CC BY
50
Д.Н. Галимова
ЧЕЛОВЕК В МЕТАФОРИЧЕСКОЙ ДИАЛЕКТНОЙ КАРТИНЕ МИРА
На диалектном материале рассматриваются основные метафорические модели, относящиеся к понятийной сфере «Человек».
Единицы языка отражают результаты когнитивной деятельности человека, в них фиксируются знания, опыт, оценка, эмоциональное и ценностное отношение к реалиям действительности. Язык эксплицирует картину мира - своеобразный «продукт» человеческого познания, выражающий специфику человека и его бытия, его взаимоотношения с окружающим, важнейшие условия его существования в мире [1. С. 11]. Одним из вариантов национального образа мира является диалектная картина мира, под которой мы понимаем совокупность традиционно-народных представлений о мире, отраженную в совокупности территориальносоциальных речевых средств.
Среди других единиц языка метафоры занимают особое место, поскольку в них отражена, в первую очередь, не объективная информация о мире, а особенности восприятия и интерпретации этого мира человеком. Метафорическая картина мира тесно связана с историей народа и социальной ситуацией, поэтому метафорический портрет эпохи или, например, человека конкретной эпохи имеет не меньшую культурологическую значимость, чем документальные свидетельства.
В статье рассматриваются диалектные образные представления о человеке, его жизни и деятельности, физических и психических особенностях, отраженные в системе метафорических номинаций в Амурских говорах. Анализируются диалектные метафоры, зафиксированные в материалах экспедиций 2000-2007 гг. в села Амурской области.
В рамках данного исследования ставятся следующие задачи: 1) определить, какие аспекты понятийной сферы «человек» получают в диалекте метафорическое отражение; 2) выделить модели метафорического осмысления (метафорические модели). В современной когнитивной лингвистике метафорическая модель определяется как «область источника, элементы которой связаны различными семантическими отношениями» [2. С. 15], это существующая в сознании носителей языка схема, отражающая связь между понятийными сферами и состоящая из двух компонентов: сферы-источника и сферы-магнита, например ЛЮБОВЬ (обозначение сферы-магнита) - это ПУТЕШЕСТВИЕ (обозначение сферы-источника) [3]. Ряд частных метафорических моделей обобщает базовая (ключевая) метафорическая модель, выделяемая «эмпирически обобщением семантических механизмов смыслообразова-ния единиц лексического поля на основе единства признаков: тип исходного значения, тип результативного значения, тип семантической ассоциации, на основе которой устанавливается логическое отношение подобия» [4. С. 148]. Базовая (ключевая) модель «задает аналоги и ассоциации между разными системами понятий и порождает более частные метафоры» [5. С. 14]. Фреймы базовой модели задают основание частным ее метафорическим реализациям, метафоры,
«мотивированные» одним фреймом, могут быть объединены в метафорическое поле, аналогичное лексикосемантическому .
Рассматривая метафору не только как лингвистическое явление, но и как когнитивный процесс, мы совмещаем при ее описании приемы структурносемантического и когнитивного подходов к языку: сопоставляя элементы смысловой структуры метафорической номинации - исходное и результативное значения (ИЗ и РЗ), описываем типы метафорических переносов, что позволяет впоследствии характеризовать различные фрагменты картины мира, выраженные в системе метафорических единиц [6-9]. Как и во многих исследованиях, выполненных в русле когнитивной лингвистики, в настоящей работе принято широкое понимание метафоры, при котором под это понятие подводятся не только метафоры в узком смысле термина, но и практически все тропы, выделяемые в традиционной риторике (перифразы, образные гиперболы); рассматриваются не только собственно слова, но и фразеологизмы, составные наименования (например: кукушкины слезки, бабий язык - названия растений); не учитываются различия между частями речи, лексикограмматическими разрядами и семантическими объединениями [2, 9-11]. По мнению Н.Д. Арутюновой, метафорой в широком смысле «может быть назван любой способ косвенного выражения мысли» [12. С. 296297]. При когнитивном анализе единиц языка, позволяющем исследовать ментальные структуры, «понятийное сближение воспринимается как фактор значительно более важный, чем уровневые или структурные различия» [10. С. 64], поэтому наряду с метафорами мы рассматриваем сравнения и словосочетания с творительным уподобления (слёзы бобом), которые имеют общую с метафорой когнитивную основу и построены на соотнесении разных концептуальных областей.
Для человека, чей жизненный путь завершается или почти завершен, актуальными темами разговоров являются его здоровье, состояние памяти и способность здраво оценивать действительность, прожитая жизнь (наполнявшие ее тяготы и - гораздо реже - радости, работа и... работа), физические и психические качества, а также поведение других людей, изменения в государстве и обществе в последние несколько лет.
Физическое состояние человека метафорически может быть описано через образы растительного мира. Нами зафиксированы только такие метафоры, которыми обозначается отклонение от нормы в отрицательную сторону, поскольку именно об ухудшении физического состояния чаще всего говорят респонденты в возрасте старше 50 лет. Так, например, немощный, ослабевший от старости или болезни человек уподобляется «нежизнеспособным» остаткам растительного организма: гнилушке (ИЗ: осколок гнилого дерева), пню (ИЗ: нижняя часть ствола спиленного, срубленного или
сломленного дерева), трухе (ИЗ: мелкие остатки сена, перегнившего дерева, бумаги), чурке (ИЗ: короткий обрубок дерева): - Так вам сколько лет? - Шиисят пятый. - Так вы ещё молодой. - Но-но-но! Слушай! Я молодой, знаешь, считаю, который жизнеспособный, всё, а когда... это труха-а, это тфу! Пень. - Пень это кто? Больной что ли? - Гнилушка. Это называется собачий век. Ничё не может, тока «ав-ав!» Собака-то вот не может укусить, она лает. Под старость. Актуализируемую приведенным примером метафорическую модель можно определить как больной человек - это обломок или остаток растения.
Заболевший человек, говоря о части тела, по причине болезни которой он теряет способность двигаться так же легко, как прежде, персонифицирует ее в метафорическом высказывании: рука или нога оказывается «виноватой» в неработоспособности или неподвижности человека, т.к. подводит его, отказываясь двигаться, не работая (А щас вот ноги не ходют. Ой, горе. Ноги-то и подвели-то. Ноги, деточки, подвели; Всё поплачу, поплачу, а щас ручечки не хочат работать).
О возникновении болезненного состояния диалек-тоноситель обычно говорит как о нападении некоего агрессивного субъекта, который может прийти и уйти в любое время, напасть, бить, душить, хватать, крутить, мучить, человек же перед ним оказывается беспомощен: Рожа - это такая болезь, уот нападёт на человека, красная; А-а, никак не лечуся. Вот урыжа схватила, чуть не кончилася, увезли; Ноуи болят у коленках: водянка мучить. Ну чурка з улазами! Не моуу ни подняться, ничеуо; Одна женщина идёт, а ей малярия трясла. Вот тогда малярия-то, чё-то съешь, да, она бросает. Появление и проявление болезни метафорически обозначается чаще всего глаголами, называющими в прямом значении физическое деструктивное воздействие на объект. Реализуемая в подобных примерах метафорическая модель болезнь - это агрессивное существо - связана с мифологическими представлениями людей.
О ментальных способностях человек чаще всего вспоминает, когда испытывает затруднения, вспоминая о чем-то или размышляя. Забытая информация оказывается выкинутой, вышедшей, вылетевшей, выбитой, вышибленной из памяти: Ты смотри-ка, то всегда пою эти песни, а тут как вышибло; Он же и работает там, и ето... ой, вот как вот выйдет с уоловы, ничё -забывается; Возьмёшь три тоненькие э-этих, э. проволочки. Вылетело из уоловы слово; - А как собак зовут? - Одного Бим, друуой Лорд, белый этот. А чёрный этот... выбило из памяти. Метафорические контексты свидетельствуют о том, что память воспринимается говорящим как вместилище, а забытое - как нечто удаленное из пространства памяти. В метафорическом «видении» ситуации забывание не подлежит контролю со стороны человека: забытое исчезает либо само по себе, либо из-за какого-то не названного внешнего воздействия.
Ум (как и многое из того, чем «наделен» человек: память, сознание, совесть, стыд) можно потерять. Такое метафорическое словоупотребление свидетельствует о том, что ум (память и т.д.) воспринимается как предмет, который имеется у человека (наличие его
оценивается положительно), но манипуляции с ним крайне ограничены. Ситуация потери ума может оказаться для человека как удобной, нисколько не мешающей ему жить, так и имеющей самые отрицательные последствия. В приведенном ниже контексте метафора потерять ум не содержит отрицательной характеристики для того, с кем это произошло: Я была у мами одна, вин тут агрономом работал, и познакомились. И так всё за мной ходыл. Потом поженилыся. Мама побачылы - хороший человек. И вышла. Вышла и... и всё, щас вот... не мужик был, а золото. Я за ним и ум потеряла. В другом случае выражение терять ум характеризует человека негативно: Сёдня едем в автобусе, там женщина мне обратно говорит: «Ходит, -гыт, - каждый день пьяная (дочь)». Ягрю: «Ну, что ж я теперь с автобуса слезу и побегу за ей, шо она там пьёт? Ну пусть пьёт, ум теряет».
Для того чтобы человек чувствовал себя комфортно, его мозг должен работать - как механизм или человек (Вот такая жись пошла, ничё не сделаешь. Ну, ещё когда б знал, когда не болеёшь, как-то мозуи работают, весело на душе, а когда вот болеёшь, мозуи не работают. Работают, да не так, как работали раньше). Этот и подобные метафорические контексты свидетельствуют о следующих представлениях диалекто-носителя: здоровый орган - орган активный, а сельский житель комфортнее всего чувствует себя находясь в движении. Для людей, выросших на земле, живущих ее плодами - результатом своих усилий, - работа, собственно, и составляет всю жизнь. Начав работать, крестьянин запрягается и работает как лошадь, как конь, как ишак, определяя свой труд как постоянное хождение в хомуте (Война началася - пошёл механизатором. Ну, так и присох тут. Рабский труд. Всё время в хомуте). К сожалению, условия и характер жизнедеятельности сельского жителя определяют его понимание человека труда: работающий человек - это работающее парнокопытное животное.
Всю жизнь человек крутится, батрачит, мотается; прекращение работы соотносится в сознании диа-лектоносителя с окончанием жизни, поэтому, даже состарившись и утратив прежние силы, человек земли продолжает ковыряться, толочься, топтаться, шевелиться. Это свидетельствует о восприятии жизни как непрерывного движения.
Метафорически характеризуя физические свойства человека (внешность, речь, движения), диалектоноси-тель использует в основном образы животного мира либо переосмысливает образы растительного мира способные, как и человек, менять внешний вид, а также образы природных явлений, которые, подобно человеку, могут проявлять себя вовне. Так, неаккуратный, неопрятный человек может быть назван чушкой, невзрачный на вид - общипленным рябчиком, жилистый, сухощавый - сухостоем, рослый мужчина - лосем, имеющий бодрый и красивый вид - огурчиком, крупный новорожденный - кабачком и т.д. Сопоставление человека с животными в большинстве случаев используется для портретной характеристики человека. Здесь важен взгляд человека на животное, в основу переноса ложится признак, который человек выделяет в конкретном животном как один из существенных или как
самый главный, характеризующий. Например, медведь и бык могут издавать громкий рёв, поэтому ребёнок ревёт, как бык, как медведь. Звуки, издаваемые человеком, диалектоноситель соотносит с реальным звучанием живых существ, растительных организмов и природных явлений, метафорически переосмысливая различные типы звучания, воспринимаемые им ежедневно. Так, слишком громкий смех сравнивается с грохотанием грома, неприятный для окружающих смех, выходящий, по мнению говорящего, за рамки приличия, -с ржанием лошади, негромкое, приятное для слуха пение - с мурлыканьем кошки, громкий назойливый, мешающий восприятию чего-либо разговор - с чириканьем воробьев, чьи-либо непрерывные жалобы - со скрипом сухого дерева.
Метафоры, в которых отражены физические свойства человека, можно подвести под базовую метафорическую модель человек - это животное, объединяющую в метафорическое поле более частные метафорические модели: человек - это птица, передвижение человека - это передвижение животного, звучание человека - это звучание животного (или птицы).
Если речь идет о личных или деловых отношениях между людьми, о человеческом поведении или психических состояниях, источником метафоризации становятся чаще всего образы животных и птиц и действия человека в самых разных жизненных ситуациях. Язык фиксирует в первую очередь то, что отступает от нормы в отрицательную сторону, поэтому среди метафорических характеристик человека, использующих в прямом значении образы животного мира, больше тех, которые имеют негативную окраску. Метафоры перечисленных семантических групп созданы с опорой на базовую метафорическую модель человек - это животное: живого, подвижного ребенка называют козочкой, заботливого, хлопочущего человека - петушком, робкого, нерешительного -телком, злого, жестокого - зверем, женщину, отказавшуюся от своего ребенка, - кукушкой, о человеке, который хватает все подряд без разбора, торопливо, говорят, что он хапает, как собака.
Разнообразные физические действия человека выступают источником метафорического переосмысления при обозначении действий в отношении другого человека. Например, глаголы перемещения в пространстве называют проявление положительного или отрицательного отношения к кому-либо: подкатиться - РЗ: начать ухаживать, имея какое-л. намерение, цель (Пошла в воинскую часть работать. Немного поработала, подкатился ко мне женишок), обходить - РЗ: не обращать внимания на чье-л. бедственное положение, не оказывать помощи (А вот перестройка теперь как натворила чего, нихто не работаеть, все друг друга, как сказать, обходят, никто никому не помогает), оттолкнуть - РЗ: выразить нежелание общаться, отвергнуть (Мы думали, шо он на ей женится, а она его оттолкнула). Глаголы физического воздействия на объект используются для обозначения социальных отношений: давить - РЗ: мешать кому-л. жить, противодействуя, создавая различные препятствия в деятельности (Один одному завидует, друг друга давят), ободрать - РЗ: нажиться за чей-л. счет, обсчитать (Не таку цену б драли, как счас. Тогда не старалися ободрать
человека, а старалися продать, чтобы и человеку польза была, и себе оставалось). Нанесение морального вреда, моральное уничтожение или физическое действие разрушительного характера по отношению к кому-либо в представлении говорящего ассоциируется с физиологическим действием, обозначенным глаголом питания: проглотить, поедать, обсасывать: обсасывать - РЗ: обирать кого-л., наживаться за счет кого-л. (У нас через двор каждый самоуонку уонят. Им-то нажива, а этих обирают. Самоуонщики этих дураков обсасывают), поедать - РЗ: совершать по отношению к кому-л. действия разрушительного или оскорбительного характера (Было бы вот лучше так вот, чем сейчас вот такая вольготная жизнь. Один одного поедают просто). Все приведенные метафоры реализуют метафорическую модель проявление отношений между людьми - это физическое действие.
В исследуемых лексических системах можно выделить метафорические модели, отражающие наиболее типичные представления диалектоносителя о человеке.
В диалектном дискурсе сформированы две «взаи-монаправленные» метафорические модели: растение -это человек и человек - это растение (и более частные их реализации: дерево - это человек и человек -это дерево).
Первая модель отражает принцип антропоморфизма в языке: человек, уподобляя окружающий мир себе, метафорически представляет растение по своему подобию. Как и человек, дерево (и любой растительный организм) растет, меняется, стареет и умирает - совершает жизненный цикл, сходный с человеческим: дерево питается из земли, болеет, осенью наряжается, зимой засыпает, имеет деток. Небольшие по размеру растения человек наделяет головкой, кудряшками, ладошками. В основном в объектное поле метафоризации попадает внешний вид растительного организма и его жизненный цикл.
В диалектном дискурсе можно отметить и «обратную» метафору человек - это растение (дерево). Жилистый, сухопарый человек может быть уподоблен высохшему дереву (сухостой), физическое состояние и внешний вид завершающего свой жизненный цикл человека соотносится с «состоянием», видом и формой дерева, находящегося в завершающей фазе его бытования: постаревший человек сравнивается с такими «состояниями» дерева, как пень, труха, гнилушка. Недвижимый от болезни, немощный человек уподобляется остатку, безжизненной части дерева - чурке. Леность передается через метафорический образ лежащего дерева, валёжины. Одиночество человека сравнимо с «одиночеством» пня. Соотносится с этой метафорой переносное именование потомка, продолжателя рода -отросток: Я-то отросток забайкальский (ср. с литературной метафорой родословное древо). Образ растительного организма появляется и в метафоре заруба (ИЗ: выемка в деревянной детали, РЗ: морщина). Метафорически переосмысляется изменение, происходящее с растением или листом: высохнуть - РЗ: Сильно похудеть, исхудать (Высохла вон на нет, высохла. Сахарный диабет. Ну, я была полной, полной была, а щас чё осталось? Половина). Образ растительного организма возникает и в метафоре покосить: убитый чело-
век падает как подкошенный (Яму выкопали и всях... собрали там, боу знает сколько: мужикоу, ребят молодых, дятей! Всех покосили, таких молоденьких). Как снопы ощущают себя люди, оставшиеся у кого-то на попечении, не будучи способными в силу возраста или состояния действовать и жить самостоятельно (Мы в лауерях сидели, под проволокой, немцы загоняли в Латвии. Мамка да мы пятеро (детей), как снопы с мамкою). Образу злака, пораженного в корнях, уподобляется народ, морально разлагающийся, деградирующий, вырождающийся из-за алкоголя (Народ вообще на корню гниёт. Пьют).
Для сельского жителя, не сидящего на месте и без дела, образная характеристика человек - это механизм является значимой метафорической моделью. Здоровый, крепкий, работоспособный человек уподобляется какому-либо механизму: Молодой человек-то как мотор, бензин есть - он работает. Поведение людей, которые перестали следовать установленным правилам приличия, метафорически описывается через глаголразвинтиться: Держали всех, молодёжь крепко держали в руках. И старались работать. А щас раз-винтилися все, вся молодёжь развинтилась. Нормативным и удобным, комфортным для человека-механизма считается постоянная работа, а принуди-
тельная остановка его движения оценивается отрицательно, что может быть метафорически интерпретировано, например через образ корабля: Жизнь моя проходила хорошо. Всю жизнь в работе. Доярка. А когда пришлось пенсию получать, то и. на якорь посадили. Нарушение устоявшегося, привычного хода жизни уподобляется крушению поезда: Дети поумирали старшие... Сын умер. Вот заболел, заболел, в больнице двенадцать дней полежал и умер. Любила я, конечно, и частушки петь, и песни петь. Всё было. А щас у меня всё пошло под откос.
Таким образом, в диалектном дискурсе метафорическое обозначение получают в первую очередь следующие аспекты понятийной сферы «человек», актуальные для диалектоносителя: физическое состояние, здоровье, память, поведение, психическое состояние. Наиболее «наполненные» метафорические модели (человек - это животное, человек - это растение, человек - это механизм) демонстрируют, что источниками метафоризации выступают «объекты», непосредственно наблюдаемые носителем диалекта. При этом, говоря о поведении и эмоциях, человек соотносит их чаще именно со своими действиями в других сферах, а называя особенности физического состояния, обращается к образам понятийных сфер «мир природы» и «артефакты».
ЛИТЕРАТУРА
1. Постовалова В.И., Серебренников Б.А., Кубрякова Е.С. и др. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в
языке: Язык и КМ. М.: Наука, 1988.
2. Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Русская политическая метафора: Материалы к словарю. М.: Ин-т рус. яз. АН СССР, 1991.
3. Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987.
4. Резанова З.И. Диалектный вариант универсальной метафорической модели «мир - это человек» // Язык и культура в евразийском простран-
стве: Сб. науч. ст. XVI Междунар. науч. конф. Томск: ТГУ, 2003. С. 148-154.
5. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры / Под ред. Н.Д. Арутюновой. М., 1990.
6. Бондаренко И.В. Исследования метафоры на семантическом и когнитивном уровнях // Проблемы семантики и прагматики: Сб. науч. тр.
Калининград, 1996. С. 7-13.
7. Ермоленкина Л.И. Метафорическое моделирование этико-эстетической оценки человека в русских народных говорах: Дис. ... канд. филол.
наук. Томск, 2002.
8. Мишанкина Н.А. Метафорические модели звучания в русской языковой картине мира // Метафорический фрагмент русской языковой карти-
ны мира: ключевые концепты. Воронеж: РИЦ ЕФ ВГУ, 2003. Ч. 1.
9. Резанова З.И. Метафора в процессах языкового миромоделирования // Метафорический фрагмент русской языковой картины мира: ключе-
вые концепты. Воронеж: РИЦ ЕФ ВГУ, 2003. Ч. 1.
10. Чудинов А.П. Метафорическая мозаика в современной политической коммуникации. Екатеринбург, 2003.
11. Юрина Е. А. Комплексное исследование образной лексики русского языка. Томск: ТГУ, 2004.
12. Арутюнова Н.Д. Метафора // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская Энциклопедия, 1990.
Статья представлена научной редакцией «Филология» 18 августа 2008 г.
