CC BY
151
ДИСКУССИЯ
журнал научных публикаций
Л. В. Зорина, соискатель,
кафедра культурологии и дизайна,
Уральский федеральный университет
имени первого Президента России Б. Н. Ельцина,
г. Екатеринбург, Россия,
ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ТЕЛЕСНОСТЬ: ИСТОРИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ И АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОСТИ
Обращение к проблеме телесности обусловлено многими факторами, характерными для развития европейской культуры начиная с Нового времени. Это развитие позитивизма, отказ философии от «метафизики», поворот ее к сугубо научным принципам познания, которые направлены на изучение и улучшение качества жизни человека. В наше время возникают новые аспекты проблемы, связанные с бытованием молодежных субкультур альтернативного толка, которые стоят на позиции жесткой критики «буржуазных» ценностей позитивистской и прагматической цивилизации. В данной статье тело рассматривается в статусе маргинального, то есть ускользающего от стереотипов телесности, навязываемых официальной культурой.
Прежде всего, следует поставить вопрос: как человеческое тело обретает смысл? Что задает горизонт интерпретаций тела, благодаря которым оно становится «телесностью», т. е. «телесным двойником», который надстраивается над биологическим организмом в процессе социализации и индивидуализации субъекта? Горизонт этот задается картиной мира, где запечатлено ми-роотношение человека данной эпохи.
Например, в Античной культуре прообразом человеческого тела выступает тело Космоса, актуализирующее силы мироздания. Тело представляется здесь как часть материального мира: оно одушевлено, но
главное в том, что оно осмыслено, поэтому трактуется как микрокосмическая сущность в отличие от тел животных. «Разумение», свойственное человеку, указывает на соединение в нем двух начал: животного и божественного. Человеческое тело должно сообразовываться с идеей высшего идеального «существа», так как только оно способно открыть эту идею в себе. Представление о человеческом теле как сокрытом образе Божества окажется фундаментальным для европейской культуры.
Развитие платоновских идей дуализма и идеализма на протяжении последующих веков приведет к асимметричным трактовкам физического и духовного компонента человеческого существа. Здесь содержались корни тоталитарных воззрений на человеческую природу, стремление привести ее к идеалу обезличенному, лишенному настоящей целостности. Идея целостности должна включать в себя перверсию — способность отклоняться, иногда и радикально, от жестких рамок идеала, установленного человеческим разумением.
В христианской системе ценностей перверсия — это воля, подчиняясь которой, человек отвращается от воли Божественной, следует чувственной стороне своего существа, «привычкам плоти», как говорится у Августина Блаженного1. Допустимое желание — постигать красоту Бога. Тело необходимо подчинить духовному-разумному на-
дискуссия
журнал научных публикаций
ФИЛОСОФИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ
чалу. Но таким образом, вместе с чувственностью отвергается и индивидуальность, собственное Я, которое коренится в телесном основании человеческого существа. Идеалом становится тоталитарный габитус, направляющий все силы человеческого существа на путь слияния с Абсолютом. Августин ясно говорит о противоречивости, изменчивости чувственной стороны человеческой природы, которая только и может затемнить в человеке образ Божий.
Однако именно христианская идеология способствовала глубинному осмыслению тела в физическом плане, в той его данности, которая предшествует путям преобразования. Прежде всего, плоть, плотская красота делаются объектами пристального внимания — человек, пропитанный христианской идеологией, становится чрезвычайно чувствительным и восприимчивым ко всем аспектам жизни, связанным с телесностью, как своей, так и чужой. Еще более важной в контексте интерпретации тела и осознания телесности оказывается сама идея Личного Бога. Не столько идея греха, сколько идея личностного контакта с Богом, актуализированная необходимостью покаяния. Собственно «греховность» человеческой природы будет задавать горизонт интерпретаций тела значительно позднее, в Новое время. В средневековой же, христианской системе ценностей кардинальным будет главенствующее представление о Боге как Личности, общение с которым способствует выявлению собственного личностного начала, потому что неизбежно приводит к практике самонастраивания и самоконструирования субъекта в целом, включая телесную самость.
Внимание к эмпирике индивидуального бытия, характерное для культуры зрелого Средневековья, воплотилось в учении И. Дунса Скота об Это- -
вости2, очень важном в контексте данного исследования. Из актуальной бесконечности Божественной природы вытекает идея о бесконечности Божественной воли, которая превос- =
ходит разумность Бога, и, следовательно, большое значение приобретает категория
Человек, пропитанный христианской идеологией, становится чрезвычайно чувствительным и восприимчивым ко всем аспектам жизни, связанным с телесностью, как своей, так и чужой.
случайности. Поэтому каждое индивидуальное бытие (вещь) неповторимо, оно представляет собой особую целостность — Это-вость (Иаессейа8), т. е. не совпадает полностью с вещами или существами, принадлежащими к тому же множеству. Человека роднит с другими людьми только «единство по природе», суть же его в том, что он является носителем единичных, уникальных свойств. Из уникальности же следует и право на перверсию. Идеи Дунса Скота направили мысль на постижение сущности индивидуального бытия, основание которого коренится в телесной природе. Из мыслей Скота следует и то, что Космос — Бог превращается из целостности безличной в целостность живую, множественную, непредсказуемую, обладающую рядом скрытых возможностей. Это уже есть личный Бог, понимаемый «по подобию целостного человеческого существа».
Тело перверсивное утверждается в картине мира, занимает в ней свое «законное» место постольку, поскольку осознано уже как узел противоречий, ведь именно оно указывает человеку на Иное (Нечеловеческое), доступ к которому может быть открыт только избранным или изгоям. Здесь возникают особые социальные пространства, как бы «тайные», где осуществление телесных практик стоит на грани допустимого и греховного. Выход на новую ступень познания Божественной сущности — мистическое слияние — может явиться опасным соблазном для слабых и непосвященных. Еще одной особенностью данной культуры является то, что в сознании большинства средневековых людей вполне уживается глубокое противоречие между представлением об идеальном теле Богочеловека, которое выступает как недостижимый образец, и собственно человеческим телом, например, крестьянским - или рыцарским: разнузданным либо агрессивным.
Представление о человеке как существе слабом и непоправимо греховном по-особому актуализируется и раскрывается в эпоху Нового времени, в культуре не религиозной, а позитивистской. Именно в этот пери-
ДИСКУССИЯ
журнал научных публикаций ^
од происходит «медикализация власти» (М. Фуко)3, вызванная идеями о необходимости построения «правильного» общества. Можно сделать вывод, что в позитивистской культуре, утвердившей свое господство после эпохи Возрождения, человеческое тело воспроизводится как «ущербное». Это происходит постольку, поскольку утрачивается идея его соотнесенности с телом Богочеловека. Наступает период жесткой дефиниции между культурой интеллектуальной (научной) и духовной, в сферу которой выводится все воображаемое, не постижимое чувственным путем, а именно чувственный опыт является теперь единственным оплотом «достоверности».
Проблема тела открывается как медицинская проблема, и усилия науки направлены на то, что бы оградить человека от его «гибельной» природы. Слишком развитое воображение вызывает опаску, так как способно открыть путь к «ненормальности». Из всего этого следует, что человеческое тело априори «ущербно» — не взятое вовремя под контроль, воспроизводит отклонение от нормы, заложенное в человеческой природе. «Преображение» не реально, человеку доступно только «формирование» при помощи воспитательных практик, отданных под контроль государства. Впоследствии именно такая политика постановки тела на службу «социальности» приведет к кодированию потоков желания и производству типов удовольствия.
Проблема имеет также другой полюс: идея ущербности ведет к форсированию этой «человеческой животности» в образной сфере: например, герои Де Сада своими действиями бесконечно эксплуатируют и воспроизводят концепт «жестокой необузданной природы», детищем которой является и человек. В результате возникает прагматика, согласно которой человек берет то, что близко — раскрывается в области физического удовольствия. Позитивистская ори-
ентация в культуре действительно утверждает человека как неполноценное существо, так как даже на индивидуальном пространстве, где, казалось бы, человек предоставлен самому себе, дух все более «отрезается» от плоти.
Говоря о человеческой телесности, уместно затронуть понятие «габитус», подробно раскрытое П. Бурдье4. Габитус (привычный образ действий и реакций) выявляет ин-корпорированность истории в человеческое тело, благодаря чему исторический опыт продолжает «жить» и постоянно актуализируется в новых социальных условиях. При этом понятие габитуса можно отнести как к телесности индивидуальной («этовость»), так и к групповой («чтойность»), т. е. выявить социальную принадлежность субъекта.
«Дискурс нормализации» (М. Фуко)5 задает общественную политику в отношении тела на протяжении Х1Х-ХХ вв. Но параллельно, как и в предшествующие эпохи, существуют альтернативные социальные группы, обладающие соответствующим габитусом, противостоящим официозу. Можно сказать, что в Средние века в роли «альтернативы» выступали мистики, противопоставленные спиритуальному монашеству, ваганты и в целом студенческая среда, вносившая в общество элемент хаоса. Характерные их черты особенно ярко выявляются в среде раннекапиталистических городов, где происходило формирование буржуазного сословия. Позднее появились романтики, символисты, модернисты, «битники» и, со второй половины XX в., собственно «альтер-нативщики».
В это время, после «сексуальной революции» наступает период реабилитации «подавленной» телесности, тело интерпретируется как источник наслаждения. Однако здесь неуместно говорить о стремлении к грубым удовольствиям. Идея раскрепощенного тела воплощает стремление к телу истинному, природному в положительном
дискуссия
журнал научных публикаций
ФИЛОСОФИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ
смысле слова, избавленному от «животности», навязываемой социально. Поэтому тело выступает здесь как инструмент расширения познания, в чем виделось основное противодействие «альтернативщиков» культуре буржуазной. Одним из главных принципов существования в альтернативной системе ценностей является необходимость пребывания на грани человеческого и Иного. В данном случае совершенно не важно, что понимается под Иным — Божественная Личность, безличный Абсолют или система мистической партиципации. Если сознание допускает существование других реальностей, помимо обычной чувственной, то и тело актуализируется в ином модусе: оно «расчеловечивается», обретает иной способ восприятия. А если говорить еще точнее, тело возвращает габитус, освоенный когда-то представителями примитивных культур, строившими свою жизнь исходя из необходимости постоянного контакта с Сакральным. Альтернатива возвращает подлинность бытия в обществе, где человеческие взаимодействия в основном обрели вид «пустой формы».
Когда телесность перестает быть человеческой, выходя в экстазе и слиянии на путь иного бытия, возникает сопутствующее этому явлению «расчеловечивание» телесного образа, характерное для сценической сферы альтернативной культуры. Источники подобной образности — древнейшие ритуальные праздники: Сатурналии, карнавалы и т. д. С точки зрения психоанализа карнавальная или смеховая культура трактуется как снятие страха за реализацию инстинктов Оно. Само содержание таких представлений — Секс и Смерть — совпадает с содержанием Оно. В наше время возможности выйти за рамки официальной культуры значительно расширились и не обладают четкими временными ограничениями. Яркий пример тому — шоу видеоклипы разных групп и исполнителей, цель которых — взбудоражить воображение поклонников, создавая образы жуткие, а иногда
и мерзкие. Такие действия, как неприличные жесты, обнажение запретных частей тела, стали уже привычными. Здесь демонстрируется желание стереть границы между запретным и дозволенным в сфере секса, всегда подвергавшейся наиболее жесткой регламентации.
Но в последние десять-пятнадцать лет это становится недостаточным. Теперь необходимо показать истинное лицо человека, скрытое за лицемерной благообразной маской. Страсти, разрушительные желания — все это естественные свойства человека, его Иное, скрытое глубоко внутри. Мэрлин Менсон, Дэни Филт и многие другие стремятся показать, насколько тонкой и ненадежной является на самом деле грань, отделяющая «человеческое» и «животное», Свое и Иное. Навязываемое веками представление о Божественном порядке оказывается ложным. Божественное совершенство содержит свою Тень, отторгнуть которую невозможно. Здесь происходит бессознательное возрождение образа Трикстера, призванного напоминать современному человеку о том, что культуре предшествовала изначальная аморальность и непосредственность целостного живого существа.
Исчезновение образа человеческого тела как именно «человеческого» является следствием кризиса культуры, разразившегося после 1940-х гг. на Западе. Критика цивилизации выявила основные итоги просветительской программы, в которой основное место занимали рационализм и технократизм. Результатом этих цивилизаторских установок стала гибель человеческого образа, включавшего в себя элемент божественного — Богочеловеческого. Все достижения науки человек ставит на службу либо рационализированному уничтожению себе подобных, либо безудержному потреблению. Иначе говоря — война или комфорт. «Звериное» в человеческом образе сделало актуальной проблему: человек вовсе не «венец творения» если он делает себя и свое тело придатком машины.
ДИСКУССИЯ (ÎR)
журнал научных публикаций ^
Современные формулировки, указывающие на якобы развитие «культуры тела», дают, по сути, искаженную картину и затемняют истинную проблему. На самом деле тело также утрачено, поскольку тело — это не кусок материального мира, которому требуются удобства, физическое здоровье и сохранение молодости. Тело — энергийно-деятельностная сущность, «продолженная душа». В альтернативной культуре тело разворачивает свой потенциал, исходя из другой иерархии ценностей, нежели культура массовая. Телесная энергийность направляется скорее в интро-вертный план, и целью деятельности здесь служит уход от тела как социально полезного, поставленного на службу идеологии потребления. Тело «альтернативное» выступает сейчас как образ, концентрирующий идеи протеста против программы цивилизации и социальных защит. Он подчеркивает право на отказ от прав и преимуществ, даруемых современным миром. Одним из ранних фактов, подтверждающих данную концепцию, может служить поворот Дж. Мор-рисона, еще в самом начале зарождения альтернативной культуры, к «нечеловеческой» культуре индейцев и полный разрыв с благополучным родительским семейством.
Создание в европейском сознании идеи «ущербного тела», что ясно выводится из работ М. Фуко, привело к необходимости в XX в. доказывать «права тела», освобождать его от предписанной ему греховности и «низменности». Диалектика образа тела как животного, низменного и прочно вошедшего в европейскую культуру образа «тела идеального», породила образ тела-оболочки, «глянцевого» человека, симулякр идеальной телесности, лишенный глубинного содержания, поскольку само тело обратилось в придаток современных технологий. Право на жизнь и здоровье обратились бесправием, пленом у ложного образа, в котором нет «тела» как такового, нет его динамики и пластичности.
Преимущества, даруемые современной цивилизацией, навязывают любому члену общества телесную программу, которая мо-
Преимущества, даруемые современной цивилизацией, навязывают любому члену общества телесную программу, которая может абсолютно противоречить его индивидуальным интересам и способу жить.
жет абсолютно противоречить его индивидуальным интересам и способу жить, так же как сама «цивилизация» в лице миссионеров навязывается народам, никогда не испытывавшим потребности в подобных преимуществах. К элементам такой программы можно отнести корпоративную культуру, фитнес-клубы, бассейны и т. п. Иначе говоря, набор телесных действий, не оставляющих человеку выбора в соответствии его индивидуальным складом и продуцирующих запрограммированный антиэстетический человеческий образ. С одной стороны, такой подход к человеческому телу выявляет отношение к нему как к телу животного, которое следует подвергнуть соответствующей дрессировке. С другой стороны, человеческое тело опять же производится здесь как тело животное, биологическое, поскольку отправной точкой служат животные качества: физическая сила, выносливость, здоровье.
Современная культурная ситуация требует от субъекта формирования способности к преодолению актуальных условий бытия в пользу возможности создания новой реальности и обретения нового единства, укоренению индивидуальности, «этовости». Отделению себя от мира с целью заново утвердиться в нем. Воплотить эти цели поможет обращение к таким традиционным телесным практикам, как йога и медитация, а также развитие способности к воображению, которая позволяет субъекту становиться на позицию Другого и видеть в новом ракурсе стереотипы, характерные для совре-
менного общества. ^
1. Августин Аврелий. Исповедь. — СПб.: Издательский Дом «Азбука-Классика», 2008.
2. Новейший философский словарь: 3-е изд., ис-правл. Мн.: Книжный Дом, 2003.
3. Фуко М. Ненормальные: Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1974-1975 учебном году. СПб.: Наука, 2004.
4. Бурдье П. Начала. Socio-Logos, 1994.
5. Фуко М. Ненормальные: Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1974-1975 учебном году. СПб.: Наука, 2004.
