CC BY
19
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2015. № 3
Н.А. Маркелов
БЕЛОСТОК - ПОГРАНИЧНЫЙ РЕГИОН.
ПРОБЛЕМЫ ЭТНИЧЕСКОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
В статье рассматривается опыт взаимодействия польского и белорусского населения в годы Второй мировой войны — испытаний, наиболее ярко проявивших межнациональные противоречия между соседними народами. Приводятся анализ механизмов взаимодействия на пограничье и его итоги.
Ключевые слова: пограничье, межнациональные отношения, Вторая мировая война, Польша, Белоруссия.
The article examines the experience of interaction between polish and byelorussian population in the years of the World War II, a trial that demonstrably showed the ethnic contradictions among neighbouring nations. Analysis of mechanisms of interaction on the borderland and its results are set forth.
Key words: borderland, interethnic relations, World War II, Poland, Byelorussia.
Вопросы взаимоотношений народов во все времена представляли интерес для исследователей, актуальны они и в наши дни, что находит свое отражение в государственных образовательных программах и научных школах1, занимающихся историческими и региональными исследованиями. Особую роль в контактах соседствующих друг с другом наций и этносов играли связи, установившиеся на границе их обитания2. Зачастую уклад отношений на пограничье служил основой для создания образа соседа и формирования государственной политики в его отношении.
Объяснением этому может служить тот факт, что в условиях постоянной встречи с чужеродным обостряется потребность в ощущении принадлежности к некой общности, которая бы гарантировала человеку его место в существующей в регионе социальной структуре, защищала его, давала возможность опираться на сложившуюся систему координат «свой-чужой».
Маркелов Никита Алексеевич — аспирант кафедры региональных исследований факультета иностранных языков и регионоведения МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: [email protected]
1 См.: Павловская А.В. Состояние и перспективы развития специальности «Ре-гионоведение» на факультете иностранных языков и регионоведения МГУ имени М.В. Ломоносова // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2007. № 2.
2 Kantor R. The borderland as a national cultural area // Borderland. Culture. Identity. Krakow, 1996. S. 29.
Одним из результатов длительного опыта межнациональных отношений на пограничье становится также усиление формирования собственной идентичности соседствующих народов, проявляющейся в складывании модели отношений, экстраполируемых в дальнейшем на другие этнические группы и влияющих на формирование нации, государственности и даже выбор вектора внешней политики. В основе некоторых современных наций и государств лежали именно сложившиеся на границе модели отношений (прусская модель присутствует в формировании немецкой нации, галицийская и «козацкая» — украинской, савойская — итальянской, «кресовая» — польской и т. д).
Взаимодействие польского и белорусского населения в Западной Белоруссии в целом, как и в Белостокском регионе в частности, представляет собой пример, позволяющий обобщить опыт культурного и исторического взаимодействия поляков с восточными соседями, во многом предопределившего сегодняшние отношения между народами. Специфика выбранного пограничного региона и выбранного исторического периода позволяет проанализировать интересующие явления в их наиболее резком проявлении.
Белостокская область и прилежащие к ней районы представляют собой территории, на которых наиболее ярко на протяжении веков отражался противоречивый характер взаимодействия польского и белорусского населения. Подляское (ранее Белостокское) и часть Мазовецкого воеводства Республики Польша, Гродненская, Брестская и часть Минской области Республики Беларусь и частично Алитусский и Вильнюсский уезды Республики Литва образуют ядро региона Западная Белоруссия3, который до сих пор сохраняет особенности, отличающие ее от остальной Белоруссии, а очертания его границ по-прежнему остаются темой для споров4. Выбор же белостокского региона для раскрытия темы восприятия соседнего народа поляками и белорусами может быть обоснован особым статусом данной территории на протяжении двух последних веков и особенно ХХ в.5
В основе восприятия региона поляками и белорусами лежало существенное различие: для местного белорусского населения, которое проживало в его восточной части, Белосточчина фактически
3 См.: КаревД.В. Социально-экономическое развитие западного региона Беларуси в историко-экономической мысли ХУ1—ХХ вв. // Заходш рэпён Беларус ва-чыма псторыкау i краязнауцау: зб. навук. артыкулау. Гродна, 2006. С. 23.
4 Мыеуст Я.Е. Заходняя Беларусь: да пытання тэрыторьп i насельнщтва // Беларуси пстарычны часотс. 1998. № 3. С. 40—42.
5 См.: Петровская О.В. Формирование границ Западной Беларуси в 1939—1940 гг. // Журнал российских и восточноевропейских исследований. 2012. № 1 (4). С. 30.
представляла окраину территории, западнее которой уже не обитают «свои», «тутэйшыя» — местные; для поляков же наоборот пограничный характер был менее выражен, так как в основе их национальной мифологии и массового мировосприятия, сформировавшегося во многом в XIX в., лежали представления о Речи Посполитой в границах XVIII в. Кроме того, в польском сознании оставила свой след идея «Восточных кресов», окраинных земель со смешанным населением, находящихся в польской культурной орбите. К тому же очагами польского национального движения наравне с Краковым и Варшавой являлись Вильно и Львов6.
Таким образом, следует заметить, что условный географический фактор, разделил восприятие региона поляками и белорусами, что можно отнести к сфере непонятого: на протяжении длительного времени происходило столкновение двух мироощущений польского, опирающегося на восприятие Белосточчины как внутреннего польского региона, присутствие в котором иных этносов лишь придавала ему отдельные отличия, и белорусского, для которого регион Белостока представлялся несколько отчужденным, удаленным (по аналогии с затерянным среди болот Полесьем) очагом и форпостом родной культуры, осознававшимся, однако, как неотъемлемая часть белорусской государственности7. Более того, длящийся со второй половины XX в. пересмотр в польской общественной мысли устоявшихся взглядов на «Восточные кресы» как ностальгической «малой родины» лишь подтверждает отсутствие тенденции к взаимному пониманию.
Одними из основных признаков национальной идентификации являются язык и конфессиональная принадлежность. В силу этого именно эти направления привлекали особенное внимание довоенных польской и немецкой администрации, а также властей советской Белоруссии и послевоенной Польши. Отсутствие государственного давления на Православную церковь не приводило к росту ее влияния, в то время как попытки борьбы с ней, ее противопоставления Католической, приводили к возникновению разломов в обществе. Схожие явления можно было наблюдать и в языковой политике в вопросе обучения на белорусском языке8.
Эти вопросы можно отнести к сфере ложно понятого, порожденного стремлением польского общества к неприятию этниче-
6 Venclova T. Mit o poczqtku // Teksty 1974. № 4. S. 104.
7 Вшнеуст А.Ф., Юхо Я.А. Псторыя дзяржавы i права Беларус у дакументах i мат. (Са старажытных часоу да нашых дзён): вуч. дап. Пад рэд. А.Ф. Втнеускага. Мшск, 2003. С. 203.
8 См.: Туронак Ю. Мадэрная псторыя Беларуа. Вильнюс, 2006. С. 782—783.
ских и языковых меньшинств. Утверждение идей этнической однородности территории польского государства, вне зависимости от занимаемых им земель ведет к появлению идей исторической принадлежности к польскому народу других этнических групп. И наоборот, арбитральное вмешательство внешних сил, пусть даже идеологически враждебных по отношению к самому институту (господствующие в советском руководстве 1940-х годов взгляды, одинаково холодно и трезво оценивающие Православную и Католическую церкви, или немецкая администрация, отрицающая возможности культурного, а значит, и образовательного развития славянских народов — поляков и белорусов), помогало найти баланс интересов, основанный на отсутствии стремления белорусского населения насадить православную веру или свой язык9.
Опыт навязывания польского языка — неуспешный, лишь приводящий к поверхностным изменениям и к укреплению позиций родного языка внутри белорусской общности. Так, повсеместным явлением становится двуязычие, отказ от которого идет в моменты изменения политической конъюнктуры (1939—1941 гг., отдельные периоды немецкой оккупации и первые годы после освобождения, отмеченные всплесками образования на белорусском языке). В условиях же давления: с незнакомыми людьми, в общественных местах используется польский язык, а в своем кругу — родной. Усвоение польского языка идет успешно и не в ущерб родному языку только в условиях естественной интегрированности белорусов во все сферы польского общества.
Данный конфликт является преодолимым, так как многовековое соседство с агрессивным10 в культурном плане народом выработало своеобразный иммунитет у белорусского населения. Оно формально принимает «условия игры», навязываемые ему господствующим этносом, переходя из православия в католичество, обозначая польскую национальность в официальных документах. Однако в таком случае оно находит механизмы защитной реакции либо в языковой общности, связываемой с низким социальным положением (родной язык до 1950-х годов большинством белорусского населения Белосточчины не назывался белорусским, а «простым», «родным» или «руским») характеристики принадлежности к русскому народу (или православному меньшинству), в общности
9 Turonek J. Окирасу'па роШука в2ко1па w окг$*и Ыа1о$1юсЫт 1941—1944 //
Шstoryczno-Oswiatowy. 1976. № 3 (73). 8. 311.
10 См.: Павловский И.В. Региональные особенности отечественного исторического сознанияв свете дискуссионных исторических концепций М.В. Ломоносова // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2012. № 4.
религиозной или культурно-фольклорной (особую роль играют в данном случае песни, обрядовость, культура быта).
Польское правительство, проводя до войны политику полонизации, особенное внимание уделяло положению в Белостокском воеводстве, притом что в данной административной единице поляки, по оценкам властей, составляли подавляющее большинство. Здесь стоит отметить, что польское руководство при проведении переписей из политических соображений избегало указания национальности в переписных листах, подменяя ее вопросами о языке и конфессиональной принадлежности. При рассмотрении Белостока с конфессиональной точки зрения можно прийти к выводу, что даже при доминировании, по оценкам властей, польского населения город и область все равно являлись чуждыми для польского государства, оставаясь неформальным центром Православной церкви в Польше. Белосточчина рассматривалась как место, где процесс ассимиляции, единственный признаваемый в Польше до войны инструмент государственного строительства, не достиг здесь больших результатов11.
Если говорить о сфере понятого, особого внимания заслуживает принцип самоидентификации «свой»-«чужой». Для белорусского населения он основывается прежде всего на совокупности факторов, выражающих принадлежность к одному культурному слою. До тех пор, пока у широких масс белорусского населения отсутствовали возможности перехода в более высокие общественные страты, основную роль играл употребляемый в обиходе язык. С распространением телевидения, проникновением польского языка в образование, ставшее обязательным, и интеграцией белорусского населения в общественную жизнь послевоенной Польши, таким фактором стало православие. Наконец, обязательным признаком являлось погружение в белорусскую народную культуру в виде фольклора, песен и обычаев.
Прежде всего стремление к проведению границы между «нами» и «ими» свойственно белорусам. Появившись задолго до войны, укрепившись в годы войны, она стала непреодолимым разломом в послевоенные годы. Однако пересечение этой границы стало возможным для белорусов лишь с получением равных возможностей для построения карьеры в польском обществе. Таким образом, можно заключить, что успешным является опыт взаимодействия поляков и белорусов в вопросах укрепления польской государственности в условиях, когда меньшинство не дискриминируется.
11 Польша-Беларусь (1921—1953): Сб. документов и материалов / Сост.: А.Н. Ва-бищевич [и др.]. Минск, 2012. С. 181.
Общим консолидирующим фактором для польского и белорусского населения является привязанность к региону проживания. Соответственно болезненно воспринимаются все попытки внедрения в жизнь местного общества «чужаков», «пришлых» элементов12. Данный вопрос, безусловно, находится в поле согласия и свидетельствует о патриархальном характере обеих культур.
Подводя итог, стоит отметить, что в основе процесса понимания, а значит, и установления конфронтационного/бесконфронтаци-онного режима отношений лежит правильная оценка устремлений и пути развития местной белорусской и польской общин.
Вышеприведенные факты позволяют говорить о глубинности и скрытности белорусской культуры, не позволяющих открытой манифестации своей отличности от окружающей ее польской, для которой наоборот характерны яркие проявления. Две данные культуры, а соответственно и их носители действуют как бы в различных культурных плоскостях, что позволяет им дифференцировать друг друга и не смешиваться. Отсутствие верного анализа особенностей межнационального взаимодействия препятствовало созданию социокультурной общности, образованию роднящих институтов и системы ценностей, разделяемых норм, стереотипов поведения, способных заложить фундамент общего поля культуры, как это происходило на примере иных наций13.
Стремление польского населения к безраздельному и насильственному доминированию приводит к непреодолимому конфликту. Выход из него белорусское население находит в идее пассивности и непротивлении. Белорусы не приемлют методов насильственного управления и саботируют их14, несмотря на неизбежность кары. Нахождение под непрерывным давлением ведет к усилению замыкания в своей общности, в которой ценность приобретает абсолютно всё, связанное с ней: своя земля, своя песня, свой язык, свой обычай. Проще смириться с тем, что более сильный этнос требует себе привилегии, чем идти на открытый конфликт, в котором поражение и потери неизбежны.
Приведенная выше характеристика показывает ситуацию столкновения двух типов культур — агрессивной, сконцентрированной на внешнем взаимодействии, и, наоборот, культуры невалентной, стремящейся к самодостаточности и замкнутости. Их взаимодей-
12 Польша-Беларусь (1921—1953): Сб. документов и материалов / Сост. А.Н. Ва-бищевич [и др.]. Минск, 2012. С. 163.
13 Болдырева О.В. Великобритания и вызовы современности: к вопросу о национальной общности в Соединенном Королевстве // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2014. № 1.
14 Итпом/кгЕ. Б1а1огш1т w Рокее 1944-1949. Warszawa, 1993. 8. 146.
ствие, проходящее в условиях абсолютного доминирования в общественной жизни первой, приводит к безуспешности попыток поглощения и ассимиляции и установлению плавающих рубежей сопротивления второй.
Список литературы
Болдырева О.В. Великобритания и вызовы современности: к вопросу о национальной общности в Соединенном Королевстве // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2014. № 1.
Карев Д.В. Социально-экономическое развитие западного региона Беларуси в историко-экономической мысли XVI—XX вв. // Заходш рэпён Беларусi вачыма псторыкау i краязнауцау: зборшк навук. артыкулау / ГрДУ пад рэд. 1.П. Крэнь, У.1. Навщи, В.А. Белаза-ровiч (адк. рэд.) [i шт.]. Гродна, 2006. Павловская А.В. Состояние и перспективы развития специальности «Регионоведение» на факультете иностранных языков и регионове-дения МГУ имени М.В. Ломоносова // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2007. № 2. Павловский И.В. Региональные особенности отечественного исторического сознания в свете дискуссионных исторических концепций М.В. Ломоносова // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2012. № 4. Петровская О.В. Формирование границ Западной Беларуси в 1939— 1940 гг. // Журнал российских и восточноевропейских исследований. 2012. № 1 (4). Польша-Беларусь (1921—1953): Сб. документов и материалов / Сост.
А.Н. Вабищевич [и др.]. Минск, 2012. Вшнеуск А.Ф., Юхо Я.А. Псторыя дзяржавы i права Беларус у даку-ментах i мат. (Са старажытных часоу да нашых дзён): вуч. дап. / Пад рэд. А.Ф. Вшнеускага. Мшск, 2003. Мыеусш Я.Е. Заходняя Беларусь: да пытання тэрыторьп i насельнщтва //
Беларуси пстарычны часошс. 1998. № 3. Туронак Ю. Мадэрная псторыя Беларусь Вильнюс, 2006. Kantor R. The borderland as a national cultural area // Borderland. Culture.
Identity. Krakow, 1996. S. 29. Mironowicz E. Bialorusini w Polsce 1944—1949. Warszawa, 1993. Turonek J. Okupacyjna polityka szkolna w okrçgu bialostockim 1941—1944 //
Przegl^d Historyczno-Oswiatowy. 1976. № 3 (73). Venclova T. Mit o pocz^tku // Teksty. 1974. Nr 4.
