CC BY
121
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
«Благородная альтернатива»
Ю. ДИССОН, аспирант российским университетам:
МГУ им. М.В. Ломоносова лицеи и университетские
пансионы
Вначале XIX в. в Российской империи сложилась целостная система народного просвещения с четкой иерархией учебных заведений. Во главе ее стояли университеты, за ними шли губернские гимназии, затем уездные училища и, наконец, училища приходские. Официальными документами, определяющими их функционирование, были изданные 24 января 1803 г. «Предварительные правила народного просвещения», а также «Уставы учебных заведений», принятые в 1804 г. Однако на рубеже XVIII-XIX вв. в России появилось несколько учебных заведений, которые в существовавшей системе народного просвещения стояли особняком. В уставе одного из таких заведений - гимназии высших наук князя Безбородко - сказано: «Она состоит между учебными заведениями в числе занимающих первую степень после университетов, в Империи существующих, и отличается перед губернскими гимназиями как высшею степенью преподаваемых в ней наук, так и особенными ей дарованными правами и преимуществами» [1, с. 1819].
К группе учебных заведений «особого типа» следует отнести Императорский лицей в Царском селе, Демидовский лицей в Ярославле, Ришельевский лицей в Одессе, Кременецкий лицей, Нежинский лицей князя Безбородко и благородные пансионы Московского и Петербургского университетов.
Их возникновение было связано со стремлением правительства привлечь дворян к образованию и воспитать чиновников, обладающих набором необходимых знаний и навыков.
Московский университетский благо-
родный пансион был основан в 1779 г. благодаря желанию родителей благородных учеников университетской гимназии, стремившихся за отдельную плату обеспечить им более комфортные бытовые условия. В пансионе отдельно от прочих учеников первоначально жили 12(в объявлении конца
1778 г.), а затем 50 (по объявлению конца
1779 г.) воспитанников.
Само появление заведения, которое изолировало дворянских детей от представителей других сословий, тем более продиктованное стремлением самих дворян, подчеркивает непопулярность в дворянской среде гимназического образования. Как видно, дворяне искали приемлемую для них альтернативу, и правительство пошло им навстречу. Высшее образование, как и гимназическое, не привлекало большинство дворян, не видевших смысла в изучении наук, мало применимых к их повседневной жизни. Ценя прежде всего практическую пользу любых навыков и знаний, дворяне не видели в университетах средство к построению успешной карьеры, тем более что многие предпочитали посвятить себя военной службе [2, с. 61]. Кроме того, дворян не устраивал разночинский социальный состав и атмосфера университетов.
На рубеже XVШ-XIX вв. Московский университетский благородный пансион был единственным заведением, способным оградить дворян от общения с другими сословиями и одновременно дать им энциклопедическое образование. Однако в то время он еще не приобрел привилегированного статуса.
В начале XIX в. два представителя богатейших дворянских фамилий выступили с
инициативой создания училищ, по своему статусу приближенных к университетам. Речь идет о Демидовском высших наук училище и гимназии высших наук князя Безбородко. П.Г. Демидов, жертвуя крупную сумму на основание в Ярославле учебного заведения, обещал увеличить пожертвование, если деньги пойдут на основание университета. В результате открывшееся в
1804 г. учебное заведение по статусу было почти приравнено к университету и имело более широкий набор преподаваемых наук, чем гимназии, однако названо оно было не университетом, а училищем высших наук [1, с. 382]. Сходную с Демидовским училищем историю основания имела гимназия высших наук князя Безбородко, однако открытие Нежинской гимназии затянулась на долгие годы. Хотя идея основания гимназии была одобрена императором в 1805 г., основана она была лишь в 1820 г.
Учреждение обоих учебных заведений столкнулось с рядом сложностей. Дело в том, что правительство еще не было серьезно заинтересовано в поддержке заведений, выбивающихся из созданной иерархической структуры народного просвещения. Чтобы в то время реализовать и воплотить в жизнь подобный проект, нужна была целеустремленность и энергия лично заинтересованного и готового посвятить ему свои силы государственного деятеля. Если для Демидовского училища таким человеком стал М.Н. Муравьев, то для Нежинской гимназии такого человека не нашлось.
В первые годы XIX в. открытие заведений, не вписывающихся в сложившуюся систему, было явлением исключительным, не отражавшим общей тенденции. Своим появлением Московский университетский благородный пансион и Демидовское высших наук училище во многом обязаны особому стечению обстоятельств.
Событием стало и основание Царскосельского лицея. Введение нового элемента в систему народного просвещения, инициированное окружением императора, знаменовало собой существенный поворот в
правительственной политике. С одной стороны, это была очередная попытка привлечь дворян к образованию, с другой -здесь уже шла речь о создании альтернативы университетам, предназначенной для воспитаниячиновничьей элиты.
Первоначальный замысел лицея относился еще к концу 1808 г. и непосредственно связан с государственной политикой в области просвещения, проводимой в то время. Вероятно, не случайно записка М.М. Сперанского «Первоначальное начертание особеннаго Лицея » была составлена и подана императору одновременно с проектом известного закона об экзаменах на чин [3, с. 97]. Закон 1809 г. вынуждал чиновников приобретать знания, а лицей должен был сделать получение этих знаний максимально комфортным для дворян. В разработке устава лицея принимали участие М.М. Сперанский, министр народного просвещения
А.К. Разумовский, сардинский посланник в России Ж. Де-Местр.
12 августа 1810 г. император утвердил «Постановление о лицее». По этому документу лицей призван был набирать «отличнейших воспитанников» исключительно благородного происхождения, преподавать им «предметы учения, важным частям государственной службы приличные и для благовоспитанного юноши необходимо нужные» и выпускать молодых дворян готовыми «к важным частям службы государственной» [1, с. 632]. Идеи о создании подобных альтернатив университетам и даже о возможной замене университетского образования учреждениями лицейского типа стали в 1810-х гг. все чаще высказываться в правительственных кругах. Некоторые государственные деятели были настроены по отношению к университетам негативно, видя в них угрозу общественному спокойствию и возможный источник распространения опасных мыслей и бунтарского духа, идущего с Запада.
Особенно актуальными такого рода опасения стали после окончания войны 1812 г. Об угрозе, исходящей от университетов,
писал В.П. Кочубей в своей записке «О положении Империи и о мерах к прекращению беспорядков и введении лучшего устройства в разные отрасли, правительство составляющие»: «Учреждение университетов наших, в коем находим некоторое единообразие с университетами германскими, и наполнение оных профессорами, из оных заимствованными, не произвело той пользы, которую правительство ожидало, между тем как немалое беспокойство знаменовалось, чтоб люди, зараженные ложными правилами в Г ермании... не имели влияния на нравственность юношества, им вверяемого» [4, с.12—13].
С изменением характера внутренней политики императора Александра I А.К. Разумовского на постуминистра народного просвещения сменил А.Н. Голицын. С особым недоверием новый министр относился к университетам, считая дарованные им в начале века права преждевременными и опасными [5, с. 472]. Негативное отношение к университетскому образованию усиливали и неспокойная обстановка в Западной Европе в целом, и студенческие волнения в германских университетах в частности.
В.П. Кочубей писал М.М. Сперанскому по поводу намерения Дюка де-Ришелье основать лицей в Одессе: «не университеты нужны нам, когда некому в них и учиться, а особливо университеты на немецкую стать, но училища первые и вторые. Система лицеев есть самая лучшая, какую для России принять можно» [2, с.76].
В 1817 г. появилось сразу несколько заведений особого типа,и эта тенденция сохранялась в ближайшие несколько лет. 2 мая 1817 г. из нескольких учебных заведений Одессы был образован Ришельевс-кий лицей, 8 августа 1817 г. был основан Благородный пансион при Главном педагогическом институте, предусмотренный еще при его учреждении в 1804 г. В 1818 г. благородные пансионы при Московском университете и Главном педагогическом институте получили особые права и привилегии,
изменившие их статус и фактически поднявшие их до уровня университетов, а на короткий период времени (до 1822 г.) поставившие их даже выше. 18 января 1819 г. Волынская гимназия была переименована в лицей, а11 апреля 1820 г. в Нежине была учреждена гимназия высших наук князя Безбородко.
Итак, после войны 1812 г. в период министерства князя Голицына сложилась группа учебных заведений, которые занимали промежуточное положение в системе народного просвещения. Об этом пишет
С.В. Рождественский: «Потребности правительства, интересы высшего сословия, воля частных пожертвователей на устроение новых учебных заведений вносили в некоторых отдельных случаях существенные изменения в систему общеобразовательных школ и создавали школы особого типа: “благородный пансион”, “лицей”, “гимназия высших наук”» [2, с. 139].
Объединяло эти учебные заведения не только то, что они не вписывались в общую систему, - каждое из них в определенный период своей истории имело особый статус. «Благородные » учебные заведения стали значительным явлением в системе народного просвещения, требующим соответствующего законодательного оформления. Общим для данной группы заведений стало вышедшее в феврале 1818 г. «Начертание подробнейших правил, касательно испытаний в таких учебных заведениях, которых воспитанники имеют право на получение классного чина» [1, с.1137].
В1818-1820 гг. права и привилегии имели уже все рассматриваемые нами учебные заведения. Однако приобретались эти права по-разному: одни заведения проходили долгий период становления и через постепенное развитие добивались своего особого статуса, другим же даровали таковой уже при основании.
Если говорить о первом по времени основания - Московском благородном университетском пансионе, то постепенно он расширял свои функции, демонстрируя все
большую независимость от Московского университета. В 1790 г. Благородный пансион был перемещён в бывший Дом межевой канцелярии. Н.В. Сушков в своих «Воспоминаниях» пишет о возможной причине этого нового переезда: «В последствие Куратор Мелиссино признал полезным отдалить это закрытое учебное заведение от Университета» [6, с.33]. Таким образом, уже тогда благородных воспитанников пансиона было решено территориально отделить от разночинского университета.
После принятия в 1804 г. нового университетского устава подобные уставы стали регламентировать деятельность и других учебных заведений. В 1806 г. вышло «Постановление Благородного Пансиона при Императорском Московском Университете учрежденного» - документ, официально зафиксировавший статус пансиона [7, с. 132]. К тому времени пансион уже хорошо себя зарекомендовал, пользовался популярностью среди дворян; правительство также относилось к этому учебному заведению благосклонно. Так, в «Докладе комитета по рассмотрению уставов учёных заведений » от 8 августа 1802 г. отмечалось, что пансион выгодно отличается от остальных образовательных учреждений: «Все наши учреждения, где уроки преподаются безденежно, приходят в упадок, между тем как благородный пансион Московского Университета привлекает к себе великое стечение учащихся» [8, с. 264].
Укрепляя свое положение в системе народного просвещения, пансион продолжал идти по пути отделения от Московского университета. С одной стороны, в постановлении 1806 г. есть пункты, которые фиксируют и закрепляют зависимость Благородного пансиона от университета: он входит в состав университета, находится в зависимости от попечителя и ректора, подчиняется распоряжениям университетского Совета и Правления, причем Правление отвечает за воспитательную часть, а Совет - за учебные и нравственные предметы. С другой стороны, специально оговорено, что
здание Благородного пансиона должно быть отделено от всех остальных воспитательных заведений университета. Таким образом, обозначено его особое и обособленное положение по отношению к другим частям университета, его большая самостоятельность. К тому же, в отличие от других университетских учреждений, Благородный пансион финансово самостоятелен -средства, необходимые на его содержание, он получает от взносов за воспитанников.
Время с 1779 по 1806 гг., то есть от официального объявления об открытии пансиона до документального закрепления его статуса, можно выделить в отдельный период его истории, когда происходило формирование нового учебного заведения, определялись его цели и статус. Выделившись изначально из дворянской гимназии, прежде всего в качестве учреждения, предоставляющего за определённую плату возможность отдельного проживания дворянских детей и особого за ними присмотра, за короткое время пансион значительно расширился и начал выполнять основную образовательную функцию. Перед новым учебным заведением чётко ставилась задача подготовки детей дворянского происхождения к государственной службе.
Пансион и далее продолжал укреплять свои позиции и приобретать все большую популярность среди дворян. Привлечению большего числа воспитанников в пансион способствовал подготовленный М.М. Сперанским указ 6 августа 1809 г. «О правилах производства в чины по гражданской службе и об испытаниях в науках, для производства в коллежские асессоры и статские советники ». Этот указ ставил продвижение по карьерной лестнице в зависимость от университетского образования. Вследствие чего значительно увеличилась доля пансионеров, принимаемых ежегодно в студенты Московского университета.
Важнейшим событием в истории Московского университетского благородного пансиона стало предоставление ему в 1818 г. особых прав и привилегий. По по-
становлению Министерства народного просвещения от 14 февраля 1818 г. воспитанники получали право «вступать в военную службу с преимуществами, предоставляемыми студентам Университетов» [1, с. 1059]. При этом Благородный пансион был не единственным на тот момент заведением, воспитанники которого были приравнены в преимуществах со студентами университетов; согласно тому же постановлению такие же привилегии получили Демидовское училище и пансион Главного педагогического института.
Далее новые права Московского университетского благородного пансиона были зафиксированы в постановлении от 19 марта 1819 г., где говорилось: «Воспитанники, окончившие полный курс ученья, в Пансионе преподаваемый, при хорошем поведении и по строгом испытании в самом Пансионе, получившие надлежащие одобрительные аттестаты об успехах в предметах, им преподаваемых, вступают в гражданскую службу смотря по степени их успехов, с чинами 14, 12 и 10 класса, а желающие вступить в военную службу, по прошествии шестимесячного срока в нижних званиях, производятся в офицеры, хотя бы и не было вакансий в тех полках, куда они приняты будут» [7, с. 351]. Кроме того, воспитанники, окончившие полный курс обучения и получившие одобрительные аттестаты, производились в высшие чины, не подвергаясь испытаниям, определённым для гражданских чиновников указом 6 августа 1809 г. [7, с. 352].
В период, когда к университетам проявлялось недоверие со стороны власти, Благородный пансион уже не нуждался в университетской опеке и контроле, напротив, связь с возможным очагом неблагонадежных идей для дворянского учебного заведения была нежелательна.
Свои особые привилегии Московский университетский благородный пансион сохранил до своего преобразования в гимназию в 1830 г.
Иначе обстояло дело с определением
статуса Демидовского высших наук училища. Еще до его открытия, на стадии обсуждения его статуса, прошение П.Г Демидова о том, чтобы заведение, основанное на его средства, «имело одинакую степень с Университетом и все преимущества онаго » [1, с. 81] было одобрено.
В «Уставе Ярославского училища высших наук», вышедшем в 1805 г., было зафиксировано, что «оно занимает первую степень непосредственно после центральных университетов, в Империи существующих». Что касается прав выпускников училища, то уже по уставу 1805 г. «студенты, получившие сведения от сего училища о совершенном окончании наук, принимаются на службу 14 классом», в то же время «совету предоставляется право производить в студенты-кандидаты 12 класса», а для получения более высоких «достоинств » воспитанники должны обращаться в университеты. Т аким образом, уже первый устав ярославского Демидовского училища предоставлял его воспитанникам права, равные правам студентов университетов, для которых в то время также самым высоким чином, на который они могли претендовать, был 12-й; его также получали кандидаты. Тем самым фактически училище было поставлено на одну ступень с университетом, но на деле полностью не могло заменить университетское образование, и, по-видимому, в то время такая цель и не ставилась. В уставе училища была предусмотрена возможность продолжения обучения в университетах. Лучшие студенты училища по окончании его отправлялись «на счет хозяйственных сумм оного в российские или иностранные Университеты, для усовершенствования своих познаний» [1, с. 382-385]. Следовательно, по уставу 1805 г. Демидовское высших наук училище имело статус, приближенный к университетскому, но не равный ему.
Вскоре после упомянутого устава ярославское Демидовское училище получило и собственную печать. 3 июня в связи с «важностью преимуществ, всемилостивейше да-
рованных сему заведению» был одобрен герб и печать «для употребления в производстве своих письменных дел». В августе
1805 г. при Ярославском высших наук училище был образован пансион. В этот пансион принималось «40 или более воспитанников из дворян» в возрасте 9-13 лет, причем они могли быть выходцами из любой губернии. Оплата за обучение и содержание составляла 275 рублей для полных пансионеров и 180 - для полупансионеров. Воспитанники должны были уметь читать и писать по-русски. После окончания курса в пансионе и сдачи экзаменов пансионеры производились в студенты, при этом они могли остаться жить в пансионе. Таким образом, образовалось особое отделение в пансионе из студентов-пансионеров [9, с. 7].
Несмотря на свое привилегированное положение, Демидовское училище не пользовалось популярностью. Напротив, первые годы существования Демидовского училища показали его невостребованность. Свидетельством недостаточного количества студентов и кризисного состояния училища стало вышедшее в 1809 г. распоряжение «О пополнении комплекта казенных студентов в ярославском Демидовском высших наук училище ». По уставу правом на бесплатное обучение и содержание в нем обладали лишь выходцы из Ярославской губернии. Однако из предусмотренных 20 бесплатных мест заняты были лишь 7. Таким образом, строгий отбор учеников, когда из списка желающих основатель должен был избрать 20 человек, оказался неприменимым. Чтобы набрать предусмотренное уставом необходимое число учащихся, необходимо было обратиться в другие губернии Московского учебного округа, с тем чтобы «собрать сведения от губернских директоров, сколько есть в гимназиях учеников, окончивших курсы, желающих продолжать науки в Ярославском Демидовском Училище на иждивении основателя.» [10, с.165].
Документом, повлиявшим на положение Демидовского училища, было вышед-
шее в 1818 г. постановление, которое, наделив особыми правами воспитанников Московского университетского благородного пансиона и пансион Главного педагогического института, даровало право и студентам Демидовского высших наук училища «вступать в военную службу с преимуществами, предоставленными студентам университетов» [1, с.1145] . Таким образом, Демидовское училище приобрело новые привилегии и встало в один ряд с Московским и Петербургским благородными пансионами и еще более по статусу приблизилось к университетам.
Что касается Царскосельского лицея, то уже в первых документах его воспитанники получили право на высокие чины. В «Постановлении о Лицее» зафиксировано, что «воспитанники по окончании курса наук в лицее, поступают в гражданскую службу с чинами по успехам от 14 до 9 классов; а в военную на том же положении, как и воспитанники Пажеского корпуса» [1, с. 634]. Таким образом, Царскосельский лицей с первых лет существования давал своим выпускникам чины выше, чем те, на которые могли рассчитывать студенты университетов. Высшим чином для выпускника университета был 12-й, который получали кандидаты. Царскосельский же лицей с его 9-м классом для отлично окончивших был первым и на тот момент единственным учебным заведением, способным предоставить столь высокие привилегии по службе.
Другие подобные учебные заведения также получат право предоставлять более высокие, чем университеты, классные чины, но позже. Однако чины выпускников лицея останутся наивысшими даже после 1822 г., когда чины, предоставляемые выпускникам университетов, были повышены на два класса, т.е. до 10-го.
В уставе основанного 2 мая 1817 г. Ри-шельевского лицея было зафиксировано, что после десятилетнего курса учения его выпускникам присваивается 12-й класс, а в военную службу они принимаются офицерами, прослужив предварительно в низших
чинах три месяца. Проучившиеся 8 лет во «внешних классах» лицея без оплаты «дети недостаточных родителей», так называемые «посторонние питомцы », имели право на 14-й класс. На самые высокие чины могли претендовать питомцы Педагогического института - отделения Ришельевского лицея, предназначенного для подготовки его будущих преподавателей. Они получали 9-й класс, но только после обязательной шестилетней службы надзирателями или адъюнктами [1, с. 1012].
Всего через несколько месяцев после основания Ришельевского лицея в Одессе открылся Благородный пансион при Главном педагогическом институте в Петербурге, который также сразу получил право предоставлять выпускникам чины выше университетских. Еще в уставе Главного педагогического института специально отмечалось, что воспитанникам планирующегося при нем Благородного пансиона должны предоставляться такие же права и привилегии, как и студентам института, и чины от 14-го до 10-го класса в зависимости от успехов. Те же нормы затем были повторены в «Положении для Благородного Пансиона при Главном Педагогичес-комИнституте», принятом в августе 1817 г. [10, с. 297].
В апреле 1820 г. была учреждена гимназия высших наук князя Безбородко. Основание этого учебного заведения затянулось на 15 лет. Если в 1805 г., когда возникла идея об открытии гимназии высших наук в Нежине, вопрос о ее статусе не ставился, то в 1820 г. по этому поводу возникли разногласия. Граф Кушелев-Безбородко, в 1818 г. подготавливая воплощение в жизнь идеи его деда, просил придать этомузаведению статус высшего учебного заведения, наименовав его лицеем, и, кроме того, хотел, «чтобы училищу сему предоставлены были права и преимущества, какими пользуются университетские пансионы» [1, с. 1360].
Из его прошения видно, что наиболее престижными заведениями на тот момент считались уже не университеты, а именно
благородные пансионы и лицеи. Если в 1803 г. при учреждении училища в Ярославле П.Г. Демидов мечтал о создании университета, бесспорно занимавшего высшую ступень в иерархии учебных заведений, то уже 1820 г., когда университетские благородные пансионы и лицеи предоставляли воспитанникам права на более высокие классные чины, именно эти учебные заведения казались образцом для подражания.
Училищный совет, рассмотрев прошение Кушелева-Безбородко, отказал в просьбе именовать учебное заведение в Нежине лицеем, поскольку «учреждение вновь лицеев, где бы то ни было, не согласуется с общепринятою системою народного просвещения в государстве». Училищный совет отказал также и во второй просьбе: гимназии князя Безбородко не были дарованы права, равные с университетскими благородными пансионами. Объяснялся отказ нежеланием таким образом подрывать престиж университетов, а тот факт, что в 1818 г. благородные пансионы получили более высокие, чем университеты, привилегии, представлялся в постановлении как исключительный случай: «Что же касается до распространения на оное тех прав, кои указом 14 февраля 1818 г. Высочайше дарованы пансионам при Санкт-Петербургском и Московском университетах, то сие не признается возможным: поелику особые права сии по Высочайшей воле даны токмо тем именно пансионам. распространение же сихпривилегий на другие учебные заведения послужит непременно в подрыв университетам. »
В итоге по своему статусуи положению в системе народного просвещения гимназия высших наук князя Безбородко была приравнена к Демидовскому училищу: «в сообразность с целию такового заведения, учредить оное на основании, подобном Ярославскому Демидовскому высших наук училищу, и на тех же правах, в отношении к чиновникам и воспитанникам онаго»[1, с. 1361]. Таким образом, по уставу гимназии, вышедшему 19 февраля 1825 г., её вос-
питанники, как и воспитанники Демидовского училища, по успешном окончании полного курса могли быть удостоены звания студента и получить 14-й класс или звания кандидата с правом на 12-й класс.
Вместе с тем в 1820-х гг. отношение к группе привилегированных заведений особого типа стало меняться. В них небезосновательно увидели угрозу престижу университетского образования. Так, в 1821 г. Училищный комитет заявил, что «учреждение лицеев и училищ высших наук порождает затруднения и неудобства поелику права, предоставленные последним, подавляя истинное просвещение, ни к чему другому не служат, как только к размножению чиновников в государстве и к злоупотреблениям всякого рода» [2, с. 141]. Кроме того, несмотря на высокие привилегии, уровень преподавания и получаемых знаний в пансионах и лицеях уступал университетскому.
После восшествия на престол Николая I для учебных заведений особого типа наступает сложный период. Стремление императора привести народное просвещение к строгой системе приводит к уничтожению учебных заведений, которые не вписываются в общую иерархию. Большинство из рассматриваемых нами учебных заведений теряют свой привилегированный статус в 30х гг. В 1830 г. Благородные пансионы Московского и Петербургского университетов были преобразованы в гимназии. В 1832 г. гимназия высших наук князя Безбородко была названа лицеем и потеряла право предоставлять выпускникам 12-й класс, теперь они имели право только на 14-й. В 1833 г. Демидовское училище также было переиме-
новано в лицей и понизило свой статус, потеряв право давать выпускникам 12-й класс и степень студентов-кандидатов [11, с. 627]. В том же году прекратил свое существование Волынский лицей, и на его базе открылся киевский университет Святого Владимира [11, с. 474].
Итак, в 1830-е гг. «благородные» лицеи и университетские пансионы лишились особого статуса в системе учебных заведений Российской империи.
Литература
1. Сборник постановлений по Министерству
народного просвещения. - СПб.,1875. -Т. I.
2. Рождественский С.В. Исторический обзор
деятельности Министерства народного просвещения 1802-1902. - СПб., 1902.
3. Томсинов В.А. Светило русской бюрокра-
тии. - СПб., 1997.
4. Сборник Русского исторического обще-
ства. - 1894. - Т. 90.
5. Петров Ф.А. Формирование системы уни-
верситетского образования в России. -Т. II.- М., 2002.
6. Сушков Н.В. Воспоминание о Московском
Университетском Благородном Пансионе. - М.,1848.
7. Сборник распоряжений по Министерству
народного просвещения. - СПб., 1898.
8. Цит. по кн.: Андреев А. Ю. Московский уни-
верситет в общественной и культурной жизни России начала XIX века. - М., 2000.
9. Шпилевский С.М. Столетие училища име-
ни Демидова. - Ярославль,1903.
10. Сборник распоряжений по Министерству народного просвещения. - СПб.,1866. - ТЛ.
11. Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. - СПб.,1875. - Т. II. - Отд. 1.
