CC BY
130
УДК 323
«ЧЕЛОВЕКОСБЕРЕЖЕНИЕ» КАК НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
© Евгений Алексеевич УВАРОВ
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, доктор психологических наук, профессор, зав. кафедрой педагогической и возрастной психологии, e-mail: [email protected]
Глубинный кризис цивилизации радикально изменяет привычную для человека жизненную нишу, деформирует его ценностную сущность, ядро культуры, которая была создана в течение нескольких столетий. Особенно болезненно эти процессы отражаются на современной России, в которой во многом оказался разрушенным мировоззренческий базис, утрачено национальное самосознание, что привело к формированию неустойчивого жизненного пространства внутри страны и неопределенности перспектив ее развития. По мнению автора, в качестве первого шага на пути к статусу Великой Державы и формированию державной самоидентификации должна выступить национальная идея «че-ловекосбережения».
Ключевые слова: самоидентичность; ценностные ориентации; смысл жизни; неустойчивость; хаос; массовый человек; плоский человек; социальная девиация; виртуальность бытия; усталость психики; перспектива будущего; «человекосбережение».
Очевидность изменений, происходящих в современном мире не оставляет сомнений, что человек все в большей степени подвергается негативным средовым влияниям, в результате чего приобретает качественно иную, отличающуюся от прежней сущностную выраженность. Другими словами, человек оказался достаточно уязвимым звеном эволюционного развития. Причиной изменения его психологического облика, катастрофически быстрого деформирования высшего «человеческого слоя», определяющего духовнонравственное, смыслобытийное начало, во многом является исторически беспрецедентная социокультурная ситуация, в которой он находится. Энтропия целевых установок и смыслов, противоречивость ценностных ориентаций, создают реальную опасность для сохранения на Земле человека как разумного и ответственного за свое будущее вида. Можно предположить, что эти изменения напрямую связаны с возрастанием неопределенных социальных ситуаций, когда множественность и неустойчивость реальности выступает как ведущая особенность современной эпохи, что не позволяет человеку адекватно выстроить картину мира. При кажущейся абсолютизации свободы выбора того или иного жизненного сценария, в жизненном пространстве человека присутствует постоянная альтернативность и незавершенность существования, выраженная как «не-укорененность бытия» (М. Хайдеггер) или
«бытие-между» (С. Кьеркегор). Ситуация социальной неустойчивости, по определению М. Мамардашвили, «ситуация со странностями», как правило, не поддается рациональному осмыслению, поэтому во многом является антропологической катастрофой современности. Эпохальный переход, свидетелем которого является человечество, нарушает условия, при которых человеческие действия, да и сама жизнь имеют какой-либо смысл, ориентированный на устойчивое будущее.
Непредсказуемость будущего приводит к неустойчивому психическому состоянию, разрушает чувство реальности, адекватности самовосприятия и восприятия человеком окружающего мира [1-5]. Подобного рода изменения, сопряженные с постоянной прерывистостью или пунктирностью бытия, требуют от человека множественных психологических «перезагрузок», что деформирует его внутреннюю устойчивость, нивелирует индивидуальность, зачастую оставляя лишь форму или, по выражению И. Гофмана, «фасад» человека. В конечном итоге человек начинает жить в виртуальном пространстве, когда реальность бытия превращается в некую театральную инсценировку с множеством, в зависимости от ситуации разноплановых ролей, сменяющих как на экране одна другую. Причем смена жизненных сцен протекает во все увеличивающемся темпе, стремясь в своей стремительности к неразличи-
мости. Тому способствует активное развитие информационных технологий и сопряженных с этим возможностей массового, порой манипулятивного воздействия на сознание, что опять же усугубляет положение реального бытия. Создаваемое технократическое общество усиливает феномен неразличимости реальной и виртуальной действительности, что приводит реальный мир к растворению в информационных фантомах [3]. Все это напоминает сон разума с порождением абсолютно фантазийных образов и жизненных сценариев, при постоянном ожидании какой-либо развязки. Мир, который ранее чувствовался, переживался и проживался, заменяется виртуальной картиной, когда происходящие события имеют значительную долю относительности, а сама жизнь человека выглядит «как бы». Человек утрачивает самоидентичность, он все явственнее ощущает амбивалентность своего существования с усиливающейся механистичностью, неправдоподобностью бытия. Другими словами нежизненность начинает предпочитаться живой натуральности, что, по Э. Фромму, связано с доминированием в поведении человека некрофильской тенденции [6]. Человек подсознательно начинает ощущать присутствие неких иррациональных сил, помимо воли влияющих и определяющих его жизнь, что усиливает беспокойство и страх перед жизненными реалиями. Глубинное беспокойство является ведущим жизненным спутником современного человека. Более того, современный человек осознает, что в своих страхах и переживаниях он, как ни парадоксально, одинок, т. к. его окружение составляют такие же изолированные, «атомизиро-ванные» индивиды, а массовое коммуникационное и информационное взаимодействие оказывается всего лишь иллюзией. Лозунг «Пределов нет», провозглашенный в Европе в 60-х гг. XX столетия, оказался сомнительным с точки зрения полученного результата. Поскольку, по мнению Ф. Фукуямы, общество, ориентированное на неуклонный рост индивидуальной свободы, все больше оказывается дезорганизованным и неспособным выполнять общие задачи. К тому же человек со времен Р. Декарта оказался искусственно разорванным на отдельные части. Отказавшись от духовной доминанты своего бытия, он продолжает находиться в поиске своей
идентичности, испытывая чувство потерянности и одиночества. В силу разрушительной силы неопределенности будущего, перспектива устойчивого существования и тем более поступательного развития человека в таких превращениях трудно прогнозируема. То, что вчера было мировоззренческой, нравственной и ценностной нормой, сегодня кардинально меняется и приобретает иную качественную выраженность. Более того, меняется человек - он становится «другим», и те рамки, в которых находился человек прошлых столетий, попросту не вмещают настоящего «другого».
Быстротечность и кажущаяся на первый взгляд внезапность деструктивных изменений заставляет искать их первопричину, поскольку анализ наблюдаемых следствий в разрешении существующих проблем с практической точки зрения малоэффективен. Мы полагаем, что социально-духовная деформация современного человека происходит вследствие кардинального изменения культурно-исторической среды, внутри которой происходило его «вызревание». Поэтому в своем анализе мы периодически обращаемся к более ранним этапам развития современной цивилизации, т. к., по нашему убеждению, причины столь глобальных деформаций человека необходимо искать в исторических пластах прошлого.
Многие склонны считать, что в современной картине мира человек оказался всего лишь механизмом среди других механизмов, что привело к рациональному упрощению всей системы взглядов на человека и его бытие в мире. Передовая научная и общественная мысль об этом говорила достаточно давно. К примеру, один из представителей славянофилов А.И. Кошелев писал, что «мы живем в веке безусловно искусственном, у нас нет ни одного простого отношения, ни одной простой мысли, едва ли сохранилось в душе человека одно простое чувство. Должно сознаться, что мы живем в момент особенного смешения, особенного разлада, в понятиях и действиях... Мы живем в эпоху всеобщего разложения в мире нравственном и религиозном, политическом и общественном». В этой связи Э. Фромм пишет, что, «изобретая усовершенствованные средства для овладения природой, человек потерял из поля зрения цель, кото-
рая одна только и наполняет все эти средства смыслом, - самого человека» [7].
Кроме того, практически разрушенной оказалась базовая потребность человека иметь внутренний образ внешнего мира. Она оказывается вытесненной массой информации, которую невозможно объединить в одно логическое целое. В результате этого человек лишается права понимать связность происходящих в мире процессов, головной мозг оказывается забитым «информационным мусором», представляющим реальную опасность адекватного миропонимания. В одной из своих работ американский психоаналитик Дж. Франкл пишет, что, т. к. мы не можем найти цель в мире, мы теряем чувство цели и в своей собственной жизни. Мы окружены раздробленным бытием необъяснимых, не связанных между собой событий, происходящих без цели и смысла. В этой неупорядоченности самость атрофируется и оставляет человека без цели и воли, без собственной идентичности, с беспорядочными мыслями и поступками. Человек все меньше стремится к установлению межличностных отношений, все больше замыкается на себе и своих удовольствиях, что, в конечном итоге, приводит к самоизоляции и навязчивому беспокойству одиночества и чувству пустоты. К сожалению, человек до сих пор не выработал в себе ощущение эмоциональной общности с другими людьми, а концепция гуманизма остается пустой абстракцией, не имеющей никакого отношения к реальности. Число войн, развязанных за последние столетия и количество погибших в них тому яркое подтверждение.
Со временем произошло обезличивание человека и разрушение корневой системы, питавшей процесс «взросления» и становления человечества. Верх взяла бессодержательность и бессмысленность его существования, автоматизация и ритуальность жизни. Человек в большей степени стал декларироваться и играть вмененную ему социальную роль, при этом во многом не являясь тем, кем он является на самом деле, или мог быть в реальности. Об этом достаточно содержательно и подробно писал Э. Берн. Все это привело к тому, что на исторической сцене появляется новый социальный феномен, определенный испанским философом Х. Ортега-и-Гассетом как массы и их конкретное
порождение - массовый человек. В своей работе «Восстание масс», вышедшей в 1933 г., автор пишет, что масса состоит из всякого и каждого, кто ни в добре, ни в зле не мерит себя особой мерой, а ощущает таким же, «как и все», и не только не удручен, но доволен собственной неотличимостью. Характерной особенностью массы является ее посредственность, и, даже если она поверит в свою одаренность, то произойдет не социальный сдвиг, а всего-навсего самообман. Автор говорит об особенности нашего времени, в котором заурядные души, не обманываясь насчет собственной заурядности, безбоязненно утверждают свое право на нее и навязывают ее всем и всюду. Масса сминает все непохожее, недюжинное, личностное и лучшее. Кто не такой, как все, кто думает не так, как все, рискует стать отверженным. И ясно, предостерегает Ортега-и-Гассет, что «все» - это еще не все.
До последнего времени, заключает философ, мир был неоднородным единством массы и независимых меньшинств. Сегодня весь мир становится массой. При этом массы не хотят повиноваться меньшинству и подражать ему, они вытесняют меньшинство и, захватывая лидирующие позиции, замещают его. Все это приводит к тому, что установка на заурядность стала всеобщей. В этой связи Ортега-и-Гассет пишет, что «солистов больше нет - один хор». Наступила эпоха всеобщего выравнивания, усреднения. При этом массы опасны, ибо это «варвары, которые хлынули из люка на подмостки сложной цивилизации», породившей их. По мнению автора, человек массы инфантилен и безответствен, ему присуща ненасытная жажда потребления, а главной особенностью является глубинное непонимание ценности цивилизации, благодаря которой он существует и плодами которой пользуется. Конечно, речь не идет о том, что массовый человек глуп и непродуктивен в своей деятельности. Но он делает, продолжает Ортега-и-Гассет, священной ту мешанину прописных истин, несвязных мыслей и просто словесного мусора, что скопилась в нем по воле конкретной ситуации, и навязывает ее везде и всюду, действуя по простоте душевной, а потому без страха и упрека.
В одной из своих работ немецкий социолог К. Манхейм пишет, что последствия жизни в массовом обществе приводят к разрушению моральных норм, «отставанию» в моральном развитии общества на фоне экономических успехов. Человек, живущий в таком аморфном обществе, чувствует себя одиноким и потерянным; отсутствие твердой жизненной опоры порождает страх, раздражение и неуверенность в себе.
Сходные идеи об особенностях психологии «человека массы» обнаруживаются у Э. Фромма, который определял его социальный характер как отчужденный или шизоидный. Человек ощущает себя «меновой стоимостью», главной его целью является приспособление к требованиям общества, и в этом стремлении он утрачивает свое «я».
Д. Рисмен, придерживаясь мнения Э. Фромма, в книге «Одинокая толпа» утверждал, что массовое общество создает че-ловека-локатора с «внешне ориентированным характером», который не создает, а ретранслирует или как говорят в ряде психотехник - «отзеркаливает» поступающую информацию. Такие люди живут с постоянным ощущением зависимости от других, стремлением адаптироваться к ним и добиться их одобрения. У них нет ничего постоянного: ни традиций, ни культуры, ни собственной цели в жизни, ни системы ценностей. Они теряют границы своего «Я», растворяясь во всеобщей трансенденции. Такая внутренняя бесформенность личности порождает страх, тревогу, неуверенность в себе, чувство одиночества. Мы все сильнее и сильнее отделяемся от мира других людей и от своего внутреннего «Я». Человек начинает смотреть на себе подобного только снаружи, поскольку является объектом среди других объектов. Современный человек отделен от других настолько, что люди «извне» превращаются в безымянные тени, а их внутренняя жизнь не поддается пониманию и соответственно не вызывает сочувствия.
В одной из своих статей русский философ И.А. Ильин, характеризуя данный образ человека, пишет, что «главный его орган -это чувственное восприятие, обработанное плоским рассудком. Духа он не ведает; над религией посмеивается; в совесть не верит, честность для него понятие относи-
тельное. Зато он верит в технику, в силу лжи и интриги.» [8, с. 18].
К сожалению, специфика нашего времени не в том, что посредственность полагает себя незаурядной, а в том, что она провозглашает и утверждает свое право на пошлость, или, другими словами, утверждает пошлость как право. Тирания интеллектуальной пошлости в общественной жизни, быть может, - самобытнейшая черта современности, наименее сопоставимая с прошлым. Выводы, полученные И. А. Ильиным в тридцатых годах прошлого века, отличаются пронзительной схожестью с тем, что мы продолжаем наблюдать сегодня. Хотя некоторые положения его теории относительно оценки «человека массы» со временем были переосмыслены, и в этом социальном явлении были отмечены положительные моменты, тем не менее, до сих пор в оценке современного человека она не теряет своей значимости и актуальности.
Появление рассматриваемого социальнопсихологического феномена духовно подготовило и сплотило массы людей посредственных, поверхностных, самодостаточных в своей ограниченности, сделало мещанство во вкусах и интересах доминирующей позицией в современном социуме. Возрастание комфорта, постоянное повышение качества жизни привело к доминированию в жизни человека стремления к наслаждению, утрате подлинной индивидуальной свободы, снижению уровня духовной культуры, т. е. произошло выхолащивание содержания внутреннего мира массового человека, что с очевидностью просматривается в современной культуре. Вместо «нового равновесия», к которому стремилась передовая научная мысль, и формирования позитивной картины мира мы получили образы дезинтеграции и диссонанса, изображение отрицания современным миром человечности. Многие, видя прогрессирование распада и деструкции, хаоса и дезинтегрированной агрессии, начинают говорить о феномене нормальности сумасшествия. «Проповедники подсознательного», о которых писал В. Франкл, все настойчивее рисуют иррациональный образ мира, который приводит к параноидальному беспокойству и эпидемии эмоциональных расстройств.
Тотальная потребительская психология способствовала формированию соответст-
вующего образа жизни, не располагающего к умственным занятиям, получению качественного образования. Об интеллекте как источнике преобразовательной деятельности начинают судить по материальному достатку. Итогом явилось то, что в политической, экономической, культурной и других сферах жизни современного общества определяющую роль начинают играть массы полузнаек, наделенных «плоским умом» [9].
Философ Русского ренессанса В.В. Розанов, предвосхищая день сегодняшний, писал: «Боже мой, все мелеет. Вот ужас. Это не исторический поворот, космологический переворот». В то же время другой наш соотечественник А.И. Герцен говорил, что, несмотря на умственное превосходство нашего времени, все идет к посредственности, лица теряются в толпе. Подавляющие массы какой-то паюсной икры, сжатой из мириад мещанской мелкоты. По словам французского мыслителя Ж.-Ф. Лиотара, произошла «вселенская реабилитация посредственности», культ которой в наши дни возведен в абсолют. Социальное явление, наблюдаемое сегодня, во многом напоминает «разросшегося» до невероятных размеров «маленького человека» прошлых веков, детальный анализ психологического своеобразия которого мы находим в русской классической литературе. Продолжением «становления» «маленького человека» является «плоский человек», о феномене которого автор писал в одной из своих статей [10]. Но при всем типологическом родстве двух социально-психологических явлений, между ними существует одно принципиальное различие. Если от «маленького человека» прошлого за пределами его «обитания» мало что зависело, то в настоящее время «плоский человек» часто определяет траекторию развития значительных социальных групп, общества и даже государства в целом. Он во многом формирует новое миропонимание и современную мировоззренческую парадигму. К тому же «плоского человека» образовалось так много, что это социально-психологическое явление без преувеличения стало вызывать опасение возврата в доисторическое, докультурное прошлое человечества.
В своей статье мы обозначили лишь вершину айсберга цивилизационного кризиса и следствий его влияния на социум и челове-
ка. Глобальный кризис человечества, наличие которого в своих рассуждениях мы склонны взять за аксиому, особенно остро проявляется в современной России. К сожалению, для нашей страны состояние неустойчивости и неопределенности не является чем-то новым и неожиданным - создается впечатление, что мы с ним породнились с древних времен и сосуществуем до сегодняшнего дня. Состояние России можно охарактеризовать как «хаотическое равновесие» (авт.), при котором внутри системы присутствует постоянная напряженность, с чередованием фазы активации, что проявляется в социальных катаклизмах (бунт, революция, перестройка и т. д.) и относительного или мнимого равновесия, в процессе которого происходит накопление критической массы социальных явлений (застойные явления). Анализ причин неустойчивого, постоянно хаотического состояния определил вечную российскую действительность, которая заключается в поиске ответа на знаковые вопросы нашего бытия [11]. «Человек по-прежнему остается невежественным в самых важных и фундаментальных вопросах своего существования, а именно: что такое человек, как он должен жить, каким образом можно вызволить и плодотворно использовать во благо человека заключенные в нем самом огромные потенциалы», - читая эти слова Э. Фромма, приходишь к выводу, что они во многом написаны для современной России [7, с. 12].
Сложно судить о том, писали ли наши предки варягам челобитную с просьбой придти для наведения порядка, или нет, сути это не меняет. Тысячу лет мы живем по законам маятника, перемещаясь из одного крайнего положения в другое, из одного неустойчивого состояния в другое. Но сейчас мы действительно приблизились к некой запредельной черте, за которой находится бездна. И дело здесь не в экономическом положении человека, а в его психологическом состоянии, которое можно охарактеризовать как устойчивый патологический стресс, приводящий к деформации высших личностных качеств. Жить в таком неустойчивом состоянии, переходя от одной крайности к другой нельзя по определению. Возникает опасение, что мы, пройдя точку невозврата, в ускоряющемся пике все ближе приближается
к неминуемой катастрофе. Катастрофиза-ция будущего, картина которого субъективно присутствует в обществе, самым негативным образом влияет на происходящие в стране социальные процессы, отражаясь на психическом состоянии человека.
Естественным образом возникает вопрос о путях выхода из кризисного состояния современной России. Следует заметить, что в нашей стране кризис по своей форме имеет резонансный характер, в результате которого произошло наложение общемировых, глобальных изменений на общественно-политические, экономические катаклизмы современной России. Стремление поспеть за изменяющимся миром привело к искусственному повороту маховика развития страны в сторону внешней, кажущейся идеальной модели, существующей в других странах. Результат очевиден - это глубочайший системный кризис всей государственной системы, эпицентром которого стал конкретный человек, зачастую оставшийся наедине со своими проблемами. К сожалению, на процесс реформирования России отечественные идеологи и технологи смотрели глазами «западных партнеров», упустив при этом из вида ряд обстоятельств. Первое обстоятельство говорит о том, что в государстве живут граждане, которых в большей степени заботит реальная жизнь, а не перманентное конструирование «светлого» будущего ценой их жизни. Второе свидетельствует об абсурдности механического копирования модели развития пусть даже успешно развивающихся государств таким самобытным и во всех отношениях уникальным государством, как Россия. Об уникальности России как отдельной, самостоятельной цивилизации говорили многие исследователи, к примеру, английский историк А. Тойнби. К тому же Россию в различных социальных изменениях всегда отличала огромная сила инерции. Русский император Александр II был удивлен, когда отмена крепостного права многими крестьянами не была принята, они не хотели уходить от своего барина и начинать независимую жизнь, определять ее стратегию и, как само собой разумеющееся, брать на себя ответственность за успешность ее протекания. Драматизм ситуации заключается в том, что веками выработанное недоверие ко всем и ко всему сформировало особый тип менталитета рус-
ского человека, где часто присутствуют психологическая отчужденность, жизненная консервативность и апатичность к настоящему, т. е. той реальности, которая существует в данный момент времени и которая проживается «здесь и теперь». В силу национальной специфики характера мы в большей степени ориентированы на будущее, а в настоящем хотим получить все и сразу, потому что будущее слишком призрачно и к нему надо долго идти (Закономерен вопрос - дойдем ли?). Думается, что это является особой формой психологической защиты - жить ожиданиями, виртуальной картиной, а не реальностью. Наверное, так легче справляться с незавидным настоящим. Но, видимо, знание национальных особенностей и национальной истории мало интересовало отечественных «архитекторов». Хотя об этом предупреждал еще Н.В. Гоголь, когда писал: «велико незнание России посреди России. Все живет в иностранных журналах и газетах, а не в земле своей. Город не знает города, человек человека; живущие только за одной стеной, кажется, как бы живут за морями» [12]. В продолжение темы хотелось бы привести слова представителя славянофильства А.С. Хомякова, рефреном звучащие вышесказанному, о том, что принадлежать народу - значит с полною и разумною волею сознавать и любить нравственный и духовный закон, проявлявшийся (хотя, разумеется, не сполна) в его историческом развитии. Неуважение к этому закону унижает неизбежно народ в глазах других народов. Нам случается впадать в эту крайность; но, в то же время ошибка простительна: это не грех злой наш, а грех неведения. Мы России не знаем.
Социальный и личностный абсурд, который мы наблюдаем в настоящее время, во многом является отражением глубочайшего кризиса современной России, ухудшения способности понять будущее и адекватно ориентироваться в исторических катаклизмах настоящего. Человек в современной России, как и много ранее остался наедине с собой. Первый русский философ П.Я. Чаадаев писал, что «человеку свойственно теряться, когда он не находит способа привести себя в связь с тем, что ему предшествует, и с тем, что за ним следует. Он лишается тогда всякой твердости, всякой уверенности. Не
руководимый чувством непрерывности, он видит себя заблудившимся в мире» [12].
В России в течение двух последних десятилетий продолжается дискуссия относительно необходимости изменений в жизни страны и поиска пути, по которому следует идти России. По этому поводу необходимо сказать, что в глобализирующемся мире ни одно общество не способно обеспечить для себя полную автономию и замкнутость от внешнего мира. Вне всякого сомнения, общественная жизнь в силу эволюционного развития требует постоянных изменений и, если эти изменения откладываются или не происходят вовсе, общество вступает в фазу стагнации и последующей деградации. Семьдесят лет нашей недавней истории тому яркое подтверждение. Но какой ценой приходится оплачивать такого рода изменения в России, как это отражается на жизни конкретного человека и каковы перспективы дальнейшего развития страны? Здесь обращает на себя одна странность. Странно, почему в вопросе модернизации страны, мы с упорством достойного другого применения сразу «влезаем» в другую форму, не заботясь о том, по плечу ли нам предлагаемый «тулупчик». В середине XIX в. А. С. Хомяков писал: «Чужой ум должен в вас пробуждать деятельность собственного ума, и этою деятельностью будете вы возвышаться более и более; но, вы не должны прививать к себе чужой жизни, потому что с нею вы привьете к себе не чужое здоровье, а чужие болезни, даже скажем более, то, что в другом народе не только безвредно, но даже полезно, то в вас сделается началом зла и гибели. Никто не может петь чужим голосом или красиво ходить чужою походкою» [12].
Итак, что мы имеем в «сухом остатке» после нескольких десятилетий строительства современной России, во что превратились преференции, декларирующие вложения в развитие человеческого капитала? Именно этот постулат стоял в основе строительства современной России, именно за это проголосовала страна в начале девяностых годов.
Здравый смысл не хочет верить, но статистические данные на этот счет не оставляют сомнений. Социальные девиации в современной России растут в геометрической прогрессии и даже чем-то напоминают син-
гулярный скачок: наркомания, алкоголизм, проституция, немотивированная агрессия, тотальная коррупция, суициды, отчуждение социальных и правовых норм, массовое манипулирование сознанием, пренебрежение человеческой жизнью, вседозволенность сильных мира сего на фоне катастрофического социального расслоения и многое другое стало нашей повседневностью. Огромное количество людей живут с ощущением, что воздух пропитан патологией, концентрация которой с каждым днем повышается. Автор статьи разделяет мнение Э. Фромма относительно того, что в силу ряда социальных причин, вполне возможно психическое заболевание общества, которое современными методами невозможно диагностировать, но можно наблюдать проявления его нездоровья [6].
В последние годы социальная психотравма привела к нивелированию индивидуальности человека, извращению его «самости», разрушению самоидентификации, его бесформенному «сплющиванию». Поэтому в жизни и поведении общества часто обнаруживаются амбивалентные проявления, не позволяющие ему принять устойчивое состояние. В таком обществе человек порой выглядит бесформенным и аморфным созданием, конформистом до рабского преклонения перед навязываемым образом мира, стилем жизни, чуждым мнением и чужой волей. Или, напротив, превращается в агрессивное, непредсказуемое в своем поведении существо. Пожалуй, сложно найти страны, где за боевые награды убивают ветеранов войны. Убивая прошлое, мы убиваем свое настоящее и будущее, поскольку именно память дает основание для развития общества. По выражению Н. Рериха, камни прошлого являются ступенями в будущее. Не всякая страна может «похвастаться» продажей еще не родившихся детей. В каких цивилизованных странах два миллиона беспризорных детей не находят себе приюта? В своих рассуждениях часто задаешься вопросом, неужели И. Губерман прав, когда пишет в «Гариках»: «Слой человека в нас чуть-чуть наслоен зыбко и тревожно; легко в скотину нас вернуть, поднять обратно очень сложно».
Метафорично это выглядит следующим образом. Россия, двигаясь к будущему, оказалось не на прямой дороге исторического развития, а в эпохальном провале настояще-
го. Поскольку будущая траектория развития во многом непредсказуема, то такого рода смысловая неясность закономерно приводит человека к дискомфорту, личностной и социальной неустойчивости, чувству потери себя, отчужденности и виртуальности своего бытия. Существует такой технический термин как усталость металла. Так вот современное состояние человека в России напоминает «усталость психики». Но, как ни странно, такое состояние знакомо для России, возможно, оно не покидало Россию на протяжении длительного исторического периода, возможно, вновь вернулось как ответ на социальные деформации. «Неприветливо все вокруг нас, точно как будто бы мы до сих пор еще не у себя дома, не под родною крышею, но где-то остановились беспри-метно на проезжей дороге, и дышит нам от России не радушным, родным приемом братиев, но какою-то холодной, заснеженною вьюгою почтовою станцией, где видится один ко всему равнодушный станционный смотритель с черствым ответом: «Нет лошадей!» Отчего это? Кто виноват?», - этим словам Н.В. Гоголя полтора столетия. Такое впечатление, что мы сделали исторический круг и вновь вернулись к мыслям и дискуссиям Русского ренессанса XIX в., к спорам западников и славянофилов о будущем России и о месте человека в стране.
П.Я. Чаадаев в своем первом философическом письме писал, что «у каждого народа бывает период бурного волнения, страстного беспокойства, деятельности необдуманной и бесцельной. В это время люди становятся скитальцами в мире, физически и духовно. Это - эпоха сильных ощущений, широких замыслов, великих страстей народных. Народы мечутся тогда возбужденно, без видимой причины, но не без пользы для грядущих поколений» [12]. Сложно сказать, смешно это или трагично -столетиями ходить по кругу, не находя ответа на вопрос «Как нам обустроить Россию?».
Зададимся вопросом о причинах такого, прямо скажем удручающего положения конкретного человека в стране. Почему среднестатистический российский гражданин чувствует себя чужим, отверженным и абсолютно незащищенным у себя на родине. Почему наши соотечественники тысячами стремятся уехать из страны, и это при наличии колос-
сальной демографической проблемы. Явление такого рода больше похоже на бегство, на исход, но никак не на эмиграцию. Что является более катастрофичным для страны, так это то, что происходит не просто выезд сограждан за рубеж, а утечка сердец.
Необходимо признать очевидность факта, что человек в России стал лишним, о нем принято вспоминать тогда, когда требуется его «тело» для растопки котла очередного «исторического паровоза». Без осознания собственной значимости, субъективного ощущения нужности и исключительности человек останется отчужденным от всех начинаний, в водоворот которых его будут призывать. И даже если кому-то это удастся сделать, то на лице человека будет светиться не искренняя улыбка созидателя, а имитация вынужденности и подчиненности. Человек, оскорбленный ненужностью, превращенный в средство, укорененный безверием, никогда не станет сподвижником и тем более творцом.
В этом отношении особая роль в придании человеку непреходящей значимости принадлежит государству. В России власть исторически носила ореол сакральности, и на то были свои причины. Вертикальная модель управления государством, унаследованная от Византии и окончательно окрепшая во времена татаро-монгольского нашествия остается доминирующей и в новейшей российской истории. Для того чтобы выжить в условиях постоянных войн и противостояний, российские подданные делегировали государству огромные права, разумеется, со всеми вытекающими отсюда последствиями приоритета государственных интересов над интересами человека. С тех времен во взаимоотношениях государства, а другими словами, чиновника как его законного представителя и гражданина абсолютно ничего не изменилось. Более того, современная Россия, по ряду мнений, в системе управления сделала шаг назад, выстроила вертикаль власти по феодальному принципу, разделив страну на два мира. Один из них с «безумным самодовольством» и «еще более безумным равнодушием ко всему окружающему» (по П.Я. Чаадаеву) объявляет об очередном повышении МРОТа, цинично убеждая, что на «это» можно выжить. Рядом с ней, в группе поддержки, стоят те, кто «преуспел в жизни», кто покупает зарубежные спортивные ко-
манды, яхты, учит своих детей в зарубежных вузах, советует «быдлу» пересесть на общественный транспорт. Все это можно было бы принять, если бы не одно «но». «Но» заключается в том, что эта социальная группа начинает формировать новое мировоззрение, выстраивать новую парадигму миропонимания, строящуюся на чуждом для России нравственном императиве. Речь идет о т. н. элите. Во многом ли с течением времени изменились ее жизненные установки? «Тот род цивилизации, - пишет Ф.И. Тютчев, - который привили этой несчастной стране, роковым образом привел к двум последствиям: извращению инстинктов и притуплению или уничтожению рассудка. Повторяю, это относится лишь к накипи русского общества, которое мнит себя цивилизацией, к публике, - ибо жизнь народная, жизнь историческая еще не проснулась в массах населения. Она ожидает своего часа, и когда этот час пробьет и проявит себя вопреки всему и всем. Пока же для меня ясно, что мы еще на пороге разочарований и унижений всякого рода» [12]. Обратимся в который раз к нашему литературному наследию, поскольку для российского исследователя русская литературная классика во многом восполняет пробел отечественный философской мысли. О русской элите того времени сказано достаточно много и содержательно. Поэтому всего лишь один фрагмент. В романе И.С. Тургенева «Дым» приводится эпизод разговора двух генералов, отдыхающих в немецком курортном Баден-Бадене, и представляющих на тот момент русское высшее государственное сословие. Поражает примитивность мысли отечественной элиты, ограниченность желаний и абсолютное отсутствие какой-либо идеи, а если что-то и прослеживается, то это больше похоже на дым, на фантомное явление. Это все наводит на грустные размышления психологической незыблемости «традиций» русского «высшего» общества.
Что касается другой России, то в это время она дичает, деградирует, вымирает, бродяжничает, отчуждается от традиционных национальных ценностей и молчит. При всей кажущейся непохожести двух социальных групп, несомненно одно, обе группы можно объединить одной тенденцией - гражданское самоистребление.
Упомянутый выше «молчащий человек» -это еще один социально-психологический феномен современной России, требующий научного объяснения. Одни говорят о терпеливости русского народа, другие о его рабской, верноподданнической «натуре», вбитом до уровня клетки страхе перед «столоначальником». Более категорично высказывал свое мнение о субъективном ощущении места человека в России А.И. Герцен: «Что же это, наконец, за чудовище, называемое Россией, которому нужно столько жертв и которое предоставляет детям своим лишь печальный выбор погибнуть нравственно в среде, враждебной всему человеческому, или умереть на заре своей жизни? Эта бездонная пучина, где тонут лучшие пловцы, где величайшие способности исчезают прежде, чем успевают чего-либо достигнуть» [12].
Думаю, человек в нашей стране молчит не потому, что ничего не понимает, не видит и не хочет исправить существующее положение дел. Молчит по какой-то вековой снисходительности, смиренности и отрешенности, потому, что, наоборот, понимает нечто большее и более значимое, чем это можно объяснить языком рациональности и логики. В психологии есть феномен, который называется «эффект выученной беспомощности», заключающийся в том, что при повторяющихся неудачах в процессе выполнения той или иной деятельности, человек перестает активно действовать и вести продуктивную, целенаправленную деятельность. Наступает состояние полного безразличия и апатии, некое интеллектуальное, поведенческое и эмоциональное «отупение», при котором даже очень сильный раздражитель не способен вызвать ответную реакцию. Думается, что мы приблизились к этому опасному состоянию, выйти из которого нам не дадут, поскольку Россия слишком лакомый кусок в тотально уплотняющемся, изменяющемся и все больше голодающем мире. Когда в силу исчерпания ресурсов на Земле огромное количество людей элементарно не сможет удовлетворять жизненные потребности в пище, то все договоренности о дружбе и партнерстве окажутся лишь словами. Здесь исследования психологов-эволюционистов, доказывающих биологическую доминанту в развитии человека, в полной мере могут подтвердить высказанный тезис.
Каков же выход из существующего положения? Русский экзистенциалист Ф.М. Достоевский в свое время с горечью обнаруживал обесценивание веков, забвение тысячелетних традиций, отчуждение от «многострадального труда» России. Он говорил, что необходимо направить внимание «в некую глубь, в которую, по правде, доселе никогда не заглядывали, потому, что глубь искали на поверхности». Необходимо сосредоточиться на «оздоровлении корней» наших желаний, на создании условий для развития «внутреннего просвещения, формирующего светлую и любящую душу. Ведь подлинный, нравственный результат всякого начинания обусловлен не верным денежным расчетом и не творчеством некого мифического «нового человека», которого никто и никогда не видел и «новая нравственность» которого не поддается разумному уяснению, а действиями умных, добрых и честных людей, воспитанных растущими из древних корней и непрерываемыми традициями».
Близок к такой оценке значимости сохранения национальных традиций П.В. Киреевский, когда пишет, что «я с каждым часом чувствую живее, что отличительное, существенное свойство варварства - беспамятность; что нет ни высокого дела, ни стройного слова без живого чувства своего достоинства, что чувства собственного достоинства нет без национальной гордости, а национальной гордости нет без национальной памяти».
Нам необходимо признать, что источником большинства существующих проблем являются не неумолимые силы природы, а созданные человеком условия, которые, по крайней мере, потенциально, подвластны его контролю. Другими словами, причины радикального изменения мира в значительной степени кроются в сущности самого человека, его мировоззренческих установках и интеллектуальных возможностях влиять практически на все, что его окружает. То есть, единственное основание для надежды -очень мощные внутренние человеческие способности к воссозданию социального порядка. От успеха этого процесса зависит, будет ли стрела истории России направлена вверх или ей суждено падение в историческое небытие.
В свою очередь, социальный порядок возможен только при условии единства страны, единства помыслов и действий всех без исключения. Россию во времена смут и катастроф всегда объединяла и спасала единая идея, общая мировоззренческая позиция необходимости выжить. Вспомним хотя бы Куликово поле, ополчение Минина и Пожарского, Великую Отечественную войну, когда единая цель поднимала гражданина страны на невероятно высокий уровень созидания и жертвенности, такова ментальная особенность русского человека. При этом в основе целеполагания должен лежать национальный базис, опирающийся на национальную традицию и национальное мировоззрение, для поддержания и воспроизводства которого необходимы особые условия и механизмы. «Многомыслие, разноречие кипящих систем и мнений при недостатке одного общего убеждения не только раздробляет самосознание общества, но необходимо должно действовать и на частного человека, раз-двояя каждое движение его души», - так писал о значимости единого взгляда на национальное миропонимание один из основателей славянофильского движения И.В. Киреевский.
Современная Россия все больше оправляется от шока девяностых годов, все чаще начинает вспоминать тот базис, на котором строились наши традиционные ценности, одним из которых выступала державность. Хотелось, чтобы это не стало очередной демагогией или предвыборной шумихой, а действительно превратилось в национальную мировоззренческую идею, способную объединить страну. Державность - это, прежде всего, государственная самодостаточность, утверждение своей страны как великой и единой державы, а не просто механический набор народов и наций, проживающих на некой географической территории. Кроме того, державность - это состояние реальной сопричастности и включенности в жизнь страны каждого человека, его абсолютная ответственность за происходящее настоящее и будущее Родины.
В заключение хотелось бы высказать одно соображение, пожалуй, самое важное в этой статье. Если государство, декларируя такие понятия как «держава», «державность», «национальные интересы» не смо-
жет найти в них место Человеку, все усилия в строительстве современной России окажутся лишь демагогической выходкой очередных исторических популистов. Человек для государства должен стать самоцелью, но никак не средством решения тех или иных задач, под какими бы лозунгами это не происходило. Во времена Екатерины II один из чиновников в качестве национальной идеи России выдвинул «народосбережение», о чем в своих выступлениях через два столетия неоднократно напоминал А.И. Солженицын. Для автора понятие «народосбережение» носит некое абстрактное звучание, от чего искажается истинный смысл его реального воплощения. Думается, что в современной России более уместным будет акцентирование внимания на идее «человекосбереже-ния», имеющей более конкретный и предметный смысл. Исходя из этого, вся государственная политика строительства современного российского общества должна проходить под знаком государственной краеуголь-ности значимости человека для страны и самозначимости. Человеку в России давно пора стать психологически зрелым и понять, что нет никакой высшей силы, которая могла помочь ему разрешить все существующие проблемы. Нет никакой внешней силы, которую он мог бы обвинять в своих проблемах и на чью поддержку мог бы рассчитывать. То, что происходит, плохое или хорошее, сделано по его воле. Осознание ответственности должно вывести нас из состояния психологической прострации и объединить в попытке сохранения жизненного достоинства конкретного человека в современной России.
1. Тоффлер Э. Шок будущего: пер. с англ. М., 2004.
2. Фукуяма Ф. Великий разрыв: пер. с англ. М., 2004.
3. Франкл Дж. Цивилизация: утопия и трагедия. М., 2007.
4. Уваров Е.А. Психология жизненной перспективы в ситуации неопределенности бытия современного субъекта // Международный диалог: Восток-Запад (культура, славянство и экономика): материалы второй международной научной конференции Македония - Россия. 2011. Охрида, 2011. С. 196-199.
5. Uvarov E. Forming of Prospect of the Person in Conditions of a Global Call // Management and education: 6-th International conference. Burgas, Bulgaria. Academic journal. 2010. V. 6 (4). P. 84-96.
6. Фромм Э. Здоровое общество. М., 2006.
7. Фромм Э. Человек для себя. Мн., 2003.
8. Ильин И.А. О грядущей России: избранные статьи. М., 1993.
9. Самохвалова В.И. Кризис цивилизации Фомы // Современная картина мира. Формирование новой парадигмы: сборник статей / отв. ред. Э.А. Азроянц, В.И. Самохвалова. М., 2001.
10. Уваров Е.А. Психология «плоского человека»: миф или реальность современности // Практическая психология: от фундаментальных исследований до инноваций: материалы международной научно-практической конференции / отв. ред. Е.А. Уваров. Тамбов, 2011. С. 81-96.
11. Бердяев Н.А. Смысл истории. М., 1990.
12. Цена веков. М., 1991.
Поступила в редакцию 6.12.2011 г.
UDC 323
“SAVINGS OF PERSON” AS NATIONAL IDEA OF MODERN RUSSIA
Yevgeniy Alekseyevich UVAROV, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Doctor of Psychology, Professor, Head of Pedagogical and Age Psychology Department, e-mail: [email protected]
The deep crisis of a civilization which considerably changes a vital niche habitual for the person, deforms its valuable essence, a kernel of culture which has been created by a current of several centuries. Especially painfully these processes are reflected in modern Russia in which have in many respects appeared destroyed the world outlook basis representing a fundamental basis of development of the country and representation about a role of the state in global world changes. According to the author, the national idea savings of the person should act as the first and most important step on a way to the status of Great Power and formation of majestic self-identification.
Key words: self-identity; valuable orientations; meaning of life; instability; chaos; mass person; flat person; social deviation; virtuality of life; weariness of mentality; future prospect; savings of person.
