CC BY
105
УДК 801.73 ББК 80.4
Д.И. Заболотный
БИОГРАФИЯ УИЛЬЯМА ШЕКСПИРА КАК ВОЗМОЖНЫЙ МИР: МИФОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ И ОСОБЕННОСТИ ЯЗЫКОВОЙ РЕАЛИЗАЦИИ
В данной статье биография У. Шекспира представлена как возможный мир, или совокупность возможных миров, с мифологической точки зрения. Анализируются основные условия формирования возможных миров в научных исследованиях биографии Шекспира и особенности реализации этих возможных миров на лингвистическом уровне с учетом их мифологического аспекта.
Ключевые слова: возможный мир; миф; возможность; чувственное восприятие; воображение
D.I. Zabolotny
BIOGRAPHY OF WILLIAM SHAKESPEARE AS POSSIBLE WORLD: MYTHOLOGICAL ASPECT AND LINGUISTIC REPRESENTATION
The article addresses the issue of William Shakespeare’s biography as a possible world or, rather, a set ofpossible worlds examined from the vantage point of myth. An overview of the main conditions of the possible world formation in the discourse of the Shakespeare biography researchers is offered. Linguistic peculiarities of the possible worlds ’ manifestation along with their mythological aspect are outlined.
Key words: possible world; myth; possibility; sense perception; imagination
Понятие «возможные миры» относится к категории модальной логики и используется для установления истинности / ложности модальных высказываний. Выбор одного из бесконеч-
ного множества миров в качестве наилучшего априори указывает на превосходство возможного над действительным.
В современной лингвистике «возможный мир» используется для построения семантических моделей языка. По утверждению Я. Хинтикка, возможные миры - это вероятное положение дел по отношению к субъекту, находящемуся в мире реальном и который свое реальное «Я» проецирует в иные мыслительные пространства [Хинтикка, 1980, с. 43]. Следовательно, «возможный мир» можно интерпретировать как некоторую картину, конструируемую наблюдателем, выступающим в качестве субъекта восприятия и интерпретации наблюдаемого, имеющего различные временные и аксиологические характеристики [Верхотурова, 2009, с. 10].
В качестве наблюдаемого могут выступать объекты как реальной, так и воображаемой действительности, явления, события, участником которых является сам наблюдатель, или события, косвенно связанные с наблюдателем в пространственно-временном отношении, когда наблюдатель не имеет возможности непосредственного наблюдения за данным явлением. Очевидно, что в последнем случае возникает более широкое поле для формирования множества возможных миров.
Таким образом, определяя возможный мир как некоторое возможное положение дел, не противоречащих друг другу и в совокупности образующих цельную картину, биографический дискурс также может рассматриваться как возможный мир или, более точно, множество возможных миров. В то же время, биографический дискурс как процесс и продукт речемыслительной деятельности представляет собой вариативную информацию, собранную из разных источников, и выведенные на основе этой информации утверждения; совокупность сведений, фактов, порой не согласующихся друг с другом, но в процессе тщательного, глубокого анализа сводящихся в некоторых случаях ко вполне логически выстраиваемой картине.
Следовательно, возможные миры в биографических исследованиях можно также определить следующим образом: возможное положение дел, которые с внешней стороны воспринимаются как противоречивые или разрозненные сведения, но в процессе анализа наблюдателя могут сводиться к согласованию друг с другом.
При этом возможные миры в биографических исследованиях отличаются сравнительно широким диапазоном допущений, проявлением суждения, опирающегося на традиционные представления, с одной стороны, и значительной степенью проявления личностного переживания, воображения наблюдателя, с другой. Это, в свою очередь, приводит к неизбежной мифологизации личности, которая становится объектом биографического исследования, так как интенцией наблюдателя является создание наиболее яркого, семантически богатого, энергетичного и при этом вполне правдоподобного образа действительности [Топоров, 1995, с. 5] на основе сведения разрозненных фактов в единое, нерасчленимое целое; конструирование такого образа, который будет иметь силу убеждения, но в то же время раскрытие которого будет больше основываться не на четкой, строгой аргументации, рациональных доказательствах, а на вере и убеждениях, чувственном переживании и воображении, проведении аналогии и обнаружении совпадений, что представляет характерные свойства мифологического мышления. Этот тип мышления имеет особую логическую структуру, отличную от позитивного мышления: не соблюдается закон исключенного третьего, суть подменяется происхождением, событиям приписывается обязательная целенаправленность, соседство во времени принимается за причинно-следственную связь и т. д. [Неклюдов, 2005, с. 11].
Отсюда следует и одно из главных значений мифа: миф как бы оживляет образ, придает ему более динамичный характер, позволяет сохранять его актуальность и важность, поддерживает интерес к нему сквозь время и пространство.
Согласно Г. Бедненко, мифологическое мышление современного человека в целом можно разделить на осознанное и неосознанное [Бедненко, 2008, с.39]. Первый тип включает в себя поэзию, художественное творчество, научные течения, философию и религию. Второй - суеверия, «мифы представлений», идеологию масс и неврозы. Неосознанное магическое (мифологическое) мышление отличается редукционизмом - обращением к прошлому опыту как
объяснению причин настоящего вне последовательной причинно-следственной связи. Это свойство, как правило, проявляется в раскрытии некоего «знака», который имеет конкретную интерпретацию, обычно позитивно или отрицательно заряженную.
Мифологическое мышление более высокого типа и, как правило, осознанное, характеризуется телеологическим компонентом, обуславливающим целесообразность явлений, которые подразумевают разумный смысл, духовный призыв или личностный вызов человеку. Инструментом этого процесса часто оказывается раскрытие символа, отличающегося от знака своей неисчерпаемой многозначностью и особой силой смысла. Этот тип мышления, наряду с рациональным, в определенной степени проявляется у современного человека и является неотъемлемым свойством человеческого сознания вообще [Там же. С. 40].
Существует несколько факторов, которые способствуют формированию мифологической картины в биографических исследованиях. Так, чем меньше имеется прямых исторических сведений, касающихся исследуемой личности, тем более широкий имеется диапазон для формирования представлений о ней и интерпретаций ее деятельности, основанных на чувственном восприятии и воображении.
С другой стороны, по мере исторического развития меняются общественные взгляды, культурные интересы, жизненные ценности, что неизбежно влияет на аксиологическую характеристику, интерпретацию деятельности исследуемой личности. В условиях отсутствия непосредственного наблюдения перед наблюдателем открывается возможность обратиться к результатам исследований его предшественников, помимо первичных источников, описывающих место и время объекта наблюдения. Следовательно, чем больше разрыв между местом и временем наблюдателя и объектом наблюдения, тем больше потенциал для формирования возможных миров, тем больше представлений и интерпретаций жизни и творчества личности мы можем иметь, что наделяет биографическое исследование циклическим свойством мифа.
Следует отметить, что в данном случае исследователь имеет возможность осуществлять наблюдение, которое носит косвенный характер, так как он изучает то, что уже не существует. Это можно назвать мысленным наблюдением за той исторической картиной, которая формируется в воображении наблюдателя в процессе анализа и синтеза определенной информации, с использованием определенных методов для достижения относительной объективности.
Нередким бывает случай, когда исследователь сталкивается с противоречивостью исторических сведений. Именно этот фактор приводит к тому, что описываемый образ, сочетающий в себе несовместимое, начинает рассматриваться как некое чудо, нечто сверхъестественное, свидетельствуя, таким образом, о наличии мифологического аспекта. В другом же случае противоречивые факты могут быть сведены ко вполне естественному явлению или могут приобрести размытый характер на фоне эмоционально насыщенных рассуждений наблюдателя, что вновь ведет к проявлению мифологического аспекта.
Наконец, на формирование представлений о личности непосредственно оказывает большое влияние творческое выражение самой личности, представленное в виде художественных произведений, рукописей, картин, скульптур, музыкальных произведений и т. д. В результате в той или иной степени может происходить отождествление исследуемого образа с тем образом или образами, которые отражены в творчестве данной личности, но, в то же, время, вполне могут являться лишь плодом творческого воображения автора.
В рамках настоящей статьи будут рассмотрены возможные миры биографии У. Шекспира с мифологической точки зрения. При этом наша главная задача будет заключаться в раскрытии тех лингвистических средств, которые используются в процессе формирования возможных миров биографии Шекспира с опорой на вышеперечисленные факторы этого формирования. Выбор биографии У. Шекспира обусловлен тем, что его образ может служить наглядным примером формирования возможных миров с определенной степенью мифологичности в биографических исследованиях.
Одним из наиболее важных вопросов в шекспироведении является так называемый шекспировский вопрос, или вопрос о гении Шекспира, возникший вследствие весьма малого количества информации, непосредственно касающейся Шекспира, и противоречивости исторических фактов. Традиционные представления о Шекспире как о гении, блестящем поэте и драматурге и как о сыне перчаточника из провинциального городка служат главной предпосылкой для формирования множества интерпретаций жизни драматурга. «Тайна шекспировская сродни тайне Атлантиды: Шекспир - это огромная загадочная страна, терпеливо дожидающаяся извлечения на свет своих погребенных под океаном неизвестности сокровищ» [Гилилов, 1997, с. 4].
Нельзя не отметить, насколько противоречив и многолик образ Шекспира в высказываниях выдающихся литературных деятелей. Вольтер, Гете, Толстой и многие другие говорили не только и не столько о Шекспире, сколько выражали свое собственное Я, выражали общественные и искусствоведческие тенденции своего времени. Романтики видели в нем вдохновенного пророка, реалисты подчеркивали его правду жизни, символисты называли Лебедем Эйвона. По всей вероятности, это и есть главная отличительная особенность гения - концентрация времени, эйдосов и ликов. Являясь человеком обычным, он дает пищу всем эпохам, заставляет других титанов соизмеряться с собой. Принадлежа времени, он образует вечность [Гарин, 1994, с. 83].
Можно найти великое множество Шекспиров. Есть Шекспир Раймера и Вольтера, Дюсиса и Роу, Китса и Колриджа, Гете и Шиллера, Пушкина и Толстого, Шоу и Джойса, Бонда и Тревора Нанна, Шекспир «Бинго» и «Смуглой леди сонетов». Есть Шекспир южный, влюбленный, и Шекспир, переполненный ненавистью ко всему миру. Есть Шекспир, осужденный Беном Джонсоном за недостаточную образованность и нарушение правил риторики. Есть Шекспир, умирающий от самосожжения. Есть Шекспир ренессансный, барочный, маньери-стский, романтический, реалистический, модернистский...
Каждое время вкладывало в него частицу себя, забывая при этом, что был еще средневековый, елизаветинский, всецело принадлежавший своему времени Шекспир, что был еще сделанный из снов магический Шекспир, Шекспир ужасов, фарсов, фанатизмов и фикций [Гарин, 1994, с. 16].
Все это позволяет говорить о Шекспире как о многогранном, противоречивом явлении, которое постигается как рациональным, так и образным, чувственным мышлением, следовательно, сочетает в себе мифологические черты. Опираясь на вышеизложенные факторы, способствующие мифологическому процессу формирования возможных миров в биографических исследованиях, далее представим эти условия в более конкретной форме применительно непосредственно к биографии У. Шекспира:
Отсутствие прямых сведений, доказательств, касающихся жизни и личности Шекспира.
Значительный разрыв между местом и временем наблюдателя (шекспироведа) и местом и временем объекта наблюдения (Шекспира).
Противоречивость исторических сведений.
Тематическая разноплановость, многослойность произведений Шекспира, необыкновенное богатство его языка и обусловленная этим притягательная сила его языковой личности.
Под влиянием вышеперечисленных факторов в мифологической системе возможного мира биографии Шекспира можно наблюдать широкое использование определенных слов и речевых конструкций. Несомненно, в биографических исследованиях Уильяма Шекспира можно встретить общие языковые особенности возможных миров. Это использование модальных конструкций и модальных слов, конструкций, выражающих допустимость того или иного события, определенную степень вероятности. Например:
The stray fragments of school learning that can be traced in Shakespeare ’s plays are a much lesser matter: they are the merest allusions to a common classroom culture. Не read Virgil, Juvenal and Caesar. Не knew Mantuan, a popular renaissance Latin poet of deadly tedium, valued for his Protestant tendency. ... Не may have read some dialogue of Erasmus, whose view s on happiness I
have sometimes fancied that he repeats: but he could as easily have known those from Marot’s French translation.
He learned no French at school, but he did learn it. Even at Oxford it was an unofficial study, though the number of foreign language books in the inventories of goods left by students dying in Oxford in his time is surprisingly high. Almost everyone possessed them. The one certain thing we know about Shakespeare’s youthful occupations is that he read a great deal - he was an omnivorous reader. Where and when he learned, and in what order, we have no way of knowing, but at some point he read a lot more Latin, learned French well, and I think some Italian later, attempted a study of law, and in general devoured whatever came to his hand. He liked Gower and Lydgate -dull, nourishing writers whom he respected because they were poets. He does not seem to have read much Horace, though I take it that the lyric about ‘plumpy Bacchus ’ in Antony and Cleopatra is a parody of Horace, perhaps at a remove or two. He knew virtually no Greek. Much the same may be said of most professional scholars of the subject in the Elizabethan age [Rosenblum, 1998, p. 34].
Мы же сделаем основной акцент на рассмотрении тех лингвистических средств, использование которых обусловлено вышеперечисленными факторами формирования возможных миров в биографии Шекспира, раскрывая, тем самым, их мифологический характер на лингвистическом уровне.
Говоря о прямых источниках, касающихся жизни и творчества Шекспира, необходимо отметить, что до наших дней сохранилось достаточно много исторических документов, где упоминается имя Шекспира, но в целом они позволяют сформировать лишь поверхностное представление о Шекспире: архивные документы, имеющие лишь косвенную связь с жизнью Шекспира, договоры об имуществе Шекспира, свидетельство о браке, документы, свидетельствующие о крещении Шекспира, официальные списки имен, налоговые счета, письменные судебные показания, оплаты услуг и завещание Шекспира. Следовательно, моделирование образа Шекспира происходит в основном за счет его мифологизации, в основе которой лежит чувственное восприятие и воображение на уровне как массового, так и личностного сознания, а перечисленные выше источники являются материальными носителями мифа. Однако, что вполне очевидно, главной опорой для формирования возможных миров, касающихся жизни и личности Шекспира, служат исторические факты, сведения о культуре, которые относятся к эпохе Уильяма Шекспира, и непосредственно его произведения. Так, в работах, анализирующих жизнь Шекспира, часто можно наблюдать явление, когда его образ вписывается (имплицитно или эксплицитно) в воображаемую картину, действительность которой основывается на общих исторических фактах. При этом описание данной картины представлено либо в виде простого повествования, либо с использованием модальных конструкций. Рассмотрим следующий пример.
During Shakespeare’s infancy, his father was one of the town’s leading citizens. In 1557 John Shakespeare had become a member of the town council and subsequently held such offices as constable, affeeror (a kind of assessor), and chamberlain (treasurer); in 1568, he became bailiff (mayor) and justice of the peace. As the son of a municipal officer, the young Shakespeare was entitled to a free education in the town’s grammar school, which he probably entered around the age of seven. The school’s main subject was Latin studies - grammar and readings drilled into the schoolboys year after year. The Avon river, the surrounding farmlands, and the nearby Forest of Arden offered plenty of opportunities for childhood adventures [Stanley, 2006, p. 5].
В данном примере Шекспир характеризуется как сын муниципального чиновника (the son of a municipal officer), поэтому высказывание о бесплатном обучении Шекспира в средней школе основывается на проведении аналогии между жизнью Шекспира и обобщенным образом сына городского чиновника, относящимся к тому времени. При этом высказывание was entitled to a free education in the town’s grammar school представлено простым повествованием. В то же время, момент поступления Шекспира в школу выражен модально - probably entered, и также основывается на общих исторических сведениях. Здесь следует отметить, что о самом факте обучения Шекспира в средней школе никаких исторических документов не
имеется. Далее литературовед описывает жизнь детей, школьников в Стратфорде, и на фоне этой картины имплицитно подразумевается, или воображается, жизнь самого Шекспира.
Значительный разрыв между местом и временем наблюдателя (шекспироведа) и местом и временем объекта наблюдения (Шекспира) служит важным фактором формирования множества возможных миров. Можно обнаружить закономерную последовательность смены одних представлений о Шекспире другими или их сосуществование. При этом, новые представления часто строятся не на основе первоисточников, а на сведениях, которые либо не имеют конкретного автора и выражены безличными формами, либо имеют опосредованную связь с первоисточником. В этом проявляется такое важное свойство мифа, как цикличность, или повтор, постоянное преобразование одних и тех же событий. Например:
Shakespeare’s comedy [The Taming of the Shrew], written probably in the early 1590s, was first printed in the First Folio (1623). A play printed as The Taming of a Shrew in 1594, once believed to be Shakespeare’s source, is now generally regarded as a bad quarto [Ackroyd, 2006, p. 176].
More recently, claims have been claimed for the lyric ‘Shal I die?’, the manuscript play Edmund Ironside, and A Funeral Elegy ’. It has been long believed that passages in the manuscript play Sir Thomas More are by Shakespeare and certainly scenes in Edward III have often been attributed to him; more recently the whole of the latter play has been claimed as his. It is printed in the New Riverside edition (1997) and is to appear in the New Cambridge Series [Ackroyd, 2006, p. 5-6].
В приведенных примерах, где речь идет об авторстве Шекспира, можно наблюдать широкое использование безличных конструкций: once believed to be, is generally regarded, have been claimed, it has been believed. Эти конструкции указывают на смену или длительное существование представлений о Шекспире на уровне массового сознания. Кроме того, используются слова и фразы, указывающие на периодичность данных представлений, тем самым, подчеркивая, их циклический характер: once, now, more recently, long, often.
В следующем примере представлена целая цепочка передачи информации из одного источника в другой.
John Aubrey remarked that Shakespeare ‘had been in his younger yeares a Schoolmaster in the countrey’. In the margin the diarist writes ‘from Mr Beeston’, who was in certain respects a reliable source; William Beeston, actor, was the son of one Christopher Beeston who had been a player in Shakespeare’s company in the Writer’s lifetime. Aubrey interviewed him towards the end of his life, but it seems to be an authentic piece of information. It would not be at all unusual for a clever young man of fifteen or sixteen to be employed as an ‘usher ’ or a teacher for younger children [Levi, 1989, p. 73].
В данном примере шекспировед ссылается на авторитетный источник - слова Дж. Обри, английского антиквара, историка и археолога, одного из близких современников Шекспира. В свою очередь, заявление Дж. Обри о том, что Шекспир был учителем сельской школы, приводится со ссылкой на другой источник - на У. Бистона. Но и этим не исчерпывается передача данной информации. Конечным источником становится К. Бистон, который был отцом У. Бистона и непосредственным современником самого Шекспира, артистом в его театральной труппе. В данном примере мифологическая сторона высказывания, приписывающего Шекспиру образ сельского учителя, кроется в представлении циклических повторов, с выраженным чувственным восприятием (it seems to be an authentic piece of information), с использованием элементов, указывающих на воображение (it would not be at all unusual), и устойчивой дескрипции, характеризующей личность Шекспира (a clever young man), посредством которой проводится аналогия между образом Шекспира и историческими фактами.
Также необходимо отметить, что по мере отдаления от места и времени объекта наблюдения расширяется объем номинации, соотносящейся с этим объектом. Приведем некоторые примеры, свидетельствующие о многогранном характере образа У. Шекспира:
Sweet Swan of Avon', Man of war; jack-of-all-trades; poacher of other men’s stories; upstart; upstart crow, fortune son', showman; plagiarist', Man of Renaissance England; Bard; poet; playwright',
Our National Bard; the Immortal Poet of nature; the Great Unknown; the newcomer; man of the theatre; public entertainer; school mastery collaborator и т. д.
Противоречивость исторических фактов в совокупности со сложившимися представлениями о Шекспире и проблема идентификации личности Шекспира (при рассмотрении вопроса об авторстве или историческом присутствии) задают амбивалентный характер образу Шекспира. Амбивалентность определяется как двойственность переживания, когда один и тот же объект вызывает у человека одновременно противоположные чувства [Гришанов, 2007, с. 38]. При анализе личности Шекспира возникает, прежде всего, вопрос о том, как сын перчаточника из небольшого городка, едва ли повидавший Англию, малограмотный, дававший деньги в рост и преследовавший должников, мог написать почти сорок драм, демонстрирующих глубокое и непосредственное знание истории и культуры, придворных обычаев, иностранных языков, военной и морской терминологии, точных деталей европейской географии. В связи с противоречивостью исторических сведений в биографических описаниях У. Шекспира сформировались (и продолжают формироваться) устойчивые знаки, полярно связанные друг с другом: stratfordian movement - antistratfordian movement; stratfordian theory
- antistratfordian theory; good quarto - bad quarto; fair papers - foul papers, Shakespearean plays - pseudo-Shakespearean plays.
Другой особенностью возможных миров в исследованиях биографии Шекспира, обусловленной противоречивостью исторических сведений, является построение рассуждения в соответствии с вышеприведенной схемой (допускается возможность того или иного события -приводится контраргумент по отношению к этому событию - возможность этого события не отрицается полностью - создается мифологическая картина, в которое данное событие воспринимается как чудо). Рассмотрим следующий пример.
There is a portrait of a young man known as the Grafton portrait, from its ownership by the Duke of Grafton in the 1700s. In this picture the age of the sitter is given as twenty-four, and the date of composition is 1588. On the back has been written ‘W + S’. Its association with Shakespeare might be easily dismissed as wishful thinking, except that the young man bears a striking resemblance to the engraving of the older Shakespeare in the First Folio. The mouth and jaw are the same, as are the ridge of the nose and the almond-shaped eyes. The whole set of the expression is the same. This young man is dark-haired, slim and good-looking (in no way precluding the image of the somewhat stout and bald gentleman of later years); he is dressed in fashionable doublet and collar, but his expression is alert if also somewhat pensive. He is one who could, if necessary, take on the romantic lead. It has been suggested that the young Shakespeare, at the age of twenty-four in 1588, could not possibly have afforded such fashionable and expensive clothing. And how could he or his father have paid the portraitist? But if he were a successful dramatist, what then? It is in any case a glorious supposition [Levi, 1989, p. 159-160].
В данном примере рассматривается портрет некоего человека, который идентифицируется как образ Шекспира. Такая возможность допускается на основе обнаружения совпадений с другим, более поздним портретом, что подчеркивается словами a striking resemblance, the same. Однако далее приводится контраргумент по отношению к возможности такого положения дел, но, в то же время, выражающий лишь частичное отрицание при помощи модальной конструкции could not possibly. В итоге для принятия идеи о том, что на портрете изображен именно Шекспир, исследователь прибегает к закрепившейся за образом Шекспира дескрипции - a successful dramatist. Следует также обратить внимание на слова striking, the whole set (of the expression), glorious (supposition), in any case, которые отражают эмоциональное состояние наблюдателя и, с другой стороны, производят соответствующее впечатление у реципиента, в какой-то степени заставляя его поверить в реальность данного представления.
Немаловажную роль в формировании мифологического пространства в исследованиях биографии Шекспира играет широкий диапазон тематики, охватываемый Шекспиром в его произведениях. Здесь целесообразно будет отметить, что на формирование представлений о личности Шекспира огромное влияние оказывает языковая личность самого поэта.
Понятие языковой личности, введенное В.В. Виноградовым, рассматривается с разных точек зрения и изучается на основании различных критериев. В контексте нашего исследования языковая личность представляет собой «срединное звено между языковым сознанием
- коллективным и индивидуальным активным отражением опыта, зафиксированного в языковой семантике, с одной стороны, и речевым поведением - осознанной и неосознанной системой коммуникативных поступков, раскрывающих характер и образ жизни человека, с другой стороны» [Карасик, 2004, с. 85].
Мифологичность биографии Шекспира часто проявляется в приписывании ему качеств или заслуг, которых у него, возможно, и не было, так как языковую личность Шекспира, в сущности, можно отождествить с архетипом великого прачеловека К. Юнга. Языковая личность оказывает значительное влияние на наблюдателя [Куницына, 2000, с. 107-108]. Можно обнаружить весьма частое использование цитат из произведений Шекспира при рассмотрении его творчества или ссылки на произведения Шекспира для описания его биографии [Куницына, 2009]. Обратимся к следующему примеру, в котором отражена данная предпосылка формирования мифа: There is also a possibility that for a short time in 1593 Shakespeare became secretary to Southampton. There is a comic scene in Edward the Third, between the king and his private secretary, which suggests the ironic presence of some shared experience. He may have worked for the young nobleman at Southampton House, along Chancery Lane [Levi, 1989, p. 197].
В приведенном примере образу Шекспира приписывается тот факт, что он, возможно, был личным секретарем графа Саутгемптона, его покровителя, на основе произведения «Эдуард III», авторство которого приписывается Шекспиру. При этом такое ассоциативное сравнение (secretary - Southampton и the king - his private secretary) сопровождается использованием модального глагола may и модальной конструкции there is a possibility.
Итак, биография Шекспира как дискурс представляет собой возможный мир, наделенный в определенной степени такими мифологическими свойствами, как цикличность, дискретность, образность, склонность к отождествлению. В этом возможном мире прочно закрепились определенные представления о Шекспире. Это мир, представляющий сложную знаковую систему, внутри которой возможны разные допущения (с учетом того, что эти допущения имеют ограничения в связи с противоречивостью исторических сведений и стремлением автора свести эти сведения ко вполне правдоподобной картине) и которая представлена на лингвистическом уровне модальными конструкциями, обозначающими ту или иную степень вероятности, оценочной семантикой, выражающей отношение автора к данному событию, эмоциональной лексикой, отражающей чувственное переживание автора как наблюдателя.
Библиографический список
1. Бедненко, Г. Пространство мифа / Г. Бедненко [Текст] // Прикладная юридическая психология. - 2008. - № 4. - С. 37-44.
2. Верхотурова, Т.Л. Лингвофилософская природа метакатегории «Наблюдатель» [Текст] : автореф. дис. ... д-ра филол. наук / T.JI. Верхотурова. - Иркутск, 2009. - 36 с.
3. Гарин, И.И. Пророки и поэты [Текст] : в 7 т. / И.И. Гарин. - М. : Терра, 1994. - Т. 6 - 606 с.
4. Гилилое, И.М. Игра об Уильяме Шекспире или тайна великого Феникса [Текст] / И.М. Гилилов. - М. : Артист. Режиссер. Театр, 1997. - 474 с.
5. Гришанов, А.А. Новейший философский словарь. Постмодернизм [Текст] / A.A. Гришанов. - Мн. : Современный литератор, 2007. - 816 с.
6. Карасик, В.И. Языковой круг : личность, концепты, дискурс [Текст] / В.И.Карасик. - М. : Гнозис, 2004. -390 с.
7. Куницына, Е.Ю. Шекспир и шекспиризмы: к вопросу о взаимоотношении логоса и мифа / Е.Ю. Куницына // XVII век в диалоге эпох и культур [Текст] : материалы научной конференции. Сер. Symposium. - СПб. : Изд-во Санкт-Петербургского философского общества, 2000. - С. 107-110.
8. Куницына, Е.Ю. Шекспир. Игра. Перевод [Текст] : монография / Е.Ю. Куницына. - Иркутск : ИГЛУ, 2009. - 348 с.
9. Неклюдов, С.Ю. Структура и функция мифа [Текст] / С.Ю. Неклюдов // Современная российская мифология / сост. М.В. Ахметова. - М. : РГГУ, 2005. - С. 9-26.
10. Топоров, В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ [Текст] / В.Н. Топоров. - М. : Прогресс, 1997. - 624 с.
11. Хинтикка, Я. Логика в философии - философия логики [Текст] / Я. Хинтикка // Логикоэпистемологические исследования / Я. Хинтикка пер. с англ. В.Н. Брюшинкина, Э.А. Наппельбаума. - М. : Прогресс. 1980. - С. 35-67.
12. Ackroyd, P. Shakespeare : The Biography [Text] / P. Ackroyd. - London: Vintage, 2006. - 546 p.
13. Levi, P. The Life and Times of William Shakespeare [Text] / P. Levi. - London: Macmillan, 1989. - 392 p.
14. Rosenblum, J. A Reader’s Guide to Shakespeare [Text] / J. Rosenblum. - New-York : Salem Press, Inc., 1998. -484 p.
15. Stanley, W. A Dictionary of Shakespeare [Text] / W. Stanley. - Oxford : Oxford University Press, 2006. - 234 p.
