CC BY
46
УДК 94 (47+571.6) «1914/1917»
Дальневосточная периодическая печать о реализации «сухого закона» в Приамурском генерал-губернаторстве в 1914-1917 гг.
Крутоус И. В.
аспирант Департамента истории и археологии, Дальневосточный федеральный университет. 690090, г. Владивосток, улица Суханова, 8. E-mail: krutousigor.ik@gmail.com
Аннотация: Статья посвящена изучению реализации антиалкогольной кампании в период Первой мировой войны в областях Приамурского генерал-губернаторства и освещению данного вопроса на страницах местной периодической печати. Автором проведен анализ количества газетных публикаций, посвященных борьбе с пьянством, накануне введения «сухого закона». Проводится сравнение информации, афишируемой официальными лицами и местной периодической печатью, участвовавшей в популяризации запрета продажи алкоголя с реалиями антиалкогольной борьбы в регионе. Оцениваются итоги введения запрета продажи алкоголя для сельского и городского населения. Выявляется ряд причин, приведших к провалу антиалкогольной кампании в Приамурском генерал-губернаторстве.
Ключевые слова: запрет продажи алкоголя, последствия введения «сухого» закона, Приамурское генерал-губернаторство, контрабанда, периодическая печать.
Far Eastern periodicals about implementation of «dry law» in Priamursk general governorship in 1914-1917
Krutous I. V.
graduate student of the Department of History and Archeology, Far Eastern Federal University. 8 Sukhanova str.,
690090, Vladivostok. E-mail: krutousigor.ik@gmail.com1
Abstract: The article is devoted to the implementation of the anti-alcohol campaign during the First World War in the Priamursk General-governorship and the coverage of this issue in the pages of local periodicals. The author analyzes the number of newspaper articles dedicated to the anti-alcohol campaign, on the eve of the introduction of "dry law". Comparison of information, advertised by officials and local periodicals, involved in the promotion of the prohibition of alcohol sales with the realities of anti-alcohol struggle in the region is compared. Evaluated the results of introduction of a ban of sale of alcohol to rural and urban populations. Revealed several reasons that led to the failure of the anti-alcohol campaign in the Priamursk General governorship.
Keywords: ban the sale of alcohol, consequences of the introduction of "dry" law, Priamursk General-governorship, smuggling, periodicals.
Одновременно с началом всеобщей воинской мобилизации в конце июля 1914 г. в Российской империи был введен запрет на продажу алкогольных напитков, который уже 16 августа был значительно ужесточен после принятия закона «О продлении воспрещения продажи спирта, вина, водочных изделий для местного потребления в Империи до окончания военного времени» [1]. Согласно сведениям из многочисленных работ региональных исследователей, посвященных реализации «сухого закона» в отдельных губерниях и областях империи, антиалкогольная кампания, несмотря на провозглашенную поддержку всеми слоями населения, в целом была провалена [2].
Реализация запрета продажи алкоголя в областях, входивших в состав Приамурского генерал-губернаторства, уже освещалась местными исследователями. Наиболее подробно особенности реализации запрета описаны в монографии Т. Я. Иконниковой, посвященной дальневосточному тылу в годы Первой мировой войны [3]. Здесь же нужно упомянуть статью О. А. Устюговой, в которой автор описала контрабанду спиртных напитков на Дальнем Востоке России в период Первой мировой войны [4]. Еще один исследователь, затрагивавший тему запрета продажи алкоголя в регионе, - Н. А. Троицкая [5].
© Крутоус И. В., 2017 34
Цель данной статьи - исследовать особенности реализации «сухого закона» в Приамурском генерал-губернаторстве, привлекая ранее не использованные исследователями источники, а также материалы периодической печати.
Первые официальные меры по борьбе с пьянством на территории Приамурского генерал-губернаторства были предприняты за полгода до начала Первой мировой войны. 28 января 1914 г. было принято постановление генерал-губернатора Н. Л. Гондатти против бесчинства, озорства, пьянства [6].
Как и во всей империи, на ее дальневосточных землях антиалкогольная кампания широко рекламировалась местной прессой. Так как первые серьезные попытки введения в стране «сухого закона» можно отнести к началу 1914 г., то и обсуждение данного вопроса на страницах дальневосточных изданий началось за полгода до официального запрета продажи спиртных напитков. Автором была подсчитана доля публикаций, посвященных вопросу борьбы с пьянством, помещенных на страницах периодических изданий, напечатанных в Приамурском генерал-губернаторстве в период с февраля по август 1914 г. Всего было изучено более 70 выпусков местных изданий, среди которых владивостокская ежедневная общественно-политическая, экономическая и литературная газета «Восток», отличающаяся оппозиционными взглядами; два церковных издания, во всех вопросах поддерживающие политику, проводимую правительством, «Владивостокские епархиальные ведомости» и «Благовещенские епархиальные ведомости»; а также отдельные выпуски других местных газет. Чуть меньше 6% изученных публикаций были посвящены теме борьбы с пьянством, примерно такое же количество газетных публикаций освещали события на балканском полуострове.
При обсуждении борьбы с пьянством на страницах дальневосточных изданий накануне Первой мировой войны наиболее актуальными были следующие вопросы: кому должна принадлежать инициатива в антиалкогольной кампании (государству, церкви или народу); какие методы борьбы с пьянством более продуктивны; чем занять сельское и городское население после запрета употребления алкоголя. Периодическая печать широко освещала даже самые незначительные успехи в борьбе с пьянством. Так, к примеру, в одном из выпусков «Владивостокских епархиальных ведомостей» две страницы занимал обзор съезда духовенства и крестьянства нескольких деревень Сучанской долины, прошедший в селе Владимиро-Александровском Приморской области, ключевым вопросом которого была борьба с пьянством среди деревенского населения [7].
Очевидно, желая следовать общероссийскому тренду борьбы с пьянством, руководство генерал-губернаторства, а также представители гражданских и военных ведомств регулярно со страниц местных газет обращались к читателям, осуждая употребление алкоголя. На страницах ежедневной политической, экономической и литературной газеты «Уссурийский голос», издаваемой в Никольске-Уссурийском, был опубликован приказ наказного Амурского казачьего войска генерала В. А. Толмачева, в котором указывалось на «повальное пьянство среди казаков» [8]. «Владивостокские епархиальные ведомости» цитировали слова приамурского генерал-губернатора Н. Л. Гондатти: «Дальше по пьяному делу и хулиганству идти некуда. Посмотрите на порубежных соседей - китайцев. Несмотря на море водки, они все абсолютно трезвы» [9].
Непосредственно запрет продажи алкогольной продукции на время мобилизации в генерал-губернаторстве, как и на территории всей империи, был введен 26 июля 1914 г. Законом от 16 августа 1914 г. продажа спирта, вина и водочных изделий в империи была запрещена до окончания военного времени [10].
Введенный запрет, судя по официальным заявлениям, был с энтузиазмом встречен администрацией региона и местными чиновниками: «Ни одно из практиковавшихся до сих пор мероприятий, направленных к охране народной трезвости, не имело такого успеха, как ныне действующее воспрещение продажи спиртных напитков на все время совершающихся военных действий. Помимо своей радикальности мера эта имеет успех и благодаря тому, что она совпала с патриотическим воодушевлением, охватившим все слои русского общества до самых его низов. Наступила небывалая трезвость народа...», - так оценил введение «сухого закона» в своем циркуляре приамурский генерал-губернатор Н. Л. Гондатти [11].
Окружной надзиратель 3-го округа акцизного управления Амурской и Приморской областей Я. П. Павловский в своем отчете «Обследования ремесленно-рабочего люда в городе Хабаровске в связи с существующим запретом продажи вина» [12] представил чрезмерно оптимистичную картину: «После запрещения - иная жизнь, совсем не похожая на старую, прошлую, - рабочие не пьют, работают ежедневно, поздоровели, чище одеты и обуты, заработок целиком получают на руки; имеются сбережения; по праздникам ходят в читальни и театры, сама же работа улучши-
лась, и продуктивность ее увеличилась» [13]. На маловероятную правдоподобность таких наблюдений указывает статистика, приведенная в том же отчете, согласно которой среди рабочих 104 исследованных хабаровских предприятий почти 40% признались в том, что не могут провести день без алкоголя, причем в отдельных отраслях данный показатель был значительно выше. Например, среди работников сапожных мастерских и извозчиков в алкоголизме признались соответственно 86% и 60% опрошенных [14]. Сомнительным видится утверждение, о том, что спустя несколько месяцев после введения запрета на продажу водки хабаровские рабочие практически перестали пить, тем более что местная пресса периодически сообщала о том, что кабаки после запрета продажи алкоголя продолжали функционировать, уйдя в подполье. К примеру, автор одной из заметок, опубликованной на страницах «Приамурского вестника», сетуя на тот факт, что после введения «сухого» закона власти не удосужились провести ревизию количества нереализованной алкогольной продукции, оставшейся в кабаках, следующим образом описывал ухищрения, к которым прибегали кабатчики: «Все помещения кабаков отделяются переборками, прикрепленными гвоздями, от жилых помещений. Теперь, чтобы достать вино, нужно только отодвинуть одну- две плахи - и получай сколько угодно. У некоторых же кабаковладельцев имеются специальные подпольные хода» [15].
Не менее благоприятно отнеслись к «сухому закону» местные периодические издания. Автором не было встречено ни одной публикации, критикующей запрет продажи алкоголя. На страницах большинства дальневосточных газет появились рубрики, посвященные антиалкогольной кампании. Весьма типичным примером публикаций, помещаемых в подобных рубриках, можно считать заметку «Борьба с пьянством», опубликованную на страницах Никольск-Уссурий-ской ежедневной политической газеты «Уссурийский край». В заметке были приведены цитаты из телеграмм, содержащих «выражение почтительного восхищения по поводу решения прекратить в империи производство алкоголя», адресованных императору Николаю II. Отправителями данных телеграмм были общественные организации из Тамбова, Одессы, Минска, Вашингтона, а также Парижской медицинской академии [16]. Журналисты газеты «Приамурский вестник», издаваемой в Благовещенске, восхищались быстротой, с которой был достигнут эффект от введения запрета продажи алкоголя: «В понедельник 31 июля городской полицией не было зарегистрировано ни одного случая нарушения порядка и спокойствия. Даже не было взято в каталажку ни одного пьяного» [17]. При этом стоит отметить, что после начала мобилизации количество публикаций, посвященных антиалкогольной кампании, по сравнению с предвоенным периодом уменьшилось в разы.
Не вызывает никаких сомнений тот факт, что реальная ситуация в деле борьбы с пьянством довольно сильно разнилась с тем, как она описывалась периодической печатью и местной властью. На практике реализация «сухого закона» была далеко не совершенна.
Возвращаясь к материалам местной периодической печати, стоит указать на весьма показательное явление - в одном и том же выпуске могли соседствовать заметка, посвященная описанию успехов на антиалкогольном поприще, и реклама местной алкогольной продукции. На страницах владивостокской общественно-политической газеты «Приамурский край» от 2 сентября 1914 г. ставшую уже постоянной рубрику «Великая война» с первой полосы сместила реклама «главного козыря Шустова» - «несравненной» рябиновой водки.
Запрет продажи спиртных напитков в Приамурском генерал-губернаторстве, в отличие от прочих российских губерний, значительно повлиял на положение многих местных предпринимателей, так как на российском Дальнем Востоке казенная монополия на продажу водки и вина введена не была, право торговли было передано на откуп частным предпринимателем. Собственники винокуренных заводов и оптовых складов, находящихся в Амурской и Приморской областях, после введения запрета торговли спиртным были поставлены в сложнейшую ситуацию: на руках оказалось огромное количество товара, который в законном порядке сбыть было невозможно, при этом владельцы заводов обязаны были продолжать платить рассроченный акциз [18]. Реализация же произведенной и накопленной алкогольной продукции на черном рынке в силу наличия в регионе более дешевого контрабандного спирта из Китая представляется маловероятным сценарием. К примеру, в 1910 г. цена контрабандного спирта, приобретаемого в Харбине по 2,5 рубля за ведро, достигала в Приамурье шести рублей, тогда как легальный местный спирт в силу более дорогого производства и необходимости оплаты акциза продавался минимум по 15 рублей за ведро [19].
Предприниматели искали поддержки у местной администрации, но представители последней не могли предложить конкретных путей выхода из сложившейся ситуации. Ежедневное издание «Уссурийский край» в июне 1916 г. осветило процесс переговоров между Хабаровской го-
родской управой и собственниками местных винокуренных заводов: «Согласно поступившего запроса, Хабаровская городская управа собирается обратиться к владельцам местных винокуренных заводов за справкой, на какие именно производства они желали бы перевести себя» [20].
Одним из предполагаемых положительных последствий введения запрета на продажу спиртосодержащих напитков должно было стать улучшение экономического положения сельского населения - деньги, которые раньше пропивались, должны были быть направлены на развитие хозяйства. Однако в ряде случаев в Приамурских селах и деревнях эффект оказался прямо противоположным - во многих населенных пунктах сельские общины до введения «сухого» закона сдавали помещения под кабаки в аренду. Так, к примеру, в селах Георгиевка, Вяземское, Отрадное и Красицкое Приморской области доход от сдачи в аренду кабаков ежегодно составлял соответственно 4 000, 3 500, 1 500, 500 рублей [21]. При этом население не только продолжало тратить деньги на алкоголь, но и стало тратить больше, так как повсеместно реализуемый контрабандный алкоголь резко подорожал. Средняя цена на контрабандный спирт после введения запрета в приморской области составляла 21 рубль за ведро, цена за бутылку достигала 2,5 рубля против 0,5 рубля до введения запрета [22].
Жители приамурских городов также, безусловно, столкнулись со значительным удорожанием контрабандного спирта. О том, какую долю в расходах среднестатистического рабочего составляли траты на алкоголь, говорят данные исследования 1915 г. в столице генерал-губернаторства. В среднем пьющие рабочие и мастера всех обследованных предприятий до введения «сухого» закона спускали на водку 50% своего заработка, при этом на прокорм семьи и содержания жилья среднестатистический хабаровский рабочий выделял не более трети дохода [23]. Введение запрета на продажу водки и последовавшее ее удорожание скорее ухудшило материальное положение городских рабочих, нежели подтолкнуло их к экономии.
Важно заметить, что введенный летом 1914 г. «сухой закон» был не таким уж и «сухим». Запрет продажи спирта, вина и водочных изделий не распространялся на отпуск церковного вина в храмах, а также любых спиртных напитков в ресторанах 1-го разряда и буфетах при собраниях и клубах [24]. В связи с данным обстоятельством общепринятым мнением считается, что запрет продажи алкогольной продукции в первую очередь был направлен на деревенское и наименее обеспеченное городское население.
О том, как запрет продажи спиртных напитков повлиял на жизнь приамурских деревень, довольно подробно рассказывает статистическое исследование, проведенное в 1915 г. Статистическим отделом Приморского переселенческого района, результаты которого были опубликованы в том же году во Владивостоке [25]. Опрос был проведен среди трех категорий корреспондентов: крестьян, сельских учителей и священников - из 238 селений Приморской области, суммарное население которых, по данным исследователей, составляло более 144 тысяч человек.
На степень актуальности среди сельского населения вопросов, поднимаемых в анкете, указывается заведующим статистического отдела А. А. Меньщиковым: «Количество полученных ответов почти вдвое превысило число ответов, даваемых обычно по сельскохозяйственным вопросным листам. Сами ответы отличаются обстоятельностью, опросные бланки сопровождаются пространными дополнениями, в которых корреспонденты подробно, с различных сторон освещают тот или иной вопрос» [26].
По поводу запрета продажи алкоголя среди опрошенных лиц «выражали благодарность и радость» 59% мужчин и 78% женщин из населенных пунктов, в которые не проникал контрабандный спирт с территории Китая, и соответственно 23% и 46% из населенных пунктов, в которые китайский спирт проникал [27]. Согласно же данным все того же исследования, контрабанда спирта существовала в 65% сел и деревень, попавших под статистическое исследование. При этом в приграничных уездах контрабандный алкоголь поступал за редким исключением во все населенные пункты.
Контрабандный алкоголь с территории северо-восточного Китая ввозился в приамурские области и до введения «сухого» закона: по данным современных исследователей, в 1911 г. в Амурскую и Приморскую области было ввезено контрабандного алкоголя на 1,8 млн рублей в каждую. Объем ввоза алкоголя с китайской территории после введения в Российской империи запрета на его продажу предсказуемо вырос - в 1914 г. в китайскую пограничную полосу было ввезено спирта уже на 5,7 млн рублей [28].
Контрабанда, по сведениям, предоставленным корреспондентами опросника, после введения запрета в приграничных уездах зачастую стала массовым способом дополнительного заработка сельского населения. «Контрабанда развилась до невероятных размеров и для села обратилась в промысел», - свидетельствовал житель села Духовское Иманского уезда. «Таскает спирт местное
население само; обычно через реку Уссури переносят китайцы, которые здесь сдают спирт какому-либо казаку, от него уже спирт поступает к нашим контрабандистам», - сообщал другой житель Иманского уезда. Более подробно процедуру доведения контрабанды до потребителя описал корреспондент из села Новопокровка Иманского уезда. «За контрабандным спиртом отправляются целые компании; перейдя китайскую границу, они покупают спирт по 6-7 рублей за ведро, затем дома разбавляют его водой половина на половину - и бутылку приготовленной таким образом водки продают по цене от 80 копеек до 1 рубля и дороже. Чаще сами крестьяне-контрабандисты упиваются спиртом на китайской стороне, после чего поднимаются драки» [29].
В достаточной мере препятствовать контрабанде китайского спирта у Приамурской кормче-вой стражи и таможенных органов ввиду значительной протяженности границы не было возможности. Весьма красноречиво реалии борьбы с контрабандой еще накануне Первой мировой войны в Приамурье иллюстрирует эпизод, описанный на страницах «Приамурского вестника»: «Однажды утром зимою, стоя у рогатки, таможенный досмотрщик увидел человека, едущего с берега Амура мимо рогатки». В ответ на окрик досмотрщика нарушитель ускорился, из-за чего досмотрщик был вынужден самолично сесть на лошадь и погнаться за нарушителем. Последний, доехав до поста городового, выбросил несколько банок спирта и, «повернув обратно, еще пуще погнал лошадь». Когда же досмотрщик смог настигнуть нарушителя, тот «схватил его за грудь и оттолкнул... и быстро ускакал, выбрасывая банки со спиртом», которые тут же были подобранны проходившей мимо ротой солдат. В итоге задержанный нарушитель, оказавшийся крестьянином Орловской губернии Иваном Колосовым, Благовещенским окружным судом был наказан за сопротивление при аресте, тогда как ввоз контрабанды, ввиду отсутствия вещественных доказательств, остался недоказанным [30]. Очевидно, что после введения сухого закона и последовавшего увеличения контрабанды ситуация в деле борьбы с незаконным ввозом спирта лишь ухудшилась.
В конце августа 1915 г. «Уссурийский край» опубликовал информацию от Фадеевской корчемной стражи, задержавшей «три огромные лодки, набитых битком четверными банками со спиртом, которого бы хватило гулять неделю всему Никольску-Уссурийскому», сообщавшей о начале контрабанды спирта по реке Суйфун [31]. Характерно, что только спустя год после введения «сухого» закона корчемная стража села Фадеевка смогла впервые задержать контрабанду.
Смирившись с невозможностью борьбы с китайским алкоголем внутри страны, российские власти предприняли попытку решить проблему иным способом. Спустя год после введения «сухого» закона Российская империя и Китай подписали соглашение, согласно которому запрещался ввоз алкогольной продукции в 50-верстную пограничную зону. Еще через год продажа алкоголя была запрещена в зоне отчуждения КВЖД. Однако предпринятые усилия практически не возымели эффекта [32].
Еще одним фактором, мешавшим ответственным за это лицам бороться с контрабандой алкоголя, была личная заинтересованность последних. Особенно отчетливо явления, которые в современной России принято называть коррупционной составляющей, проявлялись на участке границы, охрана которого обеспечивалась Уссурийским казачьим войском.
Если верить газетным публикациям, то процесс борьбы с контрабандой порой приобретал откровенно юмористический характер. Один из таких случаев был описан «Приамурским вестником». Чиновник, посетивший пароход, прибывший в село Суражевка Приморской области, с целью досмотра судна на предмет наличия алкоголя, находясь, равно как и сопровождающий его городовой, в явном состоянии опьянения, «ставил всех в тупик вопросом: "Ты знаешь, кто я?"». Когда же чиновнику удалось обнаружить в кладовой графин водки и две бутылки столового вина, он, согласно показаниям очевидцев, после нескольких неудачных попыток не смог заполнить протокол и «удалился с парохода под громкий хохот толпы» [33].
В поисках возможности выпить приамурское население прибегало не только к контрабандному алкоголю из Китая. Житель села Маго Удского уезда сообщал о том, что «с самого начала запрещения было много случаев отравления древесным спиртом; пили до того, что его перестали продавать без разрешения властей». Корреспонденты из других населенных пунктов Приморской области свидетельствовали следующее: «Были такие случаи, когда мужики, придя в лавку, спрашивали: "Что крепче, одеколон или водка?", - и, получив флакон одеколона, тут же у прилавка выпивали его». «Вместо водки привозят и продают политуру, находя ее лучше древесного спирта. Лак из местных лавок еще с осени весь был выпит». «Делают особый квас, который опьяняет человека, и продают его по 20-25 копеек». «Корейцы приготавливают спиртной напиток, называемый "кам-зырь". Повсеместно производили и употребляли медовуху, брагу, домашнее вино» [34].
Одной из проблем, отмечаемых как сельским, так и городским населением, было отсутствие или недоступность иных, кроме пьянства, способов увеселения и отдыха. Согласно сведени-
ям, предоставленными участниками анкетирования сельского населения Приморской области в 1915 г., наиболее популярным заменителем водки стали книга и газета. Однако во многих селах ассортимент печатной продукции ограничивался церковными книгами и периодическими изданиями, выписываемыми учителями и священниками. Ввиду подавляющей неграмотности сельских жителей их обращение к печатному слову сводилось к тому, что читал им вслух местный учитель. В целом же, по свидетельствам корреспондентов, сельские жители, если не могли достать себе алкоголь, «оставались дома» или вовсе «ложились спать» [35].
Запрет продажи алкоголя, введенный в Российской империи в самом начале Первой мировой войны, был, как и большинство прочих начинаний верховной власти, с восторгом встречен чиновниками всех уровней Приамурского генерал-губернаторства и местной периодической печатью. На страницах последней как накануне введение запрета, так и после была развернута широкая пропаганда трезвой жизни. Однако в реальности, в отличие от отчетов и официальных заявлений местной власти, успехи были не столь велики.
Введение «сухого» закона, имевшее в качестве основной цели устранение из жизни российского народа алкоголя и, как следствие, улучшение экономического положения населения, в Приамурье, судя по всему, привело к прямо противоположному результату. Местное население, не желая отказываться от своих привычек, продолжало всеми доступными способами добывать себе алкоголь. При этом отмечалось увеличение объемов ввоза китайского контрабандного спирта как основного продукта алкогольного потребления. Об улучшении финансовой стороны жизни местного населения не могло быть и речи - большинство дальневосточников не стремилось уменьшить объем потребляемого алкоголя, стоимость которого после введения запрета значительно увеличилась. Внушительные для сельских обществ суммы, после закрытия кабаков, вместо уплаты аренды кабатчиками стали уходить в сторону китайской границы. То же самое можно сказать применительно ко всей экономике региона. Акцизы, налоги и прочие платежи, вносимые ранее в бюджет алкогольной промышленностью, за годы Первой мировой войны не были заменены другими источниками дохода. При этом миллионы рублей оседали в карманах лиц, причастных к незаконной продаже алкоголя. Однако в статьях и заметках местных газет описывались исключительно положительные последствия введения «сухого закона».
Говоря о причинах сложившейся во время Первой мировой войны в Приамурье ситуации в деле борьбы с пьянством, можно указать следующие: развитие в регионе, в отличие от остальной империи, частной виноторговли; существование еще задолго до 1914 г. контрабанды более дешевого спирта из Китая, борьба с которой в существовавших реалиях была малопродуктивна; неспособность местной власти в необходимой мере контролировать незаконную торговлю алкоголем. Еще одной причиной провала антиалкогольной компании стало отсутствие альтернативных способов отдыха для населения. Кроме того, очевидно, что свое влияние на местное население оказывали и продолжавшаяся война, а также множественные проблемы военного времени. Местная периодика, в особенности либеральной направленности, в достаточной мере освещала перечисленные проблемы.
Можно предположить, что положительные результаты от введения «сухого» закона, при условии продуктивной работы органов местной власти, со временем должны были последовать. Однако затянувшаяся Первая мировая война, возникший в связи с этим экономический кризис и последовавшие революционные события 1917 г. подвели черту под антиалкогольной кампанией, которая, по крайне мере в Приамурском генерал-губернаторстве, была провалена.
Примечания и список литературы
1. Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. Петроград, 1915, отд. I, ст. 3543.
2. Богданов С. В. «Пьяная» городская повседневность во время «сухого закона» (вторая половина 1914-1915 год) // Вестник ТвГУ. Сер. «История». 2015. № 2. С. 4-23; Фадеев Д. И. Младшее офицерство Первой мировой войны в тылу: Дисциплинарные нарушения и социальные конфликты (по материалам Казанской и Симбирской губерний) // Перспективы науки. № 9(60). 2014. С. 51-55; Казаковцев С. В. Вятская губерния в годы Первой мировой войны: эволюция общественных настроений // Известия Томского политехнического университета. 2007. Т. 310. № 3. С. 184-188.
3. Иконникова Т. Я. Дальневосточный тыл России в годы Первой мировой войны. Хабаровск : Хабаров. гос. пед. ун-т, 1999. С. 53-58.
4. Устюгова О. А. Контрабандная торговля спиртными напитками на Дальнем Востоке России накануне и в годы Первой мировой войны // Дальний Восток России и страны Восточной Азии накануне и в годы Первой мировой войны : сб. науч. ст. Владивосток : Изд-во «Рея», 2016. С. 202-208.
5. Троицкая Н. А. Приамурский край в годы Первой мировой войны в документах Российского государственного исторического архива Дальнего Востока // Приамурское генерал-губернаторство в годы Пер-
вой мировой войны: штрихи времени, голоса современников : документы и материалы. Владивосток : РГИА ДВ, 2014. С. 7-34.
6. Там же. С. 9.
7. Владивостокские епархиальные ведомости. 1914. 15 июля.
8. Уссурийский голос. 1914. 5 мая.
9. Владивостоксие епархиальные ведомости. 1914. 15 мая.
10. Иконникова Т. Я. Указ. соч. С. 53.
11. Приамурские ведомости. 1914. 4 ноября.
12. Памятная книжка Приморской области на 1915 год, - издание Приморского областного Статистического комитета, 1915 г. С. 107.
13. ГАХК. Ф. Р860. Оп. 2. Д. 68. Л. 53.
14. Там же.
15. Приамурский край. 1914. 8 авг.
16. Уссурийский край. 1914. 14 ноября.
17. Приамурский вестник. 1914. 2 авг.
18. Устюгова О. А. Указ. соч. С. 205.
19. Там же.
20. Уссурийский край. 1916. 17 июня.
21. Запрещение продажи водки в Приморской деревне (анкета) / Статистический отдел Приморского переселенческого района. Владивосток : Тип. Примор. обл. правления, 1915. С. 14.
22. Там же. С. 31.
23. ГАХК. Ф. Р860. Оп. 2. Д. 68. Л. 65.
24. Устюгова О. А. Указ. соч. С. 206.
25. Запрещение продажи водки в Приморской деревне (анкета)...
26. Там же. С. 3.
27. Там же. С. 11.
28. Устюгова О. А. Указ. соч.
29. Запрещение продажи водки в Приморской деревне (анкета). С. 35-38.
30. Приамурский вестник. 1914. 6 авг.
31. Уссурийский край. 1915. 29 авг.
32. Устюгова О. А. Указ. соч.
33. Приамурский вестник. 1914. 8 авг.
34. Запрещение продажи водки в Приморской деревне (анкета).
35. Там же.
Notes and References
1. Sobranie uzakonenij i rasporyazhenij pravitel'stva, izdavaemoe pri Pravitel'stvuyushchem Senate - The meeting of legalizations and orders of the government published at the Governing Senate. Petrograd. 1915. Dep. I, article 3543.
2. Bogdanov S. V. «P'yanaya» gorodskaya povsednevnost' vo vremya «suhogo zakona» (vtoraya polovina 1914-1915god) ["Drunk" urban everyday life during the "dry law" (the second half of the year 1914-1915)] // estnik TvGU. Ser. «Istoriya» - Herald of Tver State University. Ser. "History". 2015, No. 2, pp. 4-23; Fadeev D. I. Mladshee oficerstvo Pervoj mirovoj vojny v tylu: Disciplinarnye narusheniya i social'nye konflikty (po materialam Kazanskoj i Simbirskojgubernij) [Junior officers of the First World War: Disciplinary violations and social conflicts (on materials of of Kazan and Simbirsk provinces) // Perspektivy nauki - Prospects of science. No. 9(60), 2014, pp. 51-55; Kazakovcev S. V. Vyatskaya guberniya v gody Pervoj mirovoj vojny: ehvolyuciya obshchestvennyh nastroenij [Vyatka province in the years of the First World War: the evolution of social attitudes] // Izvestiya Tomskogo politekhnicheskogo universitet - Proceedings of the Tomsk Polytechnic University. 2007, vol. 310, No. 3, pp. 184-188.
3. Ikonnikova T. YA. Dal'nevostochnyj tyl Rossii vgody Pervoj mirovoj vojny [Far East rear of Russia during the First World War]. Khabarovsk: Khabarovsk State Ped. Univ. 1999. Pp. 53-58.
4. Ustyugova O. A. Kontrabandnaya torgovlya spirtnymi napitkami na Dal'nem Vostoke Rossii nakanune i vgody Pervoj mirovoj vojny [Illicit alcohol trade in the Far East of Russia before and during the First World War] // Dal'nij Vostok Rossii i strany Vostochnoj Azii nakanune i v gody Pervoj mirovoj vojny: sb. nauch. st. - Russian Far East and East Asian countries before and during the First World War: collection of scientific works. Vladivostok. Publishing house "Ray". 2016. Pp. 202-208.
5. Troickaya N. A. Priamurskij kraj v gody Pervoj mirovoj vojny v dokumentah Rossijskogo gosudarstvennogo istoricheskogo arhiva Dal'nego Vostoka [Amur region in the years of the First World War in documents of the Russian State Historical Archive of the Far East] // Priamurskoe general#gubernatorstvo vgody Pervoj mirovoj vojny: shtrihi vremeni, golosa sovremennikov :dokumenty i materialy - Priamursk General governorship in the years of the First World War: the strokes of time, the voices of contemporaries: documents and materials. Vladivostok. RSIA FE. 2014. Pp. 7-34.
6. Ibid. P.9.
7. Vladivostokskie eparhial'nye vedomosti - The Vladivostok eparchial sheets. 1914.15 July.
8. Ussurijskijgolos - Ussuri voice. 1914. May 5.
Herald of Vyatka State University Is. 12,2017
© VyatSU, 2017 ISSN: 2541-7606 Historical sciences and Archaeology
9. Vladivostoksie eparhial'nye vedomosti - Vladivostok diocesan bulletin. 1914. May 15.
10. Ikonnikova T. YA. Op. cit. P. 53.
11. Priamurskie vedomosti - Priamursk bulletin. 1914. 4 Nov.
12. Pamyatnaya knizhka Primorskoj oblasti na 1915 god - The memorable book of the Primorsky region in 1915, edition of the Primorsky regional Statistical Committee, 1915. P. 107.
13. SAHK. F. P860. Inv. 2. File 68. Sh. 53.
14. Ibid.
15. Priamurskij kraj - The Amur region. 1914. 8 Aug.
16. Ussurijskij kraj - The Ussuri region. 1914. 14 Nov.
17. Priamurskij kraj - The Amur region. 1914. 2 Aug.
18. Ustyugova O. A. Op. cit. P. 205.
19. Ibid.
20. Ussurijskij kraj - The Ussuri region. 1916. June 17.
21. Zapreshchenie prodazhi vodki v Primorskoj derevne (anketa) - The prohibition of vodka sales in the Primorsk village (questionnaire) / Statisticheskij otdel Primorskogo pereselencheskogo rajona - Statistical Department of the Primorsk colonization of the area. Vladivostok. Typ. Primor. reg. Board. 1915. P.14.
22. Ibid. P. 31.
23. SAHK. F. P860. Inv. 2. File 68. Sh. 65.
24. Ustyugova O. A. Op. cit. P. 206.
25. Zapreshchenie prodazhi vodki v Primorskoj derevne (anketa) - The prohibition of vodka sales in the Primorsk village (questionnaire)...
26. Ibid. P.3.
27. Ibid. P.11.
28. Ustyugova O. A. Op. cit.
29. Zapreshchenie prodazhi vodki v Primorskoj derevne (anketa) - The prohibition of vodka sales in the Seaside village (questionnaire)... Pp. 35-38.
30. Priamurskij kraj - The Amur region. 1914. 6 Aug.
31. Ussurijskij kraj - The Ussuri region. 1915. 29 Aug.
32. Ustyugova O. A. Op. cit.
33. Priamurskij kraj - The Amur region. 1914. 8 Aug.
34. Zapreshchenie prodazhi vodki v Primorskoj derevne (anketa) - The prohibition of vodka sales in the Primorsk village (questionnaire)...
35. Ibid.
