CC BY
100
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. 13 (151).
Филология. Искусствоведение. Вып. 31. С. 45-51.
ДИНАМИЧЕСКАЯ ИНТЕГРА ТИВНАЯ МОДЕЛЬ СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНОГО ГНЕЗДА СЛОВА ‘ЛЮБИТЬ’
В статье рассматривается возможность построения многоуровневой модели словообразовательного гнезда с опорой на оформляемый его единицами концепт и с учетом особенностей функционирования этих единиц в речи. Дается статистический анализ состава гнезда. Делается попытка объяснить лакуны, а также закономерности появления новых слов и утраты имеющихся единиц гнезда с помощью методов когнитивно-дискурсивного анализа.
Ключевые слова: словообразовательное гнездо, концепт, когнитивно-дискурсивный анализ, многоуровневая модель, эволюция
Намечая задачи новой когнитивнодискурсивной научной парадигмы, Е. С. Кубрякова писала: «Словообразование следует рассматривать как систему обеспечения потребностей в выделении и фиксации особых структур знания, в объективации и экстерио-ризации интериоризованных концептуальных структур <...>, т. е. их “упаковки” в языковые формы, отвечающие определенным формальным и содержательным требованиям. Такой языковой формой и является производное слово, и именно как единицу хранения, извлечения, получения и систематизации нового знания и надо рассматривать эту единицу»1.
Эти идеи получили развитие в ряде исследований и воплотились в «.динамическую интегративную речемыслительную модель производства нового слова», которая «представляется как <...> объемная», «объединяющая ряд частных моделей разных уровней»2. Основными единицами первого, ономасиологического, уровня «являются понятийные категории, составляющие основу номинации». «Второй, глубинный, уровень представлен когнитивной моделью (КМ), предполагающей выявление концептуальной организации знания и представляющей развертывание ономасиологической модели за счет фоновых знаний и опыта говорящего». Третий, словообразовательный, уровень складывается из схем, отражающих «вербализацию базовых концептов, представленных в КМ, с помощью различных словообразовательных правил и средств». Впрочем, как добавляет Л. И. Плотникова, «.выделение данных уровней условно, так как они неразрывно связаны и взаимообусловлены»3.
Если исследовательские методы первого и третьего уровней выведенной модели давно сложились, то для второго уровня их пере-
чень не определен. За отправную точку мы выбрали положение: «Феномен гнезда порожден “сюжетным”, “ситуативным” характером человеческого мировидения»4. Поскольку «... одна и та же пропозициональная структура может лечь в основу разноструктурных единиц номинации и быть объективированной в виде альтернативных конструкций»5, следовало выявить такие альтернативы и объяснить выбор в пользу одной из них в том или ином типе дискурса. Как пишет Е. С. Кубрякова, «.производное слово становится не только объектом когнитивной семантики <...> но и объектом дискурсивного анализа, в ходе осуществления которого устанавливаются правила выбора одного из таких альтернативных средств или же мотивы и условия предпочтительного употребления одной единицы из ряда возможных в конкретном тексте и реальном дискурсе»6. Исходя из того, что задачей «исторического анализа дискурса», как ее определил М. Фуко, является «интерпретация и выслушивание “уже-сказанного” и, в то же
а ?? 7
время, не-сказанного »', мы сочли важным объяснить концептуальные основания лакун, открывающихся при анализе схем третьего, словообразовательного, уровня. При этом мы использовали те же методы, на которые опираются при выявлении структуры концепта: анализ конкорданса и ближайшего контекста (текстового поля), семантической структуры лексемы, значения ее грамматических форм в конкретных высказываниях.
Наиболее интересным оказался фрагмент гнезда8, построенный по моделям «ОЬ]
- Pred (-люб-) —н / ив— ый». «ОЬ] - Pred (-люб-) - 0 / ец» (например, дружелюбный, свободолюбивый, правдолюб, правдолюбец). Обнаруженные здесь закономерности можно изобразить в виде следующей схемы:
Прилагательные, образованные сложно- ществование в прошлом слова миролюбный: суффиксальным способом и обозначающие анализ контекстов употребления в XIX веке ОЬ] - Pred (-люб-) - -н- - ый --- ОЬ] - Pred (-люб-) -
дружелюбный правдолюбивый
ив- - ый
ОЬ] - Pred (-люб-) -правдолюб
«склонность или стремление к тому, что названо первым корнем», различаются суффиксальной морфемой - н или ив, причем в современном русском языке сохранилась только одна лексема с суффиксом -н— дружелюбный, хотя в Словаре Даля9 зафиксированы чадолюбный, миролюбный (отмечено также в БАС10), страннолюбный. Альтернативные им единицы чадолюбивый, миролюбивый, страннолюбивый внесены в словари литературного языка и обнаружены нами в художественных текстах, т. е. имели или имеют до сих пор намного более широкое распространение. Анализ контекстов употребления слов с рассматриваемыми альтернативными словообразовательными моделями показал следующее. Дружелюбный (дружелюбно) указывает на состояние внутренней сферы человека, которое обнаруживается в жесте, мимике, выражении глаз: дружелюбно простер руку, в дружелюбных усмешках, дружелюбно глядя; эти лексические единицы могут быть связаны сочинительной связью со словами, обозначающими чувства или их проявления: ласково и дружелюбно, дружелюбно и весело. Сложные прилагательные с суффиксом -ив- употребляются в сочетании со словами, указывающими на определенную социальную роль (отец чадолюбивый, корыстолюбивые жрецы, миролюбивый народ, свободолюбивый буржуа) или социально значимую деятельность (народолюбивый, нищелюбивый, правдолюбивый, трудолюбивый). То, что не является социально значимым и носит характер личной эстетической или духовной потребности, не получает оформления с помощью данной модели (*природолюбивый при природолюб, * книголюбивый при книголюб). Можно прийти к заключению, что альтернативные модели «ОЬ) - Pred (-люб-) - -н- - ый» / «ОЬ) - Pred (-люб-) - - ив- - ый» разграничивают качества как принадлежащие преимущественно внутренней сфере и «овнешненные», ориентированные на внешний социальный круг. В этом случае становится оправданным су-
ОЬ) - Pred (-люб-) - ец
правдолюбец
слов миролюбивый, миролюбие показывает, что они осмыслялись наравне со свойствами характера и душевными качествами (миролюбивое сердце, миролюбивого нрава, кротости и миролюбия, доброте и миролюбию), а также характеризовали пассивную позицию, стремление сохранить то, что есть, и не иметь обратного, а подобная позиция не предполагает социальной активности. Аналогично слова чадолюбный, страннолюбный можно толковать как «полный любви к детям», «полный любви к странникам». Метафора вместилища указывает на внутреннюю сферу человека. Разрушение словообразовательной альтернативы и победу модели с суффиксом -ив- можно трактовать как смещение фокуса внимания с внутренней сферы человека на социальную сферу. «Человек может, строя текст, сфокусировать внимание на разных деталях происходящего, поместить фокус внимания в какую-либо одну из граней ситуации, профилировать одного из участников ситуации или совершаемое им действие, или результат последнего»,
- отмечает Е. С. Кубрякова11. Очевидно, что подобные сдвиги могут происходить не только в индивидуальном, но и в коллективном сознании, и они могут приводить к заметной перестройке словообразовательного уровня. Характер словарей, в которых фиксируются слова, образованные по модели с -н- или -ив-, позволяет сделать вывод, что именно художественная речь оперативно откликалась на наметившуюся в обиходном сознании тенденцию, развивала и закрепляла ее.
Следующая особенность рассматриваемого фрагмента гнезда связана с ограничениями на образование названия лица по модели «ОЬ
- Pred (-люб-) - 0 / ец». Она используется для сложения только тех корней, которые образуют сложные прилагательные с суффиксом -ив-, причем на эту группу также, в свою очередь, накладываются ограничения. Не зафиксированы в словарях слова *братолюб, де-толюб, чадолюб, щедролюб, вольнолюб, чино-люб, ближнелюб, до XIX века вышло из упо-
требления слово боголюб. Объяснение этому явлению мы видим в структуре концепта ‘любовь’. В исследованных текстах была отмечена оппозиция любовь эротическая / любовь органическая (в греческом языке они имеют разные обозначения - «стремительный, порывистый ерю^ или любовь ощущения, страсть», как ее характеризует П. Флоренский, и «нежная, органическая оторуп или любовь родовая, привязанность»12). В виде оппозиции эта пара представлена в письме М. Цветаевой: К сердцу - отношу любовь к родителям, жалость к животным, все элементарное. - К душе - все беспричинное болевое13. Можно заметить, что со словами, входящими в ЛСГ ‘семья’, сложносуффиксальные названия лиц не образуются: *братолюб, детолюб, чадолюб: любовь к детям является естественной для всех, и потому не возникает коммуникативной потребности указывать на нее как на отличительный признак группы лиц или отдельного лица; то же можно сказать об общей для сложившегося православного сообщества любви к соседям, ближнему, богу. Прочие лакуны могут объясняться национальным менталитетом: русские славятся щедростью, любовью к свободе и чинопочитанием, так что щедролюбием, вольнолюбием или чинолюбием трудно выделиться из толпы (впрочем, нельзя не учитывать и стилистические ограничения: несущий в себе признаки славянизма щедролюб в обыденной речи не выдержал бы конкуренции с несложным словом щедрый). Мы приходим к тому, что в модель «ОЬ) - Pred (-люб-) - 0 / ец» помимо смысла «лицо» заложен также смысл «выделяющийся по признаку, названному производящей основой».
Альтернатива «ОЬ) - Pred (-люб-) - 0» / «ОЬ) - Pred (-люб-) - ец» получает объяснение при анализе контекстуальных грамматических характеристик образованных по этим моделям слов. Лексические единицы с нулевым суффиксом в высказывании указывают на выделенную группу лиц, что выражается множественным числом или единственным в значении множественного, тогда как слова с суффиксом -ец- обозначают конкретное лицо, в том числе индивидуализированный типаж, что выражается единственным числом: Неутомимые защитники нашей литературы, скромно величающие себя «патриотами» и «правдолюбами», больше всего жалуются на упадок нашей книжной торговли (Белинский
В. Г. Мысли и заметки о русской литературе14)
/ А начни-ка иному правдолюбцу всю правду-то сказывать, так он и слушать не станет, да еще «беспокойным» прозовет (Лесков Н. С. Русское тайнобрачие). В середине XIX века в текстах разночинной интеллигенции заметно повысилось количество новых слов, образованных по модели «ОЬ) - Pred (-люб-)
- ец», в том числе появились лексемы миролюбец, свободолюбец, славянолюбец (при отсутствии * славянолюбивый). При этом новые слова стали употребляться преимущественно во множественном числе, в то же время обозначая активных одиночек, борцов за идею: -Ну, посмотрим, миролюбец, как-то вы будете проводить ваши гуманные убеждения, когда вас заберут в солдаты и вам самим придется стрелять в людей (Гаршин В. М. Трус); Вы прикидывались свободолюбцами, все в чаянии, что распущенность мысли и обилие словоизвержения отведут глаза, - однако глаза не отведены (Салтыков-Щедрин М. Е. Сатиры в прозе). В этих фактах мы видим проявление тенденции выделения личности из массы, отрыва индивидуума от растворяющего его социума. Во второй половине XIX века эта тенденция распространилась и на повседневное сознание, благодаря чему новые слова миролюбец, свободолюбец были включены в словари русского литературного языка МАС15 и БАС без каких-либо стилистических помет. Дальнейшая судьба сложных слов указанной структуры определялась их стилистическим значением (церковнославянской моделью). Массовое вытеснение славянизмов в 20-30-е годы ХХ века должно было в первую очередь отразиться на тех словах, которые последними вошли в языковую систему. Действительно, в Словаре Ожегова, Шведовой16 уже нет лексем миролюбец, свободолюбец. Различия моделей с нулевым суффиксом и суффиксом -ец- приобрели чисто стилистический характер.
Мы видим, что динамическая интегративная модель словообразовательного гнезда, опирающаяся на максимально возможное по полноте описание структуры одноименного концепта, позволяет понять и объяснить то, что прежде казалось внесистемным. Смыслы, выделенные для морфем сложных слов, не меняются в несложных словах. Так, слово любимец имеет значение: ‘Человек, которого особенно любят’17. Выраженный в определении с помощью слова «особенно» смысл «индивидуальное обособление, персональная выделенность из социума» - это вклад суф-
фикса -ец- (носителем смысла ‘любовь’ является корень слова, смысл ‘объект’ заключен в суффиксе страдательного причастия).
Примечательно, что потенциальное слово любец (любица) со значением «субъект любви» появилось в текстах лишь в начале XXI века (отмечено в повести М. Шишкина «Венерин волос»)18. Мы объясняем это тем, что суффиксальный смысл «индивидуальное обособление» противоречит стереотипической модели любви, с которой через концепт связан денотат. Морфемная структура закрепленной узусом номинации субъекта любви (влюбленный) передает идею растворенно-сти человека в любви, подчиненность этому чувству (достаточно сначала включить мотивирующее слово влюбиться в ряд других слов, имеющих в своей структуре приставку в- с постфиксом -ся: вжиться, влиться, вписаться, а затем проанализировать семантику образованных от них страдательных причастий: влитой, вписанный). В подтверждение данной мысли следует заметить, что не утвердились в языке и номинации субъекта любви с суффиксом -ник-: потенциальное слово влюбленник было опробовано А. А. Бестужевым-Марлинским (Один разве бесстрастный муж или страстный влюбленник может быть так слеп, чтоб ничего тут не видеть - «Фрегат “Надежда”»), но распространения не получило, а слово любовник изменило значение с ‘влюбленный человек’ на более эгоцентричное ‘мужчина, который находится в связи с женщиной, не состоя с ней в официальном браке’19.
Новая тенденция, наметившаяся в художественной речи в первой трети ХХ века, может быть истолкована как следующая ступень выделений: после обособления личности от поглощающего ее социума понадобилось обособление уникальной личности от ряда приближающихся к ней, но не дотягивающих до нее по тонкости душевной организации и глубине прозрения личностей. Эта тенденция проявилась в наметившемся в текстах, но не дошедшем до узуализации развитии семантической структуры отдельных слов, производных от любить, таких как любитель и любовник.
В слове любитель особенно ярко выражается скалярный характер любви: в его семантике есть указание на отличие от нулевой точки, т. е. от равнодушного человека (ср. «Любитель - 1. Человек, который имеет склонность, пристрастие к чему-н.»19), и одновременно ограничительная сема («2.
Человек, который занимается каким-н. делом не как профессионал, по увлечению, из интереса»19; увлечение слабее любви). В конце XVIII века слово любитель употреблялось преимущественно в первом значении (Когда же все английское в такой у нас превеликой моде, то для чего любители иностранных вкусов не почитают тот ваш листок в английском вкусе написанным? - Новиков Н. И. Живописец 1775 г.), но ко второй половине XIX века смысл «склонность» усилился семами «интенсивность», «постоянство» (ср. страстный любитель, ненасытный любитель), и в результате любитель выделился из остального - профанного - мира (ср. в конкордансе: любителями и знатоками; любители, ценители). А. А. Потебня объяснил это явление воспитанием чувств под влиянием всеобщего просвещения, что повлекло за собой, в частности, смещение фокуса внимания с собственного эго на мир вокруг: «Человек менее занят своим личным чувством, чем свойствами самих потребляемых предметов». И далее он уточняет: «Тем совершеннее наши чувственные восприятия, чем прекраснее кажется нам этот мир и чем более мы отделяем его от себя»20. На то, что иерархия любитель -профан хорошо осознавалась, указывает следующий микротекст: Зато любителя не обманешь. Любитель издали видит и понимает птицу. Мальчишки с голубями засматривают вам в лицо и тщатся узнать в вас голубиного любителя (Чехов А. П. В Москве на Трубной площади). Анализ конкорданса позволяет обнаружить даже смысл «акциональность» (любитель и укоренитель). Выделения еще одного значения слова любитель не произошло, скорее всего, по социокультурным историческим причинам.
Третью ступень к иерархии профан - любитель добавила М. Цветаева, использовав слово любовник с окказиональным значением «тот, кто прозревает объект любви, доходит до его глубин, до сути»: Я думала, он зорче. Это любитель письменности, не любовник!21. На смысл «понимание сути» указывает одна из единиц контекстуального поля
- зорче (смысл «понимание» извлекается из ядра концепта ‘любовь’ и передается посредством корня -люб-). Смысл «высшая ступень иерархии субъектов любви» эксплицирован М. Цветаевой для слова любовник в другом письме: В любви есть, мой друг, ЛЮБИМЫЕ и ЛЮБЯЩИЕ. И еще третье, редчайшее: ЛЮБОВНИКИ. Он был любовником любви22.
Тот факт, что тенденция к развитию смысла «индивидуальная обособленность» наблюдается не только на морфемном, но и на семантическом уровне, говорит о неслучайности сделанных выводов. Художественная речь действительно ориентирована на развитие смысла «индивидуальное обособление».
Общее представление о соотношении словообразовательного гнезда слова ‘любить’ и структуры концепта ‘любовь’ позволяют получить результаты статистического анализа, приведенные в таблице.
На основании этих данных можно заключить следующее. Рассматриваемое словообразовательное гнездо способно передавать смыслы, соответствующие всем основным
концепта ‘любовь’, - типологической, пропозициональной и фазисной. Номинативные лакуны, которые становятся заметными при сравнении с арсеналом средств воплощения соответствующего концепта в художественной речи, касаются главным образом стереотипической модели и концепта ‘взаимоотношения людей’. Первое объясняется тем, что подкатегории стереотипической модели (т. е. формы любви, возникающей между женщиной и мужчиной, например бессильная, безнадежная, идеальная, красивая, мещанская, роковая, чистая любовь наряду с влюбленность, прелюбодеяние) в большей мере типологизи-руют внутреннюю жизнь человека и в меньшей - его поступки, тогда как для обыденного сознания, отражением которого служит большая часть слов рассматриваемого гнезда,
приоритетными являются социально ориентированные деятельностная (представлена словами миролюбивый, правдолюб, свободолюбивый и др.) и деятельностно-гедонистическая (жизнелюбие, любитель, любознательный, любопытство и др.) модели, т. е. можно говорить о противопоставленности дискурсов по ориентации на личностно или социально значимое. О важности для коллективного сознания социально ориентированного поведения говорит также значительное количество использовавшихся в XIX веке лексических средств, которые были предназначены для выражения смыслов, связанных с концептом ‘культура’ (любезный и его многочисленные производные). Утрата этого фрагмента гнезда
Закономерно, что эгоцентрическая модель располагает заметным количеством языковых средств, позволяющих детализировать смыслы «эгоизм», «самолюбие» (т. е. нежелание испытывать унижения) и «честолюбие». Особенно подробно язык позволяет характеризовать «эгоизм»: самовлюбленность, самолюбование, себялюбие. Этот факт не противоречит нашему выводу о нацеленности обыденного сознания на социально значимые реалии. Поскольку эгоцентризм противоречит общественной морали, ведет к обособлению личности, он всесторонне осмыслен, и каждый смысл наделен отрицательной оценкой.
К категории «личное» в чистом виде относится гедонистическая модель, которая противопоставлена на словообразовательном уровне названным выше моделям. Она
Когнитивные модели и концепты понятийного уровня Количество производных слов Количество обозначаемых единиц концепта Общее количество структурных единиц концепта
Типологическая модель:
стереотипическая модель 1023 4 43
семейно-дружеская модель 9 3 6
деятельностная модель 47 12 13
эгоцентрическая модель 13 3 3
гедонистическая модель 10 4 5
деятельностно-гедонистическая 41 9 14
Христианско-догматическая модель 3 1 3
Антимодель 12 5 5
Фазисная модель 22 6 16
Пропозициональная модель:
антропная: субъект - объект 28 8 12
Биосистемная: растение / животное - среда 15 8 8
Концепт ‘взаимоотношения людей’ 2 2 15
Концепт ‘культура’ 14 2 3
когнитивным моделям, выделенным для к концу ХХ века тоже весьма показательна.
наполнена глаголами и отглагольными производными (любоваться, излюбленный, ограниченное просторечием предикативное наречие любо), в чем мы усматриваем стремление языкового коллектива дистанцироваться от церковнославянского языка со свойственным ему словосложением. Примечательно, что нехарактерное для этой модели сложное слово празднолюбивый устарело (оно не вошло в Словарь Ожегова, Шведовой).
Антимодель тоже имеет собственные формальные признаки: к ней относятся слова с приставками не- или недо- (нелюбовь, недолюбливать).
Нельзя не обратить внимание на то, что рассматриваемое гнездо располагает минимумом единиц, позволяющих наметить «оппозитив-ную» (любовь земная и небесная) и «скалярную» (по нарастанию силы страсти) субмодели любви в рамках стереотипической модели. «Любовь земная» может обозначаться с помощью слов прелюбодействовать, прелюбодейный, прелюбодей, прелюбодейка, прелюбодеяние, тогда как другие слова, относящиеся к стереотипической модели, - любить, влюбиться и их производные - немаркированы по этому признаку. Очевидно, что указание на «оппози-тивную» модель не является главной задачей приведенных номинаций. В основе их противопоставления лежит отношение к обету и в более широком плане к закону Божьему и человеческому, т. е. в конечном счете отсылка к социальным институтам. На это указывает и анализ контекста слов прелюбодей, прелюбодеяние: ... Все места представлялись мне наполнены мер-зостию и беззаконием жены моей; она торжествовала в объятиях прелюбодея (Чулков М. Д. Пересмешник, или Славенские сказки); Ибо не оказались они в числе праведных, хотя скончали время жизни своей на земле, ибо провели часть дней своих по воле Божией, а другие дни в грехах и прелюбодеянии, и так жили не переставая (Шишкин М. П. Венерин волос24). К такому же результату приводит и историческое изменение значения слова любовник: ‘1. Мужчина, который находится в связи с женщиной, не состоя с ней в официальном браке’25. «Скалярная» модель формируется всего двумя словами любить («1. Испытывать любовь к кому-чему-н.») и влюбиться («Страстно полюбить кого-что-н.). Прочие места на шкале заполняются вышедшей из употребления или потенциальной лексикой: любительный («приязненный, приятельский, дружелюбный, дружественный»26); Полувлюбился в некую
Мапе^еп, болезненную, запуганную девушку (Ходасевич В. Ф. Некрополь).
Примечательной особенностью словообразовательного гнезда слова ‘любить’ является фиксирование отклонений от стандартного распределения ролей в рамках пропозициональной модели, и в этом можно видеть свидетельство социальной значимости установленного традицией наполнения данной модели. Отклоняющимися от стандарта представлены как слишком большое количество объектов любви (женолюбивый, любвеобильный), так и сосредоточенность на одном объекте (однолюб); в слове влюбчивый участвует динамическая составляющая (‘склонный быстро и часто влюбляться’27). Отдельную номинацию получает однополая любовь - мужелюбивый.
Словообразовательное гнездо указывает на избирательность внимания к разным этапам любви. Статистическое описание фазис-ной модели выглядит так: предшествующий этап («ждать любви») - 0 словарных единиц; начальный этап - 15 (влюбиться, полюбить и др.), из них 8 ограниченного употребления; основной этап - 2 (любить, пролюбить), из них 1 ограниченного употребления; заключительный этап - 5 (разлюбить, долюбить), из них 3 ограниченного употребления; последующий этап - 1 (отлюбить). Практически каждый этап наделен собственной словарной единицей, но наиболее важные - заключительный и в особенности начальный - детализированы, например влюбиться и полюбить; долюбить и разлюбить.
Важный в прошлом для бытового сознания процесс выбора партнера в наши дни отошел на второй план, о чем свидетельствует утрата глагола излюбить, обозначающего ‘облюбовать, избрать’28, и производного от него из-любчивый (отглагольное прилагательное излюбленный нечастотно в современной речи, поскольку ему предпочитают более короткую бесприставочную форму любимый в ущерб смыслу ‘выбор’, передаваемому приставкой из-). Такая же участь постигла глагол облюбить
- ‘выбрать по вкусу’29. Перестала ощущаться мотивационная связь между глаголом любить и местоимением любой, значение которого напрямую связано со смыслом ‘выбор’.
Характерной чертой художественной речи является низкая частотность в ней слов, связанных с биосистемной моделью «растение (животное) - выбор (предпочтение) - среда», таких как: светолюбивый, солнцелюбивый, теплолюбивый. Эта лексика описывает сферу
хозяйственной деятельности человека, причем ту ее часть, которая не является объектом осмысления для художественной литературы.
После многочисленных экспериментов с потенциальными словами в художественной речи словообразовательное гнездо слова любить приобрело черты структурной организации, повторяющей фрагмент структуры концепта ‘любовь’. О строгой системности в этом случае не приходится говорить, поскольку, по выражению М. Фуко, понятия «никогда не бывают окончательной данностью, но вечно находятся в становлении»30. Мы лишь вывели те «регулярности», которые «упорядочивают рассеяние объектов»31.
Примечания
1 Кубрякова, Е. С. Язык и знание : На пути получения знаний о языке : Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира / Ин-т языкознания РАН. М., 2004. С. 393.
2 Плотникова, Л. И. Коммуникативно-когнитивный подход к исследованию новых слов на этапах их порождения, функционирования и языкового закрепления // Вопр. когнитив. лингвистики. 2005. № 3. С. 71.
3 Там же. С. 72.
4 Осадчий, М. А. Пропозиционно-фреймовое моделирование гнезда однокоренных слов (на материале русских народных говоров) : дис. ... канд. филол. наук. Кемерово, 2007. С. 5.
5 Кубрякова, Е. С. Указ соч. С. 394.
6 Там же. С. 395.
7 Фуко, М. Археология знания : пер. с фр. / общ. ред. Бр. Левченко. Киев, 1996. С. 27.
8 В исследовании словообразовательного гнезда слова любить мы опирались на: Ширшов, И. А. Толковый словообразовательный словарь. М., 2004; Обратный словарь русского языка. М., 1974.
9 Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. М., 2000.
10 Словарь современного русского литературного языка : в 17 т. М. ; Л., 1948-1964.
11 Кубрякова, Е. С. Указ. соч. С. 399.
12 Флоренский, П. А. Столп и утверждение истины. М., 1990. С. 400.
13 Цветаева, М. И. Письмо А. А. Тесковой от 28.12. 1935 г. // Цветаева, М. И. Собр. соч. : в 7 т. М., 1994. Т. 6. С. 430.
14 Здесь и далее примеры употребления рассматриваемых слов в художественных текстах, кроме отдельно оговоренного примера из ро-
мана М. Шишкина, цит. по электронному изданию: Библиотека Максима Мошкова. Русская классика. М. : ИД «Равновесие», 2007.
15 Словарь русского языка / под ред. А. П. Евгеньевой : в 4 т. Изд. 3-е. М., 1987.
16 Ожегов, С. И. Толковый словарь русского языка / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. М., 2004.
17 Там же. С. 335.
18 В XIX в. суффикс -ец- в сочетании с той же основой указывал на еду, см.: Даль, В. И. Указ. соч. Т. 2. С. 283: «Любец - Привада для раков, мясо для приманки их»; ср. также холодец, варенец.
19 Ожегов, С. И. Указ. соч. С. 336.
20 Потебня, А. А. Мысль и язык. М., 2007. С. 67-68.
21 Цветаева, М. И. Письмо Р. Б. Гулю от 9.02.1923 г. // Цветаева, М. И. Собр. соч. : в 7 т. М., 1994. Т. 6. С. 521.
22 Цветаева, М. И. Письмо А. В. Бахраху 10.01.1924 г. // Там же. С. 622.
23 Преобладание словарных единиц над структурными элементами концепта (обозначаемыми смыслами) может быть признаком детализации отдельных подкатегорий, в том числе путем наложения фазисной модели (так, например, соединение гедонистической модели с фазисной дает ряд любоваться, залюбоваться, полюбоваться, налюбоваться); кроме того, оно демонстрирует наличие нескольких способов грамматической категоризации отдельных подкатегорий, так что их стандартная парадигма может включать три члена - признак, носитель признака, абстрактное понятие, например: себялюбивый (себялюбиво), себялюбец, себялюбие (в некоторых случаях может добавляться четвертый компонент для уточнения пола носителя признака: правдолюбец, правдолюбка); наконец, оно может указывать на добавление к слову модальной рамки, включающей эмоционально-оценочную характеристику: любимец - любимчик, или стилистическую окраску жизнелюбивый и животолюбивый.
24 Шишкин, М. П. Венерин волос. М., 2006.
С. 468.
25 Ожегов, С. И. Указ. соч. С. 336.
26 Даль, В. И. Указ. соч. Т. 2. С. 282.
27 Ожегов, С. И. Указ. соч. С. 87.
28 Они представлены в словаре Даля. См.: Даль, В. И. Указ. соч. Т. 2. С. 25.
29 Там же. С. 598.
30 Фуко, М. Указ. соч. С. 24
31 Там же. С. 48.
