CC BY
64
УДК 37.01; 33:77
Московский А.И.
ЧТО ПРЕПЯТСТВУЕТ НАУКЕ СТАТЬ СЕГОДНЯ ПОЛНОЦЕННЫМ РЕСУРСОМ
РАЗВИТИЯ РОССИИ?
Автор обосновывает положение о том, что главное препятствие для того, чтобы наука в России обрела достойное и соответствующее её природе и безграничным возможностям, место, заключается в том, что интеллектуальная (научная, философская, политическая, и др.) элита России не только не знает ответа на вопрос «что такое наука?», но даже и не пытается его поставить, принимая, тем не менее, радикальные решения по её реформированию. Приводятся аргументы в пользу того, что монополизация мышления властвующей элиты России идеями и концептуальными схемами неоклассики и является мощным препятствием реализации науки в качестве реального ресурса развития. Обосновывается позиция о том, что малое количество переводов лучших книг на русский язык является крупным препятствием развитию науки, экономики, образования, культуры России, которое сложнее всего преодолеть, поскольку оно требует усилий и времени большого числа ученых разных специальностей — естественников и гуманитариев.
Ключевые слова: образование, наука, философия образования, угрозы развитию образования и науки, пути обеспечения экономической безопасности образования и науки.
Наука является одним из важнейших и сложнейших институтов современного общества - это, кажется, представляется совершенной очевидностью сегодня. Однако значимость и сложность науки как неотъемлемой части человеческого бытия не имеет пока еще адекватного научно-теоретического отображения. Сегодня неуместно или неприлично ставить вопрос «что есть наука?». Он сразу же вызывает в памяти и ставит в параллель с ним знаменитый вопрос Понтия Пилата «что есть истина?», приобретший за две тысячи лет славу вопроса, на который вообще невозможно дать ответ и тщетно его искать. Хотя ответ на этот вопрос давно дан Гегелем и в предельно общей форме значит - «истина -это соответствие понятия самому себе», что представляет лишь необходимое начало и само по себе не исчерпывает весь ответ. Но кто сегодня читает Гегеля?! Сегодня мысль так называемых «интеллектуалов» склонна «мечтать на размягченном мозгу» и её не тревожит Маяковский, тоже изучавший диалектику, но не по Гегелю, но, оказывается и так можно до неё добраться. Сегодня же безграничная эклектика царствует в мышлении современного«объ-ясняющего человека».
Возможно, первое и главное препятствие для того, чтобы наука в России обрела достойное и соответствующее её природе и безграничным возможностям, место, заключается в том, что интеллектуальная (научная, философская, политическая, и др.) элита России не только не знает ответа на вопрос «что такое наука?», но даже и не пытается его поставить, принимая, тем не менее, радикальные решения по её реформированию.
Ясная печать неосведомленности и дремучей нелюбознательности стоит на законе о реорганизации РАН и российской науки 2013 года, что и вызвало резкую оппозицию со стороны представителей науки, поскольку реформаторы науки оказались «людьми со стороны» и абсолютно «не в теме» того,
что такое наука. Серьезность этой проблемы - проблемы понимания что есть наука в сути своей -подчеркнул П.Л. Капица ещё в 1935 году в письме Межлауку В.И., курировавшему тогда науку в стране, известном как «Меморандум». Главную слабость «научного хозяйства» (это его термин) он видел в отсутствии, или крайней малости, в нем «чистой науки», понимая под ней отнюдь не свободу от жизненных проблем, а науку в ее точном смысле, или «науку в её истине». А двадцать лет спустя (1955) в своих «Максимах и афоризмах», словно имея в виду ситуацию лета 2013 года в России, он писал: «Трагедия нашего правительства в том, что, как и у большинства правительств мира, наука выше их понимания, они не умеют отличать знахарей от докторов, шарлатанов - от изобретателей, фокусников и черных магов - от ученых» (подчеркнуто мной -А.М.). Для правительства СССР это не было трагедией - были «некоторые проблемы». В стране тогда действовало почти как конституционная норма правило - «коммунистом можно стать только овладев всем богатством культуры, накопленным человечеством», носителями которой признавались, прежде всего, люди науки, образования, искусства, имевшие в стране высокий социальный статус. Проблемы, конечно же, были, но было безусловное уважение к труду людей этих сфер деятельности, и это было важной позитивной составляющей советской научной политики. А вот закон о реформирования РАН -это действительно трагедия, трагедия и для РАН, и для всей российской науки, поскольку представлял законодательно оформленный вполне реальный шаг по уничтожению (!) российской науки.
В сравнительно недавнем прошлом - 30-е - 60-е годы - вопрос о природе и социальной роли науки был весьма актуален. Статус науки в обществе и мире резко меняется с начала 20 века. Уже Первая Мировая Война обнаружила себя как война технологий, за спиной которых вполне определенно просматри-
© Московский А.И., 2015
Экономика образования ♦ № 2, 2015
97
валась наука. С ещё большей очевидностью это проявилось во Второй Мировой, которая завершилась демонстрацией атомного оружия в Хиросиме и Нагасаки. Во весь рост стала проблема ответственности науки, ученых перед страной и человечеством, была ясно осознана необходимость поиска способов управления научно-технологическим прогрессом. Годы «холодной войны» ничуть не ослабили этой проблемы. Инициатором обсуждения проблем науки в обществе и мире в целом стал известный английский физик Джон Бернал своими статьями, посвященными анализу места науки в обществе и особенно фундаментальным трудом «Социальная функция науки»1, который сохраняет свое научное значение и сегодня. Но в России в годы рыночных реформ ссылаться на него, даже упоминать его имя стало «неполиткорректно», поскольку за ним числится большой «грех» - Джон Бернал был не только марксистом, но и коммунистом, а ещё - большим другом Советского Союза. Его инициатива была поддержана учеными многих стран и в 1964 году их совместная деятельность получила отражение в книге с замечательным названием «Наука о науке»2, смысл которой сам Бернал определил как «самосознание науки».
Проблема «самосознания науки» Для России стала чрезвычайно актуальна сегодня. И она получила некоторое частное специфическое выражение в стихийно выдвинутой на волне резкой оппозиции закону о реформе РАН идее «построения Карты Российской Науки», которая, увяла, не успев расцвести, в топком болоте смеси формализма с непрофессионализмом. Никто не хотел или не мог сознавать, что вообще-то и «карта - не территория», а тем более «карта науки - не наука»3. Но важный шаг в этом направлении сделан у нас в стране существенно раньше, представлявший развитие проблематики, определенной сборником статей известных в мире ученых «Наука о науке». В 1968 году в издательстве Ростовского университета вышла фундаментальная работа «Социология науки», наследующая лучшие традиции изучения природы науки и форм её организации у нас и за рубежом4. К сожалению, ни реформаторы РАН и науки, ни оппозиция им, видимо, совершенно незнакомы с тем, какой уровень «самосознания науки» был достигнут в Советской России.
Потому сегодня пресловутый «принцип плюрализма» позволяет современному интеллектуалу (Л. Радзиховский, р/с «Эхо Москвы», программа«Осо-бое мнение») публично заявлять: «Наука - роскошь.. .Наука - излишество... Без науки можно прожить-».Отголоски этой идеи можно было услышать на научной конференции, посвященной 90-летию Э.В. Ильенкова - докладчик, экономист, отвечая на вопрос об отношении «богатства общества» к«науке» заявляет, как говорится - «ничтоже сумняшеся», что
«наука - это противоположность богатству, что она есть расходование и даже растрата общественного богатства», исчерпывая смысл науки исключительно тем, что она требует затрат, а сегодня - ещё и немалых. То, что наука еще что-то и создает, докладчику представляется либо сомнительным и несущественным, либо чем-то уж очень неопределенным.
Но именно эта идея - идея «науки как производства, как создания чего-то нового», - является необходимой и в высшей степени актуальной предпосылкой поворота взгляда российского общества и руководства страны на науку, без которого невозможно ни нормальное функционирование науки, ни её реформирование, ни превращение науки практически в бесконечный ресурс (насколько бесконечна природа!) всякого развития - технологического, экономического, социального, культурного. Это -не новая идея. При исследовании индустриальной формы капиталистического производства К.Маркс приходит к заключению, что технологическое развитие все больше и больше становится «сознательным применением научных знаний» для разрешения проблем, возникающих в производстве, а сама наука приобретает характер «технологии производства нового научного знания», единственно признаваемого в мире в качестве знания объективного. Отсюда совсем недалеко до определения науки через понятие «богатства» - «наука - это практическое богатство общества»5. Но, это - «не столбовая дорога», это - трудный путь и бесконечные усилия по преодолению противоречий в процессе познания природы, поскольку актуальная наука действует на границе познанного с непознанным. На этой линии - огромное разнообразие переплетений очевидного и невероятного, дающих богатую пищу журналистам для игры словами вокруг науки, в их числе «наука - роскошь, наука - излишество».
В них, как и во многих других случаях ходульных рассуждений о науке, проявляется застрявшее в общественном сознании шуточное определение науки, брошенное походя выдающимся советским ученым, академиком Арцимовичем Л.А. - «Наука есть лучший современный способ удовлетворения любопытства отдельных лиц за счет государства»6. То, что сам академик называет это определение науки «шуточным», а справедливым - лишь «в известной мере», легко забывается, уничижительный жест по отношению к науке, общий тон определения кажется привлекательным и выражающим чуть ли не существо науки, легко запоминается, хотя является «игривым» акцентированием некоторой весьма малой частности бытия научной жизни.
На свойствах частности вообще некорректно строить понимание целого, тем более такого огромного, сложного, многогранного и непрерывно меняющегося органического целого, каким является
наука. Однако сегодня стало распространенной манерой мышления исходить из свойств частного7, чтобы построить картину целого, что объясняется не только общим снижением культуры мышления, но влиянием и методологическими установками, понятиями, концептуальными схемами экономической теории неоклассического мейнстрима, и идеологии «рыночного фундаментализма»8. Центральным понятием этой парадигмы является равновесие, за которым легко угадать «статичность экономического содержания», которое она резюмирует. Неоклассическая парадигма заведомо исключает из анализа все то, что обнаруживает себя явно и непосредственно - эмпирически как процесс изменения, например, процесс труда и сам труд, процесс производства и само производство, технология и технологический процесс и, естественно, она исключает возможность прямого исследования собственно науки, или «науки в её истине» и научной деятельности. В теоретическом багаже этого направления хранятся и сегодня не афишируются прямые заявления двух отцов-основателей - Людвига фон Мизеса и Фридриха фон Хайека, - «что научным может быть только анализ статики».9
Справедливость сказанного можно подтвердить словами Е.Г.Ясина, одного из самых видных и уважаемых представителей неоклассики и либерализма в России, о реформе науки. В определенных им четырех направлениях «реформирования» науки достаточно прозрачно присутствуют и либеральная идеология, и неоклассика, и полное отсутствие интереса к тому, что есть наука. Это - воистину «реформирование того, не знаю что». Вот - точные их формулировки:
«(1) Соединение науки с образованием, создание так называемых исследовательских университетов;
(2) концентрация ресурсов на приоритетных направлениях фундаментальных наук, осуществление в этой области, кроме условий для индивидуального творчества, ряда крупных проектов - метапроек-тов по терминологии Фурсенко;
(3) максимальная открытость и интеграция российской науки в мировое научное сообщество и независимая научная экспертиза;
(4) первоочередное и массовое развитие индустрии инноваций, коммерциализация науки»10.
Доклад Е.Г Ясина интересен не только сам по себе, но и потому, что ГУ ВШЭ уже давно занимает статус учреждения, занимающего положение близкое к монопольному не только в определении основных ориентиров развития экономической науки и экономического образования в России, но и в формулировании принципиальных положений стратегии и политики государства. К сожалению, все четыре пункта стратегии развития науки в России определенные автором доклада крайне отдалены от содержания, основных свойств и смысла самой на-
уки, внутренней логики её развития, потребности общества в науке, поэтому акцент делается скорее на внешних и формальных моментах жизни науки, очень любимых академической и образовательной бюрократией, чем на существенных свойствах науки, по которым только и можно сколько-нибудь серьезно и аргументировано судить о силе, слабостях, или признаках болезни российской науки, о действительных истоках необходимости реформирования и принципиальных моментах стратегии её реформы. Монополизация мышления властвующей элиты России идеями и концептуальными схемами неоклассики и является вторым мощным препятствием реализации науки в качестве реального ресурса развития.
Представляется совершенно очевидным, что первый пункт обозначенной Ясиным Е.Г. стратегии реформы науки имеет своим ориентиром отнюдь не состояние науки в России, а современные проблемы образовательных учреждений - институтов и университетов, которые вместе со школами уже испытали на себе крайне негативное идейных моментов неоклассической теории. Удивившее когда-то многих откровение Андрея Фурсенко, что целью образования является «взрастить потребителя» имеет своим основанием неоклассическую теорию, в которой индивиды рассматриваются исключительно как потребители - в этой теории нет производителя. Отсюда всего один шаг до определения школы, института, университета в качестве субъектов рынка, которые предоставляют «на продажу» специфический товар - «образовательные услуги». А всю образовательную стратегию Фурсенко венчает ЕГЭ. А что такое ЕГЭ? Оказывается, что «Литературу в школах убил ЕГЭ, считает М. Голубков, зав. кафедрой филфака МГУ»11. Это ужасно, но это не самое страшное. Самое главное и страшное это то, что ЕГЭ систематически уничтожает учителя - педагога. Учитель-педагог стал экзотической, умирающей фигурой в современной России. Его уже пора занести в «красную книгу исчезающих профессий». Михаил Делягин имел все основания назвать Фур-сенко «палачом российского образования».
Придание сегодня некоторому «избранному» числу вузов формального статуса «исследовательского университета», провозглашаемое Ясиным как важный момент стратегии реформы науки, само по себе ничего не может изменить в существе деятельности университетов, оно является чисто формальной бюрократической операцией. Автором доклада предлагается в качестве одного из главных стратегических направлений реформы науки по существу ещё одно чисто формальное решение, в котором никак не обозначены конкретно и содержательно существующие проблемы ни в науке, ни в образовании. А формула «соединение науки с образованием» в данном случае выглядит просто банальнос-
тью, рожденной в около-научном бюрократическом пространстве, поскольку ничего, кроме расплывчатой идеи «так называемых исследовательских университетов» не содержит.
Второе направление, сформулированное в докладе, содержит очень важный момент о «приоритетных направлениях фундаментальной науки», но у экономистов нет сколько-нибудь определенного, более или менее конкретного и признанного представления ни о «фундаментальной науке», ни о «приоритетных её направлениях», как и нет вообще ответа на вопрос «что есть наука». Представители естественных наук в своем большинстве некоторое представление на этот счет имеют, но у них нет единства в понимании ценности, полезности, необходимости науки для общества, как и того, что сегодня приоритетно в науке вообще и приоритетно для российской науки - в частности. Экономисты должны научиться их слушать и понимать. Этому немало препятствует существующее давно взаимное недоверие ученых - естественников и ученых - гуманитариев, возникшее давно по причинам вполне конкретным, но по существу мелочным. Но для этого надо иметь представление об экономическом смысле науки в целом и естественной науки - в частности. А без серьезной экономической теории науки экономисты неспособны ни услышать их, ни понять. Такой общепризнанной теории пока нет, но есть мощный задел, оставленный аутентичным марксизмом, который далее пока, к сожалению, не развивается. И есть разработки проблем науки (и технологии) в русле идей классического институцио-нализма - от Т. Веблена и Дж.Коммонса до Филипа Мировски и его коллег. Но современной интеллектуальной элите России они неизвестны или табуи-рованы- по чисто идеологическим соображениям. А без освоения идей этих двух теоретических направлений российские ученые, естественники и гуманитарии, обречены «изобретать велосипед заново», теряя драгоценное время. След неоклассики можно видеть и в прозрачном акцентировании Е.Г. Ясиным науки как, прежде всего, «индивидуального творчества», тогда как все возрастающее число исследователей науки - совершенно независимо от определения К.Марксом науки как «всеобщего труда» - подчеркивают роль фактора «коллективности» в её осуществлении (М. Поланьи, Р.Мертон, У Лазоник, Даниил Александров и др.)12
Что касается третьего направления реформы науки «по Ясину», то оно никаких конкретных определений науки вообще не содержит, но содержит нигде никогда никем в конкретной отчетливой форме не аргументированный, но явно нагруженный идеологически, фантом «независимой научной экспертизы», которая во всем своем блеске уже явила себя в образе ЕГЭ. Призыв к «максимальной открытости» и «интеграции в мировое научное сооб-
щество» никакой вообще научной содержательности не имеет. Это - чисто политико-идеологический лозунг. Вопрос в том, чьи интересы он выражает.
Что касается четвертого направления реформы науки, то оно вызывает больше всего сомнений, поскольку на первый план выдвигает «коммерциализацию» науки как важнейший ориентир стратегии реформы. Претензия «коммерциализации» на статус «стратегическое направления» явно завышена, ибо никакой непосредственной связи с научной деятельностью, с её природой она не имеет. Как частный момент, как фрагмент организации науки в условиях рыночно-капиталистической экономики она даже неизбежна. Но ни в коем случае не в качестве «стратегического направления», а исключительно как частность, которую, конечно же, надо учитывать, но только как вторичный момент.
В 2003 году в Никитском клубе проходила дискуссия, которая непосредственно была посвящена проблеме «экономики знания» и «экономике базирующейся на знании», но часто соскальзывавшая, что можно считать естественным, со «знания» на «науку» и их нынешнее состояние, с проблем науки и знания на проблемы инновационного развития экономики. Доклад по проблеме был представлен академиком В.Л. Макаровым, заявившем в докладе, что он уже несколько лет профессионально занимается этой проблемой, заметив, что в стране, к сожалению, очень мало людей, основательно исследующих эту область. Этот его доклад и ряд статей, опубликованных приблизительно в то же время, закрепили за именем В.Л. Макарова звание одного из первопроходцев и пропагандистов исследований проблем «экономики знаний» в России. Но в 2010 году в интервью, данном им главному редактору журнала «Экономические стратегии» А.И. Агееву, которое выразительно названо - «Открытие как прыжок в неизведанное», он заявил нечто трудно согласуемое с идеями доклада 2003 года, а именно, что он сейчас борется с термином «экономика знаний», что он «разочаровался в нем», что оно «неправильное понятие», поскольку оно «не вписывается в рыночную экономику»13 .Это - не только свидетельство добросовестности ученого, который способен отказаться от ранее избранного направления анализа, заметив его ограниченность или вообще бесплодность, но и обнаружение высокой сложности проблематики «науки - знания - инновации - экономической теории», значительная часть которой вообще не может быть сформулирована в терминах «рынка», не может быть описана в понятиях «рыночной экономики».
Своим докладом Макаров спровоцировал мощную волну заявлений в пользу ценности «чисто рыночной модели науки» (Салтыков Б.Г.), «рыночной модели распространения знаний», «цене как лучшем механизме распространения знаний (Иванова
Н.И. и др.), «кодифицированном» и «неотделимом» от индивида («личностном») знании, что иначе как в виде частных фрагментов реальной экономики, науки и образования, по-видимому, вообще не может существовать. Доклад живо заинтересовал аудиторию и вызвал горячую, эмоциональную дискуссию, но самое главное - доклад, а в особенности подавляющая часть выступлений отчетливо представили какими теоретическими, философскими, идеологическими императивами руководствуется в своем понимании «знания», «науки», «иннова-ций»и перспектив развития России наша научная элита, сколько в них поверхностного, некритично усвоенного, случайного, идеологически ангажированного, но приведенного каким-то образом к общему знаменателю сомнительным идеологическим принципом «политкорректности», которому молчаливо следовали участники этого действа. Диссонансом общему тону звучал призыв декана химического факультета МГУ В.В. Лунина о «важности сохранения неотделимости коллективного знания», которое заключает в себе множество коннотаций, которые нуждаются в дальнейших исследованиях.
Несколько особняком прозвучало выступление А.Р. Маркова: «В стране сложилась трагичная ситуация. Советская система ценой гигантских издержек и отказа от нормального распределения ресурсов сформировала феноменальный фундаментальный потенциал науки. И прошедшие 15 лет показывают, что новая экономическая система пока не выработала механизм и инструментарий для того, чтобы этот совершенно уникальный фундаментальный потенциал запустить в работу в новых условиях». А «у бизнеса нет возможности сформировать такую потребность, потому что бизнес существует в неконкурентных условиях. А с другой стороны, публичная политика управления не выработала четкой парадигмы, как этот феноменальный потенциал двигать, развивать и запускать на службу экономике». Едва затронув проблему реальной науки в России Марков тут же стал апеллировать к рыночному аргументу - конкуренции, которая в действительности может действовать очень по-разному: она может быть «работающей» и «неработающей» (Дж.М.Кларк14), она может способствовать позитивному движению, но может быть и разрушительна. Без этой дифференцировки недопустимо в научном рассуждении использовать конкуренцию как аргумент, но что делается приверженцами неоклассики на каждом шагу! Это - тоже проявление идей неоклассики и либерализма.
Как рассказывал публично Салтыков Б.Г., первый министр науки и технологий в пореформенной России, в начале 80-х он был приглашен Александром Ивановичем Анчишкиным в созданный им незадолго до этого институт народно-хозяйственного прогнозирования (ИНХП) для того, чтобы взять
на себя проблемы прогнозирования развития науки. Салтыков стал отказываться от предложения под предлогом того, что он всегда занимался проблемами цен и никогда не занимался проблемами науки и даже «не знает, что это такое». На что получил замечательный по глубине и обобщению и очень короткий ответ Александра Ивановича: «А этого никто не знает» (!!!). Конечно, чтобы заявить такое, когда в стране было написано море диссертаций и литературы по проблемам «научно-технического прогресса» и новой «научно-технической революции», были известны фундаментальные труды Гатовского Л.М., Хейнмана С.А., Яковца Ю.В. и многих других, а в сфере науки - от институтов АН до отраслевых НИИ -работали сотни тысяч людей,- чтобы заявить это, необходимы были и высочайшая проницательность, которая дается только опытом долгих, мучительных размышлений, и немалая смелость. Несмотря на то, что мысль о том, что «наука - это то, что не знает никто» была высказана в частной беседе, она и сегодня заслуживает пристального внимания российских экономистов, философов, социологов. Для развития «самосознания науки» необходимо актуальное взаимодействие и людей самой науки, и экономистов, и специалистов в области философии науки, социологии науки и истории науки. Необходима разработка специальной исследовательской программ и определение научного центра, который сможет будет осуществлять её реализацию.
Мы отстаем от запада (и США) не в рыночных реформах и демократии, а в том мощном и широком повороте к исследованиям широкого круга проблем науки, импульс которому в США был дан запуском советского спутника. этого поворота, видимо, стала статья Ричарда Нельсона «Простая экономика фундаментальных научных исследований»15. Но, может быть, в этом сдвиге самым интересным и проект «Бостонских исследований в области философии науки», запущенный в середине 60-х, продолжающийся и сегодня. Одно из последних изданий проекта является книга Джозефа Агасси «Истинная идея современной науки: Фрэнсис Бэкон и Роберт Бойль»16. Ни одна работа этого мощного поворота взгляда на науку на Западе не была переведена на русский язык. Именно здесь, а не в исследовании рынков и развитии демократии, мы основательно отстаем от американской и мировой науки. И это - третье наиболее крупное препятствие развитию науки, экономики, образования, культуры России, которое сложнее всего преодолеть, поскольку оно требует усилий и времени большого числа ученых разных специальностей - естественников и гуманитариев.
Примечания
1 Bernal J.D. The Social Function of Science.
London, 1939.
2 Наука о науке (Сборник статей). Перевод с английского. Прогресс, М., 1966. Единственный русский в этом сборнике - П.Л.Капица со статьей «Будущее науки», интересной и для понимания проблем современной науки России.
3 О карте российской науки и «большом вранье» см. М. Фейгельман Троицкий вариант N° 144.
4 Социология науки. Отв. Ред. М.М. Карпов и А.В. Потемкин. Издательство Ростовского университета , 1968
5 В 1979 г. В издательстве МГУ вышла книга П.А.Рачкова «Разбуженный Прометей: наука как практическое богатство социалистического общества».
6Арцимович Л.А. Физик нашего времени (Заметки о науке и её месте в обществе) //Новый мир 1967, №1.
7 Один из самых авторитетных в России представителей «новой институциональной экономической теории А.Е. Шаститко объявляет именно первенство «частного» перед «общим» под названием «ме-ризм» одним из главных философско-методологи-ческих принципов неоклассического анализа и нового институционализма. Т.е. эта манера мышления не спустилась с небес, а имеет некоторые «теоретические» истоки. Методологические установки не только неоклассики, но и «нового институциона-лизма» Шаститко однажды определил очень компактно, но и справедливо: это «меризм, атомизм, механицизм и философия картезианства».
8 Академик Велихов Е. в интервью газете АиФ еще в 1999 году говорил, что к 91- му году мы пришли «оторванными от истории, малообразованны-
ми, получившими по импорту дешевую версию либерального рыночного фундаментализма, что и привело к духовной, культурной и материальной катастрофе». АиФ № 35, сент. 1999. Если оставить в стороне сильные выражения, то «рыночный фундаментализм» сохраняет свою действенность «в мягкой форме», которая позволяет вкрадчиво, незаметно для широкой публики принимать разрушительные для страны законы, и сегодня.
9 См. Machlup F. Essays in Economic Semantics, 1963.
10 ЯсинЕ.Г. Модернизация и общество [Текст]: докл. К УШМеждунар. Науч. Конф. «Модернизация экономики и общественное развитие», Москва, 3-5 апреля 2007, Изд. ГУ ВШЭ, 2007, с. 45-55.
11 АиФ 2015, № 6, с. 20.
12 Polanyi, M. The Republic of Science.Its Political and Economic Theory/ // Minerva 1962, № 1. Ссылка на Майкла Поланьи вполне уместна, поскольку он, будучи химиком, ясно видел связь науки с политической и экономической теорией, а в работе «Личностное знание» ввел науку в широкий контекст социальных обстоятельств, и эта книга, наряду с работами Т. Куна, И. Лакатоса, П. Фейерабенда стала классикой философии науки.
13 Ж. Экономические стратегии 2010 № 7-8.
14 Clark, J.M. Toward a Concept of Workable Competition // AER/Vol. XXX, No.2, June 1940.
15 Nelson, R. The Simple Economics of Basic ScientificResearch.//Journal of Political Economy. Vol. 67, No. 3 (Jun.1959).
16Agassi, J. The Very Idea of Modern Science. L. 2013.
Moskovsky A.
WHAT PREVENTS SCIENCE BECOME TODAY A FULL-FLEDGED RESOURCE FOR THE DEVELOPMENT OF RUSSIA?
The author substantiates the position that the main obstacle to science in Russia has found a worthy and appropriate its nature and limitless possibilities, the place is that intellectual (scientific, philosophical, political, etc.). Elite of Russia not only know the answer to the question «What is science?», but does not even try to put it, taking, however, radical decisions on its reform. Arguments in favor of the ruling elite monopolization ofRussian thinking ideas and conceptual schemes neoclassic and is a powerful obstacle to the implementation of science as a real resource development. Substantiates the position that a small number of translations of the best books in the Russian language is a major obstacle to the development of science, economy, education and culture of Russia, which is the most difficult to overcome because it requires time and effort of a large number of scientists from different disciplines — natural science and humanities.
Keywords: education, science, philosophy of education, threats to the development of education and science, ways to ensure the economic security of education and science.
102
© Нелюбов С.А., 2015
