CC BY
225
Василенко Л. А., Кашина М. А.
гендерной политики I в глобализирующемся обществе: о российский кейс
о
- Василенко Людмила Александровна
ш Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (Москва) О Институт государственной службы и управления
Профессор кафедры организационного проектирования систем управления Доктор социологических наук, профессор vasilenkola@mail .ш
Кашина Марина Александровна
Северо-Западный институт управления — филиал РАНХиГС (Санкт-Петербург)
Заместитель начальника управления научной работы
Доцент кафедры социологии и социальной работы
Кандидат философских наук, доцент
Kashina_soc@inbox.ru
РЕФЕРАТ
Нелинейность общественного развития предполагает наличие множества смыслов и траекторий будущего. Эффективное управление требует определения полного спектра возможных факторов, которые могут стать причиной смены направления течения социальных процессов. Одним из таких факторов в глобализирующемся обществе становится характер взаимоотношений женщин и мужчин. В мировой практике сложились четыре различных подхода к решению гендерных проблем. Первые два могут быть определены как традиционные, вторые два — как инновационные. Их инновационность связана с пересмотром отношения к гендерным проблемам как неизменным и биологическим. Гендерная компетентность чиновников становится залогом реального и эффективного управленческого воздействия на гендерные отношения. Только в этом случае человеческий потенциал мужчин и женщин может быть использован в интересах развития общества. Современное состояние российской гендерной политики (политики равенства полов) следует охарактеризовать как кризисное. Налицо возврат к старым патриархатным семейным ценностям, актуализация традиционных ролей женщин и мужчин в общественном сознании, использование традиционных управленческих способов решения гендерных проблем. Факторы, определившие подобное положение дел, могут быть объединены в четыре группы: недооценка социальной компоненты экономического развития, стремление отгородиться от западных (европейских) ценностей как несоответствующих российскому менталитету, отсутствие в общественном сознании однозначного принятия идеи равенства мужчин и женщин, в том числе благодаря православной идеологии, смена поколений в российском женском движении и гендерных исследованиях.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
гендерная политика, государственное управление, глобализация, нелинейность социального развития
Vasilenko L.A., Kashina M. A. The Future of Gender Policies in the Globalized World: Russian Case
Vasilenko Liudmila Aleksandrovna
The Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (Moscow, Russian Federation) The international institute of Public administration and Management Professor of the Chair of organizational Designing of Management Systems Doctor of Science (Sociology), Professor vasilenkola@mail .ru
° Будущее
Kashina Marina Aleksandrovna -q
North-West institute of Management — branch of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public q_
Administration (Saint-Petersburg, Russian Federation) O
Deputy Head of the Scientific Department ®
associate Professor of the Chair of Sociology and Social Work cl
PhD in Philosophy, associate Professor x
Kashina soc@inbox.ru o
ABSTRACT ¡5
The nonlinearity of social development presupposes a plurality of meanings and paths of the future. lu For good governance is necessary to determine the full range of factors that can cause change in ^ the direction of flow of social processes. One of these factors in a globalized society becomes the o character of relationships between women and men. In world practice there are four different approaches to gender issues. The first two can be defined as traditional, the latter two as innovative. Their innovativeness is related to the revision of attitudes towards gender as invariable and biological. Gender competence of the officials becomes a guarantee of real and effective administrative impact on gender relations. Only in this case the human potential of men and women can be used for the development of society. The modern Russian gender policies can be described as a return to the past. There is a return to the patriarchal family values, actualization of the traditional roles of women and men in the public mind, the use of traditional administrative methods of solving the gender issues. The factors that determined this state of affairs can be combined into four groups: underestimation of the social component of economic development, the desire to dissociate itself from the western (European) values as irrelevant to the Russian mentality, the absence in the public mind a clear idea of gender equality, a change of generations in the Russian gender studies and women's movement.
KEYWORDS
gender politics, public administration, globalization, nonlinear social development
Контекст прогнозирования будущего в XXI в. состоит в объективности глобальных процессов становления информационного общества. Глобализация сопровождается возрастающей сложностью, нелинейностью развития социальной системы, что означает возможность неожиданных изменений в течении социальных процессов. Сложившиеся в относительно устойчивом социуме исследовательские парадигмы уже не позволяют адекватно объяснять социальные процессы и явления. Старая управленческая парадигма представляет нелинейность как процесс «неправильного» отклонения системы от заданного целевого направления развития и рассматривает управление как действие, направленное на устранение этого отклонения. Такой подход заодно «отклоняет» и новые «вызовы будущего», возможности не заданного управляющим творчества подчиненных, а следовательно, он чреват катастрофами в процессе естественного хода событий [1, 2]. Российский ученый В. С. Егоров называл такой подход как закрытый, замкнутый «в континууме началь-ности и конечности» [5]. Действия людей всегда несут в себе несколько смыслов, существующих в своей логике. Мы не можем заранее знать, какие из множества не замечаемых в повседневной суете смыслов станут нашим будущим. Однако определить это множество вполне в наших силах.
В данной статье в качестве такого сегодня «невидимого» для государственного управления смысла, способного кардинально изменить привычное положение вещей в будущем, авторами рассматривается динамика отношений между мужчинами
и женщинами и связанные с этим проблемы.
***
Гендерные отношения относятся к тому типу социальных отношений, которые воспринимаются как постоянные, неизменные, больше биологические, чем социальные, и поэтому не представляющие особого интереса для управления. Однако
з это не так, как минимум, по двум причинам. Во-первых, отношения между женщи-о_ нами и мужчинами не столь неизменны, как кажется на первый взгляд, потому что 0 они эволюционируют вместе с развитием общества. Во-вторых, их обратное влия-£ ние на социальные институты существует, но оказывается во многом недооцененным. ^ Яркой иллюстрацией этого может служить теория второго демографического пере° хода, пытающаяся связать воедино развитие экономики, эволюцию института семьи, о смену репродуктивных установок населения и динамику социальных статусов жен-g щин и мужчин [см. 6].
ш Начнем с рассмотрения «старых» и «новых» политико-управленческих подходов к гендерной политике, сложившихся в мировой практике. Главным критерием их различения выступает представление о месте и роли женщин в общественном развитии.
Первый подход, наиболее распространенный и традиционный, имеет экономическую основу и связан с задачей преодоления бедности. Он основан на социальной политике, проводимой в интересах наиболее незащищенных групп в обществе. Женщины в нем рассматриваются как бедные (нищие) слои общества, пассивные получатели благ, их материнская роль признается наиболее важной, воспитание детей — главным вкладом женщин в развитие. Проблема снижения численности беднейшего населения решается государством путем обеспечения большего доступа женщин к занятости и выплаты различного рода пособий. Такой подход является политически безопасным, так как не затрагивает стратегических гендерных потребностей женщин, не подвергает сомнению их «естественное» предназначение. Ориентация на поддержку наиболее бедных слоев общества не упраздняет причины разрыва в доходах наиболее богатых и наиболее бедных слоев общества, не ведет к перераспределению сверхдоходов и уменьшению социального неравенства [подробнее см. 7].
Второй подход, сформировавшийся в СССР, близок по сути к первому, однако здесь наблюдается некоторый прогресс в постановке целей гендерной политики, так как к концепту «помощи слабым» добавляется идея «социальной справедливости» (equity approach). Марксизм, как идеология, основан на идее равенства и защиты угнетенных. Женщины рассматриваются здесь как активные участники общественных процессов, признается их вклад в развитие, но преимущественно в экономической сфере, что обусловлено актуализацией их производственных и воспроизводственных ролей. Трудность использования этого подхода в государственном управлении состоит в необходимости количественных оценок социальных процессов, разработке унифицированных индикаторов прогрессивного развития, включающих базовые показатели фактического положения женщин, для чего нужна достоверная гендерная статистика.
Третий подход характерен для стран Северной Европы. Он тоже использует идею справедливости, т. е. признания женщин полноправными участниками процесса развития, и не только в экономическом плане. Его можно назвать новым, он появился только во второй половине XX в. Развитие здесь связывается с равенством в использовании человеческого потенциала. Женщины рассматриваются как неиспользуемый ресурс развития, а увеличение их экономической активности как расширение справедливости. Неоплачиваемый труд женщин (в домашнем хозяйстве и по воспитанию детей) рассматривается как компонент самопомощи в экономической деятельности, особенно в отношении развития человеческих ресурсов и менеджмента проблем местного сообщества. Речь идет также об усилении позиций женщин (empowerment approach), повышении степени контроля женщин над обстоятельствами своей жизни, усилении их общественной активности.
Четвертый подход, который пока существует больше в теории, чем на практике, носит название гендерной интеграции (gender mainstreaming). Он означает такие
(ре)организации, улучшения, развитие и оценки политических процессов, при ко- з торых подход гендерного равенства инкорпорируется во все политики (в том чис- ^ ле бюджетную) и на всех уровнях и стадиях лицами, включенными в политическую § деятельность, что, как минимум, предполагает их гендерную компетентность. Соб- £ ственно, в этом и состоит его инновационность. Политики (чиновники), реализую- ^ щие гендерную интеграцию на практике, признают социальную природу гендерно- ° го неравенства и готовы его преодолевать с помощью государственных программ. о Главное в данном подходе — обращение как к мужчинам, так и к женщинам как ^ к бенефициариям и полноправным участникам процесса развития, чуткость к ген- ш дерным обстоятельствам, гарантия равных возможностей мужчин и женщин, оценка последствий всех проектов и программ отдельно для групп мужчин и женщин. Если первые три подхода обращены, по большому счету, только к женщинам, то четвертый призван решать проблемы обеих гендерных групп.
Любой из названных подходов реализуется в институциональном и конкретно-историческом контексте той или иной страны, который и определяет выбор государством собственного варианта постановки и решения гендерных проблем. Другими словами, чтобы понять, почему государство склоняется к тому или иному типу гендерной политики, нужно, как минимум, принять во внимание уровень экономического развития страны, степень ее включенности в глобализационные процессы, характер национальных научных школ в социальной науке, историческое прошлое и менталитет народа.
Что касается российской гендерной политики, то она в последние десятилетия претерпела определенную эволюцию в сторону повышения консерватизма и традиционности в постановке своих целей и задач [подробнее см. 4]. Это объясняется стечением ряда обстоятельств, в первую очередь, недооцененностью социальной (человеческой) компоненты экономического развития.
Использование человеческого потенциала страны и успехи в человеческом развитии — вопрос для России, мягко говоря, болезненный. Несмотря на все усилия российского государства мужская сверхсмертность хоть и сократилась, но все же сохраняется на более высоком уровне, чем в развитых странах — гендерный разрыв в продолжительности жизни не сокращается и превышает 10 лет. В 2014 г. продолжительность ожидаемой жизни в России для женщин составила 76,5 лет, для мужчин — 65,3 года1. Производительность труда россиян заметно отстает от показателей успешных экономик. Система образования пребывает в состоянии постоянной реформы с нарастающим усилением кризисных явлений. Гендерный разрыв в доходах остается неизменным на протяжении последних десятилетий. Разница в начисленной заработной плате составила за октябрь 2013 г. 26% в пользу мужчин2, не говоря уже о других формах доходов, например, от акций или собственности. При этом более высокий уровень образования женщин в России, как составная часть человеческого потенциала, остается невостребованным. Государство в упор не замечает «лежащие под ногами» ресурсы экономического и социального развития, связанные с оптимизацией гендерных отношений в обществе, призывая к традиционным формам разделения труда между мужчинами и женщинами, сводя демографическую политику только к мерам экономической поддержки семей с детьми.
Диаметрально противоположно воздействует на российскую гендерную политику процесс глобализации мирового сообщества. Можно сказать, благодаря ему она и существует в повестке дня российского государства. С падением «железного
1 Ожидаемая продолжительность жизни при рождении. Оперативные данные Росстата. Электронный документ. URL http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/ population/demography/ (Дата обращения: 04.07.2015).
2 Женщины и мужчины России. 2014. Стат. сб. М. : Росстат, 2014. С. 81.
з занавеса» началось развитие тендерных исследований в нашей стране, в научный дискурс были введены понятия «тендер», «тендерная интеграция», «тендерный 0 мейнстрим(инг) в государственной политике». Однако в свете последних полити-£ ческих событий, попыток возведения нового железного занавеса, демонстратив-^ ного «отказа» от европейских ценностей, деятельность международных организаций ° по поддержке проектов, связанных с гендерным равенством, по-видимому, попадет о в опалу, если не под прямой запрет.
Справедливости ради скажем, что «гонения на гендер» начались гораздо рань-ш ше. Яркий пример — отложенное в 2012 г. второе чтение проекта федерального закона «О государственных гарантиях равных прав и равных возможностей для мужчин и женщин» под предлогом его несоответствия традиционным российским ценностям и чуждой нам терминологии. При этом активное сопротивление россиян и представителей государства в отношении использования в социальной политике других иностранных терминов, таких, как бенифициант, трансферт или инклюзия, полностью отсутствует, видимо, они традиции российского народа не очень разрушают.
Глобализация влияет на гендерную политику не только через инфильтрацию в нее новых терминов. Гораздо более серьезным является фактор повышения миграционной активности людей, в большом количестве пересекающим государственные границы и меняющим свое местожительство. Они приносят на «новую родину» собственные обычаи и традиции, в том числе в гендерных отношениях. Государству приходится занимать свою позицию в этом вопросе. Оно может требовать принятия новыми гражданами сложившихся в стране гендерных норм, как это сделала Франция в отношении иммигрантов-мусульман, а может «пойти на поводу», закрывая глаза на доиндустриальный характер отношений в семьях мусульман, чреватый домашним насилием или просто общественной изоляцией женщин, как это происходило в Германии в эпоху мультикультура-лизма.
Как уже отмечалось, политика равенства полов имплицитно содержит в себе идею социальной справедливости. Однако в культуре (шире — менталитете) российского народа нет однозначного принятия идеи равенства и равноценности всех людей, в том числе мужчин и женщин, что вполне объяснимо, если считать нашу культурную стратификацию сословной, а не классовой. Учитывая роль религиозной идеологии, а в православном христианстве идеи мизогинии совсем не редкость, можно сказать, что российская культурная традиция идеи равенства полов скорее отрицает, поддерживая традиционный, т. е. патриархатный гендерный уклад.
И последнее, самое неоднозначное, — человеческий фактор в социальной науке и его влияние на гендерную политику. Т. Кун говорит о развитии науки как процессе смены научных парадигм. Следует добавить к этому процесс смены поколений исследователей в науке и развитие (угасание) научных школ.
Российские гендерные исследования сформировались в начале 1990-х годов. Основу корпуса исследователей составили молодые гуманитарии, владеющие иностранными языками, восприимчивые к западным теориям. Становление гендерных исследований как самостоятельной отрасли обществознания в России начиналось как раз с переводов классических феминистских текстов на русский язык. Рост и успехи российского женского движения в середине 1990-х обеспечили гендерные исследования «материальным носителем» и полем для практики. Прошло двадцать лет, и ситуация заметно изменилась. Мы наблюдаем процесс смены поколений как в гендерных исследованиях, так и в женском движении. Ситуация переходности, отсутствие ярких лидеров, уход известных ученых из гендерных исследований в другие научные области мало способствует повышению рейтинга гендерных проблем в глазах российских политиков.
В подобной ситуации наиболее вероятным представляется следующий сцена- з рий развития событий. Гендерные исследования в стране стагнируют, не пре- ^ кращаются, но и не развиваются. Корпус гендерных исследователей сокращает- § ся. Гендерные дисциплины в образовательных стандартах разных уровней об- £ разования становятся факультативными. Гендерная политика сохраняется, но ^ при этом носит исключительно декларативный характер, никак не влияя на ре- ° альные политические решения. Гендерная статистика собирается, но по очень о небольшому кругу показателей. Участие страны в гендерных программах ООН ^ становится формальным, но Россия не отказывается от своих международных ш обязательств.
В пользу вероятности такого сценария говорит крайне узкий перечень гендерных проблем, которые намерено решать Правительство России. Так, согласно Восьмому периодическому докладу Российской Федерации о выполнении Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (CEDAW) (20141) в будущем предполагается работать в следующих направлениях:
• снижение материнской смертности, абортов2, расширение доступности и повышение качества медицинских услуг для женщин, в том числе проживающих в сельской местности;
• обеспечение доступности дошкольного образования для детей в возрасте от полутора до семи лет и создание условий для совмещения женщинами семейных обязанностей с профессиональной деятельностью;
• законопроект в сфере профилактики семейно-бытового насилия, формирование системы оказания всесторонней помощи и развития необходимых социальных услуг для женщин, детей, а также мужчин — виновников семейно-бытового насилия;
• формирование общественного консенсуса по вопросу возможности принятия закона о гендерном равенстве и укрепление межведомственной координации в области гендерного равенства.
Налицо попытки перевести гендерную проблематику сугубо в область социальной работы, согласно политически безопасному первому (традиционному) подходу к решению гендерных проблем. Другие задачи государство перед собой даже не ставит, обозначая их весьма неопределенно — как «формирование общественного консенсуса».
Однако Россия, претендуя на подлинное лидерство в вопросах продвижения демократии на глобальном уровне, не должна возвращаться назад к доиндустри-альному характеру гендерных отношений, так как связь демократических ценностей и идеологии гендерного равенства очевидна. Необходимо дополнить российскую гендерную политику реальными мерами, позволяющими признать равноценность вклада мужчин и женщин в развитие, в том числе путем:
• полноценного использования потенциала женщин в экономике. Например, через преодоление сложностей трудоустройства женщин в предпенсионном и пенсионном возрастах, а также матерей с маленькими детьми и женщин, выходящих на рынок труда после длительного отпуска по уходу за ребенком;
1 Восьмой периодический доклад Российской Федерации о выполнении Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. C. 64-65. Электронный документ. URL http://www.rosmintrud.ru/docs /others/011 /Doklad_Gendernoe_ravenstvo.doc (Дата обращения 04.07.2015).
2 Данный вопрос уже начинает решаться, правда, очень своеобразно. В Государственную Думу России внесено предложение о запрете абортов, что является не только нарушением прав женщин, но и по сути является коррупциогенным и опасным для здоровья женщин, так как создает условия для роста числа криминальных абортов, проводимых зачастую не в медицинских учреждениях.
з • создания равной ответственности отцов и матерей за воспитание своих детей, путем продвижения в общественное сознание тезиса, что успешность мужчины — 0 это гармоничное совмещение профессиональной деятельности с ролью ответ-£ ственного и высоконравственного отца и мужа;
^ • преодоления рисков сверхсмертности мужчин работоспособного возраста и от° сутствия у них самосохранительного поведения;
о • стимулирования участия женщин в общественной просветительской деятельности по изменению стереотипов в общественном сознании о роли женщин ш в общественной и политической жизни, например, закрепления за женщинами исключительно роли жены и матери (что само по себе и неплохо, если не препятствовать реализации и других социально значимых ролей женщины в обществе!);
• изменения отношения СМИ и общества к гендерным проблемам, восполняя недостаток информации о смыслах терминов «гендер», «гендерное равенство», «права человека-женщины», «демократия»;
• объективной оценки эффективности деятельности женских организаций и международных программ в области продвижения демократических ценностей, включая гендерное равенство.
Все эти меры позволят сделать оптимизацию гендерных отношений одним из смыслов и драйверов наступающего будущего, как для политиков, так и для простых граждан, помогут преодолеть существующий сегодня кризис в политике достижения подлинного равенства прав и возможностей женщин и мужчин в стране, повышая тем самым позитивное созидающее влияние России в глобальном социуме. Тем более что в нашей истории подобные примеры уже есть, достаточно вспомнить весьма прогрессивные для своего времени идеи А. Коллонтай о советской государственной политике в отношении женщины, многие из которых были реализованы в странах Европы и США только спустя полвека [подробнее см. 3].
Литература
1. Василенко Л. А. Социология неравновесных процессов становления информационного общества: методологические подходы // Синергетическая парадигма-2008. М. : Прогресс-Традиция, 2009.
2. Василенко Л. А. Социология информационных процессов в условиях социальных изменений // Социология в системе научного управления [электронный ресурс]: Материалы IV Всероссийского социологического конгресса / ИС РАН, ИСПИ РАН, РГСУ. М. : ИС РАН, 2012.
3. Василенко Л. А., Кашина М. А. Гендерный ресурс государственного управления: от советского прошлого — к постсоветскому будущему // Научные труды Северо-Западного института управления РАНХиГС. Т. 5. Вып. 5 (17). СПб., 2014. С. 33-41.
4. Воронина О. А. Политика гендерного равенства в современной России: проблемы и противоречия // Женщина в российском обществе. 2013. № 3. С. 12-20.
5. Егоров В. С. Философия открытого мира. М. : Воронеж, 2001.
6. Захаров С. В. Перспективы рождаемости в России: второй демографический переход // Отечественные записки. 2005. № 3(24). С. 124-140.
7. Кашина М. А. Гендерно ориентированная социальная политика как проект публичной ген-дерной социологии // Личность, культура, общество. 2011. Т. XIII. Вып. 2 (63-64). С. 235-241.
References
1. Vasilenko L. A. Sociology of nonequilibrium processes of formation of information society: methodological approaches [Sotsiologiya neravnovesnykh protsessov stanovleniya informatsionnogo obshchestva: metodologicheskie podkhody] // Synergetic paradigm-2008 [Sinergeticheskaya paradigma-2008]. M. : Progress-Tradition [Progress-Traditsiya], 2009. (rus)
2. Vasilenko L. A. Sociology of information processes in the conditions of social changes 3 [Sotsiologiya informatsionnykh protsessov v usloviyakh sotsial'nykh izmenenii] // Sociology J in system of scientific management [Sotsiologiya v sisteme nauchnogo upravleniya] [elec- o tronic resource]: Materials of IV Russian sociological congress / Institute of Sociology of the S Russian Academy of Sciences, Institute of Socio-Political Researches of Russian Academy CL of Sciences, RSSU [Materialy IV Vserossiiskogo sotsiologicheskogo kongressa / IS RAN,
ISPI RAN, RGSU]. — M. : Institute of Sociology of Russian Academy of Sciences [IS RAN], m 2012. (rus) £
3. Vasilenko L. A., Kashina M. A. Gender resource of the public administration: from the Soviet ^ past — to the Post-Soviet future [Gendernyi resurs gosudarstvennogo upravleniya: ot sovetskogo lq proshlogo — k postsovetskomu budushchemu] // Scientific works of North-West Institute of ° Management of the RANEPA [Nauchnye trudy Severo-Zapadnogo instituta upravleniya RANKhiGS].
V. 5. 5 (17). SPb., 2014. P. 33-41. (rus)
4. Voronina O. A. Policy of gender equality in modern Russia: problems and contradictions [Politika gendernogo ravenstva v sovremennoi Rossii: problemy i protivorechiya] // Woman in the Russian society [Zhenshchina v rossiiskom obshchestve]. 2013. N 3. P. 12-20. (rus)
5. Egorov V. S. Philosophy of the open world [Filosofiya otkrytogo mira]. M - Voronezh, 2001. (rus)
6. Zakharov S. V. Birth rate prospects in Russia: second demographic transition [Perspektivy rozh-daemosti v Rossii: vtoroi demograficheskii perekhod] // Domestic notes Otechestvennye za-piski]. 2005. N 3(24). P. 124-140. (rus)
7. Kashina M. A. Gender focused social policy as the project of public gender sociology [Genderno orientirovannaya sotsial'naya politika kak proekt publichnoi gendernoi sotsiolo-gii] // Personality, culture, society [Lichnost', kul'tura, obshchestvo]. 2011. V. XIII. 2 (63-64). P. 235-241. (rus)
