CC BY
64
8. Маслова, В.А. Введение в лингвокультурологию. - М., 1997.
9. Добровольский, Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологии // Вопросы языкознания. - 1997. - № 6.
10. Телия, В.Н. Роль образных средств в культурно-национальной окраске миропонимания // Этнопсихолингвистические аспекты в преподавании иностранных языков. - М., 1996.
Bibliography
1. Vasiljev, L.M. Sovremennaya lingvisticheskaya semantika: uch. posobie dlya vuzov. - M., 1990.
2. Dobrovoljskiyj, D.O. Obraznaya sostavlyayuthaya v semantike idiom // Filologicheskie nauki. - 1996. - № 1.
3. Fillipov, V.N. Filosofiya i metodologiya nauki / V.N. Fillipov, K.G. Koltakov. - Biyjsk, 2003.
4. Kravchenko, A.V. Yazihk i vospriyatie // Kognitivnihe aspektih yazihkovoyj kategorizacii. - M., 1996.
5. Sukalenko, N.I. Otrazhenie obihdennogo soznaniya v obraznoyj yazihkovoyj kartine mira. - Kiev, 1992.
6. Vezhbickaya, A. Yazihk. Kuljtura. Poznanie. - M., 1996.
7. Teliya, V.N. Russkaya frazeologiya v kontekste kuljturih: semanticheskie, pragmaticheskie i lingvokuljturologicheskie aspektih. - M., 1986.
8. Maslova, V.A. Vvedenie v lingvokuljturologiyu. - M., 1997.
9. Dobrovoljskiyj, D.O. Nacionaljno-kuljturnaya specifika vo frazeologii // Voprosih yazihkoznaniya. - 1997. - № 6.
10. Teliya, V.N. Rolj obraznihkh sredstv v kuljturno-nacionaljnoyj okraske miroponimaniya // Ehtnopsikholingvisticheskie aspektih v prepodavanii inostrannihkh yazihkov. - M., 1996.
Статья поступила в редакцию 11.03.12
УДК 81'42
Grichin S.V. AUTHORIZATION BLOCKS AS ELEMENTS OF THE SEMANTIC STRUCTURE OF A SCIENTIFIC TEXT. The article is devoted to the study of authorization functioning in a scientific text. The semantic structure of a scientific text in the aspect of authorization is presented as consisting of authorization blocks, which have pragmatic and communicative potential. Characteristics of authorization blocks is provided, their role in text building is described.
Key words: semantic structure, scientific text, scientific discourse, authorization, authorization block.
С.В. Гричин, канд. филол. наук, доц., зав. каф. гуманитарного образования и иностранных языков ЮТИ
ТПУ, Е-mail: [email protected]
АВТОРИЗАЦИОННЫЕ БЛОКИ КАК ЭЛЕМЕНТЫ СОДЕРЖАТЕЛЬНО-СМЫСЛОВОЙ СТРУКТУРЫ НАУЧНОГО ТЕКСТА
Статья посвящена изучению функционирования авторизации в тексте научного произведения. Показано, что содержательно-смысловая структура научного текста в аспекте авторизации состоит из авторизационых блоков, обладающих прагматическим и коммуникативным потенциалом. Даются характеристики авторизационных блоков, определяется их роль в текстопорождении.
Ключевые слова: содержательно-смысловая структура, текст научного произведения, научный дискурс, авторизация, авторизационный блок.
Проблема содержательной структуры текста привлекает лингвистов целого ряда направлений, включая функционально-стилистичекое и когнитивно-дискурсивное. Исследование научного дискурса в этом плане представляет особый интерес в связи с тем, что позволяет углубить наши представления об особенностях детерминации лингвистического экстралингвисти-ческим, раскрыть механизмы взаимодействия объективных и субъективных смыслов в тексте (через взаимоотношения мо-дусных смыслов и семантического наполнения авторизуемого), и, таким образом, вскрыть глубинные, когнитивные механизмы фиксации знаний в тексте научного произведения и, шире, научном дискурсе.
Описание содержательно-смысловой структуры научного текста в данной работе основано на понятии типовой ситуации авторизации, детерминирующей экспликацию авторизационного блока. В определении типовой ситуации мы опираемся на работу М.В. Всеволодовой, которая понимает под ней некоторую внеязыковую ситуацию, типизированное событие, закрепленное нашим языковым сознанием «в виде определенной формулы, в виде совершенно определенного состава компонентов,
- и не просто состава, а конфигурации этих компонентов» [1, с. 126]. Типовая ситуация (ТС) опознается благодаря повторяющимся действующим лицам и отношениям между ними. ТС -это лингвистическая универсалия, формирующаяся определенными денотативными ролями, средство отображения многообразия окружающей нас действительности, но одновременно являющаяся основой речевых реализаций систем значений. Таким образом, типовая ситуация авторизации - это экстралингвистически обусловленный мотив экспликации в содержательной структуре текста авторизационной конструкции и авторизационного блока, связанный с реализацией определенного соци-окультерного контекста.
Во многом ситуация авторизации заложена на уровне семантики авторизующих глаголов, поскольку модусные глаголы (речи, мысли, памяти, знания, эмоций, ощущений, восприятия, оценки) «обозначают специфические ситуации, отражающие вербальную психическую деятельность человека. Вводя пропозицию, любой из этих глаголов делает ее предметом речи, ибо он отражает определенное, конкретное отношение к этой пропозиции» [2, с. 6]. Авторизующие глаголы «запрограммированы» на передачу некоего содержания, поскольку содержат в структуре своей лексической семантики сему «информация», представляющую собой «то общее, что содержится в значении группы лексем разной семантики - речи, мысли, восприятия, чувства, оценки, бытия, обнаружения - и что находит выражение именно в синтаксической сочетаемости, т.е. способности изъясняться» [3, с. 105]. Представляя собой модусную рамку, они детерминируют наличие диктума, присоединяемого в виде разного рода изъяснительных конструкций, при этом сами «изъяснительные отношения возникают в связи с необходимостью семантического восполнения определенного слова (информационной лексемы), обладающего релятивной лексической семантикой, т.е. в связи с необходимостью удовлетворения внутриязыковых потребностей: информационная лексема в силу своей семантической неполноты (она называет только способ оперирования информацией) восполняется предикативной единицей, выражающей информацию, образуя изъяснительную конструкцию» [3, с. 107-108]. Очевидно, что эта детерминация модусом диктума не ограничивается рамками предложения, где устанавливаются отношения между предикативными единицами. Она возможна и на уровне текста. Ср. пример М.В. Всеволодовой: «Предложение вне текста может быть информативно недостаточным: И с этой точки зрения (с какой?,) некоторая ультимативность позиции, о которой шла речь выше, объяснима» [1, с. 15].
В текстовой реализации авторизации как содержательном элементе научного текста мы видим такую особенность его содержательно-смысловой структуры, как «возможность объективации в ней, отражения не только собственно фрагмента действительности (денотата, в узком смысле - вещи, факта), но и процессов коммуникативно-познавательной (когнитивной) деятельности субъекта, как и структуры самого знания, а также -шире - социокультурного контекста» [4, с. 86]. При этом вполне очевидно, что авторизацию необходимо рассматривать как деятельность, складывающуюся из речевых актов, которые, взаимодействуя с между собой и другими речевыми актами (представляющими собой, например, метатекст), реализуют частные познавательно-коммуникативные установки, однако подчинены в рамках отдельно взятого научного произведения некой более общей цели.
Связь текстовой реализации компонентов содержательносмысловой структуры с авторизацией, их «привязка» друг к другу может быть показана на основе понятия «авторизационный блок». Вслед за В.А. Портянниковым, определяющим содержательные единицы текста как «структурно-семантические отрезки, характеризуемые определенным соотношением пропозиционального и интенционального содержания, единой прагматической направленностью и представляющие собой результат языковой материализации одного или нескольких речевых поступков или коммуникативных приемов» [5, с. 111], определим авторизационный блок (далее - АБ) как маркированную авторизующей конструкцией дискретную текстовую единицу (отрезок текста), эксплицирующую компоненты коммуникативно-информационного и прагматического (интенсионального) содержания текста. Границы авторизационного блока определяются формальными (маркированностью авторизующей конструкцией, номинацией источника передаваемой информации) и содержательными (смена микротемы, коммуникативно-прагматической установки) показателями. Линейная протяженность АБ в поверхностной структуре текста определяется изоморфностью коммуникативно-прагматической установки и тематической однородностью текстового отрезка.
Созданная нами обобщенная типология авторизованных смыслов научного произведения, воплощенная в авторизационных блоках, выглядит следующим образом (покажем ее на примере АБ «определение содержания термина»). Общей установкой данного блока является обзор имеющихся представлений о термине (понятии), выделение разных его аспектов. По мнению Р.М. Фрумкиной (Фрумкина, 1992, с.3-29), наиболее удачное определение концепта дает А.Вежбицкая, которая понимает под концептом объект из мира «Идеальное», имеющий имя и отражающий культурно-обусловленное представление человека о мире «Действительность» (Вежбиц-кая, 1996, с.11) .
Д.С. Лихачев под концептом понимал «своего рода алгебраическое выражение значения, которым человек оперирует в своей письменной речи» (Лихачев, с. 6).
Р.М. Фрумкина определяет концепт как вербализованное понятие, отрефлектированное в категориях культуры (Фрумкина, 1995).
С точки зрения В.Н. Телия, концепт - это продукт человеческой мысли и явление идеальное, а, следовательно, присущее человеческому сознанию вообще, а не только языковому. Концепт - это конструкт, он не воссоздается, а «рекон-
Библиографический список
струируется» через свое языковое выражение и внеязыковое сознание (Телия, 1996) [6, с. 49-50].
Как видим, блок составляют конструкции различной структуры, что позволяет сделать вывод о немотивированности структурной организации авторизационной конструкции содержательным наполнением. Наблюдение над характером стратегий, реализуемых при определении понятия, с одной стороны, раскрывает текстообразовательный потенциал авторизации, а с другой - раскрывает модели хранения научной информации через фиксацию ее в тексте научного произведения.
Обращение к дополнительному источнику информации через авторизацию при определении термина может носить характер:
- авторской «прибавки», когда автор вкладывает в определение новое содержание: Нам кажется, реальная возможность продвижения в желаемом направлении заключается в процессе «трансфузирования». Термин мы заимствовали у В.А. КУ-РИНСКОГО. Мы вкладываем в него смысл эволюционного, деятельностного сближения, когда взаимопонимание будет формироваться в ходе взаимодействия «трансфузантов» из противостоящих культур, вынужденных решать задачи на стыке этих культур [7, с. 34];
- определения через другой термин (понятие): Однако самоопределение - отнюдь не самоцель, а скорее, средство восхождения личности на более высокий рубеж. Философ А.А.Аванесов считает, что это самопревосхождение и есть дух [8, с. 80];
- сравнения (противопоставления) понятий: Он (К.Маркс) подчеркивал, что разделение труда внутри предприятия и разделение труда в сфере управления «... это - совершенно различные вещи, определяемые совершенно различными законами развития, как бы ни было велико соответствие между определенной формой общественного разделения труда и определенной формой разделения труда внутри предприятия» [9, с. 19];
- расширенной квалификации термина: Советская историография представляла Декрет о мире как проявление нового видения миропорядка в ХХ в. и попытку реализовать программу мира, отличную от буржуазного, аннексионистского подхода [10, с. 3];
- критической оценки понимания термина (при углублении субъективной перспективы модуса); Достаточно узкое и нечеткое понимание сути политических технологий обнаруживает и политолог С. Кочеров. Он пишет; «Но что это такое - по-литтехнологи? На мой взгляд, речь идет о тех средствах, которые используются в публичной политике и направлены на достижение конкретных целей (победа на выборах, создание большинства, проведение реформ и т.д.) [9, с. 93].
Дальнейший анализ содержательно-смысловой структуры позволяет выделить следующие АБ: «прогнозирование», «императив», «апелляция к факту», «раскрытие сущности теории», «обработка информации», «описание свойств объекта». Авторизационные блоки отличаются регулярной воспроизводимостью, немотивированностью структурной организации авторизационных конструкций содержательно-смысловой наполненностью блока, различной интенсивностью проявления смыслоорганизующего начала. Дальнейшее изучение функционирования авторизации в содержательном плане, очевидно, может быть связано с ее реализацией в различных дискурсах.
1. Всеволодова, М.В. Теория функционально-коммуникативного синтаксиса. Фрагмент прикладной (педагогической) модели языка: учебник. - М., 2000.
2. Храковский. B.C. Предисловие // Типология конструкций с предикатными актантами / отв. ред. В.С. Храковский. - Л., 1985.
3. Сергеева, Н.Н. Синтаксическая семантика (грамматическое значение) изъяснительной конструкции // Синтаксическая и лексическая семантика / под ред. А.Г. Паниной, М.И. Черемисиной. - Новосибирск, 1986.
4. Кожина, М.Н. Смысловая структура текста в аспекте стилистики научного текста // Очерки истории научного стиля русского литературного языка XVIII-XX вв.. - Пермь, 1996. - Т.2. - Ч.1. Стилистика научного текста (общие параметры).
5. Портянников, В.А. Структура текста как результат реализации коммуникативной и прагматической направленности процесса текстооб-разования // Вопросы нормы и нормативности в реализации языковых средств. - Горький, 1988.
6. Маслова, В.А. Когнитивная лингвистика: учеб. пособие. - Минск, 2008.
7. Высшее образование в России. - 1998. - № 1.
8. Высшее образование в России. - 1998. - № 2.
9. Труд и социальные отношения. - 2006. - №2 (34).
10. Вопросы истории. - 2011. - № 3.
Bibliography
1. Vsevolodova, M.V. Teoriya funkcionaljno-kommunikativnogo sintaksisa. Fragment prikladnoyj (pedagogicheskoyj) modeli yazihka: uchebnik. -M., 2000.
2. Khrakovskiyj. B.C. Predislovie // Tipologiya konstrukciyj s predikatnihmi aktantami / otv. red. V.S. Khrakovskiyj. - L., 1985.
3. Sergeeva, N.N. Sintaksicheskaya semantika (grammaticheskoe znachenie) izjhyasniteljnoyj konstrukcii // Sintaksicheskaya i leksicheskaya semantika / pod red. A.G. Paninoyj, M.I. Cheremisinoyj. - Novosibirsk, 1986.
4. Kozhina, M.N. Smihslovaya struktura teksta v aspekte stilistiki nauchnogo teksta // Ocherki istorii nauchnogo stilya russkogo literaturnogo yazihka XVIII-XX vv.. - Permj, 1996. - T.2. - Ch.1. Stilistika nauchnogo teksta (obthie parametrih).
5. Portyannikov, V.A. Struktura teksta kak rezuljtat realizacii kommunikativnoyj i pragmaticheskoyj napravlennosti processa tekstoobrazovaniya / / Voprosih normih i normativnosti v realizacii yazihkovihkh sredstv. - Gorjkiyj, 1988.
6. Maslova, V.A. Kognitivnaya lingvistika: ucheb. posobie. - Minsk, 2008.
7. Vihsshee obrazovanie v Rossii. - 1998. - № 1.
8. Vihsshee obrazovanie v Rossii. - 1998. - № 2.
9. Trud i socialjnihe otnosheniya. - 2006. - №2 (34).
10. Voprosih istorii. - 2011. - № 3.
Статья поступила в редакцию 13.02.12
УДК 801.6:7.031
Ephimova L.C. ALGYS SAKHA (YAKUTS) IN SYSTEM OF SHAMAN PRACTICE OF THE PEOPLE OF SIBERIA.
In article the terms designating a verbal part shaman songs of the Turk-Mongolian people of Siberia are considered. The author considers, that at Altaians, Tuvinians, Khakases and Sakha (Yakuts) for a designation of the given part songs faithful terms are applied. Alt. alkysh, Tuv. algysh, Khak. alghys and the Yakut. algys. She suggests to distinguish at Yakuts two kinds algys: usual and shaman.
Key words: ojuun, k8m, the shaman, shaman practice, terms, usual аlgys, shaman algys.
Л.С. Ефимова, канд. филол. наук, доц., СВФУ им. М.К. Аммосова». E-mail: [email protected]
АЛГЫСЫ САХА (ЯКУТОВ) В СИСТЕМЕ ШАМАНСКОЙ ПРАКТИКИ НАРОДОВ СИБИРИ
В статье рассмотрены термины, обозначающие вербальную часть шаманских камланий тюрко-монгольских народов Сибири. Автор считает, что у алтайцев, тувинцев, хакасов и саха (якутов) для обозначения данной части камланий применяются близкие по смыслу термины как алт. алкыш, тув. алгыш, хак. ал^ыс и якут, алгыс. Она предлагает различать у якутов два вида алгысов: обычные и шаманские.
Ключевые слова: ойуун, кам, шаман, шаманская практика, термины, обычные алгысы, шаманские алгысы.
У народов Сибири шаман был не только посредником трех миров, но и выступал хранителем народной памяти, ими становились люди, наделенные умом, знаниями, истинные знатоки и хранители традиционной культуры народа. На языке саяно-алтайских тюрков шамана называют кам (или хам). У древних тюрков термин кам в значении «шаман» употреблялся даже с V века, «название кам в памятниках XI века встречается не только в словаре М. Кашгарского, он есть и в «Кутудгу билиг»...» [1, с 125-127]. Тунгусо-маньчжурские племена
называли шамана hамsн - саман, так, эвенк. саман (фаман), эвен. hамsн (аман, саман), нег. саман, ороч. сама(н), уд. сама(н), ульч. сама(н), орок. сама(н) [2, с. 59] и вилюйские тунгусы называли его саман [3, с. 292]. Еще в середине XIX века молодой бурятский исследователь Доржи Банзаров попытался объяснить этимологию слова саман. Он считал, что «саман происходит от корня сам, к которому относятся несколько слов маньджурских и монгольских; таковы: маньдж. сам-арамби ‘мешать жидкость', монг. сам-оромой ‘мешать жидкость; оттуда: бултыхаться, плавать, биться, сам-агу ‘беспорядочный, распутный, возмутившийся, бунтовщик, маньдж. самдамби ‘пляшу'. Значение этих слов вообще выражает беспокойное, возмущенное состояние, след. саман означает человека взволнованного, исступленного, восторженного, какими, действительно, являются шаманы» [4, с. 52-53]. Далее на заре XX века В.Ф. Трощанский впервые в сравнительно-сопоставительном плане рассмотрел несколько терминов тюрко-монгольских и тунгусо-маньч-журских народов. Он писал, что «шаман по-якутски ойуун, по-монгольски бугэ, по-бурятски бугэ и бо, по-тунгусски саман и хамман, по-татарски кам, по-алтайски кам и гам, по-урянхайски хам, по-карагасски хам, по-киргизски баксы, по-самоедски табыр [5, с. 118]. Нынче Е.С. Сидоров приводит новые интересные языковые соответствия как айнское saman, shaman ‘шаман', индонезийское saman, sjamas ‘священнослужитель' [6, с. 104].
Якуты шамана называют ойуун. Этимология слова до конца еще не выяснена, хотя попытки по выявлению происхожде-
ния слова были предприняты давно. Так, В.Ф. Трощанский считал основой якут, ойуун глагол ой- ‘прыгать', приводя в сравнительном плане его тюркские аналоги [5, с. 118]. В.М. Ионов также предполагал, что слово ойуун является производным от глагола ой- ‘прыгать' [7, с. 160]. На сегодня данная проблема опять заинтересовала исследователей [8, с. 114]. Якутское слово ойуун ‘прыгун, скакун; шаман; жрец, кудесник; ворожея' считалось образованным от глагола ой- ‘делать скачок или прыжок, скакать, прыгать, скакать на обе ноги, перескакивать, перепрыгивать, отскакивать', который дается в сравнении с монг. оі- ‘отскакивать, убегать, уклоняться, удаляться' с помощью аффикса -ун, (-уун) [9, с. 1806-1807; с. 1796]. К якут, ой- ‘прыгать, отпрыгнуть' приводится параллель ст.монг. ойи- ‘отскакивать, убегать' [6, с. 54]. Такие сопоставления подтверждаются лексикой шаманских плясок. Шаман такими движениями «удалялся» от срединного мира, выражая смысл его «путешествий» в другие миры. Но это только внешняя сторона шаманских действий. Невербальные действия якутского шамана подтверждаются семантикой терминов, относящихся к шаманской практике тюркских народов. Др. тюрк. оjuyн ‘игрок', ojun ‘игра, состязание; танцы, музыкальная игра, забава, увеселение' [10, с. 365-366] и тюрк. оін = оjун, уін ‘игра, шутка, игра на музыкальном инструменте, пение', оінак ‘детская игрушка; место, где играют, играющий, дурак; плясун, скакун, подвижный; игривый, резвый, дерзкий, непостоянный, обманщик' [11, ст. 972] семантически очень близки к некоторым значениям якут, ойуун ‘прыгун, скакун; жрец, кудесник; ворожея; волчок (игрушка) волчок деревянный'. С.Е. Малов замечал у сартов Восточного (Китайского) Туркестана в начале XX века, что «шаманские церемонии называются словом оjун, что значит «игра», «забава», хотя нужно иметь в виду, что во время моления бывают танцы, музыка, пение» [12, с. 5]. Из тюрко-языч-ных народов только якуты шамана называют ойуун. В значении данного слова сохранена основная семантика древнетюркских основ оjuy ojun ‘игра, игрок, плясун, скакун, подвижный; игривый, резвый, дерзкий'. Значит, судя по семантической близости,
