CC BY
21
Чернышева Н.В.
(Киров)
УДК 314.72
«ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ, ПРОДАВАЛИ СВОИ ВЕЩИ...»
ПОВСЕДНЕВНЫЕ ПОТРЕБНОСТИ ТРУДОВЫХ МИГРАНТОВ В СЕРЕДИНЕ 1940-Х - 1960-Х ГОДОВ (НА МАТЕРИАЛАХ КИРОВСКОЙ ОБЛАСТИ)1
Автор анализирует жилищную ситуацию, хозяйственно-бытовые условия жизни трудовых мигрантов в середине 1940-х - 1960-е гг. Проблема нехватки рабочих рук в послевоенные годы главным образом решалась за счет организованного набора рабочих и подготовки молодых специалистов через систему Государственных трудовых резервов (далее -ГТР). Наиболее сложной на протяжении всего изучаемого периода оставалась жилищная ситуация. Для учащихся системы ГТР не хватало учебных и жилых помещений, качество медицинского обслуживания оставалось низким, трудности сохранялись в обеспечении продовольствием и промтоварами. В крайне тяжелых условиях находились рабочие, набираемые на постоянную или сезонную работу. Несмотря на попытки улучшить жилищную ситуацию, хозяйственно-бытовые условия, потребности населения не являлись основной заботой партии и государства. На местах это проявлялось в недостаточном финансировании, дефиците товаров, слабой развитости сети социального обслуживания.
Ключевые слова и фразы: Государственные трудовые резервы, организованный набор рабочих, трудовые мигранты, повседневные потребности, Кировская область
The article is devoted to the everyday needs of the labor migrants of the Kirov region. The author analyzes the housing situation, the economic and everyday living conditions of workers in the middle 1940-1960-s. The problem of labor shortage in the post-war years was mainly solved by an organized recruitment of workers and training of young specialists through the system of State labor reserves. The most difficult during the whole period studied was the housing situation. The students of the system of State labor reserves did not have enough training and living quarters, the quality of medical care remained low, difficulties were maintained in providing food and manufactured goods. In extremely difficult conditions there were workers recruited for permanent or seasonal work. Especially in forestry in the Kirov region, where daily needs were reduced to survival. Despite attempts to improve the housing situation, economic and living conditions, the needs of the population were not the main concern of the party and the state. On the ground, this was manifested in insufficient funding, a shortage of goods, and a weak development of the social service network.
Keywords and phrases: State labor reserves, organized set workers, labor migrants, daily needs, Kirov region
DOI: 10.24888 / 2410-4205-2017-11-2-33-40
В условиях возросших темпов индустриализации СССР в 1950-е годы существующие школы Фабрично-заводского ученичества (далее - ФЗУ) не могли удовлетворить потребности страны в рабочих кадрах. Государство переходило на общую систему плановой подготовки и распределения квалифицированных рабочих. Еще в октябре 1940 г. создается система Государственных трудовых резервов, значение которой сложно переоценить в условиях военного времени.
Возрождаемый в послевоенное время организационный набор (оргнабор - целенаправленное привлечение рабочих кадров на предприятия) также осуществлялся в рамках
1 Публикация подготовлена в рамках выполнения гранта Президента РФ для государственной поддержки молодых российских ученых - кандидатов наук (МК-6607.2016.6).
33
системы трудовых резервов и был направлен на решение проблемы нехватки рабочих рук в тяжелое послевоенное время. Набор людей в промышленность, в сферу транспорта и строительства осуществлялся как для постоянной, так и для сезонной работы. Кроме того, в начале 1950-х гг. процесс организованного набора рабочих был скорректирован путем разделения форм отбора и полномочий в центре и на местах. В середине 1950-х гг. отменяется призыв молодежи в училища, и теперь набор осуществляется на добровольных началах. Созданная в это время система профессионально-технического образования была нацелена на подготовку специалистов различных профессий.
Названные процессы, характерные для РСФСР в целом, ярко проявили себя в Кировской области, находящейся в центре нашего внимания. Здесь в первые послевоенные годы ежегодный план оргнабора рабочих составлял от 14 до 18 тыс. чел. Всего за 19461950 гг. было направлено к месту работы около 97 тыс. чел. В 1953-1955 гг. - примерно 29 тыс. чел., в 1956-1959 гг. - 20,5 тыс. чел., в 1960-1966 гг. - всего 5,2 тыс. чел. [4, д. 59, л.82-83; 5, д. 64, л. 84-85; 6, д. 24, л. 18, 21; 7, д. 65, л. 22, 24, 26, 30; 8, д. 100, л. 28, 34, 36, 40, 42; 9, д. 133, л. 15, 21, 43, 46; 10, д. 163, л. 19-20; 11, д. 216, л. 19; 12, д. 269, л. 23; 13, д. 266, л. 23; 14, д. 290, л. 24; 15, д. 308, л. 31; 3, д. 21, л. 2-3, 22-24, 42-45, 66-68, 84-87, 101-105; 46, д. 340, л. 166].
В Кировской области существовал также периодический набор сезонных рабочих, который определялся следующими факторами. Основным потребителем рабочей силы являлась лесная промышленность (по 2-3,5 тыс. рабочих на каждый сезон), но удовлетворить данную потребность за счет мобилизации колхозников и другого сельского населения оказалось невозможно. Сезонных рабочих также отправляли на рыбную путину (200-350 рабочих ежегодно) и торфозаготовки (500-600 чел. ежегодно). Поэтому «сезонников» стремились заменить постоянными рабочими. За 1945-1955 гг. в Кировской области в системе трудовых резервов (затем - профессионально-технического образования) было обучено 71 тыс. молодых рабочих, за 1956-1966 гг. - 89 тыс. чел. [20, д. 431, л. 4, 72; 21, д. 450, л. 1, 3-4; 22, д. 467, л. 1-2; 23, д. 484, л. 54-56; 24, д. 503, л. 41, 46; 25, д. 523, л. 3334; 26, д. 53, л. 24; 27, д. 242, л. 35; 28, д. 267, л. 18-19, 50; 29, д. 303, л. 30-31; 30, д. 204, л. 28; 31, д. 221, л. 1; 32, д. 229, л. 1; 33, д. 314, л. 3 об., 4; 16, д. 52, л. 21; 17, д. 65, л. 1; 19, д. 381, л. 3; 18, д. 363, л. 21-22; 2, д. 197, л. 7 об.].
Отбираемая для обучения в систему Государственных трудовых резервов молодежь Кировской области проживала в непростых условиях. В 1945 г. отделом кадров Обкома ВКП (б) с участием начальника областного управления трудовых резервов П. Кропачева была проведена проверка состояния бытовых условий учащихся школ ФЗО и училищ №№ 3, 5, 27, 33. В ходе нее было установлено, что в общежитиях холодно и грязно, нет кипяченой воды для питья, жесткий инвентарь отсутствовал. В школе ФЗО № 33 на 100 чел. в общежитии имелся 1 ломаный стул и табурет [34, д. 68, л. 9]. В первый послевоенный год школы ФЗО и РУ области имели жилой площади 17954 кв. м., 7535 кв. м. культурно-бытовых помещений. На одного учащегося приходилось 3 кв. м. (при норме - 4 кв. м.). Однако были и такие общежития, которые имели образцовое состояние (школы ФЗО №№ 2, 3, 17, 36 и РУ № 3).
Отправляемые на обучение в другие регионы учащиеся системы трудовых резервов также оказывались в сложных условиях. Можно отметить, что эта проблема носила повсеместный характер. Приезд учащихся в одну из школ ФЗО описывался следующим образом:
Привет из г. Первоуральска!
Здравствуйте, тов. Швецов Д. Я. Обращаются к вам с просьбой ваши ФЗОшники. Вы, наверно, встретили ноябрьский праздник очень хорошо, а мы здесь очень плохо. На 7 и 8 ноября нам не выдавали даже хлеба. Дорогой тоже не кормили. Все деньги проели. Жилье тоже плохое. Тов. Швецов, просим нам прислать вызов, а то сами приедем. г. Первоуральск. пос. Динас. Школа ФЗО № 36. ул. Пушкина, 12. Комната 16. Подписываемся 60 чел.
[35, д. 247, л. 19-19 об.].
Однако по правилам, питание обучающейся молодежи Кировской области осуществлялось с учетом установленных норм. В 1946 г. дневная стоимость рациона на 1 учащегося составляла всего 5 руб. 25 коп., в 1949 г. - 10 руб. 22 коп. Документы свидетельствуют, что в некоторых столовых не хватало вилок и ложек.
Сложной оставалась ситуация с медицинским обслуживанием. Так, в 1946 г. по результатам планового осмотра учащихся только 60% оказались абсолютно здоровы. 474 учащихся прошли амбулаторное лечение, 48 - стационарное, 33 - санаторное (Ессентуки, Ялта и пр.), 1238 человека отдохнули в Бабинском доме отдыха. Оздоровление учащихся было ежегодным и осуществлялось амбулаторно и стационарно в летних лагерях, домах отдыха, санаториях и пр. Медицинское обслуживание проводили поликлиники по месту размещения учебного заведения и базовых предприятий. К 1954 г. во всех учебных заведениях созданы медицинские пункты, а при общежитиях - изоляторы [41, д. 112, л. 13].
Качество медицинского обслуживания оставалось низким и в 1960-е гг., особенно в отдаленных районах области, куда набирались рабочие для работы в лесных хозяйствах. В п. Боровое не хватало медицинского персонала. Здесь работали лишь два фельдшера и медсестра. За врачебной помощью приходилось обращаться в п. Лесное. Однако транспортная доступность была крайне низкой. До п. Лесного можно было добраться только в одном вагоне, который подавался нерегулярно, что зачастую приводило к трагедиям. Например, 2 июня 1963 г. медпункт леспромхоза направил на мотовозе тяжелобольную 26-летнюю женщину. На станции Брусничной произошла задержка более 3-х часов. Из-за не оказанной вовремя медицинской помощи женщина скончалась [40, д. 386, л. 20].
Постепенно ситуация в системе трудовых резервов улучшалась, хотя руководящие кадры в своих отчетах регулярно отмечали низкий уровень жилищно-бытового обслуживания учащихся. Уже в 1949 г. за счет перепланирования помещений удалось увеличить уровень обеспеченности жильем на 0,13 кв. м. и довести до 3,23 кв. м. (при норме 4 кв. м.). В 18 зданиях системы трудовых резервов был осуществлен капитальный ремонт, 85 зданий - отремонтированы. К работе по благоустройству жилых помещений привлекали учащихся. Однако главной проблемой оставалось отсутствие строительных материалов.
После завершения обучения направляемые и набираемые по оргнабору рабочие, оказывались в сложной ситуации. Архивные документы содержат много показательных примеров. Некоторые предприятия области были укомплектованы молодыми рабочими от 50% и выше. Материалы позволяют оценить состояние жилищных условий завода им. Лепсе в первые послевоенные годы, 60% рабочих которого составляла молодежь. Жилищный фонд завода им. Лепсе (г. Киров) состоял из нескольких каркасных и засыпных домов. В одном кирпичном и двух каркасных домах располагались интернаты, где проживали молодые рабочие и окончившие школы ФЗО и РУ. Жилплощадь интернатов составляла 1252 кв. м. В них проживало 262 человека. В каждой комнате помещалось от 7 до 10 чел. На одного молодого рабочего приходилось в среднем 4,5 кв. м. Остальные размещались в домах и бараках вместе с рабочими завода [37, д. 414, л. 149].
Особенно тяжелая ситуация была в лесном хозяйстве, куда отбирали и направляли не только молодых специалистов, но и сезонных рабочих. На таких предприятиях отмечалась большая текучесть кадров. Так, в 1947 г. самовольно ушло с предприятий области 1088 молодых рабочих. Особенно плохие условия жизни и труда отмечались на трестах «Кирлес», «Вятполянлес», заводе им. 1 Мая. Значительная часть молодых рабочих проживала в неблагоустроенных общежитиях. В Климковском леспромхозе на одного рабочего приходилось всего 2 кв. м. По сведениям проверяющих, «в общежитии стены и потолок грязные, табуретов, тумбочек, вешалок не было» [36, д. 389, л. 137]. В Омутнинском леспромхозе на каждого рабочего приходилось еще меньше - 1,5 кв. м. Жилищно-бытовое состояние основных трестов - «Кирлес», «Вятполянлес», «Киртранлес» - в 1947 г. было крайне тяжелое. На одного рабочего вместо установленных нормой 5-6 кв. м. приходилось в среднем по тресту «Кирлес» 2,1 кв. м., по «Вятполянлесу» - 2 кв. м., по «Киртранлесу» - 4,6 кв. м. По отдель-
ным леспромхозам жилая площадь составляла всего 1 кв. м. на одного человека (Шурмин-ский МЛП, Кульминский ЛПХ, Шестаковский МЛП). На большинстве предприятий рабочие отдыхали на двойных и сплошных нарах.
В лесных хозяйствах Нагорского района семьи проживали «скученно»: на одного человека приходилось 2-3 кв. м. жилплощади. 8 семей проживали по две в однокомнатной квартире. В рабочих поселках отсутствовали выгребные ямы, нечистоты выбрасывались на улицу [45, д. 94, л. 19]. В бараках проживало по 10-12 чел. в комнате. Не было мастерской по ремонту обуви, металлоизделий, на лесопунктах отсутствовала парикмахерская. В Нагор-ском и Федоровском районах, где лесопункты расположены за 80-120 км от райцентра, не было ни одного врача [45, д. 94, л. 20].
Жилищные проблемы пытались решать путем расширения домостроительства. Однако в силу разных причин (главным образом, нехватки рабочих, отсутствия транспорта и материалов) планы строительства жилых помещений регулярно не выполнялись. Например, в 1948 г. тресту «Кирлес» планировалось построить 80 индивидуальных домов, в итоге была построена лишь половина. Похожая ситуация была и в «Киртранслесе»: из 37 домов было построено всего 10. 8-9 августа 1952 г. состоялось областное совещание работников лесной промышленности, где обращено особое внимание руководителей трестов и предприятий на улучшение жилищно-бытовых условий рабочих с целью укрепления постоянных кадров [40, д. 386, л. 19].
О трудном положении вербуемых свидетельствует письмо одного из рабочих:
Я завербовался на один год Вятспецлеса по специальности электрика. По прибытии на сборный пункт г. Полтава людям с детьми пришлось ночевать на улице... В пути следования я видел ужасную картину.Раздевали девушек, мужчин и сбрасывали с поезда. Обирали магазины и жителей неподалеку от железной дороги. Это действовали вербованные, бывшие заключенные из Кременчуга и Полтавы... По прибытии на место 20 ОЛП я увидел из вагона лагерь ОЛП. Люди отказались разгружаться в данные помещения-землянки...
Люди просидели один день голодные, были вынуждены разгружаться в землянки. В нашу землянку поместили 170 человек, было набито битком, в том числе семьи с детьми. Работу по специальности из Лубенских 21 человек добились с трудом только 4, а остальных направили в лес рабочими. В столовых нет никакого организованного питания. Может подойти неизвестный человек и отберет тарелку супу...
Драки, ножи, резня - вот встреча вербованных. Вот выполнение пунктов № 7, 6, 8, 9, 10, 11, 12, 13 договоров. По всем пунктам договор полностью не выполняется... Представитель Вятспецлеса т. Гудков Николай Иванович обманул народ, обманным способом путем сумел набрать рабочих... Я увидел все беспорядки и вынужден был продать из вещей и расплатиться с таковыми обманщиками 226руб. отдал и уехал, голодный, не кушавши 4 суток добрался до своей семьи.
В землянке нет не только коек, но и нар. Люди с детьми разместились прямо на полу... В столовой за исключением горохового супа и негодной капусты - ничего нет, а в магазинах - кислый хлеб, треска и грибы. Где же спрашивается снабжение по 1-му полюсу?
Абсолютное большинство рабочих прибывших с Полтавской области считают, что они оказались в худших условиях, чем любой преступник отбывающий наказание и не имеют возможности оттуда вырваться.
11. IV. 53 г. Клюкин Михаил Митрофанович. 5-й переулок п. Слинька № 3
[1, д. 1802, л. 41-42].
По данному факту была проведена проверка, которая подтвердила данную ситуацию. Были приняты меры для улучшения положения рабочих и членов их семей. Однако с годами ситуация кардинально не менялась, о чем свидетельствуют справки инструкторов. На Хри-стофоровском лестранхозе Лальского района общежития к зиме 1955 г. не были подготовлены: в них было грязно и холодно. Печи развалились, не было зимних рам. В комнатах не хва-
тало столов, табуретов, одеял. Общежития не были обеспечены топливом, поэтому рабочие вынуждены были ходить за 2-3 км за дровами [42, д. 91, л. 4].
На Дубровском леспромхозе комбината «Кирлес» работало около 700 рабочих. В корпусе женского общежития проживало в одной комнате 11 женщин. Они вели развратный образ жизни и не выходили на работу. Мужчины часто прогуливали, играли в карты [42, д. 91, л. 110]. Для размещения рабочих и членов их семей леспромхоз имел 7140 кв. м. жилой площади. На каждого проживающего приходилось до 3,2 кв. м., в общежитии - 2,3 кв. м. Часть сезонных рабочих проживало в арендованных помещениях у колхозников близлежащих деревень. Имелось 5 общежитий, 4 из них - комнатной системы, а одно - барачного типа. В них проживало 238 рабочих. Все общежития не имели комнат для сушилки одежды и обуви. Кухни использовались не по назначению: в них устанавливались точильные станки. В общежитии № 138 в комнатах 5 и 14 был обнаружен педикулез и клопы.
Жилищная проблема была одной из главных причин большой текучести молодых специалистов. В частности, на завод им. 1 Мая с 1945 по 1949 гг. было передано 1472 молодых рабочих. В начале 1949 г. из них работало 764 чел., в том числе выбыло самовольно -284 чел., уволено - 388 [38, д. 27 а, л. 19]. В трех леспромхозах (Мурашинский, Опаринский, Пинюгский) из 75 чел. работало не по специальности 32 чел. (42,7%). В 1950 г. на постоянную работу Министерства лесной промышленности в области было принято 5708 чел., ушло - 3887, в 1951 г. принято - 7703, ушло - 4540.
Руководители предприятий допускали прием на работу специалистов, имеющих направление на другое предприятие. Например, Кировским пивзаводом на должность сменного пивовара была принята Касаткина А. В., окончившая в 1958 г. Львовский политехнический институт и имевшая направление в г. Ишим Тюменской области на ликероводочный завод. Не явился в г. Горький на завод «Труд» Храбрых А. И., окончивший Кировский механико-технологический техникум, устроившись на Кировский завод Металлоизделий.
За Управлением местной промышленности числилось 78 предприятий с количеством 16345 рабочих. В 1956-1959 гг. на предприятия поступило 18 молодых специалистов с высшим и 92 со средним образованием. По данным проверки 1959 г. за данный период только по 46 предприятиям работало 46 человек. Руководители предприятий отпускали молодых специалистов раньше трехлетнего срока окончания обязательной отработки [45, д. 94, л. 78]. В Нолинский райпромкомбинат в 1959 г. после окончания Новочеркасского техникума пищевой промышленности была направлена на работу Лопатниченко А. М. мастером бродильного производства, которая уехала обратно из-за того, что ей не предоставили квартиру и работу по специальности.
Жилищная ситуация осложнялась плохим бытовым обслуживанием, постоянными перебоями с продовольственными товарами и низким качеством питания. Например, в тресте «Кирлес» имелось 40 бань при необходимом количестве - 52. Поэтому рабочие вынуждены были ходить за 3-4 км. Часть бань топилась «по-черному», имея при этом на всю помывоч-ную 2-3 таза. Прачечных насчитывалось еще меньше.
К концу 1950-х гг. постепенно улучшается работа предприятий бытового обслуживания. Наблюдается рост оказания бытовых услуг, а также сети предприятий бытового обслуживания. В частности, за 1959 г. их количество в Кировской области увеличилось на 167 и составило 811 мастерских. Осуществлялся ремонт автомобилей, лодочных моторов, приемников, телевизоров. В 1959 г. были организованы новые виды бытовых услуг. В 12 районах производился ремонт резиновой обуви, в 19 - изготовлялись мужские и женские головные уборы, в итоге было создано 12 пунктов по выдаче на прокат населению предметов домашнего и культурно-бытового обихода [44, д. 40, л. 38]. В Кировской области подобные изделия выпускали более 100 предприятий местной промышленности. Данные предприятия давали возможность в 1960 г. увеличить (по сравнению с 1959 г.) производство стиральных машин в 15 раз, мясорубок - в 2 раза, электрических утюгов - в 2,5 раза, мотороллеров - на 32%, прогулочных шлюпок - на 13%, посуды - на 13% и пр. [44, д. 40, л. 139].
Вся сеть предприятий торговли и общепита составляла 5913 магазинов, лавок и столовых [38, д. 27 а, л. 24]. Открытие свободной торговли позволило увеличить число магазинов и ларьков, однако их все равно не хватало. В лесных хозяйствах данную проблему частично компенсировали развозки. Продовольственная проблема усугублялась также неразвитой сетью столовых и посадочных мест в них. Например, в «Кирлесе» на 8 тысяч человек имелось всего 2250 посадочных мес. Зачастую работникам питание просто выдавалось на дом. На некоторых лесных участках ситуация была еще тяжелее. Летом 1950 г. десять молодых плотников Долгинского лесоучастка Верхошижемского леспромхоза из-за отсутствия питания вынуждены были в течение пяти дней ходить в лес собирать грибы и ягоды. Чтобы выжить, они продавали личные вещи [39, д. 62, л. 43].
В 1957 г. в г. Кирове имелось 65 столовых, кафе и ресторанов на 6478 посадочных мест. Из них 32 столовые - общедоступные, а остальные работали на территориях предприятий, учебных заведений. В цехах заводов работало 46 буфетов с горячим питанием. В 19561957 гг. были переведены на самообслуживание 51 столовая, вновь открыто 4 столовых, 1 кафе, 2 кулинарных магазина. К 7 ноября 1957 г. планировалось открытие новой столовой на заводе № 32 («Авитек») с отдельным помещением для кафе. Диетическое питание было организовано в столовых комбината «Искож», Шинного завода, Кордонной фабрики, завода им. Октябрьской революции [43, д. 1, л. 245].
Инспектор промышленно-транспортного отдела обкома КПСС Янтарев, анализируя деятельность леспромхозов Нагорского района, сообщал следующее: ОРСы работают неудовлетворительно. В магазинах нет овощей, рыбы, масла. Отсутствуют дешевые ткани, нижнее белье, обувь, женские пальто. Жители вынуждены срывать с производственных помещений фанеру, стекло, гвозди краску и пр. [45, д. 94, л. 22]. К середине 1960-х гг. по-прежнему имелись сложности со снабжением продовольствием и промтоварами. По итогам проверки Краснореченского леспромхоза треста «Кирлес» в 1964 г. отмечалось: «Имеется достаточное количество магазинов, столовая, пекарня, однако они не удовлетворяют запросам населения. В продовольственных магазинах отсутствуют в продаже сухофрукты, кисель, томаты, питьевая вода, перец, лавровый лист, с перебоями торгуют спичками и овощами. В промтоварных магазинах нет шерстяных тканей, драпов, бельевого полотна, матрацев, телевизоров и пр.» [47, с. 318].
Таким образом, повседневные потребности трудящихся удовлетворялись лишь частично. Используя труд населения, осуществляя набор и обучение рабочих, государство не могло обеспечить их повседневные нужды. Уровень жизни оставался низким, жилищные условия тяжелыми, а продовольственные и промтоварные возможности весьма ограниченными.
Список литературы
1. Государственный архив Кировской области (ГАКО). Ф. Р-2169. Оп. 25. Д. 1802.
2. ГАКО. Ф. Р-3051. Оп. 2. Д. 197.
3. ГАКО. Ф. Р-3071. Оп. 4. Д. 21.
4. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. А-373. Оп. 1. Д. 59.
5. ГАРФ. Ф. А-373. Оп. 1. Д. 64.
6. ГАРФ. Ф. А-518. Оп. 1. Д. 24.
7. ГАРФ. Ф. А-518. Оп. 1. Д. 65.
8. ГАРФ. Ф. А-518. Оп. 1. Д. 100.
9. ГАРФ. Ф. А-518. Оп. 1. Д. 133.
10. ГАРФ. Ф. А-518. Оп. 1. Д. 163.
11. ГАРФ. Ф. А-518. Оп. 1. Д. 216.
12. ГАРФ. Ф. А-518. Оп. 1. Д. 239.
13. ГАРФ. Ф. А-518. Оп. 1. Д. 266.
14. ГАРФ. Ф. А-518. Оп. 1. Д. 290.
15. ГАРФ. Ф. А-518. Оп. 1. Д. 308.
16. ГАРФ. Ф. А-553. Оп. 1. Д. 52.
17. ГАРФ. Ф. А-553. Оп. 1. Д. 65.
18. ГАРФ. Ф. А-553. Оп. 1. Д. 363.
19. ГАРФ. Ф. А-553. Оп. 1. Д. 381.
20. ГАРФ. Ф. Р-9507. Оп. 2. Д. 431.
21. ГАРФ. Ф. Р-9507. Оп. 2. Д. 450.
22. ГАРФ. Ф. Р-9507. Оп. 2. Д. 467.
23. ГАРФ. Ф. Р-9507. Оп. 2. Д. 484.
24. ГАРФ. Ф. Р-9507. Оп. 2. Д. 503.
25. ГАРФ. Ф. Р-9507. Оп. 2. Д. 523.
26. ГАРФ. Ф. Р-9507. Оп. 3. Д. 53.
27. ГАРФ. Ф. Р-9507. Оп. 4. Д. 242.
28. ГАРФ. Ф. Р-9507. Оп. 4. Д. 267.
29. ГАРФ. Ф. Р-9507. Оп. 4. Д. 303.
30. ГАРФ. Ф. Р-9507. Оп. 6. Д. 204.
31. ГАРФ. Ф. Р-9507. Оп. 6. Д. 221.
32. ГАРФ. Ф. Р-9507. Оп. 6. Д. 229.
33. ГАРФ. Ф. Р-9507. Оп. 6. Д. 314.
34. Государственный архив социально-политической истории Кировской области (ГАСПИ КО). Ф. П-1290. Оп. 11. Д. 68.
35. ГАСПИ КО. Ф. П-1290. Оп. 12. Д. 247.
36. ГАСПИ КО. Ф. П-1290. Оп. 21. Д. 389.
37. ГАСПИ КО. Ф. П-1290. Оп. 22. Д. 414.
38. ГАСПИ КО. Ф. П-1290. Оп. 23. Д. 27 а.
39. ГАСПИ КО. Ф. П-1290. Оп. 23. Д. 62.
40. ГАСПИ КО. Ф. П-1290. Оп. 25. Д. 386.
41. ГАСПИ КО. Ф. П-1290. Оп. 27. Д. 112.
42. ГАСПИ КО. Ф. П-1290. Оп. 28. Д. 91.
43. ГАСПИ КО. Ф. П-1290. Оп. 30. Д. 1.
44. ГАСПИ КО. Ф. П-1290. Оп. 35. Д. 40.
45. ГАСПИ КО. Ф. П-1290. Оп. 35. Д. 94.
46. Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф.-4372. Оп. 53. Д. 340.
47. Советская социальная политика: сцены и действующие лица, 1940-1985 / под ред. Е. Ярской-Смирновой, П. Романова. М.: Вариант; ЦСПГИ, 2008. 376 с.
References
1. Gosudarstvennyj огЫУ Kirovskoj oblasti (GAKO). F. R-2169. Op. 25. D. 1802.
2. GAKO. F. R-3051. Op. 2. D. 197.
3. GAKO. F. R-3071. Op. 4. D. 21.
4. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii (GARF). F. A-373. Op. 1. D. 59.
5. GARF. F. A-373. Op. 1. D. 64.
6. GARF. F. A-518. Op. 1. D. 24.
7. GARF. F. A-518. Op. 1. D. 65.
8. GARF. F. A-518. Op. 1. D. 100.
9. GARF. F. A-518. Op. 1. D. 133.
10. GARF. F. A-518. Op. 1. D. 163.
11. GARF. F. A-518. Op. 1. D. 216.
12. GARF. F. A-518. Op. 1. D. 239.
13. GARF. F. A-518. Op. 1. D. 266.
14. GARF. F. A-518. Op. 1. D. 290.
15. GARF. F. A-518. Op. 1. D. 308.
16. GARF. F. A-553. Op. 1. D. 52.
17. GARF. F. A-553. Op. 1. D. 65.
18. GARF. F. A-553. Op. 1. D. 363.
19. GARF. F. A-553. Op. 1. D. 381.
20. GARF. F. R-9507. Op. 2. D. 431.
21. GARF. F. R-9507. Op. 2. D. 450.
22. GARF. F. R-9507. Op. 2. D. 467.
23. GARF. F. R-9507. Op. 2. D. 484.
24. GARF. F. R-9507. Op. 2. D. 503.
25. GARF. F. R-9507. Op. 2. D. 523.
26. GARF. F. R-9507. Op. 3. D. 53.
27. GARF. F. R-9507. Op. 4. D. 242.
28. GARF. F. R-9507. Op. 4. D. 267.
29. GARF. F. R-9507. Op. 4. D. 303.
30. GARF. F. R-9507. Op. 6. D. 204.
31. GARF. F. R-9507. Op. 6. D. 221.
32. GARF. F. R-9507. Op. 6. D. 229.
33. GARF. F. R-9507. Op. 6. D. 314.
34. Gosudarstvennyj arhiv social'no-politicheskoj istorii Kirovskoj oblasti (GASPI KO). F. P-1290. Op. 11. D. 68.
35. GASPI KO. F. P-1290. Op. 12. D. 247.
36. GASPI KO. F. P-1290. Op. 21. D. 389.
37. GASPI KO. F. P-1290. Op. 22. D. 414.
38. GASPI KO. F. P-1290. Op. 23. D. 27 a.
39. GASPI KO. F. P-1290. Op. 23. D. 62.
40. GASPI KO. F. P-1290. Op. 25. D. 386.
41. GASPI KO. F. P-1290. Op. 27. D. 112.
42. GASPI KO. F. P-1290. Op. 28. D. 91.
43. GASPI KO. F. P-1290. Op. 30. D. 1.
44. GASPI KO. F. P-1290. Op. 35. D. 40.
45. GASPI KO. F. P-1290. Op. 35. D. 94.
46. Rossijskij gosudarstvennyj arhiv_jekonomiki (RGAJe). F.-4372. Op. 53. D. 340.
47. Sovetskaja social'naja politika: sceny i dejstvujushhie lica, 1940-1985 / pod red. E. Jarskoj-Smirnovoj, P. Romanova. Moscow: Publ. Variant; CSPGI, 2008. 376p.
