CC BY
81ACTA HISTORICA: труды по истории, археологии, этнографии и обществознанию № 2, 2018
ДАННЫЕ ПИСЬМЕННЫХ ИСТОЧНИКОВ ОБ ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ СООРУЖЕНИЯХ НА ВОСТОЧНОМ КАВКАЗЕ В ЭПОХУ ВЕЛИКОГО ПЕРЕСЕЛЕНИЯ НАРОДОВ
Гмыря Людмила Борисовна д.и.н., г.н.с.,
Институт истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН, Махачкала, РФ. Lgmyrya@mail.ru Аннотация:
В статье анализируются данные письменных источников V—XIII вв. о возведении оборонительных сооружений в Каспийском проходе (южный участок Западного Прикаспия). Основное внимание уделено полноте информативности сведений, их достоверности и конкретности. Учет важности факторов осуществлялся, исходя из наличия множества компонентов (время возведения объекта и длительность его функционирования, топография места расположения, архитектурные и инженерно-технические особенности сооружений, характер строительных материалов и места их добычи, система функционирования фортификации, объем финансирования, наличие международного характера организации обороны в исследуемом регионе и др.). Проведенными исследованиями выявлены мало информативность и противоречивость данных письменных источников по проблеме исследования, обусловленных значительной отдаленностью, неосвоенностью и недоступностью мест их нахождения для получения объективной информации. Ключевые слова:
Западный Прикаспий, источники, оборонительные сооружения, Великое переселение народов, фортификация, Дагестан.
Ludmila B. Gmyrya DSc. (Archeology), Principal Researcher, The Institute of History, Archeology and Ethnography of the Daghestan Scientific Centre of RAS, Makhachkala, Russian Federation Lgmyrya@mail.ru Annotation:
The article analyzes the data of written sources of the 5th - 13th centuries on the erection of defense facilities in the Caspian passage (the southern section of the Western Caspian Sea). The main attention is paid to the completeness of information content, their reliability and concrete-ness. Consideration of the importance of factors was carried out on the basis of the presence of many components (the time the object was erected and the duration of its operation, the location of the facility, the architectural and engineering features of the structure, the nature of the construction materials and the place of their extraction, the system of forti- , the amount of funding, the presence of the international nature of the organization of defense in the studied region, etc.).
Conducted research revealed little informativity and inconsistency of data from written sources on the research problem, due to the considerable remoteness, lack of development and inaccessibility of their locations for obtaining objective information.
Keywords:
Western Caspian Sea, defensive structures, sources, the Great Migration, Fortification, Dagestan.
На Восточном Кавказе Сасанидским Ираном при финансовом участии Византии в V—VI в. были возведены несколько фортификационных линий, перегородивших Прикаспийскую равнину в наиболее узких местах и укрепивших опасные участки горных проходов. Основное назначение монументальных военно-инженерных сооружений этого региона, как отмечается в письменных источниках, и признается исследователями - защитить цивилизованные государства Закавказья и Переднего Востока от проникновения многочисленных кочевых племен, обосновавшихся на территории Западного Прикаспия в эпоху Великого переселения народов.
На Восточном Кавказе сохранилось четыре фортификационных объекта, отнесенных по функциональному назначению к заградительным линиям обороны V—VI вв. - Бармакская, Гильгильчайская (Республика Азербайджан), Дербентская и Рубасская (Российская Федерация, Республика Дагестан).
Бармакская (Бешбармакская) линия обороны расположена на северной оконечности Апшеронского полуострова. Свое начало она берет у горы Бешбармак, перекрывая равнинный приморский участок протяженностью 1,75 км. Она сохранилась в виде небольших остатков каменных развалов двух параллельно расположенных крепостных стен с расстоянием 220 м между ними, соединенных у береговой линии поперечной стеной. На при-
брежном горном отроге имеются остатки каменной крепости. Объект археологически не исследовался [1, с. 39; 2, с. 268-269].
Гильгильчайская (Шабранская) линия обороны находится в 23 км к северу от Бармакской. Она проходит вдоль русла р. Гильгильчай. Сохранилась в виде вала с оплывшими башенными выступами общей протяженностью в 50-60 км. Оборонительная линия перегораживает не только приморскую равнину шириной 7,7-8,7 км, но отдельными участками проведена по предгорным и горным местам [1, с. 40-43; 2, с. 269-270; 3, с. 64-70; 4, с. 445-462]. Приморский и предгорный участки Гильгильчайской фортификации сооружены из сырцового кирпича с глиняным раствором, горная часть - из камня с включением прокаленного кирпича [1, с. 40-43; 2, с. 269-270; 3, с.64-70; 4, с.445-462].
Дербентская оборонительная линия расположена в 125 км к северу от Гильгиль-чайского фортификационного рубежа и примерно в 150 км от Бармакской стены. Она представляет собой комплекс укреплений, включающий городскую цитадель, две отходящие о нее параллельные стены длиной 3,5 - 3,6 км, перегородившие приморскую равнину между горой Джалган и морем, и Горную стену протяженностью 40 км. Приморский участок Дербентского комплекса включает раннюю фортификацию, возведенную в середине V века из сырцового кирпича стандартной квадрантной формы (цитадель и северная городская стена), и позднюю - каменную, датируемую серединой VI в. (цитадель, северная и южная городские стены). Каменные укрепления облицованы обработанными блоками, внутренняя часть стен состоит из каменной забутовки на известковом растворе [2, с. 274-283; 5, с. 141142; 6, с. 33-34; 7, с. 100-105; 8, с. 20-203]. Горная стена построена по технологии каменной фортификации приморского участка обороны, в наиболее уязвимых местах она усилена фортами [1, с. 45; 2, с. 283; 5, с. 141-142; 8, с. 207-226; 9, с. 213-235].
Рубасская фортификация была открыта в 2014 г. в долине р. Рубас в месте ее выхода на приморскую равнину (с. Коммуна, Дербентского р-на РД). Объект находится в 20 км к юго-западу от Дербента, на левом низком берегу реки Рубас. Раскопки памятника проводились в 2014, 2016-2018 гг. Рубасской археологической экспедицией ИИАЭ ДНЦ РАН (руководитель Л.Б. Гмыря) в рамках проекта РФФИ «Международная система стратегической обороны на Восточном Кавказе в эпоху Великого переселения народов» №16-о6-00064а. В ходе работ был выявлен комплекс военно-инженерных сооружений, включающий два обособленных объекта - монументальную оборонительную стену и сооружение арочной конструкции (рис. 1.), к которой пристроена подпорная каменная стена[10, с. 106-121, рис. 1-12].
Оборонительная стена исследована на протяжении 28 м (данные раскопок 2018 г.), она ориентирована в меридиональном направлении. Магистральная стена возведена по панцирной технологии из крупных, тщательно оттесанных каменных блоков с внутренней забутовкой из рваного камня и гальки, утрамбованных грунтом. Технология укладки блоков в стену разная - постелистая (внешний фасад) и сочетание постелистой кладки с установкой блоков по системе тычок-ложок (внутренний фасад). Сохранившаяся высота стены 2,5 м, толщина на верхнем уровне 3,5 м. Стена имеет продолжение к югу, в сторону русла р. Рубас и к северу, к предгорьям Кавказа.
Планировка оборонительного комплекса отличается сложностью. Магистральная стена соединена связкой с военно-инженерным сооружением, по предварительным данным, также магистральной стеной (возможно, башней), ориентированной вдоль русла р. Рубас (В-З), т.е. в сторону приморской низменности (исследованный участок этого объекта 2018 г. имеет протяженность 5,2 м).
Сооружение арочной конструкции находится в 1,5 м к западу от южного участка магистральной стены. Оно включает две массивные базы-опоры, сооруженные из брусковидных блоков, и арочный проем между ними шириной 1,5 м, который перекрыт супер крупными плитами длиной 2,5-2,6 м. Данное сооружение определяется как обособленная башня с сигнальной и оборонительной функциями. Арочный проем этого объекта с южной, приречной стороны запирался воротами. Аналогичные ворота были также между сооружением арочной конструкции и магистральной стеной [11, с. 39-44, рис. 1-6].
Открытие Рубасской фортификации положило конец полемике в научной литературе относительно реальности ее существования. Остатки массивной каменной стены в долине р. Рубас были зафиксированы в середине XVIII века немецким врачом И. Лерхе - участником
Российского посольства, направлявшегося в Персию в 1747 г. [12, с. 30-31]. Но ее поиски в 30-х гг. XX вв. (Е.А. Пахомов) и в 80-90-е гг. (А.А. Кудрявцев, М.С. Гаджиев) не дали результатов.
Основываясь на безрезультативности поисков Рубасской стены, А.А. Кудрявцев не только отрицал ее реальное существование - «... поверить о Рубасской линии обороны вряд ли есть основание» [6, с. 33], «... говорить о Рубасской линии обороны сейчас вряд ли уместно» [7, с. 75], но и намеренно исказил информацию И. Лерхе об этой фортификации. Автор утверждал, что И. Лерхе «... именует стеной за р. Рубас дербентскую горную стену (Дагбары) в Табасаране» [6, с. 33; 7, с. 75]. Однако, И. Лерхе подробно описал маршрут от крепости Тор-пах-кала к месту нахождения Рубасской стены при участии местных проводников, указал названия селений, через которые проходил он со спутниками, места перехода р. Рубас по пути к объекту, точное расстояние от него до побережья Каспийского моря, а также составил план обеих фортификаций (рис.2.), на котором схематично изображены оборонительные сооружения Дербента, Горной стены и Рубасской стены [12, с. 31].
Собственные доводы дали основание А.А. Кудрявцеву «... усомнится в реальности существования этих стен и не принимать их в расчет при рассмотрении оборонительной системы сасанидских «длинных стен» на Восточном Кавказе» [7, с. 75]. Как выяснилось при раскопках в 2017-2018 гг. этого объекта, сохранившиеся остатки фортификационных сооружений на р. Рубас были перекрыты отложениями селя (речной песок и гравий), принесенного мощным наводнением, ориентировочно в X в. [10, с. 110-111, рис. 5-6].
К настоящему времени накопился большой объем научной литературы, в которой рассматриваются различные вопросы относительно заградительных линий Восточного Кавказа. В исследованиях освещено в основном несколько аспектов их изучения - история сооружения, датировка, топография места расположения, архитектура построек, инженерно-технические особенности, данные археологических исследований, анализ строительных надписей.
Одним из проблемных вопросов в изучении монументальных заградительных линий данного региона является определение характера проведенных масштабных оборонительных работ, а именно степень их системности. Проблему системности возведения заградительных рубежей на Восточном Кавказе впервые поднял Е.А. Пахомов. В статье «Крупнейшие памятники сасанидского строительства в Закавказье» [1, с. 39-47], в которой представлены результаты его обследований Бармакской, Гильгильчайской и Дербентской фортификации в период 1925-1932 гг., автор высказал заключение, что известные оборонительные сооружения фиксируют три этапа экспансии Ирана на Восточном Кавказе, а Бармакскую линию обороны исследователь признавал наиболее ранней по времени. По его мнению, при возведении очередной линии обороны, оборонительное значение предыдущей уменьшалось [1, с. 47].
Подробный разбор данных о заградительных линиях на Восточном Кавказе помещен в монографии К.В. Тревер «Очерки по истории и культуре Кавказской Албании». В специальном разделе «Оборонительные стены. Дербентские укрепления» автор указала пять заградительных линий, воздвигнутых в регионе - Бармакская, Гильгильчайская (Ширванская), Рубасская, Дербентская и Северодербентская, но особенно подробно охарактеризовала Дербентские укрепления (история возведения, фортификационные достоинства, датировка, историография изучения и др.) [2, с. 267-287]. К.В. Тревер солидарна с выводами Е.А. Пахо-мова о трех последовательных этапах строительства заградительных рубежей на Восточном Кавказе, об уменьшении оборонительной значимости ранних сооружений при возведении последующих. Однако, как и у Е.А. Пахомова, в основе заключений К.В. Тревер лежали логические умозаключения, а не детальный анализ разнообразных данных: «Совершенно очевидно, что эти стены должны были сооружаться в известной последовательности по мере захвата территории персами, и что строительство осуществлялось, по-видимому, начиная с юга. При этом, как правильно указывает Е.А. Пахомов, каждая последующая стена уменьшала оборонительное значение предыдущей» [2, с. 268].
В 70-х гг. А.А. Кудрявцевым была выдвинута новая версия относительно последовательности возведения Сасанидским Ираном заградительных рубежей на Восточном Кавказе, по которой сырцовая фортификация Дербента (северная стена и цитадель) являлась наиболее
ранней в регионе, а сам факт наличия системности в укреплении северных территорий Ирана отвергался [6, с. 34, 40-43; 7, с.76-92].
В коллективной работе по современному обследованию Гильгильчайской оборонительной стены выдвинута новая гипотеза относительно системы создания оборонительных рубежей на Восточном Кавказе. Авторы относят сооружение Гильгильчайской фортификации к V-VI векам с оговоркой, что она была построена раньше возведения каменных укреплений Дербента середины VI в. В представлениях авторов, данное фортификационное сооружение являлось праобразом каменной фортификации Дербента, что не бесспорно [4, с. 462].
Рассмотрение основного проблемного вопроса, дискутируемого на протяжении всего периода научного изучения монументальных фортификационных сооружений Восточного Кавказа - принципов организации стратегической обороны на Восточном Кавказе в эпоху Великого переселения народов - остается до сих пор открытым. Системность в организации стратегической обороны на Восточном Кавказе в исследованиях или отрицается, или представляется как определенная хронологическая последовательность возведения заградительных рубежей, к тому же разнонаправленная: юг-север; север-юг.
Основные доводы исследователей базируются на сведениях письменных источников о наличии фортификационных сооружений на территории Западного Прикаспия. Однако, база данных письменных источников по этой проблеме весьма ограничена, имеющиеся сведения носят обобщенный характер, а в ряде случаев - легендарный. Оперируя одними и теми же фактами, исследователи делают взаимоисключающие выводы относительно системности возведения оборонительных рубежей в этом регионе, а также времени их сооружения.
В данной статье представлен анализ основных сведений, имеющихся в источниках V-XIII вв. (армяноязычных, византийских, арабоязычных) о фортификациях в этом регионе времени Великого переселения народов.
Армяноязычные источники.
В армяноязычных письменных источниках нет данных о наличии на территории Западного Прикаспия крепостных сооружений заградительного характера ранее середины V в.
Армяноязычные историки впервые сообщают о существовании в пограничной области между Кавказской Албанией и «страной гуннов» защитных инженерных сооружений в связи с событиями антииранского восстания в Армении 450-451 гг. Но в источниках не упоминаются намерения Персии построить в этом регионе какие-либо фортификации, нет также данных о начале их строительства и самом процессе возведения. Более того, в армяноязычных источниках, по нашим данным, имеются только три конкретных факта о наличии крепостных сооружений в Прикаспийском регионе от середины V в. до середины VII в., т.е. почти за 200 лет. Причем, в них не отражены точные географические ориентиры нахождения этих сооружений, не дана привязка к известным населенным пунктам, не указан тип этих сооружений, исходя из использованных строительных материалов, не приведены данные о характерных особенностях архитектуры.
Первый факт точно датируется 450 г. Егише Вардапет (писал в 60-е гг. V в.) отметил как одну из важных акций объединенных сил закавказских народов, поднявшихся на борьбу против владычества Персии, взятие и разрушение в 450 г. персидской крепости, расположенной у «ворот гуннов»: «Соединившись, пошли они все вместе к воротам гуннов, там построена была Иездигердом крепость, над которую персы сохраняли свое владычество. Христиане осадили ее, взяли, разрушили до основания, гарнизон и жителей перебили, и комендантом ворот поставили князя Ваана из албанской царской фамилии» [13, с. 128].
Исходя из данных Егише, крепость в пограничной с гуннами области была построена в правлении Иездигерда II (438-457 гг.). К началу восстания армян в 450 г. это крепостное сооружение уже функционировало, а в период его взятия объединенными отрядами закавказских народов оставалось единственным неразрушенным восставшими укреплением в регионе, которым продолжали владеть персидские войска. Более того, наличие этой крепости препятствовало привлечению в помощь восставшим гуннских племен, союз с которыми был заключен вскоре после разрушения этой крепости.
Условный топоним «ворота гуннов» у многих авторов V-X вв. связывается с древней сухопутной трассой, проходящей по западному побережью Каспийского моря («Каспийский проход»), также точно не локализован. Он мог находиться на южной оконечности заужен-
ной части Прикаспийской низменности, но также и на ее северной оконечности, в районе современного г. Дербента.
У Егише имеется очень важная информация, касающаяся наличия стратегической системы обороны на Восточном Кавказе, направленной против вторжений гуннов в 50-е гг. V в. Речь в источнике идет не об одной крепости, построенной в пограничной с гуннами области, а о множестве «укрепленных мест» в Закавказье: «Царь горевал не только о разорениях и опустошениях в царстве своем и о потере добрых воинов своих; но еще более о разорении укрепленных мест, которые персы в продолжении многих столетий и с большим трудом построили на границе области гуннов и которые теперь, в последнюю экспедицию войск Вартана и гуннов (452 г.) разрушены были до основания, так что не было никакой надежды восстановить их» [13, с. 215-216].
В переводе И.А. Орбели сочинения Егише фраза об особом огорчении Иездигерда по поводу разрушений, произведенных в период восстания армян, содержит информацию, не указанную в издании 1853 г. «той пограничной крепости, которую, начав издавна, только-только что смогли построить и которая в это время, будучи взята с легкостью, была разрушена, причем не было даже надежды на ее построение [вновь]» [2, с. 213]. Причину столь значительных расхождений в содержание источника объяснить трудно.
Упоминание сроков осуществления Персией проекта возведения заградительных рубежей - «в продолжение многих столетий» - может быть интерпретировано как указание на предшествующую деятельность сасанидских царей в северных районах Персии, а не только в Закавказских провинциях, отошедших к ней в 387 г.
Егише определенно указывает, что пограничная с владениями гуннов крепость была сооружена в правление Иездигерда II (438-457 гг.) [13, гл. 3, с. 128], но в главе 8 своего труда он приводит информацию очевидца событий в Закавказье в период 450-452 гг. - «молодого гунна, который происходил от царей страны хайландурков, он назывался Белом...», о том, «что большая крепость, построенная царями Персии для обороны от гуннов, была разрушена и уничтожена до основания войсками армянскими...» [13, с. 236]. По этой информации крепость возводилась при нескольких правителей Персии, предшествовавших Иез-дигерду.
Обращает на себя внимание и указание автора на то, что в пограничной крепости находился не только персидский гарнизон, но и жители [13, с. 128], что свидетельствует как о длительном периоде существования этого крепостного сооружения, так и развитии процесса превращения его в укрепленный населенный пункт.
В исследованиях существуют разночтения информации Егише о взятии крепости восставшими в пограничной с гуннами области. К.В. Тревер, приводит указанную цитату из Егише в переводе И.А. Орбели: «...пошли против пахака хонов, которым завладели силою персы, и взяли и разрушили пахак... а ту дверь дали под власть Вахану, который был из рода царей Албании» [2, с. 208-209]. В данном переводе искажается не только содержание цели захвата персидской крепости восставшими, но и информация о ее возведении Персией.
Лазарь Парбский (писал в 80-х гг. V в.) и Мовсес Каланкатуаци (автор VII в.) практически повторили данные Егише о захвате восставшими в 450 г. крепости, находившейся в пограничной с гуннами области. Лазарь Парбский отметил: «...переправились через большую реку, именуемую Кур-река, и достигли пахака стены, которая находится между владениями албанов и хонов, и, найдя там охранителей пахака и многих других персидских воинов, применив меч, истребили и поручили пахак одному царевичу-албану, имя которого было Вахан» [2, с. 209.]. Лазарь Парбский исключил сведения Егише о времени постройки сооружения в период правления Иездигерда.
Мовсес Каганкатваци, автор VII в., сообщая об этих событиях, полностью заимствовал данные Егише: «После того они пошли войной на крепость, построенную Газкертом при вратах гуннов, которыми насильственно завладели персы. Они взяли и разрушили крепость, истребив войска в ней поселившиеся и ворота эти вручили некоему Вартану из племени агванских царей» [14, с. 88].
Исходя из данных армяноязычных авторов о событиях середины V в., на территории Западного Прикаспия, в пограничной с гуннами зоне в этот период функционировало мощное крепостное сооружение - «большая крепость», - препятствующая проникновению гун-
нов в подвластные Персии государства Закавказья. Ее мощность подтверждается данными о том, что объединенным силам закавказских народов ее взятии далось с трудом. Понадобилась осада и штурм этой крепости.
Неотчетливость конкретных данных об этой крепости создает впечатление, что никто из современных авторов, ни Егише Вардапет, описавший восстание армян и закавказских народов примерно через 10 лет после его завершения, ни Лазарь Парбский, младший современник Егише, не видели эту пограничную крепость. Вероятно, она находилась на северных, значительно удаленных и малоосвоенных территориях Кавказской Албании.
В армяноязычных источниках нет данных о восстановлении Персией разрушенной восставшими армянами в 450 г. пограничной с гуннами крепости. Хотя у Егише есть указание на то, что Иездигерд приказал после окончания событий 450-452 гг. вновь разместить персидские войска «... во все места укрепленные, которые гунны опустошили в следствие союза своего с войсками Армении» [13, с. 215]. Речь в источнике идет об укреплении не только пограничных районов, но и внутренних территорий Восточного Кавказа, находившихся под властью Персии.
Вплоть до первой трети VII в. определение «крепость» или «крепостное сооружение» при описании событий, связанных с Каспийским проходом (Каспийские ворота), в армяноя-зычных источниках не употребляется. Егише, описывая восстание албан против персов в 459 г., указывает, что албанский царь Ваче, пытаясь противостоять превосходящим силам персов, «Приступом взял он ущелье Джора и перевел через него войска маскутов и заключил союз с одиннадцатью царями Дагестана (народов кавказских)» [13, с. 333]. «Ущелье Джора» - один из аналогов названия Каспийского прохода.
Второй факт о наличии крепостных сооружений в Западном Прикаспии точно датируется 626 г., т.е. через 176 лет после событий 450 г.
Армяноязычный историк Мовсес Каланкатуаци, описывая участие Западно-тюркского каганата как союзника Византии в войне с Персией в первой трети VII в., отметил существование в это время укрепленного города в Каспийском проходе. По его данным, секретная миссия тюрков, численностью в 1 тыс. чел., направленная к византийскому императору в 626 г. для подтверждения предварительных договоренностей о союзе с Византией против Персии, прошла незамеченной мимо этого города: «...отправил отборных воинов-всадников, искусных лучников, числом в одну тысячу, которые внезапно перешли через ворота Чола, пренебрегая внутренней стражей города и другими отрядами персидского царя, посланными туда для охраны великих ворот» [15, с. 81]. Миссия тюрков была настолько секретной, что ее маршрут проходил по обходным дорогам и случайных путников уничтожали [16, с. 167-168]. Автор отмечает, что после заключения договора с Византией, миссия Тюркского кагана также секретно возвратилась в пределы Восточного Кавказа.
К.В. Тревер ошибочно приводит эту цитату из Мовсеса Каланкатуаци в переводе К. Пат-канова 1861, как иллюстрирующую вторжение в 626 г. хазар в Албанию: «Устремившись на проход Чор, не обратили внимание [т.е. опрокинули] на гарнизон, стражу городскую и войска персидского царя, назначенные для защиты ворот, как орлы устремились они к великой реке Куре» [2, с. 239-240].
Мовсес Каланкатуаци в пассаже о секретной миссии тюрков 626 г. в Византию четко определяет топоним «ворота Чола» с понятием «город». При описании штурма тюрками в 628 г. этого укрепленного города автор привел лаконичные, но важные данные о нем: «Но он (персидский правитель Албании - Л.Г.) видел, что произошло с защитниками великого города Чога и с войсками, находившимися на дивных стенах, для построения которых цари персидские изнурили страну нашу, собирая архитекторов и изыскивая разные материалы для построения великого здания, которое соорудили между горой Кавказом и великим морем Восточным...» [14, с. 105].
В сообщении Мовсеса Каланкатуаци имеется также информация о разрушении тюрками крепости «до основания», а также о наличии «улиц и площадей города»: «...волны колеблющегося моря ударили в нее (т.е. в крепость Чога - Л.Г.) и разрушили до основания. Видя страшную опасность со стороны безобразной, гнусной, широколицей, без ресничной толпы, которая в образе женщин с распущенными волосами устремились на них, содрогание овладело жителями; особенно при виде метких и сильных стрелков, которые как бы
сильным градом одождили их и как хищные волки, потерявшие стыд, бросились на них и беспощадно перерезали их на лицах и площадях города» [14, с. 105].
Данные события происходили в период правления Хосрова II Парвиза (590 - 628). Мовсес Каланкатуаци впервые среди авторов отметил особенности фортификации, возведенной в этом регионе - «дивные стены», «великое здание» и ее топографическое местоположение - «между горой Кавказом и великим морем Восточным», т.е. крепостные сооружения занимали приморскую равнину, ограниченную береговой линией моря и отрогом Кавказских гор.
Автор также привел ценную информацию о строительстве этого объекта в течение правления нескольких персидских царей, что может быть интерпретировано как указание на длительность его сооружения. Важными являются и данные о привлечении к его возведению албанских архитекторов и об использовании местных строительных материалов. По его данным, город Чога в это время был уже хорошо известен как обладавший выдающимися оборонительными сооружениями - «великий город», «дивные стены», «великое здание». Но, как представляется, автор, не будучи, современником описываемого им штурма тюрками города в 628 г., видимо, добавил к информации об этом событии более поздние авторские впечатления о нем.
Но более поздние свидетельства об этом городе Мовсеса Каланкатуаци, относящиеся к 8о-м гг. VIIв., не только предельно лаконичны, но и противоречивы. Автор, подробно описывая маршрут христианской миссии из Кавказской Албании в столицу страны гуннов г. Ва-рачан в 682 г., направленной с целью христианизации ее жителей, приводит очень сжатую информацию о последнем населенном пункте на пути к нему: «через несколько дней они достигли ворот Чога, недалеко от Дарбанда, и там получили от жителей города помощь и почести» [14, с.192].
Подробно описав великолепие и фортификационные достоинства «великого города Чо-га» в событиях 628 г., автор почему-то не сообщает никаких данных о нем через 54 г. (по его информации, в 628 г. он был разрушен тюрками «до основания»). Причем, обозначает населенный пункт, куда прибыла христианская миссия, как «ворота Чога», определяет его статус как города, указывает его местоположение - «недалеко от Дарбанда».
Интерпретаций по этому поводу в литературе много [5, с. 139-140], но большинство из них сводится к тому, что миссия албанских священников на пути в г. Варачан посетила Дербент. Однако, после открытия в 2014 г. в 20 км к юго-западу от Дербента монументального оборонительного комплекса сер. "УТв. - Рубасской фортификации, вопрос о местонахождении города, где христианская миссия после долговременного, трудного пути в зимнее время получила от его жителей «помощь и почести», возможно, прояснится. Сложная планировка оборонительных сооружений этого объекта свидетельствует не только о его заградительной функции, но и о защитной крупного населенного пункта, находившегося в долине р. Рубас.
Третий факт о наличии крепостных сооружений в Каспийском проходе датируется VII в. В «Армянской географии», составленной в VII в. армянским математиком и астрономом Ананией Ширакаци, упомянуты две фортификации, местоположение которых привязано к побережью Каспийского моря: «Затем Кавказ делится на два хребта. Один идет по прямому направлению, заключая в себе Ширван и Хсрван до Хорсвема. Другой хребет, выпустив из себя реку Арм, текущую прямо на север и впадающую в Атль, идет на северо-восток. В нем живут 43) Таваспары, 44) Хечматаки, 45) Ижмахи, 46) Пасхи, 47) Пусхи, 48) Пюконаки, 49) Баганы, где берет начало длинная стена Абзуд-Кават до болот Аль-минон и до моря. К северу от этого хребта живет народ 50) Маскутов, на поле Вардатану Каспийского моря. В этом месте хребет подходит к морю, где находится стена Дербенда (что означает связь и ворота города Чорского прохода, великой твердыни, построенной среди моря). К северу (от Дербенда) близ моря находится 51) царство Гуннов, на запад у Кавказа город Гуннов, Вараджан...» [17, с. 30-31].
По данным этого источника, из двух указанных фортификаций относительно конкретные сведения имеются о сооружении, обозначенном как «стена Дербенда». Автором раскрыта этимология названия этого объекта - «связь и ворота города Чорского прохода», дано также указание на наличие укреплений, находящихся в море. Имеются также географиче-
ские и топографические ориентиры этой фортификации - вблизи владений маскутов, у Каспийского моря, в месте, где горный хребет находится вблизи моря.
Сведения о другой фортификации, обозначенной как «длинная стена Абсуд-Кават», менее отчетливы. Понятно только, что один ее конец находился в болотистой местности у моря, другой - в горах. Как соотносятся эти два объекта («длинная стена Абсуд-Кавад»» и «стена Дербенда») не совсем ясно. Упоминание о «стене Абсуд-Кавад» имеется только в «Армянской географии VII вв.». Наличие в названии этого объекта имени персидского царя Кавада может указывать на хронологию его возведения в период его правления, т.е. 80-е гг. V в. - 30-е гг. VI в.
Как отмечалось, армяноязычные авторы оперируют в основном обобщенным определением региона в целом - проход Чора, ущелье Чора, теснина Чора, ворота Чора - не указывая, как правило, конкретных укреплений, возведенных в Прикаспии, даже в тех случаях, когда описываемые ими события явно происходили в местах нахождения фортификаций.
Византийские источники.
У византийских историков имеется два факта о наличии фортификаций на Восточном Кавказе. Причем, хронологически они не отмечены у армяноязычных авторов.
Наиболее раннее сообщение относится к 60-м гг. V в. Ранневизантийский историк Приск Панийский (писал в 70-х гг. Vв.) упоминает об «укреплении Юроипаах», местоположение которого четко не обозначено: «Сарагуры после нападения на Акатиров и другие племена выступили походом против Персов. Сначала они приблизились к Каспийским воротам, но найдя их занятыми персидской охраной, перешли на другую дорогу, по которой пришли к Иверам и стали опустошать их страну и тревожить набегами поселения Ар-менийцев; вследствие этого Персы, опасаясь этого нашествия сверх завязавшейся у них войны с Кидаритами, отправили к римлянам посольство с просьбою дать им денег или людей для охраны укрепления Юроипаах» [18, 37, с. 843; 19, с. 696].
Как отмечалось, по данным армяноязычных источников, какая-то крепость, находившаяся в Прикаспийском регионе, была разрушена восставшими армянами в 450 г., но упоминаний о ее восстановлении нет. Примерно через 10 лет в этом же регионе византийский автор фиксирует «укрепление Юроипаах».
М.И. Артамонов, комментируя этот сюжет из Приска Панийского, отметил, что «другая дорога», по которой сарагуры попали в Закавказье, проходила через Дарьяльский проход: «Вслед затем, очевидно, по указанию римлян, сарагуры и другие племена предприняли поход против Ирана. Сначала они попытались пройти в Закавказье через Каспийские ворота (в данном случае Дербент), но найдя их закрытыми иранским гарнизоном, вторглись другой дорогой (через Дарьял) и стали опустошать Иверию и тревожить нападениями армян» [5, с. 86]. Само «укрепление Юроипаах», как считал М.И. Артамонов, находилось там же: «.они требовали субсидии на охрану крепости Юроипаах, находившейся в Дарьяльском проходе (Каспийские ворота)» [5, с. 87].
По М.И. Артамонову, сарагуры, когда персы не пропустили их в Закавказье через При-каспий, вынуждены были возвратиться в Центральное Предкавказье (Дарьяльский проход) и оттуда проникнуть в Иверию и Армению, что маловероятно. Во-первых, протяженность обратной дороги составляет более 400 км. К тому же, пройдя через Дарьял, сарагуры должны были оказаться в западной части Иверии, принадлежавшей Византии. Но военная акция сарагур была направлена против Персии. Во-вторых, исходя из факта разорения областей Закавказья, куда сарагуры попали по «другой дороге», речь в источнике определенно идет об «укреплении», контролировавшим горный проход Восточного Кавказа. И проблема с «укреплением Юроипаах» возникла в связи с тем, что нужно было укрепить и обходной путь через горные перевалы Восточного Кавказа, где и находилась эта фортификация, возможно, старая и долгое время не функционировавшая. Поэтому потребовались не только финансовые средства для ее восстановления, но и люди для ее охраны, о чем просили персы.
Еще одна информация Приска Панийского, касающиеся результатов переговоров Персии и Византии относительно крепости Юроипаах, определенно свидетельствует о нахождении «укрепления Юроипаах» на территории Закавказья, контролируемой Персией: «Эти послы говорили, что уже и раньше часто говорилось им в посольствах, что римская земля остается невредимой благодаря тому, что они выдерживают битвы и не дозволяют
наступающим варварским народам проходить через свою землю. Но им был дан ответ, что всякий должен защищать свою землю и заботиться об ее охране, и с тем они двинулись в обратный путь без успеха» [19, с. 696].
Следует отметить также, что Приск Панийский, описывая попытку сарагур проникнуть в Закавказье через «Каспийские ворота», указывает о нахождении в Прикаспии «персидской охраны», а не мощных фортификационных сооружений.
Второе сообщение о существовании в пределах Каспийских ворот какого-то «укрепления» или «крепости» относится ко времени первого десятилетия VI в. Как отмечалось, в армяноязычных источниках данных о наличии крепостных сооружений этого времени нет. Оно принадлежит византийскому историку VI в. Прокопию Кесарийскому (писал в 40-50-х гг. VI в.). Он упоминает гунна Амвазука, который владел «укреплением» в Каспийском проходе и предлагал продать его императору Анастасию (491-518): «... Александр, сын Филиппов, . построил на сказанном месте ворота и укрепление, которое в разные времена занимаемо было многими, между прочим и Унном Амвазуком, другом Римлян и царя Анастасия. Достигши глубокой старости и приближаясь к концу жизни, Амвазук предлагал Анастасию уступить Римлянам, за деньги, крепость и Каспийские ворота; но царь Анастасий, который ничего не делал необдуманно, рассудив, что ему было невозможно содержать войско на месте, лишенном всяких удобств жизни, не представлявшем ни одного народа подвластного Римлянам, благодаря Амвазука за его доброе к себе расположение; но не принял сделанного ему предложения. Вскоре Амвазук скончался от недуга. Тогда Кавад завладел воротами, изгнав оттуда детей Амвазука» [20, с. 112-113].
Сообщение Прокопия Кесарийского как-будто правдоподобное, но столь лаконичное и противоречивое, что сомнение вызывает сам факт возможного приобретения Византией укрепления, находившегося в пределах владений Персии на Восточном Кавказе. Античные и ранневизантийские историки не имели отчетливых представлений о местонахождении Каспийского прохода, зачастую этим понятием обозначался Дарьяльский проход в Центральном Предкавказье [2, с. 121-124]. Но указание автора на то, что крепостью после смерти Ам-вазука завладел Кавад, дает основание предполагать, что речь идет о фортификации, находившейся в пределах Восточного Кавказа, а именно - в Прикаспии.
Примерно через 50 лет после событий, упоминаемых Прокопием Кесарийским, в 562 г. между Персией и Византией был заключен договор о мире на 50 лет. Его полный текст приведен византийским историком Менандром Византийцем. В первом постановлении отмечены взаимные обязательства обеих сторон, относящиеся к закавказскому региону: «Постановлено было первое: чтоб персы не позволяли ни уннам, ни аланам, ни другим варварам переходить в римские владения ущельем, называемым Хоруцон, и вратами Каспийскими, и чтоб римляне ни в это место, ни в другие пределы мидийского государства не посылали войска на персов» [21, с. 342]. Занимательно, что в этом официальном документе даны названия природных объектов (проходов), а не указаны конкретные военно-инженерные сооружения (ущелье Хоруцон и врата Каспийские). Если в сочинениях византийских историков можно усмотреть неотчетливость их представлений о ситуации в столь отдаленном регионе как Восточный Кавказ, то в детально расписанных позициях международного договора отсутствие указаний на наличие важных сдерживающих набеги кочевников объектов, трудно объяснимо.
Следует отметить, что данная информация византийского историка второй пол. VI в. Менандра в работе К.В. Тревер искажена (собственный перевод): «Записано постановление первое, что через теснину перевала (?), называющегося Хорутзон, и [через] Каспийские ворота не разрешать проход персам, гуннам, аланам и другим варварам для проникновения на [территорию] римского владычества» [2, с. 231]. К.В. Тревер под «персами» понимает персидские отряды, которые посылались за Кавказский хребет для вербовки наемников и организации их отрядов: «Из текста этого постановления видно, что проходу через означенные теснины способствовали персы, пользовавшиеся северными племенами для ослабления своих противников. Обращает при этом на себя внимание, что в перечне народов, проникавших с севера, на первом месте стоят персы; по всей вероятности, имеются в виду те персидские отряды, которые посылались за Кавказский хребет для вербовки наемников и организации их отрядов.» [2, с. 231-232].
Арабоязычные источники.
Арабоязычные авторы, в отличие от армяноязычных, историю создания заградительных рубежей на территории Западного Кавказа ведут со времени правления Пероза (459484), не упоминая более раннюю деятельность Иездигерда II (438 - 457). По информации арабоязычных авторов, основные защитные сооружения были последовательно возведены в правление трех персидских царей - Пероза (459 - 484), Кавада (488 - 496; 499 - 531) и Хос-рова Ануширвана (531 - 579).
По данным ат-Табари (839 - 923), «Царь Фируз /еще раньше/ воздвиг в области Сул и /в области/ алан строение из скал с целью оградить свою страну от захвата теми народами, /а/ царь (малик) Кубад, сын Фируза, воздвиг в этих местах много новых сооружений, а когда вступил на престол Кисра, то по его приказу были построены города (му-дун), укрепления (хусун), валы и многие /другие/ сооружения в области Сул из скал, вытесанных в области Джурджан» [22, с. 69].
Другой арабоязычный историк Ибн ал-Асир (1160 - 1234), использовавший труд ат-Табари в своем сочинении, передает информацию ат-Табари с большими подробностями: «Затем он [Кабад] построил преграду Аллана между областью Ширвана и воротами Аллана. И построил над преградой много городов, которые были разрушены после постройки Баб-ал-абуаба (Дербенда)... Когда же воцарился Хосрой [Ануширван], он построил в округе Сула и Джорджана много построек и укрепленные замки, которыми он укрепил всю страну» ... И построил Кобад стену, прилегающую к одной части той местности... его сын Ануширван... построил город Шабаран и город Маскат и город ал-Баб-в-ал-абуаб, который был назван Абуаб потому, что он был построен на дороге в гору. И поселил в эти города народ, который он назвал саджитами. И построил другие, кроме этих города и для каждых ворот прохода он построил каменный замок» [23, 193 - 194, с. 9; 196, с. 10].
По данным ат-Табари и ибн ал-Асира восстанавливается не только конкретная деятельность царей Персии по возведению заградительных укреплений на территории Западного Прикаспия в период от 60-х гг. V в. по 80-е гг. VI в., но и последовательность их сооружения, а также целенаправленная системность размещения в районах проходов различных по назначению оборонительных построек.
Кавадом, исходя из сведений ибн ал-Асира, в течение 43 лет правления первоначально была возведена в пограничной зоне «стена» или «преграда», затем было построено «много городов над преградой», т.е. на территории, защищенной стеной. Ануширваном в течение 48 лет правления было построено «много построек и укрепленных замков», а также города, три из которых выделены особо, в том числе «ал-Баб-в-ал-абуаб», расположенный «на дороге в гору», т.е. на трассе, проходящей у подножия хребта. Эти города обозначены автором как «ворота прохода», защитные функции которых были усилены «каменным замком», т.е. крепостью.
Ибн ал-Асир привел очень интересную информацию о том, что города, построенные Ка-вадом у пограничной стены (преграды), «были разрушены после постройки Баб-ал-абуабаба». Эта информация свидетельствует, во-первых, о том, что город Баб-ал-абуабаб был построен значительно позже оборонительных сооружений, возведенных Кавадом в пограничной зоне, во-вторых, их преднамеренное разрушение было, видимо, обусловлено ветхостью, а также необходимостью использования готового строительного материала (каменных плит и колотого камня для забутовки) для возведения Баб-ал-абуабаба.
Хотя топографические ориентиры построенных персидскими царями укреплений на территории Западного Прикаспия четко не обозначены, но логика подачи информации свидетельствует о постепенном освоении Персидским государством Прикаспийского региона в течение примерно 120 лет (от начала правления Кавада, до окончания правления Анушир-вана), а с учетом деятельности Иездигерда II (438 - 457) - в течение 140 лет. Причем, наиболее ранние защитные постройки были сооружены на южной оконечности Каспийского прохода, наиболее поздние - на его северной оконечности, т.е. в районе современного Дербента.
В целом следует признать малоинформативность и противоречивость данных письменных источников V-XIII вв. о возведении на территории Западного Прикаспия монументальных оборонительных сооружений, обусловленных значительной отдаленностью, неос-
военностью и недоступностью мест их нахождения для получения объективных данных информаторами.
Финансирование: Исследование осуществлено при финансовой поддержке РФФИ -проект № 16-06-00064 «Международная система стратегической обороны на Восточном Кавказе в эпоху Великого переселения народов».
Список литературы:
1. Пахомов Е.А. Крупнейшие памятники сасанидского строительства в Закавказье // Проблемы истории материальной культуры. 1933, № 9-10. С.39-47.
2. Тревер К.В. Очерки по истории и культуре Кавказской Албании. VI в. до н.э. - VII в. н.э. М.-Л. 1959.
3. Алиев А.А. Археологические раскопки Гильгильчайского оборонительного сооружения // Изв. АзССР. Сер. истории, философии и права. Баку, 1984. №3. С. 64-70.
4. Алиев А.А., Алиев И.Н., Гаджиев М.С., Гейтнер М.Г., Кол Ф.Л., Магомедов Р.Г. Новые исследования Гильгильчайской оборонительной стены // Проблемы истории, филологии, культуры. Вып. XIV. М.Магнитогорск, 2004. С. 441-465.
5. Артамонов М.И. История хазар.Изд.2. СПб. 2002.
6. Кудрявцев А.А. «Длинные стены» на Восточном Кавказе // Вопросы истории, 1979, № 11, с. 31-43.
7. Кудрявцев А.А. Древний Дербент. М., 1982.
8. Хан-Магомедов С.М. Дербент. Горная стена. Аулы Табасарана. М., 1979.
9. Гаджиев М.С., Магомедов А.Р. Раскопки форта горной стены (сезоны 1996, 1998 гг.) // Кавказ и степной мир в древности и средние века. Материалы международной научной конференции. Махачкала, 2000. С. 213-235.
10. Гмыря Л.Б., Саидов В.А., Магомедов Ю.А., Сайпудинов М.Ш. Раскопки Новооткрытого монументального фортификационного сооружения Сасанидского Ирана на р. Рубас в 2017 г. // История, археология и этнография Кавказа, 2018. т. 14, № 1, С. 106-121.
11. Гмыря Л.Б. Сооружение арочной конструкции в системе монументального оборонительного комплекта середины VI в. на реке Рубас в Западном Прикаспии // Общество: философия, история, культура, 2018. № 2, с. 38-44.
12. Lerche J.J. Lebens - und Reisegeschichte. Halle. 1791.
13. Егише Вардапет - История Егише Вардапета. Борьба христианства с учением зороастровым в пятом столетии в Армении / Пер. с армянского П. Шаншиева. Тифлис, 1853.
14. Мовсес Каланкатуаци. История агван Мойсея Каганкатваци, писателя X в. / Пер. с армянского К. Патканьяна. СПб., 1861.
15. Мовсес Каланкатуаци. История страны Алуанк / Пер. Ш.В. Смбатяна. Ереван, 1984.
16. Гмыря Л.Б. Религиозные представления населения Прикаспийского Дагестана ( по данным письменных источников) в IV-VII вв. Махачкала, 2009.
17. Моисей Хоренский - Патканов К. Из нового списка географии, приписываемой Моисею Хорен-скому / Журнал Министерства народного просвещения. 1883. Март. С. 26-32.
18. Приск Панийский. Готфская история / Пер. В.В. Латышева.// Известия древних писателей о Скифии и Кавказе. Ч. 1. Греческие писатели. Вып. 3. СПб, 1900,
19. Приск Панийский. Готфская история / Пер. В.В. Латышева.// Известия древних писателей о Скифии и Кавказе. Ч. 1. Греческие писатели / Вестник древней истории. 1948. № 4. С. 675-677.
20. Прокопий Кесарийский. История войн римлян с персами / Пер. С. Дестуниса. Кн. 2. СПб., 1876.
21. Менандр Византиец - Мендора Византийца продолжение истории Агафиевой / Пер. с греч. С. Дестуниса. Византийские историки. СПб., 1860.
22. Ат-Табари - Шихсаидов А.Р. Книга ат-Табари «История посланников и царей» о народах Северного Кавказа // Памятники истории и литературы Востока. М., 1986, с. 68-87.
23. Ибн-ал-Асир - Из Тарих-ал-камиль (полного свода истории) Ибн-ал-Асира / Пер. П.К. Жузе // Материалы по истории Азербайджана. Баку, 1940, с. 9-39.
Приложение:
Рисунок 1. Рубасская фортификация. Вид с востока. (Фото с беспилотного летательного аппарата 2016 г.)
Рисунок 2.
Карта-схема И.Я.Лерха с обозначением Дербента, Горной стены и Рубасской линии обороны
