CC BY
124
УДК 321.74:93(470.661) Бугаев Абдула Махмудович
кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Чеченского государственного педагогического университета
ДЕКЛАРАЦИЯ О ГОСУДАРСТВЕННОМ СУВЕРЕНИТЕТЕ ЧЕЧЕНО-ИНГУШСКОЙ РЕСПУБЛИКИ: ПОЛИТИЧЕСКИ НЕИЗБЕЖНЫЙ ШАГ ИЛИ ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДЕМАРШ
Аннотация:
Политические события, которые произошли в Чечено-Ингушетии в конце 80-х - начале 90-х гг., вполне обоснованно привлекают к себе внимание не только экспертного сообщества, но и широких академических кругов. Видимо, это объясняется тем, что в 90-х гг. республика оказалась охваченной острым кризисом, последствия которого имели трагический характер для всего многонационального Российского государства. Принятие Декларации о государственном суверенитете ЧИР - этот тот рубеж, который четко обозначил глубину политического раскола, происшедшего в республике. Статья посвящена исследованию этих сложных процессов.
Ключевые слова:
Чечено-Ингушская Республика, Верховный Совет, народные депутаты, декларация, государственный суверенитет, политический кризис.
Bugaev Abdula Makhmudovich
PhD in History, Assistant Professor, History Department, Chechen State Pedagogical University
DECLARATION OF STATE SOVEREIGNTY OF THE CHECHEN-INGUSH REPUBLIC: POLITICALLY INEVITABLE STEP OR POLITICAL DEMARCHE
Summary:
The political events that took place in the Chechen-Ingushetia in the late 1980s - early 1990s reasonably attract the attention of not only experts, but the broad academic community. Apparently, this can be explained by the fact that in the 1990s the Republic suffered from the grave crisis, the effects of which were tragic for the whole multinational Russian state. The passing of the Declaration of State Sovereignty of the Chechen-Ingush Republic is the milestone that clearly outlined the deep political split that occurred in the Republic. The article dwells upon these complex processes.
Keywords:
Chechen-Ingush Republic, Supreme Soviet, deputies, Declaration of State Sovereignty, political crisis.
26 апреля 1990 г. Президент СССР М.С. Горбачёв подписал Закон СССР «О разграничении полномочий между Союзом ССР и субъектами Федерации» [1]. В этот же день Верховный Совет СССР принял постановление о порядке введения его в действие.
В этом законодательном акте были сформулированы основные принципы качественно новой модели национально-государственного устройства в СССР. В частности, предусматривалось расширение полномочий не только союзных республик, но и автономных национально-государственных образований. Впервые в советской практике новый Закон закрепил положение о том, что «автономные республики обладают статусом советских социалистических государств и являются субъектами Федерации - Союза СССР» [2]. При этом констатировалось, что «автономные республики, автономные образования входят в состав союзных республик на основе свободного самоопределения народов, обладают всей полнотой государственной власти на своей территории вне пределов полномочий, переданных ими в ведение Союза ССР и союзных республик» [3]. Закон устанавливал, что «отношения автономных республик, автономных образований с союзными республиками, в состав которых они входят, определяются соглашениями и договорами, заключаемыми в рамках Конституции СССР, конституций союзных и автономных республик и настоящего Закона» [4].
Эти и другие нормы названных Законов Союза ССР, направленные на трансформацию национально-государственного устройства, служили юридической основой для обновления договорных отношений между Союзом ССР и субъектами Федерации. Поэтому в постановлении Верховного Совета СССР «О введении в действие Закона СССР "О разграничении полномочий между Союзом ССР и субъектами Федерации"» Верховным Советам союзных и автономных республик было предложено привести законодательство в соответствие с новым Законом [5].
Вопрос о суверенитете, или, говоря иначе, о статусе национально-государственных образований, и ранее привлекал внимание советских официальных кругов. Еще в начале 60-х гг. в коридорах власти высказывалась идея о необходимости подготовить новую Конституцию СССР. К ее реализации были привлечены известные ученые. В ходе рабочих дискуссий ее участники обратили внимание на ряд важных положений. Во-первых, на то, что в Конституциях СССР 1924 г. и 1936 г.
право на «самоопределение наций» не упоминается вообще, хотя в Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа, впоследствии в качестве отдельного раздела включенной в Конституцию РСФСР (1918), оно (это право) является одним из ключевых [6]. Во-вторых, на необходимость зафиксировать в будущей Конституции, «что все формы советской национальной государственности (союзные и автономные республики, автономные области и национальные округа) представляют собой результат свободного самоопределения соответствующих советских наций, что эти нации были и остаются суверенными, то есть имеют право на самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного национального государства» [7]. В-третьих, было высказано пожелание в новом Основном Законе государства предусмотреть возможность повышения статуса национально-государственных образований, в частности преобразования автономных республик в союзные [8].
Спустя более четверти века - в сентябре 1989 г. практически аналогичную мысль высказал народный депутат СССР Г.Х. Попов. При этом он уточнил, что автономные республики можно «сделать союзными» при определенных условиях: если имеется численное преобладание коренного населения. Г.Х. Попов полагал, что такая трансформация «в значительной степени облегчит проблемы самой Российской Федерации», так как «появится более компактная Россия...» [9].
12 июня 1990 г. Первый съезд народных депутатов РСФСР принял Декларацию о государственном суверенитете РСФСР. В этот же день состоялось заседание Совета Федерации (СССР. -А.Б.), посвященное проблемам национально-государственного устройства, Союзному договору [10]. Выступления его участников, главным образом руководителей союзных республик, свидетельствовали о том, что усиливаются центробежные тенденции: парад суверенитетов вступал в новую фазу [11].
20 июля Верховный Совет Северо-Осетинской АССР принял Декларацию о государственном суверенитете республики [12]. А 23 июля Председатель Верховного Совета СССР А.И. Лукьянов в порядке информации представил в ЦК КПСС «поступившие в Верховный Совет СССР предложения о преобразовании Якутской АССР в самостоятельную республику» [13]. В качестве приложения имелись проекты Декларации о государственном суверенитете Якутской Советской Социалистической Республики [14] и Закона ЯССР «О разграничении полномочий между ЯССР и Союзом ССР, РСФСР» [15].
17 августа 1990 г. состоялась третья сессия Верховного Совета ЧИАССР. Одними из ключевых являлись вопросы «О проекте Декларации о государственном суверенитете Чечено-Ингушской АССР» и «О механизме народовластия в Чечено-Ингушской АССР» [16; 17]. При обсуждении первого вопроса мнения депутатов разделились. Часть из них, ссылаясь на пример своих российских коллег, настаивала принять Декларацию безотлагательно. Против такой постановки солидарно выступили народные депутаты, представлявшие территории республики наиболее компактного проживания ингушского населения. Они руководствовались тем, что объявление государственного суверенитета может осложнить процесс воссоздания ингушской государственности. Позиция другой части депутатов, по численности составлявших парламентское большинство, оказалась наиболее прагматичной. Они поддерживали тех, кто признавал, что Чечено-Ингушская АССР должна иметь свою Декларацию о государственном суверенитете. Однако они считали, что принять ее необходимо после широкого публичного обсуждения всех проектов, которые в установленные сроки поступят в рабочие органы республиканского парламента.
Спустя годы, вспоминая об этих событиях, один из инициаторов проведения общенационального съезда, народный депутат ЧИАССР Лечи Умхаев писал: «Очередным серьезным испытанием для нашей депутатской группы явилась попытка включить в повестку одной из сессии вопрос по обсуждению подготовленной нашей комиссией проекта Декларации о государственном суверенитете ЧИАССР. Мы не смогли отстоять это предложение и там же, на сессии, заявили, что начинаем подготовку к проведению чеченского общенационального съезда» [18].
Действительно, значительная часть депутатского корпуса не поддержала инициативу своих коллег, мотивируя это тем, что такое серьезное собрание, каковым является общенациональный съезд, требует ответственной подготовки. Вместе с тем сессия приняла решение вопрос «О Декларации о государственном суверенитете ЧИАССР» рассмотреть на внеочередной сессии Верховного Совета ЧИАССР, запланировав провести ее в более поздние сроки.
Однако в последующие дни, недели и месяцы события (союзного, российского, республиканского масштабов) стали развиваться с нарастающей быстротой. Причем их довлеющее взаимовлияние (не взаимодействие) было очевидным.
23 октября 1990 г. М.С. Горбачёв провел встречу с руководителями автономных республик, во время которой обсуждался главным образом «вопрос о роли автономий в выработке Союзного договора и их месте в обновленном Союзе» [19]. Кстати, к этому времени одиннадцать из двадцати советских автономных республик приняли свои Декларации о государственном суверенитете [20].
Этот фактор политически активной частью населения, в частности чеченскими неформальными организациями, использовался в целях воздействия на руководство республики. Одновременно активизировал свою работу Оргкомитет по подготовке первого съезда чеченского народа.
В конце осени 1990 г. в политической жизни Чечено-Ингушетии произошли события, в результате которых в последующие годы стихийным образом изменилось ее национально-государственное устройство.
23-25 ноября 1990 г. состоялся первый съезд чеченского народа. Он сформировал руководящий орган - исполком ОКЧН [21] и провозгласил создание нового государства с экзотическим названием Чеченская Республика Нохчийчоь, принял Декларацию о ее государственном суверенитете.
Естественно, руководство республики, в частности Д.Г. Завгаев - председатель Верховного Совета ЧИАССР, он же первый секретарь Чечено-Ингушского обкома КПСС, несмотря на свое критическое отношение к сценарию подготовки данного съезда, предварительно не согласованного в официальном порядке, но оказавшийся перед фактом его проведения, не мог со стороны наблюдать за ходом работы форума. Поэтому он и ряд народных депутатов республики не только присутствовали в зале заседания более одной тысячи делегатов, но и приняли участие в прениях и дискуссиях по обсуждаемым вопросам [22].
26 ноября 1990 г. свою работу начала внеочередная четвертая сессия Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР девятого созыва. В ее работе принимали участие 141 из 175 народных депутатов ЧИАССР (кворум - 117 депутатов), народные депутаты СССР и РСФСР от Чечено-Ингушской АССР, а также члены республиканского правительства, секретари ЧИ обкома КПСС и обкома ВЛКСМ, руководители правоохранительных, судебных, районных и городских органов власти, печатных и электронных СМИ, творческих союзов, представители науки и высших учебных заведений, неформальных общественных объединений и молодежных организаций, почетные гости. Ключевым на повестке дня являлся вопрос «О Декларации о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Советской Республики».
Такая последовательность событий не являлась результатом каких-либо предварительных согласований. Решение о проведении внеочередной сессии принимал Президиум Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР в соответствии с официальным регламентом. После опубликования в республиканских СМИ даты ее созыва - 26 ноября - Оргкомитет по проведению съезда чеченского народа в спешном порядке определил дату созыва национального форума -23-25 ноября.
С августа и до середины ноября 1990 г. в Президиум Верховного Совета и его постоянные комиссии поступило более десяти вариантов проекта Декларации о государственном суверенитете ЧИАССР, в том числе от национальных ногайского, кумыкского движений, казачьих объединений, неформальных общественных организаций. Практически все они были опубликованы в республиканских печатных изданиях. С их содержанием были ознакомлены участники сессии. При этом особое внимание они уделили обсуждению проекта, предложенного делегатами чеченского съезда.
За базовый вариант депутаты приняли проект, представленный постоянной комиссией Верховного Совета ЧИАССР по национальной политике и межнациональным отношениям, подготовленный ею с учетом основных положений проектов, поступивших в подготовительный период.
Сразу же депутаты утвердили новое наименование республики: Чечено-Ингушская Республика. Таким образом, идеологемы - «автономная советская социалистическая» - из названия республики были изъяты.
Сложная дискуссия развернулась при обсуждении ключевой статьи Декларации - 14-й. В ней речь шла о будущем статусе республики. Даже возникли коллизии, из-за которых под угрозой срыва оказалось утверждение Декларации в целом. Такая ситуация возникла в результате демарша народных депутатов ЧИАССР ингушской национальности, которые опасались, причем небезосновательно, что принятие Декларации радикального содержания может стать помехой на пути решения вопросов воссоздания ингушской национальной государственности.
В результате острых и детальных обсуждений и согласований проблему удалось исчерпать. После этого состоялось голосование за проект в целом. За принятие Декларации о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики проголосовали 140 народных депутатов, против - никто, воздержался - один - Юрий Богач [23].
Сессия закончила свою работу ранним утром 27 ноября.
Молниеносно ведущие отечественные [24] и отдельные зарубежные информационные агентства распространили информацию о том, что Чечено-Ингушская Республика провозгласила статус независимого государства. При этом ссылались в основном на две статьи новой Декларации - первую и четырнадцатую [25].
Еще в сентябре 1989 г. Д.Г. Завгаев, накануне, 1 июля, избранный первым секретарем Чечено-Ингушского обкома КПСС, выступая на пленуме ЦК КПСС, посвященном принятию Платформы ЦК КПСС «Национальная политика партии в современных условиях», отмечал: «Экономические идеи некоторых республик привлекательны для нас прежде всего тем, что они дают возможность автономии, типа нашей, самой серьезно подумать над тем, как развиваться дальше, а не просто следовать сложившимся для региона стереотипам. .Союз складывается из частей, и когда структура каждой из них взвешенно проработана и вписана в региональный и одновременно общесоюзный контекст, гармоничнее становятся отношения между республикой и центром, а соответственно, и межнациональные отношения» [26].
Даже эта часть выступления высокопоставленного партийного функционера достаточно транспарентна, чтобы понять его видение концепции реформирования, во-первых, федеративных отношений, во-вторых, самой конструкции национально-государственного устройства своего региона.
26 ноября 1990 г., то есть в день открытия внеочередной сессии Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР газета «Правда» опубликовала интервью первого заместителя председателя Верховного Совета РСФСР Р.И. Хасбулатова. Отвечая на вопросы корреспондента, он подчеркнуто отметил, что с глубоким уважением относится «к тем заявкам автономных республик, которые говорят о своем суверенитете. Тут нет никаких противоречий, между прочим. Но о чем идет речь конкретно, когда мы говорим о суверенитете любой бывшей автономной республики? О пределах полномочий, законодательно закрепленных российским парламентом, новым Федеративным договором, который уже разработали вместе со всеми субъектами Федерации. То есть о конкретных полномочиях, которые действительно должны полностью перейти к ведению местных властей.» [27]. Однако при этом вице-спикер российского парламента уточнил: «Но в тех сферах полномочий, которые они передают Российской Федерации, есть и должно быть верховенство законов всей России. Пожалуйста, пусть район будет суверенным, раз ему нравится слово "суверенитет". Но в пределах законодательно закрепленных за ним полномочий» [28]. На вопрос: «Не приведет ли это к конфронтации между российским центром и бывшими автономиями?» он ответил однозначно: «Нет у нас никакой конфронтации. Ее хотят видеть наши противники. А порой и подогревают эти настроения. Мы по всем вопросам договариваемся» [29].
Видимо, поэтому реакция на решение республиканских парламентариев руководства Российской Федерации в лице Б.Н. Ельцина и Р.И. Хасбулатова, субъектом которой фактически являлась Чечено-Ингушская Республика, выглядела спокойной, во всяком случае внешне, хотя попытки политического воздействия на Д.Г. Завгаева с их стороны вполне могли быть. Однако в обстановке, которая царила в Чечено-Ингушской Республике в рассматриваемый период, он при всем желании реально не имел возможности даже временно снять вопрос о Декларации о государственном суверенитете республики с повестки, во-первых, текущей политической ситуации, во-вторых, сессии Верховного Совета. В стране продолжалось триумфальное шествие парада суверенитетов. А в республике общественность, особенно ее активная часть, взволнованная радикальными решениями чеченского съезда, кто с тревогой, кто с надеждой, внимательно следила за действиями местного парламента. Если бы в той сложной, непредсказуемой ситуации Верховный Совет ЧИАССР или его руководство совершили бы шаг, не коррелирующий со зримо наметившимися тенденциями революционного обновления национально-государственного устройства страны, то неизбежно последовал бы взрыв конфликтных настроений, особенно маргинальной части населения, в рассматриваемое время оказавшейся в плену экстремистских лозунгов лидеров оппозиционных групп.
В условиях кризиса советского (фактически - сталинского) федерализма и непредсказуемости будущего союзного государства, Верховный Совет Чечено-Ингушской Республики, являвшийся ее высшим органом государственной власти и обладавший конституционным правом выражать волю ее многонационального народа, декларативно подняв государственный статус бывшей автономии на качественно новый уровень, сохранил для органов власти республики возможность альтернативного выбора ее места в обновленной конструкции постперестроечного национально-государственного устройства страны.
«Важным соображением, заставлявшим нас торопиться с Декларацией, - отмечал в своей статье "Поторопились." народный депутат ЧИАССР Юрий Черный, - было то, что мы стоим на пороге принятия нового Союзного и Федеративного договоров и необходимо решить, в каком качестве мы туда войдем - автономией с ограниченными правами или самостоятельным суверенным государством. И, наверное, самым главным, что подхлестывало принятие Декларации и ее радикальный характер, было своеобразное отношение к проекту российской Конституции» [30].
Безусловно, Декларация о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики явилась политически неизбежным шагом, обусловленным, во-первых, кризисом союзной государственности, во-вторых, российским парадом суверенитетов, в-третьих, объективно созревшей необходимостью трансформации статуса Чечено-Ингушской Республики.
Исторические коллизии, которые перманентно возникали в процессе строительства национальной государственности чеченского и ингушского народов в советскую эпоху, в свое время сыграли роль факторов, тормозивших их эволюционное развитие. Поэтому в условиях демократического обновления общества и его государственных устоев вполне закономерно активизировался поиск национально-государственной парадигмы, отвечающей законным национальным интересам.
Ссылки и примечания:
1. Ведомости съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. № 19. 9 мая 1990 г. М., 1990. С. 429-433.
2. Там же. С. 430.
3. Там же.
4. Там же.
5. Там же. С. 434.
6. РГАСПИ. Ф. 84. Оп. 3. Д. 37. Л. 24.
7. Там же. Л. 40.
8. Там же. Л. 48.
9. Московские новости. 1989. № 38. 17 сент.
10. Союз можно было сохранить. Белая книга: Документы и факты о политике М.С. Горбачёва по реформированию и сохранению многонационального государства. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2007. С. 157.
11. См.: Там же. С. 157-159.
12. Там же. С. 162.
13. РГАНИ. Ф. 89. Оп. 30. Д. 38. Л. 1.
14. Там же. Л. 3, 3 об., 4.
15. Там же. Л. 9-12.
16. Вопреки аналогичному федеральному закону Верховный Совет ЧИАССР, приняв республиканский закон «О механизме народовластия Чечено-Ингушской АССР», разрешил Д.Г. Завгаеву совмещение государственных и партийных постов.
17. Грозненский рабочий. 1990. 18 авг.
18. См.: В поисках пути. Чечня 1990-1996 : сборник материалов общественно-политического движения «Даймохк». М., 1996. С. 13.
19. Союз можно было сохранить. Белая книга ... С. 181.
20. См.: К союзу суверенных народов : сборник документов КПСС, законодательных актов, деклараций, обращений и президентских указов, посвященных проблеме национально-государственного суверенитета. М., 1991. С. 251-299.
21. ОКЧН - общенациональный конгресс чеченского народа.
22. Голос Чечено-Ингушетии. 1990. 27 нояб.
23. Голосование проводилось в открытом режиме.
24. См.: Асуев Ш. Провозглашена республика // Правда 1990. 28 нояб.
25. Статья 1. Чечено-Ингушская Республика есть суверенное государство, созданное в результате самоопределения чеченского и ингушского народов. Суверенитет Чечено-Ингушской Республики - естественное и необходимое существование государственности Чечено-Ингушетии.
Статья 14. В целях строительства демократического общества, успешного функционирования народно-хозяйственного комплекса, обеспечения безопасности, обороны, проявляя уважение к суверенным правам всех народов, придерживаясь принципов самоопределения наций, добровольности и равноправия, Чечено-Ингушская Республика, вступая в договорные отношения с другими республиками, государствами и союзом государств, сохраняет всю полноту власти на своей территории.
Вопросы, отнесенные к совместному ведению субъектами договоров, решаются на основе равноправия. Договоры о содружестве, сотрудничестве с суверенными республиками, государствами, союзом государств Чечено-Ингушская Республика будет заключать только на основе интересов народа Чечено-Ингушетии. См.: Голос Чечено-Ингушетии. 1990. 30 нояб.
26. Правда. 1989. 24 сент.
27. В ответе за Россию. Интервью с Р. Хасбулатовым - первым заместителем председателя Верховного Совета РСФСР // Правда. 1990. 26 нояб.
28. Там же.
29. Там же.
30. Россия. 1990. 14-20 дек.
