CC BY
134
"I DON'T READ THE LETTERS BECAUSE I AM ILLITERATE" (THE BIOGRAPHY OF THE OPRICHNIK ROMAN VASILYEV SON ALFERYEV)
A. L. Korzinin
The article deals with the life of a well- known and outstanding figure of the ruling of Ivan the Terrible, the magistrates, guardsman, printer and the member of the Tsar court. Using the archival and published sources, the latest literature, the author reconstructs Roman Vasilyevich Alferyev's biography on the background of the internal political events of the Russian state of the second half of the 16th century.
Key words: Ivan IV the Terrible, social history, Tsar court, oprichnina
© 2014
Н. И. Храпунов
БАХЧИСАРАЙ ЭДВАРДА-ДАНЬЕЛА КЛАРКА: ВОСТОК, РОССИЯ И КРЫМ
Знаменитый британский путешественник Э.-Д. Кларк побывал в Бахчисарае 31 июля — 1 августа 1800 г. Ему удалось собрать разнообразные сведения о местных жителях, их занятиях, образе жизни, нравах, архитектуре и благоустройстве города, показать на его материале своё видение последствий присоединения Крыма к России. Данный сюжет позволяет указать на ряд аспектов, возникающих при изучении работы Кларка как исторического источника.
Ключевые слова: воображаемая география, путевые записки, Крым, Эдвард-Да-ньел Кларк
8 апреля 1783 г. Екатерина II издала манифест «О принятии полуострова Крымского... под Российскую державу». Присоединение к России открыло Крым для европейцев, которых манила эта загадочная страна. Здесь можно было видеть разные природные зоны: степи в северной части полуострова, горы, а также субтропики южного берега, которые оказывали особое эмоциональное воздействие на людей, измученных долгим переездом по бескрайней южнорусской степи. Богатое прошлое полуострова воплотилось в прекрасно сохранившихся памятниках античной, средневековой и турецко-татарской эпохи. В Крыму на небольшой территории жили представители очень разных народов, исповедовавших ислам, иудаизм и христианство. Наконец, здесь можно было наблюдать за тем, как Россия реализует свою имперскую, цивилизующую миссию, осваивая окраины, развивая хозяйство и преобразовывая культурный облик полуострова. В конце XVIII — начале XIX в. в Крыму побывали десятки путешественников, впоследствии издав-
Храпунов Никита Игоревич — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Крымского отделения Института востоковедения. Email: khrapunovn@gmail.com
ших свои мемуары. В них отразилась как реальная информация, сделавшая их ценным источником для изучения истории, этнографии и археологии полуострова, так и стереотипы своей эпохи, а также индивидуальные особенности авторского восприятия1. Эти сочинения долгое время были основным источником сведения о Крыме для образованных кругов Европы и Северной Америки, а некоторые из сформулированных их авторами суждений и оценок дожили до нашего времени.
Одним из самых привлекательных мест в Крыму был город Бахчисарай, занимавший узкую горную долину на юго-западе полуострова. Побывать здесь считали своим долгом все путешественники. Это не удивительно, ведь Бахчисарай еще недавно был столицей Крымского ханства, здесь сохранялись многочисленные архитектурные памятники той эпохи, а российское правительство предоставило крымским татарам исключительное право на жительство в городе2. Именно здесь можно было познакомиться с загадочным Востоком, известным европейцам по арабским сказкам и распалявшим их воображение.
Среди описаний Крыма выделяются три сочинения, отличающиеся энци-клопедичностью собранных сведений. Это труды немца на русской службе П.-С. Палласа, француза Ж. Рёйи и британца Э.-Д. Кларка3. Кларково «Путешествие по разным странам Европы, Азии и Африки» стало бестселлером, современники использовали его как научный справочник и путеводитель, а нынешние исследователи — как источник для изучения разных аспектов истории Восточной Европы. В частности, историки Крыма оперируют данными Кларка в работах по истории и этнографии полуострова4, развитию местных курортов и туризма5, идеологических аспектов российского освоения полуострова6, в биографических разысканиях7, сравнительном анализе записок путешественников8, для реконструкции истории археологических исследований в Северном Причерноморье9 и при обсуждении отдельных памятников10. Однако основные вопросы, связанные с изучением наследия Кларка в качестве полноценного исторического источника, пока только намечены, а подробного анализа не проводилось.
Самостоятельный сюжет в записках Кларка представляет описание Бахчисарая, который и будет рассмотрен в данной статье. Картины жизни этого города позволили путешественнику изложить своё видение последствий присоединения Крыма к России. Ему удалось собрать разнообразные сведения о местных жителях, их занятиях, образе жизни и нравах, архитектуре и благоустройстве города. Примечательно, что стилю Кларка свойственна эмоциональность, категоричность и пристрастность — как представляется, причины этого кроются в жизненных обстоятельствах писателя.
1 См.: Вульф 2003 (особенно 195-220); Dickinson 2002, 7f.
2 Домбровский 1848, 388; O'Neill 2006, 180 f.
3 Паллас 1999; Reuilly 1806; Clarke 1817b.
4 Williams 2001, 87-88, 93, 100-104, 108; Kizilov 2003.
5 Мальгин 2004, 62.
6 O'Neill 2006, 172, n. 22; 176, n. 33; 177.
7 Маркевич 1912, 196-198.
8 Храпунов 2011a, 399-404.
9 Тункина 2002, 56-57, 503, 534-535, 563, 589; Герцен 2008, 224; Храпунов 2011b, 608-610.
10 Бертье-Делагард 2012, 88, 99, 101, 109, 111-113; Эрнст 1929, 16; Равдоникас 1933, 16, 30.
Биография Кларка (1769-1822) лучше всего изложена в книге его друга и многолетнего корреспондента Уильяма Оттера11. Знаменитый путешественник происходил из небогатой семьи. Его предки были священниками, параллельно занимались литературой и наукой. Он же был человеком весьма эрудированным, но увлекающимся и с непростым характером. В одном из колледжей Кембриджа, где учился Кларк, основное внимание уделялось математике, которая мало интересовала юношу, — зато он достиг успехов в латинской декламации. И тогда, и впоследствии он увлекался самыми разными вещами — минералогией и ботаникой, историей и политикой, античностью и древними языками, поэзией и химией. Из него вышел довольно характерный для той эпохи «универсальный учёный», занимавшийся многими дисциплинами одновременно.
Кларк успешно получил степень бакалавра, но отсутствие денег заставило его избрать карьеру частного учителя и воспитателя молодых представителей британской знати. В обществе одного из них, Дж.-М. Криппса, в 1799-1802 гг. Кларк совершил длительную поездку по Северной Европе, России, Балканам, Ближнему Востоку и Египту, одним из пунктов которой было посещение Крыма. В дороге путешественник вел довольно подробный дневник.
После возвращения домой Кларк проделал большую работу, упорядочивая свои записи и интерпретируя собранные материалы. Для этого он консультировался со специалистами в разных областях науки, а также изучал доступную научную и дневниковую литературу. В письме из Крыма Кларк сокрушался, что единственным его путеводителем был томик Плиния, случайно купленный в Таганроге12, а на страницах его «Путешествий» присутствуют ссылки, позволяющие определить комплекс источников, на которые Кларк опирался при подготовке книги к печати. Это труды древнегреческих и римских авторов — Геродота, Ев-рипида, Страбона, Овидия, Плиния, а также анонимный перипл Чёрного моря VI в. н. э., сочинения средневековых путешественников XIII и XVI вв. — Гильома де Рубрука, Михалона Литвина, Мартина Броневского, записки франко-венгерского инженера и дипломата при ханском дворе третьей четверти XVIII в. Ф. де Тотта, воспоминания европейцев, оказавшихся на полуострове после присоединения его к России — У. Итона, Э. Крейвен, Л.-Ф. де Сегюра, Ш.-Ж. де Линя, М. Гатри, Р. Хебера, работы кабинетных учёных — М. Ле-Кьена, В. Формалеони, Г.-Л. Оде-рико, и ряд других, включая труды по минералогии и ботанике. Кларк стремился создать энциклопедическое описание увиденных им стран. Можно предположить, что образцом ему служили знаменитые «Наблюдения» о южной России П.-С. Палласа, с автором которых он познакомился в Крыму.
Влияние этого выдающегося путешественника и натуралиста на Кларка трудно переоценить. Англичанин писал о Палласе своей матери: «К нам обоим он отнёсся с истинно отцовской нежностью; всё, что было у него в доме, он сделал нашим. Он принял меня, уставшего до истощения и больного трёхдневной малярией. Г-жа Паллас была моей сиделкой, а он лекарем, а потом нагрузил меня всяческими подарками, книгами, рисунками, насекомыми, растениями, минералами и пр. Разговор с таким человеком стоит целого путешествия из Англии — и это
11 Шег 1827.
12 Шег 1827, 292-293.
не считая выдающихся достоинств его сердца»13. По словам Кларка, Паллас был неисчерпаемым источником сведений о Крыме, сопровождал его в одной из поездок по полуострову и даже поручил ему завершение своего труда о растениях России (впрочем, ничего подобного опубликовано не было)14. Впоследствии Кларк ознакомился с английским переводом исследования о южной России Палласа и широко использовал его в своей работе. В знак глубочайшего уважения к Палласу его знаниям и душевным качествам, Кларк поместил виньетку с его профилем в начале одной из глав15.
Кларк находился в Крыму с 12 июля по 11 октября 1800 г.16 Судя по его материалам, в Бахчисарае путешественники провели два дня — 31 июля и 1 августа17. В Крым они прибыли после долгой поездки из Москвы через Воронеж, область Войска Донского, Таганрог, Тамань и восточный Крым. Утомлённый длительным переездом через голую степь, Кларк обрадовался, когда в окрестностях Бахчисарая пейзаж изменился и на смену пустынной равнине пришли рощи и леса, а ровная местность превратилось в мешанину обрывов, скал и узких горных долин. Здесь он, наконец, увидел желанный Восток. «Это один из замечательнейших городов в Европе, — писал Кларк, — во-первых, из-за новизны здешних нравов и обычаев — они совершенно восточные и не проявляют ничего европейского, во-вторых, из-за местоположения самого города, занимающего изборождённые склоны длинного естественного ущелья между двумя высокими горами... »18 Однако внешнее очарование города составляет печальный контраст с тяготами, обрушившимися на жителей после российского завоевания.
Прошлое Бахчисарая, столицы Крымского ханства, даёт возможность Кларку заклеймить вероломство и беспринципность, низость и коварство, варварство и жестокость русских. Само приобретение Крыма он представляет как продукт ловкой интриги, задуманной и осуществлённой Г. А. Потёмкиным, которого называет «первосвященником обмана и порока». Последний хан Шахин Гирей оказывается наивным и непрактичным человеком, игрушкой в руках коварных русских, которые сначала спровоцировали междоусобицу в Крыму, а потом воспользовались её результатами19. Сочувствуя крымским татарам, Кларк, тем не менее, не склонен наделять их качествами, присущими западноевропейским нациям. Осознано или нет, они придает татарам (в лице их последнего хана) черты неопытных детей, которые не способны самостоятельно решать свою судьбу. Не случайно он предлагает план изгнания русских с полуострова, «если Великобритания пожелает вернуть его туркам». Для этого он советует высадить десанты на южном и юго-восточном берегу, где «завоеватели обнаружат татар, приветствующих их приход со слезами радости». Но, несмотря на эти слезы, Крым следует отдать под управление Османской империи — очевидно, по мнению британца, местные жители не способны к самостоятельной политической жизни20.
13 Otter 1827, 296; cf. 297-298, 306; также: Clarke 1817b, 161-162.
14 Otter 1827, 301.
15 Clarke 1817b, 143, 162, n. 1.
16 Clarke 1817b, 97, 309-310, cf. 516-519.
17 Clarke 1817b, 185, 198, 517.
18 Clarke 1817b, 170.
19 Clarke 1817b, 173-179.
20 Clarke 1817b, 268-270.
Рассказывая о присоединении Крыма к России, Кларк произносит знаменитые слова, впоследствии не раз цитировавшиеся политиками и историками. «Если же сегодня спросят о том, как вели себя русские в отношении Крыма после той безнравственности, жестокости и убийств, посредством которых он был приобретён, ответ можно дать в немногих словах. Они опустошили страну, вырубили деревья, снесли дома, сломали священные постройки местных жителей и все их общественные здания, разрушили общественные водопроводы, ограбили население, оскорбляли татар во время их публичных богослужений, извлекли из могил тела их предков, бросив их останки в выгребные ямы и сделав их гробы кормушками для свиней, уничтожили все памятники древности, разломав гробницы и святых, и язычников, и развеяв их прах по ветру. Auferre, trucidare, rapere falsis nominibus, imperium; atque, ubi solitudinem faciunt, pacem apellant»21. Латинская фраза взята из сочинения древнеримского историка Корнелия Тацита «Агрикола». Эти слова были якобы сказаны в I в. н. э. британским вождём Калгаком, возглавившим восстание против римлян: «Отнимать, резать, грабить на их лживом языке зовётся господством; и создав пустыню, они говорят, что принесли мир»22. Так Кларк проводит параллели между российской аннексией Крыма и римским покорением Британии, тем самым обнаруживая определённое сходство между её свободолюбивыми жителями и крымскими татарами.
Стремясь заклеймить дикость и варварство новых властей Крыма, Кларк иногда чересчур увлекается. Так, путешественник печальную историю загородного дворца крымских ханов, который русские завоеватели «полностью стёрли с лица земли, так что без помощи проводника не удастся даже понять, где он находился»23. Речь идет о дворце Ашлама, находившемся за городом (ныне не существует). Однако реальная история была сложнее, чем хотелось британцу. В 1784 г. дворец не просто существовал — в нем останавливались знатные гости Бахчисарая24. Однако памятник быстро разрушался. Именно поэтому намерение Екатерины восстановить дворец не было реализовано25, а его камни пошли на ремонт главной ханской резиденции в Бахчисарае и на строительство путевого дворца для императрицы в Симферополе26. Через тридцать лет после Кларка швейцарец Ф. Дюбуа де Монпере видел на развалины на месте дворца Ашлама27, которые не смог (или не захотел) отыскать Кларк. Позднее, в 50-х гг. XIX в., британец Т. Милнер повторил историю о волшебном дворце, от которого не осталось и следа, дополнив её разнообразными подробностями28. Вероятно, живописность и романтизм дворца только усилились от того, что Кларк и Милнер его не видели — их воображение само дорисовало захватывающие детали.
По словам Кларка, русские не ограничивались бессмысленными разрушениями: «Когда муллы, то есть татарские священники, в полдень поднимались на минареты, чтобы, по обычаю, возгласить час молитвы, русские солдаты раз-
21 Clarke 1817b, 179-180.
22 Tac. Agr. 30.
23 Clarke 1817b, 172-173.
24 Фадеева 2012, 189.
25 Baert 1798, 22, n. I; Dubois de Montpéreux 1843b, 338.
26 Маркевич 2005, 273-275.
27 Dubois de Montpéreux 1843b, 337-338.
28 Milner 1855, 248-250.
влекались, стреляя в них из мушкетов; при одном из таких случаев был убит священник». Сам Кларк этого не видел, но ссылается на слова очевидца29. В 1827 г. генерал А. М. Бороздин специально завел разговор об этом случае с другим британцем — Дж. Уэбстером. По его словам, история об убийстве придумана Кларком , ответившим черной неблагодарностью на хорошее к нему отношение русских властей и частных лиц30. Тем не менее, жители Бахчисарая и позднее передавали рассказ об убийстве муллы, в результате которого оскверненную мечеть заброси-ли31, так что известие Кларка, вероятно, имело под собой какое-то основание. Эта мечеть называлась Ешиль-Джами («Зеленая мечеть»)32. Ее окончательно разобрали в годы советской власти.
В результате войны и выселения крымских христиан население Бахчисарая значительно сократилось до шести тысяч человек, а две трети города лежало в развалинах33. Российское завоевание повлияло даже на климат Крыма. Некий татарин пожаловался Кларку, что его сад был разорён жестокими морозами: «Мы никогда не знали такой суровой непогоды — но когда пришли русские, то, кажется, принесли с собой и свою зиму»34. Но и суровость русской зимы иногда приносила пользу: жители Крыма зимой «замораживают вино, чтобы удалить воду и получить экстракт», тем самым повышая крепость напитков35.
От других крымских городов Бахчисарай отличался здоровым климатом, поскольку теснина, где он расположен, хорошо продувалась ветрами36. Значение этого обстоятельства трудно переоценить, ведь бичом Крыма на рубеже XVIII-XIX вв. оставалась малярия, жертвой которой едва не стал и сам Кларк37. Аптек на полуострове не водилось, татары же лечились травами, но главным образом — амулетами и суевериями38. Об удручающе низком уровне традиционной крымской медицины писали и другие европейцы. Британец Р. Хебер, побывавший здесь в 1806 г., получил такой ответ на вопрос о том, как местные жители лечат больных: «Мы кладём заболевшего на кровать, и если Бог даст, то он выздоравливает. Аллах милостив!»»39. Чрезвычайная приверженность крымских татар к различным амулетам, оберегам и вообще суевериям засвидетельствована англичанкой М. Хо -улдернесс, которая 1816-1820 гг. провела в селении Карагоз (ныне Первомайское Кировского района Республики Крым). Что же касается снадобий, по её словам, популярным у татар средством от малярии была настойка полыни на коньяке40. В этом отношении Крым являлся частью той Восточной Европы, образ которой сформировался у деятелей XVIII в., важным свойством которой считали различные, нередко экзотические, болезни и отсутствие квалифицированных врачей41.
29 Clarke 1817b, 173.
30 Webster 1830, 60.
31 Домбровский 1848, 388; Судак, Мели, Рамбо 2014, 197-198; Маркевич 1915, 253.
32 См.: Засыпкин 2004, 461-463.
33 Clarke 1817b, 173, 184-185.
34 Clarke 1817b, 180; ср.: Паллас 1999, 161.
35 Otter 1827, 304.
36 Clarke 1817b, 206.
37 Clarke 1817b, 205-206, n. 1; 221, 257, 296-297, 303, n. 2; Otter 1827, 296-297, 302-303.
38 Clarke 1817b, 206, n. 1.
39 Heber 1830, 263.
40 Holderness 1827, 252-254, 291.
41 Вульф 2003, 273-274.
Местные жители, их облик, поведение и обычаи казались экзотичными. Так, носившие белоснежные покрывала мусульманки напомнили ему призраков. Их стремление укрыться от мужских взглядов заставило Кларка рассказать анекдот об одном английском слуге, который счёл такое поведение неуважением и, в свою очередь, стал прятать лицо от татарских женщин. Удивленные такими манерами, те, в конце концов, отбросили покрывала и потребовали у чужеземца объяснений42. Мусульманский обычай, предписывающий дамам скрывать лицо под покрывалом и жить в особой половине дома, вызывал у европейцев самую разную реакцию. Некоторые объясняли его необузданной ревностью восточных муж-чин43. Другие распаляли свое воображение, полагая, что накидки скрывают необыкновенных красавиц, изобретали все новые способы взглянуть на их лица — и, если это им удавалось, нередко были разочарованы44. Азиатский Восток воспринимался европейцами как место особых сексуальных обычаев, противоположных их собственным, и то же самое касается Восточной Европы45. Неудивительно поэтому, что многие гости Крыма искали здесь эротических приключений46. Правда, Кларк в своих записках исключительно целомудрен.
Центральным пунктом в Бахчисарае был ханский дворец, воплощение и символ былого могущества Крымского ханства и его своеобразной культуры. Но архитектура дворца разочаровала Кларка — ему было далеко до резиденций европейских монархов. Потому ханские покои британец описывает довольно скупо, совсем не так, как другие путешественники, забыв упомянуть даже о большой дворцовой мечети и ханском кладбище — объектах, о которых другие европейцы, как правило, рассказывали. В результате рассказ Кларка оказался далеко не таким подробным, как у некоторых других путешественников47. По его словам, дворец представляет собой совокупность «залов, галерей и переходов, настолько запутанных и нерегулярных, что невозможно ни составить их план, ни представить себе цель, ради которой они построены. В целом для резиденции монарха — это довольно незначительная постройка»4"8. Путешественник, очевидно, полагал, что монарху пристало жить в здании правильной планировки, ведь «упорядоченность» была синонимом «цивилизованности», а чем еще, кроме как упорядочиванием хаоса, должен был заниматься достойный правитель? Но, увы, эти представления, типичные для европейцев XVIII в.49, не находили отклика в ханской архитектуре.
Кларк подчёркивает восточный, непохожий ни на что европейское облик дворца. «В большой зал, сообщающийся через арки с садами сераля и разными дворами, ведут несколько лестниц, поднимавшихся из разных мест во дворце. Из этого зала через дверь хан попадал в небольшую мечеть для частной молитвы, если не хотел появляться на публике». Комнаты во дворце небольшие, вдоль их
42 Clarke 1817b, 185-186.
43 Людольф 1892, 166; Campenhausen 1807, 112; Heber 1830, 310.
44 Сегюр 1865, 217-219; Campenhausen 1807, 112.
45 Euben 2006, 149 f.; Вульф 2003, 98 сл.
46 Например: Миранда 2001, 71.
47 См.: Castelnau 1827, 158-177; Паллас 1999, 30-31; Henderson 1826, 295-298, 301-302; Webster 1830, 77-80, 82-89; Alexander 1830a, 253-256; Dubois de Montpereux 1843b 323-335.
48 Clarke 1817b, 181.
49 См.: Вульф 2003, 297, 305 слл.
стен устроены диваны. Между ними могли проделывать декоративные окна. В наружные окна иногда вставлены цветные стёкла, но в большинстве случаев они забраны деревянными переплетами и решетками, так что сквозь них ничего не видно. Решётками закрывают даже наружные лестницы. Европейские дома должны согревать их обитателей, тогда как главная цель турецких и татарских построек — скрыть жителей от посторонних глаз. В результате зимой там очень холодно, а их обитатели могли согреться, разве что завернувшись в шубу и закурив50.
Разумеется, одним из самых привлекательных для европейцев мест во дворце был гарем. Туда попадали «по извилистому коридору, такому узкому, что пройти может только один человек за раз, причём он оказывался так близко к стражнику, что разбудил бы его, даже если тот заснул». Хан же спускался в этот проход по особой лестнице, предназначенной для него одного. Гарем сохранился в первоначальном виде, но ожидания Кларка не оправдались: там не было ничего выдающегося, а сами комнаты оказались скромными и неуютными. Этот нерегулярный комплекс, отделенный от дворца высокими стенами, заставил путешественника сожалеть об участи женщин, обречённых проводить долгие дни за рукоделием, имея из развлечений лишь «очень плохой кофе, иногда с шербетом, и дурной лимонад». Правда, им дозволялось курить, что, по мнению путешественника, в тех условиях должно было казаться величайшим удовольствием. Кларк ссылается на слова неких дам, в своё время навещавших узниц гарема51. Итак, восточная экзотика казалась британцу удивительной, но скорее в негативном смысле. Этим его записки отличаются от многих других сочинений. Например, сопровождавшие Екатерину на юг в 1787 г. бельгийский принц Ш.-Ж. де Линь и французский посланник граф Л.-Ф. Сегюр буквально купались в восточной неге, щедро приправляя свои реальные ощущения потоком ничем не сдерживаемых фантазий52.
Кларк отмечал, что «многообразие различных наций, обнаруживаемых в Крыму, каждая из которых живет в своей особенной стране, практикует свои особые обычаи и сохраняет свои религиозные обряды, является одним из тех замечательных обстоятельств, делающих полуостров интересных иностранцу... так что на ограниченном пространстве, словно в зверинце, чудесным образом объединены противоположные виды живых редкостей»5^. Бахчисарай не был исключением — и потому путешественники совершили поездку по его окрестностям, где находились памятники «греков» (то есть средневекового православного населения) и караимов. Но если греки давно оставили слободу Мариамполь и древний Успенский монастырь, высеченный в скальных склонах горной долины, словно «гнездо куницы», так что Кларк даже не смог узнать названий этих мест, то в караимском городе Чуфут-Кале на вершине неприступной горы кипела жизнь54.
Караимы — этноконфессиональная группа, представители которой говорят на тюркском языке и почитают Ветхий завет, отвергая свод его токований, Талмуд. Кларк обнаруживает, что часть религиозных представлений караимов и мусульман перекликаются с христианскими. Караимские дамы, которые, подобно
50 Clarke 1817b, 180-182.
51 Clarke 1817b, 183-184.
52 Ligne 1809, 59-60, 66-70; Сегюр 1865, 211-212.
53 Clarke 1817b, 221-222.
54 Clarke 1817b, 186-194.
мусульманкам, обычно заключены в стенах дома, регулярно посещают кладбище, где оплакивают умерших: «...в этом отношении их обычай подобен обычаям татар и турок. Если приверженцы Христа согласятся с верой, питаемой представителями этих наций, в то, что души умерших парят над своей земной обителью и поддерживают общение с живыми, сложно будет направить человеческий разум на исполнение какой-либо обязанности утешительнее и с более трогательным рвением. Невозможно наблюдать за мусульманами и евреями в этих обстоятельствах, не чувствуя чего-то, очень похожего на желание разделить с ними по крайней мере этот аспект их веры»55. Характер караимов совершенно отличается от их «собратьев» — европейских евреев: они весьма порядочны в делах, заботятся об образовании своих детей, гостеприимны, благочестивы, сохраняют память о прошлом и древние книги. Обычаи и одежда караимов во многом сходны с татарскими56. Итак, экзотические крымские народы оказываются близки между собой и даже разделяют некоторые «европейские ценности», а с другой стороны — отличаются от жителей Восточной Европы, евреев и русских, к которым Кларк испытывал отвращение. В этнографическом отношении Крым в его описании приобретает некое «срединное положение» между западом и востоком континента.
Во время этой поездки Кларк обнаружил еще одну диковинку. «Дальше нам показали железное кольцо на самом верху скал, к которому в прошлом якобы привязывали корабельные концы, хотя оно находится на сотни футов выше нынешнего уровня Чёрного моря»57. Назначение подобных колец, укреплённых в крымских скалах в окрестностях Севастополя и Бахчисарая, интриговало путешественников второй половины XVIII — начала XX вв. Согласно распространённому мнению, некогда уровень моря был много выше и к этим кольцам причаливали лодки и даже корабли58. Кларк высмеял эту мысль как нелепую, предложив взамен не менее экстравагантную идею. По его мнению, «в дни праздников сюда прикрепляли канат, шедший поперёк ущелья до похожего кольца на противоположной стороне, и ханы развлекались, наблюдая за человеком, перебиравшимся через долину по этому канату, подобно тому, как прежде в Венеции, во время карнавала, наёмного канатоходца поднимали на верхушку башни собора св. Марка, откуда он спускался по другому канату, держа в руке букет цветов, чтобы подарить его дожу»59. О представлениях акробатов в Бахчисарае мы ничего не знаем, и, по всей видимости, назначение колец было гораздо прозаичнее. Жители средневекового Крыма могли, например, привязывать к ним животных или колыбель с младенцем, то есть использовать так же, как выдолбленные в камне кольцевидные крепления60. Как видим, даже крымская археология стимулировала фантазию путешественников.
Из Крыма Кларк отправился в Грецию, Турцию и на Ближний Восток, а вернувшись на родину, быстро оказался в зените славы и значительно поправил своё
55 Clarke 1817b, 189.
56 Clarke 1817b, 189, 193-194.
57 Clarke 1817b, 187.
58 Tott 1786, 103; Guthrie 1802, 92; Campenhausen 1807, 109; Караулов 1872, 107, cp.: 42-45; Бобринский 1905, 174.
59 Clarke 1817b, 187.
60 CiK.: Эрнст 1929, 35-36.
материальное положение, выгодно продав свои коллекции рукописей и монет. В благодарность за подаренную Кембриджу «античную статую Цереры», вывезенную из Элевсина, он получил степень доктора права61. Ирония заключалась в том, что, несмотря на восторги Кларка, это оказалась не богиня плодородия, а кариатида I в. до н. э 62 Впоследствии Кларк стал профессором минералогии родного университета, занимался химией и инженерным делом, одновременно являясь приходским священником англиканской церкви63. Много труда он потратил на подготовку к печати своих «Путешествий». Первый том вышел в 1810 г., а последний, шестой, уже после смерти автора в 1822 г. — работу над ним завершил друг Кларка Роберт Уолпол64.
Хебер, автор интересных и подробных наблюдений о России, высоко ценил сочинение Кларка, в особенности «его знание древности, живость бытовых зарисовок и умение сравнивать одну нацию с другой»6. В Англии публикации российской части записок Кларка удостоились хвалебных рецензий66. Об успехе его труда свидетельствуют сразу же появившиеся переводы на другие языки, переиздания и гонорары, суммарно составившие более шести с половиной тысяч фунтов стерлингов, тогда как до поездки годовой доход Кларка составлял менее 90 фунтов67.
Но резкие, бескомпромиссные и пристрастные оценки Кларка не могли не сделать его работу объектом критики. Вскоре после издания русской части «Путешествий» в американском журнале появился критический отзыв, написанный неизвестным русским автором, в котором указывалось на многочисленные неточности и искажения фактов у Кларка68. Анонимный переводчик сочинения Кларка на французский язык в подстрочных примечаниях позволил себе усомниться в справедливости некоторых высказываниях британца69. Кларк вынужден был оправдываться. В четвёртом издании своих записок о России он поместил предуведомление, в котором убеждал читателя в точности приведённых им фактов и оценок. Критическая статья в американском журнале объявлялась кознями агентов российского правительства, а скептические замечания французского переводчика — происками Наполеона70.
Некоторые иностранцы, побывавшие в России и на Крымском полуострове после Кларка, обнаружили, что его описания не всегда соответствуют действи-тельности71. Пожалуй, самым последовательным его критиком был другой известнейший британский путешественник — Дж.-Э. Александер, оказавшийся в России в 1829-1830 гг.72 В своих записках он не раз укоряет Кларка за неточность
61 Otter 1827, 375-376, 392-394.
62 Hamiliakis 2008, 276-277; ср.: Clarke 1809, 12-37.
63 Otter 1827, 384-466.
64 Otter 1827, 395-397.
65 Heber 1830, 344.
66 Например: Review 1810, 334-368.
67 Otter 1827, 35, 397-398.
68 Observations 1812.
69 См.: Clarke 1813.
70 Clarke, 1817a (страницы не нумерованы).
71 См.: Lyall 1825, 11, 44, 244-245, 303-305, 326, 359; Webster 1830, 60, 100; Dubois de Montpereux 1843а, 285; Dubois de Montpereux 1843b, 170-171.
72 Alexander 1830a; 1830b.
сведений и некорректность оценок73. Александер порицает сам подход Кларка, не пожелавшего мириться с непривычными особенностями русской жизни и не встретившего здесь восторженного приёма, на который рассчитывал, и потому обвинившего русских во всех мыслимых грехах. «Трудно представить, сколь вредоносными оказываются суждения подобных людей. Давая волю раздражению, они не только ставят под удар своих соотечественников, следующих по их стопам, но и разжигают вражду между народами, забывая, что мирные отношения отвечают интересам всех стран»74.
Однако, несмотря на иногда слишком поспешные, иногда слишком субъективные авторские оценки, книга Кларка является интереснейшим источником по истории России, и в частности Крыма, на рубеже ХУШ-Х1Х вв., поскольку здесь собраны самые разнообразные данные по археологии и архитектуре, этнографии и истории, экономике и политике империи. Рассказ Кларка о посещении Бахчисарая проливает свет на особенности жизни этого города в 1800 г., будучи примером того, как многие западноевропейцы воспринимали первые десятилетия российской власти в Крыму, раскрывая особенности и стереотипы их мышления.
ЛИТЕРАТУРА
Бертье-ДелагардА. Л. 2012: Остатки древних сооружений в окрестностях Севастополя и пещерные города Крыма // А. Л. Бертье-Делагард. Избранные труды по истории средневекового Крыма. Симферополь, 7-153.
Бобринский А. И. 1905: Херсонес Таврический. Исторический очерк. СПб.
Вульф Л. 2003: Изобретая Восточную Европу: карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения. М.
Герцен А. Г. 2008: Мангуп глазами путешественников и исследователей (XVI — начало ХХ в.) // БИАС. 3, 212-256.
Домбровский Ф. 1848: Историко-статистический очерк г. Багчесерая // Новороссийский календарь на 1849 год. Одесса, 380-396.
Засыпкин Б. Н. 2004: Памятники архитектуры крымских татар // Араджиони М. А., Герцен А. Г. (ред.) Хрестоматия по этнической истории и традиционной культуре старожильческого населения Крыма. Часть I. Мусульмане. Крымские татары. Крымские цыгане. Симферополь, 451-471.
Караулов Г. 1872: Крымские пещерные города и крипты // ЗООИД. 8, 39-108.
Людольф де. 1892: Письма о Крыме // Русское обозрение. 2, 155-201.
Мальгин А. В. 2004: Русская Ривьера. Симферополь.
Маркевич А. И. 1912: Академик П. С. Паллас. Его жизнь, пребывание в Крыму и учёные труды // ИТУАК. 47, 167-242.
[Маркевич И. А.] 1915: Протоколы заседаний Таврической ученой архивной комиссии. Заседание 24 апреля 1915 г. // ИТУАК. 52, 249-262.
Маркевич А. И. 2005: Судьбы памятников древности в Тавриде // Непомнящий А. А. Арсений Маркевич. Страницы истории крымского краеведения. Симферополь, 268315.
Миранда Ф. де. 2001: Путешествие по Российской Империи / Пер. М. С. Альперович.
М.
73 Подробнее: Храпунов 2011a, 399-400, 403-404.
74 Alexander 1830b, 244-245.
Паллас П. С. 1999: Наблюдения, сделанные во время путешествия по южным намест-ничествам Русского государства в 1793-1794 гг. / Пер. с нем. С. Л.Белявская, А. Л. Бертье-Делагард. М.
Равдоникас В. И. 1933: Пещерные города Крыма и готская проблема в связи со стадиальным развитием Северного Причерноморья // ИГАИМК. XII/1-8, 5-106.
[Сегюр Л.-Ф.] 1865: Записки графа Сегюра о его пребывании в России в царствование Екатерины II. СПб.
Судак Л. де, Мели Ф. де, Рамбо А. 2014: Французские путешественники в Крыму. XIX век / Пер. Г. И. Беднарчик. Симферополь.
Тункина И. В. 2002: Русская наука о классических древностях юга России (XVIII — середина XIX в.). СПб.
Фадеева Т. М. 2012: Крым. 1784 год. В «Записках» герцога Карамана, или о придворных интригах вокруг Г. А. Потемкина // Г. Г. Филатова (ред.). Симферополь, 186-190.
Храпунов Н. И. 2011a: Другая николаевская Россия, или полемика травелогов. Рец. на кн.: Александер Дж. Россия глазами иностранца // Ab Imperio. 2, 397-405.
Храпунов Н. И. 2011b: Херсонес в описаниях европейских путешественников конца XVIII — начала XIX в. // МАИЭТ. XVII, 595-630.
Эрнст Н. Л. 1929: Эски-Кермен и пещерные города Крыма // ИТОИАЭ. III, 15-43.
Alexander J. Е. 1830а: Travels to the Seat of War in the East through Russia and the Crimea in 1829. I. London.
Alexander J. Е. 1830b: Travels to the Seat of War in the East through Russia and the Crimea in 1829. II. London.
[Baert Ch. A.B. F. de] 1798: Mémoire extrait du journal d'un voyage fait, au printems de 1784, dans la partie méridionale de la Russie // Voyages historiques et géographiques dans les pays situés entre la Mer Noire et la Mer Caspienne. 3. 1798, 1-96.
Campenhausen B. von. 1807: Bemerkungen über Rußland. Leipzig.
[Castelnau G. de] 1827: Essai sur l'histoire ancienne et modern de la Nouvelle Russie. III. Paris.
Clarke E. D. 1809: Greek Marbles Brought from the Shores of the Euxine, Archipelago, and Mediterranean, and Deposited in the Vestibule of the Public Library of the University of Cambridge. Cambridge.
Clarke E. D. 1813: Voyages en Russie, en Tartarie, et en Turquie. 1-3. Paris.
Clarke E. D. 1817a: Travels in Various Countries of Europe, Asia, and Africa. Part 1: Russia, Tahtary, and Turkey. London.
Clarke E.D. 1817b: Travels in Various Countries of Europe, Asia, and Africa. Part 1: Russia, Tahtary, and Turkey. London.
Dickinson S. 2002: Russia's First "Orient": Characterizing the Crimea in 1787 // Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 3/1, 3-25.
Dubois de Montpéreux F. 1843а: Voyage autour du Caucase, chez les Tcherkesses et les Abkhases, en Colchide, en Géorgie, en Arménie et en Crimée. V. Paris.
Dubois de Montpéreux F. 1843b: Voyage autour du Caucase, chez les Tcherkesses et les Abkhases, en Colchide, en Géorgie, en Arménie et en Crimée. VI. Paris.
Euben R. 2006: Jorneys to the Other Shore: Muslim and Western Travelers in Search of Knowledge. Princeton; Oxford.
Guthrie M. 1802: A Tour, Performed in the Years 1795-6, through the Taurida, or Crimea. London.
Hamilakis Y. 2008: Decolonizing Greek archaeology: indigenous archaeologies, modernist archaeology, and the post-colonial critique // D. Damaskos, D. Plantzos (eds.). Athens, 273-284.
Heber A. (ed.) 1830: The Life of Reginald Heber, D. D., Lord Bishop of Calcutta. I. New York.
Henderson Е. 1826: Biblical Researches and Travels in Russia.London.
Holderness M. 1827: Journey from Riga to the Crimea, with Some Account of the Manners and Customs of the Colonies of New Russia. London.
Kizilov M. B. 2003: Karaites through the Travelers' Eyes. New York.
[Ligne J.-F. de] 1809: Lettres et pensées du maréchal prince de Ligne. 2nd éd. Paris; Genève.
Lyall R. 1825: Travels in Russia, the Krimea, the Caucasus, and Georgia. I. London.
Milner T. 1855: The Crimea, Its Ancient and Modern History: the khans, the sultans, and the czars. London.
[Observations] 1812: Observations on the first volume of Dr. Clarke's Travels in Russia, Tartary and Turkey // The American Review of History and Politics. III, 76-120.
O'NeillK. 2006: Constructing Imperial Identity in the Borderland: Architecture, Islam, and the Renovation of the Crimean Landscape // Ab imperio. 2, 163-192.
Otter W. 1827: The Life and Remains of Edward Daniel Clarke. New York.
Reuilly J. 1806: Voyage en Crimee et sur les bords de la Mer Noire pendant l'annee 1803. Paris.
[Review] 1810: Art. IV. Travels in Various Countries of Europe, Asia, and Africa // The Edinburgh Review. 32 (August), 334-368.
[TottF. de] 1786: Memoirs of baron de Tott. London.
Webster J. 1830: Travels through the Crimea, Turkey, and Egypt. I. London.
Williams B. G. 2001: The Crimean Tatars: the diaspora experience and the forging of a nation. Leiden; Boston; Köln.
EDWARD DANIEL CLARK'S BAKHCHISARAY: THE EAST, RUSSIA AND THE CRIMEA
N.I. Khrapunov
The famous British traveller E. D. Clark visited Bakhchisaray on July 31 - August 1, 1800. He was able to collect a variety of facts about the local people, their occupations, lifestyle, customs, architecture and landscaping of their town. Based on these materials he expressed his view of the consequences of the Crimea annexation to Russia. This plot allows one to specify a number of aspects that come out in the study of Clark's book as a historical source.
Key words: imaginary geography, travel notes, the Crimea, Edward Daniel Clark
