CC BY
68
9. Соловьев, В. С. Оправдание добра: Нравственная философия / В. С. Соловьев // Сочинения. В 2 т. — М. : Правда, 1988. - Т.1. - С. 151.
10. Вебер, М. Протестантская этика и дух капитализма / М. Вебер // Избр. произведения. — М. : Правда, 1990. — С. 155.
11. Булгаков С. Н. Основные проблемы теории прогресса / С. Н. Булгаков // Сочинения. В 2 т. — М. : Политиздат, 1993. — Т. 2. — С . 69.
12. Булгаков, С. Н. Народное хозяйство и религиозная личность / С. Н. Булгаков // Сочинения. В 2 т. — М .: Политиздат, 1993. — Т.2. — С. 343.
13. Жоль, К. К. Мережинская, Е.Ю. Наука. Религия. Общество / К. К. Жоль, Е. Ю. Мережинская. — Киев : Знание, 1996. — С. 76.
ДМИТРИЕВА Лариса Михайловна, доктор философских наук, профессор (Россия), заведующая кафедрой «Дизайн и технологии медиаиндустрии».
Адрес для переписки: dmlara@yandex.ru ПЕНДИКОВА Ирина Геннадьевна, кандидат философских наук, доцент (Россия), доцент кафедры «Дизайн и технологии медиаиндустрии».
Адрес для переписки: е-таД: megavia@mail.ru
Статья поступила в редакцию 19.12.2011 г.
© Л. М. Дмитриева, И. Г. Пендикова
уДК 1 : 14 Б. А. АРХИПОВ
Омский государственный университет путей сообщения
ЧАСТНОСОБСТВЕННИЧЕСКАЯ ОБЩЕСТВЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ФОРМАЦИЯ_______________________________________
В статье обосновывается необходимость введения в формационную теорию понятия «частнособственническая общественно-экономическая формация». Показывается, как новое понятие способствует уточнению классификации общественно-экономических формаций, разрешению проблемы «азиатского способа производства», изменению взгляда на цивилизационную теорию. Отмечается практическая значимость указанных теоретических положений в плане повышения эффективности действий субъективного фактора. Для России с ее суровой географической средой сберегающая силы и средства продуманность действий в реализации социально-экономических программ развития страны особенно важна.
Ключевые слова: общество, общественно-экономическая формация, исторический материализм, цивилизация.
В социальной философии в настоящее время конкурируют, оспаривают роль основного подхода к анализу общества формационная и цивилизационная теории общественного развития.
Формационная теория справедливо считается лучше разработанной, располагающей системой хорошо определенных понятий. Но вот что мы читаем у известного историка Ю. И. Семёнова: «Говоря об общественно-экономической формации, авторы ни монографий, ни учебников никогда не проводили четкой грани между конкретными формациями и формацией вообще. Между тем разница существует, и она значительна. Каждая конкретная общественная формация представляет собой не только тип общества, но и общество данного типа вообще, особенное общество (феодальное общество вообще, капиталистическое общество вообще и т.п.). Совершенно иначе обстоит дело с общественно-экономической формацией вообще. Она не есть общество ни в каком смысле этого слова. Наши истматчики этого никогда не понимали» [1, с. 133].
Как Ю. И. Семёнову удалось обнаружить такое всеобщее заблуждение относительно понятия общественно-экономической формации? И почему это заб-
луждение вообще возникло? Ведь, казалось бы, дело обстоит просто. Любая общественно-экономическая формация имеет один и тот же основной состав (набор элементов) и одну и ту же структуру (систему связей между элементами) базис, надстройку и их взаимосвязь. Выделяя и характеризуя все это, мы тем самым получаем общее представление о том, как устроена, функционирует и развивается общественно-экономическая формация, вне зависимости от ее конкретного типа. При этом мы, конечно, понимаем, что общественно-экономической формации вообще не существует ни как конкретного типа общества, ни как общества в любом другом смысле этого слова.
Но этого нашего понимания, по мнению Ю. И. Семёнова, недостаточно для того, чтобы отчетливо различать отдельное общество (социально-исторический организм — род, государство) и объективно существующие через посредство социоров (иносущест-вующие) конкретные формации как общества: «Во всех трудах и учебниках, когда формация определялась как общество, причем без указания на то, о какой формации идет речь: конкретной формации или формации вообще, никогда не уточнялось, идет ли речь об отдельном обществе или об обществе во-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №1 (105) 2012 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №1 (105) 2012
обще. И нередко и авторы, и тем более читатели понимали под формацией отдельное общество, что было совершеннейшей нелепостью» [1, с. 134].
Иными словами, введением абстрактного понятия «общественно-экономическая формация вообще» Ю. И. Семёнов акцентирует внимание исследователей на том, что конкретным может быть не только отдельное общество (социально-исторический организм), но и тип общества, в отличие от общественноэкономической формации вообще.
Понятие «общественно-экономическая формация вообще» может послужить нам еще и отправным пунктом к уточнению столь часто критикуемой «пятич-ленки» — выделению первобытной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и коммунистической формаций как законченного набора всех возможных типов общества.
Общим для рабовладельческой, феодальной и капиталистической формаций является то, что все они покоятся на той или иной форме частной собственности. На этом основании мы можем охватить их понятием частнособственнической общественноэкономической формации. Образованное нами новое понятие по отношению к охватываемым им конкретным типам формаций не будет, однако, столь абстрактным, как введенное Ю. И. Семёновым понятие общественно-экономической формации вообще. В данном случае мы имеем понятие хотя и более высокого уровня общности, но при этом конкретное благодаря указанию на присущий социально-историческим организмам определенного типа реальный признак — наличие в их основе частной собственности.
Выделенный нами новый тип формации низводит рабовладельческий, феодальный и капиталистический типы формаций до уровня этапов своего развития. Помимо логической правомерности такого шага с нашей стороны мы находим также прямое указание на его возможность и у самого создателя формационной теории К. Маркса: «В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации» [2, с. 7].
Правда, сам К. Маркс не называет при этом имя формации, «прогрессивными эпохами» которой выступают «азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства». Но любому читателю ясно, что речь идет о формации, охватывающей перечисленные типы обществ, характерной особенностью которых является то, что все они основаны на отношениях частной собственности, — частнособственнической общественно-экономической формации.
В результате «пятичленку» мы свели к «трех-членке» — первобытнообщинной, частнособственнической и коммунистической формациям. И при этом введенный нами новый тип формации оказался в одном классификационном ряду с первобытнообщинной и коммунистической формацией. Тем самым мы устранили логическую ошибку прежней классификации — использование в одном шаге деления сразу двух оснований (по видоизменению характера формы собственности и по видоизменению формы частной собственности).
Непосредственно увидеть это мешает, однако, то, что исторически развернутой в своих этапах на сегодняшний день предстает только частнособственническая общественно-экономическая формация. Первобытнообщинная общественно-экономическая
формация в силу неразвитости, социально-экономической монолитности, естественно, не могла обозначить этапы своего развития в виде конкретных типов общества. Идущая же на смену частнособственнической коммунистическая общественноэкономическая формация представляется делом относительно далекого будущего.
С другой стороны, коммунистическая формация, что очевидно, будет гораздо более развитым типом общества, чем частнособственнический его тип, а следовательно, и более сложным. Поэтому она необходимо откроет бесконечный ряд (коль скоро ей нет альтернативы) последовательно сменяющих друг друга этапов развития человечества. Тем самым «пяти-членка» развернется в «п-членку», где п представляет собой постоянно возрастающее число, предел которому может положить только само существование человечества.
Понятие частнособственнической общественноэкономической формации позволяет также разрешить проблему «азиатского способа производства». Сама проблема возникла, на наш взгляд, потому, что первые два этапа эволюции частнособственнической общественно-экономической формации (рабовладение и феодализм) по уровню развития мало чем отличались как от первобытнообщинной общественноэкономической формации на ее высшей (варварской) стадии, так и друг от друга. И только эпоха капитализма с очевидностью раскрыла всю степень отличия частнособственнической общественно-экономической формации от предшествовавшего ей первобытнообщинного типа общества. Однако это отличие частнособственнической формации от первобытнообщинного типа общества было всецело отнесено на счет капиталистической общественно-экономической формации. Отождествление частнособственнической общественно-экономической формации с капиталистической формацией казалось правомерным, потому что частнособственническая формация выступала теперь в форме капиталистического типа общества. И представлялось чистой формальностью уточнять, что капиталистическая общественноэкономическая формация есть высший этап развития частнособственнической общественно-экономической формации.
Между тем за этой формальностью скрывалась история развития частнособственнической общественно-экономической формации, которая хотя и не отрицалась, но не принималась во внимание тогда, когда речь заходила о конкретных этапах эволюции частнособственнической формации. К тому же история эта в снятом виде содержалась в самой капиталистической общественно-экономической формации.
Но одно дело учитывать рабовладение и феодализм в снятом виде и совсем другое взглянуть на них непосредственно, когда они сами выступают в роли представителей частнособственнической формации. В первом случае рабовладение и феодализм предстают этапами развития частнособственнической формации и не создают никаких проблем в осмыслении как самих себя, так и высшего этапа ее развития — капитализма. Во втором случае античная и средневековая общность затемняют суть частнособственнического процесса развития и создают тем самым видимость возможности иного хода истории, чем тот, который открылся умственному взору позднее с высоты высшего этапа развития данной формации капитализма.
Здесь важно подчеркнуть, что размежевать, а затем объединить эти два взгляда позволяет именно
понятие частнособственнической общественно-экономической формации. Первый взгляд, будучи сущностным, очищенным самой историей от всего внешнего, не свойственного частнособственнической формации, в части характеристики рабовладения и феодализма предстает односторонней абстракцией.
Второй взгляд, устраняя недостаток первого в части полноты характеристик исторических рабовладения и феодализма, приписывает им многое из того, что сохранилось еще от первобытнообщинного общества, но уже чуждо последним как этапам частнособственнической формации.
Логически и исторически прослеживая развитие, мы должны признать истинность первого взгляда и правду второго, кажущегося нам благодаря своей конкретности более обоснованным. Исторические рабовладение и феодализм, действительно, мало похожи на теоретические рабовладение и феодализм. Однако пленившая нас и введшая в заблуждение конкретность, не была конкретностью рабовладения и феодализма как этапов частнособственнической формации. То была внешняя по отношению к ним конкретность родимых пятен первобытнообщинного общества. По мере развития таких родимых пятен становилось все меньше, а специфических признаков нового общества все больше. Современный капитализм избавился от них почти полностью, развернув при этом свои собственные характеристики частнособственнического общества. Проделать то же самое с историческим рабовладением и феодализмом мы можем только теоретически, опираясь на присущие им ростки нового частнособственнического общества.
Иными словами, мы находим, что никаких других этапов в развитии частнособственнической общественно-экономической формации, кроме рабовладения, феодализма и капитализма, не просматривается. Запад и Восток проходят одни и те же ступени формационного развития, но с разной скоростью. Это и создает видимость существования особого «азиатского способа производства». Но такой способ производства не является логически необходимым, поэтому невозможен он и исторически.
К этому же выводу пришло и большинство участников двух дискуссий об «азиатском способе производства», прошедших в 20-х и 70-х гг. XX века. Правда, Ю. И. Семёнов ставит их итоги под сомнение на том основании, что обе они закончились, как он полагает, не естественным путем, исчерпав себя, а были прерваны насильственно по идеологическим соображениям: «... созданную К. Марксом схему смены общественно-экономических формаций в основном принимало большинство сторонников марксизма. Единственным спорным моментом в ней был азиатский способ производства и, соответственно, азиатская общественно-экономическая формация. Идеологическим руководством всех «социалистических» стран, а тем самым и их официальной общественной наукой эти понятия категорически отвергались. Всем ученым вменялось в обязанность считать общества Древнего Востока рабовладельческими» [1, с. 129, 130].
Конечно, степень влияния господствующей идеологии на интеллектуальную жизнь общества в период его цивилизационного развития столь велика, что ее трудно переоценить. Еще Конфуций обратил на это внимание китайских императоров, рекомендуя им в трудные времена заботиться не столько о состоянии армии и благополучии народа, сколько о доверии подданных, т. е. об идеологии: «Цзыгун спро-
сил о том, в чем состоит управление государством. Учитель ответил: «Это когда достаточно еды, достаточно оружия и есть доверие народа». — «А что из названного можно первым исключить в случае необходимости?» — спросил Цзыгун. — «Можно исключить оружие». — «А что из остающегося можно первым исключить в случае необходимости?» — снова спросил Цзыгун. — «Можно исключить еду. Смерти издревле никто не может избежать, когда же народ не верит, то не устоять» [3, с. 76].
Принимая во внимание господствующую идеологию, как, впрочем, и многое другое, с чем исследователь не может не считаться, будучи членом конкретного социально-исторического организма (в данном случае СССР, позднее Российской Федерации), он, тем не менее, постоянно имеет в виду главное для себя I поиск истины. Поэтому в упомянутых дискуссиях 20-х и 70-х гг. XX в. нас интересуют не столько действия властей, сколько аргументы самих исследователей.
Суть же аргументации сторонников «азиатского способа производства», к которым относит себя и Ю. И. Семёнов, состоит в следующем. Пришедшие на смену распадавшемуся первобытнообщинному строю первые общества не были основаны на отношениях частной собственности и поэтому не могут считаться рабовладельческими. Они были бесклассовыми, идеологически сплоченными посредством государственной власти. Когда же начали складываться классы рабов и рабовладельцев и возникла частная собственность, то основанный на ней уклад не был на Древнем Востоке господствующим и не мог в силу этого быть основой формации. Ведь в любом азиатском государстве преобладало свободное крестьянство. Не правильнее ли было бы в этой связи за основу формации принять феодальные производственные отношения? Когда же, наконец, рабовладельческие отношения на Древнем Востоке окрепли и сравнялись по значимости с ранее господствовавшими отношениями свободных частных собственников, то не правильнее ли было рассматривать их в качестве основы рабовладельческо-феодальной формации? В любом случае рабовладельческой общественноэкономической формации в Азии не было. А то, что было, — это особый азиатский способ производства и, следовательно, азиатская общественно-экономическая формация.
В. Н. Никифоров, подводя итоги дискуссии об «азиатском способе производства», отклонил указанные аргументы на том основании, что они многое не принимают во внимание (односторонни), а иногда и противоречат фактам. Так, например, о неклассовом государстве он заметил: «Между тем в истории до сих пор не обнаружено неклассового государства, т. е. такого, в котором господствующий слой не владел бы средствами производства. На ранних классовых стадиях имущественное расслоение внутри правящего слоя менее заметно, но оно, несомненно, существует наряду с общей собственностью эксплуататоров на землю, на рабов, на доходы от завоеванного населения (спартанская община и илоты, Рим и провинция)» [4, с. 66].
По вопросу же об определении формационной принадлежности того или иного конкретного общества, В. Н. Никифоров, в частности, писал: «Общеизвестно, например, что даже в античном мире рабский труд в земледелии отнюдь не преобладал. Этот момент служит для авторов гипотез, рассмотренных выше ..., одним из существеннейших доводов против рабовладельческой концепции. При этом они, как
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №1 (105) 2012 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №1 (105) 2012
из аксиомы, исходили из мысли, что «ведущий» (т. е. определяющий лицо формации) уклад обязательно должен количественно преобладать в основной отрасли экономики. Такой подход вызывает серьезнейшие возражения. Земледелие было основой экономики не только почти всех обществ древнего мира, средних веков, но и большей части нового времени. Однако в капиталистическом мире труд наемных работников в земледелии начинает преобладать (и то, как известно, сначала в одной стране!) только с XVIII в. Можно ли на этом основании утверждать, что Англия, совершая буржуазную революцию, была чисто феодальной страной? Или что в России феодальные отношения господствовали в течение всего капиталистического периода ее истории (ведь труд пролетариев в земледелии и здесь не преобладал)? Конечно, нет. Так и рабовладельческий уклад был ведущим не в смысле численного преобладания, а в смысле активной роли в преобразовании общества» [4, с. 48, 49.].
Если приведенных контраргументов для сторонников «азиатского способа производства» недостаточно, то, возможно, есть смысл внимательнее приглядеться к цивилизационной теории, акцентирующей внимание, как нам представляется, не на сути развития, а на его особенностях.
В этой связи можно предположить, что исследователи, убежденные в существовании «азиатского способа производства», как и их оппоненты-ци-вилизационщики по-своему преувеличивают особенности развития западной и восточной цивилизаций. Первые стремятся охватить своей теорией никак не приживающийся в ней цивилизационный аспект развития общества, вторые пытаются проделать то же самое в отношении формационной теории. Эти две теории развиваются, на наш взгляд, параллельно, не пересекаясь своими предметами. Если формационная теория исследует сущность общественного развития, то цивилизационная — не лежащие в логике формационного развития особенности эволюции общества. Обе они предполагают и дополняют одна другую. А их конкуренция — результат
заблуждения, имеющего как гносеологические, так и социальные корни.
Впрочем, цивилизационный аспект развития общества, как мы уже отмечали, слабо исследован. Здесь требуется не только уточнение понятий, но и их развитие.
В заключение еще раз отметим, что предложенное нами понятие частнособственнической общественно-экономической формации не только способствует прояснению спорных моментов самой формационной теории (классификация формаций, разрешение проблемы «азиатского способа производства»), но и дает возможность по-новому взглянуть на цивилизационную теорию, отведя ей особую сферу применения. Данные теоретические уточнения могут иметь большое практическое значение в плане повышения эффективности действий субъективного фактора. Это особенно важно для России, чья суровая географическая среда обязывает действовать предусмотрительно во избежание неоправданных затрат сил и средств.
Библиографический список
1. Семёнов, Ю. И. Философия истории (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней) / Ю. И. Семёнов. — М. : Современные тетради, 2003. — 776 с.
2. Маркс, К. Сочинения. В 50 т. Т. 13 / К. Маркс, Ф. Энгельс. — М. : Политиздат, 1959. — 770 с.
3. Конфуций. Уроки мудрости: Сочинения / Конфуций. — М. : ЭКСМО-Пресс, Харьков: Фолио, 1998. — 958 с.
4. Никифоров, В. Н. Восток и всемирная история / В. Н. Никифоров. — М. : Наука, 1975. — 350 с.
АРХИПОВ Борис Алексеевич, кандидат философских наук, доцент (Россия), доцент кафедры истории, философии и культурологии.
Адрес для переписки: boriarkhipo@yandex.ru
Статья поступила в редакцию 04.05.2011 г.
© Б. А. Архипов
Книжная полка
Платон. Диалоги / Платон : пер. с древнегреч. - М. : Азбука-Аттикус, 2011. - 448 с. - ISBN 978-5-38902544-8.
Платон — великий античный философ, оказавший сильнейшее воздействие на историю человеческого духа. Именно с него начинается формирование научного мышления в строгом смысле этого слова. Но Платон всегда рассматривался и как авторитетный мистик, пытавшийся донести до людей знание о чистом бытии и Благе. Читателю предлагаются диалоги «Алкивиад I», «Горгий», «Федон», «Пир» и «Федр», в которых рассматриваются три большие темы: природа философского знания, этическая доктрина в связи с доказательствами бессмертия души и любовь как сила, обращающая человека к познанию и делающая его богоподобным.
Некрасов, А. Трижды рожденный, или Из гусеницы в бабочку / Анатолий Некрасов. - М. : АСТ, 2011. -382 с. - ISBN 978-5-17-073842-7 .
Настало время перехода к новому Человеку — от Homo sapiens — Человека разумного к Человеку Осознающему. Что собой представляет такой человек? Он осознаёт себя и мир, зачем он здесь и что ему делать с этой жизнью. Для него открыты все пути, и он сам выбирает, по какому из них идти и как жить, чтобы росла его Любовь — к себе, к женщине, к Миру. Он смело ставит перед собой те вопросы, ответы на которые человечество ищет на протяжении всей истории: кто есть Человек, что есть жизнь и смерть, что такое Любовь и куда она уходит... И находит на эти вопросы ответы. Эта книга — не просто повествование о становлении человека, это честный и откровенный рассказ Мужчины о своей жизни, которой он живёт, раскрывая в себе все грани Творца.
