CC BY
30
ПШОМИЧЕШЕ ИНУ ки
ДЕПРЕССИВНЫЕ И ПСИХОСОМАТИЧЕСКИЕ РЕАКЦИИ СОСТОЯНИЯ У ПОДРОСТКОВ, ПОСТРАДАВШИХ ПРИ ТЕРАКТАХ (МИНЕРАЛЬНЫЕ ВОДЫ, 2001)
О. А. Ахвердова, А. Ю. Шаталова, В. В. Уваров, С. Ю. Сафарян
DEPRESSIVE AND PSYCHOSOMATIC REACTIONS OF ADOLESCENTS INJURED DURING TERRORIST ATTACKS (MINERALNYE VODY, 2001)
Ahverdova O. A., Shatalova A. Ju.,
Uvarov V. V., Safaryan S. Yu.
The adolescents injured during terrorist attacks have been examined in accordance with the anthro-pocentric approach and distributed within the consti-tutionai-continuous personality space. The constitutional approach has made it possible to define more precisely the pathopsychological and personality disorders as well as the resuming psychopathologic dissociations.
Подростки, пострадавшие во время терактов, были обследованы с антропоцентрических позиций и распределены в диапазонах конституционально-континуального пространства личности. Конституциональный подход позволил более точно определить патопсихологические и личностные нарушения, формируемые на их базе психопатологические расстройства.
Ключевые слова: диапазоны психологической нормы-акцентуации пограничной аномальной личности, механизмы компенсации-декомпенсации, адаптации-дезадаптации, депрессивные и психосоматические реакции.
УДК 616.89
Подростки, пострадавшие от теракта в Минеральных Водах (мощный взрыв в центре города на местном базаре), заметно отличались от общей популяции своих сверстников.
Систематизация неблагоприятных современных социальных и природных факторов в зависимости от источника, масштаба и их воздействия на детское и подростковое население позволяет большинству современных исследователей условно выделить несколько групп вредностей, деструктивно воздействующих на структуру личности подростка. Приводим те из них, которые представляют интерес для нашего исследования: 1) глобальные -страх войны, экологических катастроф, переживание природных бедствий (землетрясения, наводнения) и промышленных катастроф (взрывы, пожары); 2) национальная и этническая вражда, экономические контрасты, культурные противостояния; 3) миграция, отрыв от родной среды, утрата социального статуса; 4) боязнь нападений, издевательств, преследований со стороны соседей; 5) поступление в школу, давление требований учебного процесса, трудности освоения знаний, атмосфера отвержения или враждебности со стороны сверстников или старших, конфликтная обстановка.
Этнические деструктивные факторы особенно значимы для подросткового населения Юга России, к которым в первую очередь, следует отнести межнациональные и межрелигиозные противостояния, обострившиеся за последние 20 лет, в большинст-
ве своем, спровоцированные региональным сепаратизмом. Семьи, подростки-беженцы увеличивают население Юга России, привнося не только собственные личностные переживания и поведенческий стереотип, которые изменены пережитой психической травмой вынужденного отъезда из оседлых мест проживания, но и свою культуру, традиции, свой национальный язык. Под воздействием тревог близких, испытав напряженные или кровавые межэтнические взаимоотношения на прежнем месте жительства, подростки попадают в новую ситуацию, когда угроза террористических актов или их реальность, становятся дополнительной психической травмой, обращенной к уже сенсибилизированной психике, душе, нервной системе. Осознанное или неосознанное вовлечение подростков в дискуссии, акции протестов, демонстрации, сектантство, наркотизация, вербальная или эпизодически возникающая физическая агрессия против сверстников других национальностей создает устойчивое психоэмоциональное напряжение, выражающееся в тревожности или спаде настроения до уровня гипотимии и даже субдеспрессии, вплоть до панических состояний. Правомерно отметить, что часть подростков-мигрантов отличается гиперкомпенсаторным агрессивным поведением в отношении местных сверстников, резко приумножая обиды, злость и жажду мщения преимущественно на вербальном уровне.
Сложно происходит подростковая адаптация, в том числе и русскоговорящих подростков, к школьным требованиям, к новым сверстникам, учителям, что часто способствует социально-психологическому отвержению, являясь дополнительной психотравмой, деструктивно направленной к идеальному и реальному «Я». Эпизодические или постоянные угрозы, которые адресованы к ним от сверстников, старшеклассников из школы или с улицы, преследования или дискриминация в школе или в районе проживания за принадлежность к определенной этнической, языковой, религиозной или иной группе, также усложняют социальную адаптацию, способствуя формированию аномальной личностной и поведенческой
изменчивости, группированию по делин-квентно-криминальным, парасексуальным или токсикоманическим установкам.
Родители часто полностью заняты собственной социальной адаптацией, банальным выживанием. И подросток переживает состояние фрустрации, а в последнее время - экзистенциального вакуума, что увеличивает риск формирования депрессивных переживаний вплоть до синдромальных депрессивных расстройств
В связи с изложенным, нами поставлена цель исследования: определить степень выраженности и частоту депрессивных, психосоматических и личностных переживаний у подростков после террористического акта.
В эмпирическом исследовании приняло участие 286 подростков г. Минеральных Вод в возрасте 13-16 лет мужского и женского пола. Обследования проводились сразу после теракта и спустя 6 месяцев, затем трижды через год. В сплошной выборке испытуемых выделен феноменологический и экспериментально-психологический континуум, соответствующий диапазонам конституционально-континуального пространства (1): психологической нормы-акцентуации и пограничной аномальной личности (ПАЛ), выделенных по результатам анализа биографического метода и патохарактерологи-ческого диагностического опросника А. Е. Личко (2).
Основная (первая) группа состояла из 98 подростков, относящихся к диапазону психологической нормы-акцентуации; сравнительная (вторая) группа включала 188 подростков, располагающихся в конституционально-континуальном пространстве диапазона ПАЛ. В соответствии с принципами антропоцентрической методологии все подростки были дифференцированы на принадлежность к личностной структуре психотипа - шизоидной, истероидной, эпилепто-идной и циклоидной.
Применялся исторический, ретроспективный анализ, обобщение и интерпретация полученных данных, широко использовались наблюдение, беседа, анкетирование, контент-анализ, метод экспертных оценок,
анализ результата деятельности, метод изучения документальных источников, интервьюирование, биографический метод, психологическое собеседование.
Основной методикой выступил специально разработанный психолого- диагностический комплекс: методика определения уровня невротизации и психопатизации -УНП (3) (Е. В. Бажин с соавт.,1976; И. Б. Ласко, 1980), клинический опросник оценки невротического состояния (4) (К. К. Яхин, Д. М. Менделевич, 1978), шкала тревоги (5) (Теи1ог I., 1953), личностный опросник (6) Айзенка (1964). Результаты сравнительного психологического исследования всех испытуемых подверглись сплошной математической непараметрической обработке дискриминантным анализом (7) с использованием критерия Х-квадрат (8) (К. Браунли,1982), исходя из нулевой гипотезы, что никаких различий между испытуемыми сравниваемых групп не существует.
Острое и глобальное социально-информационное стрессирование в виде террористического акта является очевидным травматическим, фрустрирующим событием, меняющим представления подростка о добре и зле, о совести и справедливости, о гуманистических ценностях, которые лишь декларируются или неукоснительно соблюдаются обществом (9). Каждый подросток переживает катастрофическое событие глубоко индивидуально, в зависимости от структуры личностного психотипа (10), эм-патическое, нравственное, духовное ядро которого воспринимает конкретный вид трагедии, бедствия и прогнозирует последствия для собственного «Я», семьи и общества. Дети и подростки во время катастрофических событий, в том числе террористических актов, могут оказаться свидетелями насилия, вандализма, горящих зданий или могут видеть, как разрушаются их дома, видеть изуродованных или убитых людей, или потерять родителей, сестер и братьев, членов семьи, друзей или любимых домашних животных. Часто имеет место чувство или переживание огромной утраты, особенно если подросток потерял любимого человека, любимое животное или дом вследствие бедст-
вия. Подростки склонны задумываются о будущем, особенно о собственной безопасности или своей семьи, а после теракта отмеченные переживания имеют тенденцию к резкому усилению, преимущественно на бессознательном уровне. Иногда подростки могут становиться фрустрированными, ау-тоагрессивными или агрессивными по отношению к своим родителям или опекунам, которые не спасли их, не появились вовремя, чтобы защитить. В зависимости от того, как конкретный подросток реагирует на бедствие, влияние трагедии на него самого в сочетании с прошлым опытом, связанного также с психотравмой, все это и будет определять его психологическое состояние в будущем, его способность к адаптации в социальном обществе.
Острое, внезапное социально-информационное шоковое воздействие у подростков, расположенных в диапазоне ПАЛ, привело к личностной декомпенсации и поведенческой дезадаптации конституциональных психологических механизмов защиты (р<0,0001). Патопсихологические, личностные и поведенческие реакции, выступившие на первый план, были тесно связанными с вегетовисцеральными расстройствами (р<0,001), в первую очередь, это ве-гето-сосудистые и вегето-висцеральные нарушения, локализующиеся в сердечнососудистой (р<0,005), желудочно-кишечной (р <0,005), психонейроэндокринной
(р<0,001) системах со стойким нарушением ночного сна, аппетита. Нарастание депрессивных расстройств наблюдалось преимущественно у лиц с циклоидной (р<0,0001) и эпилептоидной (р<0,0005) структурами психотипов и было коморбидно уровню тревоги (р<0,0001), которая проявлялась ощущением аморфной угрозы с экстраполяцией в будущее. Тревожно-депрессивные реакции и состояния всегда были «спаяны» со страхом смерти (р<0,005) и витальными нарушениями (р<0,00004) (сон, аппетит, либидо), что особенно характерно для подростков с исте-роидной структурой личностного психотипа. В структуре тревожно-депрессивных состояний нарастало снижение прежних интересов, мотиваций, все чаще появлялось
ощущение безразличия, потеря смысла жизни. На субъективном и объективном уровнях подростки отмечали затруднения межличностных отношений (р<0,001) из-за собственных переживаний неполноценности, ущербности. Усиливалась неадекватная самооценка своего физического и психологического состояния (р<0,001), появлялось неверие в социальный благополучный исход ситуации на южных территориях России с нарастанием пессимизма и неудовлетворенности.
В процессе обследования обнаруживались признаки когнитивных нарушений (р<0,0005), когда изменялось внимание в худшую сторону, отмечались затруднения воспоминаний, труднее стало сосредоточиться на учебе, на домашних заданиях, усиливалась ригидность мышления, поведения по отношению к меняющейся внешней ситуации, что особенно заметно среди подростков с истероидным, циклоидным и эпи-лептоидным психотипами. Окружающие все чаще отмечали несговорчивость, неуступчивость и упрямство в банальных жизненных ситуациях. Параллельно наблюдалась повышенная возбудимость, раздражительность (р<0,001) в сочетании с быстрой истощаемо-стью и утомляемостью (р<0,0001), повышенной чувствительностью к внешним и внутренним раздражителям (р<0,0005). Вместе с нарастающим снижением настроения неожиданно возникала слезливость, обидчивость, повышенная чувствительность. Можно утверждать, что в первый период после воздействия острого социально-информационного стрессового воздействия у части подростков диапазона ПАЛ формировалось преобладание тревожно-депрессивных расстройств, сочетающихся с психопатологическими витальными симптомами. Патопсихологическая структура нарушений указывала на развитие психопатологических реакций, патокинез которых отличался устойчивой тенденцией к синдромальному структурированию в рамках депрессивных расстройств (р<0,0001).
Глобальное стрессовое воздействие вызывало у личностей истероидного (р<0,0001), циклоидного (р<0,0001) и эпи-лептоидного (р<0,005) психотипа мрачно-
безрадостное настроение с оттенком тоскливости, «глухого» раздражения, тенденции к вербальному и физическому гетероагрессив-ному поведению (р<0,005), «приставучести» к старшим, к сверстникам, что способствовало увеличению конфликтных ситуаций.
После конфликтов, скандалов с близкими неожиданно усиливалось беспокойство и тревога в отношении собственного здоровья, усиливалась неуверенность, сомнения при общении с окружающими. Стали появляться неясные, а затем неприятные ощущения вплоть до легких болей в различных органах и системах организма (р<0,005): эпизодические покалывания, онемения, ощущения замедления или ускорения работы внутренних органах (сердце, кишечник, желудок...). Все чаще возникали мысли о каком-то болезненном состоянии, жаловались родителям, учителям, пытались самостоятельно искать помощи у врачей, но последние категорически отрицали наличие болезней. Тем не менее, увеличивалось количество обращений в поликлиники, где проводились всевозможные анализы, консультации у специалистов. Многие подростки самостоятельно вводили режим ограничений (р<0,0001) на физическую и умственную нагрузки, избегали острой, соленой, пряной пищи, мотивируя возможными осложнениями.
Совокупность представленных личностных переживаний и изменение стереотипа поведения в сторону аномального являлось неблагоприятным прогностическим признаком вероятностного формирования психосоматической патологии (р<0,0001). Большинство из указанных подростков в детстве переносили некие соматические эпизоды -бытовые отравления, потерю сознания в драке или в условиях гипоксии, боли в суставах, в сердце или являлись свидетелями тяжелых соматических приступов у близких людей - бронхиальной астмы, сердечной астмы, полиартритов, язвенного кровотечения желудка, инфарктов миокарда, гипертонических кризов. После пережитого глобального социального стресса на сознательном или бессознательном уровне переносили опыт соматических страданий на себя, стараясь «подстраховать» собственную пер-
сону, т. к. нарастала тревожность (р<0,0005), которая усиливала психосоматические переживания с ипохондрическим оттенком и рисовала драматические или трагические образы, сцены будущего. В этот период подростки категорически отказывались участвовать в похоронных процессиях, даже если это касалось близких людей. Обычно в это время заметно усиливались собственные патологические ощущения и переживания, накладывая отпечаток на формирование личностной изменчивости в диапазоне ПАЛ.
Таким образом, на раннем постреактивном этапе у подростков диапазона ПАЛ регистрировался на патопсихологическом и психопатологическом уровнях «срыв» конституциональных механизмов защиты с появлением признаков личностной декомпенсации и поведенческой дезадаптации, формированием патопсихологических и психопатологических нарушений со стойкой тенденцией к синдромальному структурированию (р<0,0001), что отражает выраженность индивидуально-психотипологической недостаточности личности. С другой стороны, подтверждая необходимость проведения комплексных медико-психологических мер профилактики формирования пограничных психических и личностных расстройств.
В случае расположения подростков в диапазоне психологической нормы - акцентуации наблюдалось напряжение механизмов конституциональной психологической компенсации и поведенческой адаптации, характеризуясь появлением характерологических и патохарактерологических реакций. В последнем варианте личностные и поведенческие проявления имели тенденцию к негативному психотипологическому дрейфу из диапазона психологической нормы-акцентуации в сторону диапазона ПАЛ (р<0.005), что ухудшало личностный и поведенческий прогноз подростков, переживших глобальный стресс, угрожавший жизни. Следовательно, подростки диапазона психологической нормы-акцентуации не в меньшей степени требуют специальной психологической помощи, чтобы сохранить образ собственного «Я» в диапазоне психологической нормы. Тщательно проведенный пси-
холого-математический анализ подтвердил признаки конституционально-типоло-
гической психонейроэндокринной недостаточности, когда изменялись параметры маскулинизации в сторону их уменьшения у лиц мужского пола (р< 0,001) и увеличения у лиц женского пола (р<0,0001), что сочеталось с повышением индекса минимальной мозговой недостаточности (р<0,005) и конституциональной тревожности (р<0,005), свидетельствуя об органической предиспо-зиции мозга. Таким образом, подростки диапазона психологической нормы-акцентуации отличались негативным психотипологическим дрейфом в сторону диапазона ПАЛ, только в случае психонейроэн-докринной предиспозиции коморбидной органической предиспозиции мозга, выраженной даже в слабой степени.
В этих случаях структурировались психопатологические реакции, относящиеся к астеническому синдрому (р<0,001) преимущественно у лиц с истероидной и сенситивно-шизоидной структурой личности (р<0,0005) и среди представителей циклоидного психотипа (р<0,001): раздражительность, повышенная утомляемость и исто-щаемость нервно-психических процессов, быстрое истощение целенаправленной активности, падение физической трудоспособности, аффективная лабильность, с преобладанием дистимического настроения.
Пребывание в психотравмирующей ситуации для подростков, отличающихся негативным дрейфом в сторону диапазона ПАЛ обернулось ригидностью психологических и психопатологических реакций (р<0.005), появлением психосоматических нарушений (р<0,005), аномальных личностных переживаний (р<0,001) и стойких изменений поведенческого стереотипа с преобладанием патологических черт (р<0,0001) -алкоголизацией, нехимической зависимостью, аутоагрессивным или гетероагрессив-ным поведением. Необходимо отметить, что ригидность реакций, отклонения в когнитивной сфере и психосоматические нарушения возникали у подростков с признаками минимальной мозговой недостаточности (р<0,0001), сочетающейся с вегетативной
неустойчивостью (р<0,0005) и тенденцией к психопатизации личности (р<0,0004), что, вероятнее всего, связано с конституционально-типологической органической недостаточностью мозга (р<0,0005). Следовательно, у подростков диапазона ПАЛ неблагоприятный прогноз при воздействии глобального социального стрессора наблюдается при сочетании аномальной личностной и поведенческой изменчивости с органической предиспозицией мозга.
Подводя итог, отметим, что подростки, пережившие террористический акт, реагируют на глобальный социальный стрессор неоднозначно. Реакция подростков зависит от места расположения в конституционально-континуальном пространстве личности: если они располагаются в диапазоне психологической нормы-акцентуации, то формирование депрессивных и психосоматических расстройств обусловлено сочетанием психо-нейроэндокринной и органической предис-позиции мозга. Если подростки располагаются изначально в диапазоне ПАЛ, то неблагоприятный прогноз обусловлен сочетанием личностной и органической предиспо-зиций, которые деструктивно взаимодействуют с глобальным социальным стрессором.
ЛИТЕРАТУРА
1. Боев И. В. Пограничная аномальная личность. — Ставрополь: Изд-во СГУ, 1999. — 362 с.
2. Личко А. Е. Психопатии и акцентуации характера у подростков. — М., 1978.
3. Бажин Е. В. Ранняя диагностика психических заболеваний / Е. Бажин, А. Биликевич, В. Блейхер. — М.: Изд. «Здоровье», 1989. — 288 с.
4. Яхин К. К., Менделевич Д. М. Клинический опросник для выявления и оценки невротических состояний / Клиническая и медицинская
психология: Практическое руководство. — М., 1998. — С. 545-552.
5. Тейлор Дж. Личностная шкала проявления тревоги (1953) // Практическая психодиагностика. Методики и тесты: Учебное пособие / Под ред. Райгородского Д. Я. — Самара: Изд. Дом «БАХРАХ-М», 2005. — 672 с.
6. Айзенк Г., Айзенк М. Исследование человеческой психики. — М., 2001. — 480 с.
7. Ступак С. Ф, Боев И. В. ФОРТРАН — программа для дискриминантного анализа. — М., 1979. — ВНТИЦ, с. 1—9, инв. номер П. 003496.
8. Браунли К. А. Статистическая теория и методология в науке и технике. — М.: Наука, 1977. — С. 34—48.
9. Коханов В. П., Краснов В. Н. Психиатрия катастроф и чрезвычайных ситуаций. — М., 2008. — С. 67—69.
10. Боев И. В. Жертвы терроризма: психологический, психопатологический и энергоинформационный аспекты. — Ставрополь: Изд-во СГМА, 2003. — 148с.
Об авторах
Ахвердова Ольга Альбертовна, Ставропольский государственный университет, кандидат медицинских наук, доктор психологических наук, профессор, заведующая кафедрой клинической психологии. [email protected]
Шаталова Анна Юрьевна, Ставропольский государственный университет, соискатель кафедры клинической психологии. [email protected]
Уваров Виктор Владимирович, Ставропольская государственная медицинская академия, ассистент кафедры психиатрии, психотерапии и медицинской психологии с курсом неврологии факультета последипломного образования, психотерапевт ГУ Клиника пограничных состояний. kps@,mai13 3 3. сот
Сафарян Сергей Юрьевич, Ставропольский государственный университет, соискатель кафедры клинической психологии. [email protected]
