CC BY
41
21 Соловьёв В.С. История и будущность теократии // Собр. соч. В.С. Соловьёва / Указ. соч. Т. IV С. 243.
22 Альтман М.С. Разговоры с Вячеславом Ивановым / Указ. соч. С. 53.
23 Лаппо-Данилевский К.Ю. Вячеслав Иванов о наследии Ульриха фон Виламовица-Мёл-лендорфа // Античность и культура Серебряного века: К 85-летию А.А. Тахо-Годи / отв. ред., сост. Е.А. Тахо-Годи. М., 2010. С. 135.
24 Аверинцев С.С. Ритм как теодицея // http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Literat/aver/ritm.php.
25 Альтман М.С. Разговоры с Вячеславом Ивановым / Указ. соч. С. 76.
«ДАНТОВСКО-СОЛОВЬЁВСКИЙ КОД» В РАННИХ ПОЭМАХ ВЯЧ. ИВАНОВА («СФИНКС», «ВРАТА», «МИРЫ ВОЗМОЖНОГО»)
Рассматриваются поэмы из первого стихотворного сборника Вяч. Иванова «Кормчие Звезды» и их связь с философскими прозрениями Данте и Вл. Соловьёва, исследуются эти связи, имеющие существенное значение для понимания мировоззрения Иванова и его поэтического наследия. Раскрывается понимание Ивановым Бытия как единства реального и трансцендентного. Прослеживается связь этого понимания с идеями Данте и Вл. Соловьёва. Дается интерпретация ключевого постулата философии Иванова a realibus ad realiora - «от реального к реальнейшему».
In this article the poems from the first Vyacheslav Ivanov's collection of verses «Kormchie Zvezdy» and their connection with philosophical ideas of Dante and V. Solovyov are discussed. The research of these connections has an important role in understanding Ivanov's world outlook and his poetic legacy. Ivanov reconsidered ideas of Dante and V. Solovyov and opened the objective reality as the unity of reality and unreality. This subject is reflected in one of the main Ivanov's philosophical theses «a realibus ad realiora».
Ключевые слова: Вяч. Иванов, Данте, Вл. Соловьёв, духовный путь, восхождение, посвящение, «a realibus ad realiora», пространство, Бытие.
Keywords: Vyacheslav Ivanov, Dante, V.Solovyov, spiritual way, ascent, initiation, «a realibus ad realiora», space, objective reality.
В ряду творцов и мыслителей Серебряного века фигура Вячеслава Иванова занимает особое место. Обладая исключительным поэтическим даром и синкретичным мышлением, он, ведущий теоретик символизма, вывел его далеко за рамки литературного направления и утвердил как мировоззрение, как «вечную систему мыслей и чувствований»1. Безусловно, этому способствовало свойственное Иванову понимание символизма как «умозрения и видения мира в целом»2.
Мистическая оптика, определившая специфику мировоззренческой и художественно-философской системы Вяч. Иванова, обусловила близость его творческого мира эстетике и символике таких великих и глубоко философичных поэтов, как Данте Алигьери и Владимир Соловьёв.
УДК 11:2:82-1 ББК 87.21:86:84-5
Е.П. БАРАНОВА
Ивановский государственный университет
О. Шор говорит о том, что «Вяч. Иванов был сочувственником и совоп-росником Соловьёва задолго до того, как впервые услышал его имя. Ранняя религиозная биография Вячеслава движется как бы по Соловьёвскому пути»3. По признанию самого Иванова, Соловьёв был для него и «покровителем музы», и «исповедником сердца»4.
В свою очередь, немаловажную роль в формировании философии как Вл. Соловьёва, так и Вяч. Иванова сыграло восприятие ими Данте и его «Божественной комедии». Именно Данте открывал для философов и поэтов выход к мистическим запредельным высотам. А. Асоян отмечает, что «эстетическая программа Соловьёва имела лишь единственный аналог в европейской культуре Нового времени. Только Данте пытался приподнять невидимую завесу между временем и вечностью. Его мистика, как и мистика Соловьёва, зародилась в возвышенном вдохновении, и главная забота обоих касалась мирового порядка, зависимого, по их глубокому убеждению, от усилия и разума людей»5. Для Вяч. Иванова Данте также был «образцом духовного подвига, восходящего к высшей символической иерархии Высшей Реальности»6.
Сближающим началом для художественно-философских миров всех трёх поэтов-мистиков стали также софийные мотивы. Они являются основополагающими для системы Вл. Соловьёва, а в космосе Вяч. Иванова отчетливо прослеживаются. А.Б. Шишкин пишет, что соловьёвский мотив присутствия на земле софийного бытия «действительно проходит через весь поэтический мир Вяч. Иванова»7. В свою очередь, в исследовательской литературе отмечается влияние образности и символики Данте на становление идеи Вечной женственности Соловьёва, и в частности образа Беатриче8.
В поэтическом наследии Вяч. Иванова дантовско-соловьёвский контекст прочитывается с первого сборника. Его «Кормчие Звезды» призваны явить миру «непреложные истины», «вечные идеи», «по которым человеческий дух направляет свой путь»9, что самым непосредственным образом перекликается с творческим посылом как певца вечной женственности, так и создателя «Божественной комедии».
Наиболее ярко дантовско-соловьёвские интенции отражены в финальных текстах сборника «Кормчие Звёзды» - поэмах «Сфинкс», «Врата», «Миры возможного».
Следование Иванова за великим флорентийцем видно уже из эпиграфа к поэме «Сфинкс»:
О voi ch'avete li 'ntelletti sani, Mírate la dottrina che s'asconde Sotto 'l velame de li versi strani Inf., IX, 61-63.
В переводе Вяч. Иванова он выглядит так: «О вы, чей разум здрав, учение зрите, под покрывалом стихов странных» (I, 862). Таким образом, Иванов вслед за Данте предупреждает читателя о необычности своих стихов, скрывающих некое «учение». Далеко не случайно то, что эти «странные стихи» Иванов облекает в такую же форму, как и Данте: все тексты поэмного триптиха написаны терцинами10.
Безусловно, поэмы Иванова далеки от формального подражания. Использование терцин открывает для автора возможность создать эпически спокойный и «тягучий» тон повествования от имени авторского «я», передающего картину увиденного им инобытия. Как известно, тот же сюжетный ход использует Данте в «Божественной комедии», и ориентация Иванова на нее очевидна. Однако она не исчерпывается сюжетной близостью. Дантовский текст пронизывает поэтическую ткань поэм, помогая их автору воплотить мистико-фило-софское задание, выходящее к основам символистской программы.
Л. Силард говорит о своеобразном Дантовом коде, существовавшем у символистов, когда слова-образы «Божественной комедии» «превращаются в сигнальные знаки, с помощью которых поэты «перемигиваются» между собой и с понимающим читателем». «Дантова тайнопись в русском символизме оказалась столь продуктивной, смыслопорождающая энергия его образов была столь велика, что одной из задач изучения творчества русских символистов должно, видимо, стать уяснение их Дантова словаря»11, - считает исследовательница.
Действительно, такого рода «словарь» позволяет точнее услышать и понять диалог Вяч. Иванова и Данте, который, по словам А. Шишкина, «осуществлялся в подсознании, в жизни, в поэтической экзегезе, поэтике и в эстетическом дискурсе»12. Отдельные символы и образы Данте в ивановском мета-тексте достаточно хорошо изучены13. Мы обратим внимание на более крупный элемент поэтики Вяч. Иванова, непосредственно ориентированный на «Божественную комедию»: речь пойдет об организации сюжетной структуры поэмной формы.
Сюжетика поэм «Сфинкс», «Врата», «Миры возможного» являет метафизическое путешествие Повествователя в пространство Высших сфер, в чем явно просматривается трансформированный, согласно ивановскому опыту «а геаНЬш ad геаНога», сюжет Дантовского творения. Так же, как и герой Данте, Я-Пове-ствователь в поэмах Иванова проходит три этапа путешествия, где каждому этапу соответствует одна из поэм. В ходе этого странствия он (герой/повествователь) обретает знание о высших законах мироустройства. В.А. Никитин отмечает, что «исходным для Вяч. Иванова, как и для Данте, является реально-мистический смысл всего сущего»14. В сюжете поэмного триптиха раскрывается мистическое в своей основе посвящение человеческого духа в тайны Бытия. Такая сюжетная организация призвана выразить в поэтической форме ивановскую идею восхождения, которое происходит в процессе мистического посвящения.
Как и в сюжетной конструкции Данте, отправной точкой в поэмах Иванова становится граница между двумя реальностями - физической и метафизической. В поэме «Врата» она прямо соотносится с Дантовыми вратами ада. Иванов помещает героя/повествователя к «Вратам надежд, которым имя смерть» (I, 662). Следуя логике дантовского кода, автор поэмного триптиха наделяет своего Повествователя неземной оптикой: он получает способность видеть инобытие, но в другом ракурсе, нежели у Данте. В движении людских потоков, встречающихся во всех трех поэмах, Повествователь наблюдает не конкретизированные грехи и пороки, как герой Данте в каждом круге Ада, но общую греховность человека, заложенную в его природе после грехопадения.
Перерабатывая опыт «Божественной комедии», открывающей священный путь движения души к Свету, Иванов по той же вертикальной траектории намечает собственный путь мистического посвящения, открывающий для человека возможность видения земного существования в координатной системе Вечности. О соотношении изначально заданной духовной вертикали Данте и вертикали восхождения Вяч. Иванова рассуждает на примере рассмотрения ивановского образа «пылающего сердца» А.Б. Шишкин: «Движение по этой вертикали <...> от читателя через мистический опыт поэта и его земной труд - написанную им «Комедию» - к спасению в небесах. Эта вертикаль приходит на ум, когда мы обращаемся к символогическим построениям Вяч. Иванова»15.
Прописанная в сюжетной динамике ранних поэм Иванова дантовская вертикаль являет собой путь посвящения героя/повествователя, состоящий из трёх ключевых этапов. В «Сфинксе» - это триада стадий инициации героя/повествователя (встреча с Девой-Сфинксом, открытие картины Рая, диалог с Эдипом); во «Вратах» - посвящение через открытие врат, венчание Жизни и Смерти, видение огненных символов креста и круга; в «Мирах возможного» - это встреча с Проводником-Вождем, открывающаяся перед Повествователем картина гибели его родной земли и, наконец, самоидентификация Повествователя с персонажем-убийцей.
Если вспомнить, что сам Иванов линию теургического восхождения делил на три части: «1) дионисийское волнение; 2) дионисийская эпифания - интуитивное созерцание или постижение; 3) катарсис» (I, 631), - то есть основания говорить о переработке дантовского сюжета в поэмном триптихе и его наполнении семантикой собственно ивановской мифологемы восхождения.
В общем художественном полотне поэмного текста «Кормчих звезд» цепочку реминисценций из «Божественной комедии» продолжают образы-символы Проводников. Их, как и на пути дантовского героя, трое. В первой поэме это Сфинкс, во «Вратах» проводником предстает Дева Жизни, в «Мирах возможного» Повествователь, как и герой Данте, называет проводника Вождем: «Скажи, мой Вождь! Бежав земного плена /И странствий и страстей подъяв немало, / Искуплена ль душа от власти тлена?» (I, 669).
При более пристальном внимании к фигурам проводников открывается присутствие соловьевского софийного дискурса. Так, в первых двух поэмах проводником в запредельные сферы выступает женское начало. Иванов не раз подчеркивает, что творимый им Сфинкс - Дева: «Дыханьем уст твоих мы дышим, дева!». Дева Жизни из поэмы «Врата» «связует» жизнь в «цепь красоты» и имеет «вечный лик». Интересно, что и Дева-Сфинкс, и Дева Жизни не объясняют ему смыслов и таинств. Они лишь приоткрывают Повествователю иносферу, дают возможность созерцать Вселенское Бытие. Известно, что и в софиологии Вл. Соловьёва Вечная Женственность, София, выступает посредником между дольним миром и горним, проводником на пути от земной юдоли к всеединству. Соловьёв писал, что София - это «истинное, чистое и полное человечество, высшая и всеобъемлющая форма и живая душа природы и вселенной, вечно соединенная и в повременном процессе соединяющаяся с Божеством и соединяющая все, что есть»16. В понимании Иванова София там, «где
сверхприродное касается земли»(Ш, 697). Отражение софийного мифа в системе ранних поэм Вяч. Иванова подчёркивает мистическую природу путешествия героя/повествователя и акцентирует этапность пути-инициации.
В «Мирах возможного» Вождь-Проводник присутствует рядом с Повествователем на протяжении всей поэмы, вступая с ним в диалог и объясняя происходящее. В словах Вождя очевидны христианские интенции, что позволяет допускать, в том числе, его божественную природу. Усиление роли представителя Высшей реальности показывает истинность и завершенность мистического посвящения, которое проходит герой/повествователь. Есть основания говорить, что такая линия и модель пути отражает рефлексированную Ивановым вертикаль, присутствующую в философской мистике Данте и Соловьёва.
Таким образом, в поэмах «Сфинкс», «Врата», «Миры возможного» однозначно прослеживается присутствие дантовско-соловьёвского контекста. Вплетаясь в символистскую систему Вяч. Иванова, дантовско-соловьёвские интенции не только позволяют поэту «прозревать» иные реальности и воссоздавать картины горнего мира, но и способствуют реализации столь значимой для Вяч. Иванова теургически-посвятительной концепции творчества.
Примечания
1 Муратов П. Вячеслав Иванов в Риме // Цит по: Иванова Лидия. Воспоминания. Книга об отце. М., 1992. С. 370.
2 Лосев А. Ф. Теория стиля у модернистов // Лит. учеба. 1988. № 5. С. 159.
3 Дешарт О. Комментарий к статье Вяч. Иванова «Религиозное дело Владимира Соловьёва» // Иванов Вячеслав. Собрание сочинений / Под ред. Д.В. Иванова и О. Дешарт; введ. и прим. О. Дешарт. Брюссель, 1971. Т. III. С. 756.
4 Иванов Вяч. Автобиографическое письмо // Иванов Вячеслав. Собрание сочинений / под ред. Д.В. Иванова и О. Дешарт; введ. и прим. О. Дешарт. Брюссель, 1971 - 1987. Т. I. - IV; Т. II. С. 20. Далее ссылки на поэтические и прозаические тексты Вяч. Иванова приводятся по указанному собранию сочинений в тексте статьи в скобках с указанием римской цифрой тома, арабской - страницы.
5 Асоян А. «Почтите высочайшего поэта...»: Судьба «Божественной комедии» Данте в России. М., 1990. С. 147.
6 Шишкин А.Б. «Пламенеющее сердце» в поэзии Вячеслава Иванова. К теме «Иванов и Данте» // Вячеслав Иванов. Материалы и исследования. М., 1996, С. 346.
7 Там же. С. 344.
8 См. подробно: Асоян А. «Почтите высочайшего поэта.». С. 129-130. См. также: Serretti D. Соловьёв и младосимволисты между символом и реальностью // Соловьёвские исследования. 2008. Вып. 18. С. 164-176.
9 Дешарт О. Введение // Иванов Вячеслав. Собрание сочинений. Брюссель, 1971. Т. I. С.41.
10 «Терцины - «ряд трехстиший, связанных рифмовкой по схеме aba bcb cdc ded ..., средний стих последнего трехстишия рифмуется с отдельным замыкающим стихом. Терцины развивались из ритурнелей особого рода, были канонизированы Данте в «Божественной комедии» и вызвали подражания почти во всех европейских литературах»» // Гаспаров М.Л. Терцины / Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. С. 439.
11 Силард Л. Дантов код русского символизма // Силард. Л. Герметизм и герменевтика. СПб., 2002. С. 164.
12 Шишкин А.Б. Вячеслав Иванов и Италия // Русско-итальянский архив / Сост. Д. Рица и А. Шишкин. Тренто, 1997. С. 505.
13 Связь творчества Вяч. Иванова и Данте исследуется также в работах: Davidson, Pamela. Vyacheslav Ivanov and Dante // Vyacheslav Ivanov: Poet, Critic and Philosopher / Ed. by Robert Louis Jackson and Lowry Nelson, Jr. New Haven: Yale Center for Internat. and Area Studies, 1986. IP 147-161; Davidson, Pamela. The poetic imagination of Vyacheslav Ivanov: A Russian Symbolist's Perception of Dante. Cambridge: Cambridge University Press, 1989. XV 319 p.; Potthoff, Wilfried. Dante in Ruß land: Zur Italienrezeption in der russischen Literatur von der Romantik zum Simbolismus. Heidelberg: Carl Winter Universitätsverlag, 1991. 682 S.; Устинова В.А. Традиции Платона и Данте в поэтическом сознании Вячеслава Иванова // Vjaceslav Ivanov: poesia e sacra scrittura = Вячеслав Иванов: между Св. Писанием и поэзией: VIII Convegno internazionale = VIII междунар. конф. (2001, Rome, Italy) / a cura di Andrei Shishkin. Salerno: Universitä di Salerno, 2002. V 1. P 321-338. См. также работы Л. Силард, А. Асояна, С. Аверинцева, В. Никитина и др.
14 Никитин В.А. Гностические мотивы в поэзии Вяч. Иванова // Вячеслав Иванов. Творчество и судьба. М., 2002. С. 328.
15 Шишкин А.Б. «Пламенеющее сердце» в поэзии Вячеслава Иванова. К теме «Иванов и Данте» // Вячеслав Иванов. Материалы и исследования. М., 1996. С. 340.
16 Соловьёв B.C. Идея человечества у Августа Конта // Соловьёв Владимир Сергеевич. Сочинения в двух томах. М., 1988. Т. 2. С. 577
