CC BY
49взгляд. разделения. точка зрения
УДК 343
Наталья Алексеевна ШАБЕЛЬНИКОВА,
профессор кафедры гуманитарных дисциплин Владивостокского филиала Дальневосточного юридического института МВД России, доктор исторических наук, профессор
деятельность дальневосточной милиции по борьбе С социальными видами преступности в 19 2 0-е гг.
FAR-EAST MILITIA ACTIVITY IN THE FIGHTING SOCIAL CRIME IN 192 0
В статье рассматривается процесс становления административно-правовой охраны общественного порядка на Дальнем Востоке в 1920-е гг. и роль милиции в ее обеспечении. На основе широкого круга источников анализируется исторический опыт деятельности дальневосточной милиции по борьбе с социальными видами преступности.
The process of development of administrative andlegal protectionof public order inFar-East in 1920-ies and the militia role in its providing are considered in the article. On the basis of wide range of sources the historical experience of the Far-Eastern militia in fighting social crimes is analyzed.
Ключевые слова: милиция, уголовный розыск, общественный порядок, Дальний Восток, контрабанда, конокрадство, хулиганство, наркопреступность, детская преступность.
Keywords: militia, crime detection, public order, Far-East, snuggling, horse-stealing, hooliganism, drug related crime, juvenile delinquency.
о
дной из важнейших задач рефор- ческих этапах развития страны. Было бы мирования российского общества неправильно идеализировать, переоцени-
на современном этапе является укрепле- вать роль и место органов милиции в го-
ние органов милиции, реальное повыше- сударственной структуре общества. Но
ние их роли в осуществлении государствен- нельзя и недооценивать их деятельность,
ной власти, обеспечении общественного по- игнорировать многообразные уроки исто-
рядка и безопасности в регионах. Для ус- рии. В этих условиях исследование исто-
пешного решения этой задачи необходи- рического опыта деятельности милиции по
мо в полной мере учитывать опыт дея- борьбе с социальной преступностью в
тельности милиции на различных истори- 1920-е гг. имеет особую значимость.
Важнейшим направлением деятельности аппаратов милиции и уголовного розыска в 1920-е гг. был поиск различных методов борьбы с преступностью. Борьба милиции с преступностью складывалась из трех составляющих: 1) предупреждение готовящегося преступления; 2) пресечение начавшегося преступления; 3) раскрытие совершившегося преступления и задержание преступника. В 1920-е гг. эти задачи выполнялись путем систематического учета преступных элементов, розыска преступников и производства дознаний.
С укреплением аппаратов милиции и уголовного розыска на Дальнем Востоке была начата разработка организационных и профилактических мер по борьбе с такими специфическими для региона социальными преступлениями, как хулиганство, спиртоношество, притоносодержание, а также с детской преступностью.
Основным элементом хулиганства в подавляющем большинстве случаев является насилие как способ достижения преступной цели посредством безнравственного, циничного поведения, причинения физического и материального вреда. Для хулиганства характерна повышенная латент-ность: потерпевший не всегда обращается в правоохранительные органы и преступление оказывается скрытым. Механизм хулиганства связан, главным образом, с агрессивно-пренебрежительным отношением к личности.
Удельный вес хулиганства, по сравнению с другими видами преступлений, определяется закономерностями социального развития общества, а также связан со степенью активности правоохранительных органов, ведущих борьбу с этими преступлениями. В условиях современного общественного развития такой вид преступности, как хулиганство, занимает одно из ведущих мест в печальной статистике преступлений. Так, в 1989 г. в структуре насильственных преступлений хулиганство занимало первое место -12,5%, умышленные убийства - 2,8%, тяжкие телесные повреждения - 3,8%.1
Формы проявления хулиганских действий, имевшие место в 1920-е гг., исследователи подразделяют на ряд катего-рий2:
1) хулиганство традиционно-бытового характера, к которому следует отнести пьянство как антисоциальное явление и сельские праздники, в ходе которых имели место кулачные бои, драки, картежные игры, часто заканчивавшиеся поножовщиной, и др.;
2) уголовное хулиганство, неизбежно вытекающее из первого и превращающееся в драки и дебоши с оружием в руках, включая ранения и убийства, избиение женщин, изнасилование и т.д.;
3) хулиганство на почве национального антагонизма, случаи которого использовались для сведения личных счетов русского населения с представителями других народностей;
4) хулиганство, имеющее политический характер: оскорбление существующей власти и отдельных ее представителей.
Фактором, способствующим росту преступности в целом и хулиганства в частности, было большое количество безработных, - только в Приморском крае -13000 человек.3 В городе Владивостоке Приморской губернии за 1925/26 отчетный год были привлечены к уголовной ответственности за пьянство 2327 человек, за хулиганство - 137, за хранение наркотических веществ - 435, за притоносодержание - 204, за проституцию - 37.4
Борьба с хулиганством была одним из важнейших направлений деятельности милиции. Велась она посредством практических мероприятий (проведения облав, обходов, выявления лиц без прописки и т.д.) , мобилизации общественности на борьбу с хулиганством (выступления сотрудников милиции с докладами в трудовых коллективах, проведение показательных процессов над злостными хулиганами и пр.).
Право милиции привлекать граждан к борьбе с хулиганством нашло законодательное закрепление в декрете СНК РСФСР от 8 декабря 1926 г. «Об оказании
Взгляд. Размышлении. Точка зрения
гражданами содействия милиции при задержании пьяных и хулиганов»5. Вскоре после издания этого документа стали создаваться дружины по борьбе с хулиганством.
Принципы построения и комплектования, задачи и порядок работы дружин определялись при активном участии партийных и комсомольских организаций Дальнего Востока. Так, 5 ноября 1926 г. на заседании клубной комиссии агитационно-пропагандистского отдела Далькрайкома ВКП(б) был рассмотрен вопрос «О борьбе с хулиганством». В принятой резолюции комиссия указала на необходимость создания рабочих дружин по борьбе с хулиганством, в первую очередь в районах , наиболее неблагополучных в этом отношении.6 Аналогичный вопрос был рассмотрен Президиумом Никольск-Уссу-рийского райкома ВКП(б) 26 ноября 1926 г. В ходе обсуждения было принято решение об организации при клубах дружин по оказанию помощи милиции в борьбе с хулиганством.7
Газета «Забайкальский рабочий», орган Читинского окружкома ВКП(б) и окрис-полкома, 17 октября 1926 г., признавая необходимость усиления борьбы с хулиганством и привлечения к ней широких слоев общественности, писала: «По примеру центра нам следует подумать и приступить к делу организации рабочих дружин по борьбе с хулиганством. Советские и профессиональные органы должны оказать всяческое содействие этому начи-нанию»8.
Дружины, как правило, организовывались по производственному принципу - на фабриках, заводах, железных дорогах и т.д., на добровольных началах и сосредотачивались при клубах предприятий. Во всех дружинах устанавливалось единое правило, по которому дружинники, допустившие нарушение дисциплины или иную провинность, исключались из ее состава. Общим для всех дружин являлось и то, что деятельность по борьбе с хулиганством они вели в тесном контакте с органами милиции. Работники милиции инструкти-
ровали дружинников, определяли им конкретные задачи, в случае необходимости приходили на помощь. Дружинники вместе с работниками милиции участвовали в оперативных действиях - облавах, поимке преступников, раскрывали точки самогоноварения и шинкарства.9
Хотя правовой статус этих самодеятельных формирований не был определен, их деятельность проходила в непосредственном контакте с милицией. В статьях «Правды» положительно оценивалось возникновение дружин по борьбе с хулиганством и отмечалось, что «милиция во всех случаях приходила дружине на помощь. Постовые милиционеры, участковые надзиратели оказывали максимальное содействие членам дружины»10.
В середине 1920-х гг. на совещании административных работников при административном отделе Владивостокского окружного исполкома в качестве основных мер борьбы с хулиганством были предложены следующие11:
1) предоставить должностным лицам (сотрудникам милиции) право привлекать граждан, дворников и ночных сторожей к содействию задержанию «сопротивляющихся хулиганов и пьяньк»;
2) признать необходимым проведение ряда дел о хулиганах показательным процессом в рабочих районах;
3) признать недопустимым условно-досрочное освобождение в отношении лиц, осужденных за хулиганство;
4) поставить вопрос об ограничении продажи спиртных напитков в рабочих районах, театрах, клубах и в местах массовых народных гуляний; провести ограничительные мероприятия в отношении ношения при себе финских ножей, кинжалов, кастетов и др.;
5) принять меры к увеличению числа милицейских постов и ночных обходов;
6) проводить разъяснительную работу в деревнях о вреде хулиганства, привлечь к этой работе «сельских исполнителей»;
7) судебный разбор по делам о хулиганстве проводить вне очереди и по возможности показательными процессами.
В докладе приморского краевого прокурора Нелидова о результатах поездки в округа в сентябре 1926 г. было высказано обращение к прокуратуре и суду о необходимости усиления мер по борьбе с хулиганством в городе и деревне.12 Этот же вопрос поднимался на бюро Даль-крайкома в январе 1929 г.13
Возрастание количества хулиганских действий было связано с общей социально-экономической обстановкой на Дальнем Востоке. Начавшаяся коллективизация в деревне не способствовала участию общественности в помощи сотрудникам милиции как представителям власти. Имели место случаи избиения сотрудников милиции и прочих должностных лиц. Несмотря на это, по данным ЦАУ НКВД, «судебными органами затягивался разбор дел по фактам хулиганства, отсутствовали показательные процессы на селе, большое количество людей, совершивших хулиганский поступок, по распоряжению Распред-комиссии получали досрочное освобождение (до 80% к общему числу подавших заявления)». Кроме того, органами милиции, главным образом в районах, из-за недостатка сотрудников на местах и отсутствия технических средств не всегда своевременно принимались меры к лицам, совершившим преступление.14
В связи с увеличением количества возбужденных уголовных дел по фактам хулиганства СНК РСФСР в октябре 1929 г. издал постановление «О мероприятиях по борьбе с хулиганством»15, которым предусматривалось некоторое упрощение порядка возбуждения и производства по делам о хулиганстве, а также усиление административной ответственности за этот вид правонарушений, что, в свою очередь, способствовало повышению эффективности наказания.
Перерастанию конфликта в преступление в значительной мере способствует употребление алкоголя. Среди причин, способствующих проявлениям хулиганских действий, на совещании административных работников при административном отделе Владивостокского окружного исполко-
ма (октябрь 1926 г.) называлось прежде всего пьянство: «... отношение крестьян к пьянке пассивное, пьянка покоится на их старом установленном принципе - "отцы пили и мы пьем". Отрицательное отношение крестьян было только к случаям буйного пьянства. Борьба с пьянством ведется единичная, и крестьянские массы участия в этой борьбе не принимают». Кроме основной причины назывались и другие - «безделье и рационально не использованный досуг, особенно у молодежи», «учебой охвачено только 56% детей школьного возраста», «недостаточное внимание уделяется культурно-массовой работе», «отсутствует организованный надзор за порядком в местах публичного скопления».16
Для предупреждения самогоноварения и пьянства принимались определенные меры. Министерством внутренних дел страны в течение нескольких месяцев 1922 г. разрабатывался законопроект о повышении наказаний за пьянство, тайное винокурение и контрабандный провоз маньчжурского спирта на территории Дальнего Востока.17 Кроме того, было принято решение в интересах Дальневосточной республики «признать необходимым и крайне целесообразным установление монополии государственного винокурения. До практического разрешения этого вопроса допустить в отдельных случаях и отдельных областях - Амурской и Приамурской - частное винокурение, но только на тех условиях, которые будут предложены Миннархозом и согласованы как с Минфином, так и с Нарконтролем. Что же касается ввоза из-за границы спирта, то это воспретить»18.
Однако директивное указание о запрещении ввоза спирта и спиртосодержащих веществ было трудноисполнимо. Еще в 1921 г. правительством ДВР были предприняты меры по запрещению торговли спиртными напитками и винокурения, что привело к резкому усилению контрабандной торговли дешевым маньчжурским спиртом. В 1922-1923 хозяйственном году население Дальнего Востока численностью в 1800000 человек потребило 1200000
Взгляд- Размышления. Точка зрения
ведер контрабандного и 300000 ведер спирта отечественного производства.19
Необходимость борьбы с контрабандой алкоголя явилась основной причиной того, что продажа спиртных напитков на Дальнем Востоке была разрешена уже в 1922 г., за три года до разрешения ее на остальной территории страны. Эта же причина привела к установлению в Дальневосточном крае государственной винной монополии несколько иного порядка. Здесь был установлен пониженный акциз , а именно 15 копеек на градус, вместо 30 копеек в целом по стране. Была разрешена продажа населению спиртных напитков свыше 40 градусов. Практиковалась дифференцированная шкала продажных цен в регионах Дальнего Востока, тем самым делалась попытка, в зависимости от наплыва контрабандных спиртных напитков, сбить цены.
Одновременно с мероприятиями по борьбе с контрабандой спирта и спиртосодержащих веществ были предприняты меры и по борьбе с самогоноварением. В сентябре 1922 г. Народный комиссариат юстиции и прокуратура республики издали циркуляр «Об усилении репрессий за незаконное приготовление и хранение спиртных напитков»20 . В октябре 1922 г. IV сессия ВЦИК приняла специальное постановление «Об изменениях и дополнениях к Уголовному кодексу РСФСР», на основании которого карательные меры, применявшиеся к самогонщикам, значительно увеличивались.21 2 ноября 1923 г. постановлением Дальревкома была введена государственная спиртовая и винная монополия и организована сеть надзорных органов.22
Постановлением СНК от 2 6 декабря 1922 г. были созданы необходимые предпосылки для материальной заинтересованности работников правоохранительных органов и населения в борьбе с самогонщиками. В частности, был установлен порядок распределения штрафных сумм, взыскиваемых в судебном и административном порядке за незаконное приготовление, хранение и сбыт спиртных напит-
ков, по которому 50% этих сумм предназначались для премирования работников милиции, 25% - для вознаграждения лиц, способствовавших обнаружению мест производства, хранения и сбыта самогона, и 25% передавались в доход местных исполкомов.23
При выявлении и расследовании самогоноварения на практике встречались значительные трудности, которые были обусловлены, с одной стороны, применением правонарушителями все более ухищренных способов самогоноварения и действий по сокрытию следов преступления, а с другой - ошибками и просчетами, допускаемыми сотрудниками правоохранительных органов при выявлении и расследовании уголовно наказуемого самогоноварения, что, в свою очередь, было результатом отсутствия глубоко разработанной частной методики расследования преступлений этого вида.
Основная трудность борьбы с самогоноварением заключалась в том, что оно в силу своей специфики, как правило, не одноразовое действие. Структурными компонентами способа самогоноварения, как и ряда других преступлений, были способы подготовки, совершения и сокрытия преступления. Самогоноварение включало комплекс действий, начиная с создания резерва исходных продуктов, их хранения и переработки в специальных условиях и кончая реализацией полученных спиртных напитков. Обычно преступники принимали меры по сокрытию следов самогоноварения, которое часто продолжалось в течение длительного времени и подчас представляло собой преступную деятельность, имеющую сложный харак-тф.24
В сельской местности самогон производили в больших количествах для собственного потребления и для продажи. В городах тайным винокурением занимался спекулятивно-торгашеский элемент. Среди выкурщиков самогонки 35% составляли торговцы, 60% - мелкие обыватели, 5% - рабочие и служащие.25 Опасность тайного винокурения состояла не только в
- ев -
том, что на почве пьянства увеличивалась преступность, но и в том, что на изготовление самогона переводились сотни, тысячи пудов хлеба.
В целом незаконное производство спиртных напитков, или тайное винокурение, не получило на Дальнем Востоке в 1920-е гг. широкого распространения. Этому препятствовали сравнительно быстрое восстановление местного спиртового хозяйства, осторожное применительно к региональным особенностям проведение государственной винной монополии. Кроме того, количество ввозимого контрабандным путем спирта и спиртосодержащих веществ делало тайное винокурение невыгодным. Тем не менее в середине 1920-х гг. незаконное производство спиртного имело место в Забайкальской и Амурской губерниях, причем исключительно в районах сельской местности, отдаленных от границы, куда не доходили ни контрабандный спирт, ни русская водка из магазинов государственной винной торговли. Поэтому здесь было развито так называемое шинкарничество, то есть тайная продажа спиртных напитков гражданам (без официального разрешения на торговлю спиртным).
Статистические данные свидетельствуют о том, что среди преступников громадный процент составляли алкоголики. Алкоголизм являлся одним из видов серьезных аномалий в Дальневосточном крае. Этому способствовали не только в значительных объемах развитое тайное винокурение и ввозимый контрабандным путем заграничный спирт, но и политика государства. Органы Центроспирта в целях предотвращения проникновения контрабандного продукта весьма низкого качества и ограничения шинкарничества развили сеть своих лавок гораздо шире, чем в центральных губерниях. На 1 января 1928 г. на территории Дальнего Востока в городах и сельских местностях действовали 1032 лавки Центроспирта.
Учитывая тот колоссальный вред, который оказывает спирт на организм человека, и те суммы, которые население
расходовало на пьянство, обратим внимание на то обстоятельство, что алкоголизм являлся одной из причин развития преступности . Однако в целом такой вид преступности, как самогоноварение, по сравнению с РСФСР, был распространен на Дальнем Востоке меньше, так как в этом регионе был легко доступен готовый продукт - контрабандный спирт и имело место большое распространение винных лавок Центроспирта. Кроме того, взамен самогоноварения на Дальнем Востоке получило широкое распространение шинкарство, то есть беспатентная торговля спиртными напитками.
Стремление искоренить самогоноварение только путем проведения кампаний борьбы с ним привело к тому, что решение этой глубокой социальной проблемы растянулось на долгие годы- Принятые в начале 1920-х гг. меры по пресечению контрабанды спирта, усиление правовых санкций на тайное винокурение и борьба с пьянством ограничили их распространение, но в целом проблемы не решили.
Ситуация по росту социальных видов преступности осложнялась появлением многочисленных притонов, которые, в свою очередь, создали благоприятную почву для роста проституции.
Наибольшее развитие проституция приобрела в портовых городах. Улицу Пекинскую (Адмирала Фокина) во Владивостоке, особенно в начальной ее части, в простонародье называли улицей «красных фонарей» (как известно, во многих странах красный фонарь вывешивался над публичным домом). Подобного типа заведения были и на улицах Корейской (Пограничной) , Семеновской, Фонтанной и во многих домах корейской слободки. «Спецконтингент» в них в основной массе был китайским. Особенно много было японских публичных домов. Однако, как свидетельствует история города, не они были первыми в городе Владивостоке. «Первопроходцами были нашенские, простые крестьянские бабы, согласные за небольшую плату, а иногда и стакан спирт -ного с закуской скрасить одиночество
Взгляд- Размышления. Точка зрения
солдат поста, матросов с кораблей, бросавших якорь в Золотом Роге и, наконец, местных обывателей, скучающих без женского внимания»26 .
Кроме общих факторов, способствующих росту проституции (статус женщины в обществе, уровень образования, экономическая ситуация в стране и другие) , для Дальнего Востока были характерны особенности социально-демографического развития, а именно распределение численности лиц мужского и женского пола в составе населения. По данным Дальневосточного краевого статистического управления, в среднем на каждые 100 представителей мужского пола в середине 1920-х гг. приходились 88 женщин.27 Количественное преобладание мужчин объяснялось многочисленностью военнослужащих и малосемейностью китайского населения. В среднем по Дальневосточному краю в конце 1920-х гг. 62,1% составляли мужчины и 3 7,9% - женщины.28
Статистика соотношения мужского и женского населения в городах и сельской местности была различна. Так, в городах на 100 мужчин в среднем приходились 83 женщины, в сельской местности - 93. Для сравнения: в Псковской губернии на 100 мужчин приходились 131 женщина. По отдельным национальностям, проживающим на территории Дальнего Востока, соотношение между количеством мужчин и женщин оставалось одинаковым, за исключением китайцев, у которых на 100 мужчин приходились 5 женщин. Следовательно, на Дальнем Востоке соотношение между мужчинами и женщинами изменялось в сторону увеличения мужского населения за счет мужчин-иностранцев, особенно китайцев.29
В центре России, где женщин было больше, чем мужчин, им в силу существующей безработицы приходилось добывать средства существования, продавая себя. Таким образом, проституцию в центре России создавало, главным образом, ПРЕДЛОЖЕНИЕ . На Дальнем Востоке, где женщин было меньше, чем мужчин, женщина «имела возможность устроить свою
судьбу, выйдя замуж, но это представляло меньше выгод, чем то, что давала "свободная жизнь" : материальную обеспеченность, ресторанную жизнь и т.д». Следовательно, проституции на Дальнем Востоке способствовал СПРОС.
В начале 1923 г. при Дальздраве был образован краевой совет по борьбе с проституцией. В губерниях при губздра-вотделах были созданы губернские советы. При губсоветах действовали специальные консультации по борьбе с проституцией. В работе советы руководствовались циркуляром Наркомздрава «О мерах борьбы с проституцией» (декабрь 1922 г.) и Дальздравотдела от 27 октября 1923 г. В апреле 1923 г. краевым советом по борьбе с проституцией был предложен план борьбы с эти антисоциальным явлением. На губернские советы по борьбе с проституцией были возложены обязанности организации артелей женского труда (огороднические , пчеловодческие, швейные, прачечные и другие, наиболее применимые к местным условиям). Эту работу предполагалось организовать при поддержке и широком участии профсоюзов, партийных и хозяйственных органов. Губернским советам предлагалось обратить внимание на организацию в губернских городах Дальнего Востока общежитий для безработных и приезжающих в города женщин, для этого «испросив у местных горкомхозов надлежащие помещения и изыскав средства путем привлечения к этой работе хозорганов, профсоюзов и партийных организаций». Указывалось на необходимость «вести решительную борьбу с притоносодержателями с применением всех средств административного и судебного воздействия»30 .
В мае 1923 г. краевой совет по борьбе с проституцией выдвинул через отдел управления Дальревкома вопрос о привлечении органов милиции к этой работе. Отдел управления предложил милиции организовать ведение секретной регистрации проституток.31 В связи с этим Управлением милиции ДВО на места был направлен циркуляр, в котором разъясня-
лось, что введение данной меры вызвано необходимостью борьбы с проституцией как основным источником венерических заболеваний, выяснения причин, масштабов проституции и разработки методов борьбы с ней. Одновременно за женщинами, замеченными в занятии проституцией, устанавливался негласный надзор. Введение указанных мер обосновывалось тем, что «старые способы борьбы с проституцией, практиковавшиеся в дореволюционный период: облавы, задержания проституток, принудительное освидетельствование, выдача желтых билетов, как способы унизительные для человеческого достоинства, в нашей Рабоче-Крестьянской Республике терпимы быть не могут»32 .
В 1925-1926 гг. на Дальнем Востоке было 23 6 публичных домов, причем в Забайкалье - 55, на Амуре - 56, в Приморье - 125. В центральной же России, по данным НКВД, за один квартал раскрывались 240 притонов, в среднем на каждую губернию приходились около 7. В год обнаруживались 37-38 притонов. Эти данные достаточно определенно свидетельствуют о том, что притоносодержа-ние на Дальнем Востоке было развито в большей степени, чем в центре России.33
Содержателями публичных домов являлись как мужчины, так и женщины. Соотношение их по губерниям далеко не равномерное. Так, в Забайкалье в год при обнаружении 55 публичных домов были привлечены к ответственности за их содержание 5 7 женщин, на Амуре при обнаружении 56 притонов привлечены к ответственности 22 женщины и в Приморье на 125 публичных домов - только две женщины. Эти данные говорят о том, что не во всех случаях публичные дома содержали женщины. На Амуре и в Приморье, как правило, хозяином публичного дома был китаец «ходя». Всего на Дальнем Востоке за год при обнаружении 23 6 публичных домов были привлечены к ответственности 81 женщина, в то время как в центральной России за один квартал в места заключения за при-тоносодержание попадали 110 женщин, что
примерно составляло на 240 обнаруженных притонов - 23 0 привлеченных женщин. 34
Органы милиции в 1920-е гг. интенсивно вели борьбу с проституцией «исключительно по линии раскрытия и привлечения к ответственности притоносодер-жателей»35 . Однако, несмотря на рапорта в центр о «полной ликвидации притонов разврата» и о «возможности изжить эти негативные явления в жизни советского общества с помощью партийных и общественных организаций»36 , такое социальное явление, как проституция, оставалось проблемой.
Сложные условия восстановительного периода способствовали распространению специфического вида преступности - преступности несовершеннолетних. Началу законодательства в этой области положил декрет СНК РСФСР от 14 (27) января 1918 г. «Об учреждении комиссии о несовершеннолетних, обвиняемых в общественно опасных действиях»37 , которым провозглашалось создание комиссий по делам несовершеннолетних, определялись их задачи и функции. Главной особенностью этого и последующих правовых актов государства об охране детства и о борьбе с правонарушениями несовершеннолетних явилось, прежде всего, то, что они определили принципиально новый подход к несовершеннолетним правонарушителям, сущность которого заключалась в применении к ним не судебных мер принуждения, а мер воспитательного, педагогического характера.
Годы восстановительного периода совпали с новыми испытаниями для государства. Засуха 1921 г., затем неурожай в ряде регионов страны в 1922-1924 гг. породили массовый голод, привели к большой миграции населения, в том числе и детей. Насколько велика была эта беда, свидетельствует следующий факт: в июле 1921 г. газета «Правда» писала: «Засуха такова, что в ряде губерний хлеба совершенно пропали, травы выгорели. Голод охватил около 25 миллионов населения»38 . Многие дети оставались сиротами
Взгляд- Размышления. Точка зрения
вследствие высокой смертности населения и продолжающейся гражданской войны.
В этих условиях правительство приняло дополнительные меры по борьбе с детской беспризорностью и преступностью. По решению ВЦИК была создана Особая полномочная комиссия по улучшению жизни детей и для организации борьбы с детской беспризорностью, положение о которой и ее состав были утверждены 10 февраля 1921 г. Инициатором создания комиссии и ее председателем был Ф.Э.Дзержинский.39
Нарком народного просвещения А.Луначарский, оценивая ситуацию, сложившуюся с детской беспризорностью и преступностью, писал: «Громадная часть растения российского народа усохнет и превратится в чужеродный нарост, если мы не обратим на него внимание... Не общество оберегать от малолетнего преступника, а ребенка от преступления.». В 1923 г. и особенно в 1924 г. был отмечен значительный рост беспризорности. Явление это можно было сравнить с национальным бедствием. По данным официальной статистики, в стране насчитывалось более семи миллионов детей и подростков, лишенных родительского внимания и заботы. Из них около 180 тысяч были судимы и числились как уголовные преступники.40 В 1923-1924 гг. значительный рост беспризорности был отмечен и в Приморье. На городских улицах и барахолках стайками и в одиночку слонялись голодные, замученные дети, становясь легкой добычей для контрабандистов , домушников и прочих преступников.41 На Дальнем Востоке детская беспризорность также была прямо связана с детской преступностью. Так, в августе-декабре 1923 г. общее количество беспризорных детей составило 117 человек (100 мальчиков и 17 девочек), из них 33 ребенка совершили преступления. За апрель-июнь 1924 г. по Амурской губернии несовершеннолетними были совершены 44 преступления, по Приморской - 39.42
В целях борьбы с детской беспризорностью, бродяжничеством и преступностью среди несовершеннолетних в начале
1923 г. на Дальнем Востоке была образована Центральная комиссия по борьбе с детской беспризорностью и преступностью. В губернских городах и уездах были созданы соответствующие губернские и уездные комиссии (губкомнес). Было принято решение всемерно содействовать отделу охраны материнства и младенчества, а также отделу социального воспитания в деле открытия новых домов ребенка, яслей, детских домов, детских садов и площадок.43
В состав губернских комиссий входили представители губернского отдела народного образования, губернского здравоохранения, губернского суда. Такой же состав имели уездные комиссии. Комиссиям были приданы судебные функции. В их распоряжении имелись приемники-распределители, трудовые колонии, детские дома для беспризорных детей. На основе использования опыта детских трудовых колоний в 1920-е гг. на Дальнем Востоке в системе НКВД стали создаваться новые учреждения - трудовые дома, которые также сыграли определенную роль в перевоспитании подростков.
Таким образом, если в дореволюционный период на Дальнем Востоке в основном преобладали имущественные и хозяйственные виды преступлений (кражи, растраты), а также опасные виды преступлений, совершаемые преступниками-рецидивистами: налеты, похищения людей с целью выкупа и другие, то в 1920-е гг. с обострением социально-экономической и политической ситуации в стране и в Дальневосточном регионе получили распространение такие виды преступлений, как хулиганство, спиртоношество, притоносо-держание, а также детская преступность.
Организация деятельности милиции по борьбе с социальными видами преступности проходила в тесном взаимодействии с таможенными органами и ОГПУ. Были созданы и начали работу центральные и местные органы в виде комитетов по борьбе с преступностью при губернских прокуратурах, дальневосточное областное совещание, советы по борьбе с проституцией
и детской преступностью. В практику работы милиции и уголовного розыска в 1920-е гг., наряду с применением чрезвычайных мер, внедрялись новые оперативные средства и методы борьбы с преступностью: создание конных резервов и ударных оперативных групп, углубление специализации работы сотрудников уголовного розыска по отдельным видам преступлений.
1 Захаревский В.И. Характеристика и методы разрешения следственных ситуаций по делам о хулиганстве : дис. ... канд. юрид. наук. М., 1993. С.135.
2 Хориноев Г.Н. Организация и деятельность рабоче-крестьянской милиции Бурятской АССР в период построения социализма (1917-1937 гг.) : дис. ... канд. истор. наук. Иркутск, 1985. С.152-153.
3 Государственный архив Приморского края (ГАПК). Ф.П. 61. Оп. 1. Д. 93. Л. 93.
4 ГАПК. Ф. 86. Оп. 1. Д. 7. Л. 1.
5 Собрание узаконений РСФСР (СУ РСФСР). 192 6. N№88, ст.640.
6 ГАПК. Ф.П. 2. Оп. 1. Д. 8. Л. 495.
7 ГАПК. Ф.П. 80. Оп. 1. Д. 2. Л. 259.
8 Шеронов В . С . Партийное руководство формированием и укреплением советской милиции на Дальнем Востоке в годы социалистического строительства (ноябрь 1922-1936 гг.). На материалах Хабаровского, Приморского краев, Амурской и Читинской областей : дис. . канд. истор. наук. Иркутск, 1985. С.152-153.
9 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 393. Оп. 83. Д. 23. Л. 21.
10 Правда. 1926. 28 сентября.
11 ГАПК. Ф. 86. Оп. 1. Д. 7. Л. 3.
12 ГАПК. Ф.П. 67. Оп. 1. Д. 1 (а). Л. 135.
13 ГАПК. Ф.П. 67. Д. 211(б). Оп. 1. Л. 72.
14 ГАРФ. Ф. 393. Оп. 78. Д. 37. Л. 86
(сб.).
15 СУ РСФСР. 192 9. N№77, ст. 581.
16 ГАПК. Ф. 86. Оп. 1. Д. 7. Л. 1.
17 Государственнй архив Хабаровского края (ГАХК). Ф. 19. Оп. 1. Д. 53. Л. 243.
18 ГАХК. Ф. 19. Оп. 1. Д. 68. Л. 27.
19 Амурская правда. 1923. 7 декабря.
20 Власть Советов. 1922. N№7-9. С. 75.
21 Известия ВЦИК. 1922. 23 ноября.
22 Дальневосточный путь. 1924. 17 июля.
23 Беднота. 1922. 27 декабря.
2 4 Головин Ю.И. Методика расследования самогоноварения : дис. . канд. юрид. наук. М., 1991. С. 43.
2 5 Там же.
26 Организованная преступность Дальнего Востока: общие и региональные черты : учебное пособие. Владивосток, 1998. С. 208.
27 Статистический бюллетень. Дальневосточное краевое статистическое управление. 192 5. N№14-15. С. 26.
2 8 Пикалова Ю. Проблема зависимости демографического состава населения Д альнего Востока от развития социальной сферы (1926-1930 гг.) // Эволюция и революция: опыт и уроки мировой и российской истории : материалы международной конференции. Хабаровск: ХГПУ, 1997. С. 235-238.
29 ГАРФ. Ф. 393. Оп. 66. Д. 39. Л. 161.
30 Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ). Ф.Р. 2422. Оп. 1. Д. 1439. Л. 13.
31 РГИА ДВ. Ф.Р. 2422. Оп. 1. Д. 1439. Л. 8.
32 ГАРФ. Ф. 393. Оп. 83. Д. 2. Л. 36.
33 ГАРФ. Ф. 393. Оп. 66. Д. 39. Л. 162.
34 ГАРФ. Ф. 393. Оп. 66. Д. 39. Л. 163.
3 5 ГАРФ. Ф. 3 93. Оп. 55. Д. 50. Л. 11.
36 ГАРФ. Ф. 393. Оп. 55. Д. 50. Л. 11, 13.
37 СУ РСФСР. 1918. N№16. С. 127.
3 8 Правда. 1921. 17 июля.
39 Советская милиция. 1980. N№11. С. 6.
40 Ходасевич А.П. Отблеск истории. Книга очерков о дальневосточной милиции. Хабаровск, 1993. С. 94.
41 Дунец Т.М. Историческая справка о состоянии преступности в 1923-1924 гг. Музей УВД Приморского края. С.14.
42 РГИА ДВ. Ф.Р. 2422. Оп. 1. Д. 1423. Л. 7.
43 РГИА ДВ. Ф.Р. 2422. Оп. 1. Д. 1439. Л. 13.
