CC BY
32
АРСЕНИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ РУСАКОВ -
СОЗДАТЕЛЬ НАУЧНОЙ ШКОЛЫ ПАТОЛОГОАНАТОМОВ
НИИ СКОРОЙ ПОМОЩИ ИМ. Н.В. СКЛИФОСОВСКОГО
И.Е. Паланкина
НИИ скорой помощи им. Н.В. Склифосовского, Москва
Научная школа патологоанатомов НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского существует более 90 лет и корнями уходит в начало 1920-х годов, в Шереметевскую больницу, которая была переименована в НИИ им. Н.В. Склифосовского в 1923 г. Возникновение и развитие этой школы тесно связаны с именем А.В. Русакова, заложившего основные принципы работы патолого-анатомической службы института и определившего ее важную роль в решении актуальных вопросов неотложной медицины. Профессор А.В. Русаков руководил патолого-анатомической и судеб-но-медицинской службами института с 1920 по 1953 г.
Родился Арсений Васильевич 21 июля 1885 г. в небольшом местечке под Тверью в многодетной крестьянской семье. Начальное образование получил в Твери и в Московской гимназии. Поступил на медицинский факультет Московского университета, был исключен с третьего курса за участие в студенческих волнениях 1905 г. и выслан из Москвы. Медицинское образование завершил в Германии, в Мюнхенском университете, подтвердив диплом лекаря в Московском университете (1909 г.). Первые 5 лет профессиональной деятельности, которая включала участие в ликвидации эпидемии чумы в Забайкалье (1911-1913 гг.), а затем службу в армии в должности заведующего лабораторией эвакопункта (1915-1918 гг.), во многом определили дальнейшую область интересов Арсения Васильевича, т.е. патологическую анатомию и судебно-медицинскую экспертизу, которым он посвятил свою жизнь, до конца дней работая в НИИ СП им. Н.В. Склифосовского.
В 1939 г. Арсений Васильевич защитил диссертацию на тему «Очерки нормальной и патологической физиологии костной ткани», за которую ему сразу была присвоена степень доктора медицинских наук. В период с 1940 по 1951 г. А.В. Русаков возглавлял кафедру судебной медицины сначала в Центральном институте усовершенствования врачей, затем в I и II Московских медицинских институтах.
Итак, какова же роль А.В. Русакова в эволюции научной школы патологоанатомов НИИ им. Н.В. Склифосовского? Ответ на этот вопрос представляется важным, поскольку, как известно, без осмысления прошлого нет будущего.
Одним из необходимых условий создания научной школы считается длительная совместная научная деятельность коллектива исследователей, руководимых признанным и эффективным научным лидером. За годы работы в НИИ им. Н.В. Склифосовского, которая продолжалась в течение 33 лет, А.В. Русаков стал одним из крупных специалистов с широким диапазоном научных интересов, высокой эрудицией и такими важными качествами научного лидера, как высокая работоспособность и требовательность к себе и своим
Яг
А.В. Русаков (1885-1953)
сотрудникам. В отечественную и мировую историю патологической анатомии А.В. Русаков вошел в первую очередь как специалист по костной патологии. Академик А.И. Абрикосов высоко оценивал результаты его научных трудов и говорил, что А.В. Русаков является одним из крупных советских патологоанатомов с громадным опытом и незаурядной эрудицией, что в патологии костных заболеваний, крайне трудной области, и занимает среди патологоанатомов СССР совершенно исключительное место, что никто из патологоанатомов Союза не обладает таким знанием костной патологии, как А.В. Русаков.
В трудах А.В. Русакова были отражены сложность регуляции костной системы, в которой принимают участие нервные, гуморальные и механические факторы, и зависимость ее от состояния функции почек и других органов. Именно эта многофакторность определяет реактивность костной ткани и ее изменения в ходе физиологических и патологических реакций. А.В. Русаков открыл механизм рассасывания костной ткани, названный им пазушным рассасыванием, он же вложил новое понимание в процесс развития асептических некрозов костей. А.В. Русаковым были подтверждены возможность внеклеточного образования парапластических волокон и непосредственная трансформация хрящевой ткани в костную. Им же были установлены взаимосвязь между костью и костным мозгом, а также сильная связь между «костет-ворением» и кроветворением. Арсению Васильевичу принадлежит приоритет в установлении механизмов развития таких заболеваний, как костно-миелодис-плазия, несовершенный хондрогенез и несовершенный десмогенез. В 1949 г. вышла монография по этому вопросу с результатами последней работы ученого, в этой книге впервые были отражены и представлены
в новом свете основные вопросы физиологии и патологии эластической ткани. А.В. Русаковым были раскрыты основные закономерности течения регенераторного процесса в костной ткани, которые оказались значимыми для практической травматологии.
К важным областям научной деятельности А.В. Русакова можно отнести также изучение физиологической взаимосвязи почек, костной системы и паращитовидных желез.
Работа Арсения Васильевича «О свертываемости трупной крови», написанная совместно с М.Г. Скундиной, заслуживает отдельного упоминания. Затронутые в ней вопросы о свойствах трупной крови выходят далеко за рамки чисто медицинских проблем и интересны для физиологов, химиков и биологов. А.В. Русаков был одним из инициаторов практического применения трупной крови для переливания, которое было начато в институте еще в 30-х годах XX века, и много сделал для изучения ее свойств. Им установлено, что жидкое состояние крови трупа, характерное для любого вида скоропостижной смерти, обусловлено быстро наступающим распадом фибриногена. Доказано, что такую «фибринолизную» кровь можно применять для переливания без добавления стабилизаторов. Использование компонентов трупной крови активно разрабатывается в институте и в настоящее время.
Арсений Васильевич Русаков сочетал в себе лучшие традиции отечественной и немецкой патолого-ана-томических школ. Он отличался строгостью и требовательностью к сотрудникам в отношении работы и в то же время необыкновенной доброжелательностью и демократичностью. Рабочий день в отделении начинался с обсуждения результатов работы предыдущего дня и планов на предстоящий (это правило сохраняется и в настоящее время). Лечащие врачи (а среди них были профессора С.С. Юдин, Б.А. Петров, П.О. Андросов, Д.А. Арапов, С.В. Лобачев, М.А. Александров, О.И. Виноградова, А.Н. Крюков, О.И. Глазова, П.Л. Сухинин, Г.А. Моисеев и др.) обычно присутствовали при осмотре трупов и участвовали в анализе результатов вскрытия, что способствовало формированию навыков клинико-анатомического анализа и развитию деонтологических принципов.
Творческий путь А.В. Русакова был нелегким. Будучи человеком неординарным, с яркими ораторскими наклонностями и нетрадиционным мышлением, он не вписывался в трафареты ученого 40-50-х годов ХХ века, что во многом осложняло его жизнь. Из письма Арсения Васильевича редактору газеты «Медицинский работник», датированного мартом 1947 г., очевидно, что автор статьи А. Александров тенденциозно процитировал доклад Арсения Васильевича. Опубликованные в газете, вырванные вне контекста цитаты стали основанием для начала преследований А.В. Русакова.
К сожалению, это был не единственный тяжелый период в жизни Арсения Васильевича. В 1952 г. председатель правления Московского научного общества патологоанатомов, действительный член АМН СССР И.В. Давыдовский представил в Президиум Академии медицинских наук СССР решение правления Московского научного общества патологоанатомов и Временного правления Всесоюзного общества патологоанатомов о выдвижении в действительные члены АМН СССР профессора А.В. Русакова. К представлению прилагался отзыв И.В. Давыдовского о научных трудах
А.В. Русакова на семи страницах, который свидетельствовал о том, что профессор Русаков является одним из крупнейших современных ученых в области медицины, создателем нового раздела — патологии опорных систем организма. Отзыв заканчивается словами о том, что профессор А.В. Русаков выявляется как исследователь оригинальный, активно борющийся с механистическими, узко морфологическими концепциями зарубежной медицины. Однако Арсений Васильевич не был избран действительным членом АМН СССР. В скором времени он получил отрицательный отзыв на свою монографию «Очерки по инфектологии» и написал ответ на двадцати страницах редактору МЕДГИЗа (13.04.1953 г.) на анонимную рецензию. В последний день своей жизни Арсений Васильевич передал свою монографию членам коллектива отделения с просьбой прочитать и дать свои замечания.
Деятельность научного коллектива, функционирующего в рамках научной школы, как правило, складывается из общих методических подходов, которые часто становятся уникальными. Формирование таких общих подходов во многом определяет эффективность выполняемых исследований.
В период с 1920 по 1953 г. А.В. Русаков совмещал обязанности руководителя патолого-анатомической и судебно-медицинской служб института. Это наложило определенный отпечаток на организацию их работы и в последующие годы. Патологоанатомы Института им. Н.В. Склифосовского, как правило, хорошо ориентируются в актуальных вопросах судебно-медицинской экспертизы. Многие из них изучают научные проблемы на судебно-медицинском материале, т.е. работают на стыке двух специальностей: судебной медицины и патологической анатомии. Кандидатская диссертация Н.К. Пермякова была посвящена структурным основам почечной недостаточности при экзотоксикозах и защищена по специальности «Судебная медицина». Дальнейшая разработка этой проблемы легла в основу монографии «Острая почечная недостаточность», которая была написана в соавторстве с Л.Н. Зиминой.
М.А. Сапожникова — последний сотрудник, принятый на работу А.В. Русаковым в 1953 г. Ее исследования были посвящены проблемам травм, полученных в мирное время, и обобщены в монографии «Морфология закрытой травмы груди и живота». Коллективный труд патологоанатомов и судебно-медицинских экспертов во многом определял широкую эрудицию учеников Арсения Васильевича, знание актуальных вопросов клиники неотложных состояний. Многие из них в последующем возглавили патолого-анатомическую или судебно-медицинскую службу в крупнейших учреждениях г. Москвы (П.Ф. Калитеевский — ГКБ №67, М.А. Шалевич — ГКБ №4, В.К. Дербоглав — главный судебно-медицинский эксперт РСФСР, Б.С. Свадковский — заведующий кафедрой судебной медицины Московского стоматологического медицинского института).
Изучение опыта совместной работы патолого-ана-томического отдела и судебно-медицинской экспертизы под руководством А.В. Русакова в настоящее время особенно актуально, так как в стране имеются крупные больницы скорой помощи, в которых рука об руку работают патологоанатомы и судебно-медицинские эксперты. Арсений Васильевич рассматривал судебную медицину прежде всего как медицину, поставленную на службу правосудию, и поэтому, не умаляя важности
криминалистики во всем ее методическом разнообразии, указывал на необходимость широкого внедрения именно медицинских, в частности патолого-анатоми-ческих, гистологических и гистохимических, биохимических, методик в практику судебно-медицинской экспертизы трупа. Это дает ценные материалы и для научной разработки проблем судебной медицины, а также пограничных вопросов общей патологии, важнейших аспектов клинической судебной экспертизы. Значительную часть клинического материала института всегда составляла травма (механическая, термическая, экзотоксическая). Что же касается заболеваний, то они, как правило, представлены осложненными вариантами неотложных состояний.
Помощники А.В. Русакова, разрабатывая его идеи, внесли существенный вклад в изучение острых хирургических заболеваний. Морфологическая классификация аппендицита, в основе которой лежит патогенез процесса, высоко оценена академиком Б. А. Петровым, писавшим, что профессор А.В. Русаков в блестящей стилистической форме излагает взгляд на возникновение острого аппендицита, развивает нейротрофичес-кую теорию, впервые высказанную Брюнном и обоснованную Риккером. Дальнейшее развитие этих идей продолжил П.Ф. Калитеевский, защитив докторскую диссертацию и изложив их в монографии « Болезни червеобразного отростка». Вокруг Арсения Васильевича сформировалась группа учеников и единомышленников, которые развивали его идеи и замыслы. Исследование патологии костной ткани продолжили Т.П. Виноградова, А.М. Вахуркина, А.В. Смольянников, Т.К. Вичтомова-Осипенкова, Г.И. Лаврищева. Проблемы патологической анатомии при гнойно-септических состояниях изучали Н.К. Пермяков, А.П. Воротынцев, в области скоропостижной смерти — Т.А. Кочеткова, А.В. Смольянников, острого инфаркта миокарда — В.Ф. Калитеевская, в области токсикологии — В.К. Дербоглав, В.А. Золотовская, травмы — И.В. Воронова, Г.В. Воронкин.
Дальнейшее развитие научной школы во многом определяется обеспечением преемственности и продолжением научных традиций с учетом требований времени. Н.К. Пермяков, становление которого как специалиста проходило под руководством А.В. Русакова, начал свою работу с аспиранта кафедры судебной экспертизы, прошел все этапы профессионального становления и в последующем более 50 лет возглавлял патолого-анатомическую службу института.
Отношения между врачами, занимающимися лечебной работой, и патологоанатомами (как и судебно-медицинскими экспертами) всегда носили конструктивный характер и были направлены на поиск причин развития осложнений или неправильной прижизненной трактовки заболевания. Патологоанатом никогда не выступал в роли «контролирующей инстанции», что, безусловно, способствовало доброжелательной рабочей обстановке, а нередко развитию дружеских отношений. В музейных материалах отделения имеется много примеров этому. Так, С.С. Юдин дарит свою работу, посвященную Н.В. Склифосовскому (очерк его жизни и деятельности) А.М. Вахуркиной (ближайшей помощнице А.В. Русакова).
А.В. Русаков становится директором НИИ СП им. Н.В. Склифосовского в трудном 1941 г., а затем — заместителем директора по научной работе и председателем Ученого совета института. В трудное время
1937 г. завершено строительство ныне действующего патолого-анатомического корпуса, созданного по проекту и, во многом, благодаря энтузиазму А.В. Русакова (в 1920-1937 гг. патолого-анатомическая служба располагалась в часовне, построенной в 1882 г.; в настоящее время она отреставрирована и вновь стала действующей). Приказом дирекции института от 11 сентября 1937 г. за номером 42 он обозначен как пато-лого-анатомический институт. В нем был создан музей макропрепаратов, отражающих различные варианты костной патологии и других заболеваний, аналог которому вряд ли можно найти и который будет служить нашим потомкам (см. фото и приложение). В этом здании проводились клинико-анатомические конференции, заседания научных обществ (А.В. Русаков в течение многих лет был председателем Московского научного общества патологоанатомов).
Свое жизненное кредо А. В. Русаков отразил в письме С.С. Юдину: «Нужно спешить до конца выполнить свой жизненный долг — отдать будущему все хорошее, что мы взяли от прошлого, и при том в преумноженном количестве» [2]. До сих пор не совсем понятно, какие силы помогали Арсению Васильевичу Русакову в
ftp Яг* *с*'
_у ig
ШШШ -v* г* V і
Г 1 * *
L / v
Н. К. Пермяков в начале научного пути
Экспонаты музея
сохранении той веры, с которой он написал эти слова. Смерть его наступила внезапно. Похоронен А.В. Русаков на Новодевичьем кладбище. Один из самых больших венков с надписью «Дорогому Арсению Васильевичу от
скорбящего далекого друга С.С.Ю.» принес сын Юдина, поскольку сам Сергей Сергеевич был в ссылке без права выезда за пределы Новосибирской области.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Содержит некоторые документы из личного архива А.В. Русакова. Эти документы, и особенно письма, передают дух того времени.
Письмо С.С. Юдина А.В. Русакову*
«Многоуважаемый Арсений Васильевич!
Если я упорно не отвечал на Ваши письма, так это, разумеется, не по недостатку воспитания, полученного мною от матери. Переварить все то, что было высказано в Вашем письме прошлым летом — не так легко. И не потому, что на семнадцати страницах Вы высказали массу своих горьких суждений обо мне и обличили множество моих крупных пороков, о наличии коих я сам наивно не предполагал. Нет, дело идет о гораздо более крупном и важном, чем моя персона. Дело шло о том, быть или не быть тому Институту Склифосовского, проэкт которого был чрезвычайно благожелательно принят не только Министром Здравоохранения, но также и Г.М. Поповым и К.Е. Ворошиловым. Дело реконструкции и проэкт грандиозного строительства были совершенно «на мази».
С момента Вашего письма ко мне и со времени обследования нашего ин-та комиссией Лотненко-Огнев-Казанский, я непрерывно подвергаюсь организованным атакам и встречаю весьма серьезное сопротивление всем моим планам и проэктам даже в высших инстанциях. Вся эта оппозиция организована и поддерживается группой видных и средних работников нашего ин-та. Я почти не сомневаюсь, что Вы примыкаете к их числу (т.е. крупных, авторитетных моих оппозиционеров). Развязка близится к концу и может случиться, что Директор Института и лица, кои руководили его мыслями и действиями, смогут праздновать свою победу, выражающуюся не только в моей отставке из Директоров Ин-та Хирургии АМН, но и вынужденный уход мой из Института Склифосовского.
Решать это будет, конечно, новый Министр — Е.И. Смирнов.
Пока же мне искренне жалко Вас в связи с той бедой, которая обрушилась на Вас незаслуженно, по воле злых, нечестных людей, избравших Вас мишенью для проявления собственной «бдительности».
Но я очень прошу Вас повременить еще в Вашем стремлении к личным объяснениям. Я целиком поглощен или текущей работой или защитой того большого дела, которое не совсем безнадежно сорвано. А ведь министерский кризис и столь затянувшаяся приемка Министерства создает то дополнительное время, которое так искусно и так настойчиво используется моими неблагожелателями.
С приветом, С. Юдин» [1].
. -гй йідвднШіЯАИіоі'-іі в
Шпривгт с ДА ПЕНЯ* оаи -ад#«1 4
, ; ■ ...усг'Еї ¿-*<4,
■ ¿Я—
"Ми* <»*. _ . Ч,
*
г***«.
-ч.
йГта*-- ‘У/. —>*ь
V/. Д*.
¿«ъ
«р с ^
1
Письмо профессора А.В. Русакова профессору С.С. Юдину*
(наиболее вероятно декабрь 1952 г. — начало 1953 г.)
«Дорогой и бесконечно любимый Сергей Сергеевич!
Одним из самых радостных дней моей жизни был тот день, когда Зоя Николавна пришла ко мне в кабинет и сообщила, что накануне она видела Вас и долго с Вами беседовала. Сознание счастья, что один из самых любимых и мною глубоко уважаемых людей не только жив, но и полон творческой энергии, многие дни не оставляло меня. Я с чувством зависти воспринимал известия, что Вы многим из своих бывших сотрудников присылали свои письма. И мне все думалось, но не хотелось верить, что Вы все еще испытываете чувство неприязни за наши прежние размолвки. И я все ждал, и при том, с большим нетерпением какого-либо признака, указывающего на Ваше желание возобновить нашу старую дружбу, основанную на общем с Вами ... отношении к успехам Нашей Советской Науки и нашей страны. Мне все казалось, что Вы с Вашей необыкновенной чуткостью поймете, что одним из самых искренних друзей среди многих других был и я. Ваша поздравительная телеграмма и Ваше письмо, которое я, не смотря на все сомнения, все-таки ждал, показали, что вера в Вас, вера в Вашу проницательность оправдалась. Несколько раз от начала до конца прочел Ваше удивительно ласковое и по обыкновению красочное послание. И мне захотелось Вас за него немедленно поблагодарить и уверить, что все, что в моих силах, будет сделано во исполнение Ваших научных планов. Вы пишете, что мне и Вам осталось еще немного жить,
* Орфография автора сохранена.
что настало время нам «закругляться». Что это так, я постоянно чувствую и этим ощущением руковожусь в своей жизни и работе. Нужно спешить до конца выполнить свой жизненный долг — отдать будущему все хорошее, а его было немало, что мы взяли от прошлого и при том в приумноженном количестве.
За годы Вашего отсутствия я оформил в своей голове и в значительной степени также и на бумаге свой научный опыт. За всю свою не очень короткую жизнь. Необходимо успеть, пока еще голова и перо работают исправно, написать еще очень много из того, что я видел и передумал. Многое из того, что составляет Ваш научный интерес, близко мне, при том по своему передумано и осмыслено. Поэтому я полагаю, что моя помощь Вашим научным изысканиям не может и не должна ограничиваться только техническим выполнением Вашей программы, касающейся морфологических вопросов Вашей проблемы. Такую программу я жду с нетерпением, однако, оставляю за собой право высказаться по ее существу и внести в нее коррективы, диктуемые моим горячим желанием помочь Вам и вместе с тем и самому себе. Коррективы, вытекающие из моего личного научного опыта.
Итак, я жду с признательностью за доверие Ваших указаний.
Теперь позвольте высказаться еще по двум пунктам из Вашего письма.
Первый касается П.И. Андросова. Это человек большого таланта в руках, неугомонной энергии и настойчивости. И ум у него есть и при том очень незаурядный, но вместе с тем очень своеобразный. Но ему очень не достает общей культуры, что бросается в глаза всем и особенно «мещанам» от науки. Его большая непосредственность, даже, я сказал бы примитивность в суждениях по научным вопросам очень претит людям, привыкшим вести себя в науке в благочинии, установленном еще издавна. И в этом обстоятельстве кроется основная трудность при прохождении докторской диссертации Павла Иосифовича. Я ее изучал. В ней имеется стоящего чтения, это его предложение использовать артериальные анастомозы из побочных источников, устанавливаемых с помощью аппарата Гудова, для улучшения питания трансплантируемой кишки, а также описание успеха от подобной операции. Для меня до настоящего времени не ясно, что предложение Андросова имеет большую практическую значимость. Этот вопрос могут решить только сами хирурги. Но я боюсь верить мнениям наших институтских операторов. Всем свойственно человеческое чувство - зависть. Она и у меня есть. Я всегда завидовал Вашему ораторскому искусству, Вашему красочному стилю научных работ, умению убедить людей в Вашей правоте, Вашей научной предприимчивости и смелости и т.д. В известной степени судьба диссертации Андросова зависит от моего по ней суждения. Поэтому Ваше мнение о значении практической
ценности метода Павла Иосифовича...» (далее текст отсутствует) [2].
Черновик письма Президенту АМН СССР академику Н.Н. Аничкову от профессора А.В. Русакова*
«Президенту Академии Медицинских Наук СССР академику Н.Н. Аничкову
Глубокоуважаемый Николай Николаевич!
В течение более чем 25 лет я пристально занимаюсь патологической анатомией костно-суставной системы. Собрал огромный, уникальный для Союза музейный материал по этой отрасли патологии, насчитывающий свыше ... экспонатов. Работа развертывается все шире и шире. Уже подготовлены врачи, которые в будущем должны сменить меня. Однако, в этом году для дальнейшего продвижения дела, выходящего далеко за пределы Ин-та Склифосовского, юридического владельца собранного мною материала, становится без защиты Академии Медицинских наук невозможно. Причина этому крайне стесненное финансовое положение означенного Ин-та. Он в настоящее время не имеет возможности отпускать в
прежних масштабах средств для изготовления... костных препаратов и их оформления. Полагаю, что Академия Медицинских Наук не может не быть заинтересованной в развитии медицинской отрасли, культивируемой мной совместно с проф. Т.П. Виноградовой. Прошу Вас взять... через Ин-т... АМН... на снабжение мастерской по изготовлению костного музея некоторыми химикалиями... и фотоматериалом под мою ответственность и отчетность. В настоящее время ощущается крайняя нужда:
1) в формалине
2) в пергидроле и
3) в фотоматериале.
Примерные потребности в формалине......
В пергидроле....
В фотоматериалах
а) пластик......
б) фотобумага с фотохимикалиями.
Зав. пат. анат. отделом Ин-та им. Склифосовского
Профессор Русаков (подпись)» [3].
Черновик обоснования целесообразности использования отделения в качестве базы кафедры судебной медицины центрального института усовершенствования врачей (1940 г.)*
«Ровно 20 лет тому назад начало организовываться пато-лого-анатомическое отделение Ин-та им. Склифосовского, называвшегося тогда Шереметевской больницей. До революции при этой больнице не существовало... прозектуры. Вскрытия производились тогда приглашавшимися со стороны специалистами только в отдельных случаях. Оборудование, предназначенное для этого вида больничной работы, осталось в наследство от прежнего хозяина, жалкое. Небольшая часовенка, значительная часть которой была приспособлена для религиозных обрядов, имела темную секционную комнату в 15-16 кв. метров с одним деревянным столом. В лаборатории отсутствовали самые необходимые предметы для гистологического исследова-
* Орфография автора сохранена
ния. Начинать дело, собирать по крохам нужное оборудование пришлось в годы величайшей разрухи после империалистической и гражданской войны. С тех пор, как Ин-т стал центральным учреждением, куда со всей Москвы поступают наиболее тяжелые случаи травматических, хирургических и терапевтических заболеваний, количество работы, выпадающей на долю патоло-го-анатомического отделения стало быстро возрастать...
К сожалению, с момента окончания стройки, окончания первоначального оборудования в течение последних двух с половиной лет не удалось сделать никаких усовершенствований, ни исправить появившиеся недостатки строительства и организации отделения. Напротив, сделано многое, что бы нарушило первоначальный план работы учреждения, уменьшило значение здания как образцового учреждения. Благодаря отсутствию
достаточной стойкости со стороны прежней дирекции Ин-та в здание была вселена кафедра нормальной анатомии МОКИ. Эта кафедра заняла сперва часть цокольного этажа, отняв от патолого-анатомического отделения важные подсобные помещения. Затем она отвоевала и часть первого этажа, разрушив прекрасно оборудованную операционную и клинику экспериментальных животных. Кафедра нормальной анатомии, обеспечивающая несколько сот студентов, приютившаяся в помещении ограниченных размеров и совершенно для этих целей не приспособленном...
Своеобразие структуры Ин-та в целом, в котором сосредотачивается большое число тяжелых острых заболеваний, требующих немедленной госпитализации, широкое применение трупной крови для трансфузий обусловливают большое количество и своеобразие материала патолого-анатомического отделения. Тела умерших от травм, от отравлений, скоропостижно скончавшихся, подлежат судебно-медицинскому исследованию. Вот почему с 1928 года установился тесный контакт работы патолого-анатомического отделения с судебно-медицинской экспертизой...
Обилие и своеобразие материала патолого-анатомичес-кого отделения привлекает большое количество желающих
использовать его в научных и в научно-практических целях. Благодаря особенностям нашей внутренней организации мы широко удовлетворяем эти потребности...
Как было выше указано, характер материала отделения определил тип врачей, работающих в нем. Это врачи, умеющие разбираться одновременно в патолого-анатомическом и судебно-медицинском материале и интересуются тем и другим одновременно. Казалось бы естественным, чтобы наше отделение могло готовить работников для провинции именно этого типа. В самом деле, в настоящее время в провинции большое количество судебно-медицинских экспертов производит патолого-анатомические вскрытия для больниц, и наоборот, патологоанатомы часто привлекаются к деятельности судебно-медицинских экспертов.
Сама жизнь продиктовала такое, очень целесообразное совмещение профессий. Наше отделение в полной мере подготовлено к подготовке для провинции этого смешанного, столь дефицитного, столь нужного стране типа врачей.
А. Русаков» [4].
ЛИТЕРАТУРА
1. Письмо С.С. Юдина А.В. Русакову от 6 марта 1947 г. Личный архив А.В. Русакова.
2. Письмо профессора А.В. Русакова профессору С.С. Юдину от декабря 1952 г. Личный архив А.В. Русакова.
3. Черновик письма Президенту АМН СССР академику Н.Н. Аничкову от профессора А.В. Русакова. Личный архив А.В. Русакова.
4. Черновик обоснования целесообразности использования отделения в качестве базы кафедры судебной медицины центрального института усовершенствования врачей от 1940 г. Личный архив А.В. Русакова.
Поступила 03.08.2011
