CC BY
116
Вестник ПСТГУ I: Богословие. Философия
2013. Вып. 3 (47). С. 112-124
Атеизм в теории и практике советской школы 1950—1960-х гг.
(на примере Горьковской области)
П. Д. Сажин
Предложенная к публикации статья раскрывает одну из важнейших тем в истории советской школы — атеизм в теории и практике общего образования. В статье представлена попытка системного подхода к теме атеизма как неотъемлемой составляющей советской системы школьного образования, рассмотрения советского атеистического воспитания как комплекса практических мероприятий по формированию образа «нового человека» применительно к периоду 1950—60-х гг. В данный комплекс входили обязательные элементы содержания образования, изложенные в учебных программах, а также методические основы внеурочной деятельности. Кроме того, мы постарались в некоторой степени изучить особенности приложения атеизма к конкретным общеобразовательным предметам с приведением примеров инициативы преподавателей-практиков на местах. Все это было сделано с учетом определения внешней наукообразности атеизма и сформированной идеологической основы — образа врага и теории заговора. При попытке рассмотрения роли атеизма в теории и практике советской школы также затронута была тема воздействия не только непосредственно на детей, но и на их родителей. Для исследования были использованы следующие источники: нормативно-правовые акты государственной власти и директивные партийные документы, учебные программы и теоретические материалы по педагогике. В предлагаемой статье также совершена попытка рассмотрения уровней компетенции в организации атеистической работы применительно к Горьковской области с учетом изменений административно-территориального деления в течение рассматриваемого периода. При этом было проанализировано соотношение объемов компетенции партийных и государственных органов на региональном и местном уровнях.
На протяжении всего времени своего существования, в том числе и в рассматриваемый период, советская общеобразовательная школа предназначалась для осуществления задачи коммунистического воспитания детей и подростков в тотальном масштабе, причем без внимания не оставались и взрослые. Рассмотрению одного из важнейших инструментов этого учебно-воспитательного процесса — так называемого научного атеизма как одного из средств формирования массового сознания — посвящена настоящая работа.
Конечно, тема эта объемная и многоплановая, и в рамках настоящей статьи ее невозможно изложить исчерпывающе. Поэтому в данном случае сделана попытка выявить и определить основные черты атеизма как части содержания обучения и воспитания в советской системе общего образования на приме-
ре административно-территориальных образований, находившихся на территории современной Нижегородской области. До 1958 г. административнотерриториальное устройство напоминало современное соотношение Санкт-Петербурга и Ленинградской области — современный областной центр являлся городом республиканского (РСФСР) подчинения и, соответственно, имел собственный центральный орган управления народным образованием (до 1958/59 учебного года). Короткое время сама Горьковская область была разделена на два самостоятельных региона — Горьковскую и Арзамасскую (просуществовала с января 1954 по апрель 1957 г.). Кроме того, 1963—1964 гг. — это еще и поле для эксперимента регионального деления по отраслевому признаку — на промышленную и сельскохозяйственную области.
В заглавие настоящей статьи вынесены два аспекта проблемы атеистического компонента школьного образования — теоретическая разработка и практическая реализация. То есть атеистическая компонента общего образования может быть рассмотрено как процесс выполнения социального заказа, исходящего от политической верховной власти и оформленного в виде законодательных и правовых актов, а также партийных директив, как некий крупномасштабный проект, включающий стадии разработки «научного» атеизма в рамках академической науки и формирования на этой основе методологического комплекса и практической реализации в рамках непосредственно учебного процесса и внеклассной работы. Что касается теоретической составляющей, то особенностью в этом смысле советской общеобразовательной системы можно признать постоянное обновление содержания методологического комплекса путем некоторой систематизации практического опыта отдельных учителей и школьных коллективов. Таким образом, весь процесс получает некоторые признаки цикличности, если не принимать во внимание, что приводится он в движение не столько внутренним импульсом, сколько внешним воздействием.
Выбор периода для исследования также неслучаен: во-первых, именно в данный период сложился феномен советской общеобразовательной школы в его современном общепринятом понимании. Во-вторых, именно данный период охватывает собой сразу три исторические эпохи, традиционно выделяемые большинством исследователей, — сталинизм, оттепель и застой. В-третьих, итогом рассматриваемого периода является переход к стандарту всеобщего среднего общего образования, просуществовавшему до распада СССР.
Поскольку советская общеобразовательная школа строилась в рамках четко определенных целевых установок, формирование теоретико-методологического комплекса проходило в строгом соответствии с этими установками. Весь учебновоспитательный процесс должен был дать вполне конкретные, во многом даже количественно подсчитываемые результаты. Это в равной степени относится и к атеизму как неотъемлемой части содержания образования.
Как в других сферах советского общества, так и в образовательной системе можно наблюдать повсеместное использование метода широкомасштабных кампаний, в том числе и с атеистическим содержанием. Отсюда у некоторых авторов родилась иллюзия отказа от атеистического содержания в образовательной политике в последние годы правления И. В. Сталина, поскольку на рубеже
1940—1950-х гг. специальных кампаний объявлено не было. Чтобы окончательно снять тезис о якобы смене приоритетов в отношении Православной Церкви со стороны политического руководства СССР, следует упомянуть здесь два документа, которые юридически закрепляли основы стандарта общего образования на начало рассматриваемого периода. Определение основных признаков данного стандарта не избежало и присоединения некоторых норм по практической реализации атеизма как части образовательной политики. Первый документ — это Устав советской политехнической школы в редакции 1934 г., второй — Уголовный кодекс с изменениями на 1 июля 1950 г. Традиция опираться более на партийные директивы, нежели на законодательные акты, досталась и некоторой части исследователей, потому и мало обращается внимания на то, что на протяжении 1950-х гг. продолжает сохраняться юридическая норма, карающая за «преподавание малолетним или несовершеннолетним религиозных вероучений в государственных или частных учебных заведениях и школах», т. е. само по себе получение в какой-либо форме религиозного образования уже находилось под правовым запретом, кроме домашнего обучения. Окончательно исчезнет данная норма из советского уголовного права только в новом уголовном законодательстве начала 1960-х гг.
Устав в этом отношении двигается значительно дальше: «13. Запрещается и преследуется в уголовном порядке преподавание какого бы то ни было вероучения, а также исполнение обрядов культа и всякие иные формы религиозного воздействия на подрастающее поколение.
Начальная и средняя школа обеспечивает антирелигиозное воспитание учащихся и строит свою учебную и образовательную работу на основе ведения активной борьбы с религией и ее влиянием на учащихся и взрослое население»1.
Таким образом, атеизм как составляющая системы общего образования имел, кроме всего прочего, еще и вид правовой нормы, т. е. обязательных к исполнению всеми гражданами без исключения вышеизложенных правил, независимо от «конфессиональной принадлежности». Это уже не просто политика определенной властной группы, а обязательный жизненный стандарт всех постоянных жителей страны.
Далее нормативно-правовым основанием для ведения атеистической работы в общеобразовательной школе служили постановления пленумов ЦК КПСС, в той или иной степени касавшиеся учебно-воспитательной деятельности и идеологической работы. Почему государственные служащие, каковыми, по сути, являлись руководители народного образования, опирались в большей степени на партийные директивы, чем на законодательные акты, — это уже вопрос теории советского государства и права. В правоприменительном плане решения высших партийных органов, а за ними и комсомольских несли в себе функцию некоего сигнала к усилению или ослаблению должностного и просто гражданского рвения по исполнению юридической нормы, а также придания методического сопровождения к направленному сигналу.
'Уголовный кодекс РСФСР. Официальный текст с изменениями на 1 июля 1950 г. и с приложением постатейно-систематизированных материалов. М., 1950. С. 88—89.
Первый значимый документ для рассматриваемой темы из массива партийных директив это известное постановление ЦК КПСС «О серьезных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения» от 7 июля 1954 г., время появления которого и позволяло связывать активизацию атеистического направления в учебно-воспитательной работе школ именно с периодом правления Н. С. Хрущева. Данный документ обозначал следующую диспозицию: высшее руководство образовательными структурами в лице министерств просвещения союзных республик и Министерства высшего образования СССР «запустили» активную составляющую своей антирелигиозной деятельности — атеистическую пропаганду, из-за этого произошло усиление позиций религиозных объединений и деятелей. И это воспринимается как угроза осуществлению основной целевой установки — формированию «нового человека». Собственно говоря, никаких принципиально новых способов борьбы с религией это постановление не утверждает, скорее напоминает об испытанных методиках и требует их активного использования: лекции, кинофильмы, художественная самодеятельность и другие средства. Новой является расстановка управляющих рычагов этого процесса: школьной администрации и комсомольской организации. Но новой именно для активного продвижения атеистической пропаганды, а не вообще коммунистического воспитания и обучения. В целом схема этого взаимодействия уже отработана после XI съезда ВЛКСМ (1949) в связи с окончательным закреплением пионерских структур при общеобразовательной школе и соединением с идеей всеобуча идеи всеобщей «пионеризации», но в основном применительно к повышению общей дисциплины, борьбе за повышение успеваемости, политехнизации обучения.
В течение одного 1954 г. складывается ситуация, отчасти напоминающая выдвижение директив по проведению коллективизации на рубеже 1920—1930-х гг.: уже в ноябре вышло постановление «Об ошибках в проведении научноатеистической пропаганды среди населения». Очень напоминает тезис о «головотяпстве» из материалов сталинской эпохи: «Вместо развертывания систематической кропотливой работы по пропаганде естественно-научных знаний и идейной борьбы с религией в отдельных центральных и местных газетах, а также в выступлениях некоторых лекторов и докладчиков допускаются оскорбительные выпады против духовенства и верующих, отправляющих религиозные обряды»2. То есть поднят вопрос о перегибах на местах, но уже в связи с очень ретивым проведением атеистической работы. В некоторую защиту исполнителей можно сказать, что такие «перегибы» провоцировались самим понятийным аппаратом, сформированным в рамках так называемого научного атеизма. В рамках этого аппарата создавался устойчивый образ врага в лице всех существовавших религиозных конфессий, в первую очередь христианских, причем дифференциация участников религиозного движения проводилась по стандартному принципу — обманутая народная масса и союз «религиозников» и экономико-политической элиты, которые являются соавторами и одновременно социальными заказчика-
2 Об изменении Устава советской политехнической школы. Постановление СНК РСФСР от 5 августа 1934 г. //Хронологическое собрание законов, указов Президиума Верховного Совета и постановлений Правительства РСФСР. М., 1959. Т. 2. С. 314.
ми идеологического обоснования сохранения режима власти в виде религиозной концепции. При этом религиозные деятели практически без исключения объявлялись соучастниками сознательного обмана. То есть формулировалась некая теория заговора осведомленного меньшинства против обманываемого большинства. В конечном итоге подсказывалась мысль о том, что сами священнослужители являются атеистами, но не признающимися в этом, а корыстно пользующимися своим «тайным» знанием.
Критика же со стороны политического руководства в адрес исполнителей на местах прозвучала в связи с тем, что «нельзя отождествлять положение церкви в стране социализма с положением церкви в эксплуататорском обществе»3. Образ врага не отменялся целиком, однако объявлялось изменение диспозиции противников — теперь носители «открытого» атеизма выступали с позиции силы при констатации отсутствия у религиозных движений социально-политического основания в виде «эксплуататорских классов». Программа КПСС рисует методологический стандарт атеистического воздействия как части всей программы учебно-воспитательной деятельности в еще более толерантной форме: «Партия использует средства идейного воздействия для воспитания людей в духе научноматериалистического миропонимания, для преодоления религиозных предрассудков. Необходимо систематически вести широкую научно-атеистическую пропаганду, терпеливо разъяснять несостоятельность религиозных верований, возникших в прошлом на почве придавленности людей стихийными силами природы и социальным гнетом, из-за незнания истинных причин природных и общественных явлений»4. Правда, нужно принять во внимание, что этот документ не только для внутреннего применения (то есть внутри страны), но и для обозначения позиции режима во внешнем мире.
Через 10 лет после вышеупомянутых постановлений центрального комитета коммунистической партии в идеологической комиссии при ЦК КПСС были разработаны мероприятия по усилению атеистического воспитания населения, во исполнение которых Министерство просвещения РСФСР «разродилось» приказами по организации атеистической работы в основных образовательных структурах: «О мерах по усилению научно-атеистического воспитания учащихся», «Об усилении научно-атеистической работы в педагогических институтах и педагогических училищах»5. От школ требовалось выводить детей из-под влияния верующих родителей. Вновь вернулась символика образа врага. В учреждениях по подготовке педагогических кадров курс основ научного атеизма, введенный в большинстве педагогических вузов как факультативный, предполагалось с 1964/65 учебного года сделать обязательным и распространить на педагогические училища. Кроме того, ставился на обсуждение в каждом вузе вопрос об открытии кафедр научного атеизма и отражении во всех учебных дисциплинах элементов атеистического содержания. Предполагались написание курсовых работ и сдача зачета по практике атеистической работы. Педагогические вузы должны
3 Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения. Постановление ЦК КПСС от 10 ноября 1954 г. //Дзержинец. 1954. № 226.
4 Там же.
'Программа Коммунистической партии Советского Союза. М., 1961. С. 121—122.
были стать исследовательскими центрами по изучению состояния религиозных верований и методам борьбы с ними. Выполнение требований по атеистической работе было включено в ежегодную отчетность пединститутов.
Позднее Министерство просвещения в своем официальном печатном органе опубликовало в качестве методического пособия приказ «Об опыте научноатеистического воспитания в общеобразовательных школах Курской области»6. В качестве положительного и желательного примера предлагалось составление комплексного плана атеистического воспитания, включавшего работу с верующими родителями и методическое обеспечение процесса через ставшие традиционными институты — методические объединения учителей.
Но это лишь одна сторона вопроса, наиболее откровенно выражавшая намерение выработки отрицающего религию мировоззрения. Другая сторона имела вид внешне вполне позитивный — вид открываемой истины. Это так называемый материализм, а конкретнее двойная его интерпретация — исторический и диалектический материализм. И именно эта часть учебно-воспитательного комплекса может быть почти приравнена к самому содержанию образования. На протяжении всего рассматриваемого периода эта сторона по сути атеистического мировоззрения прослеживается в действующих учебных программах, например: «Идея материальности мира, взаимосвязь явлений природы, их причинная обусловленность должны с первых же шагов изучения физики проникать в сознание учащихся, не оставляя никакого места идеалистическому толкованию природы»7.
При этом считается, что один из основных постулатов материалистического мировоззрения — объективность научного да и любого другого вмещающегося в коммунистическое мировосприятие знание об объективном существовании природы — проявляется в ее законах, открываемых, но не устанавливаемых человеком. Но уже на уровне школьного образования он, по сути, отрицается, причем не обязательно в рамках естественно-научных предметов, например: «Конкретные представления о предметах и явлениях окружающей природы, о победах над ней человека имеют огромное значение при обучении детей языку»8. Идея покорения и переделки природы проходит через весь учебно-воспитательный комплекс, проявляясь на всех ступенях, во всех предметных областях начиная со сталинского плана переустройства природы со ссылками на Лысенко, Мичурина и Павлова вкупе с идеей переноса рек и заканчивая рассмотрением научнотехнической революции в контексте построения материальной базы коммунизма. Объективно в рамках содержания образования на окружающую природную среду тоже в какой-то мере переносится образ врага, которого необходимо победить. Советский человек объективно противопоставляется законам природы, изучение которых в то же время объявляется противоположностью религиозного восприятия действительности. При этом также сохраняется воинствующий характер материалистического восприятия окружающей действительности, что и сказано, например, в связи с введенным в 1960-х гг. новым учебным предме-
6 Сборник приказов и инструкций Министерства просвещения РСФСР. М., 1964. № 11. С. 23-24; 1964. № 13. С. 12-20.
7Там же. М., 1966. № 21. С. 12-18.
8Программы средней школы. Физика. Астрономия. 1948. С. 3.
том — обществоведением: «Подчеркивая единство диалектического и исторического материализма, курс обществоведения вскрывает непримиримость материализма и идеализма, сущность партийности философии»9.
Теоретическая мысль, подкрепленная авторитетом Академии педагогических наук, также являлась формирующим фактором для атеистического компонента учебно-воспитательного процесса. В первую очередь она определяла в доступной и удобной форме все его основные принципы, направления в содержании, перспективы развития: «Яркое преимущество советской системы воспитания состоит в том, что ее незыблемым принципом является светскость. Это одно из величайших завоеваний советского строя. В нашей стране дети и молодежь не испытывают на себе организованного влияния церкви, их сознание не засоряется религиозными предрассудками, они получают в школах всех ступеней научное, материалистическое образование и воспитание»10. Собственно говоря, наилучшим образом теоретическая педагогика выразила и цель атеистического воспитания, заданную в директивах и юридических документах, и вытекающие из нее задачи. «Задача школы — не только воспитать нашу молодежь свободной от влияния предрассудков и суеверий, в том числе и религиозных, но и сделать ее активной силой, борющейся против антинаучного мировоззрения»11. То есть сделать процесс восполнения рядов воинствующих атеистов постоянно возобновляемым.
Что касается нравственной составляющей учебно-воспитательного процесса в советской общеобразовательной школе, то тут следует рассмотреть один важный момент в создании стандарта коммунистического воспитания — формирование обязательных для строителя коммунизма нравственных качеств. Поскольку основным своим оппонентом советская педагогика вслед за политическим руководством признавала христианство, потому и соотносительно христианского мировоззрения строилось в большей части и мировоззрение атеистическое как часть коммунистического, а точнее — основа его содержания. Если для христианина неоспоримым является утверждение, что Бог и есть любовь, признание любви как единственной созидающей силы, то советская педагогика вводит в состав обязательных к привитию детям нравственных качеств ненависть. Необходимость ненависти утверждается на всем протяжении рассматриваемого периода независимо от методологической направленности теоретиков педагогики. «Такими задачами являются: <...> 3) Воспитание ненависти и беспощадности к врагам народа, к врагам мира и демократии»12. Этот тезис в различных прочтениях будет повторяться в течение всего рассматриваемого периода, озву-чиваясь как нетерпимость, неприятие по отношению к тем, кто в какой-то мере олицетворяет традиционный мир. Менялась лишь персонификация — от врагов народа до явлений, объявленных пережитками прошлого, в зависимости от текущей политической ситуации. Получается, что вместо опоры на ценности
9Программы начальной школы. М., 1951. С. 63.
10 Обществоведение. Программа для средней общеобразовательной школы и средних специальных учебных заведений. М., 1968. С. 5.
“Народное образование в СССР/ И. А. Каирова, Н. К. Гончарова, Н. А. Константинова, Ф. Ф. Королёва, М. П. Малышева, В. 3. Смирнова, ред. М., 1957. С. 23.
с Гончаров Н. К. Основы педагогики. М., 1947. С. 228.
абсолютные происходит манипулирование ценностями относительными. Проиллюстрировать это можно сопоставлением светского (как соответствующего коммунистическому воспитанию) и православного (как выбранного в основные оппоненты) как педагогических концепций: «Понятия добра и зла в светской педагогике носят относительный характер. В православной педагогике они абсолютны: зло нельзя оправдать и нельзя его эстетизировать»13.
Конкретная реализация атеистического компонента в учебно-воспитательном процессе имела свои особенности как в зависимости от времени, таки конкретных исполнителей на местах — учителей и администраторов. Но при этом не отходила от общеобязательных принципов планирования, организации и контроля.
Ситуация, сложившаяся в регионе на начало рассматриваемого периода, недавно была до некоторой степени изучена в кандидатской диссертации А. Е. Смирницкого применительно к первым годам рассматриваемого периода: «Серьезным препятствием в проведении политико-воспитательной работы в советской школе послевоенных лет была высокая религиозность значительной части учащихся, особенно в сельской местности, в то время как государство рассматривало религиозность как один из пережитков капитализма в сознании людей, от которого следует как можно быстрее избавиться»14. Однако не настолько, чтобы считать эту тему исчерпанной, хотя бы применительно к началу рассматриваемого периода. Что касается тогдашней повседневной практики, то действительно откровенно репрессивная направленность атеистической работы в школах и внешкольных учреждениях сохранялась долго и, видимо, не являлась спецификой именно г. Горького и Горьковской обл., что и нашло отражение в упомянутом выше постановлении ЦК КПСС о «перегибах» на местах. Одна из мер воздействия — административные и партийно-дисциплинарные взыскания, применение к учителям и руководителям. «Так, в гор. Выкса снята с работы зав. гороно Устимова и исключена из партии за исполнение религиозных обрядов»15.
Вообще в плане атеистического воздействия на школьников и их родителей под руководством областной партийной власти выстроилась целая система учреждений и методик, при этом постоянно обновляющаяся в связи с политикой центрального руководства страны. Соответственно, в этой иерархии советские органы государственной власти заняли место основного исполнительского звена. При этом организация, руководство и контроль процесса атеистического воздействия на детей и их родителей в рамках представительной власти осуществлялись по двум направлениям: а) через включение атеистического компонента в повседневную работу Советов депутатов трудящихся и их исполнительных комитетов; б) через специализирующуюся на просвещении структуру — отделы народного образования при исполкомах. С активизацией общественности в связи с объявленным форсированным строительством коммунизма в атеистическую работу были включены и учительские профсоюзные организации. Формы такого привлечения были
13Болдырев Н. И. Марксистско-ленинское учение о морали — основа нравственного воспитания в советской школе // Советская педагогика. 1951. № 1. С. 105—106.
14Шестун Е., прот. Православная педагогика. М., 2001. С. 30.
15 Смирницкий А. Е. Развитие советской общеобразовательной школы в Горьковской и Кировской областях 1946—1952 гг.: сравнительный анализ [Дисс.]. Н. Новгород, 2006. С. 93.
весьма разнообразны и не лишены фантазии. Элемент эмоционального воздействия оставался ключевым, несмотря на апеллирование к научности атеистического мировоззрения. Яркий пример приведен в статье собственного корреспондента «Учительской газеты» И. Фридлянд «День учителя в Ваче»16. Там описано в целом достаточно традиционное мероприятие — «День учителя» (не стоит путать с современным профессиональным праздничным днем), этакое шефское методическое и одновременно праздничное действо, проводимое районной профсоюзной организацией для учителей Вачского района, в основном сельских.
Если рассматривать личное участие региональных руководителей в организации атеистической работы, то наибольшую активность, пожалуй, проявляла из всего областного партийно-советского руководства зам. председателя облисполкома Перминова. Еще в начале 1950-х гг. ее позиция была непримиримой. «Я говорю это затем, чтобы товарищи учителя обратили внимание на эту сторону коммунистического воспитания учащихся и добились бы, чтобы учащиеся не носили крестов, не ходили в церковь, не соблюдали религиозные обряды»17. Но и далее на совещаниях учителей направленность не меняется: «Ведущую роль в воспитании людей, в воспитании подрастающего поколения в духе подлинно научной коммунистической идеологии призвана играть наша школа», необходимость воздействия на взрослых, упрек в адрес части учителей — соблюдают религиозные обряды18. Вообще совещания разного уровня и состава являлись одним из важнейших инструментов мобилизации руководителей и работников просвещения на реализацию программы атеистического воспитания подрастающих поколений. Например, выступление в прениях на кустовом совещании зав. ОНО, директоров школ всеобуча и ШРМ: «Особое внимание следует уделить вопросам нашей естественно-научной пропаганды. На совещании в ЦК Партии в докладе тов. Кружкова — заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК — приводился факт из Воскресенского района с этим святым знаменитым озером, и тов. Кружков, на основании этого факта, сделал очень серьезный упрек в адрес и партийных работников, и органов народного образования: в этих обрядах, около святого озера, в этом паломничестве приняли участие и учащиеся наших школ! Эти вопросы исключительно важны»19. Система производственных и тому подобных совещаний, таким образом, продвигала руководящие указания от социального заказчика к исполнителям на местах.
Однако продвижению атеистического мировоззрения немало способствовали и такая специфическая направленность советской школы, как попытка фактической подмены собой семьи. В проведении сравнения с дореволюционной педагогикой, например, школьный учитель обозначается как квалифицированный профессиональный заменитель семьи. «В дореволюционных гимназиях и реальных училищах долгое время преобладала такая точка зрения, что дело
16 Справка об итогах 1949—50 учебного года в школах области и о ходе подготовки школ к новому учебному году. Подписала зав. сектором школ Просвирова. 31 июля 1950 г. // ГОПАЛО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 7744. Л. 107.
17Учительская газета. 1954. № 86.
18ЦАНО. Ф. 2732. Оп. 10. Д. 191. Л. 37.
средней школы — дать знания учащимся, а воспитывать в основном должна семья». И там же. «Такая тенденция является глубоко ошибочной и несовместимой с самим духом советской школы. Учитель должен быть не только преподавателем, хотя бы и в самом лучшем смысле этого слова, но и воспитателем учащихся. Самоё преподавание надо рассматривать не только как процесс обогащения учащихся знаниями, привития им интереса и любви к науке, но и как процесс формирования личности в целом»20. Чему, в свою очередь, способствовала начавшаяся с 1949/50 учебного года всеобщая «пионеризация» детей соответствующего возраста через общеобразовательные школы. Складывалась постепенно ситуация, когда школа и общественные организации имели настолько сильное влияние, что родители начинали терять контроль над ситуацией. «В 1964 году произошел несчастный случай с учеником Хиринской восьмилетней школы Кузнецовым. Отец мальчика, ярый религиозник, хотел похоронить мальчика сам, но вмешалась школа, и отец вынужден был пойти на уступки — мальчик был похоронен школой с музыкой и цветами»21.
Важным элементом атеистического воздействия на подрастающее поколение было включение в содержательную часть учебных дисциплин обязательного атеистического компонента. Конкретное выражение этого компонента зависело во многом от творческого подхода самих преподавателей и методического и руководящего контроля со стороны школьной администрации и органов народного образования. Например, в справке инструктора отдела науки и учебных заведений обкома КПСС Е. Кириллова, относящейся к 1965 г., отображены возможности применения данного компонента: «...учительница Лихачева В. Е. (КрасноБорская школа Шатковского района) на уроке русского языка в 6-м классе удачно провела изучение темы “Правописание -тся и -ться в глаголах” на примерах атеистического характера, как-то: “Молиться — урожая не добиться”, “На бога полагаться — без хлеба остаться” и т. п.»22.
Во внеурочной и внешкольной работе общеобразовательных школ можно выделить два основных направления: проведение мероприятий и кружковых занятий, направленных на ученическую аудиторию; осуществление пропагандистской деятельности, рассчитанной на внешнюю аудиторию, в том числе и с привлечением учащихся. Применительно ко второму направлению справедливо считать, что действовало оно в первую очередь по линии шефы — подшефные организации и предприятия. Как, например, в Семёновском районе Горьковской области — о выступлении преподавателей и воспитанников школы-интерната с антирелигиозной программой в подшефном колхозе «По заветам Ленина»23.
Несмотря на внешнюю наукообразность, на протяжении 1960-х гг., особенно во второй половине, ни образ врага не потерял актуальности, ни агрессивность в проведении атеистической пропаганды не уменьшилась. Постановление ЦК КПСС, якобы осуждавшее и запрещавшее всё, что могло быть в какой-то мере оскорбительным для верующих, на самом деле оказалось совершенно «не-
20ЦАНО. Ф. 2732. Оп. 10. Д. 297. Л. 93.
21 Огородников И. Т., Шимбирев П. Н. Педагогика. М., 1950. С. 394.
22ГОПАЛО. Ф. 3. Оп. 2. Д. 2215. Л. 4.
23 Там же. Л. 1.
работающим» документом, который, кстати, в исследовательской литературе практически не упоминается.
Кроме внешне просветительских и просто пропагандистских методов на учительство как специфическую социальную группу в силу профессиональной направленности и близости к детям и их родителям была возложена задача, более имеющая разведывательный характер. «Прежде всего, учитель должен выявить: в какой семье, на какого ребенка, каким путем и кто именно оказывает религиозное воздействие, приучает детей к соблюдению религиозных обрядов, исполнению молитв и тому подобных вредных традиций»24. Исходившие непосредственно от центральной власти подобного рода документы обнаружить крайне сложно, но зато опубликованные материалы по обмену опытом можно признать своего рода пожеланием-указанием. Зато материалы проверок дают четкое представление об обязательности использования данных методик в повседневной работе школ: «В Семеновском районе в проверенных школах учителя неплохо знают бытовые условия семей учащихся, их культурный уровень, интересы и запросы, но индивидуальной атеистической работы, особенно учителя сельских школ, не ведут. Администрация школ и учителя считают, что заниматься индивидуальной атеистической работой по выявлению религиозности учащихся нецелесообразно, так как они убеждены, что все учащиеся их школ атеисты»25.
Прямую зависимость установить очень трудно, а в рамках настоящей статьи еще труднее, но тем не менее по архивным документам можно проследить, что фоном для просвещенческой деятельности советской общеобразовательной школы и атеистической пропаганды в том числе служит достаточно высокий уровень отрицательного девиантного поведения среди подростков и молодежи. Причем данное явление порой приобретает практически массовый характер. Начало 1960-х гг. в различных документах отмечается как период роста подростковой и детской преступности. И это несмотря на объявленный XXII съездом партии и июньским (1963) пленумом ЦК КПСС курс на полное искоренение преступности как таковой. По поводу сложного положения с подростковой преступностью и другими правонарушениями созывались совещания с различным представительством с целью мобилизовать максимальное количество общественности и скоординировать работу всех структур власти, государственной и политической. Из доклада секретаря промышленного обкома КПСС А. Ф. Горева: «Несовершеннолетние совершают каждое 2-е разбойное нападение, каждый 3-й грабеж, каждую 5-ю кражу государственного или личного имущества граждан, каждое 6-е изнасилование, каждое 7-е телесное повреждение и каждое 12-е убийство. Если общая преступность в области в 1963 году снизилась на 16,3%, то детская преступность остается на уровне 1962 года, а в ряде городов и районов отмечается значительный рост ее: в г. Дзержинске — на 37%, в Городецком р-не — на 45%, в Богородском — на 27%, в Приокском — на 40%, в Канавинском — на 30%»26. Но стабильные проявления противоправного и просто социально негативно-
24Махалов В. Вечера атеистов // Горьковская правда. 1962. № 54.
25 Панкратов В. Ф. О некоторых задачах и формах антирелигиозной работы в школе // Атеистическое воспитание в школе / И. П. Лотышев, ред. Краснодар, 1968. С. 8.
26ГОПАНО. Ф. 3. Оп. 2. Д. 2215. Л. 5.
го поведения прослеживаются в течение всего рассматриваемого периода, хотя сведения о них в открытые источники информации почти не попадали. Подробный анализ всего набора девиаций в задачу настоящей статьи не входит, потому стоит ограничиться лишь указанием на то, что при задании набора необходимых нравственных качеств для воспитания нового человека обязательным условием признавалось противодействие любому религиозному влиянию.
Надо отдать должное и развертывавшемуся сопротивлению со стороны некоторой части населения, в основном, конечно, провинциального. Сопротивление, естественно, носило характер мирного противодействия и если и имело нелегальное основание, то скорее в силу противоправности самого советского законодательства, нежели противоправности активной части верующих. И это сопротивление в целом имело положительный результат. О чем свидетельствуют документы о деятельности структур, отвечавших за народное просвещение в обкоме ВКП(б)-КПСС, и региональных органов народного образования. «Недавно уполномоченный по делам православной церкви тов. Волков выступал на семинаре директоров школ города Горького и приводил такие факты по Горьковской области, которые свидетельствуют об активизации религиозников в их религиозной пропаганде. Он привел такую цифру, которая заставила задуматься над тем, как за послевоенные годы роль их активизировалась. До 1963 года действующих церквей было всего только 7, а в 1963 году их стало уже 50»27.
Конечно, в рамках настоящей статьи вряд ли удалось приблизиться к исчерпывающему отображению ситуации, сложившейся в период 1950—1960-х гг. в связи с проводившейся через систему народного образования массированной атеистической обработкой детей и их родителей. Однако, думается, понятие об основных направлениях теории и практики атеистической работы советской общеобразовательной школы в своих общих чертах дано.
Ключевые слова', атеизм, пропаганда, вероучение, мировоззрение, общеобразовательная школа, материализм, учебно-воспитательный процесс.
Atheism in theory and Practise in the Soviet School Between 1950—1960:
the Example of Gorky Region
P. D. Sazhin
(Lobachevsky State University of Nizliniy Novgorod)
This article deals with one of the most important themes of the history of the Soviet school — atheism in theory and practise in general education. This article examines the problem from the perspective of atheism as one of the fundamental and indispensable
27 ГОПАНО. Ф. 7220. On. 1. Д. 252.
requirements of the Soviet school system and views Soviet atheistic formation as a sum total of several practical activities which were intended to lead to the formation of the new man, especially during the period from 1950-1960. Various elements went into the making of this ideological complex: elements of education with obligatory content which were inserted into the school curriculum as well as ideological formation outside the scholarly curriculum. In addition, this article also studies the way ideological elements of atheism were inserted into concrete subject material and the way it was ingrained into the students by teachers who used their own initiative to organize atheistic practical activities. All of this was done in order to instill within soviet youth the images of the Enemy and that of a Plot or Conspiracy. The activity of the atheistic Soviet School was also studied in relation to the parents of the students exposed to this sort of formation. As research sources, the author has examined juridical acts of the state, party directives, school programs and theoretical manuals for teachers. The author also investigates the level of competency and the organization of atheistic activities with special reference to the Gorky Region and takes into account the changes in the division of administration and territory undertaken during the period in question. He also analyses the effectiveness and competency of party and governmental functionaries and their influence on the regional and local level.
Keywords', atheism, propaganda, doctrine, ideology, comprehensive school, materialism, the educational process.
Список литературы
1. Boldyrev N.I. 1951. Sovetskaja pedagogika (Soviet pedagogics), vol. 1, pp. 101-106.
2. Goncharov N. K. Osnovy peclagogiki (Foundations of pedagogics). Moscow, 1947.
3. Ogorodnikov I. Т., Shimbirev P. N. Pedagogika (Pedagogics). Moscow, 1950.
4. Kairov I. A., Goncharov N. K., Konstantinov N. A., Koroljov F. F., Malyshev M. P., Smirnov V. Z. (eds.). Narodnoe obrazovanie v SSSR (National education in the USSR). Moscow, 1957.
5. Pankratov V. F. 1968. Lotyshev I. P. (ed.). Ateisticheskoe vospitanie v shkole. Krasnodar, 1968, pp. 3-14.
6. Smirnickij A. E. Razyitie sovetskoj obshheobrazovatel’noj shkofy v Gor’kovskoj i Kirovskoj oblastjah 1946—1952 gg.: sravnitel’nyj analiz (The development of comprehensive secondary schools in Gorkovskaya and Korivskaya oblasts in 1946-1952: comparative analysis). Nizhny Novgorod, 2006.
7. Shestun E. Pravoslavnajapedagogika (Orthodox pedagogics). Moscow, 2001.
