CC BY
61
2006
НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК МГТУ ГА Серия История, философия, социология
№ 101
УДК 347.471.33.37
БЕЛОЕ ОФИЦЕРСТВО О ТАК НАЗЫВАЕМОЙ «ДОКТРИНЕ МАЛОЙ АРМИИ»
И.С. БАКЛАНОВА
Статья представлена доктором исторических наук, профессором Коваленко Н.А.
Рассматриваются взгляды белогвардейских офицеров-эмиграитов на создание российской армии.
Расхожим стало выражение выдающегося русского ученого В.О. Ключевского о том, что хотя история никого и ничему не научила, жизнь мстит тем, кто пренебрегает историческим опытом. Поэтому при определении пути общественного развития, разработке и проведении реформ (в том числе и в военной сфере) представляется необходимым учитывать и уроки прошлого, и теоретическое наследие ушедших поколений.
Оказавшись в эмиграции, бывшие белогвардейцы на основании опыта первой мировой и гражданской войн попытались дать свое видение оптимального для России государственного устройства. При этом они сосредоточили внимание, прежде всего, на военном строительстве, так как, во-первых, в данной области бывшие офицеры обладали профессиональными знаниями, а во-вторых, по мнению составителя Российского военного сборника «Какая армия нужна России? Взгляд из истории» полковника А. Савинкина, «все государственно мыслящие (гражданские и военные) деятели», выдержки из работ которых вошли в издание, считали, что «только совершенная (качественная) армия» сможет обеспечить «возрождение и стабильное процветание России» [10, с. 300]. Та же мысль содержится и в работах известного русского военного теоретика, педагога (с 1908 г. - профессора Академии Генерального штаба), историка, генерал-лейтенанта H.H. Головина [3].
Характерной чертой советской историографии было использование классового подхода. Поэтому «реакционность» российского офицерского корпуса объяснялась, прежде всего, принадлежностью «подавляющего большинства» его представителей к «эксплуататорским классам» [14, с. 47]. Несмотря на указания о неправомерности приведенного выше положения [9, с. 24], в советской историографии сохранилась точка зрения, в соответствии с которой в офицерской среде господствовала скорее дворянская, а не разночинная идеология [6, с.211; 9, с. 24]. Косвенным подтверждением этому являются и данные постсоветской литературы. Так, например, исследователь деятельности А.И. Деникина Г.М. Ипполитов отмечает, что у молодых офицеров доминировало стремление жениться на «титулованных» дамах, чтобы покончить таким образом со своим разночинным прошлым [7, с. 72]. По мнению американского ученого П. Кенеза, офицерский корпус состоял как бы из двух секторов. Это выходцы преимущественно из знатных семейств, служившие в гвардейских полках, и плебейские офицеры. Первые пользовались многими привилегиями. Их карьерный рост был более быстрым. Вторые, как правило, служили в провинции, получали мизерное жалованье, состояли на невысоких должностях. Гипотетически и плебейские офицеры имели возможность занять самое высокое положение. П. Кенез считает, что люди, сделавшие карьеру при царизме, в определенной мере были благодарны старому режиму за это [11, с. 96] (заметим в скобках, что данное положение вообщем-то подтверждается фактами. Общеизвестно, что основатель белого движения генерал М.В. Алексеев, являвшийся при Николае II начальником штаба, был сыном солдата. А отец Главнокомандующего Вооруженных сил Юга России, генерал-лейтенанта А.И. Деникина - крепостной крестьянин, сданный помещиком в рекруты и дослужившийся до майора [7, с. 266]). На наш взгляд, возможность продвинуться по социальной лестнице, сделав военную карьеру, в определенной степени укрепляла корпоративное единство российского офицерства.
По мнению известного отечественного историка В.П. Булдакова, кадровые офицеры царской армии были узкими профессионалами, даже свои воспоминания писавшими «на манер «отчетов до начальства». Солдат они воспринимали преимущественно как безликую человеческую массу. Да и в целом, на взгляд исследователя, весь существующий массив источников отражает «чудовищную
отчужденность офицеров (в широком смысле образованных людей вообще) от так называемого народа» [2, с. 125, 126].
Не было взаимопонимания у военных и с другими группами интеллигенции. П. Кенез подчеркивает разрыв между мнением образованной общественности и мышлением офицеров, основанном на «бездумном монархизме и консерватизме». Они считали себя вне политики, так как само слово «политика» в их понимании было синонимом подрывной деятельности, формирования партий, пустопорожних речей. Поэтому, по мнению американского исследователя, офицеры никогда не верили интеллигентам и политикам [11, с. 97, 98].
После прихода последних к власти в феврале 1917 г. данный разрыв еще более увеличился. В своих «Очерках русской смуты» А.И. Деникин дал подробную негативную характеристику деятельности «интеллигентов и политиков», в результате которой была развалена российская армия -становой хребет государственности, осуществлялись дискредитация и гонения на офицерский корпус [4, с. 34-52]. Это обстоятельство серьезно повлияло на то, что в годы гражданской войны не состоялся диалог между белым офицерством, с одной стороны, и социалистическими (естественно, кроме большевиков, объявленных основными врагами России) и либеральными партиями - с другой. Гражданская война не сблизила офицеров и с основной массой народа. В историографии утвердилась точка зрения о том, что большинство добровольцев белого движения - это молодые люди [1, с. 415; 13, с. 15-16; 11, с. 99]. По мнению ярославского историка В.П. Федюка, гражданская война превращалась для них в «крестовый поход за спасение Родины», а молодость добровольцев обусловливала налет театральности на их поведение [13, с. 17.16]. Но, думается, что такая романтика не могла привлечь широкие слои прагматично настроенных крестьян и рабочих, более обеспокоенных проблемами выживания. К тому же большевистское руководство сумело представить себя защитником Отечества и обвинить белогвардейцев в предательстве национальных интересов.
Белое движение не смогло выработать и программы решения насущных проблем - рабочего, национального и, конечно, наиболее актуального в крестьянской стране, аграрного вопроса. В этой ситуации, как считает П. Кенез, именно практическая деятельность антибольшевистских сил определяла к ним отношение со стороны крестьянства, которое видело, что «вслед за Белой армией вновь появились землевладельцы, предъявляя права на утраченную собственность» [11, с. 101]. Для того чтобы удержать население в повиновении, белое командование стало широко применять практику террора. Жестокость добровольцев, по мнению В.П. Федюка, была порождена ощущением «безысходности начатого дела», а в их среде сформировалась «психология завоевателей в собственной стране» [13, с. 35, 50]. Основной военно-политический вывод, сделанный
А.И. Деникиным в эмиграции на основании осмысления событий гражданской войны, - «Без народа борьба обречена на неудачу» [5, с. 3].
В то же время «узкие профессионалы» залог непобедимости армии видели, прежде всего, в ее качестве, которого, по их мнению, можно достигнуть и без народной поддержки. Так, полковник Е.Э. Месснер, ссылаясь на опыт гражданской войны, приводил примеры, когда юнкерские роты громили «фанатично настроенные» красногвардейские полки, а офицерские полки наносили поражение большевистским дивизиям [10, с. 176].
В первую мировую войну имела место другая ситуация. На взгляд бывших белогвардейцев, в данный период было утрачено «качество» вооруженных сил. Армии воюющих государств представляли собой огромные массы людей (в общей сложности в них было мобилизовано 74 млн. человек [8, с. 5]), являясь трудно управляемыми «полчищами». Первая мировая война, по мнению Е.Э. Месснера, приняла характер борьбы на истощение материальных средств, так как такие массовые армии «неманевроспособны» [10, с. 155, 162]. А призвание в вооруженные силы миллионов «миролюбивых мещан» (по определению генерал-лейтенанта Б.А. Штейфона, это люди, по своим психологическим особенностям непригодные к солдатской службе), и также внутренних врагов государства, «принижали дух» армии [10, с. 186-190]. Выход виделся в создании «малой армии», обладавшей по сравнению с «полчищами» рядом преимуществ. Прежде всего, возрождалось военное искусство. Повышался профессионализм бойцов. Не последнюю роль играло и то обстоятельство, что «малая армия» требовала и меньших материальных затрат как на содержание личного состава, так и на ее обеспечение военной техникой [10, с. 161-177]. Офицеры-эмигранты считали, что само
понятие «малая армия» относительно. Так, например, Б.А. Штейфон указывал на то, что ее размеры для России будут примерно такими же, каковою была царская армия в мирное время [10, с. 193]).
Но, пожалуй, одним из основных вопросов, который решался при разработке проекта будущих вооруженных сил, - это как обеспечить их морально-политическую устойчивость. Ибо, армия должна быть послушным орудием власти в любых обстоятельствах. Опыт же революционных событий 1917 г. показал, что настроения солдат, в целом, соответствовали настроениям народных масс. Российская армия саморазложилась. (В Германии в ноябре 1917 г. тоже произошла революция. Однако германская армия сохранилась. По мнению В.П. Федюка, немецкие солдаты и офицеры одинаково не хотели умирать в России. Организовать же эвакуацию можно было только при сохранении реальной силы германских войск [13, с. 115]).
Генерал-лейтенант А.В. Геруа, проанализировав соответствующие события, сделал вывод о том, что армии, основанные на принципе «вооруженного народа» (в частности, кадровая система), неустойчивы уже по своей природе. Ибо, по мере того, как народ становится в оппозицию к правительству, вооруженные силы тоже втягиваются в гражданскую войну («...дух современных полчищ - это дух народа.»), грозя уничтожить существующий социальный порядок. К тому же воинские формирования должны быть готовы для борьбы на два фронта - внешний и внутренний. А для того чтобы армия не перешла на сторону бунтующих масс, необходимо отделить ее от народа, сделав профессиональной, то есть наемнической. По мнению А.В. Геруа, только наемники свободны от политических симпатий и антипатий [10, с. 108, 110. 133-134, 125, 121].
В годы первой русской революции, когда остро стоял вопрос о сохранении армии вне политики, в прошлом - офицер флота, а в 1902-1917 гг. - ведущий журналист газеты «Новое время» А.О. Меньшиков предложил комплектовать профессиональные войска из «босяков». На его взгляд -это «люди храбрые, природные циники, хулиганы, подкалыватели, любители сильных ощущений». Поэтому именно они, а не «маменькины сынки» являются прирожденными солдатами [10, с. 60-62].
Однако анализ данной проблемы, выполненный на основе изучения современного материала, привел доктора философских наук, профессора, генерал-лейтенанта запаса В.В. Серебрянникова и кандидата философских наук, полковника запаса Ю.И. Дерюгина к выводу о том, что люмпенизированная часть юношества «скорее будет способствовать разложению армии, снижению ее боеспособности и боеготовности» [12, с. 97]. Поэтому надежды на то, что люмпены явятся носителями высоких моральных качеств, необходимых для воинской службы, лишены оснований.
Таким образом, для А.В. Геруа, Е.Э. Месснера, Б.А. Штейфона и других «малая армия» - это армия профессиональная. Но в среде офицеров-эмигрантов было и другое направление, представители которого считали, что «малая армия» может быть и кадровой. Их исходная позиция отличалась от сторонников профессионализации военного дела. На взгляд А.В. Геруа, форма вооруженных сил определяется не местными условиями, а состоянием военного искусства. Поэтому в странах, находящихся на примерно одинаковом уровне развития, в одну эпоху существует одна и та же военная система [10, с. 115]. Генерал-лейтенант А.К. Баилов, напротив, еще до начала первой мировой войны обосновывал положение о том, что «военное искусство в значительной мере национально». При этом российская история не знала ни наемных армий, ни вербовки [10, с. 13, 15]. А силу духа отечественные войска, по мнению Н.Н. Головина, должны черпать в гуще самого народа, «уподобляясь Антею, нуждавшемуся для притока сил в прикосновении к своей матери-земле» [3, с. 28].
На взгляд А.К. Баилова, только неразрывное единство армии и народа обеспечит отношение к военной службе как к почетному долгу каждого гражданина. Ибо, для воина-профессионала, воина-наемника стимулом является лишь личная материальная выгода, то есть юридический долг. Воин же, направленный в вооруженные силы обществом, будет руководствоваться идеей высокого служения Отечеству, то есть сознанием нравственного долга [10, с. 206-211]. Баилов А.К. указывал, что при призыве в армию должен осуществляться строгий отбор. Вооруженные силы следует пополнять молодыми людьми 20-22 лет, прошедшими курс физической подготовки и обладающими высокими нравственными качествами, прежде всего, патриотизмом. Пацифисты разного толка в армию призываться не должны. Высокий профессиональный уровень воинских формирований обеспечивается тем, что за три года службы солдаты в состоянии не только освоить определенный курс подготовки, но и реализовать свои знания на деле. К тому же в армии должны существовать
кадры опытных офицеров и долгосрочнослужащих унтер-офицеров, окончивших специальную школу [10, с. 208-212].
Подводя итог обзору взглядов бывших белогвардейцев на проблему «малой армии», можно отметить, что так же как и в постсоветской России, в эмигрантской среде существовали две основные точки зрения на строительство вооруженных сил. Сторонники профессиональной армии исходили, прежде всего, из необходимости отделить армию от народа для того, чтобы она была послушным орудием в руках власти. Приверженцы кадровой системы считали, что сила российских вооруженных сил в их неразрывном единстве с народом. Выбор же военной системы всегда зависит от власти, от тех задач, которые она решает. Исторический опыт показывает, что только наличие в России национальной идеи, объединяющей народные массы, делает армию - часть народа (как, например, это было в Великую Отечественную войну), непобедимой.
ЛИТЕРАТУРА
1. Абинякин Р.М. Социально-психологический облик и мировоззрение добровольческого офицерства//Гражданская война в России: события, мнения, оценки. - М.: Раритет, 2002.
2. Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. - М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1997.
3. Головин Н.Н. Мысли об устройстве будущей Российской вооруженной силы: Общие основания. - София, 1924.
4. Деникин А.И. Очерки русской смуты. - М.: Мысль, 1991.
5. Деникин А.И. Русский вопрос на Дальнем Востоке. - Париж, 1939.
6. Зайончковский П.А. Самодержавие и русская армия на рубеже XIX - XX столетий. 1881-1903. М.: «Мысль», 1973.
7. Ипполитов Г.М. Военная, политическая и общественная деятельность Антона Ивановича Деникина в 1890-1947 гг. Монография. - Вольск: ВВВУТ, 1997.
8. История первой мировой войны; Под ред. И.И. Ростунова. Т. 1. - М.: Наука, 1975.
9. Кавтарадзе А.Г. Военные специалисты на службе Республики Советов 1917-1920 гг. - М.: Наука, 1988.
10. Какая армия нужна России? Взгляд из истории. Российский военный сборник. Выпуск 9. - М.: Военный университет. Ассоциация «Армия и общество», 1995.
11. Кенез П. Идеология белого движения//Гражданская война в России: перекресток мнений. - М.: Наука, 1994.
12. Серебрянников В.В., Дерюгин Ю.И. Армия России: состояние и перспективы выхода из кризиса (социальнополитический срез современного военного социума). Аналитический доклад. - М.: РИЦ ИСПИ РАН, 1998.
13. Федюк В.П. Белые. Антибольшевистское движение на юге России 1917 - 1918. - М.: «АИРО - XX», 1996.
14. Шатагин Н.И. Организация и строительство Советской Армии в период иностранной военной интервенции и гражданской войны (1918-1920). - М.: Воениздат, 1954.
WHITE OFFICERS ABOUT SO-CALLED «THE DOCTRINE OF SMALL ARMY»
Baklanova I.S.
Opinions of White Guard officers-emigrants for creation of the Russian army are considered.
Сведения об авторе
Бакланова Ирина Семеновна, окончила МГУ им. М.В. Ломоносова (1980), кандидат исторических наук, доцент МГТУ ГА, автор более 10 научных работ, область научных интересов - военная история, история гражданской войны в России, историография.
