CC BY
68
УДК 338.22.01
Рохмистров Максим Станиславович
Счетная палата Российской Федерации
Россия, Москва1
Аудитор Счетной палаты Российской Федерации Кандидат социологических наук E-Mail: rokhmistrov@ach.gov.ru
Диалектика экономики и правоведения в поисках предметности собственности
Аннотация: В статье представлены попытки ученых двух наук- экономики и правоведения- объяснить сущность собственности как общественного отношения. К сожалению, как отмечается в статье, представители отмеченных наук не стремятся объединить свои усилия и выработать общую точку зрения.
Автором представлены две позиции, на основе которых собственность может позиционироваться как целостное явление, включающее в себя и экономическую, и правовую составляющую. В статье рассматривается точка зрения В. Шкредова, сумевшего на основе анализа собственности К.Марксом в его "Капитале" выстроить ситуацию, в определенной степени объединяющую сам процесс научного осмысления собственности с позиций обеих наук.
Другая позиция, представленная автором, связана с анализом рассмотрения проблемы собственности в западной науке. Здесь, как отмечается в статье, обоснована некая самостоятельная концепция собственности, получившая название "неоинституализма". Конечно, и здесь, как отмечает автор, какого-то тесного слияния экономики и права на случилось. Но это уже шаг вперед. И как доказательство этого автором представлены три составляющие "неоинституализма"- экономика права, новая экономическая история и теория экономических организаций.
Вместе с этим, в статье изложена и собственная позиция автора, считающего собственность главнейшим элементом того естественного порядка, который задается самой системой саморазвития человеческого общества, в котором и сольются в единое целое и экономические, и правовые черты собственности
Ключевые слова: Частная собственность; государственная (общественная) собственность; право собственности; отношения собственности; приватизация; конвергенция форм собственности; экстерналии; трансакции; алокация ресурсов; корпорация; самоорганизация.
Идентификационный номер статьи в журнале 120EVN214
1 119991, г.Москва, ул.Зубовская, д.2
Проблемы научного анализа одной из самых ключевых категорий общественного развития собственности весьма многогранны. Отдать какое- то предпочтение той или иной науки при исследовании данного феномена практически невозможно. Вместе с тем, в процессе осуществления научной практики изучения собственности чаще всего спор ведут представители экономической науки и правоведения. Более того, порой складывается впечатление, что собственность как предмет познания всецело связана или только с экономикой, или исключительно только с правоведением.
Что касается, например, понимания самого термина "собственность", то оно используется в представленных науках весьма своеобразно. Особенно это касается экономической науки, в которой его используют и как синоним понятия «имущество», и как синоним права собственности, и как термин для обозначения экономических отношений собственности. В своем понимании собственности экономисты всегда находились между ее экономическом содержанием и ее субъективной составляющей - воли, придающей общественным отношениям специфическую определенность отношений собственности. Перед ними всегда стоял один и тот же вопрос: как разрешить противоречие и совместить определение собственности в русле дилеммы того, что средства производства находятся в распоряжении тех или иных лиц, и ее определения как основного производственного отношения. Последнее-то, согласимся, никак не может быть чьей-то собственностью?
Известный советский экономист В. Шкредов, кстати, почти единственный из числа известных представителей экономической науки, который обходил вопрос об исключительности собственности как категории своей науки, на наш взгляд, нашел единственно верный ответ на поставленный выше вопрос. Он считал, что в политической экономии этот вопрос вообще неразрешим, так как «содержание, выраженное в экономической категории, не заключено в этом отношении собственности, а дано самими экономическими отношениями в производственном процессе и процессе обращения продуктов .»2 Следовательно, собственность - это не сугубо экономическая, а особая юридическая категория, связанная с системой производственных отношений. Именно к этому выводу приходит В. Шкредов, показывая процесс развития юридического понятия собственности на основе анализа собственности К.Марксом в его «Капитале».
Основываясь на исторических реалиях, Шкредов показал, каким образом происходило оформление в нормативных актах понятия частной собственности в ее традиционном понимании. А именно «по разделу» частной собственности, напомним, и идут дискуссии вокруг собственности вообще вот уже более двух с половиной тысячелетий.
Древнеримское право, как известно, трактует собственность (propertas) как jus in rem, т.е. право на вещь. Далее, в классическом римском праве собственность получает более развернутую характеристику - как монопольное и свободное господство лица над вещью (plena in re potestat), т.е. как исключительное и неограниченное господство (право «употреблять вещь и злоупотреблять ею»). Исходный элемент собственности римское право видит во владении, а уж от него получаются производные - «пользование» и «распоряжение».
В праве это закреплялось формулой "jus utendi et adutendi". Понятие «владение» рассматривается с двух позиций. Во-первых, субъективный (волевой) момент (animus possidendi) заключается в намерении лица владеть вещью. А, во-вторых, объективный момент (corpus possessions) заключается в фактическом реальном господстве лица над вещью.
Именно в таком виде понятие собственности сохранилось в праве до наших дней, не претерпев каких-то значительных изменений. В другом исторически важном документе -
2 Шкредов В.П. Метод исследования собственности в «Капитале» К.Маркса. М., 1973, с.106.
Гражданском кодексе Наполеона уже буржуазное право частной собственности трактуется, собственно, в ключе римского права как «право пользоваться и распоряжаться вещами наиболее абсолютным образом».
Вследствие этого можно считать юридическим выражением собственности нормы прав собственности, а определяющее их экономическое содержание - фактической принадлежностью вещей определенному субъекту, рассматриваемое, по словам В.Шкредова, как результат производственного процесса и обращения. Другое дело, что реальное право все-таки зависит от способа производства, так как исторически определяется именно им.
Сказанное позволяет внести коррективы в высказанные характеристики экономических отношений собственности. Собственность в ее динамике представляет собой не просто совокупность производственных отношений, характеризующих отношения между людьми по поводу использования факторов производства,3 а лишь их обнаружение в виде сознательных действий агентов и их юридических (волевых) отношений к средствам, предметам и продуктам труда как объектам, составляющим сферу проявления исключительно воли отдельных лиц.
В этих условиях, как считает В.Шкредов, экономическая форма собственности фиксирует лишь момент юридической власти субъектов над вещью и не является категорией политической экономии, так как общественное волевое отношение - это предмет юриспруденции, а не экономической науки.
Очевидно, что так категорично утверждать вряд ли правильно. Нельзя вырывать какой-то важный аспект собственности и выстраивать на основе его некую специальную теорию науки. К примеру - на основе исключительно понятия «присвоение» вряд ли можно создать специальную экономическую теорию собственности. Точно так же вряд ли возможно выстроить и на основе, например, вещного права правовую теорию собственности. То тесное взаимодействие экономики и права, из которого представители этих наук стремятся выделиться и обосновать сущность собственности как специфической категории только своей науки, несомненно, имеет под собой твердый фундамент. Экономические и юридические отношения в форме общений настолько слиты воедино, что отличить их весьма непросто. Ибо вступая в экономические отношения, участники вступают и в правовые отношения. И в этом случае совершенно прав В.Шкредов, который утверждает, что нормы права есть лишь «идеальная форма фактических отношений собственности. Реальные правовые отношения собственности, то есть действительное право собственности, не сводится, стало быть, к
4
юридическим нормам.»
О глобальном социально-экономическом содержании собственности в социологическом аспекте разговор впереди, чему будет посвящена специальная глава. Но и этот «разговор» должен идти, исходя из сугубо практических начал - о месте и роли собственности в развитии общества современной России. Не последним вкладом в этом должно стать не только чисто экономическое значение собственности в жизни общества, но и тот правопорядок, который конкретно реализует новую форму экономических отношений собственности. И это та сфера, где требуются усилия именно правоведов. Ибо одним из центральных институтов всякого правопорядка является институт права собственности. Нельзя одним указом, положением ввести новый правопорядок. И здесь многое из того, в чем сегодня возникают проблемы, - это следствие именно правовых недоработок. Институт права собственности, который бы создал новый правопорядок, сегодня в России не появился. А
3 Попов А.И. Экономическая теория. Спб, 2006, с.37.
4 Шкредов В.П., Экономика и право. М., 1990, с.6.
именно он является, на наш взгляд, одним из важнейших институтов, которые призваны закреплять новую практику жизнедеятельности России во всех сферах этой жизнедеятельности населения. В том числе и в политике, и в экономике.
Еще раз повторим слова В.Шкредова о том, что «действительное право собственности» не сводится к юридическим нормам. Оно гораздо шире. Но если руководствоваться этим, то в сегодняшней ситуации переходного периода мы все чаще и чаще будем сталкиваться и с теоретическим, а, стало быть, и с практическим тупиком. Поэтому пытаться «выжать» «практическую составляющую» из наших-то концепций прямого «соединения» в собственности ее экономической сущности и законотворческих проекций вряд ли оптимальное решение. Здесь теория превращается в практику деятельности и государства, и населения. И от концептуальных «видений» субъекта разработки управленческих параметров, механизмов и способов управления зависит в целом, куда пойдет новая Россия: вперед или назад, или будет стоять на месте.
Рассмотрим в связи с этим одну весьма важную ситуацию. Как известно, все реформаторские действия российского правительства 90-х годов были связаны с частной собственностью. Некоторые правоведы5 считают, что частную собственность у нас до сих пор в большинстве случаев понимают в политэкономическом, а не в юридическом смысле, что порождает многие недоразумения.
Как известно, частную собственность рассматривают у нас как принадлежность имущества, во-первых, непременно одному физическому лицу (споры о корпоративной собственности мы здесь не будем рассматривать); во-вторых, речь при этом идет не о всяком вообще имуществе, а почему-то прежде всего о так называемых «средствах производства» -понятии явно не юридическом; в-третьих, оказывается, что и «частная собственность» в таком случае явление ограниченное. Для более ясной картины о ней необходимо использование наемной рабочей силы для эксплуатации этого имущества. Именно наемной рабочей силы, так как использование средств производства самим «частным собственником» относится к «индивидуальной форме собственности» без «эксплуатации наемного труда» с непременным изъятием в пользу собственника «прибавочной собственности», характерной для владельцев «заводов и пароходов».
Не отсюда ли идет то туманное правовое представление о частной собственности, которое питает старый советский менталитет по отношению к частной собственности вообще и которое позволяет государству на этом фоне нарушать права собственника. Неужели нельзя включить в наше правовое законодательство те элементы «буржуазного права» (мнение о котором согласно марксистским канонам до сих пор носит негативный оттенок наряду с отношением к «буржуазной частной собственности»), которые распространены в развитых правопорядках, демонстрирующих нормальное, юридическое понимание частной собственности, связанное «лишь» с противопоставлением его публичной, «казенной» собственности. «Частное» означает «непубличное», и не более того. Но за этим скрывается многое, и прежде всего запрет произвольного вмешательства публичной власти в частные дела, в отношения частной собственности своих граждан. Конечно, речь в данном случае идет о запрете произвольного и безграничного вмешательства государства в частные, главным образом, имущественные дела. События вокруг сноса частных домов в Южном Бутово (г.Москва, 2007) с необходимостью подтвердили важность именно такого подхода для современной России, в которой «продолжается» действие «многовекового традиционного» абсолютного господства публичной власти над имуществом своих «подданных».
5 Суханов Е.А Право собственности в современной России// Собственность в ХХ столетии. М., 2001. С.767-775.
Сегодня по прошествии двух десятилетий с начала коренных перемен в России, особенно чувствуется тот факт, что за тот короткий период признания в стране частного права и частной собственности, здесь не сформировалось ни общественное правосознание, ни традиции правоприменительной практики. Поэтому даже тот 50-летний опыт практики частного права и частной собственности, существовавший в стране почти сто лет назад, весьма не просто осуществлять сегодня. Хотя в п.1 ст.1 Гражданского кодекса России, вступившего в действие с 1 января 1995 г., прямо закреплены основные начала гражданского законодательства: неприкосновенность собственности, свобода договора, недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, беспрепятственное осуществление гражданских прав и их судебная защита.
Но провозгласить основные начала еще не значит постоянно их осуществлять. Об «уровне» защиты прав граждан свидетельствует низкая оценка граждан доверия к полиции (милиции) , суду, прокуратуре - тем органам государства, которые призваны защищать эти права. Так, например, по данным сайта «02.ru» в конце первого десятилетия XXI в.в России этим правоохранительным органам «доверяют» всего 35% граждан (13% - скорее доверяют, 22% - скорее не доверяют), а «не доверяют» - 40% респондентов.
Другим примером «ветхозаветного» отношения к праву собственности, доставшегося от прежнего правопорядка политэкономических трактовок этого права стало провозглашение принципа «равенства всех форм собственности» в Конституции РФ и Гражданском кодексе. Задумывались ли разработчики этих важнейших документов правопорядка в том, что само понятие «форма собственности» является не юридическим, а политэкономическим, тождественным понятию «форма присвоения».
С правовой же точки зрения, которой только и должны были руководствоваться разработчики основного закона РФ - Конституции - никакого равенства форм собственности нет и быть не может. Правовой режим имущества, находящегося в частной или публичной собственности, неизбежно различаются и по объектам (объекты, ограниченные или изъятые из оборота, находятся в публичной собственности, а приватизация - частной собственности), и по объему и характеру ответственности (так, например, юридическое лицо как банкрот отвечает перед кредиторами всем своим имуществом и в этом плане он «единый частный собственник», будь это акционерное общество или кооператив, хотя это не принято в законодательстве и считается коллективной формой собственности, а публично-правовое образование практически вообще не может быть объявлено банкротом) и т.д.
Чем оборачивается это «равенство всех форм собственности» на практике?
Большими неприятностями для населения, которое нагло обворовывали и продолжают обворовывать различные создатели «МММ», «Властелины» и других коммерческих структур, которые вдобавок ко всему и дискредитируют, осуществляемые в стране реформы.
До сих пор юридически не проработаны права собственности различного ряда коллективных образований, будь это «трудовой коллектив», «община», «народное предприятие» или общественная организация. Со времени первых шагов приватизации государственного имущества до сих пор нет четкого различия между имуществом трудового коллектива и его членов. В размытом виде здесь представлена и частная собственность. Особенно там, где государство имеет в собственности какой-то пакет акций.
Большие трудности связаны с самим фактом понимания общей собственности. Как известно, еще со времен римского права она является чисто юридической, а не экономической конструкцией и не имеет экономического аналога в виде соответствующей «формы присвоения» (или «формы собственности»), так как здесь речь идет о принадлежности нескольким субъектам одного и того же права на вещь, а не частей одной и той же вещи.
Идеологи и разработчики тех законодательных актов (например, «Закон о народных предприятиях») обычно игнорируют конкретные вопросы о самом субъекте права собственности на имущество предприятия, несущим имущественную ответственность по его долгам; о соотношении имущественных прав работников и самого предприятия как юридического лица - самостоятельного субъекта права (собственника); о правах учредителей такой организации, передавших ей часть своего имущества, и о правах новых (потенциальных) инвесторов и т.д.
Все это выливается в неспособность предприятий отвечать по своим долгам, что плодит число обманутых участников жульнических схем «предприятий» в строительстве и других сферах. Как показала практика, ничего не дает и ситуация с безвозмездным «присвоением» члену трудового коллектива «звания» «хозяина» или «совладельца» своего предприятия. Такой «совладелец», не отвечающий собственными средствами за долги «своего» предприятия, вряд ли будет заинтересован и в его развитии. Более того отмечено, что такие «собственники» замечены и в мелких хищениях имущества «своего» предприятия, широко распространенном явлении в советское время.
В этой связи заслуживает внимания трактовка положения юристов о том, что «никаких «форм собственности» нет, а имеется лишь одно, единственное право собственности со стандартным, единым набором правомочий (возможностей), у которого могут быть разные субъекты - граждане, юридические лица, государство и иные публично-правовые образования»6. Конечно, в такой категорической форме институционализация данного положения вряд ли возможна уже хотя бы потому, что пока существует разделение собственности на частную и общественную (государственную). Другое дело, что на основе вышесказанного положения о «едином наборе правомочий» уже сегодня можно вести речь о сближении частной и общественной (государственной) собственности. При решении данной задачи, видимо, не обойтись и без привлечения каких-то новшеств и в области политэкономических научных изысканий. Что же касается в целом вопроса о мере реальной юридической ответственности над своим имуществом, которую закон предоставляет и гарантирует собственнику, то здесь, на наш взгляд, проблем для научного поиска представителями юриспруденции еще много.
Взять, например, проблему интеллектуальной собственности, где, казалось бы, в большей мере возможна «стыковка» политэкономии и права. Научная и научно-практическая разработка интеллектуальной собственности уже многие годы ведется представителями экономической науки, но именно в правовых аспектах они как раз и не могут чаще всего найти какие-то перспективные решения.
Возьмем простой пример из данной области знания, который касается наших ученых, исследующих проблемы собственности, будь они представителями экономической или юридической сфер знания.
Вряд ли кто будет оспаривать то, что разработанные учеными положения о месте собственности в структуре общественного знания, их предложения о путях ее трансформации в условиях становления новой России - это не что иное, как предмет интеллектуальной собственности, представленный в научных трудах авторов. В принципе, уже сегодня можно реализовать это право собственности, правда, в очень ограниченной сфере. Во-первых, обвинить в плагиате тех, кто заимствовал идеи и положения о собственности и выдал их за свой труд. Доказать, однако, это весьма непросто. И прежде всего потому что применить к процессу выявления плагиата какие-то нормы права практически невозможно в связи с тем,
6 Суханов Е.А. Указ. соч. С.772.
что вряд ли удастся найти какое-то формальное доказательство достоверности научного знания, заключенное в трудах обществоведов. А если и удастся, то в процесс «включится волокита». Ибо, если основываться, например, на таких ключевых понятиях оценки труда ученого, которые в свое время ввел К.Поппер7, то вряд ли жизни ученого «хватит» для доказательства его правоты.
В своей работе «Факты, нормы и истина» он указывал на то, что существует такое понятие, как «степень достоверности знания», что доказать автору весьма непросто в связи с неразработанностью каких-либо интегральных показателей достоверности научного результата. А, во-вторых, по его мнению, эта степень достоверности знания может быть определена на основе степени неожиданности отрицательного результата его применения. Именно последнее в действительности может «похоронить» любое исследование самого факта плагиата.
Из данного примера видно, как непросто реализовывать сам факт наличия права собственности и с какими трудностями в решении этого вопроса столкнутся юристы...
Хотя в этой области есть уже и более простые случаи криминального использования авторского права. Например, не только без соответствующей комиссии, но и вообще без согласия автора «бизнесмены» сегодня продают его работу в Интернете. Ясно, что данный факт - основание для уголовного преследования нарушителя интеллектуальной собственности автора монографии или учебного пособия. Но и это пока еще не стало предметом внимания правоведов и тех, кто осуществляет процесс реализации законодательства.
По сути дела, здесь, как и в вышеприведенном положении Е.Суханова о единственном праве собственности с единым набором правомочий, заложен некий методологический критерий, связанный с ответом на вопрос: в какой мере объект собственности принадлежит ее субъекту?
Конкретизация ответа на данный вопрос и есть та прямая, которая идет от абстрактно-философского восприятия собственности, что характерно сегодня и политэкономии, и юриспруденции, в большей или меньшей степени, к рынку как к механизму повышения не только эффективности производства, но к усилению роли собственности. Собственно, без последнего вряд ли возможно и первое. Попытку конвергировать экономическую и юридическую науки применительно к рыночной специфике предприняли западные ученые. По сути это была первая после К.Маркса серьезная попытка не только выявить правовую составляющую собственности, но и найти правовое решение повышения ее роли в развитии производства.
Исходя из самого названия - «экономическая теория прав собственности» - новая концепция восприятия и совершенствования собственности непосредственно связана не с экономикой, а с теорией права, сформировавшейся под влиянием англосаксонской правовой традиции.
Общеизвестен факт, что данная традиция весьма существенно отличалась от правовых систем континентальной Европы. Это размежевание между ними трактовки понятия собственность восходит к периоду буржуазных революций. Во время этих революций и сразу же после них в странах континентальной Европы господствовала идея абсолютного права частной собственности, классическое воплощение которой было закреплено в Кодексе Наполеона.
7 Поппер К. Логика и рост научного знания. - М. Прогресс, 1983.
В нем право частной собственности провозглашалось священным и неприкосновенным, неограниченным и неделимым. А случаи рассредоточения прав среди нескольких лиц воспринимались как пережитки феодализма. Преобладала тенденция к концентрации прав собственности в руках одного владельца8.
Английская же правовая система, как известно, сохранила многие институты феодального права и традиции. В том числе она допустила и возможность раздробления права собственности на какой-либо объект на частичные правомочия нескольких лиц. Таким образом, правовая традиция Англии позволила представлять право собственника как совокупность частичных правомочий. Свойственная этой системе гибкость и пластичность, как показала практика капиталистического развития, в большей степени отвечает сложным экономическим и социальным реальностям и условиям функционирования развитого капитализма, а что касается деятельности его на межнациональном, межгосударственном уровне, то вряд ли без этой традиции какое-либо экономическое сотрудничество вообще состоялось.
Эволюция капиталистической собственности в XIX - XX вв. свидетельствует, что англосаксонская традиция правомочий в большей степени способствовала тому естественному и непрерывно идущему процессу перегруппировки правомочий самими собственниками, который и свойственен капиталистической системе и которая никогда не ущемляла ту практику отношения к собственности, которая всегда существовала в реальной жизни. А здесь, как известно, и раньше, и сейчас - отдельные правомочия всегда вступали в разнообразные сочетания и могли каждая по отдельности принадлежать разным лицам. Все это естественно, осуществлялось в добровольном, а не принудительном порядке, в частности со стороны государства. Отпочкование отдельных правомочий происходило в форме двустороннего добровольного обмена, по инициативе самих собственников и соответствующие ограничения налагались тоже по инициативе самих собственников. Сам же процесс расщепления правомочий выражался просто в передаче их другому лицу.
В том хрестоматийном определении права собственности, которое считается наиболее полным, предложенным английским юристом А.Оноре, отдельного элемента по поводу отпочкования правомочий нет, но есть несколько элементов, где это право просматривается весьма предметно. А.Оноре включает в свое определение права собственности следующие 11 элементов:
• право владения, т.е. исключительно физического контроля над вещью;
• право пользования, т.е. личного использования вещи;
• право управления, т.е. решения, как и кем вещь может быть использована;
• право на доход, т.е. на блага, проистекающие от предшествующего личного пользования вещью или от разрешения другим лицам пользоваться ею (иными словами - право присвоения);
8 Сам термин «собственность» россиянами заимствован из немецких источников в начале XVIII в. Он является переводом немецкого слова «Eigentum». В начале 30-х гг. XIX вв. М.М. Сперанским была предложена статья 423 в свод законов Российской империи, которая гласила: «Право собственности есть полное, когда в пределах, законом установленных, владение, пользование и распоряжение соединяются с укреплением имущества в одном лице или в одном сословии лиц, без всякого постороннего участия». (Цит. по: Собственность в ХХ столетии. С.827).
• право на «капитальную стоимость» вещи, предполагающей право на отчуждение, потребление, проматывание, изменение или уничтожение вещи;
• право на безопасность, т.е. иммунитет от экспроприации;
• право на переход вещи по наследству или по завещанию;
• бессрочность;
• запрещение вредного использования, т.е. обязанность воздерживаться от использования вещи вредным для других способом;
• ответственность в виде взыскания, т.е. возможность отобрания вещи в уплату долга;
• остаточный характер, т.е. ожидание «естественного» возврата переданных кому-либо правомочий по истечении срока передачи или в случае утраты ею силы по любой причине.9
Как видим, 3,4 и 11 элементы содержат в себе элементы передачи правомочий, хотя, естественно, эти элементы всего лишь пункты вошедшие в трактовку прав собственности юристом, а не какие-то законодательные вещи. Но, даже и представленные выше элементы, на наш взгляд, весьма обтекаемы, и их довольно трудно представить в форме какого-либо законодательного акта. Все они почти не используются даже в научной практике. Здесь, чаще всего, перечень элементов несколько корче.
Например, набор частичных правомочий С.Пейовича - швейцарского ученого, специалиста по капиталистическим организационным образованиям и прежде всего по корпорациям, оставаясь, в принципе, тем же, что и у А.Оноре, значительно короче. По его мнению, право собственности на имущество состоит из таких правомочий, как:
• права пользования имуществом;
• права пожинать приносимые им плоды;
• права изменять его форму и субстанцию;
• права передавать его другим лицам по взаимно согласованной цене.
Причем четвертый пункт означает возможность передачи правомочий как всех вместе, так и каждого по отдельности.10
Исходным моментом этих передач права собственности является доступ людей к так называемым «редким благам», о чем, кстати, чаще упоминают экономисты, чем юристы, само же право собственности можно сформулировать как набор общественно одобряемых правил, регулирующих доступ людей к этим благам. В царстве изобилия или на безлюдном острове проблемы собственности не существует потому, что там нет конкуренции среди множества индивидов, желающих получить какие-то редкие блага. Отсюда и та конкуренция в обладании правомочий на ту или иную вещь и т.п. Сама возможность приобретения права на пользование предметом путем покупки, взятия в аренду и т.п. вполне согласуется с Римским
9 Honore A.M. Ownership. - in: Oxford essays in jurisprudence. Ed. by Guest A.W., Oxford, 1961. Р.112-128.
10 Подробнее об этом см.: Капелюшников Р.И. Экономическая теория прав собственности (методология, основные понятия, круг проблем). М.:ИМЭМО, 1990. С.16.
правом и упоминавшемся Кодексом Наполеона. Но процесс развития Римского права в наиболее либеральной форме на Западе в XIX в. привел к тому, что появилась своеобразная точка отсчета при частных обсуждениях «ослабления» прав собственности. Речь не идет о каком-то замещении самого права собственности какими-то другими вариантами права собственности. Ослабление классического права собственности относится к правам собственников на принятие решений, например, путем введения законодательства о труде, об охране окружающей среды и т.п. или к получению экономических выгод за счет налогообложения прибыли и установления контроля над ценами. Например, введение сверхвысокого налога или аналогичного порядка жесткое ограничение права на получение дохода от ресурса может привести к тому, что обладатель ресурса потеряет всякую заинтересованность в его использовании, что по сути дела означает лишение права на данный ресурс.
Ослабление же прав собственности, так называемое «размывание» прав собственности и базируется на том, что они неточно установлены и плохо защищены или подпадают под разного рода ограничения главным образом со стороны государства. Но, государство - это люди, чаще всего действующие в корыстных интересах различных лоббистских групп. Проблема размывания прав собственности, как отмечает Р.Капелюшников, занимает весьма значительное место в работах западных экономистов и является ядром современной теории фирмы, потому что именно через нее вскрываются сложные обратные связи между собственностью и экономической организацией производства.
В 1960 году американский экономист Рональд Коуз публикует статью «Проблема социальных издержек», которую назвали «теоремой Коуза»11. Эта теорема была посвящена проблеме «экстернальных» (внешних) эффектов. Так называются побочные результаты любой деятельности, которые достаются не самому индивиду, а касаются каких-то сторонних третьих лиц. Экстерналии возникают, в частности, при нарушении правомочия, отмеченного у А.Оноре под номером 9 - «запрещение вредного использования, т.е. обязанность воздерживаться от использования вещи вредным для других способом». Существование экстерналий ограничивает степень исключительности прав собственности.
Классический пример теоремы Коуза, признанной на Западе одним из важнейших достижений экономической мысли послевоенного периода, - шум аэродрома, нарушающий покой окрестных жителей, или фабричный дым, загрязняющий воздух на близлежащих фермах. Обе ситуации - результат принятия решений без учета последствий своих действий для окружающих. Такого рода решения недоучитывают либо издержки, либо выгоды, которые достанутся другим. Возникают расхождения между частными и социальными издержками, где социальные издержки равны сумме частных и экстернальных издержек. Аналогичным образом речь может идти и о выгодах. А поскольку любой производитель основывает свои решения на сопоставлении частных выгод с частными же издержками, то это приводит к перепроизводству благ с отрицательными внешними эффектами. С точки зрения всего общества распределение ресурсов оказывается не эффективным. В любом случае речь не может при этом идти о достижении социального оптимума.
Такого рода случаи расхождения между частным и социальным соотношениями издержки или выгоды характеризовались раньше, известным английским экономистом А.Пигу, как «провалы рынка». Ссылки на эти «провалы рынка» и служили главным теоретическим обоснованием для растущего в XX веке вмешательства государства в экономику. Тот же, А.Пигу советовал приближать частное соотношение издержки / выгоды к социальному как путем налогообложения всех видов деятельности, связанных с
11 Коуз Р. Фирма, рынок и право. Нью-Йорк, 1991.
отрицательными экстерналиями, так и путем предоставления субсидий тем видам деятельности, которые связаны с положительными экстерналиями. "Для любой отрасли, в отношении которой есть основания полагать, что в результате беспрепятственной реализации корыстного интереса ресурсы будут инвестированы не в том объеме, который требуется с точки зрения увеличения национального дивиденда, prima facie,- утверждал Пигу,-
II12
существует основание для государственного вмешательства
Р.Коуз отверг вывод А.Пигу о необходимости государственного вмешательства для преодоления внешних эффектов. Своей теоремой Р.Коуз доказал, что при определенных условиях рынок способен сам справляться с внешними эффектами, так что возможные отклонения от оптимальной аллокации ресурсов будут носить исключительно переходящий характер.
Теорема Коуза гласит: если права собственности четко определены и трансакционные (трансакция - сделка) издержки равны нулю, то аллокация ресурсов будет оставаться неизменной независимо от изменений в распределении прав собственности, если отвлечься от эффекта дохода. Теорема выполняется при двух условиях: полной спецификации (размывание) прав собственности и нулевых трансакционных издержек, под которыми понимаются затраты, связанные с поисками информации, ведением переговоров, оформлением контрактов, их юридической защитой и т.п. В этом случае «провалов рынка» не происходит. Добровольные переговоры о сделке между ее участниками позволяют все экстерналии интериоризировать независимо от того, как распределены права между ними. Эти переговоры о сделке и устраняют все расхождения между частными и социальными соотношениями издержки / выгоды, следствием чего и является то, что у государства не оказывается никаких оснований для вмешательства с целью корректировки рыночного процесса. Его роль ограничивается дорыночными рамками: оно призвано четко специфицировать и защищать права собственности участников сделки. Что же касается обвинения рынка в так называемых «провалах», то, судя по теории Р.Коуза, если кто и проваливается в экстернальных ситуациях, то это само государство, так как, по Коузу, путь к преодолению экстерналий лежит через создание новых прав собственности в тех областях, где до сих пор они еще не были установлены. Более того, как известно из практики, зачастую внешние эффекты и отражаются самим государством, когда оно воздвигает барьеры, препятствующие заключению добровольных сделок по интериоризации этих эффектов.
Что касается собственности, то проблема интериоризации внешних эффектов может решаться путем, как укрупнения субъектов ее права, так и путем дробления объектов присвоения, более точной их адресации. Отсюда и возникает корпоративная собственность, как результат слияния, вертикальной интеграции нескольких хозяйственных объектов и образования из них единого предприятия.
Корпоративная собственность, следовательно, не является какой-то новой формой собственности, а выступает в юридическом плане организационным основанием нового экономического института - корпорации. В экономической же теории в соответствии с контрактным взглядом теории прав собственности на общество базовой единицей, как в ней, так и в родственных ей концепциях признается акт экономического взаимодействия, сделка (трансакция). Эта категория понимается предельно широко и используется для обозначения как обмена товарами, так и обмена различными видами деятельностями или юридическими обязательствами. Применительно к собственности с юридической точки зрения трансакционные издержки можно определить как «издержки по обмену правами собственности». Возникновение же корпоративной собственности в результате переговоров
12 Пигу А. Экономическая теория благосостояния. М.: Прогресс,1984. С. 406.
участников сделки, возникновение на этой основе нового агрегированного объекта - это конкретная реакция правового характера на все возрастающие издержки по поддержанию экономических систем на ходу. И сам факт возникновения нового института - это реакция на присутствие трансакционных издержек и для того, чтобы минимизировать их воздействие, увеличив тем самым выгоды от объединения экономических усилий различных собственников.
Появление правовых основ существования корпоративной собственности - это лишь начало совершенствования законодательства практического решения проблемы и отделения собственности от функций контроля 13. Данный процесс, подобный тому, который в конце XIX - начале XX вв. создавал законы, защищающие участников производства от кризисных ситуаций в странах Западной Европы, конечно же, способствует не только улучшению организации производства, но и заключает в себе элементы социальной защищенности.
Вместе с тем, следует подчеркнуть, что процесс этот идет чрезвычайно медленно. И, что характерно, теоретическое осмысление происходящих в экономике изменений идет чрезвычайно медленно. Что касается отечественной экономической науки, то здесь, понятно, почему наблюдается не только некая апатия, разрозненность и поверхностность. Как и все общественные науки, экономика все еще живет скорее прошлым, чем настоящим. Пока здесь будут господствовать старые руководители, или руководители, основывающиеся исключительно на командно-административном начале управления, вряд ли стоит ожидать возникновения каких-либо научных школ, глубоко вникающих в проблемы становления в России капитализма. Пока же обществоведы (экономисты и социологи) свои взгляды в будущее чаще всего «теоретически» поворачивают в прошлое. Сказанное касается, в частности, и проблемы корпоративной собственности.
Так, например, в постсоветское время, наряду со многими теориями конвергенции социализма с капитализмом весьма успешно разрабатывается теория, корни которой следует искать в наследии академика Вернадского.
Не блещет своими результатами в рассматриваемой нами проблеме собственности и западная наука. В западной экономической литературе теория прав собственности оформлялась в особый раздел политической экономии лишь в 60-70 годы ХХ столетия. По историческим меркам - совсем недавно на рубеже ХХ и XXI вв. развитие этой теории приобрело особую значимость. Теперь это уже не столько некая самостоятельная концепция с четко очерченными границами, сколько, методологическая основа трех новых направлений экономического анализа - экономики права, новой экономической истории и теории экономических организаций, семейство которых обозначается «неоинституционализмом» или «трансакционной экономикой», об отдельных аспектах которых шла речь выше. Но дело не в названиях. Хотя само понятие «неоинституционализм» можно преподнести как «новую институционализацию», что означает - учреждение каких-либо новых общественных институтов, а, если исходить из точного перевода с латинского языка - «институции», то «неоинституционализм» - это правовое и организационное закрепление новых общественных отношений. А это как раз именно то, чем и должны заниматься наши отечественные правоведы в первую очередь.
В управленческом плане, а это в том числе и экономика, очень важно, что сами методологические принципы теории прав собственности сводятся к утверждению того, что не организация сама по себе является отныне объектом анализа, а, следовательно, и управления,
13 Бальцерович Л. Социализм, капитализм, трансформация: Очерки на рубеже эпох .М.:"Наука", Изд-во УРАО, 1999. С. 93.
а индивидуальный агент, который стремится максимизировать свою функцию полезности в рамках организационной структуры. Преимущество такой приверженности методологическому индивидуализму можно выявить при сопоставлении с иными подходами, что поможет очертить границы ее предметного наполнения. Теория прав собственности характеризуется реалистическим подходом, призванным, по словам Р.Коуза, изучать человека таким, каков он есть, действующим в ограничениях, налагаемых на него реальными правовыми институтами. В этом смысле ее можно расценивать, считает Р.Капелюшников, как более последовательный расширенный вариант неоклассической теории цен14. А это, хотя и несколько своеобразный, но все-таки рынок.
Нельзя не отметить и неоднозначность отношения теоретиков прав собственности к идеям К.Маркса. Они признают его безусловный приоритет в постановке вопроса о взаимодействии экономической и правовой систем общества. Более того, само экономико-правовое основание новой теории прав собственности - контрактный подход, в общем-то, «проистекает» не из статьи Р.Коуза, а из «Капитала» К.Маркса. В нем он утверждал, что экономические агенты, вступая в определенные отношения, «должны признавать друг в друге частных собственников. Это юридическое отношение, формой которого является договор... есть волевое отношение, в котором отрицается экономическое отношение. Содержание этого юридического или волевого отношения дано самим экономическим отношением.15» Пользуются они при анализе исторической эволюции отношений собственности и формулировками, практически совпадающими с марксовыми. Вместе с тем, во многом этот подход прямо противоположен подходу Маркса. Так, если в марксистской теории провозглашается примат производства, то в теории прав собственности общим знаменателем, под которым подводится анализ как производственных, так и распределительных отношений, оказывается сфера обращения. В определенном смысле это возврат к домарксистской традиции в понимании общества, как последовательной цепочке взаимных обменов (у А.Смита).
Но в то же время, столь подробный анализ методологических принципов теории прав собственности и самого содержания прав собственности в рамках неоинституционализма необходим прежде всего потому, что он свидетельствует о приоритетах именно юридического, а не экономического начала существования права собственности. Не подлежит сомнению тот факт, что собственность имеет различное экономическое, политическое и др. значение. Но для того, чтобы знать, каковы могут быть приложения отмеченного выше начала, необходимо осознать, в чем состоит это начало, откуда оно происходит и какие из него вытекают требования. Суть же содержания определения прав собственности представителями неоинституционализма «социологично» потому, что они как бы отвлеклись от всяких посторонних, причем, даже экономических соображений, которые могут и постоянно изменяют само юридическое начало прав собственности в случае реализации попытки «встроить» собственность в свою теорию развития общества, концепцию экономического способа жизнедеятельности его и т.п.
Юридический порядок составляет основание управленческой системы любого общества. И, очевидно, управленческая суть собственности в наибольшей степени проявляется в таком ее юридическом начале, как право собственности. Но это юридическое начало должно быть отвлеченным от субъективистских теорий, а представлять, как
14 См.: Р.И.Капелюшников. Экономическая теория прав собственности. М, 1990. С.6.
15 Маркс К., Капитал// Маркс К., Энгельс Ф., соч. Т.23, с.94 (подчеркнуто нами - М.Р.).
справедливо заметил Б.Чичерин, «именно то, что развивается в истории и что существует в действительности»16
Другое дело, когда сам юридический порядок выстраивается не на основе опыта истории, а в соответствии с какой-либо субъективистской доктриной, как это было в СССР. Здесь право собственности всегда трактовалось однозначно, как государственная (общенародная) система - в идеологической системе. Но и этот опыт сегодня - элемент исторического опыта, лишний раз, подтвердивший гениальное, но никак не признаваемое субъективистами, замечание А.Смита, высказанное им применительно к рабскому труду. Человек, не имеющий права приобрести решительно никакой собственности, утверждал он, -«может быть заинтересован только в том, что бы есть, возможно, больше и работать, возможно, меньше».17 А это право, как известно, - результат и основа деятельности государства. «Политической же властью», т.е. государством, и создаются законы, как отметил Джон Локк, «для регулирования и сохранения собственности». Он рассматривал собственность как источник рациональной деятельности любой системы правления, т.к. «сохранение собственности является целью правительства, и именно ради этого люди вступают в общества».18 Думается, что последние слова Локка должны быть эпиграфом кодекса деятельности любого правительства, которое должно делать все, чтобы юридический порядок, сердцевину которого и составляют права собственности, всегда соотносился и совпадал с тем естественным порядком, который задается самой системой самоорганизации человеческого общества.
16 Б.Чичерин. Государство и собственность. М., 1882. Ч.1. С. 156.
17 А.Смит. О природе и причинах богатства народов. М., 1962. С.286.
18 Дж.Локк. Два трактата об управлении//Сочинение в 3-х томах. Т.3. М., 1988.С.263-343.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бальцерович Л. Социализм, капитализм, трансформация : Очерки на рубеже эпох. М.,"Наука", Изд-во УРАО, 1999.
2. Капелюшников Р.И. Экономическая теория прав собственности. М.,ИМЭМО, 1990.
3. Локк Дж. Два трактата об управлении// Сочинения в 3-х томах. Т.3. М., Мысль, 1988.
4. Маркс К. Капитал// Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 23.., 1960.
5. Пигу А. Экономическая теория благосостояния. М., Прогресс,1984.
6. Попов А.И. Экономическая теория. СПб.2006.
7. Поппер К. Логика и рост научного знания.- М.: Прогресс,1983.
8. Смит А. О природе и причинах богатства народов. М., Соцэкгиз, 1962.
9. Собственность в XX столетии.- М.: Российская политическая энциклопедия, 2001.
10. Суханов Е.А. Право собственности в современной России// Собственность в XX столетии.- 2001. С 767- 775.
11. Шкредов В.П. Метод исследования собственности в "Капитале" К. Маркса. М. Изд. МГУ, 1973.
12. Шкредов В.П. Экономика и право. М.,"Экономика", 1990.
13. Чичерин Б. Государство и собственность. М.,1882. Ч. 1.
Рецензент: Чичканов Валерий Петрович, советник ректора, доктор экономических наук, Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации.
Maxim Rohmistrov
Accounts Chamber of the Russia Federation
Russia, Moscow E-Mail: rokhmistrov@ach.gov.ru
Dialectics of economy and jurisprudence in search of
concreteness of property
Abstract: Attempts of scientific two sciences are presented in article - economy and jurisprudence - to explain essence of property as public relation. Unfortunately, as it is noted in article, representatives of noted sciences don't seek to combine the efforts and to develop the general point of view.
The author presented two positions on the basis of which the property can be positioned as the complete phenomenon including both economic, and a legal component. In article the point of view of V. Shkredov who has managed on the basis of the analysis of property by K. Marx in his "Capital" to build a situation, in a certain degree uniting process of scientific judgment of property from positions of both sciences is considered.
Other position presented by the author, is connected with the analysis of consideration of a problem of property in the western science. Here, as it is noted in article, the certain independent concept of the property which has received the name of "neoinstitualizm" is proved. Certainly, and here, as the author notes, any close merge of economy and the right on happened. But it already step forward. And as the proof of it the author presented three components of "neoinstitualizm" - the right economy, modern economic history and the theory of the economic organizations.
Together with it, in article own position of the author considering property as the major element of that natural order who is set by the system of self-development of human society in which legal lines of property will merge in a whole and economic, and is stated also.
Keywords: Private property; state (public) ownership; property right; property relations; privatization; convergence of forms of ownership; eksternaliya; transaction; alokation of resources; corporation; self-organization.
Identification number of article 120EVN214
REFERENCES
1. Baltserovich L. Sotsializm, kapitalizm, transformatsiya : Ocherki na rubezhe epokh. M.,"Nauka", Izd-vo URAO, 1999.
2. Kapelyushnikov R.I. Ekonomicheskaya teoriya prav sobstvennosti. M.,IMEMO, 1990.
3. Lokk Dzh. Dva traktata ob upravlenii// Sochineniya v 3-kh tomakh. T.3. M., Mysl, 1988.
4. Marks K. Kapital// Marks K. i Engels F. Soch. T. 23.., 1960.
5. Pigu A. Ekonomicheskaya teoriya blagosostoyaniya. M., Progress,1984.
6. Popov A.I. Ekonomicheskaya teoriya. SPb.2006.
7. Popper K. Logika i rost nauchnogo znaniya.- M.: Progress,1983.
8. Smit A. O prirode i prichinakh bogatstva narodov. M., Sotsekgiz, 1962.
9. Sobstvennost v XX stoletii.- M.: Rossiyskaya politicheskaya entsiklopediya, 2001.
10. Sukhanov Ye.A. Pravo sobstvennosti v sovremennoy Rossii// Sobstvennost v XX ctoletii.- 2001. C. 767- 775.
11. Shkredov V.P. Metod issledovaniya sobstvennosti v "Kapitale" K. Marksa. M. Izd. MGU, 1973.
12. Shkredov V.P. Ekonomika i pravo. M.,"Ekonomika", 1990.
13. Chicherin B. Gosudarstvo i sobstvennost. M.,1882. Ch. 1.
