CC BY
155
стратегии! модернизацииi
образования!
1УДК 001.3 ББК 72
чем определяется интерес общества к науке
А. Г. Ваганов
Статья посвящена почти не изученной систематически в социологии и культурологии проблеме - формированию и бытованию научно-популярной литературы и периодики. Сегодня, когда тиражи научно-популярных периодических изданий упали на несколько порядков по сравнению с концом 1980-х гг., кажется совершенно невероятным, что в разрушенной Первой мировой и Гражданской войнами России издание научно-популярной литературы составляло более трети - 36% - всей книжной продукции. Даже политическая литература заметно отставала от этого показателя. Основываясь на богатом библиографическом и статистическом материале второй половины XIX- начала XXI в., на малодоступных первоисточниках, многие из которых стали уже библиографической редкостью, автор делает попытку реконструировать социальные механизмы становления научно-популярного жанра. Вывод, к которому приходит автор, конечно, весьма полемичен: интерес общества к науке слабо зависит от тиражей научно-популярной литературы.
Ключевые слова: научно-популярная литература, популяризация науки, промышленное развитие, социология чтения, научная политика.
WHAT DETERMINES THE PUBLIC INTEREST TO SCIENCE A. G. Vaganov
The article is devoted to the problem of formation and existence of popular scientific literature and periodicals. This issue is not completely studied systematically in sociology and culture studies. Today, when circulations of popular scientific periodicals fell in comparison with the end of the 1980th, it seems absolutely improbable that in Russia destroyed by World War I and Civil wars, the edition of popular scientific literature made more than a third - 36% -of the entire book production. Even political literature considerably lagged behind this indicator. Based on rich bibliographic and statistical material of the second half of XIX - the beginnings of the XXI century, on inaccessible primary sources, many of which became already rare, the author attempts to reconstruct social mechanisms of formation of a popular scientific genre. The conclusion to which the author comes, of course, is very polemical: the public interest in science poorly depends on circulations of popular scientific literature.
Keywords: science-fiction, science popularization, industrial development, sociology of reading, science policy.
В течение нескольких лет мне довелось вести семинар по научной журналистике в одном из высоко котируемых негосударственных университетов. Слушатели - студенты 4-го и 5-го курсов факультета журналистики и филологии. Для того, чтобы определить общий уровень подготовки слушателей, я проводил небольшое анкетирование - 8-10 вопросов из разных областей науки, требующих от студента скорее показать свой кругозор и мировоззре-
ние, чем глубину знаний тонких научных материй. Вопросы все время варьировались, но два были неизменны: 1. «Как вы считаете: миф или реальность высадка американских астронавтов на Луну?»; 2. «Какую последнюю научно-популярную книгу вы прочитали?» Вот как распределились ответы на эти вопросы в одном из последних опросов (2013 г.) (всего - 44 анкеты).
На первый вопрос - «Миф или реальность высадка американских астронавтов на Луну?» - 23
студента (то есть больше половины - 52,3%) однозначно ответили - миф. Твердо были уверены, что это реальное событие - 12 человек (27,3%). 9 слушателей дали развернутые ответы: «На реальность похоже больше» - 4 ответа; «Неопровержимых доказательств нет» - 2 ответа; «Нам показывают то, что мы хотим видеть»; «Ответ не с научной точки зрения - верю»; «Вопрос веры».
А вот сводка ответов на второй вопрос -«Какую последнюю научно-популярную книгу вы прочитали?».
Вообще не читали или не смогли вспомнить, когда и что читали - 17 человек (38,6%). «Наука Каббала» - 2 ответа. По одному ответу удостоились: М. Веллер, «Все о жизни»; М. Семенова, «Славяне»; Дэн Браун, «Код да Винчи»; «10 лет назад прочла книгу о Солнечной системе»; «Учебник по физике. 11 класс»; «Концепции современного естествознания. Учебник»; «Человек без границ»; «Общаться с ребенком. Как?», «Психология влияния»; «Посмотрела знаменитый фильм о свойствах воды».
В эту же жанровую категорию научно-популярной литературы студенты отнесли и сугубо специальную литературу: У. Эко, «Как написать дипломную работу» - 2 ответа; «Нефтегазовая промышленность России»; А. Зеркалов, «Этика Михаила Булгакова»; А. Шопенгауэр, «Мир как воля и представление».
Несколько человек оказались поклонниками научной фантастики: Аркадий и Борис Стругацкие, «Понедельник начинается в субботу» -2 ответа; А. Ривазов, «Одиночество 12». (Это вообще весьма показательная тенденция - отождествлять научную фантастику (science fiction) и научно-популярную литературу; чуть ниже мы еще коснемся этой интересной темы.)
Среди собственно научно-популярных изданий по разу были упомянуты: В. П. Эфроим-сон, «Генетика этики и эстетики»; Б. Стайгер, «Загадки пространства и времени»; С. Хокинг, «Черные дыры и молодые Вселенные».
Научно-популярные интересы остальной части студентов хорошо выразил один из респондентов: «Книгу не помню. Читал журнал...» Итак, научно-популярные журналы: «Что нового в науке и технике» - один ответ; и, наконец, лидер - «Вокруг света» - 3 ответа.
Каких-то особенных комментариев к этому мини-исследованию не требуется. Хотя вопросы возникают, например: почему современное российское общество не интересуется достижениями науки?
Типичный ответ на этот вопрос таков: «Вспомним - тираж журнала «Наука и жизнь» в старые добрые времена превышал 3 млн, журнала «Знание - сила» - 1 млн. А сейчас последний журнал счастлив, выйдя на тираж в 7 тыс. с небольшим». Я процитировал заместителя директора Института прикладной математики им. М. В. Келдыша РАН Георгия Малинецкого [1]. Это очень характерное высказывание, когда речь заходит о состоянии рынка научно-популярной литературы в стране. Действительно, тиражи были миллионные (см. табл. 1).
И все-таки не стоит преувеличивать (и тем более демонизировать) роль СМИ в формировании позитивного (или негативного) имиджа и престижа науки в общественном сознании.
Согласно результатам общенационального опроса общественного мнения в США в 1989 г., в списке наиболее престижных профессий ученый занимал второе место после врача, опережая инженера, министра, архитектора, юриста, банкира, бухгалтера, бизнесмена [3]. Но удивля-
Таблица 1
тиражи научно-популярных журналов в ссср и рФ (по: [2])
Журнал Тираж в 1980-е гг. Тираж в 2000-е гг.
Наука и жизнь 3 400 000 40 000
Знание — сила 700 000 5 000
Химия и жизнь 300 000 5 000
Квант 315 000 5 000
Природа 84 000 1 800
Физика в школе 185 000 15 000
Химия в школе 180 000 15 000
РЖ* «Математика» 1330 103
РЖ «Механика» 1330 77
* РЖ - Реферативный журнал.
ет тут другое: и в 2005 г., то есть спустя 16 лет, этот показатель престижности профессии ученого остался в США на том же уровне: ученые и врачи пользовались одинаково наибольшим уважением у 52% опрошенных; учителя - у 48%.
Аналогичный опрос проводился в 2001 г. и в странах ЕС. Вот его результаты: врачи - 71%; ученые - 45%; инженеры - 30%1.
В СССР подобных социологических исследований, судя по всему, не проводилось. (По крайней мере, мне не удалось найти никаких ссылок на их результаты.) Это и не удивительно. Достаточно сказать, что в Советском Союзе в 19701980-е гг. число научных работников составляло около 1,5 млн человек, а всего в сфере науки и научного обслуживания было занято 4,5 млн человек, то есть почти 4% всех занятых в народном хозяйстве. С 1930 по 1980 г. численность ученых в СССР удваивалась каждые 6-7 лет [4, с. 78]. Научная работа превращалась в одну из массовых профессий. В такой ситуации никому, даже социологам, не могло прийти в голову задавать «глупый» вопрос о том, какая профессия престижней - ученого или бухгалтера.
Принципиально иная картина - в современной России. По данным Центра исследований и статистики науки Министерства образования и науки РФ (2005 г.), из 13 оценивавшихся с точки зрения их престижности занятий в России, профессия ученого оказалась на 11-м месте [5]. В том, что это не случайные артефакты статистической выборки, убеждает постоянство получаемых результатов уже на достаточно больших временных отрезках. Так, согласно опросу Всероссийского центра исследования общественного мнения, проведенному в апреле 2007 г., две трети опрошенных россиян затруднились назвать хотя бы одну фамилию отечественного ученого. Среди видных российских ученых респонденты указали Сергея Королева (10%), Жореса Алферова (8%), Андрея Сахарова (6%), Святослава Федорова (3%) [6].
И такое снижение престижа науки и ученых (хотя, строго говоря, это не одно и то же для общественного сознания; но сейчас мы не будем вдаваться в эти тонкости) произошло за исторически кратчайшее время.
Еще совсем недавно по историческим меркам - в 1981 г. выпуск научно-популярной литературы в СССР составлял 2451 наименование общим тиражом 83,2 млн экземпляров. Впечатляет и динамика роста тиражей научно-популярных изданий: в 1940 г. - не больше 13 млн экземпляров; в девятой пятилетке (1971-1975 гг.) - около 70 млн ежегодно [7].
Но еще больше поражают эти цифры, если сравнить их с той исходной точкой, от которой начался этот рост. Вот данные Российской центральной книжной палаты о распределении книг по типам в 1922 г. (табл. 2):
Абсолютные показатели, как видим, даже по сравнению с 1940 г., ниже на четыре порядка. Но удивляет другое. В процентном соотношении научно-популярные книги идут на четвертом месте, совсем немного отставая от второго и третьего места в этом списке и заметно опережая даже политическую литературу. Мало того, научные издания - на втором месте. А если суммировать научную, научно-популярную, учебную и справочную литературу, изданную в 1922 г. в РСФСР, то этот показатель составит 36%!
Накануне распада СССР, в 1990 г., было выпущено 2268 наименований научно-популярной литературы общим тиражом 218,3 млн экземпляров [9, с. 19-20]. И мы этим законно гордились.
Но и тираж только одного американского научно-популярного журнала Scientific American в 1980-е гг. тоже достигал 7 млн экземпляров в год (то есть более 580 тыс. в месяц) [10, с. 220]. В те же годы ежемесячный тираж другого американского научно-популярного журнала - Discover - составлял 750 тыс. экземпляров [11]. То есть и американцам было чем гордиться в области популяризации науки. Мало того, и сегодня тираж Scientific American остается примерно на том же уровне.
Таким образом, ситуация с процветанием научно-популярного жанра в СССР была отнюдь не уникальной. Он процветал (и процветает) всюду, где было (и продолжается) промышленное, индустриальное развитие экономики. Например, в тех же США в начале 1950-х гг. тираж журнала Collier's подскочил до миллиона экземпляров сразу же после того, как в нем начала публиковаться серия статей «отца» американской практической кос-
1 Данные любезно предоставлены автору Леонидом Гохбергом, директором Института статистических исследований и экономики знаний Национального исследовательского университета «Высшая Школа Экономики».
Таблица 2
распределение книг по типам (1922 г.) (по: [8])
Количество томов % *
Ведомственные 3179 40,6
Научные 1055 13,4
Художественно-литературные 997 12,7
Научно-популярные 869 11,4**
Политические 666 8,5
Учебные 561 7,1
Справочные 321 4,1
Разные 106 1,4
Детские 86 1,1
Итого 7843***
* Сумма составляет 100,3%, что, по-видимому, связано с ошибками округления показателей; ** В оригинале приведено значение 13,4%, что очевидно является опечаткой;
*** Так в оригинале, что, по-видимому, тоже является опечаткой; если просуммировать количество выпущенных томов, то показатель составит 7840.
монавтики Вернера фон Брауна о перспективах исследования космоса с помощью ракет.
В США в 1972-1978 гг. 52-60% опрашиваемых были убеждены, что наука приносит больше пользы, чем вреда; противоположной позиции придерживались от 2 до 5% американцев. В Англии этот показатель был еще выше: в 1990 г. 76% опрошенных считали, что наука улучшает ситуацию в мире [3]. Подобный настрой общественного мнения остается на удивление стабильным. Опрос, проведенный в 1998 г. в США, показал, что интерес к науке и технике среди американцев сейчас велик, как никогда - 70% опрошенных заявили, что интересуются этими проблемами [12, с. 57].
Синхронизация показателей интереса к науке (причем позитивного интереса) на определенных временных отрезках в странах с различным политическим строем (США, ЕС и СССР), сама по себе очень любопытна. И вывод из этого можно сделать однозначный: продаваемость (а вернее, покупаемость) научно-популярной литературы и периодики - величина инвариантная для определенного типа (этапа) развития любого общества. Конкретно - для индустриального и постиндустриального этапов, вне зависимости от политического строя.
Ничего удивительного в этом нет. В 1994 г. соотношение расходов на научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки между США и странами Африки составляло примерно 54,3 : 1 [рассчитано автором по: 13]. Этот градиент НИОКР и стал определяющим для мирового политического развития. Логика технологической экспансии определяет логику экономическую и политическую. В 2003 г. внутренние затраты на иссле-
дования и разработки в США и в России составили 284 584,3 млн долл. и 16 317,2 млн долларов соответственно [14, с. 278-279]. Соотношение - 17,4 : 1. Конечно, это в три раза лучше, чем Африка в сравнении с США, но, чтобы оставаться адекватным реальности, сравнивать отечественные показатели приходится, если и не с Африкой, то, в лучшем случае, с Южной Америкой.
Промышленные и научно-технические революции порождают интерес к науке в обществе. Как следствие - рост интереса к научно-популярному жанру, причем, представленному в любых медиа-формах. Отсюда, например, и еще один факт, удивительный для сегодняшнего общественного сознания в России: согласно результатам социологического опроса, Стивен Хо-кинг, английский космолог и астрофизик, - один из трех самых уважаемых современников для британских юношей от 16 до 18 лет [15, с. 16]. Символично, что и книга Хокинга «Краткая история времени» (1988 г.) стала одной из самых успешных за всю историю научно-популярного жанра: 237 недель она оставалась в списке бестселлеров лондонской газеты Sunday Times, общий тираж - более 10 млн экземпляров.
Все это, на мой взгляд, лишний раз подтверждает высказанную выше гипотезу: интерес общества к науке слабо зависит от тиражей научно-популярной литературы.
Мало того, рост аудитории научно-популярных СМИ не всегда гарантирует соответствующий рост престижа науки в общественном сознании. Как это ни удивительно, но отсутствие прямой зависимости между ростом печатных тиражей и ростом престижа науки и ученых в
обществе было замечено практически сразу после рождения самой европейской науки в ее ин-ституализированном виде. «Уже семнадцатый век незадолго до своего конца забил тревогу по поводу все возрастающего количества печатных книг. Первые надежды на великую реформу человеческих нравов благодаря книге сменились разочарованием», - отмечает канадский социолог Маршалл Маклюен [16, с. 371-372].
И, далее, Маклюен приводит цитату великого математика, механика, философа и дипломата Гот-фрида Лейбница. В 1680 г. тот писал: «Боюсь, мы еще долго будем пребывать в нашем теперешнем печальном состоянии путаницы и неразберихи, причем по нашей собственной вине. Я даже опасаюсь, что люди, бесплодно истощив любопытство и не дождавшись от наших исследований никаких ощутимых результатов для улучшения своего благополучия, почувствуют отвращение к наукам и, придя в отчаяние, вновь впадут в варварство. И этому весьма способствует ужасающая масса книг, которая все продолжает расти. В конце концов этот беспорядок станет непреодолимым. Бесконечность числа авторов грозит им всем общей опасностью - забвением. Надежда на славу, воодушевляющая стольких людей в их трудах, вдруг угаснет, и быть автором станет позорным в такой же мере, в какой некогда это было почетным. В лучшем случае писатели будут писать лишь небольшие книги, рассчитанные на кратковременный успех, которые будут служить только для того, чтобы ненадолго развеять скуку читателя, но вовсе не делу развития знания или чтобы заслужить признание потомков. Мне скажут, что, поскольку так многие люди пишут, невозможно, чтобы все их произведения были сохранены. Я с этим согласен и вовсе не осуждаю напрочь те небольшие модные книжки, которые, подобно весенним цветам или осенним плодам, живут не более года. Если они хорошо написаны, то могут заменить дельную беседу, и не просто разгонят скуку, но и послужат образованию ума и развитию речи. Часто их цель заключается в том, чтобы пробудить в человеке что-то хорошее, к чему стремлюсь и я, публикуя это небольшое произведение... »
Конечно, «надежда на славу» воодушевляет современных ученых ничуть не меньше, чем современников Лейбница. Но вот опасность забвения, действительно, стала сегодня для большинства ученых почти материализовав-
шейся угрозой. «Бесконечность числа авторов», о которой говорит Лейбниц, явлена нам в ощущениях: 2/3 научно-технических знаний и более 90% всей научно-технической информации, выработанной человечеством, было произведено в последние две трети ХХ века; современное поколение ученых составляет 9/10 суммарной численности людей науки, когда-либо живших на Земле [17, с. 20].
Времена меняются, меняются технологии (телевидение и интернет, например, сегодня с успехом конкурирует с тем, что Лейбниц называл «небольшие книги, рассчитанные на кратковременный успех, которые будут служить только для того, чтобы ненадолго развеять скуку читателя, но вовсе не делу развития знания»), но не меняются нравы читателей-зрителей.
В 1981 г., выступая на церемонии получения премии Калинги, учрежденной ЮНЕСКО за вклад в популяризацию науки, профессор Сергей Капица заявил: «. на телевидении мы не имеем возможности слишком глубоко вдаваться в детали, и нам приходится идти на широкие обобщения, намного более широкие, чем при обучении. Я хотел бы особенно подчеркнуть, что популяризация науки, какой бы полезной и стимулирующей она ни была, не может заменить систематического образования. Вместе с тем, помогая широкой аудитории зрителей сформировать свое собственное представление о научных вопросах, мы делаем то, чего нередко недостает при обучении. С другой стороны, наше представление об окружающем мире настолько быстро изменяется, что даже хорошо образованные люди не всегда успевают следить за движением науки. Для нас важен не столько уровень понимания, сколько общий интерес к окружающему нас миру, и именно этот интерес мы стараемся возбудить в наших передачах» [18, с. 211].
А между тем до сих пор продолжаются попытки отстаивания какой-то особой, привилегированной роли телевидения в деле просвещения, образования и досугового самообразования потребителей ТВ-картинки. «Наша точка зрения такова, научно-популярные и учебные передачи развивались в одном направлении. И те и другие в идеале должны учить мыслить, воспитывать самостоятельность в усвоении новых знаний, учитывая специфику телевидения. Вездесущность телевидения обеспечивала научной и технической информацией такую аудиторию, какую не
может собрать ни кинопросмотр, ни выставка новинок науки и техники, ни конференция», - заявляет академик Международной академии телевидения и радио, генеральный продюсер ТРК «АСС-ТВ» (научно-популярное и просветительское телевидение) Ирина Лапина [19, с. 12-13].
Однако такие утверждения никак не объясняют такого, например, факта: хотя в 1979 г. 49% взрослых американцев проявляли интерес к науке и научной политике, лишь 25% понимали научную информацию, полученную из СМИ, на минимально приемлемом уровне [10, с. 215].
Через тридцать лет ситуация не изменилась: в 2007 г. 70% жителей США не способны понять статьи, которые публикует в разделе «Наука» газета New York Times. К такому выводу пришел Джон Миллер, профессор Университета Мичигана, анализируя состояние систем научного образования [20]. Чтобы попасть в категорию «научно-образованный», по мнению Миллера, человеку требуется понимать 20-30 фундаментальных научных концепций и терминов. Например, дать определение «стволовой» клетке, молекуле, нанометру, нейрону; правильно оценить, соответствуют ли истине высказывания: «лазер работает за счет фокусирования звуковых волн», «антибиотики убивают вирусы, так же как и бактерии», «первые люди жили вместе с динозаврами», «все растения и животные имеют ДНК» и т. д.
Но и по этому показателю современные россияне не слишком отличаются от американцев. Например, опрос среди студентов Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» дал следующие результаты. Высказывание - «лазер работает за счет фокусирования звуковых волн», как верное оценили 20% опрошенных, затруднились с ответом 59%, и только 21% студентов ответили, что это неверное суждение (что и соответствует действительности). С оценкой высказывания - «антибиотики убивают вирусы, так же как и бактерии», дело обстоит еще хуже: 53% студентов уверены, что так оно и есть; 29% - затрудняются с ответом; правильных ответов (неверное суждение) - 18%. Высказывание «Все растения и животные имеют ДНК», в российском варианте опросника было слегка изменено:
«Обычные растения - картофель, помидоры и т. п. - не содержат генов, а генетически модифицированные растения - содержат». И тут 36% уверены, что так оно и есть; 41% - затрудняются ответить; и только 23% студентов совершенно справедливо считают, что это неверное высказывание2.
То есть все те же 70-80% населения, без разницы - в России или в США, - не могут правильно понять основополагающие принципы и положения современной науки. И Россия, оказывается, тоже отнюдь не «вываливается» из общецивилизационного процесса. (Подтверждает этот вывод, кстати, и анкетный опрос, с которого я начал статью.)
Все это, в предельном случае, заставляет даже говорить, что наука, которая поддается популяризации, отчасти уже и не наука (или - еще не наука). Возможно, это - технология. Ирина Лапина, например, вполне откровенно декларирует цели научно-популярного ТВ: «Парадоксально, но факт: если с просветительством дела обстояли вполне достойно, то с научным популяризаторством - несравнимо хуже. Сколько издавалось книг, где была лишь заумь, полунаучная тарабарщина, густо присыпанная терминологией... Наша задача не "запудрить" мозги заумью, а, напротив, сделать максимально ясным, прозрачным смысл свершения, "вписать" его в понятные всем координаты» [19, с. 139, 141]. В общем, отсюда понятно, почему один из выдающихся современных математиков, академик Людвиг Фаддеев, например, подчеркнул в беседе с автором этих строк: «Фундаментальная наука всегда элитарна». А на встрече в Клубе научных журналистов развернул этот тезис: «Мы отдаем себе отчет, что должны все-таки объяснять людям, налогоплательщикам, что мы делаем. Но нужно популяризировать те области науки, которые уже полностью понятны. Современную науку труднее популяризировать. Рассказывать про всякие кварки, струны, поля Янга-Миллса... получается нехорошо - с обманами» [21].
«Всякие кварки, струны, поля Янга-Милл-са...» - это, по-видимому, как раз то, что Ирина Лапина называет «заумь, полунаучная тарабарщина, густо присыпанная терминологией.».
Еще более радикален в вопросе коммуникации между наукой и обществом исполнитель-
Данные опроса любезно предоставлены автору Ольгой Шуваловой, ведущим научным сотрудником Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ.
ный секретарь Черноморской биотехнологической ассоциации Александр Голиков. Выступая на Симпозиуме «Сельскохозяйственная биотехнология и общество» (15 марта 2007 г., Москва) он заявил: «Нельзя обращаться к научным фактам, потому что они просто не могут быть "переварены" людьми. Нельзя говорить с людьми на языке научных фактов; а адекватный язык еще не придуман нами. Обычный человек не имеет знания предмета как такового и не должен знать. Это нормально. Но он знает, чего он боится и чего он хочет получить. Практически невероятно, что СМИ могут служить к распространению научных знаний. Основа деятельности СМИ - получение прибыли. Отсюда - привлечение читателя. Рассказывать правду о генетиче-ски-модифицированных организмах, например, скучно и непонятно, а напугать легко. Нам надо придумывать, какой-то нормальный способ общаться с ними <со СМИ и публикой>».
Так что связь между престижем научного труда и тиражами научно-популярной литературы, скорее, обратная: это достижения науки, ставшие доступными для общества, рождают бум научно-популярной литературы. Хотя, несомненно, свой вклад в формирование образа ученых и науки СМИ вносят. Но это, все-таки, вторичный эффект, слабая обратная связь.
Совпадения между взрывным ростом интереса к научно-популярному жанру и уровнем научно-технического развития в тех или иных странах настолько многочисленны и очевидны, что можно, пожалуй, говорить о некоей социальной закономерности. Мы можем отметить: почти идеальная синхронизация мощного индустриального и научно-технического развития с ростом тиражей научно-популярных СМИ - это закономерность наблюдается и в странах с совершенно разным политическим устройством.
В 1870 г. в России начинает выходить научный и критико-библиографический журнал «Знание»; в 1881 г. - иллюстрированный журнал «Техник». (Очень характерно рекламное объявление о подписке на этот журнал: «Посвященный новостям и изобретениям по технике вообще и ея приложениям к промышленности, фабричному и заводскому делу, ремеслам и домашней жизни. "Техник" выходит 1-го и 15 числа каждого месяца.
Редакция успела войти в постоянные сношения со многими заграничными журналами и, имея в своем распоряжении значительное количество иностранных изданий, получила возможность знакомить русских читателей с наиболее выдающимися новостями технической литературы в старом и новом свете. Участие русских ученых, инженеров, техников и практиков дает журналу "Техник" возможность следить за успехами технического дела и в нашем отечестве. В нем, кроме того, печатаются все технические доклады Моск. Отд. Императоского Русск. Техн. Общества.
Особенное внимание редакции журнала "Техник" постоянно обращено на вопросы о пользовании даровыми силами природы и о передаче этих сил на расстояние, а также аккумуляцию их.
В журнале имеется специальный отдел сельско-хозяйственной механики» [22, с. 344]).
В 1890 г. наступает время общепонятно-научного иллюстрированного журнала «Наука и жизнь»; в 1897 г. выходит журнал «Общедоступный техник»...
Обратим внимание, на каком социально-экономическом фоне это происходит.
В период с 1881 по 1896 г. объем промышленного производства в России увеличился в 6,5 раза при росте численности рабочих в 5,1 раза; количество фабрик за эти 15 лет возросло на 7228, а выработка на одного рабочего - на 22% [23, с. 144-145]. С 1890 по 1900 г. мощность паровых двигателей в промышленности России увеличилась с 125,1 тыс. л.с. до 1294,5 тыс. л.с. - на 300% [24, с. 36]! Российская империя буквально содрогалась от тяжкой поступи промышленного прогресса: сейсмическая станция в Риге фиксировала двухбалльное землетрясение в Петербурге, - это на Ижорском заводе второй в Европе по мощности, после крупповского, пресс усилием в 10 тыс. т гнул броневые листы [25, с. 139].
В 1913 г. в Санкт-Петербурге проходила уже 4-я международная автомобильная выставка; кстати, в это же время издавался и журнал «Автомобиль».
Еще раз подчеркну: именно промышленное развитие тянет за собой развитие системы научно-популярной периодики и литературы. Не наоборот.
И в дальнейшем эта социальная закономерность находит постоянные эмпирические подтверждения в истории нашей страны.
В 1929-1933 гг. основные фонды промышленности, которые к тому времени находились в катастрофическом состоянии, были обновлены на 71,3%, причем не менее 2/3 - за счет импорта [23, с. 45].
Естественно, такой промышленный рывок требовал и адекватного кадрового обеспечения. Неслучайно в резолюции Пленума ЦК ВКП(б) 4-12 июля 1928 г. специально отмечалось: «.теперешнее положение нашей промышленности характеризуется следующими моментами: чрезвычайно низким процентом инженеров и еще более низким процентом техников; ненормально высоким процентом на технических должностях "практиков" (39%); малым притоком новых кадров молодых специалистов и недостаточностью их научно-технической подготовки; крайним недостатком инженеров-производственников нового типа, могущих обеспечить проведение социалистической рационализации применительно к особенностям экономики СССР» [26, с. 267].
И вряд ли, например, можно считать совпадением, учитывая все выше сказанное, что один из старейших в СССР/России научно-популярных журналов «Техника молодежи» начинает издаваться именно с 1933 г. А еще раньше, в 1929 г., выходит первый номер журнала «Изобретатель и рационализатор». (В 1988 г. тираж этого издания составил 400 тыс. экземпляров; спустя 20 лет, в 2008 г., - 4 тыс.)
И это как раз тот случай, когда выбор народа был абсолютно добровольным. Или, скажем точнее, почти добровольным, если отвлечься от того факта, что выбор этот определялся логикой промышленного развития. Да, тиражи научно-популярных изданий были миллионные. Но, самое удивительное, - их раскупали! На научно-фантастические романы в библиотеках записывались в очередь. Это в нагрузку к журналу «Химия и жизнь» приходилось выписывать газету «Правда» (или, в лучшем случае, «Комсомольскую правду»)...
Но вот в 1994 г. за поддержку науки из госбюджета высказались уже только 8% россиян [27]. Опрос, проведенный в 1990-1991 гг. Институтом истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН среди 800 человек (400 - случайная выборка, 400 - студенты технических вузов Санкт-Петербурга и Петрозаводского университета), показал: в Петербурге 56% опрошен-
ных высказали мнение, что ученые больше думают о своих абстрактных проблемах, чем об интересах простых людей; 42,2% полагают, что ученые просто удовлетворяют свою любознательность за государственный счет [3].
Для сравнения - результаты проведенного институтом Геллапа в 2000 г. опроса общественного мнения в США. По данным опроса, 71% респондентов поддержали увеличение федеральных расходов на научные исследования; 94% указали, что кандидаты на президентских выборах должны уделять внимание финансированию научных исследований и научного образования, причем 57% подчеркнули, что они должны уделять этому очень большое внимание [4, с. 149].
В современном российском обществе отрицательное или, в лучшем случае, настороженно-нейтральное отношение к науке, по-видимому, становится нормой.
Научно-популярная литература (ее тиражи, в частности) - всего лишь своеобразный интегральный индикатор «температуры» общества по отношению к научно-технологической сфере. И если сегодня напечатать миллион экземпляров журнала «Знание - сила», этот тираж просто не будет распродан. Этот скепсис подтверждают и данные социологической статистики. В сентябре 2014 г., выступая на парламентских слушаниях в Государственной думе РФ, посвященных обсуждению проекта «Основ государственной культурной политики», глава департамента культуры Москвы Сергей Капков заметил, что за последний год ни один человек не оформил абонемент ни в одну из 700 муниципальных московских библиотек. По данным опроса Всероссийского центра изучения общественного мнения (2014 г.), 36% россиян признались, что практически не читают книги. Тех, кто пользуется своей домашней библиотекой, - 17% [28].
Но и в этом социальные стратегии потребления печатной продукции в России ничем не отличаются от остального цивилизованного мира.
В тех же США в 1960-1970-е гг. суммарный тираж «научно-популярных» комиксов только одного Стэна Ли, автора знаменитого персонажа «Человек-паук», составил 134 млн экземпляров. А ведь это был период, когда успешно осуществлялась программа высадки американских астронавтов на Луну.
Засилье комиксов, как видим, ничуть не помешало американской нации в осуществлении своих планов научно-технического развития. По данным опроса Associated Press-Ipsos, каждый четвертый житель США в 2006 г. не прочитал ни одной книги. Вообще, американцы осиливают в год в среднем не более четырех книг. В 2005 г. этот показатель составлял 5 книг, в 1999 г. - 10 книг. Среди любителей чтения доминируют женщины и пенсионеры; круг их интересов - популярная художественная литература [29, с. 5]. Но, парадоксальным образом, «побочный» продукт программы высадки человека на Луну - изобретение в 1971 г. первого персонального компьютера.
Точно так же не мешает засилье комиксов сегодня и японцам занимать второе место в мире, после тех же США, по количеству регистрируемых патентов. И это при том, что распространение и, соответственно, потребление комиксов (manga - так называется эта разновидность печатной продукции в Японии) приобрело характер социальной эпидемии: 40% изданий в Стране восходящего солнца - комиксы, 30% доходов издательств - от комиксов [30, с. 52].
В Германии в 2006 г. 19% взрослого населения вообще не прочитали ни одной книги [31].
Повторяю, Россия, если судить по некоторым обобщенным признакам, находится в мировом социальном мейнстриме. Так, 34% американцев считают «летающие тарелки» и привидения - не выдумками, а реальностью. У немцев - та же картина: около 40% жителей ФРГ в 2006 г. были убеждены в том, что инопланетные существа уже высадились на нашу планету [32].
То есть удельный, если можно так сказать, уровень «мракобесия» что в США, что в ЕС, что в России примерно одинаковый. И хотя мне не удалось найти соответствующих социологических данных о том, как обстояло дело с этим показателем в СССР, думаю, что он не отличался качественно от мировых трендов. Но почему-то все это не мешает США успешно сохранять статус страны - мирового научного и технологического лидера, а нам, России, -очень даже мешает. И опять приходится констатировать: тиражи научно-популярной литературы - это величина инвариантная для определенного типа (этапа) развития любого общества. Если общество находится в фазе
индустриального или постиндустриального развития, то вне зависимости от политического строя притягательность научпопа везде примерно одинаковая.
Как только появляется промышленное развитие (или, по крайней мере, точки роста такого развития), сразу же появляется и сопровождающая его инфраструктура, издательская и популяризаторская в том числе. И самое главное, сразу же появляется потребитель на услуги этой инфраструктуры. Отсюда - и тиражи научно-популярной литературы.
Остается только повторить вслед за Даниелом Беллом: «Отношение к научному знанию определяет ценностную систему общества» [33, с. 59].
Впрочем, возможно, именно тоска по высоким технологиям, вполне ощутимая в общественном сознании, и составляет тот ресурс, используя который еще можно попытаться вернуться к действительно современному и динамичному социально-экономическому развитию. А за научно-популярной периодикой и литературой дело не станет.
список источников и ЛИТЕРАТУРЫ
1. Малинецкий, Г. Г. Вдоль или поперек? [Электронный ресурс] / Г. Г. Малинецкий. - Режим доступа: http://www.reflexion.ru/Library/ Malinetsky.doc (дата обращения: 28.10.2014).
2. Тиражи научно-популярных журналов в СССР и РФ: из доклада В. Г. Сурдина на заседании Астрономического общества [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:// rusref.nm.ru/indexpub303.htm (дата обращения: 28.10.2014).
3. Кугель, С. А. Образ науки в общественном мнении [Текст] / С. А. Кугель, И. А. Майзель // Вестн. Рос. академии наук. - 1992. - № 11. - С. 20-29.
4. Арутюнов, В. С. Социологические основы научной деятельности [Текст] / В. С. Арутюнов, Л. Н. Стрекова. - М.: Наука, 2003. - 299 с.
5. Данилевич, Я. Б. Имидж ученого: современные PR-технологии в экономике знаний [Текст] / Я. Б. Данилевич, С. А. Коваленко // Вестн. Рос. академии наук. - 2005. - Т. 75, № 1. - С. 32-35.
6. Россияне считают интернет самым полезным изобретением XX века [Электронный ресурс]. -Режимдоступа: http://lenta.ru/news/2007/04/26/ russians/ (дата обращения: 28.10.2014)
7. Баренбаум, И. Е. История книги: учебник [Текст] / И. Е. Баренбаум. - М.: Книга, 1984. - 248 с.
8. Печать в РСФСР в 1922 г. - М.: Гос. изд-во.
- 70 с. - С. 34.
9. Есенькин, Б. С. Книжный рынок России: 1990-2000 гг. Динамика, экономика, организация [Текст] / Б. С. Есенькин, Ю. Ф. Майсу-радзе. - М.: МГУП, 2001. - 191 с. (Книжный бизнес. Отечественный опыт).
10. Порус, В. Н. Наука - средства массовой информации - общественность [Текст] / В. Н. Порус // Философия и социология науки и техники: ежегод. сб. ст. -1984-1985. - М.: Наука, 1986. - 252 с.
11. Падение интереса публики [Электронный ресурс] // Альманах Эврика-90. - Ч. 2. - Режим доступа: ййр://ЫЫ^екаг.ги^ггка2/57. Йт (дата обращения: 28.10.2014).
12. Цифры и факты [Текст] // Наука и жизнь. -1999. - № 2. - С. 57.
13. Ковалев, Ю. Ю. География мировой науки [Текст] / Ю. Ю. Ковалев. - М.: Гардарики, 2002. - 156 с.
14. Индикаторы науки: стат. сб. - М.: ГУ-ВШЭ,
2006. - 320 с.
15. Поиск. - 2007. - № 5 (2 февр.).
16. Маклюен, М. Галактика Гуттенберга. Сотворение человека печатной культуры [Текст] / М. Маклюен; пер. с англ. - Киев: Ника-Центр, 2004.
- 432 с. - (Сер. «Сдвиг парадигмы»; Вып. 1).
17. Добров, Г. М. Наука о науке [Текст] / Г. М. До-бров; отв. ред. Н. В. Новиков. - 3-е изд., доп. и перераб. - Киев: Наук. думка, 1989. - 304 с.
18. Капица, С. П. Мои воспоминания [Текст] / С. П. Капица. - М.: Рос. полит. энцикл. (РОС-СПЭН), 2008. - 271 с.
19. Лапина, И. Ю. Научно-популярное телевидение: Драматургия мысли [Текст] / И. Ю. Лапина. - М.: Аспект Пресс, 2007. - 160 с.
20. Комаров, К. Знания умного человека [Электронный ресурс] / К. Комаров // Взгляд. -
2007. - 21 февр. - Режим доступа: Ййр:// www.vz.rU/society/2007/2/21/69220.html (дата обращения: 15.01.2015).
21. Сергеев, А. Показуха по науке. Инструмент выживания в условиях демократии [Текст] / А. Сергеев // Компьютерра. - 2007. - № 46 (11 дек.). - С. 36-39.
22. Библиограф. - 1885. - № 12.
23. Рязанов, В. Т. Экономическое развитие Рос-
сии. Реформы и российское хозяйство в XIX-XX вв. [Текст] / В. Т. Рязанов. - СПб.: Наука, 1998. - 796 с.
24. Козлов, Б. И. Индустриализация России: вклад Академии наук СССР (Очерк социальной истории. 1925-1963) [Текст] / Б. И. Козлов. - М.: Academia, 2003. - 272 с.
25. Лапин, В. В. Петербург. Запахи и звуки [Текст] / В. В. Лапин. - СПб.: Европейский Дом, 2007. - 282 с.
26. В. И. Ленин, КПСС о развитии науки [Текст] / под общ. ред. К. М. Боголюбова. - М.: Политиздат, 1981. - 800 с.
27. Зимин Э. П. Факторы отката сферы науки России [Текст] / Э. П. Зимин // Вестн. Рос. гуманитар. науч. фонда. - 1996. - № 1. - С. 235-247.
28. Проект платного ночного посещения библиотек может провалиться: в Москве за целый год никто не записался в библиотеку [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:// www.newsru.com/cinema/18sep2014/biblio. html (дата обращения: 28.10.2014).
29. Читаем вместе. Навигатор в мире книг. -2007. - № 8-9 (авг.-сент.).
30. Лессиг, Л. Свободная культура [Текст] / Л. Лессиг; пер. с англ. - М.: Прагматика Культуры, 2007. - 272 с.
31. Мокроусов, А. Книга между компьютером и комиксом [Электронный ресурс] / А. Мокроусов. - Режим доступа: http://www.russ.ru/content/ view/full/47185 (дата обращения: 28.10.2014).
32. Die Welt: 40% немцев верят, что инопланетяне уже высадились на Землю [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.newsru. com/world/29dec2006/chelovechki.html (дата обращения: 28.10.2014).
33. Белл, Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования [Текст] / Д. Белл; пер. с англ. - М.: Academia, 1999. - 956 c.
references
1. Malinetskiy G. G. Vdol ili poperek? Available at: http://www.reflexion.ru/Library/Malinetsky. doc (accessed: 28.10.2014).
2. Tirazhi nauchno-populyarnykh zhurnalov v SSSR i RF: iz doklada V. G. Surdina na zaseda-nii Astronomicheskogo obshchestva. Available at: http://rusref.nm.ru/indexpub303.htm (accessed: 28.10.2014).
стратегии модернизации образования
3. Kugel S. A., Mayzel I. A. Obraz nauki v ob-shchestvennom mnenii. Vestn. Ros. akademii nauk, 1992, No. 11, pp. 20-29.
4. Arutyunov V. S., Strekova L. N. Socio-logicheskie osnovy nauchnoy deyatelnosti. Moscow: Nauka, 2003. 299 p.
5. Danilevich Ya. B., Kovalenko S. A. Imidzh uchenogo: sovremennye PR-tehnologii v eko-nomike znaniy. Vestn. Ros. akademii nauk,
2005, Vol. 75, No. 1, pp. 32-35.
6. Rossiyane schitayut internet samym poleznym izo-breteniem XX veka. Available at: http://lenta.ru/ news/2007/04/26/russians/ (accessed: 28.10.2014).
7. Barenbaum I. E. Istoriya knigi: uchebnik. Moscow: Kniga, 1984. - 248 p.
8. Pechat v RSFSR v 1922 g. Moscow: Gos. izd-vo. 70 p, p. 34.
9. Esenkin B. S., Maisuradze Yu. F. Knizhnyi ry-nok Rossii: 1990-2000 gg. Dinamika, ekono-mika, organizatsija. Moscow: MGUP, 2001, 191 p. (Knizhnyy biznes. Otechestvennyi opyt).
10. Porus V. N. Nauka - sredstva massovoi infor-matsii - obshhestvennost. Filosofiya i soci-ologiya nauki i tehniki: ezhegod. sb. st. 19841985. Moscow: Nauka, 1986. 252 p.
11. Padenie interesa publiki. Almanakh Evrika-90, 2. Available at: http://bibliotekar.ru/evrika2/57. htm (accessed: 28.10.2014).
12. Tsifry i fakty. Nauka i zhizn, 1999, No. 2, p. 57.
13. Kovalev Yu. Yu. Geografiya mirovoy nauki. Moscow: Gardariki, 2002. 156 p.
14. Indikatory nauki: stat. sb. Moscow: GU-VShE,
2006. 320 p.
15. Poisk, 2007, No. 5 (2 fevr.).
16. Maklyuen M. Galaktika Guttenberga. Sotvore-nie cheloveka pechatnoy kultury. Kiev: Nika-Centr, 2004. 432 p. (Ser. "Sdvig paradigm", 1).
17. Dobrov G. M. Nauka o nauke. Kiev: Nauk. dumka, 1989. 304 p.
18. Kapitsa S. P. Moi vospominaniya. Moscow: Ros. polit. entsikl. (ROSSPEN), 2008. 271 p.
19. Lapina I. Yu. Nauchno-populyarnoe televidenie: Dramaturgiya mysli. M.: Aspekt Press, 2007. 160 p.
20. Komarov K. Znaniya umnogo cheloveka. Vzglyad, 2007, 21 fevr. Available at: http://www.vz.ru/soci-ety/2007/2/21/69220.html (accessed: 15.01.2015).
21. Sergeev A. Pokazukha po nauke. Instrument vyzhivaniya v usloviyah demokratii. Kompyu-terra, 2007, No. 46 (11 dek.), pp. 36-39.
22. Bibliograf, 1885, No. 12.
23. Ryazanov V. T. Ekonomicheskoe razvitie Rossii. Reformy i rossiyskoe hozyaistvo v XIX-XX vv. St-Petersburg: Nauka, 1998. 796 p.
24. Kozlov B. I. Industrializatsiya Rossii: vklad Akademii nauk SSSR (Ocherk socialnoy istorii. 1925-1963). Moscow: Academia, 2003. 272 p.
25. Lapin V. V. Peterburg. Zapakhi i zvuki. St-Pe-tersburg: Evropeyskiy Dom, 2007. 282 p.
26. V. I. Lenin, KPSS o razvitii nauki. Moscow: Politizdat, 1981. 800 p.
27. Zimin E. P. Faktory otkata sfery nauki Rossii. Vestn. Ros. gumanitar. nauch. Fonda, 1996, No. 1, pp. 235-247.
28. Proekt platnogo nochnogo poseshcheniya bib-liotek mozhet provalitsya: v Moskve za tselyy god nikto ne zapisalsya v biblioteku. Available at: http://www.newsru.com/cinema/18sep2014/ biblio.html (accessed: 28.10.2014).
29. Chitaem vmeste. Navigator v mire knig. 2007, No. 8-9 (avg.-sent.).
30. Lessig L. Svobodnaya kultura. Moscow: Prag-matika Kultury, 2007. 272 p.
31. Mokrousov A. Kniga mezhdu kompyuterom i komiksom. Available at: http://www.russ.ru/con-tent/view/full/47185 (accessed: 28.10. 2014).
32. Die Welt: 40% nemtsev veryat, chto inoplanety-ane uzhe vysadilis na Zemlyu. Available at: http://www.newsru.com/world/29dec2006/chel-ovechki.html (accessed: 28.10.2014).
33. Bell D. Gryadushchee postindustrialnoe ob-shchestvo. Opyt socialnogo prognozirovaniya. Moscow: Academia, 1999. 956 p.
ваганов Андрей Геннадьевич, руководитель группы популяризации науки и по связям с общественностью отдела методологических и социальных проблем развития науки Института истории естествознания и техники им. С. И. Вавилова РАН e-mail: [email protected]
Vaganov Andrey G., Head of the Popularization of Science and Public Relations Group, Methodological and Social Problems of the Development of Science Department, S. I. Vavilov Institute for the History of Science and Technology, Russian Academy of Science e-mail: [email protected]
