CC BY
70
Н.С.Юлина
Д.Деннет о проблеме ответственности в свете механицистского объяснения человека*
Для физикалистской философии с ее интенцией к унификации знания проблема личности в том числе объяснение феномена ее целеполагающего и ответственного поведения является камнем преткновения1. С самого начала физикалистского движения в нем идет острая дискуссия о совместимости или несовместимости детерминизма (или индетерминизма) с моральной ответственностью или, в более общей форме, о соотношении механицистского и целевого объяснений человека. Острота споров усугубляется на фоне интенсивного развития нейронаук и тем фактом, что в рамках механицистского объяснения все больше оказывается не только тело, но и мозг, что в принципе делает возможной имплантацию или удаление ткани нейронов и существенное изменение поведения личности. Не говоря уже о получившей развитие технике манипуляции людьми как при помощи массовых гипнозов, так и средствами масс медиа и действующей на подсознание рекламой. В связи с этим возникает масса философских вопросов, решение которых имеет значимость для понимания морали и юриспруденции, в частности для определения вменяемости и ответственности человека.
В философии чаще всего проблема ставится не столько в форме отношения детерминизма (или индетерминизма) и ответственности, сколько в более общем виде как отношение механицизма и ответственности. Человек, верящий, что личности
Работа выполнена при финансовой поддержке Российского Гуманитарного Научного фонда (проект № 03—19681).
в отличие, скажем, от кирпича или животного присуще свойство быть морально ответственной, сталкивается с тем, что по мере того как тем или иным его проявлениям дается чисто ме-ханицистское объяснение — прибегая или не прибегая к вторжению случайностей, — целевое объяснение сужает свой диапазон. Простой пример: удар, нанесенный одним человеком другому, пострадавший может оценивать как целенаправленный акт, за который ударявший должен нести ответственность. Однако объяснения доктора, основанные на том, что у ударявшего был приступ эпилепсии, снимают ответственность с него и делают целевое объяснение излишним.
В аналитической философии сложилось несколько позиций относительно совместимости или несовместимости механицизма и ответственности — радикальные и умеренные. В других работах мы уже писали о них2. Одной из радикальных является позиция Пола Черчленда, которую иногда именуют «агрессивным сциентизмом», «физикалистским империализмом» или, более мягко, «обещающим материализмом». Согласно ей, будущая совершенная наука в принципе может дать механистическое объяснение всей «фабрики человека», хотя на практике это вряд ли возможно. К «соглашательской» можно отнести позицию Уилфреда Селларса. По Селларсу, конфликт механистически-объективистского и личностно-целеполагающего объяснения, или в его терминологии «научного» и «наличного» образов мира («Scientific Image» and «Manifest Image»), является «трагическим» для научного мировоззрения. Суть трагедии состоит в нередуцируемости «должного» к тому, что «есть» («ought to is»). Отличительная особенность личности состоит в ее ин-тенциональности, в следовании нормам и ответственности. Установки же физикализма требуют принять предположение, что все эти категории рано или поздно каким-то образом будут объяснены в физикалистских терминах. Селларс не исключал, что в будущей научно-материалистической картине мира с единой системой отсчета возможно «научное изображение человека окажется изображением сложной физической системы» С другой стороны, он признавал, что изображение личности только в физических терминах нереалистично. «научный образ не может заменить наличный (manifest) образ, не отвергая его собственные основания». Наличный образ выступает каркасом, в котором отличительные черты личностей концептуально являются несводимыми к чертам неличностей, т.е. животным и просто
материальным вещам»3. В конечном итоге Селларс склонился к мысли, что концептуальный каркас, в рамках которого мы описываем личность, не является таковым, который можно примирить с научным объективистским объяснением мира, но скорее таким, который должен быть присоединен к нему.
Позиция «присоединения», а не «включения» категории личности в физикалистскую картину мира свидетельствует об аномальности такого типа монизма. Перед физикалистами постоянно возникает альтернатива: либо признать, что личности являются сложными физическими телами, проявления которых полностью объяснимы в рамках механистического панобъекти-визма, либо признать, что присущие им интенциональность, це-леполагание, свобода, ответственность, творческая самодеятельность не укладываются в эти рамки. Если последнее признается, тогда следует констатировать, что либо физикалистский материализм имеет аномалии («аномальный монизм» Д.Дэвидсона), либо философия, пользующаяся в своих объяснениях менталистскими категориями, не исчерпала своих возможностей. Далеко не все философы аналитического склада готовы пойти на попятную и признавать нередуцируемость должного к сущему, т.е. наличие метафизически личностного. Большинство предпочло искать выход в поиске новой аргументации в пользу фи-зикализма «с человеческим лицом», в разведении тезиса физи-кализма и принципа всеохватывающего детерминизма, в обнаружении лингвистических и логических ловушек в оппозиции механицизма и ответственности и т.п.
Именно по последнему пути пошел Деннет. Разбираемая нами ниже его работа «Механицизм и ответственность», включенная в книгу «Головоломки. Философские очерки о сознании и психологии» (1986)4 интересна с точки зрения попытки физи-калиста представить аргументы в пользу совместимости механицизма и ответственности. Безотносительно к тому, насколько успешной оказалась эта попытка, работа интересна своей идеологической интенцией — развеять бытующие опасения, что физикализм лишает самообраз человека как ответственной личности. Интересна она и с точки зрения философской манеры Деннета — умения с помощью примеров и контрпримеров обнаруживать концептуальные загадки в том, что кажется простым и самоочевидным.
Как и большая часть из написанного им, данная работа Ден-нета полемична. Смысл ее логики в полной мере понятен в контексте его комментариев и критики позиций П.Стросона, А.Мак-
Кей, Н.Малколма, А.Макинтайра, Э.Флю, У.Селларса и других. Мы не будем касаться всех затронутых Деннетом вопросов, а тем более воспроизводить его полемику с оппонентами. Наша задачу мы сводим к историко-философской экспликации позиции Деннета по следующим вопросам: объяснительные стратегии в обосновании совместимости механицизма и ответственности, взаимоотношение интенционального, рационального и морально-личностного, действие и ответственность, манипуляция и ответственность.
Взаимоотношение объяснительных установок: физической, дизайна и интенциональной
Первым шагом к примирению механизма и ответственности, по Деннету, должно быть достижение большей ясности относительно природы этих конфликтующих типов объяснения. Объяснения, служащие для обоснования вердикта ответственности, выражены в терминах верований, интенций, желаний и мотивов поведения личности. Они именуются «целевыми» или «рациональными», «деятельностными», «интенциональными». (Он предпочитает последний термин). Считается, что в отличие от механистических или каузальных объяснений интенци-ональные состояния являются по меньшей мере некаузальными объяснениями. В случае механистического объяснения в деятельности человека фиксируются физические процессы, химические реакции, электрические импульсы и т.п., и на их основе дается объективистское, основанное на законах науки объяснение.
Расширение сферы механицистского объяснения человека, пишет Деннет, побуждает некоторых философов высказывать предположение о его приоритетности и о последующем вытеснении целеполагающего, что фактически делает ложным любое объяснение в терминах желаний, верований, интенций и ответственности. Джон Хосперс, например, говорит: «чем глубже и детальнее мы познаем каузальные факторы, вынуждающие личность вести себя так, как она ведет себя, тем больше мы склоняемся к освобождению ее от ответственности». Согласно Норману Малколму «хотя целевые объяснения не могут быть зависимыми от не-целевых объяснений, они скорее всего будут отвергнуты на основе верификации всеобъемлющей нейрофизиологической теории поведения»5.
Заявлять категорически, что для таких утверждений вовсе нет оснований, говорит Деннет, было бы неосторожным, однако в аргументах авторов таких утверждений есть существенные изъяны, устранение которых сделает приемлемым другой тезис — о совместимости механицизма и ответственности.
Существенный прогресс в прояснении отношения механизма и ответственности достигается при применении к этому отношению имеющиеся у нас различные установки или объяснительные стратегии, а именно — физическую установку, установку дизайна и интенциональную установку и при рассмотрении их взаимодействия. Для прояснения ситуации в качестве объектов применения этих установок можно иметь в виду не только личностей, но и компьютер.
Объяснения с точки зрения первых двух установок — дизайна и физической — являются механистическими и каузальными, интенциальные объяснения не являются таковыми. Имея это в виду, нельзя предъявлять неадекватные требования к объяснительным возможностям интенциональной установки. Часто интенциональность путают с каузальностью. Однако далеко не все объяснения, внешне содержание интенциональные термины, являются интенциональными объяснениями. Нередко верование или желание рассматриваются как причина или (редко) как следствие в юмовском смысле причины и следствия. Например, высказывание «Его вера в то, что ружье заряжено, стала причиной его сердечного приступа» только по видимости ин-тенционально, на деле является каузальным гибридом. Здесь имеет место только соединение двух событий и нет логического основания для ехрНсапёиш. Подлинно интенциональным оно было бы в случае такой формулировки: «Он бросился на пол, поскольку верил, что ружье заряжено».
Преимущественная сфера интенциональных обяснений — действия и поведение личностей. Главная их нормативная особенность — допущение рациональности в объясняемой системе, то есть допущение ее разумности в свете приписываемых ей верований, интенций, желаний. Механистические объяснения исходят из не-рациональности изучаемых систем (но не иррациональности). Рациональность, приписываемая поведенческим системам, не обязательно должна быть совершенной рациональностью. Терпимое принятие рациональности — отличительный признак интенциональной установки. Мы начинаем с допущения рациональности в наших взаимодействиях с другими взрос-
лыми людьми и приспосабливаем предсказания их поведения по мере накопления нашего знания о них. Обычно мы не ожидаем иррациональной реакции от наших новых знакомых, но когда они начинают вести себя именно таким образом, мы обращаемся к другим объяснительным стратегиям, прежде всего к установке дизайна, и ищем объяснения в их телесных органических неполадках. Это происходит, например, в общении с психически нездоровыми людьми. Что касается физической установки, то ее применение к поведенческим системам затруднительно. В сфере поведения (в отличие от деятельности внутренних органов, например) вряд ли когда-либо будет получено достаточное знание о физиологических процессах человека для эффективного применения физической установки (механистического объяснения), за исключением разве немногих драматических сфер, вроде хирургического лечения эпилептических припадков.
Интенциональное объяснение с его посылкой рациональности, по Деннету, вполне применимо не только к человеку, но и к поведению других сложных систем, когда они не могут быть объяснены с точки зрения физической установки или установкой дизайна. Например, в случае играющего в шахматы компьютера, являющегося механической системой, мы предсказываем его реакцию на движения фигур, рассчитывая следующие разумные шаги. Партнер, начавший игру, исходя из посылки иррациональности компьютера, принял бы крайне рискованную тактику. В данном примере предполагается не только отсутствие неполадок в компьютере, но также рациональность дизайна и программирования. Конечно, интенциональная установка бессмысленна, когда мы не верим в рациональность системы, например, в предсказаниях погоды не имеет смысла задаваться вопросом о следующем умном движении Мудрого Старого Ветра. На первый взгляд может показаться, что если партнером компьютера является дизайнер, спроектировавший данный компьютер, он может прибегать к установке дизайна и извлекать для себя выгоду из известных ему погрешностей рациональности, присущих программе данного компьютера. На ранних этапах проектирования шахматных программ эта тактика была выполнимой, однако с созданием программ, способных к самокорректировке, дизайнеры уже не в состоянии придерживаться установки дизайна в игре против их собственных программ и для того, чтобы перехитрить спроектированные ими машины
они вынуждены прибегать к интенциональной установке. В еще меньшей мере эффект достигается при применении физической установки для объяснения реакций компьютера; как и в случае поведения людей, реакции компьютера на наш ввод информации невозможно объяснить чисто физическими процессами, например, движением электрической энергии от клавиш до принтера или свойствами используемых материалов.
Деннет говорит, что он часто прибегает к примеру играющего в шахматы компьютера для дифференции объяснительных стратегий и для разъяснении смысла интенциальной установки. Этим он вовсе не хочет сказать, что человек в принципе не отличается от компьютера. Самый софистичный компьютер, конечно, является очень ограниченной системой. Стоит играющему в шахматы компьютеру предложить сыграть в бридж, он окажется простой железкой. В принципе можно спроектировать компьютерную систему, способную адекватно реагировать (в соотвествии с некоторыми обусловленными целями) на какое-либо ограниченное число фиксированных вводов информации или конечное число вариабильных «значимостей» окружающих условий, однако «не существует пути к проектированию дизайна системы, с гарантией адекватно реагирующей при всех условиях окружающей сре-ды»6. Многие люди полагают, что в отличие от компьютера человек является системой, способной адекватно реагировать на ввод информации любого типа. Действительно, возможности человека по сравнению с компьютером огромны, однако при этом не следует забывать, что и человек спроектирован природой весьма избирательно реагировать на окружающие условия. Поэтому данный параметр различия не является абсолютным.
Одним словом, в нашем объяснении поведения как человека, так и компьютера разные объяснительные стратегии совмещаются и отнюдь не выглядят антагонистическими. То есть, по Деннету, поскольку мы можем применять интенциональную установку по отношению к механическим системам типа компьютера, а механическую установку в отношении людей, утверждение об их антагонизме является ложным.
Интенциональное и личностное
Различение установок, говорит Деннет, можно найти и у других авторов, к ним прибегают А.МакКей, П.Стросон, А.Ма-кинтайр, Х.Патнэм и др. Внешне они кажутся сходными с мои-
ми. А.МакКей, например, проводит различие между «личностным аспектом» и «механическим аспектом» некоторых систем, замечая, что выбор установки заключен «внутри нас», он есть вопрос решения, а не открытия, т.е. не является делом доказательств. Во многом такое же различие можно видеть у Питера Стросона, когда он противопоставляет «объективное отношение» «участию в человеческих взаимоотношениях»7. Однако в стремлении установить выводы для этики, вытекающие из различения «объективного» и «личностного», эти авторы, считает Деннет, преждевременно наделяют личностное моральным измерением. Обсуждая следствия, вытекающие из нашего принятия отношения к какому-нибудь человеческому существу, Мак-Кей говорит: «На личностном уровне Джо предъявил некоторые личностные требования к нам, а мы — к Джо. У нас нет возможности непосредственно вторгаться в его мозг или свободно копаться в его теле... Он стал «одним из нас», членом лингвистического сообщества и, заметьте, не в силу особого вида вещества, из которого состоит его мозг, ...но благодаря особому роду взаимной интеракции, которая может поддерживаться в сопряжении с нашей интеракцией и которую на личностном уровне мы описываем как личность-к-личности»8.
Ошибку МакКей Деннет видит в том, что два выбора он представил в виде одного. Первый выбор — восхождение от механистической к интенциональной установке, как это было показано на примере дизайнера-компьютерщика, играющего в шахматы с компьютером, не имеет морального измерения. Человек может быть невиновен в моральном уродстве, если он, находясь в отношении интеракции с компьютером, лишает компьютер, с которым он играет в шахматы, или робота, с которым имел долгие разговоры, членства в своем сообществе и, соответственно, ответственности. Второй выбор — принятие подлинно моральной установки по отношению к системе (и таким образом рассмотрение ее как личности) в логическом отношении — другого порядка. Моральность опирается на интенциональность, но не тождественна ей.
Деннет считает, что много путаницы возникает из-за смешения морального с интенциональным. Помимо трех вышеназванных установок Деннет выделяет четвертую установку, назвав ее личностной установкой (personal stance). Ее необходимым условием является наличие интенциональной установки, она надстраивается над интенциональной установкой, хотя и не тож-
дественна ей. (В то время как интенциональная установка не предполагает никакой иной, находящегося ниже ее установки). При поверхностном рассмотрении личностная установка кажется простым присоединением морального обязательства к интенциональ-ному. И кажется, что здесь воспроизводится позиция «присоединения» У.Селларса. Однако это не так. Мы можем находится в интенциональном, но не в моральном отношении с компьютером.
Некоторые авторы вкладывают в интенциональное «человеческое», «эмоциональное», «заботливое», «коммуникативное», «интерактивное», а в механическое — «холодно рациональное», «расчетливое», «бездушное». По мнению Деннета, они представляют и то, и другое в ложном свете. Интенциональная установка игрока в шахматы по отношению к другому игроку (или охотника к его добыче) может быть сколь угодно рационально холодной и расчетливой, и, наоборот, кто-то может испытывать к его автомобилю море сантиментов. «Этический вывод, который может быть извлечен из различия установки, состоит не в том, что ин-тенциональная установка есть некая моральная установка, а в том, что она является предусловием любой моральной установки и отсюда, если в силу какого-нибудь триумфа механицизма она подвергается риску, вместе с ней подвергается риску и понятие моральной ответственности»9.
Отличительным признаком интенциональной установки является не существование метафизически личностного и не интеракция «лицом к лицу», и не просто рациональное или моральное отношение, а предположение о разумности системы. «Мы не просто разумно рассуждаем относительно того, что будут делать интенциональные системы, мы разумно рассуждаем о том, как они будут разумно рассуждать»10. Для предсказания поведения это важнее, нежели накопленные факты опыта обращения с этой системой и индуктивные подсказки о возможных ее действиях.
Какой же вывод из всего сказанного Деннетом можно сделать в отношении человеческого поведения? Что человеческие существа, будучи конечными механистическими системами, не являются в конце концов рациональными? Или что факт рациональности людей показывает неустранимость terra incognita или существование бесконечного, не-механического сознания, остающегося вне досягаемости психологов и физиологов? Ни первый, ни второй вывод Деннета не устраивает. Есть доля истины в заявлениях авторов, полагающих, что любая система, которая может быть объяснена механически — какой бы она ни была —
должна быть в широком смысле тропической. Это может создавать иллюзию, что механическое и интенциональное объяснение не могут сосуществовать. Однако единственный вывод, следующий из этого общего тезиса о конечной механистической организации человека, состоял бы в том, что телесная организация человека тогда должна быть несовершенно рациональной в том смысле, что она не может иметь такой дизайн, который гарантировал бы рациональные реакции на все случайности окружающих условий и контр-интуитивные предположения.
Когда говорят о гегемонии механистического объяснения над интенциональным объяснением, говорит Деннет, ее неверно описывают, предполагая, что всякий раз при подтверждении механического объяснения происходит вытеснение интенцио-нального. Скорее всего дело обстоит так, что механистические предсказания, избегая любые посылки о рациональности исследуемых систем, могут опровергать интенциональные предсказания в случае, когда у какой-либо системы оказывается дефицит рациональности в ее реакциях или в результате слабости ее «дизайна», или в результате физически предсказываемого разрушения. Предсказания провалов оказываются в принципе вне возможностей интенционального объяснения, в то время как эти провалы в принципе предсказуемы с механической точки зрения, при условии, что они не являются результатом подлинно случайных событий11.
Действия, манипуляция и ответственность
Принято считать, что мы ответственны только за события, являющиеся следствиями наших интенциональных действий, и за результаты, которые можно было предвидеть. Много написано о различении действий от простых событийных обстоятельств. Осуществление действий, пишет Деннет, является исключительной привилегией рациональных существ, личностей, поэтому утверждение о том, что имеет место действие основывается не на исследовании предшествующих ему каузальных факторов, а путем наблюдения, применим ли в данном контексте определенный вид разговора о разумных основаниях для действия. Исходя из этой констатации, мы исключаем нездравых людей, с которыми невозможно вести разумный разговор; мы также исключаем воздействие физических форс-мажорных факторов, против которых разум бессилен, являются ли эти факторы внешними (стечение обстоятельств) или внутренними (боль, заставившая меня закричать).
Установление разумного основания для действия имеет место тогда, когда против этого основания можно выдвинуть возражение. Разумное основание можно оспаривать с некоторой надеждой на успех, но оспаривать каузальную цепь событий, приведшую к тому или иному действию, невозможно. Нельзя, например, спорить с тем, кто потерял слух, чтобы слышать. Полезное различение между приведением разумных оснований для действий и приведением причин для действий тем не менее, говорит Деннет, часто является источником еще одной вводящей в заблуждение интуиции относительно предполагаемого антагонизма между механизмом и ответственностью. Считается, что презентация аргументов не может влиять на цепь причин. Однако презентации аргументов имеет все виды влияния на каузальную среду: они приводят в движение волны воздуха, являются причиной вибраций слуховых перепонок и оказывают трудно идентифицируемые, но важные воздействия на мозг слушателей. Поэтому хотя аргументативная деятельность может и не иметь зримого эффекта на траекторию полета пушечного ядра или, что нам ближе, на автоматическую нервную систему, дизайн перцептивной системы таков, что он сенситивен к видам трансмиссии энергии, которая должна иметь место для того, чтобы аргумент был коммуникативен.
Много концептуальных загадок в старой проблеме механизма и ответственности возникает в связи с распространением новых форм манипуляцией людьми. Случаи манипуляции, считает Деннет, всегда требуют конкретного анализа: есть простые и сложные, подлинные и мнимые случаи манипуляции. Научные фантасты любят обыгрывать идею о вторжении нейрохирурга в мозг и его «переписке» с целью внедрения в него отсутствовавшие до этого верования или желания12. У этой темы есть интересные вариации, далеко не все из которых являются фантастическими. Например, сумасшедший ученый мог бы хорошо изучить конституцию человека (или программу) и, исходя из установки дизайна, обнаружить, что определенные вводы информации в состоянии репрограммировать человека, безотносительно для его рационального поведения. Скажем, заставить верить, что Мао является Богом. На практике бывают случаи «отмыкания» сознания личности в гипнозе и случаи «промывки мозгов», поэтому вопрос об ответственности здесь не является академическим. Некоторые формы психотерапии с применением препаратов тоже подпадают под эту рубрику. Тем не менее,
если воздействием на мозг человека приводят к верованию, что Мао является Богом, возникает много загадок и неясностей, связанных с ответственностью.
Некоторые философы полагают, что если введением электрода в мозг мы причинно (механически) заставили человека верить, что он — Наполеон, это снимает с него ответственность за последующие действия. Деннету такой вывод не кажется очевидным. Получается, что если обычный легковерный человек начинает верить в какую-то абсурдность, ему не прощают действия, совершаемые в соответствии с этой абсурдностью, а индуцированное с помощью электрода верование (оно может быть истинным) делает его безответственным. Предположим, что благонамеренный нейрохирург имплантирует в головы особо опасных преступников верование, что наилучшей для них формой поведения является честность; должны ли мы, учитывая механическое (не-рациональное) воздействие хирурга, лишать этих людей статуса ответственных агентов в обществе? «Мне представляется, — говорит Деннет, — что не-рациональность не есть то, что должно приписываться содержанию верований агента, но каким то образом манере, в какой ему верится в них или способу, каким они приобретаются»13. Введение злого или доброго манипулятора здесь ничего не проясняет. Если мы допустим, что наличие только одного не-рационально индуцированного верования освобождает человека от ответственности, и если абсурдность или приемлемость верования не зависят от того, приобретены ли они рационально или не-рационально, представляется, говорит Деннет, что мы никогда не будем уверены, является ли человек ответственным за его действия.
Имея это в виду, следует пересмотреть случай с преступниками, совершившими тяжкие преступления и подвергнувшихся хирургическому вмешательству с целью личностного выздоровления. Предположим, что все они стали абсолютно честными. Являются ли они в этом случае ответственными гражданами или просто зомби? Если работа хирурга была достаточно тонкой и их рациональность не повреждена, а скорее улучшилась, их скорее всего следует признать ответственными. Однако в этих случаях хирург будет имплантировать не столько верование, сколько внушение и устранять барьеры предрассудков таким образом, чтобы внушение было таковым, чтобы в него верили при условии наличия соответствующих видов доказательной и разумной поддержки.
Вывод Деннета таков: нельзя напрямую имплантировать верование, ибо оно относится к тому, что должно быть одобрено агентом (путем включения или исключения) на основе его разумного рассуждения и приспособления ко всем остальным его верованиям. «Можно создать зомби либо хирургически, либо при помощи промывки мозгов, можно было бы даже внедрить в человека большую систему ложных верований, но если все это проделать, их настойчивое присутствие именно как верований будет зависеть не от крепости каких-нибудь хирургических швов, а от их способности выиграть соревнование в конфликтующих претензиях на доказательное раскрытие собственных интен-ций»14. То же самое можно сказать о желаниях и интенциях. Все зависит от того, насколько они встраиваются в систему рациональных верований личности и логически релевантных соображений и насколько они соответствуют очевидностям.
Рассмотрев ряд реальных и виртуальных случаев с вторжением механистических факторов в рассуждающую деятельность индивида, Деннет приходит к выводу, что все они свидетельствуют против предположения о существовании непреодолимого антагонизма между интенциональными и механическими объяснениями. «Интенциональная установка по отношению к человеческим существам, являющаяся предварительным условием любого приписывания кому-либо ответственности, может сосуществовать с механистическим объяснением их движений»15. Тем не менее Деннет не исключает возможность принятия механистической (объективистской) установки по отношению к человеческим телам и их движениям. Поэтому остается без ответа важный вопрос: можно ли полностью отбросить интенцио-нальную установку — концептуальные области морали, агентов и ответственности — и принять чисто механистическое мировоззрение, или эту альтернативу следует исключить по логическим и концептуальным основаниям?
П.Стросон, С.Хемпшайр, У.Селларс в общем и целом сходятся в выводе о логической невозможности рассмотрения нас самих исключительного объективистским (механицистским) способом. Утверждение об элиминируемости интенционального подразумевает существование по меньшей мере еще одной личности, к которой адресуются это утверждение, даже если адресатом являемся мы сами. По отношению к самому себе объективистская позиция по логическим соображениям не может быть единственным видом позиции, которую следует принять.
Тем не менее Деннет советует проявлять осторожность всякий раз, когда высказывается претензия на доказательство того, что что-то не может быть. Из того, что по отношению человеческим существам всеохватывающая механицистская теория не может быть истинной, вовсе не следует, что механицисткая объективистская методология к ним неприменима, поскольку несовместимости между интенциональным и механистическим объяснениями не существует. Из этого также не следует, что мы всегда будем характеризовать некоторые вещи интенционально ибо «все мы можем в следующую неделю превратиться в зомби или каким-то иным путем человеческий вид может лишиться способности к коммуникации и рациональности»16. Все, что имеет место, это — будучи личностями мы не можем совершенно элиминировать интенциональную установку.
Со времен Ламетри одна из опасностей, маячащая на горизонте механицизма — фатализм. По Деннету, она преодолима, учитывая неопределенность и непредсказуемость как физического мира, так и действий личностей. Будучи интенциональны-ми системами, мы наделены эпистемическим горизонтом, делающим собственное будущее как интенциональной системы недетерминированным. В этой связи он апеллирует к известной статье К.Поппера «Индетерминизм в квантовой физике и классической физике»17, в которой тот защищает тезис о принципиальной невозможности исключения индетерминизма и одновременно о возможности его объективистского объяснения. Аргумент Деннета в пользу непредсказуемости личностного поведения таков: «Это происходит потому что ни одна информационная система не может содержать в себе полную и истинную репрезентацию самой себя (выражена ли эта репрезентация в терминах физической установки или в какой-либо иной). Отсюда я не могу даже в принципе иметь все данные, исходя из которых в состоянии предсказать свое будущее (исходя из любой установки) ...И именно в силу того, что я должен рассматривать себя как личность и как полноправную интенциональную систему, полной биографии моего будущего, которую по праву я должен был бы принять, не существует»18.
И тем не менее, замечает Деннет, все это еще не является веским доказательством невозможности полной деперсонализации в будущем. Если успехи механистического объяснения человеческого поведения сами по себе не лишают нас ответственности, они делают ее более прагматичной. Еще сравнительно
недавно единственным эффективным способом заставить людей делать что-либо в соответствии с вашими желаниями было обращение с ними как личностями. Людям могли угрожать, мучить их, ложно информировать, давать взятки, но все это по меньшей мере были формы контроля и принуждения, эксплуатировавшие рациональность. Попытки применить установку дизайна или физическую установку не предпринимались прежде всего потому, что казалось маловероятным получить полезные поведенческие результаты. Вторжение в жизнь таких вещей как промывка мозгов, действующая на подсознание реклама (все они относятся к установке дизайна) и более прямое физическое вмешательство в мозг с использованием лекарств и хирургических операций, впервые сделали по-настоящему актуальной задачу выбора установки. В этой сфере многие моральные вопросы легко разрешаются, если рассматривать их под рубрикой — «рассмотрение личностей как менее чем личностей во имя их собственного блага»19. А что если массовый гипноз отобьет у людей желание курить? Или заставит людей отказаться от убийств? Или если в результате лоботомии страдающий человек превратиться в удовлетворенную собой личность? Одним словом, делает вывод Деннет, вопрос о том наносят ли или не наносят механические воздействия ущерб рациональности и подрывают ли они моральную ответственность должен решаться конкретно. Ибо на самом деле в этой сфере
больше вопросов, чем ответов.
* * *
Какие выводы можно сделать из содержания работы Деннета «Механицизм и ответственность»? Следует сказать, что многие обсуждаемые им идеи высказывались самыми разными авторами и его собственный идейный вклад, по его же признанию, состоит в придании более приемлемой формы существующему эклектизму, поскольку, пишет он, «мой аргумент дает более фундаментальное и унифицированное основание для этих по-разному выраженных открытий, касающихся отношения между ответственностью и механицизмом»20.
Достижение фундированности и унификации Деннет связывает прежде всего с применением его теории установок: физической, дизайна и интенциональной. Собственно говоря, работа представляет собой дальнейшее развитие теории установок с точки зрения их взаимоотношения и применительно к объясне-
нию поведения систем — как личностных, так и не-личностных. Еще точнее, она является развитием его варианта логического бихевиоризма, выдвигаемого в качестве альтернативы традиционному ментализму и концепциям метафизически личностного21. Важно иметь в виду, что сутью теории установок является не столько разработка объективистской методологии (в его терминологии «гетерофеноменологии»), сколько деконструкция картезианского образа сознания и всех связанных с ним представлений — о центральном положении самости, метафизически личностном, свободе воли и ответственности. То, что Деннет считает «сознанием» — это «отчеты», «суждения», «верования», рассуждения, т.е. только когнитивный аспект сознания, который может быть знаково оформлен, подчинен лингвистическим и логическим правилам и реализован в «программе» — человеческой или компьютерной. В нем нет места для «животных» аспектов, таких вещей как феноменальный опыт с его качественной чувственной окрашенностью, психологических состояния боли, страха и т.п.
Как мог заметить читатель, позиция Деннета в понимании ответственности в свете тенденции к расширению механицистс-кого объяснения человека весьма уклончива. Оптимист, верящий в прогресс науки и философии, Деннет выглядит не очень уверенным, когда от него требуется однозначный ответ на вопрос: «возможна ли полная гегемония механицизма?» Эту уклончивость он объясняет тем, что слишком много вопросов все еще остается без ответа. Нам представляется что это связано с тем, что изобретая инструменты для низложения картезианского онтологического дуализма, он постоянно наталкивается на воспроизведение гносеологического дуализма используемых инструментов.
С одной стороны, он выступает и против усмотрения антагонизма между механицистским и целеполагающим (интенцио-нальным) объяснениями, и против внешнего «присоединения» одного к другому. И в антагонизме, и в «присоединении» он видит угрозу единству знания — принципиально важному для него идеалу. Он определенно заявляет о совместимости и возможности взаимной плодотворной работы двух типов объяснения. Тот факт, что мы можем применять интенциональную установку по отношению к компьютерной машине, а механицис-тскую — к телесной организации людей, считает он, говорит об их взаимной выручке, а не противостоянии. В настоящее время во всяком случае нет оснований говорить об исчерпанности интенциональной установки; в объяснении поведения систем у
нас нет других средств. Являясь предпочтительней в объяснении поведения, интенциональная установка не застрахована от сбоев и только в этих случаях мы прибегаем к установке дизайна и физической установке. В наших силах производить ротацию установок, менять их по мере изменения наших планов и задач. С другой стороны, Деннет не исключает, что в будущем — «в какую-то следующую неделю» механицистское объяснение вытеснит интенциональное и, соответственно, мы будем рассматривать личностей «как меньше чем личностей во имя их собственного блага». Иначе говоря, физикализм Деннета, как и другие радикальные формы материализма, вполне возможно отнести к категории «обещающего материализма», верящего в возможность полного описания человека в физикалистских терминах, но относящего его в неопределенно далекое будущее.
Важно иметь в виду, что в рамках общей физикалистской парадигмы Деннета только первые две установки — установка дизайна и физическая установка — наделены онтологическим статусом. Интенциональная установка не имеет его, она нормативна, есть дело решения и выбора, а не открытия, как первые две; она зависит от правил нашей социолингвистической практики. То же самое относится к личностной и моральной установкам. Для понимания их природы принципиально важно что все они — прагматические установки. Критерием принятия или непринятия интенциональной установки является успех в предсказании и контроле поведения без апелляции к тому, реальны ли имеющиеся у объекта верования и интенции. Что касается механицистских установок (физической и дизайна), то здесь дело обстоит по-другому. Реальность нейрофизиологических процессов (или электронов) мы открываем, а не выбираем. Тогда получается, что установки Деннета не равноценны и можно сказать, что вместо онтологического дуализма он воспроизводит дуализм объяснительных стратегий.
Конечно, если последовательно придерживаться инструментализма, то между установками нет ни антагонизма, ни дуализма. Бихевиоризм Деннета — это гносеологическая позиция ин-терпретивизма, являющаяся подходящей почвой для примирения самых различных установок, ибо все зависит в конце концов от наших способов понимания и репрезентации объектов. Если же придерживаться реализма, — а Деннет претендует на это, — то они есть. Когда он говорит о нереальности верований и ре-
альности электронов, он по сути воспроизводит тот же самый антагонизм механицистского и целеполагающего объяснений, который он хотел преодолеть.
Различие в статусах установок должно детерминировать движение Деннета в сторону признания гегемонии механицистского объяснения. Однако это решение Деннет оговаривает множеством условий с тем, чтобы доказать нужность интенционального. Во всяком случае на сегодняшний день механицистское объяснение нереалистично ни в отношении личностей, ни в отношении компьютеров. Оно и нежелательно, ибо ставит под вопрос рациональность нашего телесной организации. Напомним, что согласно Деннету, посылкой интенциональной установки является приписывание поведенческой системе рациональности, посылкой физической установки и установки дизайна является не-рацио-нальность объекта, хотя и не иррациональность. Гегемония механистического объяснения означала бы наш отказ рассматривать нас самих как существ, имеющих рациональный дизайн.
Как видно из текста, Деннет в отличие от других авторов не отождествляет интенциональность с личностным и моральным, а тем более не ищет оснований для последних ни в каузальных событиях, ни в «метафизически личностном». Интенциональ-ное является предварительным условием личностного и морального. Личностная или моральная установка надстраиваются над интенциональным и по своему значению уже понятия интенци-онального. Различение более широкого понятия «интенциональ-ного» и более узкого понятия «морально-личностного» нужно Деннету для того, чтобы, с одной стороны, ввести поведение компьютера в сферу действия интенциональной установки, а с другой стороны, вывести его из сферы личностной установки, т.е. моральности и ответственности. Мы можем вести умные беседы с роботом, но все же не рекомендуется включать его в наше сообщество и возлагать на него ответственность за плохие поступки. Однако при таком различении получается, что мы применяем два разных варианта рациональности: один, когда имеем дело с поведением компьютера, другой, когда имеем дело с поведением людей: первый будет рациональностью без ответственности, второй — рациональностью с ответственностью. Иначе говоря, мы постулируем дуализм рациональности. С точки зрения Деннета, было бы логичнее распространить и на человека, и на робота единые принципы рациональности и приписать роботу свойства личностного, моральности и ответственности. На такой
радикальный шаг Деннет не идет, но он логически вытекает из его рассуждений. Одним словом, борьба Деннета против картезианского дуализма с позиции физикалистского монизма имеет постоянное следствие: дуализм, устраненный в одном месте, возрождается в другом.
В заключение мы хотели бы несколько слов сказать о методе Деннета. Как и авторы, с которыми он полемизирует, Деннет не склонен рассматривать проблему механицизма и ответственности на «высоком» метафизическом уровне и пользоваться морально-гуманистической риторикой. Его метод — приведение контрпримеров против сформулированных другими авторами тезисов и подкрепляющих их примеров. Нельзя не признать, что этот метод весьма эффективен. Он помогает на конкретных примерах яснее увидеть ложные представления о самих себе и одновременно демонстрирует концептуальные загадки и неясности, возникающие при рассмотрении той или иной проблемы в разных, в том числе и виртуальных, контекстах. Умение приводить примеры — это, безусловно, конек Деннета, помогающий ему успешно справляется с оппонентами. Однако у метода Деннета есть свои недостатки. Приведение примеров и контрпримеров без ясных и четких формулировок и, что самое главное, без выхода на метафилософские обобщения оставляет ощущение философской незавершенности.
Примечания
1 Философия физикализма — это не философия физики, а одно из течений аналитической философии, решающего проблему сознание-тело в рамках физикалистской парадигмы («все есть физическое», «все подчинено физическим законам»).
2 См.: ЮлинаН.С. Проблема человека в философии физикализма // Буржуазная философская антропология ХХ века. М., 1986. С. 133—159. О позиции П.Черчленда см.: Юлина Н.С. Очерки по философии в США. ХХ век. М., 1999. С. 180-197.
3 Sellars W. Science, Perception and Reality. L., 1963, P. 40, P. 21; Sellars W. Fatalism and Determinism // Freedom and Determinism. Ed. by K.Lerer, N.Y., 1966. P. 145.
4 Dennett D. Mechanism and Responsibility // Dennett D. Brainstorms. Philosophical Essays on Mind and Psychology. Ch. 12, Cambridge (Mass.), L., 1986.
5 Hospers J. What Means this Freedom? // Determinism and Freedom in the Age of Modern Science. Ed by S.Hook, N.Y., 1958. P. 133; Malcolm N. The Conceivability of Mechanism // Philosophical Review, LXXVII, 1968, P. 51. Цит. по: Dennett D. Brainstorms, P. 234.
6 Dennett D. Brainstorms. P. 244.
7 MacKey А. The Use of Behavioral Language to Refer to Mechanical Processes // British Journal of Philosophical Science, XIII, 1962, P. 89-103; Strawson P.F. Freedom and Resentment // Studies in the Philosophy of Thought and Action. Ed by Strawson P.F. Oxford, 1968. P. 79. Цит. по: Dennett D. Brainstorms. P. 239.
8 MacKey А. Op cit. P. 102; Цит. по: Dennett D. Brainstorms. P. 240.
9 Dennett D. Brainstorms. P. 242-243.
10 Ibid. P. 243.
11 Ibid. P. 246.
12 Ibid. P. 249.
13 Ibidem.
14 Ibid. P. 253.
15 Ibidem.
16 Ibid. P. 254.
Popper K. Indeterminism in Quantum Physics and Classical Physics // British Journal of the Philosophy of Science. 1950. Dennet D. Brainstorms. P. 254-255. Ibid. P. 255. Ibid. P. 234.
См. об этом.: Деннет Д. Условия личностного // История философии. № 5. М., 2000. С. 199-223.
