CC BY
20
DOI 10.24412/2227-7315-2023-5-270-277 УДК 343. 98
И. В. Усанов
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ И ЭЛЕКТРОННО-ЦИФРОВАЯ КРИМИНАЛИСТИКА
Введение: в статье рассматривается проблема соответствия электронно-цифровой криминалистики (ЭЦК) как частной криминалистической теории методу диалектического материализма. Цель — проследить степень адекватности ЭЦК теории и практике расследования киберпреступлений на примере творчески доработанной P.C. Белкиным ленинской теории отражения. Методологическая основа: диалектический материализм. Результаты: автор полагает, что ЭЦК позволяет получать информацию, на основании которой можно установить истину в ходе расследования киберпреступлений. Выводы: электронно-цифровая криминалистика как частная криминалистическая теория не вступает в явное противоречие с диалектическим материализмом как универсальным философским методом познания окружающей действительности.
Ключевые слова: электронно-цифровая криминалистика, диалектический материализм, наука.
I. V. Usanov
DIALECTICAL MATERIALISM AND ELECTRONIC DIGITAL FORENSICS
Background: the article considers the problem of compliance of electronic digital forensics (EDF) as a private forensic theory with the method of dialectical materialism. Objective — to trace the degree of adequacy of the ECC to the theory and practice of cybercrime investigation using the example of the Leninist theory of reflection creatively refined by R.S. Belkin. Methodology: dialectical materialism. Results: the author believes that ECC provides information that can be used to establish the truth in cybercrime investigations. Conclusions: electronic digital forensic science as a private forensic theory does not clearly contradict dialectical materialism as a universal philosophical method of cognition of the surrounding reality.
Keywords: electronics digital criminalistics, dialectical materialism, science.
Еще в середине 70-х гг. прошлого столетия виднейший отечественный ученый-криминалист В.Я. Колдин констатировал тот факт, что роль научных методов раскрытия и расследования преступлений в период научно-технической революции приобретает большое значение [1, с. 3]. Он же одним из первых привел пример с использованием возможностей ЭВМ в процессе идентификации человека по признакам почерка [1, с. 35-36].
© Усанов Игорь Владимирович, 2023
Кандидат юридических наук, доцент кафедры криминалистики (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: [email protected] © Usanov Igor Vladimirovich, 2023 270 Candidate of Law, Associate Professor of the Department of Criminalistics (Saratov State Law Academy)
Современная отечественная криминалистика благодаря очередной научно-технической революции находится в режиме тотальной цифровизации. Это вызвано прежде всего ответной реакцией правоохранительной системы РФ на стабильно высокое количество регистрируемых в стране киберинцидентов и довольно низким уровнем их раскрываемости.
В качестве одного из факторов, позволяющих, на наш взгляд, повлиять на повышение уровня раскрываемости киберинцидентов, является скорейшее формирование адекватной практике частной криминалистической теории с соответствующим названием. В литературе существует несколько вариантов названия этой теории. Согласимся с А.Б. Смушкиным, который обозначает ее термином «электронно-цифровая криминалистика», потому что, по его мнению, именно такое сочетание взаимодополняющих категорий будет подчеркивать как информационный элемент в предмете частной теории, так и аппаратный, и отграничивать тем самым предлагаемую частную теорию от остальных информационно-коммуникативных технологий [2, с. 19].
Появление «электронно-цифровой криминалистики» неизбежно влечет за собой ряд изменений для криминалистики как интегративной науки. А.Б. Смуш-кин верно подмечает следующую деталь — тенденции цифровой трансформации криминалистики характеризуют не только узкие изолированные изменения. Они пронизывают всю структуру криминалистики, все ее разделы. Цифровая трансформация криминалистики должна выражаться не только в уточнении, модернизации действующих научных положений и концепций, но и в разработке новых. Это касается и такой частной теории, как «электронно-цифровая криминалистика» [3, с. 251-252]. ш
Одним из существенных вопросов для любой науки является вопрос полу- и чения достоверных знаний в процессе либо результате изучения ее объекта а и предмета. Единственным истинно научным методом, позволяющим получить о достоверное знание о каком-либо объекте или предмете, выступает диалекти- о ческий материализм, поскольку его важнейший принцип — совпадение (или о
п
единство) диалектики, логики и теории познания, выражающее единство за- а конов бытия и мышления, а исходными моментами данного метода выступают в
н
принцип отражения, распространение материалистической диалектики на об- о ласть познания, практика как основа познания и критерий истины [4, с. 393]. ю
Т5
Существование ненаучной криминалистики или паракриминалистики |
стало возможным не только в силу фактического отката практики с позиций к
строго научной методологии к методам средневековой инквизиции, о чем мы а
говорили в своей более ранней работе [5, с. 225], но и в силу того, что некото- |
рые отечественные ученые-криминалисты выражают сомнение в адекватности ии
диалектического материализма современным научным реалиям. В частности, ¡§
В.К. Гавло, В.Е. Клочко и Д.В. Ким констатируют: «Действовать в науке про- 1
5
фессионально — значит понимать смысл и ценность своих действий не только ) по отношению к тому участку реальности, который исследует ученый, но и по от- 3 ношению к внутренней тенденции развития науки, логике ее становления как теоретической системы» [6, с. 5]. Это утверждение авторов вопросов не вызывает. Далее они пишут: «Безусловно, "заклинания" относительно материалистической диалектики как методологической основы криминалистического исследования, конечно, не могут обеспечить его методологическую базу. Но вопрос в том, в какой степени материалистическая диалектика (представленная одним раз- 271
делом — гносеологией) в принципе может выступать в качестве таковой» [6, с. 5]. Мы считаем, что главный и основной показатель адекватности того или иного метода, претендующего на научность, — степень достоверности или истинности получаемых в ходе использования данного метода результатов.
Предложение об отказе от диалектического метода как метода познания наряду с прочими негативными факторами может привести и уже приводит к печальным результатам, в частности к падению уровня раскрываемости. Не секрет, что ни один из ныне существующих научных методов априори не способен гарантировать стопроцентно истинный результат. И поэтому прав А.Г. Филиппов, возражая всякого рода «сомневающимся», когда утверждает, что «дело не в том, что мир познаваем, а в том, что совершить преступление, не оставив следов, невозможно. Значит, в принципе <...>, любое преступление может быть раскрыто, хотя, разумеется, на практике это возможно далеко не всегда» [7, с. 65]. Исходя из сказанного, целиком и полностью солидарны с мнением Е.С. Лапина: «Научное решение вопросов отечественной криминалистики на основе нового законодательства, коренным образом отличного от советской системы норм-регуляторов, не должно означать отбрасывания, зачеркивания того, что было сделано в науке криминалистике в социалистический период» [8, с. 34].
Попробуем установить соответствие «электронно-цифровой криминалистики» трем основным позициям диалектического материализма, которые упоминались ранее, а именно: принципу отражения, распространению материалистической диалектики на область познания, практике как основе познания и критерию истины.
Рассмотрим соответствие «электронно-цифровой криминалистики» принципу отражения.
Р.С. Белкин в классическом труде «Ленинская теория отражения и методологические проблемы советской криминалистики» опирался на следующие постулаты [9, с. 8-12] (каждый постулат сопровождается подтверждением с нашей стороны).
Постулат 1. «Логично предположить, что вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощущением, свойством отражения» [10, с. 91].
Подтверждение: всякий объект материального мира имеет внешние параметры и внутреннюю структуру, а если это так, он априори обладает свойством отражения. Следы киберпреступления могут иметь определенное материально-фиксированное воплощение, например располагаться в технических средствах хранения обработки или передачи компьютерной информации и информационно-телекоммуникационных сетей.
Постулат 2. Всякое событие преступления (как и любой процесс) обязательно отражается в окружающей среде.
Подтверждение: киберпреступления отражаются в окружающей среде в виде различных следов (прежде всего, виртуальных).
Постулат 3. При совершении преступления возникают те фактические данные, которые впоследствии в соответствии с законом приобретают по расследуемому делу значение судебных доказательств и процесс этот закономерен.
Подтверждение: например, скриншот, содержащий криминалистически значимую информацию, сделанный с экрана компьютера, может быть признан доказательством по делу.
Постулат 4. Закономерность процесса возникновения доказательств есть одна из объективно существующих предпосылок установления истины в судебном исследовании.
Подтверждение: если информация по делу получена из источников, указанных в законе, в рамках регламентированной законом процедуры, и способствует выявлению истины по делу, такая информация закономерно трансформируется в доказательство.
Постулат 5. Отражаемыми объектами в процессе возникновения доказательств выступают элементы состава преступления (непосредственно отражаемыми объектами являются совокупности признаков, характеризующие субъекта и объективную сторону преступления).
Подтверждение: в УК РФ, а именно в гл. 21 и 28, содержится ряд составов преступлений в сфере компьютерной информации. Задача следователя, следователя-криминалиста, оперативника, прокурора и суда правильно распознать суть киберинцидента и, по возможности, выявить признаки определенного состава киберпреступления.
Постулат 6. В акте отражения складывается следующая система взаимосвязей:
а) отражаемые объекты (субъект и его действия);
б) средства отражения (свойства личности, средства и способы действий);
в) отражающие объекты (окружающая обстановка, предмет посягательства);
г) результат отражения (изменения в результате действий, «отпечатки свойств личности», доказательства).
Подтверждение: при кибермошенничестве преступник, движимый корыстной мотивацией, звонит или направляет СМС либо иное электронное сообщение потенциальной жертве, моделируя ситуацию таким образом, чтобы у потенциальной жертвы блокировалось критическое восприятие действительности. При этом посягатель пытается взять под контроль действия жертвы. Цель посягателя — хищение реальных или электронных денежных средств. Действия посягателя отражаются в виде материальных, идеальных и виртуальных следов.
Постулат 7. Судить по отражению об отражаемом, по доказательствам о преступлении можно только в том случае, если отражение обладает определенным содержанием и связь изменений с событием можно обнаружить, выявить, понять по содержанию этих изменений.
Подтверждение: следователь, следователь-криминалист, оперативник, прокурор, судья получают информацию по киберинциденту с помощью чувственно-рациональных и математических методов. Задача — правильно распознать смысл информации на базе профессионального опыта и знаний, законов логического мышления, а также здравого смысла.
Постулат 8. Содержание изменений, их характер есть информация, сведения об этих изменениях.
Подтверждение: например, получение по электронной почте письма о наличии кредита и уплате годовых процентов может быть расценено компетентными органами как реальное подтверждение получения кредита, или как кибермо-шенничество, или как розыгрыш.
Постулат 9. Данная информация не может существовать без материальной основы или вне информационного сигнала.
Подтверждение: следы киберпреступлений (киберинцидентов вообще) всегда содержатся на определенном носителе или носителях, например на жестком диске.
Постулат 10. Информационный сигнал (доказательство) может выступать в предметной (вещественной) и мысленной (образной) форме.
Подтверждение: следы киберпреступления могут существовать не только в указанных автором формах, но и в виртуальной форме.
Постулат 11. Информация, заключенная в доказательстве, дает ответ на вопрос о том, что устанавливается данным доказательством, что оно доказывает.
Подтверждение: следователь, следователь-криминалист, оперативник, прокурор, судья выстраивают свою деятельность по раскрытию и расследованию киберпреступлений с учетом положений, изложенных законодателем в ст. 73 УПК РФ.
Постулат 12. Совокупность всей доказательственной информации в принципе адекватна полному отражению преступления.
Подтверждение: оценка и использование криминалистически значимой информации по делам о киберпреступлениях происходит по всем возможным источникам в совокупности и зиждется прежде всего на данных, полученных в ходе судебной компьютерно-технической экспертизы.
Теперь рассмотрим соответствие «электронно-цифровой криминалистики» принципу распространения материалистической диалектики на область познания. Необходимо понимать, что в данном случае речь идет о познании тех областей человеческой деятельности, которые связаны с совершением киберпре-ступлений (криминальная деятельность) и раскрытием, расследованием, в том числе и судебным, киберпреступлений (криминалистическая деятельность).
В свое время такие авторы, как Т.В. Аверьянова, Р.С. Белкин, Ю.Г. Корухов и Е.Р. Россинская, рассматривали в качестве предмета изучения криминалистики группы закономерностей, характеризующих функциональную сторону противоправной деятельности, составляющих содержание механизма преступления, с одной стороны, и группы закономерностей, характеризующих функциональную сторону правоохранительной деятельности, с другой стороны [11, с. 32-42]. Представляется, что данная позиция нуждается в определенной корректировке. По нашему мнению, предметом изучения науки должно быть нечто конкретное, а именно области человеческой деятельности, имеющие практическое воплощение. Объектом изучения науки должно быть нечто абстрактное, а именно закономерности, характеризующие области изучаемой человеческой деятельности.
Любая наука, в том числе криминалистика, представляет собой конгломерат общих и частных идей, теорий, концепций. Поскольку «электронно-цифровая криминалистика» претендует на статус частной криминалистической теории, уместно было бы разобраться, что, по идее, должно составлять объект, а что предмет изучения данной теории.
Считаем, что предметом изучения «электронно-цифровой криминалистики» должны являться области человеческой деятельности криминального и криминалистического характера в сфере, связанной с киберпреступностью и противодействием киберпреступности. Объектом изучения «электронно-цифровой криминалистики» должны выступать группы закономерностей,
характеризующих указанные виды человеческой деятельности. Рассмотрим соответствие «электронно-цифровой криминалистики» практике как основе познания и критерию истины.
Уже к концу 80-х гг. прошлого столетия был накоплен солидный эмпирический опыт использования кибернетических средств, направленных на оптимизацию процесса раскрытия и расследования преступлений в СССР. Этот опыт был обобщен в работе Н.С. Полевого «Криминалистическая кибернетика», не потерявшей своей актуальности. В данном труде рассматриваются науковед-ческие, методологические и правовые основы использования информатики, вычислительной техники и математические методы в сфере криминалистической деятельности [12].
К началу 20-х гг. текущего столетия вышло большое количество работ, тематика которых так или иначе связана с криминалистической кибернетикой.
Автор одной из них Е.П. Ищенко, в частности, указывает на необходимость признать, что информационные процессы и взаимодействия, свойственные киберпространству, уже составляют основу огромного многообразия современных явлений материального мира, интеллектуальной сферы общества, жизни каждого цивилизованного человека [13, ^ 287].
Таким образом, можно с полной уверенностью констатировать, что эмпирический опыт противодействия киберпреступности активно обобщается учеными-криминалистами; на базе этого опыта разрабатываются действенные рекомендации практического характера, которые в конечном счете существенно повысят уровень раскрываемости киберпреступлений.
Определенная сложность заключается в плане соответствия рассматриваемой е нами частной криминалистической теории критерию истинности, поскольку и ныне действующий УПК не содержит указания на конечную цель уголовного а судопроизводства в виде установления истины по делу. Безусловно, данное обсто- о ятельство изначально придает процессу досудебного уголовного преследования о явный обвинительный уклон. Это понимает и пытается адекватно реагировать о
п
руководство Следственного комитета России. Е.С. Лапин отмечает, что еще а в марте 2012 г. Председатель Следственного комитета России А.И. Бастрыкин в
е
выступил с предложением о введении в УПК РФ института установления объек- о тивной истины по делу, поскольку только на основе истинных знаний об обстоя- ю
Т5
тельствах преступления возможно справедливое осуждение виновного [14, ^ 5]. |
По мнению самого Е.С. Лапина, достижение объективной истины по уголовному к
делу состоит в установлении соответствия познаваемого (расследуемого) события а
понятию преступления: соответствия конкретного лица понятию виновный [14, |
^ 9], с чем следует согласиться. |
В связи с этим предлагаем ввести в ст. 5 УПК пункт 63, текст которого изло- ¡§
жить в следующей реакции: «Цель уголовного судопроизводства — установление 1
5
истины по уголовному делу, то есть формирование доказательственной базы ) в соответствии с положениями ст. 73 настоящего Кодекса». 3
Венец уголовного судопроизводства — приговор суда — должен содержать следующую позицию: вина доказана или не доказана, подсудимый виновен либо не виновен соответственно.
Подводя окончательный итог, отметим, что находящаяся в стадии становления частная криминалистическая теория «электронно-цифровая криминалистика» не имеет видимых расхождений с базовым всеобщим универсальным 275
философским методом познания окружающей действительности, обозначаемым как диалектический материализм, следовательно, может быть использована как в теоретическом, так и в практическом аспектах с целью оптимизации борьбы с киберпреступностью.
Библиографический список
1. Колдин В.Я. Роль науки в раскрытии преступлений. М.: Знание, 1975. 64 с.
2. Смушкин А.Б. К вопросу о наименовании теории «Электронная цифровая криминалистика» // Проблемы уголовного процесса, криминалистики и судебной экспертизы. 2019. № 1(13). C. 15-20.
3. Смушкин А.Б. Цифровая трансформация криминалистики. Часть 1: Цифровая трансформация общей теории криминалистики криминалистической техники // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2022. № 6(149). С. 250-256.
4. Советский энциклопедический словарь. М.: Совет. энцикл., 1981. 1600 с.
5. Быстряков Е.Н., Усанов И.В. Криминалистическая политика России: история и современность // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2017. № 5(118). С. 221-226.
6. Гавло В.К., Клочко В.Е., Ким Д.В. Методологические аспекты криминалистики на современном этапе ее развития // Вестник криминалистики / отв. ред. А. Г. Филиппов. М.: Спарк, 2005. Вып. 2(4). С. 4-12.
7. Филиппов А.Г. О статье проф. А.С. Александрова «Семь смертных грехов современной криминалистики» // Вестник криминалистики / отв. ред. А.Г. Филиппов. М.: Спарк, 2010. Вып. 3(35). С. 63-66.
8. Лапин Е.С. Философия криминалистики: учеб. пособие. Саратов: Научная книга, 2016. 164 с.
9. Белкин Р.С. Ленинская теория отражения и методологические проблемы советской криминалистики. М., 1970. 130 с.
10. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. М.: Госполитиздат, 1958-1965. Т. 18. 525 с.
11. Аверьянова Т.В., Белкин Р.С., Корухов Ю.Г., Россинская Е.Р. Криминалистика: учебник для вузов. М.: Норма: ИНФРА-М, 1999. 990 с.
12. Полевой Н.С. Криминалистическая кибернетика. 2-е изд. М.: Изд-во МГУ, 1989. 328 с.
13. Ищенко Е.П. Новый век криминалистики. Ч. 2. М.: Проспект, 2017. 304 с.
14. Лапин Е.С. Особенности достижения объективной истины по уголовному делу на стадии предварительного расследования // Проблемы уголовного процесса, криминалистики и судебной экспертизы. 2015. № 2(6). C. 5-9.
References
1. Koldin V.Ya. The Role of Science in Solving Crimes. Moscow: Znanie, 1975. 64 p.
2. Smushkin A.B. On the Question of the Name of the Theory "Electronic Digital Criminalistics" // Problems of Criminal Procedure, Criminalistics and Forensic Fxamination. 2019. No. 1(13). Р. 15-20.
3. Smushkin A.B. Digital Transformation of Criminalistics. Part 1: Digital Transformation of the General Theory of Criminalistics of Forensic Technology // Bulletin of the Saratov State Law Academy. 2022. No. 6(149). Р. 250-256.
4. Soviet Encyclopedic Dictionary. Moscow: Soviet Encyclopedia, 1981. 1600 p.
5. Bystryakov E.N., Usanov I.V. Criminalistic Policy of Russia: History and Modernity // Bulletin of the Saratov State Law Academy. 2017. No. 5(118). Р. 221-226.
6. Gavlo V.K., Klochko V.E., Kim D.V. Methodological Aspects of Criminalistics at the Present Stage of Its Development // Bulletin of Criminalistics / ed. A.G. Filippov. M.: Spark, 2005. Issue 2(4). P. 4-12.
7. Filippov A.G. About the Article by Prof. A. S. Alexandrov "Seven Deadly Sins of Modern Criminalistics" // Bulletin of Criminalistics / ed. A.G. Filippov. Moscow: Spark, 2010. Issue 3(35). P. 63-66.
8. Lapin E.S. Philosophy of Criminology: textbook manual. Saratov: Scientific Book, 2016. 164 p.
9. Belkin R.S. Lenin's Theory of Reflection and Methodological Problems of Soviet Criminalistics. M., 1970. 130 p.
10. Lenin V.I. Complete works. M.: Gospolitizdat, 1958-1965. Vol. 18. 525 p.
11. Averyanova T.V., Belkin R.S., Korukhov Yu.G., Rossinskaya E.R. Criminalistics: textbook for universities. M.: Norm: INFRA-M, 1999. 990 p.
12. Polevoy N.S. Criminalistic Cybernetics. 2nd ed. Moscow: Publishing House of Moscow State University, 1989. 328 p.
13. Ishchenko E.P. The New Age of Criminology. Part 2. Moscow: Prospect, 2017. 304 p.
14. Lapin E.S. Features of Achieving Objective Truth in a Criminal Case at the Stage of the Preliminary Investigation // Problems of Criminal Procedure, Criminalistics and Forensic Examination. 2015. No. 2(6). P. 5-9.
o
ro
o ^
O
Sc o
n
g
QJ T3
0 T cn 0)
1
1
o
Sc
5
T3
s g
^
X fD
n
X
O Sc a x
QJ
g
n> §
s
№
IO
m
5 )
2
