CC BY
51
УДК 34(091) (470) «18»
П.Ю. Мельников
БРАТСКАЯ СЕМЬЯ КАК ВАРИАНТ КРЕСТЬЯНСКОГО ДОМОХОЗЯЙСТВА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX В.
Введение: великие реформы 1860-х гг. послужили причиной серьезной трансформации Российской империи. Одним из институтов, подвергшихся переменам, стала сложная крестьянская семья. В условиях формирующегося индустриального общества традиционные семейные нормы все чаще оказывались нежизнеспособными. Цель: рассмотреть трансформацию братской семьи — одного из вариантов сложной крестьянской семьи, вопросы личных и имущественных прав ее членов; изучить условия возникновения такой семьи, установить причины ее модернизации. Методы: исторический, формально-юридический. Результаты: установлено, что братская семья представляла собой специфический вариант сложной крестьянской семьи. В конце XIX в. доля таких семей, по данным Саратовской губернии, составляла всего 2% от общего числа семей. Вывод: такие домохозяйства являлись вынужденными образованиями, существовали непродолжительное время и часто были склонны к разделам, особенно под влиянием растущих капиталистических отношений.
Ключевые слова: Российская империя, XIX в., семья, домохозяйство,раздел, власть домохозяина, доля имущества, наследство, семейное право.
H.Yu. Melnikov
FRATERNAL FAMILY AS A VARIANT
OF THE PEASANT HOUSEHOLD OF THE RUSSIAN
EMPIRE IN THE SECOND HALF OF THE XIX
Background: the article deals with a serious transformation of the Russian Empire which was caused by the Great Reforms of the 1860s. One of the institutes that underwent changes was a complex peasant family. In the conditions of the emerging industrial society, traditional family norms were increasingly unviable. Objective: the author of the article intends to consider the transformation of a fraternal family - one of the variants of a complex peasant family. The purpose of the research is to study the conditions for the emergence of such a family, the issues of personal and property rights of its members, as well as the reasons for its modernization. Methodology: in doing the research the author used historical, formal and legal methods of research. Results: the article states that the fraternal family was a specific variant of a complex peasant family. At the end of XIX century their share, according to the Saratov province, was only 2% of the total number of families. Conclusions: such households were of a temporary nature and were more likely to be divided into sections, especially under the influence of capitalist relations.
Key-words: Russian Empire, XIX century, family, household, division, householder's power, share of property, inheritance, family law.
© Мельников Павел Юрьевич, 2018
Кандидат исторических наук, доцент, доцент кафедры истории государства и права (Саратовская государственная юридическая академия); е-mail: [email protected] © Melnikov Pavel Yurievich, 2018
Candidate of historical sciences, Associate professor of History of state and law department (Saratov State Law Academy 39
Семья неразделенная, или, как ее чаще называют, братская представляет собой один из нестандартных вариантов крестьянской семьи Российской империи XIX в. Необходимо уточнить: данный тип домохозяйства не был чисто российским феноменом и не был широко распространен в XIX в. Просто указанное столетие представляет определенный интерес для изучения данного феномена: во-первых, наличие многочисленных сборников обычного крестьянского права; во-вторых произошедшие существенные изменения от общества традиционного, аграрного наметился переход к обществу индустриальному, что позволяет не только рассмотреть выбранный институт, но и проследить его эволюцию.
Что же такое «братская семья»?1 Согласно наиболее распространенной в отечественной науке классификации П. Ласлетта выделялось 6 вариантов до-мохозяйств: одиночки, без семьи (буквально — «no family»), простые или малые (супружеская пара (с детьми или без)), расширенные (малая плюс какой-либо родственник), сложные (несколько супружеских пар) и неопределенные; каждая группа включала в себя несколько подвариантов [1, p. 31]. Следует отметить, что данная классификация не является единственной, просто она наиболее распространена, возможно, из-за перевода части работы П. Ласлетта на русский язык в 1979 г. Существует много альтернативных вариантов, используемых в трудах зарубежных специалистов [2, с. 14-16].
Интерес представляет пятая группа — т.н. «сложных», или «составных» до-мохозяйств, состоящих из нескольких супружеских пар в различных вариантах соподчинения. Первые два из них (5а и 5б по Ласлетту) — стандартные большие домохозяйства в составе отцовской семейной пары, одного или нескольких женатых сыновей, возможно, с детьми и даже с внуками (хотя четырехпоколенные семьи встречались крайне редко); вариант «5в» предполагал, что из родительской пары в живых остался только один человек. Наконец, вариант «5г» и есть неразделенная, или братская семья; у Ласлетта она обозначена французским словом «frereche».
Подразделение семей на типы не означало их статичного состояния. Каждое домохозяйство подвержено влиянию демографических и экономических процессов (кто-то рождается, кто-то умирает, появляются новые семейные пары, кто-то уходит на военную службу и т.д.). Семья постоянно эволюционировала и каждый ее член по сути какую-то часть своей жизни проводил в составе ее разных типов. Малая, или простая семья, состоящая из супружеской пары, постепенно увеличивалась за счет детей; если к ней присоединялся один из престарелых родителей, то она превращалась в расширенную. Далее дети взрослели, дочери выходили замуж и покидали родительский дом, а сыновья, напротив, приводили в дом своих жен, и семья из расширенной превращалась в сложную, состоящую из нескольких семейных пар. Затем (при жизни родителей, а чаще после их смерти) взрослые дети, будучи уже сами обремененными семьями, делили отцовское наследство — семья распадалась на малые, и эволюция начиналась заново. В одной из работ этот процесс предлагалось назвать «пульсирующим» [3, с. 117] (в литературе не распространился).
Семья братская, можно сказать, также была вариантом этой эволюции, но менее распространенным. Чаще всего она появлялась в случае, когда взрослые
1 В дальнейшем термины «семья», «домохозяйство» и «дом» будут использоваться как синонимы.
сыновья после смерти отца не производили раздел, а продолжали вести хозяйство совместно (реже — объединялись, будучи уже самостоятельными). Причины такого выбора могли быть разные. Во-первых, разделы в XVIII и XIX вв. искусственно сдерживались как помещиками, так и государством. Крупное хозяйство с большим количеством рабочих рук было более работоспособным, платежеспособным и могло легче пережить смерть одного работника, что в рассматриваемое время было явлением частым; напротив, семья малая, лишившись единственного взрослого работника, была обречена на полунищенское существование. Поэтому помещики в стремлении к стабильности старались разделы не допускать [4, с. 300-302]; аналогично действовала администрация по отношению к государственным крестьянам2. Свою роль играл и Рекрутский устав, согласно которому поделившиеся семьи теряли льготу по отбыванию рекрутской повинности3. Во-вторых, против раздела часто выступала сельская община, если в случае раздела братьев новые хозяйства оказывались потенциально неплатежеспособными. Наконец, объединение братьев под одной крышей могло произойти вследствие невозможности кого-то из них к самостоятельности («не дюж вести хозяйство») [5, с. 306-308].
Специфика построения братской семьи, как правило, сказывалась на правовой составляющей. Первый вопрос, неизбежно возникающий после ее создания, касается ее главы. Если в обычной семье в большинстве случаев домохозяин очевиден (отец или дед в его работоспособном возрасте), то в братской семье определить хозяина и, самое главное, объем его личных и имущественных прав не всегда просто. Следует отметить, что с этим вопросом сталкивались представители самых разных народов во все времена. Например, древнеиндийские Законы Ману последовательно излагали 2 варианта развития эволюции семьи: «По смерти отца и матери братья, собравшись, могут разделить поровну отцовскую собственность; при них, живущих, они неправомочны» и «...отцовское имущество полностью может забрать старший брат; остальным следует жить при нем, как при отце. Пусть старший [брат] охраняет младших братьев, как отец, а те ведут себя по отношению к старшему брату, как сыновья»4.- Впрочем, опираясь на этот документ, можно предположить, что второй вариант (братская семья) реализовывался нечасто, поскольку последующие 15 статей говорят именно о разделе имущества братьями, а не об их совместной жизни.
Итак, после смерти отца братья по тем или иным причинам остаются вести хозяйство совместно. Кто в таком случае становится главой семьи и каков его статус? Однозначного решения данный вопрос не имел (как это вообще было свойственно крестьянскому обычному праву с его противоречивостью, казуи-стичностью, привязкой к конкретным жизненным обстоятельствам) [6, с. 25]. В большинстве случаев главным становился старший брат, но из этого принципа вполне могли быть исключения. Поскольку главным аргументом, сдерживающим разделы, было обеспечение работоспособности хозяйства, то сельский сход при необходимости мог передать бразды правления и младшему брату как более трудолюбивому, трезвому; известен случай, когда обязанность большака исполнял именно младший сын — при живом отце и двух старших братьях [7, с. 46]; в
2 См.: Свод законов Российской империи, повелением государя Николая Первого составленный (далее — СЗРИ). СПб., 1857. Т. 12. Ч. 2. Кн. 3. § 486.
3 См.: СЗРИ. Т. 4. Кн. 1: Уставы рекрутские. С. 907. § 3.
4 Законы Ману. М., 1992. IX, 104, 105, 108. 41
расчет брался и семейный статус — неженатый по крестьянским представлениям не «мужик» а «малый», без права голоса как в семье, так и на сельском сходе, не допускаемый до ряда сельскохозяйственных работ [8, с. 161]. Свою роль могло сыграть и обсуждение кандидатуры на семейном совете, ранее, впрочем, незначительное: «...Право выбора большака, не существующее еще на Урале, столь распространенное в сердцевине России — недавнее право» [9, с. 16].
Однако большую сложность создавал неопределенный объем личных и имущественных прав домохозяина. Классический вариант предполагал семью патриархальную, в которой юридические возможности ее главы — «большака» — были очень внушительными. В плане личной власти ему принадлежало право требовать от подвластных ему повиновения, выполнения всех необходимых по хозяйству работ; он обладал возможностью применять по отношению к детям исправительные меры, вплоть до телесных наказаний как к младшим, так и ко взрослым; при необходимости мог обращаться с требованием наказания в суд; волостные суды даже в случае явных злоупотреблений со стороны домохозяина часто становились на его сторону [10, с. 108].
В случае же братской семьи подобный подход невозможен. Большаку-отцу подчинялись в соответствии с правовым обычаем; дети его, даже вступив в совершеннолетие и женившись, при любых обстоятельствах не будут ему равны — во всяком случае, до выдела. Подчинение же младшего брата старшему основывалось, скорее, на договоренности, вынужденном подчинении обстоятельствам, поскольку статус их был либо равным, либо через некоторое время сравнивался (если младшие еще малолетние или неженатые). Нередко могли возникать кон-з фликты, связанные с уровнем подчинения, и дело нередко доходило до волостного ? суда. Так, в одном случае крестьянин А. жаловался на старшего своего брата я К., что «он, как главный член в семействе, отказывает ему в одежде, обуви и пропитании»; суд, по примирении сторон, постановил: «К. считать обязанным
1 на будущее время, не доводя до новых жалоб, с братом своим обходиться благо-& склонно и не отказывать ему в жизненных потребностях, а А. считать обязанным
го
| не ослушаться в законных требованиях своего брата и помогать ему в работах,
§ как в домашних, так и полевых, без всякого упорства» [5, с. 293]. | Однако подчиненный статус не устранял права на отделение. В обычной
2 семье и сам факт выдела, и размер доли зависели исключительно от воли до° мохозяина; в семье братской такие ограничения отсутствовали, и устойчивость « семьи в большей степени зависела от авторитета главы, чем от предоставляемого | ему объема прав: «... Если сыновья еще кое-как могут снести брань и даже по-
0 бои от большака отца, то вряд ли они потерпят, если старший брат, принявший
1 в семье большину от отца, станет практиковать по отношению к ним те же ° самые приемы. но раз он допустил хоть одну неверную нотку в обращении с
го
3 братьями — дело может принять плохой оборот; братья перессорятся с ним и 1 потребуют раздела» [11, с. 284]. В.В. Тарновский приводит малороссийский | пример братской семьи, хорошо справлявшейся с такими внутренними противоречиями, попутно отмечая, что этого крайне сложно достичь в великорусских губерниях: «Случилось мне однажды встретить такое семейство, отличавшееся редкой нравственностью, согласием и единством. Желая узнать, кто заменяет у них в хозяйстве главу семейства, я спросил братьев: «Кто у вас вместо отца?». «Бог», — отвечали они. Дальнейшие расспросы убедили меня окончательно в том,
42 что старший брат не имел в домашнем быту той власти, который предоставил
бы ему обычай в Великороссийской семье. Кто распоряжается у вас хозяйством, спросил я. «Признаться, я», — посоветовавшись с хлопцами, отвечал старший. — Кто взыскивает за вины? — Если кто из братьев провинился, то я, а если я провинюсь, то братья» [12, с. 81].
Так же своеобразно в братском домохозяйстве решался имущественный вопрос. В классическом варианте семьи, подчиненной власти большака, все имущество ему же и принадлежало. Естественно, из данного принципа можно найти ряд исключений; кроме того, могло ограничиваться право распоряжения — по решению общины, если, к примеру, в результате расточительности главы домохозяйству грозило разорение и, как следствие, появлялись неплатежи, на общину и падавшие. Однако эти исключения не ломали упомянутого главного принципа [13, с. 76-79].
В семье братской картина иная. После смерти ее главы право на имущество переходило к наследникам (дети, усыновленные, крайне редко — дочери). Если же они по тем или иным причинам не делили хозяйство, а продолжали вести его совместно, то возникала общность имущества, в котором каждому принадлежала определенная доля. А поскольку раздел мог отодвигаться на неопределенное время, то первоначально равные доли могли существенно изменяться — в зависимости от индивидуального вклада каждого (апологетическая картина такого отложенного раздела неоднократно приводилась в исследованиях крестьянских обычаев) [14, с. 155-156]. Именно к таким неразделенным коллективам более всего подходит распространенная во второй половине XIX в. концепция т.н. «артельной», или «трудовой семьи», в соответствии с которой, объединяющей основой домохозяйства являлась трудовая деятельность, имущество считалось е совместным и делилось в зависимости от трудового вклада, а кровное родство и отходило на второй план [15, с. 59-64]. а
При такой конструкции распределения имущества глава домохозяйства — о уже не собственник, а только временный управляющий; его распоряжение к имуществом возможно лишь с согласия остальных работников. Так, в одном о
с
из дел, разбираемых в волостном суде, крестьянин Л. просил суд «воспрепят- | ствовать брату его Т. продажу нераздельного между ними имущества, так как в
е
им уже продана, без согласия его, лошадь»; ответчик объяснял, что он лошадь о
продал «на уплату обществу долга»; суд постановил: «воспретить крестьянину р
Т. продажу нераздельного их имущества, принадлежащего ему с братом Л., |
впредь до окончательного раздела» [5, с. 294]. Поскольку имущество в такой к
семье является общим, то и долги, сделанные любым из членов в интересах а
домохозяйства, делятся на всех; необходимо лишь, чтобы эти обязательства |
возникли еще до раздела. ии
Как можно заметить, братские семьи являлись во многом искусственными № (точнее — вынужденными) объединениями. Неудивительно, что именно эти 1 коллективы были наиболее склонны к разделам — и в первой, и тем более во ) второй половине XIX в., когда раздробление крестьянских домохозяйств суще- 8 ственно ускорилось. «Теперь нет почти ни одной семьи, где бы жили два или более братьев без отца и матери», «два родных брата не могут ужиться вместе», — свидетельствовали многочисленные корреспонденты Этнографического бюро В.Н. Тенишева [16, с. 33]. В числе причин разделов, помимо прочих (теснота, женские конфликты), сами крестьяне часто указывали на экономическое неравенство братьев: «У одного едоков много, другой только сам с женой. ему и 43
неохота на чужих детей работать», «У одного детей много, а у другого нет.», «Один на кровати спит, другой на лавке, этому и обидно», «Малосемейному с многосемейным невыгодно», «Один водку пьет, другой нет: вот и раздел» [17, с. 104]. Экономические последствия разделов неоднозначны: вероятны были как варианты последующего роста, так и ухудшения («как поделились, так и разорились»). Итогом стал постепенный уход с доминирующих позиций сложной патриархальной семьи и практически полное исчезновение братских семей (по выборочным данным 4500 домохозяйств) саратовской земской переписи 1880-х гг., братские семьи составляли лишь 2,1% от общего числа, и в них проживало 3,5% населения5.
Тем не менее, это не останавливало набиравший силу процесс; проникавшие в деревню капиталистические отношения размывали все традиционные институты, включая и семью.
Библиографический список
1. Household and Family in Past Time: Comparative Studies in the Size and Structure of the Domestic Group over the Last Three Centuries in England, France, Serbia, Japan and Colonial North America / Laslett P., Wall R. (eds.). Cambridge: Cambridge University Press, 1972. 623 p.
2. Гис Ф, Гис Дж. Брак и семья в Средние века / пер. с англ. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2002. 384 с.
3. Столяров А.А. К вопросу изучения русских сельских семей Среднего Поволжья в XVI - начале XX века // Вопросы этнографии Среднего Поволжья. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1980. С. 116-121.
4. Александров В.А. Сельская община в России (XVII - начало XIX в.) М.: Наука, 1976. 324 c.
5. Пахман С.В. Обычное гражданское право в России. Юридические очерки. СПб., 1879. Т. 2. 400 с.
6. Шатковская Т.В. Обычное право российских крестьян второй половины
XIX - начала XX века. Историко-правовой аспект: дис. ... д-ра юрид. наук. Ростов н/Д, 2009. 596 с.
7. Ефименко П.С. Сборник народных юридических обычаев Архангельской губернии // Труды Архангельского губернского статистического комитета. Архангельск, 1869. 336 с.
8. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало
XX века). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства: в 2 т. 3-е изд., испр., доп. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. Т. 1. 583 с.
9. Пономарев С. Семейная община на Урале // Северный вестник. 1887. № 1. С. 1-39.
10. Безгин В.Б. Крестьянская повседневность (традиции конца XIX - начала XX в.) М.; Тамбов: Изд-во Тамбовского гос. тех. ун-та, 2004. 304 с.
11. Добротворский Н. Крестьянские юридические обычаи в восточной части Владимирской губернии (уезды Вязниковский, Гороховецкий, Шуйский и Ков-ровский) // Юридический вестник. 1889. Т. 2. С. 255-323.
5 См.: Государственный архив Саратовской области (ГАСО). Ф. 421. Оп. 1. Д. 439-441; 452-457; 7295-7304; 7348-7349; 7353-7354 (подсчеты мои. — П.М.)
12. Тарновский В.В. О делимости семей в Малороссии // Журнал министерства внутренних дел. 1854. № 4. С. 73-102.
13. Косвен М.О. Семейная община и патронимия. М.: Изд-во АН СССР. 1963. 219 с.
14. Трудовое начало в народном обычном праве // Ефименко А.Я. Исследования народной жизни. Вып. 1: Обычное право. М.: Изд-во В.И. Касперова, 1884. С. 136-172.
15. Мельников П.Ю. Особенности обычного права Российской империи XIX в.: «трудовая» теория крестьянской семьи (основные положения и контраргументы) // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2015. № 2. С. 59-64.
16. Федоров В.А. Семейные разделы в русской пореформенной деревне // Сельское хозяйство и крестьянство Северо-Запада РСФСР в дореволюционный период: межвузовский сборник научных трудов. Смоленск: Смоленский государственный педагогический институт им. Карла Маркса, 1972. С. 29-46.
17. Личков Л.С. Крестьянские семейные разделы // Северный Вестник. 1886. № 1. С. 85-108.
References
1. Household and Family in Past Time: Comparative Studies in the Size and Structure of the Domestic Group over the Last Three Centuries in England, France, Serbia, Japan and Colonial North America / Laslett P., Wall R. (eds.). Cambridge: Cambridge University Press, 1972. 623p.
2. Guis F., Guiss J. «Marriage and Family in the Middle Ages». Moscow: «The Russian Political Encyclopedia» (ROSSPEN), 2002. 384 p.
3. Stolyarov A.A. Th the question of Russian Rural Families of the Middle Volga in the XVI - early XX century. // Questions of Ethnography of the Middle Volga Region. Kazan: Publishing house of Kazan University. 1980. Р. 116-121.
4. Alexandrov V.A. Rural Community in Russia (XVII - beginning of the XIX century.) Moscow: Science, 1976. 324 p.
5. Pakhman S.V. Ordinary Civil Law in Russia. Legal essays. St. Petersburg, 1879. T. 2. 400 p.
6. For more details see: Shatkovskaya Т.В. The Customary Law of Russian Peasants of the Second Half of the XIX - Early XX century. Historical and Legal Aspect. Extended abstr. ... .diss doc. of law. Rostov-on- the Don, 2009. 596 p.
7. Efimenko P.S. Collection of Folk Legal Traditions of the Arkhangelsk Province. // Proceedings of the Arkhangelsk Provincial Statistical Committee. Arkhangelsk, 1869. 336 p.
8. Mironov B.N. Social History of Russia in the Period of the Empire (XVIII - Early XX century.) The Genesis of the Individual, Democratic Family, Civil Society and the Rule of Law. In 2 volumes - 3 ed., Rev., Ext. - St. Petersburg: Dmitry Bulanin, 2003. T. 1. 583 p.
9. Ponomarev S. Family Community in the Urals // The Northern Herald. 1887. № 1. P. 1-39.
10. Bezgin V.B. Peasant Everyday Life (traditions of the late XIX - early XX century) M.; Tambov: Tamb. State. Thechn. University Press. 2004. 304 p.
11. Dobrotvorskiy N. Peasant Legal Traditions in the Eastern Part of the Vladimir Province (uyezdy Vyaznikovsky, Gorokhovetsky, Shuisky and Kovrovsky) // Juridical herald. 1889. T. 2. P. 255-323.
12. Tarnovsky V.V. On the Divisibility of Families in Little Russia // Journal of the Ministry of Internal Affairs. 1854. № 4. P. 73-102.
13. Kosven M.O. Family Community and Patronymic. Moscow: Publishing House of the USSR Academy of Sciences. 1963. 219 p.
14. The Labor Principle in the People's Customary Law // Efimenko A.Ya. Studies of national life. Issue. 1. Customary law. M., 1884. 382 p.
15. Melnikov P.Yu. Features of the Customary law of the Russian Empire of the XIX century.: «Labor» Theory of a Peasant Family (basic provisions and counterarguments) // Herald of SSAL. 2015. № 2. P. 59-64.
16. Fedorov V.A. Family Sections in the Russian Post-reform Village // Agriculture and the Peasantry of the North-West of the RSFSR in the Pre-revolutionary Period: Materials of the inter-university scientific conference. Smolensk, 1972. P. 29-46.
17. Lichkov L.S. Peasant Family Sections // Northern Herald. 1886. № 1. P. 85-108.
УДК 340.12
Е.М. Терехов
ИНТЕРПРЕТАЦИОННЫЕ АКТЫ КАК «ПРОДУКТ» ПРАВОИНТЕРПРЕТАЦИОННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Введение: в связи с совершенствованием нормативных правовых актов, практикой их применения, активным развитием общественных отношений увеличивается востребованность юридической деятельности. Возникает необходимость более активного использования отдельных форм ее реализации. Одной из таких форм выступает правоинтерпретационная деятельность, которая практически не изучена в современной правовой науке, что обусловливает недооцененность ее потенциала, а также свидетельствует об актуальности исследований в заданном направлении. Цель: анализ конечных результатов правоинтерпретационной деятельности. Методологическая основа: представлена совокупность методов научного познания, среди которых основное место занимают методы системности, анализа и сравнительно-правовой. Результаты: сформулировано авторское понятие термина «интерпретационный акт», проанализированы его признаки, правовая природа. Выводы: интерпретационные акты стоит рассматривать в качестве основного «продукта» правоинтерпретационной деятельности. Их природа обладает эволюционной направленностью, о чем свидетельствует их первоначальная цель — раскрытие смысла нормы права, которая со временем развивается и перерастает в возможность управления правотворческой и правоприменительной практикой.
Ключевые слова: юридическая деятельность, правоинтерпретационная деятельность, акт толкования права, интерпретационная практика, Конституционный Суд РФ, Верховный Суд РФ.
© Терехов Евгений Михайлович, 2018
Кандидат юридических наук, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин (Балаковский филиал Саратовской государственной юридической академии); e-mail: [email protected] © Terekhov Evgeniy Mikhailovich, 2018
Candidate of law, Associate Professor , State and legal disciplines department (Balakovo branch of the Saratov 46 State Law Academy)
