CC BY
155
А. В. Банников
ЧИСЛЕННОСТЬ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ ПОЗДНЕРИМСКОЙ АРМИИ. ЧАСТЬ 1
Несколько слов о терминологии
Прежде чем остановиться на проблеме численного состава различных воинских частей, входивших в состав римской армии, зададимся вопросом о том, всегда ли мы можем, опираясь на данные наших источников, правильно определить, о каких именно подразделениях в том или ином случае идет речь. В. И. Холмогоров отмечает, что важной особенностью источников интересующего нас периода является «крайняя сбивчивость, неясность и подчас даже противоречивость военной терминологии» [11. С. 35]1. Поэтому, не учитывая эту особенность, мы легко можем встать на путь «совершенно произвольных обобщений».
Если мы обратимся к нашему основному нарративному источнику, «Res gestae» Аммиана Марцеллина, то заметим, что последний постоянно использует традиционную для римской армии военную терминологию и часто упоминает о легионах, ауксилиях, когортах, центуриях, манипулах и турмах. Однако имеют ли для него все эти понятия тот же смысл, который они имели прежде?
Начнем с определения значения терминов auxilia и milites auxiliarii, поскольку, как кажется, только для них у Аммиана существуют более или менее определенные указания, позволяющие ответить на вопрос, что имеет в виду историк всякий раз, когда их использует. Из замечаний, содержащихся в тексте его труда, мы можем заключить, что ауксилиарии отличались от остальных солдат римской армии: они были менее дисциплинированы и с презрением относились к различного рода фортификационным работам (Amm., XVIII, 2, 6)2. Таким образом, для Аммиана ауксилии — это подразделения, укомплектованные солдатами, стоящими в культурном плане на более низкой ступени развития, чем, скажем, солдаты легионов. Прежде всего, речь идет о галлах и германцах. В любом случае дикость нравов (barbaraferitas) (Amm., XX, 4, 6) и тех, и других позволяет Аммиану называть их варварами.
Если в отношении ауксилий в тексте Аммиана существует некоторая определенность, то найти ее в отношении использования термина legio нам не удастся. При ближайшем рассмотрении выясняется, что наш историк может называть легионами подразделения, которые Notitia Dignitatum числит среди воинских частей, не имевших этого статуса. Так, Аммиан упорно называет легионами Иовиев и Викторов (Amm., XXV, 6, 3; XXVI, 7, 13; XXVII, 8, 7), упоминает даже об их орлах, являвшихся исключительно штандартами легионов (Amm., XXVI, 7, 17); тем не менее, Notitia определяет эти подразделения как auxilia palatina3. Более того, однажды Аммиан называет легионом даже кавалерийский отряд: рассказывая о побеге в 374 г. армянского царя Папа, историк сообщает, что римляне тут же бросили в погоню за беглецами «легион», который быстро настиг армянских всадников (Amm., XXX, 1, 7). Можно предположить, конечно же, что во всех этих случаях мы имеем дело с простыми неточностями или ошибками Аммиана4. Но более вероятным
© А. В. Банников, 2009
представляется другое объяснение: «легион» не имел для него какого-то специального значения; данным словом историк обозначал, как правило, любое подразделение пехоты определенной численности. В подтверждение этого приведем несколько примеров. В битве при Аргенторате, когда римская конница стала отступать, она, по словам Аммиана, была прикрыта «легионами» (gremio legionumprotectifixerunt integratoргоеііо gradum) (Лшш., XVI, 12, 37). Однако римский боевой строй в этом сражении образовывали по большей части отряды аихіїіа: Аммиан называет Корнутов и Бракхиатов, которые сначала приняли удар наступавших аламаннов, а затем на помощь им подошли Батавы и Регии. Из всех этих подразделений только Регии были легионом (N0. Ос., V, 80 = 229 = 32). После гибели Юлиана во время персидского похода для выбора нового императора, согласно Аммиану, были приглашены командиры легионов и турм (advocatisque ^юпит principiis et Шгта-гит) (Лшш., XXV, 5, 1). Если в этом случае «легионы» — это только легионы, то тогда возникает вопрос, куда же девались ауксилии? Ведь нам хорошо известно, что в восточном походе участвовало большое количество ауксилий, и, прежде всего, это касается галльских частей, провозгласивших Юлиана императором. Очевидно, что без командиров западных подразделений никакого избрания императора произойти не могло. Естественно предположить, что Аммиан говорит не о трибунах легионов и турм, но о трибунах пехотных и кавалерийских подразделений, а сам термин «легион» является у него обобщенным названием любой пехотной части римской армии.
Такая терминологическая неразборчивость историка заставляет нас сомневаться, правильно ли мы понимаем его даже тогда, когда сообщенная им информация не опровергается другими источниками. Приведем один из наиболее ярких примеров. Во время осады персами Амиды в числе защитников последней оказалось два галльских подразде-ленияMagnentiaci и Decentiaci, которые Аммиан называет легионами (Лшш., XVIII, 9, 3). Эти два «легиона» очень сильно отличались от всех остальных, защищавших город. Они были искусны в сражении в открытом поле, но не умели ни обслуживать боевые машины, ни выполнять фортификационные работы. К тому же галльские солдаты не желали подчиняться приказам своих командиров и даже грозились их убить (Лшш., XIX, 5, 2-3; 6, 3-5). Получается, что вели они себя так же, как и солдаты галльских ауксилий, находившихся под командованием Юлиана. И если Аммиан счел нужным подчеркнуть, что только milites auxiliarii с презрением относятся к выполнению строительных работ, то не должны ли мы считать, что в данном случае речь идет не о легионах, а об ауксилиях?
Теперь относительно термина питегш, который очень часто использует Аммиан. В эпоху принципата этим словом обозначали вспомогательные войска, укомплектованные варварами. Численность и вооружение этих отрядов были весьма разнообразными. Иногда это были пешие подразделения, иногда — кавалерийские. У Аммиана питегш обозначает уже любое воинское подразделение (Лшш., XXVI, 5, 3; XXVII, 10, 6)5. Историк использует его для обозначения легионов (Лшш., XXIX, 3, 7)6, ауксилий (Лшш., XXIV, 4, 23; XXV, 10, 9; XXVII, 8, 7)7 и кавалерийских отрядов (Лшш., XXV, 1, 7)8. Как отмечает В. И. Холмогоров, в отношении понятия питегі нет определенности даже в таком документе официального характера, как Notitia Dignitatum, согласно которой всякий военнослужащий «служит в нумерах» (іп numeris militat) (N0., Ог., V, 67; VIII, 54, IX, 49) [11. С. 37].
Столь же широкий смысл вкладывает Аммиан и в другие традиционные для римской армии обозначения воинских отрядов. При этом использование им терминов manipulus, centuria или сорога, по-видимому, является главным образом данью традиции. Именно поэтому Аммиан часто, желая подчеркнуть, что в том или ином случае были собраны все наличные воинские силы, непосредственно друг за другом перечисляет центурии,
манипулы и когорты (Amm., XVII, 13, 25; XXI, 13, 9; XXIII, 5, 15; XXVI, 2, 3). Тем не менее, при ближайшем рассмотрении выясняется, что когда Аммиан использует каждый из этих терминов в отдельности, то он вкладывает в них значение, отличное от традиционного.
Manipulus не имеет какого-то специального значения для Аммиана: он может называть манипулами как римские, так и персидские отряды пехоты (Amm., XIX, 1, 10; 6, 9;
7, 6; XXIV, 6, 8)9.
Упоминание о центуриях в отдельности от манипулов и когорт редко встречается в тексте «Res gestae» (Amm., XXIV, 6, 9; XXV, 3, 4), и о них никогда не говорится как о самостоятельно действующих подразделениях.
Когорта (cohors) является одним из самых наиболее часто используемых Аммианом обозначений воинских подразделений. Анализируя случаи употребления им этого термина, мы можем выделить две характерные особенности:
1) Аммиан употребляет его исключительно в отношении подразделений римской армии;
2) когорты для него — это либо обобщенное название воинских частей (Amm., XXVII, 10, 7; XXX, 10, 1; XXXI, 7, 4; XXXI, 10, 6), либо отряды кавалерии (Amm., XIV,
2, 12; XXIV, 5, 10).
Если Аммиан использует термин cohors в значении «отряд всадников», то в этом случае он становится у него синонимом турмы. Так, мы узнаем, что под Сирмием Юлиан обнаруживает два Констанциевых легиона и одну когорту лучников (Amm., XXI, 11, 2). Чуть ниже выясняется, что трибун турмы всадников Нигрин, недовольный отправкой этих подразделений в Г аллию, подбивает их на восстание. Таким образом, обнаруживается, что, во-первых, «когорта» была кавалерийской, а во-вторых, что Аммиан не видит особой беды в том, чтобы назвать ее турмой. Еще один пример: во время персидского похода Юлиана авангард римской армии составляли три турмы всадников, выполнявших функции разведчиков (Amm., XXIV, 3, 1; ср.: Zosim., III, 19, 1); далее Аммиан называет эти три турмы уже тремя когортами разведчиков (tresprocursatorum cohortes) (Amm., XXIV, 5, 5).
Термин turma в IV в. давно утратил свой прежний «узко-специальный смысл» [10. C. 8]. Аммиан использует это слово для обозначения кавалерийских отрядов независимо от их типа и вооружения (Amm., XVI, 12, 7; XVIII, 6, 16; 9, 4). Это могут быть как эскадроны римской конницы, так и конницы германцев (Amm., XV, 4, 9) или персов (Amm., XXIII, 3, 4; XXV, 1, 4). Кроме того, как это ни парадоксально, но Аммиан однажды позволяет себе называть турмами и пехотные части (Amm., XXVI, 7, 9)10.
Еще менее определенный смысл имеет у Аммиана термин cuneus, а также образованное от него наречие cuneatim. Обычно первое слово понимают как «клин», то есть боевое построение в форме клина, а второе — «по клиньям». Если же речь идет о воинской части, то в данном случае словом cunei, как это принято считать, обозначали особые кавалерийские эскадроны, структура и численный состав которых нам неизвестны. Посмотрим теперь, какое значение этот термин имеет у Аммиана. Cuneus у него может обозначать группу невооруженных лиц, не имеющих никакого отношения к армии (Amm., XV, 7, 4); шайки разбойников-исавров (Amm., XIX, 13, 1; XXVII, 9, 6); отряды римской кавалерии (Amm., XVI, 11, 5)11, в том числе и катафрактариев (Amm., XXVIII, 5, 6); отряды римской пехоты (Amm., XXV, 1, 17); отряды римской армии вообще (Amm., XVII, 12, 9; XX, 11, 6; XXIV, 1, 3); отряды пехоты германцев (Amm., XVI, 12, 20); отряды варваров вообще (XVII, 12, 1; XXVII, 2, 4); отряды персидской кавалерии (Amm., XVIII, 8, 9; XXIV, 5, 5). Другими словами, cuneus у Аммиана является синонимом слов globus или manus в смысле «толпа», «отряд» и не имеет никакого специального военного значения. Заметим, что употребле-
ние cuneus в значении «отряд» типично не только для Аммиана. Г. Дельбрюк отмечает, что аналогичным образом использует это слово и Ливий [9; 10]. Наречие cuneatim, хотя в ряде случаев Аммиан, несомненно, использует его в смысле «построение по клиньям» (Amm., XXX, 1, 5), тем не менее, может быть употреблено им и в смысле «поотрядно» (Amm., XXVII, 1, 1).
Итак, к чему же мы пришли в результате анализа терминологического ряда, используемого Аммианом для обозначения подразделений различного типа? Наиболее широкое значение имеет термин cuneus, означающий любое воинское подразделение, как пехотное, так и кавалерийское, как римское, так и германское или персидское. Несколько более узкий смысл Аммиан вкладывает в слово manipulus: это римское или неримское пехотное подразделение, не являющееся самостоятельной тактической единицей. Cohors — пехотное или кавалерийское подразделение римской армии. Turma — обобщенное наименование любого кавалерийского отряда; лишь однажды (возможно, вследствие ошибки) турмами были названы пехотные подразделения. Numerus — любое подразделение пехоты и, в редких случаях, — кавалерии римской армии. Legio — обобщенное название любого подразделения римской пехоты; однако данный термин, как показывает эпизод с побегом армянского царя (Amm., XXX, 1, 7), может быть использован и для обозначения кавалерийского отряд12. Наконец, auxilia — подразделение римской пехоты, состоящее из солдат-галлов или германцев13.
Подведем теперь итог сделанным нами наблюдениям. Поразительная неточность в вопросе военной терминологии, которая наблюдается у Аммиана, уже давно отмечалась исследователями, занимающимися вопросами, связанными с позднеримской военной организацией. Э. Нишер объясняет ее стремлением историка разнообразить свой стиль или же простой беспечностью [5. V]. Мнение Э. Нишера кажется вполне справедливым. Обратим внимание на то, к чему призывает Аммиан грядущих продолжателей его исторического труда: «советую придать языку более высокий стиль» (procudere linguas admaiores moneo stilos) (Amm., XXXI, 16, 9). Именно о красоте стиля заботился Аммиан, работая над своим сочинением. Поэтому, чтобы избежать повторений в тексте одних и тех же терминов, он старается заменять их словами, имеющими для него синонимичное значение. Например, в эпизоде с наказанием нескольких кавалерийских отрядов, проявивших трусость при столкновении с противником, Аммиан последовательно использует термины numerus, turma и даже vexillatio (который у него в тексте встречается первый и последний раз), хотя ясно, что речь идет о кавалерийских подразделениях одного и того же типа (Amm., XXV,
1, 7-9). Таких примеров у Аммиана можно найти множество, и касаются они не только обозначений воинских частей. Однако нельзя решительно все списать на особенности стиля писателя. Ведь неточность в вопросе военной терминологии была присуща не только ему, но также и Юлиану, и Зосиму14. Поэтому мы должны предположить, что порождена она не только и не столько стилистическими приемами самого Аммиана, сколько объективными реалиями IV в. По мнению В. И. Холмогорова, широкое использование для обозначения воинских подразделений столь расплывчатого термина, как «numeri», (арШ^оь, тауцата), может быть объяснено только тем, что «самые формы организации армии приобретают уже такой неопределенный, неотчетливый характер, что лучшего термина для обозначения воинской части придумать было невозможно... старые соединения — легион, когорта и т. п. — настолько уже лишились старой структуры, что понятие numerus было распространено и на них» [11. C. 37].
Казалось бы, при том произвольном отношении к военной терминологии, которое обнаруживается у Аммиана и в других нарративных источниках, нечего и пытаться внести
какую-либо ясность в вопрос о численности различных позднеримских подразделений. По-видимому, не далек от истины В. И. Холмогоров, полагающий, что исчерпывающе точного ответа на него получить не удастся. Соглашаясь с подобной точкой зрения, все же изложим те выводы, к которым мы пришли, анализируя как скупые данные источников, так и соображения, высказанные нашими предшественниками.
Кавалерийские подразделения
Отметим сразу, что численность позднеримских кавалерийских отрядов сильно варьировалась. В биографии Аврелиана перечисляются отряды в 300 итирейских стрелков, 600 армян, 150 арабов, 200 сарацин и 800 катафрактариев (БЫЛ. Лигеї., 11, 3-4). Папирусы, датируемые 297-300 гг., называют эскадроны по 116, 118 или 121 человек [7. Р. 213], Зосим говорит об отряде в 600 всадников (III, 3, 4)15. Кроме того, существовали различные типы кавалерийских подразделений: turmae, alae, cohortes, vexiПationes, scholae, сшєі и equites. Некоторые из этих терминов, как мы уже видели, были для Аммиана взаимозаменяемы, что, вероятно, должно свидетельствовать о том, что обозначенные ими подразделения численно практически не различались. Иоанн Лидиец дает следующие цифровые данные для кавалерийских частей: ala — 600 всадников; vexШatio — 500 всадников; turma — 500 конных лучников (Бе ша§І8Ігаі, I, 46). Однако, конечно же, несравненно более надежную информацию по этому вопросу мы можем почерпнуть из трудов Аммиана и Зосима. Согласно утверждению первого, две турмы из Иллирика, захваченные в плен персами в 359 г., составили вместе около 700 всадников (XVIII, 8, 2). Таким образом, мы можем предположить, что одна турма насчитывала около 350 человек. Зосим говорит, что во время персидского похода Юлиана римская разведка состояла из 1500 легковооруженных всадников под командованием Луциллиана (III, 14, 1; 16, 2; ср.: ^Ьап. Маї. Ыгоп., 330, 4). Эти разведчики образовывали три эскадрона (турмы или когорты) (Лшш., XXIV, 3, 1; 2о8Іш., III, 19, 1). Поскольку Зосим дает эту цифру при описании начальной фазы похода, то мы в состоянии предположить, что убыль личного состава в подразделениях была еще минимальной, и они были практически полностью укомплектованы. Следовательно, одна турма в данном случае составляла 500 всадников. Еще один пример. Когда армянский царь Пап бежал из римского плена, за ним отправили 1000 легковооруженных лучников под командованием двух офицеров (Лшш., XXX, 1, 11). Ввиду того что преследовать нужно было кавалерийский отряд, естественно будет предположить, что римские лучники являлись всадниками. И вновь мы видим, что речь идет о двух эскадронах по 500 человек, каждый из которых находится под командованием одного офицера.
Таким образом, у нас есть вполне определенные свидетельства о существовании в IV в. двух типов кавалерийских подразделений, различавшихся численно: были «турмы» численностью 350 всадников и «турмы», насчитывавшие по 500 всадников. Обратим внимание, что эскадроны по 500 человек, упомянутые в наших источниках, всякий раз состоят из легковооруженных всадников (очевидно, лучников). По всей вероятности, это не простое совпадение, и в позднеримской армии действительно были многочисленные отряды конных стрелков. Однако не ясно, называлось ли такое подразделение «турмой», как утверждает Иоанн Лидиец.
Алы и когорты в рассматриваемый нами период не входили в состав действующей армии, а несли службу на границах империи. Их реальная численность была не велика. Раскопки римских пограничных фортов свидетельствуют, что подразделения этого типа насчитывали не более 100-150 человек [1. Р. 93; 2. Р. 109]. Так, например, раскопки римских казарм на валу Адриана показали, что когорта IVLingonum equitata насчиты-
вала всего 60-80 человек, а когорта I Tungrorum milliaria не превышала 100 человек [6. P. 418].
О численности вексилляций у нас нет никаких сведений, кроме цифры, которую приводит Иоанн Лидиец. Т. Моммзен [4. S. 257] и Р. Гроссе [3. S. 51] принимает ее и полагают, что численность vexillatio была 500 всадников.
Теперь относительно численности схол. Т. Моммзен, основываясь на данных, относящихся ко времени Юстиниана, считает, что она составляла 500 человек [4. S. 224]16. Впрочем, расчеты Т. Моммзена носят чисто формальный характер: он опирается на сообщение Прокопия Кессарийского, утверждающего, что во времена Юстиниана охрану императорского дворца несли 3500 схолариев (H. A., XXIV, 15, 19); поскольку, согласно данным Notitia, в Восточной империи было семь схол (Or., XI, 4-10), то получается, что в каждой схоле было по 500 человек.
Насколько мы можем судить на основании одного из указов Кодекса Юстиниана от 530 г. (IV, 65, 35, 1), регулярная армия насчитывала при этом императоре 11 схол. Стало быть, попытка Т. Моммзена опереться в своих расчетах на данные Notitia и сообщение Прокопия выглядит заведомо несостоятельной. Если же мы сопоставим данные Прокопия с тем, что говорит Кодекс, то получим, что в каждой из 11 схол насчитывалось около 318 всадников. Отметим, что приблизительно такой численности (360 человек) был отряд, который отправил Констанций II вместе с цезарем Юлианом в Галлию (Iul. Ad Ath., 7, 24; Lib., 18, 37; Zosim., III, 3, 2). Надо полагать, что такое малое количество солдат объясняется не столько желанием Констанция погубить цезаря, сколько сложившейся практикой, согласно которой Юлиан получил в качестве почетного конвоя одну из дворцовых гвардейских схол, присутствие которой должно было указывать на его высокое звание. Небольшое увеличение штатного состава схолы не должно вызывать недоумения, поскольку в элитные подразделения, несшие службу при особе императора, могли набирать и большее количество солдат. Анонимный автор De rebus bellicis прямо говорит, что в некоторых scholae существует избыточное число солдат (numerosior miles) (5, 4).
Численность кунеев Р. Гроссе принимает равной 500 всадникам [3. S. 53]. Вместе с тем, как отмечает В. И. Холмогоров, данное предположение «основано лишь на стремлении этого автора к исчерпывающим характеристикам отдельных соединений» [11. C. 92]. Л. Варади, опираясь на сообщении Зосима о том, что 5 отрядов из Далмации, посланные в 409 г. для борьбы с Аларихом, насчитывали в сумме 6000 солдат (V, 45, 1), приходит к выводу, что речь в данном случае идет о кавалерийских кунеях и, следовательно, в одном подразделении этого типа должно было изначально быть 1200 человек [9. P. 370]. Вряд ли у нас есть основания видеть в отправленных из Далмации войсках кавалерийские подразделения. Ведь Зосим говорит о тауцата, а не об ьАаь17. Первый термин, как мы уже отмечали, он использует, как правило, для обозначения пехотных подразделений, а для обозначения кавалерийских эскадронов — второй.
Отсутствие каких-либо данных мешает нам даже приблизительно определить численность эскадронов equites. Т. Моммзен [4. S. 255], а вслед за ним и Р. Гроссе [3. S. 54] принимают численность этих отрядов равной 500 всадникам. Но такое предположение основано лишь на аналогии, которую они проводят с алами и вексилляциями [11. C. 96]. По мнению В. И. Холмогорова, само название equites (всадники) указывает на «крайнюю неопределенность и неустойчивость их численного состава» [11. C. 96]. Л. Варади полагает, что во второй половине IV в. наиболее вероятная численность кавалерийских отрядов, в том числе и отрядов equites, не должна была превышать 300 человек [9. P. 371].
1 В. И. Холмогоров весьма скептически относится к любым попыткам внести ясность в вопрос относительно структуры и численности подразделений армии поздней империи: «...Приходится признать, что на этом пути исследователя ждут неизбежные неудачи, неудачи тем большие, чем с большей настойчивостью будет такой исследователь, увлеченный примером современных армий, в своей работе стремиться к исчерпывающе-точным выводам. Те приемы исторического исследования, которые приводили к таким плодотворным результатам в отношении армии ранней империи, когда термины «легион», «когорта», «ала» являлись понятиями вполне определенными и неизменными, приводят к сомнительным выводам и часто несомненным натяжкам, когда эти приемы с той же последовательностью применяются и к армии IV в. Разумеется, тщательное исследование может дать и давало уже весьма ценные результаты, но тем важнее определить ту границу, на которой необходимо остановиться. Именно поэтому детальное рассмотрение отдельных частей римской армии IV в. может стремиться лишь к приблизительно-точным выводам и этими выводами удовольствоваться» [10. С. 38 сл.].
2 «...auxiliarii milites semper munia spernentes huius modi».
3 Iovii: ND. Or., XXXIX. 21; Oc., V, 23 = 1б8 = VII, 1б; V, Зб = 184 = VII, 42; Oc., V, б4 = 212 = VII, 7б; Victores: ND. Or., XXXIX. 21; Oo., V, 22 = бЗ; 18; Oo., VII, 17, V, 37 = 185 = VII, 12б).
4 Например, в эпизоде с царем Папом, чтобы избежать смысловой неувязки, достаточно заменить слово «легион» на «турма».
5 Amm., XXVI, 5, 3: «.. .militaris partiti numeri...; XXVII, 10, б: .. .cum Illyriis et Italicis numeris...».
6 «.ex Iovianorum numero...».
7Amm., XXIV, 4, 23: «Exsuperius de Victorum numero miles»; XXV, 10, 9: «Erulorum e numero miles.» XXVII, 8, 7: «Cum consecuti Batavi venissent et Heruli Ioviique et Victores, fidentes viribus numeri...».
8 «Tertiacorum equestris numerus».
9 Вегеций, со своей стороны, сообщает, что в его время манипулами стали называться контубернии (contuЪernia), то есть отделения, состоявшие из десяти солдат, живших в одной палатке (Veg., II, 13). Но Аммиан, как кажется, не смешивает эти два понятия (Amm., XIX, 1, 10).
10 «concitatae equitum peditumque turmae».
11 Когда Аммиан говорит о кунеях как об отрядах конницы, то в данном случае cuneus у него синонимичен понятию turma. Именно поэтому однажды он использует оба термина для обозначения одного и того же отряда (Amm., XXXI, 1б, 5; XXXI, 1б, б).
12 Впрочем, в данном случае мы также не исключаем возможность ошибки Аммиана, хотя можно допустить, что в погоню за царем была отправлена не одна turma, а несколько (по-видимому, две или три), которые составили отряд, численно равный пехотному подразделению, что и позволило Аммиану назвать его «легионом».
13 Отметим интересную деталь: Иовиев и Викторов, которых Notitia относит к ауксилиям, Аммиан, как мы отмечали выше, считает легионами; если судить по именам солдат — Эксуперий (Amm., XXIV, 4, 23; ср.: Zosim., III, 22, 4, где он назван Суперанцием), Виталлиан (Amm., XXVI, 7, 15), обе эти части были неварварского происхождения; возможно, этим и объясняется тот факт, что они названы у Аммиана легионами.
14 Юлиан предпочитает использовать слова dpL0^oL (что является греческим аналогом латинского
numeri) и тd'y^aтa соответственно (Ad Ath., 280, 45). Зосим любые отряды пехоты называет, как правило, тd'y^атa, а кавалерийские части — IXaL (Zosim., III, 13, 1: тd тdy^атa KaL тds тйу lutcwv 'LXas).
15 Отряд, о котором идет речь, обратился в бегство во время битвы при Аргенторате. Согласно Аммиану, это были катафрактарии (XVI, 12, 38).
16 Точку зрения Т. Моммзена приняли О. Зеек [8. Sp. б21-б24] и Р. Гроссе [3. S. 94].
17 теуте тшу duO ДeX^aтLas ^pa^u^ra тdy^aтa.
Литература
1. Badel Ch., Berenger A. L’empire romain au III siecle apres J.-C. Conde-sur-Noireau, 1998.
2. Bertrandy F., Demarolle J.-M., Remy B. L’empire romain de 192 a 337 apres J.-C. Tours, 1998.
3. Grosse R. Romische Militargeschichte von Gallienus bis zum Beginn der byzantinischen Themenverfas-sung. Berlin, 1920.
4. Mommsen T. Das spatromische Militarwesen seit Diocletian. 195-279 // Hermes. Bd. 24, 1889.
5. NischerE. von. Die Quellen fur das spatromische Heerwesen // AJPh. 1932. Vol. 53.
6. RichardotPh. Hierarchie militaire et organisation legionnaire chez Vegece. Р. 405-42б // HRAR. Paris, 1998.
7. RichardotPh. La fin de l’armee romaine (284-476). Paris, 1998.
8. Seek O. Scholae palatinae // RE. Bd. II.
9. Varady L. New Evidence on Some Problems ofthe Late Roman Military Organization. P. 333-396 //A. Ant. Hung. 1961. 9. Р. 369. N. 129.
10. Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории / пер. с нем. В. И. Авди-ева. Т. II. СПб., 1994.
11. Холмогоров В. И. Диоклетиано-константиновская военная реформа и римская армия IV века н. э. Архив СПб ИИ Ран . Русская секция. Ф. 276. Оп. 2. Ед. хр. 49. Гл. XI.
