CC BY
30
Анестезиология и реаниматология 2019, №4, с. 50-54
https://doi.org/10.17116/anaesthesiology201904150
Russian Journal of Anaesthesiology and Reanimatology
2019, №4, pp. 50-54 https://doi.org/10.17116/anaesthesiology201904150
Белок S100ß, мозговой натрийуретический пептид и интерлейкины
ФГБУ «Национальным медицинским исследовательским центр им. В.А. Алмазова» Минздрава России, 197341, Санкт-Петербург, Россия
Цель исследования — выявление прогностической ценности динамики уровней белка S100P, мозгового натрийуретическо-го пептида (BNP), интерлейкинов IL-6, IL-8, IL-10, фактора некроза опухоли альфа (TNF-a) в сыворотке крови пациентов в остром периоде черепно-мозговой травмы (ЧМТ) в условиях проведения лечебного наркоза по методике профессора А.Н. Кондратьева.
Материал и методы. В исследование включены 22 пациента в возрасте от 18 лет до 71 года с тяжелой ЧМТ. При поступлении тяжесть состояния соответствовала 4—7 баллам по шкале комы Глазго (ШКГ). В течение первых 5—7 суток всем больным проводили лечебный наркоз по методике профессора А.Н. Кондратьева. Исследовали уровни белка S100P, N-терминального фрагмента мозгового натрийуретического пептида (NTpro-BNP), IL-6, IL-8, IL-10, TNF-a в сыворотке крови.
Результаты. У всех пациентов с ЧМТ выявлено повышение уровней белка S100P, NTpro-BNP, цитокинов. Пациенты с плохим исходом (умершие или в состоянии глубокой инвалидизации — 2—3 балла по шкале исходов Глазго, ШИГ) имели более высокие уровни IL-8 и NTpro-BNP, чем пациенты с благоприятным исходом (4—5 баллов по ШИГ) (p<0,05), кроме того, уровень TNF-a в динамике у них нарастал (p<0,05). Больные с благоприятным исходом имели в начале исследования и в динамике более высокие уровни IL-10 (p<0,01), у них происходило снижение уровня NTpro-BNP и IL-6 (p<0,01). При повышении уровня NTpro-BNP более 700 пг/мл и/или в отсутствие его снижения до нормальных показателей отмечался неблагоприятный исход заболевания (p<0,01).
Заключение. На наш взгляд, дальнейший анализ прогностической ценности интерлейкинов и гормонов при ЧМТ является перспективным направлением.
Ключевые слова: биомаркеры, черепно-мозговая травма, лечебный наркоз. Информация об авторах:
Ценципер Л.М. — https://orcid.org/0000-0001-7527-7707 Дрягина Н.В. — https://orcid.org/0000-0001-8595-6666 Румянцева М.В. — https://orcid.org/0000-0002-0640-6357 Айбазова М.И. — https://orcid.org/0000-0002-6280-3832 Кондратьев А.Н. — https://orcid.org/0000-0002-7648-2208 Улитин А.Ю. — https://orcid.org/0000-0002-8343-4917
Автор, ответственный за переписку: Ценципер Л.М. — e-mail: [email protected] КАК ЦИТИРОВАТЬ:
Ценципер Л.М., Дрягина Н.В., Румянцева М.В., Айбазова М.И., Кондратьев А.Н., Улитин А.Ю. Белок S100|3, мозговой натрийуретический пептид и интерлейкины как биомаркеры прогноза исходов при черепно-мозговой травме. Анестезиология и реаниматология. 2019;4:50-54. https://doi.org/10.17116/anaesthesiology201904150
Protein S100P, cerebral natriuretic peptide, and interleukins as a biomarker of prognosis in traumatic brain injury
© L.M. TSENTSIPER, N.V. DRYAGINA, M.V. RUMYANTSEVA, M.I. AYBAZOVA, A.N. KONDRATYEV, A.YU. ULITIN RNSI n.a. A.L. Polenov at V.A. Almazov North-Western Medical Research Center, (director — prof. Ulitin A.Yu)
Summary. Neurotrauma is an urgent medical and social problem. The aim of the study was to identify the prognostic value of the dynamics of the levels of S100P protein, brain natriuretic peptide (BNP), IL: 6, 8, 10, TNF-a in the serum of patients in acute period of CCT in terms of the treatment of anesthesia according to the method of Professor A. N. Kondratyev.
Material and methods. The study included 22 patients with severe TBI ranging in age from 18 to 71, With the arrival of the severity of the condition was estimated to be 4 to 7 points on the Glasgow coma scale (GCS). During the first 5—7 days all patients underwent medical anesthesia by the method of Professor A. N. Kondratyev. Plasma levels of IL: 6, 8, 10, TNF-a, S100 protein and NTpro-BNP
© Л.М. ЦЕНЦИПЕР, Н.В. ДРЯГИНА, М.В. РУМЯНЦЕВА, М.И. АЙБАЗОВА, А.Н. КОНДРАТЬЕВ, А.Ю. УЛИТИН
РЕЗЮМЕ
ABSTRACT
were studied. Results. All patients with TBI showed increased levels of cytokines, protein S1008, NTpro-BNP. Patients with a poor outcome (dead or severely disabled — 2—3 points on the Glasgow outcome scale (GOS)) had higher levels of IL-8 and NTpro-BNP compared to patients with a favorable outcome (4—5 points on GOS) (p<0.05), the level of TNF-a increased in dynamics (p<0.05). Patients with a favorable outcome had initially and in dynamics higher levels of IL-10 (p<0.01), in dynamics they had a decrease in the level of NTpro-BNP and IL-6 (p<0.01). With an increase in the level of NTpro-BNP more than 700 PG/ml and/or absence of its reduction to normal indicators, an unfavorable outcome of the disease was observed in the dynamics (p<0.01). Conclusion. In our opinion, further analysis of the prognostic value of interleukins and hormones in TBI is a promising direction.
Keywords: biomarkers, traumatic brain injury, therapeutic anesthesia. Information about authors:
Tsentsiper L.M. — https://orcid.org/0000-0001-7527-7707 Dryagina N.V. — https://orcid.org/0000-0001-8595-6666 Rumyantseva M.V. — https://orcid.org/0000-0002-0640-6357 Aybazova M.I. — https://orcid.org/0000-0002-6280-3832 Kondratyev A.N. — https://orcid.org/0000-0002-7648-2208 Ulitin A.Yu. — https://orcid.org/0000-0002-8343-4917 Corresponding author: Tsentsiper L.M. — e-mail: [email protected]
TO CITE THIS ARTICLE:
Tsentsiper LM, Dryagina NV, Rumyantseva MV, Aybazova MI, Kondratyev AN, Ulitin AYu. Protein S100|3, cerebral natriuretic peptide, and interleukins as a biomarker of prognosis in traumatic brain injury. Russian Journal of Anaesthesiology andReanimatology = Anesteziologiya IReanima-tologiya. 2019;4:50-54. (In Russ.). https://doi.org/10.17116/anaesthesiology201904150
Нейротравматизм в последние 50 лет стал актуальнейшей медико-социальной проблемой [1]. Общая частота черепно-мозговой травмы (ЧМТ) в Европе составляет 262 на 100 000 населения, уровень смертности — 10,5 на 100 000. Наиболее распространенными являются ката- и автотравмы [2]. По данным статистики Центров по контролю и профилактике заболеваний в США, общая частота ЧМТ в этой стране составляет 577 на 100 000 населения (около 1,7 миллиона случаев в год), смертность — 17,6 на 100 000 населения (51 000 случаев в год) [3]. Ежегодное число случаев ЧМТ, зафиксированных в России, составляет от 600 тыс. до 1 млн 200 тыс. [1]. Доля ЧМТ составляет около 40% от всех видов травм и имеет тенденцию к увеличению в экономически развитых странах мира приблизительно на 2% в 1 год [4]. Клиническое и социальное значение ЧМТ определяется не только частотой, но и высокой инвалидизацией — более 100 тысяч человек ежегодно, причем 40—60% из них признаются инвалидами II и I групп (в 30—35% случаев это происходит спустя многие годы после травмы) [5].
ЧМТ различаются по этиологии, тяжести, структурным повреждениям. Тяжесть травмы определяется не только первичными, а зачастую вторичными повреждениями, такими как ишемия, нейровоспаление, апопотоз. Большинство первоначальных признаков травмы не приводят непосредственно к долгосрочным последствиям. Эти факторы затрудняют создание универсального протокола диагностики, контроля лечения и прогнозирования исходов при ЧМТ. Неоднородность заболевания, возрастные и расовые морфофункциональные различия, отсутствие стандартизированного подхода к лечению и выбору препаратов также затрудняют анализ и точную оценку уровня травматизма, прогнозирование клинического исхода и анализ литературных данных [6, 7].
Непрерывно совершенствуются методики диагностики и контроля лечения, появляются новые методы ней-ровизуализации: функциональная, диффузионно-взве-шенная, диффузно-тензорная магнитно-резонансная томография (МРТ), позитронно-эмиссионная томография,
однофотонная эмиссионная компьютерная томография (КТ) и магнитно-резонансная спектроскопия. Поиск информативных биомаркеров повреждения мозговой ткани изначально проводился в качестве альтернативного или синергического дополнения к радиологическим методам диагностики ЧМТ и ее последствий. В настоящее время активно исследуются вещества, определяемые в крови, ликворе, слюне, которые могут облегчить диагностику, контроль лечения, прогнозирование течения заболевания и исхода [3, 8—10].
Основными требованиями, предъявляемыми в настоящее время к биомаркерам ЧМТ, являются высокая чувствительность и специфичность, выявление в легко доступных биологических жидкостях, доступность лабораторных методик [8—11].
Протеин 8100Р является наиболее изученным маркером ЧМТ. Большое количество этого белка содержится в астро-цитах, однако он присутствует и в адипоцитах, и в хондро-цитах, и в эпидермальных клетках Лангерганса, а также в клетках меланомы, что во многом определяет его низкую специфичность как биомаркера ЧМТ. Концентрация 8100Р в спинномозговой жидкости в норме крайне низкая, в сыворотке не превышает 0,05 нг/мл [12—15]. 8100р расценивают, прежде всего, как маркер повреждения глии и ге-матоэнцефалического барьера (ГЭБ). После травмы диагностически значимые концентрации белка появляются в первые часы, достигая пика в сыворотке крови через 6 ч, а затем постепенно уменьшаясь в течение 96 ч. Повышение уровня 8100Р в сыворотке более 0,1 мкг/л может свидетельствовать о ЧМТ. Вторичный пик 8100Р (повышение даже до 0,05 мкг/л), обнаруживаемый в сыворотке через 48 ч после травмы, сильно коррелирует с неблагоприятным прогнозом [15]. Белок 8100Р как биомаркер диагностики ЧМТ обладает высокой чувствительностью (98%) и низкой специфичностью (около 60%), но в то же время он может быть отличным маркером исключения ЧМТ. Американская ассоциация врачей скорой помощи считает, что проведение КТ головного мозга (ГМ) не является обязательным, если
Таблица 1. Референсные значения и единицы измерения исследуемых показателей
Table 1. Reference values and units of the variables
Показатель Референсные Единицы
значения измерения
IL-6 0—3,3 пг/мл
IL-8 0—10 пг/мл
IL-10 0—9,1 пг/мл
TNF-a 0—8,1 пг/мл
Белок S100ß до 90 пг/мл
NTpro-BNP 0—125 пг/мл
сывороточная концентрация S100P остается менее 0,1 нг/мл в течение первых 4 ч после травмы [15, 16].
Именно нарушение целостности ГЭБ рассматривалось ранее как обязательное условие появления большинства биомаркеров в крови, однако относительно недавно обнаружен путь между артериальным притоком, интер-стициальной жидкостью ГМ, спинномозговой жидкостью и венозным оттоком, названный глимфатической системой из-за связи между глиальными клетками и аквапорин-4-зависимыми параваскулярными путями (имитирующими лимфодренаж из ГМ). Показано, что часть веществ, в том числе протеин S100P, нейронспецифическая энолаза (NSE) и глиальный фибриллярный кислый белок (GFAP), могут поступать в кровь через глимфатический дренаж [15, 17].
Вслед за первичной фазой ЧМТ (механического повреждения) следует системный и нейровоспалительный ответ или вторичная фаза, которая опосредуется периферическими иммунными клетками и активацией иммуно-компетентных нервных клеток. Вторичная фаза может развиваться в течение нескольких часов, дней и месяцев после первичной травмы. Уровни интерлейкинов (IL-6, IL-1, IL-8, IL-10) и фактора некроза опухоли альфа (TNF-a) коррелируют с исходами травмы. Повышенные концентрации IL-6 и матриксной металлопротеиназы 9 (MMP9) имеют чувствительность 81% и специфичность 94% для диагностики ЧМТ. Повышенные уровни IL-8 и TNF-a в ликво-ре могут предсказывать развитие внутричерепной гипер-тензии и вторичных гематом. В ряде исследований показано, что первично повышаются провоспалительные цитокины, в то время как нарастание уровня IL-10 как в ликворе, так и в сыворотке происходит несколько от-сроченно [18—23].
Семейство натрийуретических пептидов (НУП) представлено несколькими типами: тип А (ANP) — предсерд-ный НУП, тип B (BNP) — мозговой НУП, тип С (CNP), тип D (DNP) и уродилатин. Секреция ANP осуществляется в основном миоэндокринными клетками предсердий, преимущественно правого; секреция BNP — миоэндокринными клетками желудочков сердца и в головном мозге; CNP продуцируется в мозге и эндотелии, а также в эпителиальных клетках канальцев и собирательных трубочек почек и не секретируется кардиомиоцитами. BNP может быть маркером общего процесса микроциркуляторной дисфункции, характеризующейся системным воспалением и локальным тромбозом (например, при сепсисе). Провоспалительные цитокины также стимулируют выработку BNP. При повреждении ГМ более информативным считается изменение уровня BNP (определение предшественника мозгового натрийуретического пептида (NTpro-BNP) в сыворотке крови) [24—28].
Цель — выявление прогностической ценности динамики уровней белка S-100P, BNP, IL-6, IL-8, IL-10, TNF-a в сыворотке крови пациентов в остром периоде ЧМТ в условиях проведения лечебного наркоза по методике профессора А.Н. Кондратьева [29].
Материал и методы
В исследование включены 22 пациента в возрасте от 18 лет до 71 года с тяжелой изолированной ЧМТ, из них женщин — 3, мужчин — 19. При поступлении тяжесть состояния оценивалась в 4—7 баллов по шкале комы Глазго (ШКГ). В течение первых 5—7 сут всем больным проводили лечебный наркоз по методике профессора А.Н. Кондратьева: опиоидный анальгетик — фентанил 0,5—1 мкг на 1 кг массы тела в час, альфа-2 адреноагонист — клони-дин 0,2—0,5 мкг на 1 кг массы тела в час, тиопентал натрия 2—4 мг на 1 кг массы тела в час. Через 3—5 сут после начала лечебного наркоза проводили выведение пациентов в «диагностическое окно». При гармоничном пробуждении и вегетативной стабильности проведение лечебного наркоза продолжали, повторное выведение производили через 24—48 ч.
В плазме исследовали уровни белка S100P, NTpro-BNP, IL-6, IL-8, IL-10, TNF-a. Забор крови проводили при поступлении, в течение первых 3 суток ежедневно, затем на 5, 7, 9, 14, 21 и 28-е сутки после травмы. Исследования выполняли на иммунохемилюминесцентном анализаторе Immu-lite 1000 («Siemens Healthcare Diagnostics», Германия) и им-муноферментном анализаторе планшетного типа Personal Lab. Референсные значения и единицы измерения указаны в табл. 1. Контроль развития инфекционных осложнений осуществляли клинически и по лабораторным показателям.
Все пациенты разделены на 2 группы: 1-я группа («=15) — пациенты с благоприятным исходом — 4—5 баллов по шкале исходов Глазго (ШИГ); 2-я группа («=7) — пациенты с неблагоприятным исходом — умершие («=1) или в состоянии глубокой инвалидизации («=6) — 2—3 балла по ШИГ. Учитывая выраженное влияние вводимых во время наркоза препаратов на нейрогуморальную систему, внутри групп проводили разделение на 2 периода наблюдения — наркозный и постнаркозный.
Статистическая обработка данных. Полученные данные представлены в виде медианы и квантильных значений — Me (25%; 75%). Статистический анализ проводили с использованием непараметрических тестов Манна—Уит-ни и Манна—Кендалла. Анализ данных выполняли с использованием специализированного приложения, основанного на «Accord.NET Machine Learning» библиотеке. Значение p менее 0,05 означает статистическую значимость.
Результаты
Основные показатели представлены в табл. 2.
У всех пациентов с ЧМТ выявлено повышение уровней цитокинов, белка S100P, NTpro-BNP. Наиболее существенно (в 10 и более раз) повышены уровни IL-6 и NTpro-BNP (р<0,01). Уровни IL-8, IL-10, IL-6 у пациентов обеих групп были выше в наркозном периоде (р<0,05).
У пациентов 2-й группы отмечены более высокие уровни IL-8 в течение первых 5—7 дней (p<0,05), белка S-100P и NTpro-BNP после 7 сут по сравнению с больными 1-й группы (p<0,05), уровень TNF-a в динамике у них нарастал (p<0,05).
Таблица 2. Показатели исследуемых биомаркеров у пациентов 1-й и 2-й групп Table 2. Values of biomarkers in both groups
1-я группа («=15) 2-я группа (n=7) Показатель -
во время наркоза вне наркоза во время наркоза вне наркоза
IL-6, пг/мл 29,6 18,9 27,3 27,9
(11; 49,4) (6,3; 92,3) (18,7; 72,0) (5,1; 46,8)
IL-8, пг/мл 13,6 13,8 21,5* 17
(12,2; 16,4) (7,1; 18,2) (16,0; 37,0) (12,5; 21,4)
IL-10, пг/мл 9,95** 3,1** 2,0 1,3
(7,18; 11,2) (2,0; 7,18) (2,0; 8,0) (0,5; 5,6)
TNF-a, пг/мл 11,6 12,4 8,6 12,4
(10,6; 12,7) (6,8; 15,7) (5,8; 15,2) (7,7; 14,2)
Белок 71,2 46,3 84 88*
S100ß, пг/мл (26,9; 377) (15,4; 72,8) (69,4; 428,7) (54,9; 296,8)
NTpro-BNP, пг/мл 178** 61,1** 1323 354,0*
(136; 188) (48,0; 86,9) (40,7; 3816) (41,0; 1283,0)
Примечание. Данные представлены в виде Ме (25%; 75%); * — р<0,05 при сравнении между группами больных с различными исходами; ** — р<0,01 при сравнении между группами больных с различными исходами.
У больных 1-й группы отмечены до лечения и в динамике более высокие уровни ГЬ-10, чем у пациентов 2-й группы (р<0,01), в динамике у них наблюдалось снижение уровня трго-ВОТ и ]Ь-6 (р<0,01).
При повышении уровня ОТрго-ВКР более 700 пг/мл и/или в отсутствие его снижения до нормальных показателей в динамике отмечался неблагоприятный исход заболевания — глубокая инвалидизация или летальный исход (р<0,01).
Заключение
Использование биохимических маркеров способствует улучшению диагностики, прогнозирования исходов и контроля лечения пациентов с черепно-мозговой травмой. «Идеальный» биомаркер повреждения ткани головного мозга до сих пор не найден. Наши исследования подтверждают информационную ценность анализа динамики концентрации цитокинов и мозгового натрий-уретического пептида для прогнозирования исхода черепно-мозговой травмы. Высокие уровни интерлейки-нов, регистрируемые в сыворотке крови в первые 5—7 дней после травмы, когда еще отсутствуют инфекци-
онные осложнения, косвенно подтверждают их синтез в центральной нервной системе и/или центральную стимуляцию их продукции на периферии. Высокий уровень противовоспалительных цитокинов (в нашем исследовании интерлейкин 10) может прогнозировать благоприятный исход заболевания. Однако наибольшей прогностической ценностью обладает мозговой натрийуретический пептид. Определение его уровня в динамике позволяет с высокой точностью определить прогноз для жизни и здоровья пациента.
Наличие адекватного нейрогуморального ответа на тяжелую черепно-мозговую травму свидетельствует о том, что лечебный наркоз сохраняет целесообразный и адекватный ответ на повреждение.
На наш взгляд, дальнейший анализ прогностической ценности уровня интерлейкинов и гормонов при черепно-мозговой травме является перспективным направлением.
Финансирование. Исследование не имело финансовой поддержки.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
The authors declare no conflicts interest.
ЛИТЕРАТУРА/REFERENCES
Степанов А.Ю., Наумов К.М., Воробьев С.В. и др. Современное состояние проблемы черепно-мозговой травмы. Всероссийская научно-практическая конференция «Дегенеративные и сосудистые заболевания нервной системы», посвященная 180-летию преподавания неврологии в Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова: Сборник статей и тезисов под редакцией И.В. Литвиненко. СПб., 2016:166.
Stepanov AYu, Naumov KM, Vorob'ev SV et al. Sovremennoe sostoyanie problemy cherepno-mozgovoj travmy. Vserossijskaya nauchno-prakticheska-ya konferenciya «Degenerativnye i sosudistye zabolevaniya nervnoj sistemy», posvyashchennaya 180-letiyu prepodavaniya nevrologii v Voenno-medicin-skoj akademii im. S.M. Kirova: Sbornik statej i tezisov pod redakciej I.V. Lit-vinenko. SPb., 2016:166. (In Russ.).
Peeters W, van den Brande R, Polinder S, Brazinova A, Steyerberg EW, Lings-ma HF, Maas AIR. Epidemiology of traumatic brain injury in Europe. Acta Neurochirurgica. 2015;157:1683-1696.
Adrian H, Marten K, Salla N, Lasse V. Biomarkers of Traumatic Brain Injury: Temporal Changes in Body Fluids. eNeuro. 2016;3(6):ENEU-R0.0294-16.2016.
https://doi.org/10.1523/ENEUR0.0294-16.2016
Rusnak M. Traumatic brain injury: Giving voice to a silent epidemic. Nature Reviews Neurology. 2013;9(4):186-187.
Михайленко А.А., Одинак М.М., Литвиненко И.В., Ильинский Н.С., Юрин А. А., Синицын П.С. Неврологическая симптоматика в остром периоде сотрясения головного мозга. Неврологический журнал.
2015;20(3):29-36.
Mihajlenko AA, Odinak MM, Litvinenko IV, Ilyinsky NS, Yurin AA, Sin-itsin PS. Neurological symptoms in acute period of brain concussion. Nev-rologicheskijzhurnal. 2015;20(3):29-36. (In Russ.). Maas AIR, Menon DK, Adelson PD, Andelic N, Bell MJ, Belli A, Brag-ge P, Brazinova A, BUki A, Chesnut RM, Citerio G, Coburn M, Coo-
3
2.
per DJ, Crowder AT, Czeiter E, Czosnyka M, Diaz-Arrastia R, Dreier JP, Duhaime AC, Ercole A, van Essen TA, Feigin VL, Gao G, Giacino J, Gonzalez-Lara LE, Gruen RL, Gupta D, Hartings JA, Hill S, Jiang JY, Keth-aranathan N, Kompanje EJO, Lanyon L, Laureys S, Lecky F, Levin H, Lingsma HF, Maegele M, Majdan M, Manley G, Marsteller J, Mascia L, McFadyen C, Mondello S, Newcombe V, Palotie A, Parizel PM, Peul W, Piercy J, Polinder S, Puybasset L, Rasmussen TE, Rossaint R, Smielews-ki P, Söderberg J, Stanworth SJ, Stein MB, von Steinbüchel N, Stewart W, Steyerberg EW, Stocchetti N, Synnot A, Te Ao B, Tenovuo O, Theadom A, Tibboel D, Videtta W, Wang KKW, Williams WH, Wilson L, Yaffe K; In-TBIR Participants and Investigators. InTBIR Participants and Investigators. Traumatic brain injury: integrated approaches to improve prevention, clinical care, and research. The Lancet. Neurology. 2017;16(12):987-1048. https://doi.org/10.1016/S1474-4422(17)30371-X
7. Buonora JE, Yarnell AM, Lazarus RC, Mousseau M, Latour LL, Rizoli SB, Baker AJ, Rhind SG, Diaz-Arrastia R and Mueller GP. Multivariate analysis of traumatic brain injury: development of an assessment score. Frontiers in Neurology. 2015;6(Suppl 1):68. https://doi.org/10.3389/fneur.2015.00068
8. Zhang J, Puvenna V, Janigro D. Biomarkers of Traumatic Brain Injury and Their Relationship to Pathology. Ed. by Laskowitz D, Grant G, Eds.; CRC Press: Boca Raton, FL, USA; 2016.
9. Donnemiller E, Brenneis C, Wissel J, Scherfler C, Poewe W, Riccabona G, Wenning GK. Impaired dopaminergic neurotransmission in patients with traumatic brain injury: a SPET study using 123I-ß-CIT and 123I-IBZM. European Journal of Nuclear Medicine. 2000;27(9):1410-1414.
10. Kulbe JR, Geddes JW. Current status of fluid biomarkers in mild traumatic brain injury. Experimental Neurology. 2016;275(Pt 3):334-352.
11. Toman E, Harrisson S, Belli T. Biomarkers in traumatic brain injury: a review. Journal of the Royal Army Medical Corps. 2016;162(2):103-108. https://doi.org/10.1136/jramc-2015-000517
12. Neher MD, Keene CN, Rich MC, Moore HB, Stahel PF. Serum biomarkers for traumatic brain injury. Southern Medical Journal. 2014;107(4):248-255.
13. Schafer BW, Heizmann CW. The S100 family of EF-hand calcium-binding proteins: functions and pathology. Trends in Biochemical Sciences. 1996;21:134-140.
https://doi.org/10.1016/S0968-0004(96)80167-8
14. Rothermundt M, Peters M, Prehn JH, Arolt V. S100B in brain damage and neurodegeneration. Microscopy Research and Technique. 2003;60(6):614-632. https://doi.org/10.1002/jemt.10303
15. Thelin EP, Nelson DW, Bo-Michael Bellander. A review of the clinical utility of serum S100B protein levels in the assessment of traumatic brain injury. Acta Neurochirurgica. 2017;159(2): 209-225. https://doi.org/10.1007/s00701-016-3046-3
16. Jeter CB, Hergenroeder GW, Hylin MJ, Redell JB, Moore AN, Dash PK. Biomarkers for the Diagnosis and Prognosis of Mild Traumatic Brain Injury/Concussion. Journal of Neurotrauma. 2013;30:657-670. https://doi.org/10.1089/neu.2012.2439
17. Plog BA, Dashnaw ML, Hitomi E, Peng W, Liao Y, Lou N, Deane R, Ne-dergaard M. Biomarkers of traumatic injury are transported from brain to blood via the glymphatic system. Journal of Neuroscience. 2015;35:518-526. https://doi.org/10.1523/JNEUROSa.3742-14.2015
18. Iffland P, Grant GG, Janigro D. Mechanisms of cerebral edema leading to early seizures after traumatic brain injury. In: Lo EH, ed. Vascular Mechanisms in CNS Trauma. Springer, New York, Springer; 2014:29-36.
19. Ivens S, Gabriel S, Greenberg G, Friedman A, Shelef I. Blood-brain barrier breakdown as a novel mechanism underlying cerebral hyperperfusion syndrome. Journal of Neurology. 2010;257(4):615-620.
20. Schilling L, Wahl M. Brain edema: pathogenesis and therapy. Kidney International. 1997;59:69-75.
21. Rodney T, Osier N, Gill J. Pro- and anti-inflammatory biomarkers and traumatic brain injury outcomes: A review. Cytokine. 2018;110:248-256. https://doi.org/10.1016/j.cyto.2018.01.012
22. Kim HJ, Tsao JW, Stanfill AG. The current state of biomarkers of mild traumatic brain injury. JCI Insight. 2018;3(1):e97105. https://doi.org/10.1172/jci.insight.97105
23. Bogoslovsky T, Gill J, Jeromin A, Davis C, Diaz-Arrastia R. Fluid Biomarkers of Traumatic Brain Injury and Intended Context of Use. Diagnostics. 2016;6:37.
https://doi.org/10.3390/diagnostics6040037
24. Бурнашева Г.А., Напалков Д.А Натрийуретические пептиды: использование в современной кардиологии. Вестник РАМН. 2015;70(5):568-572. Burnasheva GA, Napalkov DA. Natriuretic peptides: use in modern cardiology. VestnikRAMN. 2015;70(5):568-572. (In Russ.).
25. Weber M, Hamm C. Role of B-type natriuretic peptide (BNP) and NT-proB-NP in clinical routine. Heart. 2006;92:843-849.
26. Sviri GE, Soustiel JS, Zaaroor M. Alteration in brain natriuretic peptide (BNP) plasma concentration following severe traumatic brain injury. Acta Neurochirurgica. 2006;148:529-533.
27. Palchak MJ, Holmes JF, Vance CW, Gelber RE, Schauer BA, Harrison MJ, Willis-Shore J, Wootton-Gorges SL, Derlet RW, Kuppermann N. A decision rule for identifying children at low risk for brain injuries after blunt head trauma. Annals of Emergency Medicine. 2003;42(4):492-506.
28. Ценципер Л.М., Кондратьев А.Н., Дрягина Н.В. N-терминальный про-мозговой натрийуретический пептид — биомаркер острого повреждения головного мозга. Анестезиология и реаниматология. 2015;60(4):24-27. Tsentsiper LM, Kondratyev AN, Dryagina NV. N-terminal pro-brain natriuretic peptide as biomarker of acute brain injury. Anesteziologija i reanimato-logija. 2015;60(4):24-27. (In Russ.).
29. Кондратьев А.Н., Ценципер Л.М., Кондратьева Е.А., Назаров Р.В. Ней-ровегетативная стабилизация как патогенетическая терапия повреждения головного мозга. Анестезиология и реаниматология. 2014;1:82-84. Kondratyev AN, Tsentsiper LM, Kondratyeva EA, Nazarov RV. Neurovegetative stabilization as pathogenetic atherapy of brain damage. Anesteziolo-gija i reanimatologija. 2014;1:82-84. (In Russ.).
Поступила 20.03.19 Received 20.03.19
Принята к печати 08.05.19 Accepted 08.05.19
