CC BY
19
Новый театр, старая сцена
Марина ЗАБОЛОТНЯЯ
дети индиго, или сто оттенков меланхолии
цинично, лирично, праудиво, либерастично
«Синяя борода» - Максим Диденко, «The drystone»;
«Три сестры» - Лев Эренбург, Небольшой драматический театр;
«Три сестры» - Лев Додин, Малый драматический театр - Театр Европы; «Счастье» - Андрей Могучий, Александринский театр;
«Дети солнца» - Владимир Туманов, Театр Сатиры на Васильевском; «Циники» - Анатолий Праудин, Театр Ленсовета;
«Мерси» - Владимир Золотарь, БДТ им. Г. Товстоногова;
«Король Лир» - Адольф Шапиро, ТЮЗ им. А. Брянцева
В системе существования без координат, когда память еще хранит идеалы прошлого, художественная рефлексия со стороны «взрослых» - старших художников - неизбежна и понятна. Недоуменное восприятие современной жизни заставляет режиссеров кружить вокруг Чехова и Шекспира, в последнее время стал популярен еще и ближний ретроспек-тивизм (А. Арбузов, А. Володин, А. Вампилов). А тем временем, «молодые» сорокалетки типа Кшиштофа Варликовского продолжают резвиться на клинических перверсиях, уверяя раскрасневшихся критиков, что «искусство спасут гомосексуалисты и евреи»1. Сказано «громко, но противно», зато с дискриминационным изломом. Освобожденная пустота. Свободное плаванье и беспринципность освободили пустоту. Ее надо было чем-то заполнить. А ведь, в самом деле, мы надуты, как цыганская лошадь в базарный день. Бездна псевдоинформации взращивает наше самомнение,
иллюзию значимости. Кажется, вот-вот, в условиях информационной пандемии, мы, подхваченные мусорным ветром, взлетим. Человек всегда мечтал летать. А благодаря живительному вакууму внутри, нам не понадобятся даже крылья. Вот он - Homo novus!
И театр похож на нас. Квазижизнь рождает квази-театр, который, принимая вызовы социума, отрабатывает новые свои модели по свежему следу. Так, в московском центре Йозефа Бойса в интерактивном действе Георга Жено «Общество анонимных художников» зрители, вообразив, что достигли некоего свершения, дают интервью, прикидывают от какой премии бы не отказались, а ведущие вручают им воображаемые Букеры и платиновые диски...
Ну кто и о ком сегодня в театре скажет так, как Качалов когда-то о Станиславском? «Этот необыкновенный человек имеет надо мной и власть необыкновенную <...>, он разбудил во мне художника <...>,
' Ренанский Д. Искусство спасут гомосексуалисты и евреи // www. OpenSpace.ru, 22.03.2011.
Pro
настоящее
он показал мне такие артистические перспективы, какие мне и не мерещились, какие никогда без него и не развернулись бы предо мной»2.
Режиссер освобождал индивидуальность актера... А если ее нет? Освобождать пустоту? Будить спящего летаргическим сном? Вот в театре и произошли новации. Не заметить этого нельзя. Конечно, есть еще такие консервативные, «так называемые» репертуарные театры, где еще насаждается старое, «так называемое» искусство. Но их все меньше и меньше. А если учесть, что по статистике (утверждает ТВ) в театры ходят 6% населения страны, надежды на интеллигентный профессиональный театр ничтожны. Да, где-то там, в келейной тишине, еще мечтают о театре-доме, театре-храме. Но, господа, это же несовременно!
В обзорах сезона принято отвечать на определенные вопросы, касающиеся каждого из нас. У каждого поколения - свои идеалы, идолы, проблемы. Те, о которые мы спотыкаемся сегодня, «прописаны» в газетах, в интернете, в блогах, чатах, запутаны в такой клубок, что конца не найти. Духоподъемного у нынешних новых режиссеров немного. Преобладает эсхатологическое ощущение мира на вулкане, а мажор в жизни - только с приставкой «форс». «Оглушительного новаторства» не замечено. Болевые точки исторического момента обезболены и не беспокоят. Мы под наркозом ТВ.
Молодые люди, делающие театр и его потребляющие, родились в конце прошлого тысячелетья. Конечно, все они разные. Но говорят, существует особая генерация,
прозванная - «дети индиго». На них, якобы, вся надежда. Парадоксальное явление. Им приписывают необыкновенную способность к самоосознанию с юного возраста, а также крайнюю целеустремленность и настойчивость, (если не упрямство), в получении желаемого. Гиперактивность и синдром дефицита внимания, очень высокий IQ. Сильно развитая интуиция, гордый, свободолюбивый нрав, повышенное ощущение собственной значимости и самоценности, категорическое неприятие догм и устаревших систем образования, отказ подчиняться грубому давлению (при авторитарном стиле воспитания), гиперчувствительность к фальши, неискренности и негативу - это тоже они.
Название (очень субъективного) обзора театрального сезона в Петербурге пришло как-то само собой, поэтому сомнения в его тенденциозности были. Однако недавняя премьера «Синего слесаря» Михаила Дурненкова в московском Театре.с1ос навела на мысль, что тенденциозность скрыта в самом цвете меланхолии. Так, в Петербурге, не считая идущего в «Приюте комедианта» пару сезонов «Глубокого синего моря» Тэренса Рэттигана, есть две «Синие бороды» (опера Б. Бартока в Мариинском и пластическая драма в «The Crystone»). В Большом театре кукол Яна Тумина поставила «Сто оттенков синего»3 - про почтальона-идеа-листку, погруженную в чужие истории на открытках, написанные синими чернилами. Наконец, на сцене Александринки Андрей Могучий на деньги Европейской театральной премии сочинил
2 Цит.по: Топорков В.О. Станиславский на репетиции. М., 2002. С. 8.
3 В то время как куклы в этом спектакле разыгрывали фантазию о жизни неродившегося ребенка Амедео Модильяни, циничный модератор сайта «ЛюбвиМ» (Сергей Бызгу) и романтичная почтальонша (Марина Солопчен-ко) встречаются в Сети, влюбляются и улетают на голубом аэростате...
Новый театр, старая сцена
«Счастье» по мотивам «Синей пти- 3) непристойный, скабрезный, пор-цы» М. Метерлинка! нографический; Не говоря о нашумевшем to make (или to turn) the air blue -в Каннах фильме Ларса фон сквернословить, ругаться; Триера «Меланхолия», можем 4) посиневший, с кровоподтеками; вспомнить рецепт бессмертия от 5) ирон.ученый (оженщине) -blue В. Сорокина - драгоценное «го- blood; лубое сало», получаемое из тел 6) blue devils - уныние; клонированных писателей. Но так 7) blue laws - амер. пуританские он писал или считал в 1999-м, а законы (закрытиетеатров по вос- сегодня у нас на дворе новое ты- кресеньям, запрещение продажи сячелетие, и о бессмертии, равно спиртных напитков); как и о конце света говорят все, 8) to drink till all's blue - допиться до кому не лень. Обыватели, пребы- белой горячки; вая в сладостной дреме, между Существительное: смертью и вечностью, между про- 1) the blues (pl) - меланхолия, хандра; шлым и будущим коротают свои 2) to have/to get the blues, to be in the жизни. А те 6% населения, кото- blues - быть в плохом настроении, рые находят в себе силы пойти хандрить; в театр, изредка просыпаются и, 3) to give smb. the blues - наводить если очень повезет, могут о чем- на кого-либо тоску; нибудь подумать. О настоящем, 4) to cry the blues - амер., разг. например. В театре рассуждают прибедняться о новой искренности на сцене, а что это значит - неизвестно. ИЗ «АДА» - С ЛЮБОВЬЮ... Столь удивительное ультрама- Несчастна всякая душа, риновое наваждение напомнило скованная любовью к тому, забавную пьесу, показанную англи- что смертно. чанами лет десять назад на сцене Аврелий Августин МДТ. Она так и называлась - «The Blue», и, несмотря на отсутствие пе- Все чудесатее и чудесатее, как ревода, вызывала смех в зале, так сказала бы одна девочка. Сегодня как история человеческих отно- в театре - на фоне разухабистой шений лаконичным автором была шоу-продукции - мерлихлюндия. изложена практически одним сло- Значит ли это, что в настроении об-вом. При этом режиссер остроумно щества преобладает уныние, типа подкрепил его методом «физичес- «весь этот Blues», или это настро-ких действий», благо значений «го- ение высоколобых художников? лубого» слова в английском - тьма. Сегодня декамеронову веселость, неглиже с отвагой пира во время blue чумы, выразить на сцене, конечно, Прилагательное: можно. Эльмо Нюганен, например, 1) голубой,лазурный, синий; поставил у себя в Линнатеатре 2) испуганный, унылый, подавленный; «Красные носы» - про чуму и бро-things look blue - дела плохи; дячих артистов, а в Питере идет blue fear (или funk) - разг. испуг, па- перформанс «Данте. Божественная ника, замешательство; комедия. Ад». У многих молодых to be blue - хандрить; героев, как им кажется, «жизнь
Pro
настоящее
удалась», но ведь это из жизни насекомых, - не так ли?
Может, дело в возрасте авторов, а, может, - в интонации эпохи, которую чутко воспринимают личности и просто гении. У Боккаччо (1313 г.р.) в «Декамероне» перед смертью веселились, а Данте (1265 г.р.) в «Божественной комедии» было не до смеха. Он, спускаясь с Овидием в ад, потерял сознание при виде мук грешников.
Крикливым и неряшливым перформансом по мотивам дантова «Ада» заявило о своем рождении «протеатральное объединение» «The drystone» (этимология неизвестна, хотя в Англии есть такое радио). Его руководитель - Максим Диденко (1980 г.р.) - на театральном поле, без сомнения, один из
самых амбициозных и успешных игроков. Его энергии и желания хватило на то, чтобы после Омского университета отучиться в Петербургской театральной академии (курс Г. Козлова). С его физическими и интеллектуальными данными, наверно, нетрудно было вписаться в любой академический театр. Но «уклонист» М. Диденко занялся искусством пластической драмы, после школы Антона Адасинского поработал актером театра «биоэнергопластики» «Derevo». Теперь артист самостоятельно экспериментирует, скрещивая опыт традиционного театра драмы с танцем и акробатикой. В его «Аду», на заброшенном заводе Васильевского острова, слились в творческом экстазе бывалые и
М.Диденко и А. Олейник в сцене из спектакля «Синяя борода».
Реж. Максим Диденко, «The drystone».
Фото из архива театра
Новый театр, старая сцена
молодые труженики «неформата». формы, видеокамера, проециру-А каждый новый круг новейшего ющая на кирпичную стену кадры Сатирикона (или Ада?) объявлялся немого фильма и - невырази-диджеем (сам Диденко), как оче- мая легкость бытия. Куда нам до редной номер дикого разнуздан- сказочного героя Шарля Перро! ного шоу с голыми девушками, об- И уж тем более, до графа де Ре, мазанными вареными макаронами алхимика и воина, соратника и пр., пр. При этом заскучавший Жанны д'Арк, ставшего прототи-зритель слонялся по залу и был пом Синей Бороды! Если верить предоставлен самому себе. Как по- Г. Грину, сказавшему, что «ад - это казалось, перформанс этот пред- чувство вечной утраты», то герой назначался для разового исполь- М. Диденко, наш современник, зования, но лиха беда начало... обреченный убивать своих жен Спектакль «Синяя борода: на- до тех пор, пока ему самому не дежда женщин» (копродукция The перережут глотку, живет в своем drystone, театра АХЕ и театра спон- аду с кажущимся спокойствием. танного танца Spasibo.da) кажется Генрих Блаубарб, как представ-более содержательным и глубоким. ляется он встреченным в пар-Вообще тема «Синяя борода как ке девушкам, а иногда и более миф в искусстве», требует отдель- кратко: «Я - убийца», - человек, ного аналитического текста. Его насмерть напуганный безмернос-литературная интерпретация - у тью первой любви и не нуждаю-Шарля Перро, Мориса Метерлинка, щийся в самоидентификации. В Анатоля Франса, Курта Воннегута, его отточенных акробатических Дэа Лоер4 - крайне любопытна. И движениях - автоматизм чело-есть еще ряд киномотивов, послед- века с лозунгом «Будущего нет». ние - совсем свежие. Нынешняя Кажется, его страшит само сло-«Синяя Борода. Надежда женщин» во «безмерно». Страшит некон-имеет невольные эстетические от- кретностью, незавершенностью, сылки к театру Пины Бауш. пустотой. Наверно, он перфекци-По Немировичу-Данченко два онист, и каждый эпизод его жиз-человека и коврик - уже театр. ни - очередное любовное фиаско В этом спектакле есть и коврик, в стремлении к совершенству. и актеры - Максим Диденко и Тут очень важно, что всех жертв, Алиса Олейник. Перед началом в том числе, и самую первую, действия коврик из оберточной «безмерную», изображает одна бумаги, по которому зрители актриса, - А. Олейник. прошли к своим местам, шумно - Как вас зовут? сворачивался и исчезал. Дверь - Генрих. закрывалась на ключ, все пути - Я вас люблю и выйду за вас за-к отступлению были отрезаны. муж. И буду любить безмерно. Только вперед - в пространство - Безмерно!!? нового мифа, который будет тво- - Если иначе - то лучше выпить риться здесь и сейчас, в сопря- яду. жении искусства кино, хореогра- И, запихнув себе в рот орехи, де-фии, цирковых номеров и слов. вушка падает замертво. Минимализм выразительных Бедный Генрих больше похож средств - комната кубической на героя итальянской комедии 4Дэа Лоер - современная немецкая писательница, автор пьес «Кларины связи», «Синяя борода - надежда женщин», «Воры» и др. «Синяя борода» была поставлена в Мастерской Олега Кудряшова (2006). В сборник ШАГ-3 (Новая немецкоязычная драматургия. М., 2008.) вошла пьеса Д. Лоер «Жизнь на площади Рузвельта». Поставлена в Алмаатинском театре <ШиШОК» (2010).
Pro настоящее
масок, безнадежно влюбленного Губина и губы мыслоноги и вельми Пьеро: босоногий, в сером бар- широк лишай. хатном костюме, с хохолком на Пол покрыт зыбким толпомеховым гладко выбритой голове, он не мохом. Там всю ночь шалят случайно нацепил на шею жабо. развратноухие шалые зайчишки, Из противоречия видимого и там бегают воленогие лисы... -кажущегося рождается драма сатириконец спрашивал: «Неужели жизни, строится спектакль пара- разврат будущего будет произво-доксов. Соединение реплик с ре- диться ушами, хотя бы тех же зай-маркой для современного теат- цев?.. Как-то странно даже пред-ра - не новость. Равно как и игра, ставить себе мораль будущего, «кривляние» словами. Но такую поучающую: виртуозную путаницу ударений - Берегитесь этого человека: у в каждом слове, в исполнении него развратные уши, плотоядные Олейник, даже и не припомнить. пятки и страстная ключица. Он раз-Перебрасываясь словами, герои вратно-лысый. Будет, будет...». осторожно пристраиваются друг Стало, стало, Аркадий Серге-к другу, выражая в движении и евич... Еще как стало. статике внутренние отношения и состояния. Девушка может вскарабкаться к Блаубарбу на плечи, ПОЛНЫЙ МЕРТВИАРХАТ как на дерево, замереть в легком Наш культурный слой тонок, испарении. Он же - в поисках по- тощен безмерно, но, пока живо коя - уляжется калачиком на трех слово, есть надежда. Как бы ни стаканах. Тут им пластической желали того «будетляне» и профантазии не занимать. чие футуристы, а солнца победить «Точку покоя» Генрих все-таки они не смогли. В 1913 г. вышла обретет. К финалу он придет с не- скандальная опера «Победа над выразимой печалью и покорнос- Солнцем»7, и один из ее создателей тью фаталиста. Он устал от встреч, Казимир Малевич горделиво напи-от жизни, от себя. Заключительная сал: «Завеса разорвалась, разорвав фраза кинотитров - «перерезает одновременно вопль сознания ста-ему горло» - отскакивает от стены в рого мозга, раскрыла перед глаза-наши зрачки. Этот спектакль - дуэль ми дикой толпы дороги, торчащие между мужчиной и женщиной. А па- и в землю, и в небо. Мы открыли радоксальный эффект немого кино новую дорогу театру». расщепляет истину так, как треснув- Ах, как прекрасно они заблуж-шее зеркало - изображение. дались и как дорого за это рас-Говорят, австралийская птичка плачивались. Великаны, гонявшие ориндинки после спаривания вы- чаи с Солнцем, кончали жизнь, клевывает спящему самцу сердце, ложась виском на дуло пистолета. а он находит блаженный покой от Обнулить искусство не удалось. безмерной любви. Вот уж, правда, Однако именно сейчас (свершился «синева в бороду». круг времен) репертуарный театр В одной из своих статей Аркадий впору зачислять в красную книгу, Бухов5 назвал футуристов живыми как исчезающий вид. Тем не менее, трупами. Так, вслушиваясь в стихи руководители больших и малень-Велимира Хлебникова6: ких театров - Лев Додин, Темур 5 Бухов Аркадий Сергеевич (1889, Уфа -1937, Москва) - русский советский писатель, сатирик, фельетонист. Сотрудничал в журналах «Сатирикон» и «Новый Сатирикон». В 1918-1920 гг. выступал с театральной труппой в Вильнюсе, Минске, Белостоке, Гродно. В Каунасе стал издателем, редактором и основным автором лучшей русской газеты межвоенной Литвы «Эхо» (1920 - 1927). После возвращения в СССР в 1927 г. сотрудничал в советских сатирических изданиях («Крокодил»). В 1937 г. расстрелян. Реабилитирован в 1956. Рассказ «Эпоха и стиль» опубликован в сборнике «Русская советская сатирико-юмористическая проза». Л., 1989. С. 299. 6 Хлебников Велимир (настоящее имя Виктор Владимирович Хлебников; 1885-1922) -русский поэт и прозаик Серебряного века, видный деятель русского авангардного искусства. Входил в число основоположников русского футуризма; реформатор поэтического языка, экспериментатор в области словотворчества и «зауми», Председатель земного шара. 7 «Победа над Солнцем» - опера-манифест русского футуризма, плод сотрудничества Казимира Малевича, Михаила Матюшина, Алексея Крученых и Велемира Хлебникова (пролог), поставлена в Петербурге, в помещении театра «Луна-парк» на Офицерской улице. Авторы воспевали идею строительства нового будущего после разрушения старого. Крученых провозглашал победу техники и силы над стихией и романтикой природы, замену природного, «несовершенного» солнца (символом
Новый театр, старая сцена
Чхеидзе, Анатолий Праудин, Лев Эренбург, Григорий Козлов - подобно капитанам кораблей, еще держатся.
Театр интересен интерпретацией прошлого, спроецированного в настоящее. В образовавшемся смысловом разрыве - природа конфликта. Спор между консерваторами и реформаторами вечен. У того же Бухова есть вещица «Эпоха и стиль», где молодой человек вызывает неприязненную подозрительность у чистильщика сапог, обратившись к нему гекзаметром: «Отрок, судьбой
обреченный на игрище с щеткой сапожной! В нежные пальцы свои взяв гуталин благовонный, бархатной тряпкой пройдись ты по носку гражданина, ярко сверкающий глянец, подобный прекрасному солнцу...». Былинный слог, которым юморист попросил у кондуктора билет, также вызвал недоумение. «Ах ты, гой еси, добрый молодец, ты кондуктор-свет, чернобровый мой, ты возьми, орел, наш двугривенный в свои рученьки во могучие, оторви ты нам по билетику, поклонюсь тебе в крепки ноженьки, лобызну тебя в очи ясные»8. Думается, и сегодня подобное обращение привело бы автора в дурдом на Пряжку.
Бесконечная игра смыслами (в поисках утраченного времени?), все эти «флэшбеки», оглядывания режиссеров на былую культуру, соотнесение этой былой с новой, выявление свежей интонации бытия, - вызывает интерес и уважение (второе - чаще). Акценты съехали, сползли, сдвинулись. Кто они - дети солнца? Кто - циник, кто - «лирик»? Кто эти три девушки, тоскливо смотрящие в зал? Да ведь и ось земная, говорят, недавно опять сдвинулась.
С нуля начинают лишь «футуристы». Но и они, «эти веселые паралитики», в конце концов, как-то образовываются, все меньше несут околесицу. Или находят новых настоящих авторов. Случается и такое. Так или иначе, современный футуризм, т.е. авангард, тоже не стоит на месте, взрослеет, становится порой заслуженным авангардом России.
Самый крупный формалист Андрей Могучий неизменно любим зрителем. Но, думается, сегодня его любят иначе, чем вчера, т. е. четверть века назад, когда юноша из профессорской семьи брал из дома шторы для оформления своих опусов где-то на далекой ленинградской окраине, куда три года скачи, не доскачешь. Как умел он обыграть любое пространство, занимаясь хэппенингом и энвай-ронментом! Его режиссерский «кубизм» заключался в том, что каждое представление состояло из нескольких постановочных блоков, которыми он играл, разбрасывая на новом игровом поле, делая их неузнаваемо новыми. Даже тот страшный пустырь на Ладожской он обыгрывал в «Лысой певичке», когда в конце игры участники покидали зальчик и шли по снегу вереницей куда-то за горизонт, оставляя за спиной зачарованных зрителей с прилипшими к окну носами. Теперь Могучий, и его Формальный театр (ставший более определением, чем учреждением) переместился в центр. И хотя на церемонию вручения ему «Золотой маски» режиссер по-прежнему приходит не во фраке, по сути, он давно - остепененный «центрист». И спектакли ставит на главной императорской сцене. Вот как «Счастье».
прежнего порядка вещей) новым рукотворным, электрическим.
Хор Будетлянских силачей в конце первого дейма (неологизм Хлебникова, обозначающий действие) провозглашал: «Мы вырвали солнце со свежими корнями/ Они пропахли арифметикой жирные/Вот оно смотрите».
8 См.: Русская советская сатирико -юмористическая проза. С. 399.
Pro
настоящее
Могучий сочинил спектакль, преодолевающий страх смерти. Здоровый жизнеутверждающий позитив режиссера на общем фоне депрессивного психоза, как Deus ex machine в античной трагедии, появился кстати. В состоянии идеологической засухи театр начинает отражать нереальность с хорошей долей искренности. В театре для детей иначе нельзя, не поверят. В их сознании - полный синкретизм волшебного и реального. Детям надо рассказывать «случаи». Им про постдраматизм современного актуального театра неинтересно.
дети счастья
Это кажется нереальным, но в МХАТЕ им. М. Горького (у Татьяны Дорониной)вотуже сто лет идет на сцене «Синяя птица» по мизансценам Станиславского. Представить, сколько актерских составов пережил этот спектакль за долгую и прерывистую жизнь (его возобновили после войны), практически невозможно. Алиса Коонен прошла крещение сценой именно в «Синей птице», сыграв роль семилетней девочки Митили. Перед премьерой Станиславский подарил ей серебряный медальон, перекрестил и напутствовал словами «С Богом». Для великого мечтателя, автора театра-храма такой пассаж не казался кощунственным. Для него театр был гуманитарной миссией, делом божьим. Наивно думать, что душа Станиславского еще живет в «Синей птице» до сих пор. (Когда-то в Театре Комедии возобновленная «Тень» тоже казалась тенью акимовского оригинала. Но всякий раз, при открытии занавеса, перехватывало горло от постоянно возникающего чувства присутствия художника.)
В «Синей птице» Станиславский передал романтическую стихию, волю к поэтическому преображению действительности. Сказочная мечта, способная вернуть человеку душевную гармонию, поражала самых грозных критиков. Сегодня информированность 7-летнего ребенка «зашкаливает». Да и в 1962 г., когда Н. Крымова привела на «Синюю птицу»9 МХАТ своего семилетнего сына, трезвомыслие мальчика повергло ее в отчаяние. Будущий художник и режиссер видел, что на шапочке Тильтиля -стекляшка, а вовсе не волшебный кристалл, что кинжал у Хлеба - бутафорский. Но потом маленький сын замолчал и вдруг признался, что хочет плакать. Театр его победил, и мальчик вместе с героями не понарошку побывал в царстве Прошлого, у пряничного домика увидел бабушку с дедушкой. Потом - душу Огня и Воды, Волшебный лес и злую королеву Ночи. Как сегодняшние дети смотрят этот «антиквариат», сведений нет с 1962 г. Спектакль Могучего смотрят с открытыми ртами.
Сцена из спектакля «Счастье».
Реж. Андрей Могучий. Александринский театр. Фото О. Чепуровой
9 Крымова Н. «Синяя птица» // Театр, 1962, № 12.
«Мы сражались долго и упорно. Иногда казалось, что вся поэзия театра, и Метерлинк, и Станиславский - все беспомощно перед напором этой трезвости. Но, видимо, это было не так. Просто изменилось время - и дети стали немного другие. Я хотела, чтобы он по-моему понял “Синюю птицу" а он шел к ней по-своему, какими-то неведомыми мне путями. Он рассматривал все вещественное: и драгоценные камни, и клетку и кинжал за поясом у Хлеба, - сделал какие-то свои выводы и замолчал» (Крымова Н. Избранное: В 3 т., М, 2005. Т 1. С. 28).
В спектакле режиссера Дмитрия Крымова «Корова» (2007) звучит старая музыкальная запись из мхатовской «Синей птицы».
Новый театр, старая сцена
БОЖЕСТВЕННАЯ КОМЕДИЯ-2 пальто и шляпы народные ар-«Мама, а ты помнишь, что тисты, - ходят по сцене «хором», было, когда я еще не родилась? Я ле- шутливо комментируя отдельные тала на небе с ангелочками, потом моменты действия. В партере увидела тебя и сказала: "Я к этой красивая женщина в белых пер-мамочке пойду!" Потом я спусти- чатках дирижирует «душами» лась к тебе и плавала - плавала в музыкальных инструментов, т.е. водичке. Было темно... ». управляет музыкальным ансам-Израссказа мамы о своей блем. Здесь никого не удивляет, трехлетней «дочке индиго» что, покидая царство Смерти, маленькая героиня деловито кри-Очень долго Петербург считал сво- чит: «Скорей, телепортируемся!». ей «Синей птицей» легендарный Дух замирает от фантастических спектакль «Малыш и Карлсон» в событий, которые произойдут -Театре им. Ленсовета, поставлен- во сне и наяву - с детьми остав-ный Норой Райхштейн на Алису шимися дома одни. Фрейндлих и Анатолия Равиковича Говорят, «дети индиго» не обув 1969 г. Сегодня ситуация изме- чаемы и не воспитуемы, в США их нилась, и мы приобрели, нако- даже лечат психотропными таблет-нец, свою «законспирированную» ками, а учителя называют «исча-«Синюю птицу» (т.е. по мотивам дьем ада». Именно так и выглядит пьесы Метерлинка). капризная, эгоцентричная Митиль Для Мориса Бежара сцена (актриса Янина Лакоба), ревную-была единственным местом, где щая маму к неродившемуся бра-человеку дано опознать свою тику. И пока мама умирает, брат с душу. Вот именно этим - ни много, сестрой переживут в своих снах ни мало - и занимались Андрей чудесные превращения, душевные Могучий вместе с драматургом испытания и потрясения, в резуль-Кириллом Филипповым и худож- тате которых поймут самые глав-ником Александром Шишкиным, ные в жизни вещи. сочиняя столь причудливое и Могучий делает этот мир уз-современное «фэнтези» (точнее, наваемым для современных де-мультдрам-оперу) под названием тей, овеществляя привычную им «Счастье», в котором детей игра- с малолетства компьютерную ют молодые актеры, а родителей виртуальность, в которую пог-этих детей - актеры постарше, ружен человек и на которой он поставленные на табуреты и но- замкнут. Оживляя, очеловечивая сящие громадные целлулоидные интернетную беспредметность, одежды. По сравнению с мхатов- спектакль доказывает конкуренто-ским спектаклем-идиллией этот способность современного теат-разговаривает с ребенком на по- ра. Заманивая внешне броскими нятном ему языке новых реалий: сценическими кунштюками, дает мультяшек, компьютерных игр, ощутить явное преимущество видео и, конечно же, кукол. Как живого общения перед одинов игре, здесь есть подсказки на чеством в Сети. В тысячном зале, видеоэкране в размер задника. держась за мамину руку или при-Другие подсказчики, души за- жимаясь к локтю соседа, соседки, бытых вещей, - одетые в серые можно победить самый ужасный
Pro
настоящее
страх. Такой театр взывает к индивидуальности каждого маленького зрителя, не дает ему провалиться в пустоту одиночества.
Иллюзии, открывающие зрительскую душу, реальнее жизни. Театр - это другой мир, создающий атмосферу истины. Цель - показать душу вещи. И то, что актер-великан после всех треволнений оставляет свой целлулоидный кокон и спускается с табурета на землю, - примечательно. Это и есть «имаго» каждого существа. Рождение личности через душевные и физические испытания - может, это сегодня не очень модно, но очень нужно, чтобы победить цинизм жизни! И то, что прапрабабушка в загробном мире прошамкала внучке на прощанье: «Счастье - это любовь», несносная девчонка еще долго не поймет, пока не пройдет круги своего личного «ада» и не заплачет, в конце концов, от любви к маме, готовая отдать за нее жизнь, а не бусы или помаду. Реальность скрещивается с фантазиями, страхи забываются, и драма-сказка идет к счастливому концу.
И пусть умный ребенок задает маме вопросы о странном «веществе» театра, главное, что в нужном месте он захотел плакать. Изменилась форма волшебства, но не его душа.
Между Танатосом «Синей бороды» и Эросом «Синей птицы» перламутровым маревом разлились все оттенки нашей депрессивной эпохи. Дух времени, цвет времени, вкус времени театр передает в меру своей серьезности и испорченности. Режиссер познает себя публично, пытаясь отразить Сегодня через литературный
материал. Он ищет свою пьесу, а она - его. Уникально преображенное «здесь» и «сейчас». Поэтому так часто сегодня встречаются в программке слова «по мотивам». По мотивам Чехова сочиняет свои
Сцена из спектакля «Счастье».
Реж. Андрей Могучий.
Александринский
театр.
Фото О. Чепуровой
психологически мотивированные спектакли Л. Эренбург. По мотивам «Синей птицы» родилось «Счастье» А. Могучего, а «Синяя
Новый театр, старая сцена
Борода. Надежда женщин» - по мотивам пьесы Д. Лоер, которая, в свою очередь, написана по мотивам сказки и т. д. Это бесконечное «деление клетки» сюжета с необратимой ее мутацией симптоматично. Прекрасное бремя традиций и школы выявляется в творческом почерке режиссуры. Например, в рассматриваемых спектаклях Праудина, Могучего, Диденко в той или иной мере обнаруживается след, мистическое присутствие мейерхольдовского «Балаганчика» (поставленного чуть более ста лет назад, почти одновременно с «Синей птицей» Станиславского). Его знаменитые синие ширмы, бесконечная грусть и меланхолия, перекрест марионеточного искусства с драматическим, ироничная остраненность и... - клюквенный сок вместо крови. Опыт старинного театра создает легкую реверберацию, присутствуя эхом преображенных жизнью мотивов. А, может, все это только кажется?
Как на плохой цифровой «фотке», картина театрального процесса при ближайшем ее рассмотрении рассыпается на квадратики.
Казалось бы, лозунг «Назад, к Чехову!», отработан по полной программе. Юбилей прошел. Казалось, вот-вот, и на сцену выйдет девочка, чтобы сообщить: «Папа просил всем передать, что театр закрывается. Нас всех тошнит»10. Ан нет! Чехов с нами! Чехов идет.
ps. немилые мои сестры
гиперреалистично
По воле случая Лев Додин и Лев Эренбург репетировали своих «Трех сестер» долго и выпустили премьеры друг за другом, не обращая внимания на юбилейные торжества. Оба художественных
высказывания по интонации получились камерными, при этом Додин приблизился к трагедийному звучанию, а Эренбург поставил трагифарс.
Эренбург мыслит на клеточном уровне. Он с Чеховым - на дружеской ноге, понимает его как доктор доктора. Это какой-то неоверизм, только остепенившийся. В отличие от его «Иванова» (2007 г.) - душного, тесного и грязноватого, - «Три сестры» сдержаннее и стройнее. Здесь есть и мужество, и стойкость, и слабость, и тоска по настоящей жизни, по дому. Между прочим, реализованная одним человеком - Наташей (Светлана Обидина). Этой счастливой курице и Протопопов не нужен! Ей нужен дом, гнездо. Как мило и часто она смеется, - словно бы колокольчик звенит. Всегда теплая, уютная, заботливая. Потому и воспламеняется в гневе, заметив брошенную вилку, что ее Андрюшанчик (Даниил Шигапов) постоянно хватает еду со стола и нервно ее пережевывает. Доктор Эренбург показывает случаи из медпрактики. Причем, неординарные. Случай с Андреем Прозоровым, например. Занудный узенький человек, с большим накладным животом, вечно беременный мечтами о науке, о Московском университете, без меры заедающий и запивающий свои бесплодные мечты, так ничего и не родит.
Тут не зевай: лови каждое рефлекторное подергивание героев от электричества жизни. Опаленный войной Вершинин (Константин Шелестун), при первой же встрече в благородном обществе, на манер князя Мышкина, падает в припадке на пол. Случайно оказывается на руках у
10 Хармс Д. Неудачный спектакль // [лагол, 1991, №4, С. 35.
К. Шелестун -Вершинин,
Т. Колганова - Маша. «Три сестры».
Реж. Лев Эренбург. Небольшой драматический театр. Фото Гала Сидаш
Pro
настоящее
Маши (Татьяна Колганова), - вот вам и любовь земная. Яростная, тяжелая, безысходная. Узнаем мы нашу жизнь и по обильно употребляемой водочке. Эренбург не утешает, он ставит диагноз с профессиональным цинизмом: «Человек рождается на свет с определенным генотипом, геномом, а дальше на него начинает действовать среда, человек не выбирает ни того, ни другого, значит, его свобода выбора очень относительна...»
Мотив «Амурских волн» преследует нас на протяжении всего действия, но странным образом замыкают память вовсе не на прошлом, когда военные были цветом нации. Вдруг, вторым планом, начинает исподволь дребезжать издевательская песенка из «Служебного романа». «Тихо вокруг, только не спит барсук.». Герои Эренбурга носят исторические костюмы, но глядя на этих странных «подранков», узнаешь себя, а о прекрасном будущем, о работе на кирпичном заводе -ни-ни! Они не за стеклом и не за «четвертой стеной». Может, поэтому возникают глумливые ассоциации ближнего ряда. Вот длинный стол, накрытый белой скатертью, к которому ведут под белы рученьки пьяненькую старшую сестру Ольгу (Татьяна Рябоконь), а слышится: «уши свои повесил на сук.». Эти люди - на последнем издыхании с первой минуты появления («. вот и не спит барсук»). Привычно считать исходным событием пьесы именины Ирины. Спектакли чаще всего и начинались с щенячьего визга именинницы, мечтающей о труде. Ах, ножичек, ах, юла! Что за прелесть! Здесь же - поминки
по отцу, умершему в этот день год назад (тут Эренбург и Додин сошлись). В этой исходной событийной точке, в «стыковке» именин с поминками - смысл и глубина чеховского драматизма и жанровая идентичность автору. Так и будет все колебаться, как пламя свечи на сквозняке, - между жизнью и смертью. Словно по лезвию бритвы, будут пробираться герои трагифарса к финалу, вспыхивая в страстях, и затухая. Вокруг обеденного стола, сияющего зловещей белизной прозекторской,
Т. Рябоконь - Ольга, М. Семенова - Ирина, Т. Колганова - Маша. «Три сестры».
Реж. Лев Эренбург. Небольшой драматический театр. Фото Гала Сидаш
Новый театр, старая сцена
происходит томительное броже- зрители, но и участники драмы. ние несчастных. В какой-то миг Персонифицированная симультан-даже примерещится, что под ска- ность. Всё и все на виду, но от такой тертью все еще лежит покойник очевидности еще горше. При ого-(«Отец умер ровно год назад»). Ну, ленности и открытости надо жить с какие тут именины! Хромоножка закрытыми глазами и ушами. А это Ирина с недетским скорбным ли- неудобно. Фронтальные мизансце-цом и плотно сжатыми губами, ны - то за стеной дома, где стоит тяжело опираясь на палку, ходит обеденный стол, то на переднем по комнате, как зверь в клетке. И плане. Герои постоянно чего-то какие 20 лет! Она, наверно, тоже ждут, к чему-то прислушиваются, за-«индиго»: живет и знает свое мирая. И война где-то рядом. Даже будущее «без горизонта», без доктор - в гимнастерке. Чебутыкин солнца. А. Завьялова - разновидность шекспировских шутов. Он отдельный, «Три сестры» Додина в своей обреченный на одиночество, рафинированной простоте дают конченый человек. Невесомость, прогноз жизни еще безнадеж- свойственная природе этого мас-нее. Доминанта настроений геро- тера, здесь просто необходима. ев - терпение и подавленность. Человек-перекати-поле - наблю-Отсутствует всяческий энтузиазм, датель, посторонний, выразивший исключая неизбывную страсть философию жизни так, будто она к водочке. Кажется, все они - годится каждому. «Тара-ра-бум-Бессеменовы. Гибель дома, о ко- бия, сижу на тумбе я». Разбил часы торой режиссер заговорил еще покойной мамы? А, может, все это на материале прозы Ф. Абрамова, только кажется... Чебутыкин в теперь переросла в гибель семьи. конце спектакля застывает над ко-Думается, даже игривые шекспи- зырьком парадного входа (сильная ровы «Бесплодные усилия люб- смысловая отсылка к деревянному ви» имеют для режиссера симво- коньку «Дома»), слушая, как часы лическое значение. В одном лишь отыгрывают опереточный мотив-названии - констатация диагноза чик «и горько плачу я, что мало обществу. Важным звеном меж- значу я». Стоицизм здесь не имеет ду этими спектаклями является перспективы. блистательный артист Александр Этот спектакль - без горизон-Завьялов, играющий ключевые та. На пепелище дома, у стены с роли «менторов» - вельможу в черными оконными проемами. От свите французской принцессы и «Дома» Додина осталась стена, и Чебутыкина. герои, которых, может, и не сущест-Герои Чехова как будто бы за- вует. Ирина (Елизавета Боярская) -стряли во временном разломе, трезвая до цинизма, сдержанная, пробуксовывая в своих желаниях, очень взрослая, без иллюзий, без как в «Вампуке»11: «Мы побежим, мы будущего. Описывая свои прекрас-побежим...». Они все на пепелище, ные ощущения от этого спектакля, погорельцы: от дома осталась толь- Алексей Бартошевич увидел свет ко стена с зияющими оконными в конце туннеля, который исходит проемами, сквозь которую смот- от всякого, даже горького, худо-рят на происходящее не только жественного произведения. «Свет 11 «Вампука, Принцесса Африканская» - пародийная опера В. Эрен-берга, поставленная в 1909 г. е театре «Кривое зеркало». Герои много раз с утрированным страхом повторяли: «Мы побежим, мы побежим» - и не двигались с места.
Pro
настоящее
заключен в эстетическом преодолении отчаяния»12. Думается, в этом высказывании явлена типичная черта русской интеллигенции -энергия заблуждения. Сколь совершенным ни казался бы спектакль, но послевкусие у него - горькое, и крыльев в душе не вырастает. А это и есть объективная реальность. И туннели у каждого свои. У кого-то -со светом, у кого-то - без.
Додин давно стремится к сценической аскезе, «пустому пространству». Его эстетический минимализм, сдержанность актуальны. Тонкая выделка ролей при мизансценической обездвиженности, порой дают повод вспомнить «Комеди Франсэз». Камерность звучания невольно разделяет зрителя на элиту первых рядов и «посторонних», сидящих на балконе.
О чем же речь в этих «Трех сестрах»? О труде? О будущем,
которого не ждешь? В сущности, в СССР философия была та же, иллюзорная: пусть нам трудно, зато наши дети будут жить в прекрасном мире. Пожалуй, энергия заблуждения - наша родовая черта. Высокий порыв - и стояние на месте. «Великим мечтателем» назвал английский фантаст Ленина. Да и Сталин изрядно эксплуатировал идею «светлого пути». А путь мысли писателей -от Чехова, к Горькому, от Горького к Мариенгофу упирается в тупик. Счастье работать - «не верю!» На дворе - пожар, и лучшие мужчины уходят. А это значит, продолжению рода Прозоровых не быть. Впрочем, останутся дети Наташи и Протопопова.
Стоицизм, как философия современной жизни, нам не просто чужд, он нам не под силу. Неисповедимы судьбы и дороги
Сцена из спектакля «Три сестры».
Реж. Лев Додин.
Малый драматический театр - Театр Европы. Фото В. Васильева
12Бартошевич А. Свет в конце отчаянья // OpenSpace.ru. 26.10.2010.
Новый театр, старая сцена
современной интеллигенции, к ко- жизни. Интеллигенция без кула-торой писатели всегда имели свой ков - с кастрюльками и колбочка-«гамбургский» счет. Вот и Горький ми, не замечающая низменного, в «Детях солнца» выставил героев парящая над бытом и быдлом, -в неприглядном свете. Владимир это смешно, это ущербно? Разве Туманов13, осуществивший поста- смотрятся они сатирой на чело-новку пьесы в театре Сатиры на века, как того хотелось Горькому? Васильевском, извлек из нее новые Написанная им в каземате смыслы. Петропавловской крепости более ста лет назад, эта пьеса была ос-FUTURE.NET тро полемичной, заточенной на ПОПЫТКА ИДЕНТИФИКАЦИИ революционные устремления про-Протасов. Когда-то под грессивной части человечества. лучом солнца вспыхнул к жизни Теперь - находясь в системе новых яич^жяьш и беарорменный координат - по мнению Д. Быкова, кусок белка,размножился, «в проекции жизни отечества»14, -сложился в орла и льва и человека; ЛП1 1ЛГЛ лтвлтл , 1Л ПЛ111, ^ . J однозначного ответа не дашь. наступит время, из нас, людей, D ww . 7 л s В начале ХХ в., после расшиф-из всех людей, возникнет к жизни г т величественный, стройный ровки пиктограмм и новых сенса-организм - человечество! ционных раскопок, Европа не на Человечество, господа! Тогда у всех шутку увлеклась Египт°м. Дамы, клеток его будет прошлое, полное носившие платья с восточным великих завоеваний мысли, - орнаментом, мечтали походить наша работа! Настоящее - на Нефертити. Сочиняя своих свободный, дружный труд для «Детей солнца», Горький вряд ли наслаждения трудом, и будущее - я думал об Эхнатоне, насильно за-его чувствую,я его вижу- оно ставившем Египет поклоняться прекрасно. Человечестворастет единому богу - Солнцу. Но сов-и зреет.Вотжизнь,вот смысл ее! ременник его «Председатель зем- Страхсмерти - вот что мешает ного шара» и «Король Времени» людям быть смелыми, красивыми, 0 w ^ ~ В. Хлебников, открывший законы свободными людьми! Но мы, мы, г люди, дети солнца, светлого повторяемости в истории одних источника жизни, рожденные и тех же событий и воплощений солнцем, мы победим темный одних и тех же личностей, тоже страх смерти!Мы - дети солнца!» считал себя Эхнатоном. Объявляя человечество «деть-Новая страсть, новые чувства, ми солнца», герой пьесы - ученый, новый характер? О, хотя бы инто- колдующий над клеткой, мечта-нацию, нотку, один верный звук тель-идеалист, - вовсе не думал расслышать! И то, что Туманов так покорять Солнце, как желали того подробно, любовно-внимательно футуристы Хлебников, Матюшин, вырисовывает линии отношений Маяковский. влюбленного циника-ветеринара Мегаломанией болели многие Чепурного, его глупой влюбленной новаторы начала прошлого века. сестры, выдвигая их в первый ряд, Амбициозность эпохи подвигала глубоко симптоматично. Они все молодого человека к дерзости. на одной доске перед слугами, ко- Футуристы шли на скандал, брез-торые, по сути, давно уже - хозяева гливо отряхивая прах старого 13 Туманов Владимир Анатольевич (г.р. 1953). Театральный режиссер, ученик З. Корогодского; после окончания ЛБИТМиКа работал в Вильнюсском русском драматическом театре; в настоящее время работает в Петербурге. Осуществил постановки в МДТ, ТЮЗе, Театре Сатиры, Молодежном и др. Его спектакль 1993 г. в Молодежном театре «Лунные волки» по пьесе Н. Садур стал событием в театральной жизни Петербурга. Лауреат премии «Золотой софит», номинант «Золотой маски» (1997) за спектакль «Таня-Таня» в Театре Сатиры. 14 Быков Дмитрий Львович (г.р. 1967) - российский писатель, журналист, поэт, кинокритик, сценарист, биограф Бориса Пастернака и Булата Окуджавы, автор десятка книг. Лауреат престижных литературных премий имени А. и Б. Стругацких «Бронзовая улитка», «Национальный бестселлер», «Большая книга», «Портал» «Когда власть находится в фазе становления и нащупывает пути развития для страны, особенно если ваши убеждения совпадают с ее целями, -сотрудничать с властью вполне разумно и почетно, особенно в странах где нет непримиримой войны на уничтожение между народом и элитами. Но в России, да еще в фазе позднего авторитаризма, более всего напоминающего 1848-1855 гг, то есть канун очередной маленькой провальной войны, - такое сотрудничество ничего не даст власти и сильно скомпрометирует интеллигенцию. Вот почему я полагаю, что творческие встречи следует отложить как минимум до 1861 г., когда бы он ни настал» //Slon.ru. 03.052011.
Pro настоящее
искусства, сочиняя невиданные и спектакле, кажется, не совпадает неслыханные вещи. (Любопытное с авторским. Не злоупотребляя в совпадение: большинство рас- спектакле историческими дета-сматриваемых премьер - «Синяя лями, режиссер представляет соптица», «Дети солнца», «Три сест- словное неравенство в современ-ры» - были поставлены около ста ном понимании. Кто они - сильные лет назад; уж не сказывается ли и нищие духом - сегодня?16 тут хлебниковская цикличность?) И Горький, с широко закрытыми В спектакле есть крошечное глазами идущий в соцреализм, в «место под солнцем» - у стола. конце потерпел идеологическое Точка отсчета всех событий - от-фиаско. И Маяковский, дерзко пе- сюда. Все начала и концы здесь чатавший свой революционный сходятся. В отличие от стены дома шаг, безумно боясь смерти и за- Александра Боровского (мерт-бвения, покинул сцену жизни без вой вертикали) в «Трех сестрах» чужой помощи. О, эти революци- в МДТ, здесь, по воле Александра онеры, авангардисты-футуристы! Орлова, от дома остались старые Те, кто расшибал «засаленную ап- почерневшие добротные балки, лодисментами кору звуков старой неуверенно стоящие и готовые музыки, слова», распылители ве- завалиться. Между ними будут щевого слова, - что вы, где вы? кружить, как неприкаянные, «дети «Дети солнца» с В. Комис- солнца», и «раскинется» кадриль -саржевской в роли Лизы (1905) веселый танец на четыре пары. У были вызовом власти и сочувст- Туманова, определившего жанр вием народу. Но вот свершился пе- своего спектакля, - «русская кад-реворот в сознании. Построенный риль» (вместо авторских «сцен»), убежденными циниками антимир - действительно, четыре любов-теперь наша новая реальность. ные пары. Павел, поглощенный Туманов показал в обратной пер- опытами, как свободный радикал, спективе исторического знания и нарушает баланс сердечных отно-опыта то, что случилось с народом, шений. Его жена Елена проводит «победившим солнце». Его «Дети время в обществе друга, художни-солнца» - отходная интеллигенции ка Вагина. Елена любит мужа, Вагин в том широком смысле слова, ка- любит Елену. Сестра Лиза (Мария кое придавали ему философы (на- Фефилова), насмерть напуганная пример, А. Галич, Ф. Одоевский)15 однажды виденным бунтом и про-и даже масоны. Обреченность литой там кровью, боится жизни интеллигенции то ли на вымира- и любви, которую предлагает ей ние, то ли на перерождение оче- еще один приятный циник, вете-видна. Режиссер проводит резкую ринар Чепурной. В то время, как демаркационную линию между его сестра, богатая вдова Меланья мыслящими высоко и мыслящими (Татьяна Калашникова), экстатичес-низко. Между ними есть и всегда ки влюблена в Протасова, у слуг -будет глухая стена непонимания и своя кадриль. Гордый слесарь бьет враждебности. Дело не в аристо- смертным боем жену. Фактурная, кратических манерах. Туманова расфуфыренная и наглая прислуга волнуют аристократы духа, и отно- Фимка (Екатерина Рябова) крутит шение, и гамбургский счет к ним в романы, выбирая жениха побогаче, 15 Галич Александр Иванович (1783-1848)- русский философ. Особое место занимает его антропологическая концепция, которая имела своим истоком романтизм и философию Шеллинга. Согласно Галичу, антропология должна составить основу всех других философских дисциплин. В своей «философии изящного» Галич обосновывал самоценность и объективную значимость художественного творчества, признавая в прекрасном онтологическую реальность, высшее, божественное начало. Галич стоял у истоков антропологического космизма, он исследовал человека «в разуме общей природы», возводя проблему материи и духа до вселенских масштабов. Побуждение к деятельности дает душа, которая не «предсущест-вует в умственном, неведомом мире», не творится Богом, а возникает через «рождение» и связана с природой, проникнутой «животворящими силами». Главные сочинения: «Опыт науки изящного», «Картина человека», «Лексикон философских предметов». Одоевский Владимир Федорович (1803-1869), русский писатель, философ, педагог, музыкальный критик, последний представитель древнего княжеского рода. Образование получил в Московском университетском благородном пансионе (1816-1822). В 1823-1825 был председателем организованного им общества любомудрия. В 1824-1825 вместе с В.К. Кюхельбекером издавал альманах «Мнемозина», в 1827-1830 - один из основных деятелей журнала «Московский вестник»; был сотрудником
Новый театр, старая сцена
да посмеивается. Пары, меняясь модель жизни Архимеда, убитого партнерами, говорят что-то о жиз- римским солдатом в тот момент, ни, о будущем, о любви, а шум за когда математик решал на песке окном, как «звук лопнувшей стру- задачу и готовился рассказать пра-ны», предвещает недоброе. Развал вителю, как измерить Солнце и пе-России накануне большевистского ревернуть земной шар. переворота, разорванные межлич- В режиссерском высказывании ностные связи - все это дано, как отношение к героям вполне оп-эхо жизни конченной, свершен- ределенно. Оглядываясь назад, ной. И потому так громко топочут Туманов уже не наделяет Лизу об-по дому Протасовых сапоги и са- личительной силой, какую транс-пожки слуг. Они давно себя ощу- лировала когда-то своей игрой щают победителями. Кадриль как В. Комиссаржевская. Он спокой-жанр - знак духовного плебейства. но и трезво показывает дом, где Перед нами уже - «зараженное се- разбиваются сердца, и жизни по-мейство». Благородная и иронич- рядочных, быть может, нелепых но-загадочная аристократка Елена людей. Они сегодня еще ближе к (Наталья Кутасова) в дурновкусии чеховским сестрам. Тем, кому при-соревнуется с купчихой Меланьей. дется жить в стране «чужих» - у Та в своих чудо-шляпках, похожих черного квадрата, в красном кона фарфоровую корзинку с розами, лесе, без солнца. Контраст между кажется экстремалом от моды. высоко и низко рожденными пе-Хозяин этого захудалого, разва- реведен в иное русло. И красивые ливающегося дома завидно увле- горячие речи о будущем человеке чен и энергичен. Пребывающий в из уст Павла повисают над разнуз-реалиях Будущего - не то генной данным хамством слуг. Всякий раз, инженерии, не то космогоничес- когда «сервильная» пара (слесарь кой алхимии - Протасов (Евгений и горничная, например) врывают-Леонов-Гладышев) явно не от мира ся на сцену в разухабистой пляс-сего, инопланетянин. Дитя, устрем- ке, сидящие за столом умолкают и ленное к солнцу. Недаром начало неподвижно смотрят перед собой спектакля определенно: под ярким в пространство. Такой Горький -лучом света он замирает в мечта- вариант резкого неделикатного тельной прострации, завороженно Чехова. Сколько ниточек, узелков в прислушивается к чему-то и, поша- отношениях... загадок. Нянька, на-рив рукой под столом, вытаскивает пример, - женский вариант Фирса: детский стульчик. Усаживается на в достоинстве своем скрывает за-него с удовольствием. В порядоч- гадку сфинкса (Елена Рахленко). ности своей и демократизме ре- В общем настроении спектак-ликтовой породы человек (несу- ля Туманова разлита меланхолия щий абсолют гуманизма), Протасов неизбежности. Герои слоняются воспринимается взрослым ребен- по голому дому («кремовых штор» ком. Его стиль жизни, фанатичная здесь быть не может!), блуждают увлеченность наукой, не ко време- вокруг старых балок, пытаются ни беспечный оптимизм, вера в че- найти спасение от надвигающейся ловека, бесстрашие бессмертного бури. Словно мотыльки, слетаются и внезапная гибель в разбушевав- к центру, где завис загадочный ко-шейся толпе - это уменьшенная лодец света, чтоб разглядеть в нем пушкинского «Современника». В 1826г. переехал в Петербург. С 1846г. помощник директора Публичной библиотеки и директор Румянцевского музея; с 1861г. сенатор в Москве. 16Понятие«интеллигенция» до сих пор не имеет точного определения. Так, в книге«Проблема авторства и теория стиля» (М, 1961. С. 299) В. Виноградов пишет: «...часто встречается в рукописном наследии масона Шварца слово интеллигенция. Им обозначается здесь высшее состояние человека как умного существа, свободного от всякой грубой, телесной материи, бессмертного и неощутительно могущего влиять и действовать на все вещи. Позднее этим словом в общем значении-“разумность, высшее сознание’- воспользовался А. Галич в своей идеалистической философской концепции. Слово интеллигенция в этом значении употреблялось В.Ф. Одоевским». Георгий Федотов так охарактеризовал: «Русская интеллигенция есть группа, движение, традиция объединяемые идейностью своих задач и беспочвенностью своих идей» (Федотов Г. Трагедия интеллигенции // Георгий Федотов. Судьба и грехи России: В 2 т. СПб., 1991. Т1. С. 92.
Pro
настоящее
Сцена из спектакля «Дети солнца».
Реж. Владимир Туманов.
Театр Сатиры на Васильевском
свои беды, несчастья, несовпадения. Всеобщая любовная лихорадка электризует атмосферу дома и, как шаровая молния, убивает первого попавшегося. В смутном, то нарастающем, то стихающем шуме морского прибоя слышен гул человеческих криков. Стихии неуправляемы, опасны для жизни. Кому-то из героев может показаться, что есть дом, семья, а мы видим, как трагически прекрасно они заблуждаются, потому что знаем, -еще немного и дети солнца станут детьми хаоса. Тревога, идущая извне, особенно ощущается натурами тонкими, ломкими, как Лиза. Ее затаенная любовь к Чепурному (выдающаяся роль Юрия Ицкова) угнетена страхом перед будущим. Отношение к любви в этом спектакле - проявитель человечности. Громада-Любовь Чепурного, заполонившая собачьего доктора так, что сил осталось на один лишь жест отчаяния: вздернуть себя на собственном галстуке цвета крови и революции да показать всем черный язык... А когда известие о
Е. Леонов-Гладышев -Протасов,
Л. Алимов - Вагин
Н.Кутасова - Елена
Новый театр, старая сцена
его самоубийстве приходит в дом раз перед ними самые неприлич-Протасовых, на сцене воцаряется ные выходки, а также о его промертвая тишина. Суета рассеива- сьбе к Александру Македонскому: ется, и под нарастающий вдале- «Отойди и не засти мне солнца». ке шум толпы Елена медленно, Слышали еще о браке Кратета, осу-медленно проговорит: «Там же ществленном прямо на площади. Павел!»... Понятно, что и дом, как В спектакле Анатолия Праудина и мир, шатается, вот-вот рухнет. «Циники» молодая пара именно Безумная Лиза, точно Офелия пе- так и живет, на виду у целого мира, ред гибелью, старательно метит на кровати, одиноко стоящей пос-белой мукой лица присутствую- реди сцены. щих. Но когда опустевшая сцена Под рукой автора инсцениров-вдруг оживет в лучах-прострелах ки Натальи Скороход «Циники» света, тихие и умиротворенные А. Мариенгофа заметно переме-Лиза и Чепурной (в ином времени нились. В спектакле намеренно ис-и пространстве), соединятся, обре- правлена интонация эпохи. В книге тут гармонию и душевный покой, и, Ольга и Владимир стараются дис-может быть, станут счастливы. танцироваться от той безобразной большевистской вакханалии, что НОВЫЕ ЛИШНИЕ жестко прорисована автором в яр-театральнаяпрауда ких деталях. Художественный вы-«Не приведи Бог видеть русский мысел вплетен в реальные факты бунт - бессмысленный и беспощадный. мародерства, политиканства, приТе, которые замышляют у нас способленчества к новому режиму. невозможные перевороты, Праудин показал свое брезгливое или молоды и не знают нашего народа, отношение к диктатуре плакатно-или уж люди жестокосердные, грубо, поместив жизнь и болезнен-коим чужая головушка полушка, ную любовь Ольги и Владимира в да и своя шейка копейка». игровое пространство буффона-А. Пушкин ды. Согласитесь, любовь как смер-Философией космополитов, граж- тельный номер на арене цирка, в дан мира - была жизнь без правил. котором весь вечер на манеже -Их девизом было: жить в любом красные клоуны по кличке Ленин, обществе и быть свободным от Троцкий, Сталин, - вещь, «посиль-него, Карл Маркс потом «передер- нее "Фауста"». нет» и допишет к фразе категори- Зрелые мастера сцены наде-ческое «нельзя». Циники, пропо- ются увидеть в зеркале прошло-ведники наслаждения, киренаики, го оправдание жизни, ее смысла. из которых большинство ставило Праудин в своем опусе передал то, свободный половой акт - высшей что сюрреалист Челищев17 назы-формой добра и красоты, гото- вал «мистической перспективой». вы были принять статус нищих и Спектакль эстетически связал на-юродивых. Сегодня от древне- стоящее с тем отчаянно дерзким греческой сократической школы прошлым, когда Малевич впервые аскетов остались только анекдоты явил в декорациях «Победы над о затейливом, бесшабашном муд- Солнцем» свой «черный квадрат». реце Диогене в бочке, который, Есть сюжеты и спектакли без презирая людей, совершал иной горизонта. В данном случае это 17 Челищев Павел Федорович (18981957) - русский художник. Основал мистический сюрреализм за 9 лет до появления этого направления у Сальвадора Дали.
Pro настоящее
принципиально. Александр Орлов жизни гибнущих интеллигентов, закрыл задник «черным квадра- кровать, на которой в конце уми-том». Состоящий из переплетен- рает от самострела та, чья жизнь ных резиновых лент, он восприни- состояла из глупых жестов и поз, мается зловеще-живым. Из него, скользящая по касательной ад-как из небытия, может возникнуть ской и циничной политической рука с ружьем, нацеленным пря- системы. мо на тебя. Одновременно и ав- Спектакль получился «потеш-тономно от тела вырываются на ным», погремушечно-петрушеч-разной высоте ноги, руки, головы ным, по духу похожим на мейер-чекистов, внимательно следящих хольдовский «Балаганчик», - с Пьеро за жизнью страны. На сцене - (Владимир - Алексей Фокин), Арле-кромешный ад, к которому герои кином (Сергей - Александр Соло-приспосабливают свои чувства и ненко) и Прекрасной Дамой с синд-жизнь. На черном фоне пролетает ромом суицида. короткая жизнь молодых героев. Как мы выжили и выживаем, (Что будет после победы над сол- показывают на материале «Трех нцем? Тьма, расцвеченная крас- сестер» мрачный Додин и циничными клоунами-политиканами.) но-темпераментный Эренбург. Режиссер совмещает два несов- Сдержанный Туманов горьковский местимых стиля жизни довольно сарказм неожиданно сводит к че-грубо, чтобы усилить драматизм, ховскому резюме - «там, за гробом, погружает историю любви в не- мы отдохнем...». Стоик Праудин от-приемлемый для нее жанр буф- разил процесс умерщвления в че-фонады. Понятно, что любовники ловеке желания жить, жизненную долго не продержатся. Смерть ря- несовместимость глубоко личного дом. Беспреспективность их любви с красным террором. очевидна. Противоречия жизни раздражают двусмысленностью. ДЕТИ ПОДЗЕМКИ Кровать на площади, как символ небожественная комедия всеобщей проституции, раздра- Я иду по ковру, жает так же сильно, как красное ты идешь, пока врешь. колесо на фоне черного квадрата и «красные дьяволята» Ленин, То, что современная пьеса у нас Троцкий, Сталин, - слуги просце- ставится преимущественно в ниума и клоуны из преисподней, подвалах, дело привычное. На которые цинично и буднично озву- большие сцены истории про мар-чивают чудовищные факты из жиз- гиналов не пускают. А тут - про-ни агонизирующей страны. Здесь славленная сцена театра, с име-уже нет ни стен, ни даже балок. нем-брэндом БДТ. Темур Чхеидзе Внешний враждебный мир пос- на риск пошел, пригласив на постепенно поглощает мир частной тановку пьесы «Мерси» молодого жизни. Тот, что сконцентрирован известного режиссера Владимира вокруг кровати, где возлежит но- Золотаря. И новый худрук перм-вая «венера без мехов» (Наталья ского Театра-Театра с заданием Шамина), капризно требующая у справился грамотно. возлюбленного не конфет с виш- Готы, металлисты, сатанисты, ней, а клизму. Кровать, как центр граффитеры, растаманы, байкеры,
скинхэды, хакеры, кракеры, хиппи, рэйверы - прямые наследники «кинической школы»... Сколько их сегодня, не понятных своим родителям неформалов, бегущих от социума, от семьи, от жизни! Тьма. Эту касту потерянного поколения и имел в виду Т. Чхеидзе, предложив немолодому питерскому драматургу (1946 г.р.) Игорю Шприцу сделать отечественный римейк сценария фильма М. Карне «Обманщики». И если у Карне это история молодежи послевоенной эпохи, то у Шприца - «полуподвальная тусовка, немного маргинальные ребята, скрывающиеся в бункере, не желая встраиваться в социум». Далеко не юный
комедиограф сочинил печальную историю любви, по всей видимости, апеллируя к Шекспиру. Только Ромео здесь - выпускник юрфака, а Джульетта - флейтистка. Подумать, что «Мерси» - акт благодарения, не совсем верно. Это всего лишь кличка новой Джульетты, с детства мечтавшей о белом мерседесе. За нее ввязывается в драку студент и, убегая от милиции, оказывается среди «чужих», в сквоте, где плесенью расползается новая «субкультура», и как после ядерного взрыва, схоронились молодые эскаписты. Коммуна со своей «философией» свободы и неизбывного апофигизма. Перед нами -безликий, но жутко амбициозный
Сцена из спектакля «Циники».
Реж. Анатолий Прау-дин. Театр Ленсовета
Pro настоящее
«планктон», живущий по законам вместе с брянцевским ТЮЗом, главной «инфузории» (Федор художественным руководителем Лавров) - вдохновителя и управи- проектов коего он является, - по-теля жалкой вакханалии с танцами, беды над зрителем не одержал. воровством, шантажом и проститу- У каждого театра юного зрителя цией. С «трах-перетрахом» в иско- всегда была проблема с аудито-реженной машине, застывшей пос- рией. Сегодня, в эпоху «индиго», реди сцены памятником вечной и продвинутых в электронике крох, разбитой любви. Мир без правил крайне сложно делать спектакли дает лишь иллюзию свободы и для детей. Кто сегодня юный, кто эта свобода переиграет любого взрослый, понять почти невоз-«обманщика». Жизнь в режиме хо- можно. Созревание личности в лостого хода, без обязательств и них происходит сложно, и кумиры дружб - ведет в тупик, в ловушку, их - отнюдь не родители. 12-летние в сумрачный лабиринт, откуда нет Ромео и Джульетта сегодняшним выхода. детям куда понятнее, чем 20 лет Мотивы, мотивы, мотивы... назад. Масса переписанных романов В интервью постановщик при-ради одного единственного - знавался, что его «Король Лир», опознать себя человеком с родос- собственно, и родился на «двух ловной. Новая русская жизнь этой китах» - Сергее Дрейдене и ан-французской истории как замысел самбле «Billy's band» под руко-кажется оправданной, но, ей-бо- водством Билли Новика. Белый гу, лучше если бы за сочинение шатер, затянувший пространство пьесы взялся драматург, знающий амфитеатра (в таком пространст-жизнь андеграунда так, как знал ве Шапиро строил «Мамашу своих бомжей-босяков Горький. Кураж» в СамАрте), заметно сбли-Возможно, и здесь есть шанс по- зил зрителя и игроков (художник говорить о перверсиях, «голубом Елена Степанова). Фанерный, в сале» и проч. Только после шер- двух уровнях помост обещал то шавых «Циников» (с основатель- ли забаву массового зрелища, то ной творческой родословной) ли костюмированный «сейшн». эти новые циники «light» кажутся Интеллектуал Дрейден вызывает какими-то глянцевыми, слишком в спектакле уважение, но не удив-красивенькими и неестественно ляет своей предсказуемой иронич-эстрадными. Вроде той девочки- ной манерой. Развитие шекспиров-голограммы, Мальвины с голу- ского сюжета похоже на школьное быми волосами, что собирает на изложение в духе телесериалов о «свои» концерты в Японии стадио- бандитском Петербурге: смутно, ны фанатов. картонно, а главное, немотивированно. Вздорный вдовец, то ли ДЕТИ ХАОСА впадающий в детство, то ли пере-лирическая, либерастическая живающий кризис власти, мается и Ярким режиссерским ходом, с при- страдает, а сочувствия не вызыва-влечением в спектакль по пьесе ет. Вконец измотанный, оглохший Шекспира «Король Лир» известной от шума новой эпохи, чужой для джаз-банды, - маститый, всеми ува- нее и для окружающих, старик гиб-жаемый режиссер Адольф Шапиро нет на помойке современности. И
никакие баллады анемичного Шута с его «джаз-бандой» не отвлекут Лира от желания умереть.
Впрочем, несмотря на полное отсутствие драматической грации и природной естественности у Билли Новика, ставка режиссера на популярный у молодежи ансамбль со временем, возможно, окупится. Ведь у ребят, не читающих хорошей литературы, воспитанных на «кратких содержаниях», извлеченных из нета, художественный вкус развивается (если вообще развивается) с трудом. Может, им станут понятны крутые бандитские разборки молодых королев, размалеванных, как дешевые уличные девки... Как бы то ни было, спектакль на премьере не прозвучал. Впрочем, это первая постановка А. Шапиро на сцене ТЮЗа им. Брянцева. Остается уповать на лучшее.
Разговор о человеке, который не находит своей идентичности эпохе, не нов, но сегодня актуален, как никогда. С социальной идентичностью личности, индивида с этническими, религиозными, профессиональными группами, - у нас большие проблемы. Настоящее театральное искусство может быть «адаптером» между жизнью и зрителем, а бессознательный процесс подражания, как основа развития личности в социуме - один из системных блоков театра. Можно вспомнить театротерапию Николая Евреинова18, как метод лечения души человеческой. Но существует ли сегодня театр, как «лечебное заведение», в котором человек находит путь к себе? Между театральной сценой и сценой жизни - все те же 6% населения, так называемых зрителей, среди которых большинство - «дети индиго».
К. Разумовская - Мерси, М. Касапов - Матвей. «Мерси».
Реж. Владимир Золотарь.
БДТ им. Г. Товстоногова. Фото Сергея Ионова
18 Евреинов Николай Николаевич (1879-1953) - режиссер, драматург, теоретик театра.
См.: Театротерапия //Жизнь искусства, 1920. С 578-579.
Pro
настоящее
Для кого-то жизнь - театр, для кого-то - театр - жизнь. Бегство в театр, как спасение от жизни -это слишком красиво, чтобы было правдой. Нашу жизнь втягивает в воронку виртуальности. В интернете выкладываются порции фактолжи, на которые тратятся живые эмоции читающих-смот-рящих: хвост виляет собакой. Но цепная реакция - управление сознанием - запущена; как и реальный коллайдэр, разгоняется все круче. Потомки горьковского Протасова выросли. И до черной дыры, до рождения антиматерии, осталось, кажется, совсем немного. Революции свершаются не сходя с места, при помощи компьютерной программы. Так что сегодня смысловое поле «Трех сестер» зиждется на философии г-на Чебутыкина: Тарарабумбия... «И горько плачу, что мало значу я.». Плевать на английскую оперетку! Что нам Гекуба?! Иван Романыч разбил часы (заметьте -часы! время!), принадлежавшие любимой им женщине (это только кажется?). И мы не существуем вовсе. Вот она - силовая линия дня, соединяющая таких разных циников, как Блаубарб, Соленый, Чепурной, Чебутыкин, - циник и врач, способный лишь констатировать смерть. Прах к праху, земля к земле.
Опьянение перестройкой мы давно пережили и забыли, ходим трезвые, как стеклышко, не понимая, что случилось: хотели, как лучше, а вышло, как всегда. Театр вновь прокручивает знакомые мотивы, показывает героев на историческом перепутье, на пепелище, на кладбище идей и желаний, потерявших судьбу. Лир и сестры, Прозоровы, Блаубарб и
«дети солнца», безнадежно «циничные» Оля и Вова. Пожалуй, лишь Эренбург со своими героинями в ладу, потому что извлекает из прошлого тот самый геном, что объединяет нас в народ. Вот почему его «Три сестры» при всей их болезненной неприглядности кажутся своими, близкими.
Но при чем тут «дети индиго»? -спросите вы. Хороший вопрос. Вполне вероятно, нам лишь кажется, что они существуют. Но театр, словно медиум, время от времени фиксирует некие ультрамариновые вспышки. Его эхо блуждает по лабиринтам нашей памяти.
B. Чернышов -Придворный,
C. Дрейден - Лир. «Король Лир».
Реж. Адольф Шапиро. ТЮЗ им. А. Брянцева
