CC BY
35
М. Л. Кисилиер
*
Читая Птохопродрома
Стихотворения Птохопродрома - один из наиболее ранних (XII в.) текстов, относящихся к ранней новогреческой поэтической традиции. До сих пор неизвестно, кто скрывается под этим именем - известный придворный поэт Феодор Продром или же какой-то неизвестный нам поэт1. Можно с некоторой долей вероятности предположить, что необязательно все стихи принадлежат одному автору, особенно если согласиться с Гансом Айденайером, подготовившим последнее издание стихотворений Птохопродрома, в том, что тексты имели устное хождение, по крайней мере, в течение двух столетий, поскольку рукописи датируются только XIV в. (Е1ёеие1ег 1987: 101, 107). Можно уверенно утверждать, что стихотворения были созданы не в рамках устной народной традиции, а являются творениями образованного византийца/византийцев,2 вхожего в императорский дворец, и нет оснований отрицать, что таким византийцем был Феодор Продром, вероятный автор всех или некоторых стихотворений.
Не менее важным и сложным представляется вопрос о том, насколько язык стихотворений Птохопродрома отражает реальное языковое состояние ХП-Х^ вв. Стихотворения Птохопродрома принято относить к т. н. демотической или народной литературе3, хотя, исходя, в основном, из лексических особенностей, исследователи традиционно говорят о «смешанном» характере языка стихотворений (Ле^1ко NE
Исследование выполнено при поддержке гранта Президента РФ МК-268.2007.6.
1 Подробнее см., напр., (Пападимитриу 1905: XIX-XXI; Eideneier 1991: 23-37; Krumbacher 1897: 760).
2 На образованность автора/авторов указывают многие детали: напри-
мер, стихотворения представляют собой обращения к императору; в них нередко употребляются слова, не имеющие отношения к разговорной лексике.
В англоязычной литературе - vernacular literature (Horrocks 1997: 261f).
^oyote^via^ 2007: 1896). Действительно, в стихотворениях Птохопродрома присутствует множество черт, не характерных для новогреческого языка, в частности, сентенциальные энклитики: naiCovoi yäp (Ptokh. I, 11), si ös (Ptokh. I, 106), nXtfv ovv (Ptokh. I, 157), rov yovv (Ptokh. I, 206), Kai örf niaoaq (Ptokh. I, 226), которые по закону Ваккернагеля ставятся на вторую позицию в предложении5 или колоне (Fraenkel 1933; Janse 2000: 234). Иногда6 под влиянием барьера или запрета на разрыв составляющих сентенциальные энклитики оказываются на третьей позиции: av жХц^щ yäp (Ptokh. I, 160), sv Kai yäp e^ (Ptokh. I, 208), rov ßpetpouq ö' (Ptokh. I, 219), чем, в целом, напоминают ситуацию в позднем койне (Кисилиер 2006).
Кроме того, многие языковые черты показывают, что в стихотворениях Птохопродрома сосуществуют две системы: древнегреческая и новогреческая. Наиболее ярко это прослеживается на уровне морфологии: употребление дательного падежа и замещающих его предложных конструкций (zi aot npoooiom; (Ptokh. I, 1), тю nadsi (Ptokh. II, 95) vs rag yivojusvag stg sps (Ptokh. I, 4); древнегреческие и новогреческие формы местоимений, как личных (ое (Ptokh. I, 92),8 e^e (Ptokh. I, 127) vs sosvav (Ptokh. III, 57)), так и притяжательных (tekvov pov (Ptokh. III, 58) vs то aov (piXEbonXayyvov (Ptokh. I, 271)), и, наконец, употребление инфинитива, на котором следует остановиться подробнее.
Как известно, в отличие от древнегреческого, в новогреческом инфинитив не сохранился9. В своей исторической
Здесь и далее примеры приводятся в записи, характерной для димотики (т. е., без придыханий и только с острыми ударениями), поскольку автор этой статьи считает стихотворения Птохопродрома памятниками ранней новогреческой литературы; см. также (Eideneier 1972, 2005a, 2005b; KaÄavnq 2002).
В стихах сентенциальные энклитики также могут оказываться на второй позиции в строке.
6 В первом стихотворении — 6 из 32.
7 Подробнее об этой особенности закона Ваккернагеля см. (Циммерлинг 2002: 72-77).
8 В случае местоимений 2 л. ед. ч. нельзя, правда, всегда быть уверенным, что написание с ударением скрывает под собой именно сильную форму: в издании (Eideneier 1991) местоименные проклитики (практически?) всегда оформляются с ударением.
9 Т. н. инфинитивная форма употребляется при образовании аналитического перфекта на -si, которая, вероятнее всего, восходит к
грамматике Джеффри Хоррокс бегло упоминает о том, что в тексте Птохопродрома инфинитив сохраняется после глагола щ/jí 'говорить' (Horrocks 1997: 270). По мнению Хоррокса, сохранение инфинитива объясняется тем, что глагол щ/jí требует после себя архаичную конструкцию, при этом Хоррокс не учитывает тот факт, что даже субстантивированный инфинитив может заменяться конструкцией va + форма конъюнктива: лрод то va ¡лавю ypdßßaza (Ptokh. III, 88). Несомненно, в стихотворениях прослеживается тенденция к исчезновению инфинитива10, тем не менее, употребление инфинитива у Птохопродрома вовсе не является окказиональным и соответствует определенной системе. Можно выделить несколько семантико-функциональных классов глаголов, после которых употребление инфинитива носит регулярный характер:
> Глаголы желания: вёХю eiueív (Ptokh. II, 5), ßovhsi ^aOsív (Ptokh. IV, 348).
> Глаголы со значением возможности: ои (pépeiv Svva^ai (Ptokh. IV, 46).11
> Verba timendi: оик sddppsig xoXv^ßäv (Ptokh. I, 104).
> Глаголы изменения состояния и движения: rfp^am тои ysXáv(Ptokh. I, 190); éSpa¡ua ovyKáQwai (Ptokh. III, 244).12
Во многих индоевропейских языках употребление глаголов, относящихся к вышеуказанным классам, обладает ярко выраженными особенностями: т. н. verba timendi требуют после
древнегреческому инфинитиву аориста; см. также (Mackridge 1996: 193-194).
10 Об этом, в частности, свидетельствует единичное употребление Inf. Aor. Pass. (Ptokh. IV, 649); единственный пример зависимости инфинитива от существительного (Ptokh. I, 41); единичные случаи субстантивации, при этом зачастую перед инфинитивом стоят предлоги pe/pi 'до' (Ptokh. III, 261), sig 'в' (Ptokh. III, 53), ек 'из' (Ptokh. IV, 4); очень редки инфинитивы среднего залога; не встречаются независимые инфинитивные обороты; инфинитив не используется для образования аналитического прошедшего времени (со вспомогательным глаголом
£7®).
К данному классу можно также отнести глаголы юурю 'быть в состоянии' (Ptokh. IV, 84); е&ир1акю 'давать возможность' (Ptokh. IV, 71); поХерю 'стараться' (Ptokh. IV, 153).
12 Сюда можно включить также глаголы орраю 'кидаться' (Ptokh. IV, 17) и кротрекю 'склонять(ся)' (Ptokh. I, 262).
себя в латыни и древнегреческом специального придаточного предложения (боюсь, как бы не),13 глаголы желания и глаголы со значением возможности традиционно относятся к модальным. Показательно, что в английском и немецком языках они требуют употребления инфинитива без интерпозиции показателя инфинитива, что свидетельствует о семантической спаянности управляющего и управляемого глагола. Подобное справедливо и для глаголов движения в немецком, после которых инфинитив употребляется без zu. У всех этих на первый взгляд разных по значению глаголов есть одна общая черта: описываемое ими состояние или действие не может быть реализовано внутри самого глагола, а нуждается (с разной степенью обязательности) в дополнительном (внешнем) действии или состоянии, при котором глагол, его выражающий, часто ставится в инфинитиве. Такой инфинитив при глаголе движения принято называть инфинитивом цели, однако и в остальных случаях инфинитив необходим для демонстрации следствия действия глагола. Поэтому неудивительно, что инфинитив дольше всего сохранялся именно в сочетании с перечисленными выше глаголами.
Наравне с инфинитивом в стихотворениях Птохопродрома используются новые средства выражения цели и следствия. Более того, аналитическая конструкция начинает преобладать: öög ¡лoi va npoyEvom^ai (Ptokh. III, 119). Таким образом, инфинитив как средство выражения своей исконной инфинитивной функции оказывается избыточен. В результате, в стихотворениях Птохопродрома сосуществуют обе системы, одна из которых использует инфинитив, а другая - аналитическую конструкцию. Нередко встречаются фразы, различающиеся лишь средствами выражения одного и того же лексико-грам-матического значения: щ Ex<av ri tpaysiv (Ptokh. III, 235), оик Ехю то va фаю (Ptokh. III, 206).
В ряде случаев два типа конструкций не являются синонимичными: Kai tote [вЕ1ю va ое то кюд [rov OElEig ovpsiv]2' (Ptokh. IV, 509). В конструкции (1) глагол вЕ1ю выступает как полноценный глагол с отчетливым лексическим значением 'желать', тогда как в (2) он семантически спаян с несущим основной смысл конструкции инфинитивом и указывает на вре-
13 Показательно, что в английском глагол dare с противоположным значением 'осмеливаться' требует инфинитив без to.
менную локализацию действия или на специфический модальный оттенок. Широкое распространение форм вёХю va для выражения будущего времени впоследствии вытеснило инфинитив и в этой конструкции.
Сосуществование в рамках одного текста старой и новой языковых систем пытались и пытаются объяснить по-разному: Иоаннис Психарис, например, считал, что так отражается развитие разговорного языка (Psichari 1886-1888); Георгиос Хатзидакис, напротив, объяснял, что подобное языковое смешение является результатом того, что образованные поэты старались писать на народном языке, которым они не вполне владели (Hatzidakis 1892: 234-284)14. Мне представляется, что причина сосуществования двух разных систем кроется совсем в другом - а именно в том, что существовал особый поэтический язык ранней новогреческой поэзии, что я и постараюсь продемонстрировать в своем докладе.
Литература
Абдрахманова Д. Р. Стихотворения Птохопродрома. Курсовая работа. СПбГУ, 2000.
Кисилиер М. Л. Закон Ваккернагеля в позднем койне (на материале «Луга Духовного» Иоанна Мосха) // ЯРД 6. 2003. СПб., 2006. С. 122-140.
Пападимитриу С. Феодор Продром. Одесса, 1905.
Циммерлинг А. В. Типологический синтаксис скандинавских языков. М., 2002.
Beck H.-G. Geschichte der byzantinischen Volksliteratur. München, 1971. Eideneier H. Der PTOCHOPRODROMOS in schriftlicher und mündlicher Überlieferung // Eideneier H. (Hrsg.). Neograeca Medii Aevi I. 1986. Akten zum Symposion Köln. Köln, 1987. S. 101-119. Eideneier H. Ptochoprodromos (Neograeca Medii Aevi V). Köln, 1991. Eideneier H. Орбоурафгк^ avapxia - é^siyn naiSsiaç; Z^x^^axa op0oypa9iaç as psxaßuZavxiva х£ф0урафа // Ms^éxsç yia x^v EUnviK^ y^raaaa 25. 2005a. 2. 197-205. Eideneier H. Op0o9ravia vs. Ор0оураф1а // Jeffreys E. M., Jeffreys M. J. (eds.). Approaches to Texts in Early Modern Greek (Neograeca Medii Aevi V. ÀvaSpopiKa Kai Проброрлка). Oxford, 2005b. P. 3-16. Eideneier H. SKéysiç axsxiKa ps то povoxoviKÔ auaxnpa // Mavxaxo9Ôpoç 14. 1972. 2. 16-19.
14 Идею Хатзидакиса поддержали такие знаменитые византинисты, как Карл Крумбахер и Ганс-Георг Бек (Krumbacher 1897: 795-796; Beck 1971: 1-17).
M. Ä. Kucujiuep 245
Fraenkel E. Kolon und Satz: Beobachtugen zur Gliederung des antiken Satzes 1 // Nachrichten der Göttinger Gesellschaft der Wissenschaften, philologisch-historische Klasse. 1933. S. 319-354.
Hatzidakis G. Einleitung in die Neugriechische Grammatik. Leipzig, 1892.
Horrocks G. C. Greek. A History of the Language and its Speakers. London & NY, 1997.
Janse M. Convergence and Divergence in the Development of the Greek and Latin Clitic Pronouns // Sornicola R., Poppe E., Shisha Ha-Levy A. (eds.). Stability and Change of Word-Order Patterns over Time. Amsterdam, 2000. P. 231-258.
Krumbacher K. Geschichte der byzantinischen Litteratur von Justinian bis zum Ende des oströmischen Reiches (527-1453). München, 1897.
Mackridge P. H. The Medieval Greek Infinitive in the Light of Modern Dialectal Evidence // Studies in Honour of Robert Browning.
Venice, 1996. P. 191-204.
Psichari J. Essais de grammaire historique neo-greque (2 t.). Paris, 18861888.
Kan^avn? T. A. EKSoasi; Ksipsvrov Tn; vsos^nviK^c Snproöou; ypappaxsia; Kai povoxoviKo auarnpa // Koviu^o^opo; 1. 2002. 2. 205-235.
As^iKÖ vsos^nviK^c; ^oyoxsxviac;. A0-qva, 2007.
