CC BY
22
Все эти новшества избавляют стих от монотонности и однообразия, придают ему ритмическое и интонационное разнообразие, тем самым повышая динамику, живость повествования. Единственная цель, которую преследует автор, выделяя отдельные слова или группы слов - помочь читателю определить самое важное слово, несущее в себе основную мысль стиха. Выделение слов указывает на то, где при чтении должна быть выдержана пауза, где - логическое ударение.
Анализ метрику поэзии Абасил Магомеда позволяет сделать вывод: в его творчестве встречаются все стихотворные размеры, присущие силлабической системе, от 5-сложника до 16-сложника. Он широко вводит в практику редкие для поэтической практики размеры 10- 13-, 15-сложника, доказывая их естественность для системы национального стихосложения. Он также обогащает ритмический рисунок этих размеров, вводя различные их модификации, основанные
Библиографический список
на значимых смысловых отрезках стиха. В его творческой практике можно обнаружить множество модификаций 11-сложника, 10-сложника и т.д. Примеров можно привести множество: 10=4+3+3; 10=7+3; 11=8+3; 11=5+6; 11=6+5; 11=4+4+3; 13=7+6; 15=4+4+4+3 [8].
Таким образом, можно сказать, что Абасил Магомед разнообразил ритмический строй аварской поэзии и показал богатство ритмических вариаций, потенциал художественной выразительности силлабического стиха. Творчество Абасил Магомеда являет собой пример подлинного новаторства в аварской поэзии. На первый взгляд, это может показаться формалистическими поисками, чуждыми настоящему искусству. На самом же деле в этом проявляется стремление автора к раскрепощению стиха интонацией живой разговорной речи, в которой заложены задатки ритмов разной динамичности.
1. Гаджиахмедова М.Х. Художественный мир Абасил Магомеда. Махачкала, 2004.
2. Хайбуллаев С.М. Страницы аварской литературы. Махачкала, 1991.
3. Холшевников В.Е. Основы стиховедения. Русское стихосложение. Ленинград: Изд-во Ленинградского ун-та, 1962.
4. Абасил Магомед. Лесные сказки. Махачкала, 1972. На аварском языке.
5. Абасил Магомед. Лесные тайны. Махачкала, 1983. На аварском языке.
6. Абасил Магомед. Лесные мелодии. Махачкала, 1974. На аварском языке.
7. Абасил М. Стихи и поэмы (Асарал). Махачкала, 1983. На аварском языке.
8. Гусейнаев А. Основы дагестанского стихосложения (на лакском материале). Махачкала, 1979.
References
1. Gadzhiahmedova M.H. Hudozhestvennyj mir Abasil Magomeda. Mahachkala, 2004.
2. Hajbullaev S.M. Stranicy avarskojliteratury. Mahachkala, 1991.
3. Holshevnikov V.E. Osnovy stihovedeniya. Russkoe stihoslozhenie. Leningrad: Izd-vo Leningradskogo un-ta, 1962.
4. Abasil Magomed. Lesnye skazki. Mahachkala, 1972. Na avarskom yazyke.
5. Abasil Magomed. Lesnye tajny. Mahachkala, 1983. Na avarskom yazyke.
6. Abasil Magomed. Lesnye melodii. Mahachkala, 1974. Na avarskom yazyke.
7. Abasil M. Stihi ipo'emy (Asaral). Mahachkala, 1983. Na avarskom yazyke.
8. Gusejnaev A. Osnovy dagestanskogo stihoslozheniya (na lakskom materiale). Mahachkala, 1979.
Статья поступила в редакцию 15.06.19
УДК 82.0
Abdurakhmanova T.I., Cand. of Sciences (Philology), Social Pedagogical Institute (Derbent, Russia), E-mail: [email protected]
AUTHOR'S AND TRADITIONAL MYTH IN THE MODERN LEZGIN LITERATURE (ON THE EXAMPLE OF THE NOVELL OF F. BADALOV "THE MYTH").
The article analyzes a problem of mythologization in Lezgin literature, concepts of an author's myth and a traditional myth and how these notions are realized in F. Badalov's novel "The Myth". The structural features of the work, the meaning of mythological aspects in the novel in the context of such concepts as a mythologeme, a concept and an archetype are studied. The research focuses on a problem of historical and individual memory and their role in a myth written by an author. It is revealed that in "The Myth" F. Badalov creates a unique multi-layered mythological space, built on the basis of mythological beliefs of the Lezgins, is a combination of his own creation and a traditional Lezgin myth.
Key words: mythological novel, mythologeme, concept, archetype, Lezgin literature.
Т.И. Абдурахманова, канд. филол. наук, ЧОО ВО «Социально-педагогический институт», г. Дербент, E-mail: [email protected]
АВТОРСКИЙ И ТРАДИЦИОННЫЙ МИФ В СОВРЕМЕННОЙ ЛЕЗГИНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ (НА ПРИМЕРЕ РОМАНА Ф. БАДАЛОВА «МИФ»)
В статье анализируется проблема мифологизации в лезгинской литературе, понятия «авторский миф» и «традиционный миф» в романе Ф. Бадалова «Миф». Изучаются структурные особенности произведения, значение мифологических аспектов в романе в контексте таких понятий, как «мифологема», «концепт», «архетип». В центре исследования находится проблема исторической и индивидуальной памяти и их роли в авторском мифе. Выявлено, что в романе «Миф» Ф. Бадалова создано уникальное многослойное мифологическое пространство, построенное на основе мифологических верований лезгин, сочетания авторского и традиционного мифа.
Ключевые слова: мифологический роман, мифологема, концепт, архетип, лезгинская литература.
Мифологизм современной литературы изменяется и трансформируется, расширяя жанровые и функционально - смысловые границы. В разработке основополагающих определений мифа, мифотворчества и мифологизации огромное значение имеет работа Е.М. Мелетинского «Поэтика мифа», в котором автор выделяет категорию «мифологического романа». Одним из способов вовлечения мифологического материала в современный роман является либо использование его структуры в неизменном виде, либо отбор подходящих для выполнения идейно - художественной задачи произведения жанров, тем, эпизодов или мотивов с дальнейшим включением их в контекст повествования. Лезгинская литература, представляющая составную часть многонациональной кавказской литературы, обращается к историческим мифам, легендам, преданиям, вводит в текст мифологические ритуалы, воссоздает историческую действительность на основе древних мифологических представлений. Помимо «открытых» форм литературного мифологизма, в ней можно отметить скрытый, имплицитный мифологизм, понимающийся как «развитие художественного дей-
ствия в соответствии с фундаментальными мифологическими представлениями о мироустройстве, с общими схемами мифомышления (инициация, культ предков, путешествие на тот свет и т. д.). Поэтика нового мифа в лезгинской литературе отличается не только мифологическим способом литературной художественной реконструкции, но и усиленной мифоонтологической рефлексией. Наряду с типизацией стала активно использоваться архетипизация. Соответственно значительно усложнился литературный материал, который стал требовать таких методов организации художественного текста, как аллюзия, интертекстуальность, реминисценция, код (двойной код), символ, мифологема, архетип и пр.» [1, с. 83].
В лезгинской литературе первым мифологическим произведением данного жанра стал роман Ф. Бадалова «Миф», изданный на лезгинском языке. В основе сюжета произведения - древняя архаическая цивилизация. Для анализируемого произведения характерна повествовательная структура, в которой мифы стали идейной основой, связывающей в единое художественное пространство автор-
ские размышления о бытии, прошлом и настоящем, реальном и ирреальном, вечном и преходящем.
Одним из действенных приемов сопоставления и соположения различных ментально-культурных миров является обращение к различным национальным архетипам, концептам и символам. Наиболее исчерпывающим определением концепта в литературоведческом аспекте нам кажется формулировка В.П Зус-мана, который обосновывает необходимость включения термина «концепт» в систему современного литературоведения, видя в опоре на концепт новые возможности литературы как коммуникативной художественной системы. Литературный концепт выступает в роли проводника, выводящего на многие геополитические, исторические, этнопсихологические моменты, находящиеся вне художественного текста [2, с. 11 - 14].
Термины «архетип» и «концепт» имеют общие точки соприкосновения, определяемые психическими, надиндивидуальными особенностями, недоступностью символических образов для прямого «созерцания» и наблюдения, инвариантностью и другими специфическими отличиями. В интерпретациях архетипа А.Х. Польденберг разделяет архетипы на фольклорные (мифологические) и литературные [3, с. 2], что в определённой степени применимо и к литературоведческой терминологии, связанной с происхождением и функционированием концепта. В дальнейшем будет использоваться понятие концепта-мифологемы как мыслеобраза, находящего на границе обыденного и мифологического сознания. Ключевые концепты - мифологемы в романе являются многослойными, верба-лизирующими на нескольких идейно - смысловых уровнях: дом (очаг, родина), человек (лезгин), душа, боги (духи, демоны), мир (его сотворение и гибель) и др. Эти концепты - мифологемы являются частью национального мировидения, широко представлены в мифологии и эпосе и могут называться этноцентрическими. Имея общий ментальный характер, они воплощаются на символическом, образном, мотивном уровнях, образуя символический код бессознательного ментального, воссоздаются повторяющимися символическими структурами.
ПД. Пачев считает, что единый мир все народы воспринимают по-разному. «Каждый народ видит Единое устроение Бытия (интернациональное) в особой проекции, которую я называю «национальным образом мира», - пишет он. -Это вариант инварианта (единой мировой цивилизации, единого исторического процесса)» [4, с. 11]. Большинство событий в романе «Миф», как и во многих произведениях лезгинской литературы, происходят в родовых селениях или их окрестностях. Жизнь героев неразрывно связана с местом, где жили их предки и продолжают жить они сами, в этом смысл их бытия. И постепенный отход, отторжение их детьми национальной основы бытия, сложившихся вековых традиций и условностей воспринимается представителями старшего поколения героев как трагедия, утрата своей истории. Перои могут отторгать кажущиеся устаревшими вековые устои, уходить из малого социума в иное пространство, которое привлекает их своей открытостью и неизведанностью, возможностью расширения границ мировоззрения. Однако отрицание прошлого оказывается утратой внутренней гармонии, согласия с собой и приводит к неизбежному разочарованию и душевному опустошению.
Исторические и индивидуально-личностные сюжетные линии романа «Миф» связаны с актуальными проблемами человеческого существования и могут выступать взаимодополняющим фоном, который фиксирует одну из ключевых тем - тему памяти. Важное место в романе занимают процессы вспоминания, во время которых временные пласты смещаются, взаимопроникают и получают новое, порой самое неожиданное воплощение. Воспоминания становятся единственной доступной формой самоидентификации главного героя Ирриса, который оказывается в чуждом для него мире богов и духов на долгие две тысячи лет из-за прихоти влюбленной в него богини красоты Ярги Руш.
Не утратив свою человеческую суть, герой возвращается, но совсем не в тот справедливый и понятный мир, который он покинул. Система ценностей и общественного устройства в целом изменилась настолько, что Иррис чувствует всепоглощающее одиночество. Побывав в роли жреца - хранителя (причем образ жреца овеян знаком сакральной власти, что является одним из многих отзвуков этнической культуры) и воина - полководца, он, отчаявшись стать частью этого нового мира, умирает и возрождается в душе новорожденного ребёнка. И поскольку мифологическое время циклично и в то же время непредсказуемо, герой опять проходит через повторяющиеся события прошлого, но уже как их активный участник. Параллельные миры, временные пласты смещаются и соприкасаются настолько причудливым образом, что читатель не всегда может четко разграничить реальную и мифологическую составляющую канву романа, сплетенную в единое художественное целое. Авторский миф, обращаясь к известным мифологемам, архетипам, концептам, «бродячим сюжетам», выделяет в них востребованные художественной задачей мотивы, обновляя их историческое содержание в зависимости от поставленных в произведении задач.
Душа героя может находиться как отдельно от субъекта сознания, так и в явной связи с сознанием автора или лирического героя. Поскольку душа, соглас-
Библиографический список
но мифологическим верованиям, связана не только с высоким духовным наполнением бытия человека, но и с неотделимым от него низшим началом, неизбежен путь к самоочищению через страдание как наказание за грех и пороки.
В романе люди занимают, безусловно, подчинённое положение по отношению к богам, более того, боги всесильны и требуют неукоснительного соблюдения введенных ими запретов для людей. Эти запреты схожи с общечеловеческими религиозными и морально - нравственными заповедями: миролюбие («Не затуши чужой очаг, чтобы твой собственный не потушили»), патриотизм («Называй Родиной родную землю! Человек, не признающий Родины, уподобляется хитрецу, отрицающему своего отца»), «Не убивай свой дух: тело без духа подобно слепому глазу», гуманизм и свобода личности («Никого не делай себе рабом и сам рабом не становись») и т. д. Этот кодекс дополняется и уточняется в романе в форме исповеди человека в храме: «Я никогда не игнорировал правду и за кривдой не шел. Я не убивал невинных людей...Я никогда не копал дорогу со злой целью, чтобы чужая арба (мярхар) сошла с пути. Я никогда не отнимал молоко у младенца. Я никогда не лез в чужой дом, ни за чужим добром, ни за чужой женщиной» [5, с. 115].
Авторская мысль формируется с помощью мифологического и фольклорного материала, исследователем которого является Ф. Бадалов. Наполнение мифов новым содержанием происходит за счет раскрытия уже имеющегося: «Писатель не вкладывает значения в образ, а извлекает его из образа; он не творит миф, а познает его» [6, с. 150]. Писатель не исследует причины распада единого мира богов, людей и природы, живших в мире и гармонии, поскольку они лежат на поверхности - утрата веры человека во всемогущество мира богов, постепенный уход от их заветов и нарушения табу. Тема нарушенной гармонии в мифологии раскрывается как процесс ухода человека от изначальной гармонии, мира природы и богов, причем эта проблема осмысляется в исторической перспективе.
В пределах художественного трехмерного пространства - космоса писатель замыкает вечное и временное, возвышенное и повседневное, божественное и земное, создавая индивидуально - авторский мир с вполне узнаваемыми реальными чертами. Жизнь человека и мир богов соподчинена и вполне гармонично сосуществует. Идея двоемирия, которая предполагает влияние иррациональных сил на жизнь людей, не кажется чем - то новым и чужеродным, поскольку роман следует принципам мифопоэтического сознания. Мифологический мир достоверен, поскольку его экстраполяция создает особую форму реальности, в которой фантастика и обыденность немыслимы друг без друга. Мифологемы - концепты «время» и «вечность» реализуются как цикличный непрерывный процесс, герои взрослеют, умирают и возрождаются согласно бесконечным возможностям круговорота жизни и смерти условного мифологического мира.
Таким образом, традиционный миф приобретает черты авторского, инвариантного, в котором устоявшийся мир утрачивает стабильность, становится хаотичным и непредсказуемым. Многие ценности из божественных и общечеловеческих становятся «демоническими» и антигуманными.
В произведении не происходит аккультурация, приятие иной культуры, моделей поведения и ценностных ориентиров, чуждых привычным и устоявшимся. Реакция героев на угрозу разрушения национального образа мира настороженно-воинственная. Однако в романе нет идеи прямого противопоставления культур, более того, писатель проводит мысль о том, что в сознании человека «евразийский» культурный диалог вполне возможен, поскольку даже новая эпоха основана на устоявшихся проверенных этических категориях всего человечества, не зависящих от идеологии и государственности. Однозначные маркеры иной культуры отсутствуют, но древние поверья приобретают новое содержание, глобальное общечеловеческое звучание. Формируется образ монокультурного пространства, уникальность которого в том, что оно выходит за узконациональные рамки, преодолевает ментальный порог и приобретает общечеловеческие, «симфонические» черты.
Ф. Бадалов создаёт на основе лезгинской мифологии свой авторский миф, находящийся на грани между архаическим и современным мироощущением. Действие романа, происходящее в сакральном пограничном безвременье, основано на особенностях коллективной памяти и вымышленного времени, которое имеет несомненную узнаваемую параллель с современным миром, вечной проблемой интеграции героя в окружающий мир, его одиночестве, отторжённости и отчуждённости от этого мира. Эти на первый взгляд взаимоисключающие черты являются еще одним новаторским вкладом автора романа в развитие не только лезгинской, но и дагестанской литературы в целом.
Автор пытается создать образ своей культуры, которая стала бы понятна и близка иноязычному читателю. В этом диалоге задействованы разнообразные приемы и средства создания типа национальной культуры, обращенность к вечным темам и проблемам через обобщенную призму во многом экзотичного для инокультурного читателя национального мирообраза.
1. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. Москва, 2012.
2. Зусман В.П Диалог и концепт в литературе. Литература и музыка. Нижний Новгород, 2001.
3. Польденберг А.Х. Архетипы в поэтике Гоголя. Москва: Флинта, Наука, 2012.
4. Гачев ГД. Национальные образы мира: Космо-Психо-Логос. Москва: Прогресс; Культура, 1995.
5. Бадалов Беделахтул. Миф: Роман. Баку, 1993.
6. Телегин С.М. Миф, мифореставрация и трансцендентальная мифология. Миф - литература - мифорестаерация. Москва-Рязань, 2000. References
1. Meletinskij E.M. Po'etika mifa. Moskva, 2012.
2. Zusman V.G. Dialog i koncept v literature. Literatura i muzyka. Nizhnij Novgorod, 2001.
3. Gol'denberg A.H. Arhetipy v po'etike Gogolya. Moskva: Flinta, Nauka, 2012.
4. Gachev G.D. Nacional'nye obrazy mira: Kosmo-Psiho-Logos. Moskva: Progress; Kul'tura, 1995.
5. Badalov Bedelahtul. Mif: Roman. Baku, 1993.
6. Telegin S.M. Mif, miforestavraciya i transcendental'naya mifologiya. Mif - literatura - miforestavraciya. Moskva-Ryazan', 2000.
Статья поступила е редакцию 14.07.19
УДК 81'25'37'42:811.161.1:811.581
Andreeva E.D., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Docent, Head of Department of Translation and Translation Sciences, Orenburg State University
(Orenburg, Russia), E-mail: [email protected]
Коnova M.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of English Philology and English Language Teaching Methods, Orenburg State University
(Orenburg, Russia), E-mail: [email protected]
Magerkina A.N., MA student, Department of Translation and Translation Sciences, Orenburg State University (Orenburg, Russia), E-mail: [email protected]
REPRESENTATIVES OF THE "ORENBURG REGION" CONCEPT TRANSLATED INTO CHINESE. The article reveals a problem of translating the verbal representatives of a concept of Orenburg Region into Chinese. The authors suppose that a clear understanding of the differences in meanings of the Chinese analogues to the Russian words-representatives of this concept will allow specialists to translate texts with a higher degree of adequacy, thus forming a positive image of the region. Russia and China have been closely cooperating for a long time; so, there is a need for such studies to identify essential elements that must be kept in translation. In the interviewing of respondents, who belong to Russian and Chinese linguistic cultures, and also in the analysis of articles two primary research methods are used. The paper presents a comparative chart of distribution of respondents' responses. However, before proceeding directly to the practical side of the study, the authors analyze the relevant literature to identify the strategies for studying representative. The primary attention of the authors is focused on the differences and similarities of the identified verbal representatives. The authors conclude that the majority of the representatives have similar denotative meaning, while the connotations of their Chinese counterparts differ or there are no such connotations. This research is future-oriented for the discourse analysis of the concept of Orenburg Region.
Key words: concept, mental representation, Orenburg Region, connotative meaning, denotative meaning.
Е.Д. Андреева, канд. филол. наук, доц., доц. каф. теории и практики перевода, зав. кафедры теории и практики перевода,
Оренбургский государственный университет, г. Оренбург, E-mail: [email protected]
М.А. Конова, канд. филол. наук, доц. каф. английской филологии и методики преподавания английского языка, Оренбургский государственный
университет, г. Оренбург, E-mail: [email protected]
А.Н. Магеркина, студент, Оренбургский государственный университет, г. Оренбург, E-mail: [email protected]
РЕПРЕЗЕНТАНТЫ КОНЦЕПТА «ОРЕНБУРГСКАЯ ОБЛАСТЬ» В ПЕРЕВОДЕ НА КИТАЙСКИЙ ЯЗЫК
В статье раскрывается проблема перевода вербальных репрезентантов концепта «Оренбургская область» на китайский язык. Актуальность данного исследования определяется тем, что чёткое понимание различий в значениях китайских аналогов русским словам-репрезентантам указанного концепта позволит переводчику осуществлять перевод с большей степенью адекватности и таким образом формировать положительный образ региона. Россия и Китай тесно взаимодействуют на протяжении долгого времени, следовательно, существует необходимость в подобных исследованиях для выявления важных элементов, которые обязательно сохранять в переводе. Для выявления репрезентантов и их значений использовался метод опроса респондентов, принадлежащих русской и китайской лингвокультурам, а также анализ данных словарей и публицистических текстов. Кроме того, в работе представлена сравнительная диаграмма распределения репрезентантов в ответах. Прежде чем приступить к практической стороне исследования, авторы провели анализ соответствующей литературы для выявления стратегии по изучению репрезентантов. Основное внимание в работе авторы акцентируют на различиях и сходствах выявленных вербальных репрезентантов. Авторы приходят к выводу, что большинство репрезентантов имеют схожее денотативное значение, в то время как коннотаты у китайских аналогов или отличаются, или вовсе отсутствуют. Данная работа является перспективной с точки зрения дискурс-анализа «Оренбургской области» как концепта.
Ключевые слова: концепт, репрезентант, Оренбургская область, коннотативное значение, денотативное значение.
1. Введение
Оренбургская область является пограничным регионом с высоким инвестиционным потенциалом. На уровне регионального правительства создаются программы и проекты, нацеленные на привлечение иностранного капитала, как в производственной, так и в туристической сфере. Важную роль в данном процессе играет имидж региона, включающий специфику общественной, политической, экономической и культурной жизни, который, в том числе, формируется через переводные тексты. Главной задачей переводчика в данном случае становится адекватная передача регионально специфичных слов, включая их коннотативное значение, что непосредственно влияет на восприятие реципиентом-иностранцем образа Оренбургской области. Понятие «Оренбургская область» имеет все признаки концепта и актуализируется в речи жителей региона через ряд слов, которые можно назвать её репрезентантами. Выявление и анализ вариантов перевода на китайский язык слов, репрезентирующих концепт «Оренбургская область», является целью настоящего исследования.
В лингвистике понятие и концепт рассматриваются как терминологически близкие слова, однако между ними необходимо провести различие, не в последнюю очередь и потому, что являясь одним из фундаментальных конструктов в языкознании, концепты вызывают противоречивое отношение в философии и когнитивной науке [1]. Понятие отличается от концепта своей универсальностью.
Его объём включает в себя всё мыслимое множество объектов, подпадающее под его содержание, а содержание фиксирует основные, сущностные признаки объектов, принадлежащих данному классу. Объем и содержание концепта зависят от индивидуального когнитивного опыта индивида и во многом определяются условиями жизни, культурой и т. п. По мнению Л.О. Чернейко, концепт, в отличие от логического понятия, имеет сублогическое основание, потому что включает в себя также ассоциативные смыслы, прагматические компоненты, эмоционально-оценочные коннотации и пр. [2].
Понятие имеет объективное определение, закрепленное как фиксированное единство в словарях, справочниках, энциклопедиях. Так, понятие «Оренбургская область» можно определить как: область в составе Российской федерации, которая образована 7 декабря 1934 года, имеющая площадь 124 тыс. км2, с численностью населения 2 001 110 человек, которая делится на 34 района, имеет 10 городов, с центром в г. Оренбург. Концепт, являясь инструментом индивидуального и коллективного освоения мира, не имеет логического определения и в своей целостности содержится только в ментальных конструктах и может быть вербализирован исключительно в совокупности всех текстов, имеющих к нему отношение. Иными словами, вся совокупность текстов об Оренбургской области будет являться вербальной формой существования указанного концепта.
