CC BY
8
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
К.В. Харлампович
Архиепископ
Казанский Владимир Петров, его жизнь и деятельность
Опубликовано:
Христианское чтение. 1911. № 12. С. 1426-1449.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
Архіепископъ Казанскій Владимиръ Петровъ, его жизнь и дѣятельность *).
Характеристика архіеп. Владимира.
ИЦА, знавшія почившаго Святителя, свидѣтельствуютъ, что „главенствующимъ чувствомъ, заправлявшимъ его душевными настроеніями“, было чувство сознательнаго глубочайшаго смиренія въ соединеніи съ постояннымъ покаяніемъ. Такое свидѣтельство принадлежитъ между прочимъ казанскому архимандриту, о. Андрею, который познакомился съ архіеп. Владимиромъ въ послѣдніе годы его жизни и даже жилъ одно время съ нимъ. „Этимъ памятованіемъ о грѣхахъ, продолжаетъ о. Андрей свою характеристику,—объясняется то, что всякій разъ, какъ онъ разставался съ кѣмъ-либо на небольшой даже сравнительно срокъ, онъ просилъ: „какъ услышите о смерти моей, помолитесь обо мнѣ“. Смиреніе же его проникало какъ будто все его существо. Когда ему приходилось быть совѣтникомъ, онъ всегда лишь исполнялъ послушаніе, какъ бы по Божьему приказанію бралъ на себя это бремя и всегда старался отыскать что-нибудь „отъ Писанія“—такое подходящее событіе или изреченіе, которое въ данномъ случаѣ устраняло бы его личное мнѣніе. — Когда ему случалось при встрѣчѣ съ чьимъ-либо грѣхомъ потерять душевное равновѣсіе, то этотъ день былъ для него днемъ глубокаго несчастія и буквально—вздохи его предупреждали хлѣбъ его и стоны его лились, какъ водаи 1)... Прот. Вакхъ Гурьевъ отмѣчаетъ другіе случаи
‘) Окончаніе. См. іюль—августъ.
) Архим. Андрей, „Памяти архіеп. Владимира“ (Дѣятель, 1902, №11).
проявленія смиренія прѳоев. Владимира—онъ въ своихъ дружескихъ письмахъ часто подписывался „непотребнымъ епископомъ“, „грѣшнымъ Владимиромъ“ и не ради фразы, а по чувству именно евангельскаго смиренія *). Что это такъ—подтверждаютъ и рѣчи владыки, и все его поведеніе, и двѣ его отмѣтки на чужихъ письмахъ, которыя ужь никакъ нельзя заподозрить въ лицемѣріи. Одинъ больной монахъ, прося у пр. Владимира молитвъ о себѣ, такъ началъ: „Прослышалъ я о высокой добродѣтельной жизни Вашего преосвященства“. Святитель, подчеркнувъ это мѣсто, написалъ: „?! Какое заблужденіе, а мнѣ какой стыдъ и посрамленіе предъ своею совѣстью!“ Въ томъ же 1888 г., когда преосв. Веніаминъ черниговскій пожелалъ ему въ новогоднемъ письмѣ продленія жизни, украшенной великими подвигами, Владимиръ подчеркнулъ послѣднія три слова и замѣтилъ: „увы, увы! великіе грѣхи!“ О глубокомъ, поразительномъ смиреніи, даже самоуничиженіи пр. Владимира говорятъ и тѣ земные поклоны, съ которыми онъ прощался съ своими пасомыми на разныхъ мѣстахъ службы.
Для насъ послѣ знакомства съ юношескимъ характеромъ пр. Владимира, въ которомъ были зачатки гордости, самомнѣнія, самолюбованія, понятно, путемъ какого большого и продолжительнаго труда добился онъ воспитанія въ себѣ смиренія и другихъ христіанскихъ добродѣтелей. Достаточно сказать, что постриженіе въ монашество, на которое онъ такъ надѣялся въ борьбѣ съ своими нравственными недостатками, если и оказало ему помощь, то не сразу: въ Орлѣ онъ такъ же воевалъ со своими слабостями, какъ въ Кіевѣ до постриженія. О томъ свидѣтельствуютъ отрывки изъ его дневника и его орловскія письма. Самая мысль о монашествѣ, какъ мы видѣли, явилась какъ слѣдствіе сознанія Владимиромъ своей грѣховности и невозможности справиться съ нею своими силами, усиліями своей воли. Отсюда рѣшимость отказаться отъ послѣдней и предать себя всецѣло въ волю Божію. Это отрѣшеніе отъ своей воли проходитъ красной нитью чрезъ всю жизнь арх. Владимира. Изъ десятка занимаемыхъ имъ мѣстъ онъ ни на одно не про-сился и ни отъ одного не отказывался. Даже когда его доброжелатели предлагали ему перемѣну мѣста и повышеніе, онъ
г) Душ. Чтеніе, 1897, III, 578.
боялся соглашаться на это, боялся заявить своѳ йЛселаніе. „Иркутскій владыка, писалъ онъ 14 мая 1877 г., по дружбѣ ко мнѣ, предлагалъ мнѣ занять ректорское мѣсто въ» Иркутской семинаріи. Но это можно было не иначе, какъ по моей волѣ, а свою волю страшусь заявлять, чтобы не выш ло противъ воли Божіей“. Не менѣе полагался онъ на вс;>лю Божію, когда предстояло ему принять благодать епископства. Предъ своей хиротоніей онъ писалъ о. Вакху: ...„ражи Бога, ради Христа сердечное моленіе вознеси: да не въ с;угдъ или въ осужденіе будетъ мнѣ пріяти оную благодатіь, а по пріятіи оной имѣть сію благодать не вотще; да но уподо-блюря оному,- въ небрачной одеждѣ вошедшему, el паки— оному, къ своему отцу рекшему: „се азъ иду“ и нѳ пошедшему!—Если оное изволеніе (св. синода) и соизволеніе (государя императора) есть только Божіе попущеніе, а и.0 благо-изволеніе: то ими же вѣсть Онъ судьбами да не приведется оно въ осуществленіе! Лучше ми есть, не получивши сугубой благодати священства, нѳ лишиться вѣчнаго позкоя, нежели, получивши оную въ осужденіе, лишиться звѣчнаго живота „и помилованія!“ 1).
Нечего и говорить, что на святительской каѳедрѣ шр. Владимиръ нѳ заразился духомъ величія и самовластія: у него осталось тоже сознаніе своего недостоинства. Вотъ что онъ писалъ архіѳп. Леонтію Варшавскому по поводу своѳго перемѣщенія изъ Томской епархіи въ Ставропольскую (1886): „Слава Богу о всемъ; якожѳ Господѳви изволися, тако и бысть. Если имѣть въ виду мое „достоинство“, то, конечно, ни сей, ни прежде. данной и никакой епархіи нѣсмь достоинъ и потому всякая, сѣверная и южная,—паче мѣрыя моея“. И какъ характеренъ для него разсказъ объ его послѣднемъ причащеніи св. тайнъ. Когда принесшій къ его смертному одру Тѣло и Кровь Христовы іеромонахъ сказалъ: „прича-
щается архіепископъ Владимиръ“, онъ съ удареніемъ поправилъ: недостойный архіеп. Владимиръ“. И за зрробомъ онъ не искалъ земной похвалы. Когда близкіе къ нему лица, которымъ онъ за нѣсколько дней до кончины велѣлъ уничтожить его переписку, просили оставить пис;ьма къ нему нѣкоторыхъ его корреспондентовъ, особенно сербскаго митрополита Михаила, — пр. Владимиръ сказалъ: „Нѣтъ,
) Ср. И. Ястребовъ, 356—358.
такъ лучше, а то потомъ кто-нибудь еще хвалить будетъ; ему-то хорошо, а мнѣ тяжело будетъ имѣть незаслуженную славу“ Д
На свой архіерейскій с#,нъ, какъ и вообще на свое оффиціальное положеніе, пр. Владимиръ смотрѣлъ болѣе съ точки зрѣнія обязанностей и отвѣтственности, чѣмъ правъ и почестей. Онъ понималъ, что „омофоръ на немъ“ — на немъ и отвѣтъ — и за недостатокъ духовенства въ епархіи, и за недостатки его, и за другія упущенія. Когда однажды въ Ставрополѣ пр. Владимиръ узналъ, что поставленный имъ во священники былъ и до хиротоніи и во время ея невѣрующимъ, то онъ хотя и удалилъ его отъ пастырской дѣятельности, почувствовалъ себя такъ тяжело, горько и больно, что долженъ былъ искать облегченія отъ тяжести омофора въ письмѣ къ другу. Его собственный взглядъ на должность и на свои начальническія обязанности выразился ясно въ его, приведенномъ выше, письмѣ къ іѳром. Платону, алтайскому миссіонеру, а также въ его любимой поговоркѣ: „Служить, такъ не картавить, картавить, такъ не служить“. Ею онъ не разъ воодушевлялъ новопоставленныхъ миссіонеровъ и приходскихъ священниковъ. И самъ онъ обнаруживалъ неутомимость и въ трудѣ миссіонерскомъ, и въ поѣздкахъ, и на строительныхъ работахъ, удивлявшую и плотниковъ и сотрудниковъ. Одинъ изъ миссіонеровъ разсказываетъ, какъ однажды онъ въ двое сутокъ проѣхалъ свыше 500 в. съ тремя остановками для чаепитія. Вмѣстѣ съ тѣмъ онъ проявлялъ при переправахъ чрезъ рѣки и горы смѣлость, поражавшую даже привычныхъ къ тамошнимъ путямъ людей. Возвращаясь однажды съ китайской границы, арх. Владимиръ пожелалъ сократить свой путь верстъ на сто. Для этого нужно было сдѣлать трудный переходъ чрезъ горы, тѣмъ болѣе опасный, что ему не благопріятствовала погода. Перехода этого трусили и спутники и опытные проводники. Намѣтивъ, однако, смѣлѣйшаго изъ нихъ, о. Владимиръ съ словами: „Съ нами Вогъ!“ двинулся верхомъ впередъ по узкой тропинкѣ. надъ пропастью. Нѣсколько десятковъ минутъ, страшно мучительныхъ, казалось вѣчностью. Дарило гробовое молчаніе, и только изрѣдка камешекъ, сдвинутый ногою лошади, застучитъ по скаламъ при полетѣ *)
*) Дѣятель, 1902, № 11: „Памяти архіеп. Владимира“.
въ бездонную пропасть, и звукъ замретъ въ глубинѣ... Наконецъ, архим. Владимиръ, слѣдуя за проводникомъ, очутился на ровномъ безопасномъ мѣстѣ. Сойдя съ лошади, онъ снялъ шляпу, перекрестился^ поклонился въ землю и — зарыдалъ. Въ другой разъ, въ апрѣлѣ 1881 г., ему пришлось поспѣшать изъ Томска на Алтай къ богослуженіямъ страстной [недѣли. Но неожиданно Томь поднялась и начался ледоходъ.. Дорожа каждой минутой, пр. Владимиръ рѣшилъ переправиться чрезъ рѣку въ ледоходъ. Большого труда стоило ему найти людей для того, еще большаго — совершить переправу среди льдинъ. Насколько она была опасна, видно^изъ бесѣды прирѣчныхъ мужиковъ съ исправникомъ по поводу ея. „Какой же это архіерей такой смѣлый, говорили они, и какая нужда ему такая, чтобы на смерть соваться?“—„Это, братцы, миссіонеръ, отвѣтилъ исправникъ,— онъ всегда въ такой нуждѣ живетъ; сердце свое онъ Богу отдалъ, такъ его и ведетъ теперь Богъ и хранитъ“. —„Знамо, что Богъ! А только и старики наши такого архіерея не видывали, и не только что архіерея, а и попа въ ледоходъ не плавливали“ *).
Впрочемъ, нельзя скрыть, что самъ арх. Владимиръ при всей своей энергіи и подвижности не разъ дѣлалъ упущенія по службѣ. Онъ именно тяготился „тяжелою необходимостью нашего вѣка давать отчеты“. Не уклоняясь отъ самыхъ трудовъ и опасностей, онъ не спѣшилъ или, вѣрнѣе, не всегда спѣшилъ отчитываться въ сдѣланномъ. Но и эта не то небрежность, не то лѣнь, которая проявлялась въ немъ еще въ годы ученія, немало повредила дѣлу какъ въ 1866—7 гг., такъ и въ началѣ 70-хъ, отшатнувъ отъ алтайской миссіи многихъ благотворителей и охладивъ ихъ усердіе. Даже величайшій благотворитель алтайской миссій, свящ. Н. Д. Лавровъ, жаловался на молчаніе о. Владимира, вредное для миссіи. „Просимъ васъ сжалиться надъ нами, писалъ онъ ему 14 іюня 1874 г., не охлаждать насъ и не оставлять насъ въ тяжелой неизвѣстности касательно васъ, вашего дѣла и дорогой для насъ миссіи. Знаю, что у васъ бездна хлопотъ, но — поручайте кому-нибудь подъ диктантъ вашъ писать по нѣскольку строкъ, по порядку, хотя на нужнѣй- *)
*) Томскія епар. вѣд., 1900, № 19, III, 13—18 (id. ІІрав. благ., 1900, 20): „Воспоминанія свящ. В. Ландышева“.
шѳѳ и не терпящее отлагательства. Прискорбно, что отъ этого настойчиваго молчанія много теряетъ самое дѣло“. Изъ приведеннаго выше письма того же о. Лаврова къ Н. И. Ильминскому (отъ 3 марта 1875) видно, что у арх. Владимира не было или онъ не представлялъ куда слѣдуетъ ни приходо-расходныхъ книгъ, ни свидѣтельствъ законныхъ, ни правильныхъ записей именъ и числа крещенныхъ, что новокрѳщенные инородцы лишались трѳхлѣтнѳй опредѣленной закономъ льготы... Между тѣмъ, добавимъ мы, самъ онъ принялъ было нѣкоторыя мѣры къ тому, чтобы всѣ новокрѳщенные могли воспользоваться этими льготами. Или вотъ еще примѣръ. Въ самомъ началѣ своей миссіонерской службы архим. Владимиръ исхлопоталъ изъ министерства государственныхъ имуществъ пособіе миссіонерскимъ школамъ (въ количествѣ 546 р. 87*/г к. въ годъ), о чемъ записано даже въ его формулярѣ. Между тѣмъ за непредставленіемъ имъ въ консисторію приходо-расходныхъ книгъ, удостовѣряющихъ вѣрность расхода по содержанію школъ въ 1867 и 1868 г., чрезъ нѣсколько лѣтъ этотъ кредитъ былъ закрытъ, какъ увѣдомила его въ 1874 г. Томская консисторія... При всей своей любви къ миссіонерамъ и довольствѣ ихъ трудами, пр. Владимиръ въ октябрѣ 1882 г. получилъ отъ еп. Томскаго Петра напоминаніе, что слѣдовало бы ему сдѣлать, и поскорѣе, представленіе о награжденіи игум. Макарія и нѣкоторыхъ другихъ... Но если въ Казани архіѳп. Владимиръ порой избѣгалъ самъ чтенія дѣловыхъ журналовъ подвѣдомственныхъ ему учрежденій и иногда дѣлалъ на нихъ резолюціи по указаніямъ начальниковъ этихъ учрежденій, то изслѣдователь видитъ тутъ уже проявленіе не лѣни, а усталости и чувство скуки предъ множествомъ бумажнаго дѣла...
Изрѣдка проявлявшаяся прирожденная лѣнь вполнѣ извинительна въ человѣкѣ, понесшемъ такіе подвиги и труды, ежегодно проѣзжавшемъ тысячеверстныя пространства, испытавшемъ такія опасности и скорби, что по свидѣтельству егб помощника и преемника, ѳп. Макарія, ѵэтотъ твердый въ терпѣніи мужъ долженъ былъ слезы лить, какъ дитя“ *). Это было въ 1868—9 гг. А въ 1872 г. преслѣдованія со стороны Малькова и его друзей и условія миссіонерской дѣя-
1) Томскія Епарх. Вѣдомости, 1897, № 18.
тельности привели было ѳго къ мысли оставить служеніе на Алтаѣ, хотя и любимомъ. „Но отъ самовольнаго движенія— писалъ онъ въ 1872 г. (15 іюля) Казанскому архіеп. Антонію—и даже отъ поисканія движенія удерживаютъ воспоминаніе объ обѣтѣ, данномъ въ тотъ день, когда я вручалъ вамъ свое прошеніе о монашествѣ, обѣтѣ—всецѣло предать свою судьбу Промыслу Божію, и мысль, что на другомъ мѣстѣ буду еще менѣе годенъ“. Много огорченій терпѣлъ пр. Владимиръ и послѣ, даже при попыткахъ дѣлать доброе дѣло/ Такъ, многіе Томскіе горожане встрѣтили неодобреніемъ и нареканіями возобновленіе Томскаго собора, при недостаткѣ средствъ на то, и перестройку домовой церкви; „дѣйствія его подвергались безпощадной критикѣ“. Въ Ставрополѣ „большинство духовенства было противъ свѣчного завода“ * *).
Въ постигавшихъ ѳго огорченіяхъ и трудахъ арх. Владимиръ находилъ утѣшеніе въ двухъ вещахъ—въ молитвѣ и въ общеніи съ людьми.
Вѣря въ благой Промыслъ Божій и считая скорби неизбѣжными въ жизни человѣческой и именно для христіанина, ибо безъ креста нѣтъ Христа 2), архим. Владимиръ въ молитвѣ искалъ подкрѣпленія своимъ недостаточнымъ силамъ. Но памятуя апостольское „Молитеся другъ за друга, яко да исцѣлѣетеи (Іак. Y, 16), онъ примѣнялъ его къ больнымъ душею, къ грѣшникамъ, а усиленно просилъ молитвъ за себя у родныхъ, у друзей, у пасомыхъ во всѣхъ трудныхъ и важныхъ обстоятельствахъ жизни, особенно при хиротоніи во епископы. Вотъ что писалъ онъ роднымъ 18янв. 1880 г.: „Изъ рода вашего мнѣ первому судитъ Господь принять благодать архіерѳйства, а вмѣстѣ и тягости и скорби, съ нею соединенныя... Васъ сердечно и слезно прошу и молю: вознесите горячую молитву ко Господу, Спасу Всемилостивому, чтобы оную великую благодать пріять мнѣ не въ судъ или во осужденіе, и не вотще, а на пользу св. церкви и себѣ во спасеніе, до послѣдней минуты жизни моей понести съ ревностію, терпѣніемъ, благодушіемъ и благодареніемъ сіе святое иго. Еще помолитесь, чтобы, съ ниспосланіемъ мнѣ сугубой благодати Св. Духа, Господь ниспослалъ мнѣ
Том. Бпарх. Вѣд., 1898, № 9. Цѳрк. Вѣстн., 1890, 1, 15.
*) И. Ястребовъ, 358—360. ,
сугубый духъ молитвы усердной — молиться во-первыхъ за родныхъ моихъ, близкихъ по плоти и духу, и за всѣхъ, о комъ обязанъ есмь молиться, живыхъ и усопшихъ“ *).
Признавая важность Для христіанина вообще молитвы и притомъ молитвы соборной, церковной, арх. Владимиръ не разъ проводилъ мысль, что она особенно нужна для миссіонера. „Весьма важное значеніе для успѣха святаго дѣла, писалъ онъ въ отчетѣ объ Алтайской миссіи,—имѣютъ умноженіе числа трудящихся въ немъ, ихъ къ нему способность, усердіе и опытность, устраненіе противодѣйствующихъ вліяній вообще и въ особенности со стороны язычниковъ властвующихъ, въ самыхъ обращаемыхъ—увѣренность въ безопасности отъ своихъ некрещеныхъ властей, родственниковъ и т. д., добрыхъ христіанъ, наконецъ—какъ главная дѣйствующая сила—молитва церкви о преуспѣяніи сего святаго дѣла (Колос. IV, 3, 4. 2 Сол. Ill, 1, и др.)“ 2). Но миссіонеръ и самъ долженъ молиться. „Миссіонеръ безъ постоянной, внутренней или умной молитвы есть то же, что рыба безъ водной стихіи“, — говорилъ онъ, еще отправляясь на Алтай, пр. Іереміи 3). Чрезъ тридцать лѣтъ, уже на закатѣ свой жизни, онъ утверждалъ: „Поистинѣ, если миссіонеръ не будетъ орошать всякаго своего начинанія слезами собственнаго безсилія и молитвеннымъ призываніемъ Божіей помощи,—никакого успѣха отъ его проповѣди не выйдетъ“ 4). Тоже онъ внушалъ своимъ ставленникамъ. „Молись, молись Богу усердно; ‘ молись за паству твою, хотя ты ѳя еще не знаешь. Помнишь, какъ Моисей молился: не руками »и не устами, а сердцемъ, вопіялъ ко Господу“. А когда онъ побѣждалъ врага? Тогда, когда свое безсиліе исповѣдалъ, когда молился въ смиреніи своемъ. Вотъ и ты тогда побѣдишь и своихъ враговъ и враговъ паствы твоей, когда отъ всего сердца непрестанно будешь вопіять: Помилуй мя, Боже, по велицѣй милости твоей!и 5).
Самъ онъ любилъ молиться и келейно и церковно и другихъ умѣлъ располагать къ молитвенному возношенію души къ небу. Своимъ богослуженіемъ „ѳп. Владимиръ произво-
х) И. Ястребовъ, 362.
2) Отчетъ за 4880, 7. 8. 1882, 19. 20. Ср. его рѣчь при врученіи жезла архим. Сергію (Прав. благ., 1895, № 9).
3) „Письма на Алтай“, № 10. 4) И. Ястребовъ, 308.
5) Дѣятель, 1902, № 11. Ср. Астраханскія Епарх. Вѣд., 1897, № 19.
дилъ чарующее дѣйствіе,—онъ заставлялъ невольно молиться и въ молитвѣ находить утѣшеніе и успокоеніе во всѣхъ скорбяхъ. Его религіозность и твердая вѣра обаятельно дѣйствовали на всѣхъ, кто видѣлъ этого архіерея въ свящѳнно-служѳніи“ *). Богослуженіе съ участіемъ пр. Владимира пріобрѣтало иногда особенно внушительный характеръ, когда въ пѣніи принимали участіе всѣ молящіеся; къ такой общей молитвѣ онъ призывалъ въ с. Улалѣ и въ сельскихъ церквахъ Казанской, напр., епархіи 1 2).
„Молитва—плодъ любви“, такъ выразился о ней архим.
оправдывается на архіеп. Владимирѣ: онъ любилъ молиться, потому что много любилъ. Съ дѣтства онъ, несмотря на суровую школу и жестокія испытанія, сохранилъ доброе сердце и материнскую, по выраженію ѳп. Макарія, нѣжность. Свойства эти всего болѣе проявились на его отношеніяхъ къ родителямъ и роднымъ, съ которыми онъ не разставался и о которыхъ заботился до конца своей жизни. Какъ старшій изъ братьевъ, онъ считалъ своимъ нравственнымъ долгомъ заботиться о нихъ. Еще въ дѣтствѣ, заблудившись съ однимъ изъ нихъ въ полѣ во время страшной вьюги и мороза, онъ загородилъ его собою, рѣшивъ первымъ замерзнуть 3). Получивъ по окончаніи академіи должность профессора Орловской семинаріи, Владимиръ взялъ къ себѣ брата Алексѣя, который при немъ и учился въ семинаріи (1854—1858). Послѣ того онъ выписалъ въ Томскъ своего отца, который за-вѣдывалъ тамъ хозяйствомъ его, и ректора Веніамина. Вмѣстѣ они жили и въ Петербургѣ (1862—1865). Когда архим. Владимиръ назначенъ былъ начальникомъ Алтайской миссіи, его отецъ отправился на родину и оставался здѣсь до 1870 г., хлопоча надъ устройствомъ теплаго придѣла на южной сторонѣ станичной церкви. Мысль о расширеніи родного храма принадлежала о. Владимиру, который еще изъ Томска послалъ на этотъ предметъ 25 р., съ обѣщаніемъ и впредь жертвовать и съ приглашеніемъ къ пожертвованіямъ станичниковъ. Но эта мырль перешла въ дѣло только въ 1866 г.,
1) Цѳрк. Вѣстникъ, 1889, №№ 51—52. Прот. М. Успенскій, Отъѣздъ пр. Владимира изъ Ставрополя Кавказскаго.
2) Извѣстія по Казанской Епархіи, 1896, 246.
3) Дѣятель, Щ02, № 11.
Глухаревъ, и это изреченіе какъ нельзя лучше
когда были избраны попечитель по постройкѣ придѣла (отецъ арх. Владимира) и довѣренные. По окончаніи постройки Ст. Петровъ по вызову сына отправился на Алтай и въ 1871 г. по e|fO просьбѣ былъ рукоположенъ въ священники къ улалинской церкви, но скоро перешелъ въ женскую общину, которой и посвятилъ всего себя. 13 февр. 1876 г., онъ скончался, разбитый наканунѣ лошадью *). Опечаленный этой неожиданной кончиной, архим. Владимиръ разослалъ телеграммы преосвященнымъ, знавшимъ почившаго, съ просьбой молиться объ упокоеніи его души, а затѣмъ съ братомъ Антоніемъ устроилъ надъ могилой отца придѣлъ при церкви женской общины. Для молитвеннаго поминовенія горячо любимыхъ отца и матери, арх. Владимиръ устроилъ на родинѣ, въ Ѳѳдосѣевекой станицѣ, богадѣльню съ отдѣленіями мужскимъ и женскимъ (1888 г.). Для этого онъ пріобрѣлъ тамъ усадьбу и выстроилъ на ней, вблизи могилы матери, каменный домъ. На содержаніе ея преосвященный обязался присылать 25 р. ежемѣсячно, въ дополненіе къ мѣстнымъ средствамъ, а для вознагражденія духовенства, которое имѣло поминать его родителей, пожертвовалъ съ братомъ, игум. Антоніемъ 150-рублѳвый банковый билетъ 2). Въ послѣдніе годы своей жизни пр. Владимиръ устроилъ въ родной станицѣ придѣльный храмъ во имя Св. Николая чудотворца.
Съ братомъ Антоніемъ пр. Владимиръ былъ связанъ узами тѣсной дружбы и не разставался съ нимъ съ 1877 г., когда перевелъ его въ алтайскую миссію, до конца жизни, переводя его изъ епархіи въ епархію и отечески опекая его. Въ Казани о. Антоній былъ архимандритомъ Зилантова монастыря и отсюда, послѣ кончины брата, перешелъ въ Полтаву. Со вторымъ братомъ, Алексѣемъ, арх. Владимиръ тоже не прерывалъ сношеній и послѣ его смерти (1874) взялъ на свое попеченіе пять его сиротъ, высылая на ихъ содержаніе ежемѣсячно не менѣе 25 р., почти треть своего жалованья. Письма его къ племянникамъ и ихъ опекуну М. Барсукову исполнены самаго нѣжнаго участія къ ихъ нуждамъ и интересамъ. Помогалъ онъ также своей сестрѣ Татьянѣ, вдовѣ 1
1) Отчетъ объ алтайской миссіи за 1875 г.
*) Богадѣльнѣ этой строитель присвоилъ названіе Владимирской— въ память совершившагося въ 1888 г. 900-лѣтія крещенія Руси св. Владимиромъ, „собою прежде всѣхъ подавшимъ примѣръ христіанскаго нищелюбія“.
псаломщика, съ ея сыномъ и другимъ болѣе отдаленнымъ родственникамъ, но по мѣрѣ нужды и только до тѣхъ поръ, пока они не стали на собственныя ноги и не пристроились къ мѣстамъ. Высылать имъ деньги послѣ этого^ремени онъ считалъ дѣломъ не полезнымъ, и потому по духовному своему завѣщанію не оставилъ имъ ничего въ наслѣдство“ *). Насколько не расточителенъ былъ онъ по отношенію къ родственникамъ, сородичамъ и землякамъ, видно изъ одного письма его къ архіеп. Леонтію, перваго по пріѣздѣ въ Ставропольѣ „Родина близка. Правда и отрадная отчасти правда сія. „Оласти“ потому, что благодаря близости моей къ родинѣ, явилось множество орловъ, а за ними виднѣлись еще новыя стаи орловъ, орлицъ и орлятъ, по рѣченному: идѣжѳ трупъ, тамо будутъ и орли. Но на сей разъ оказалось, что трупъ способенъ не совсѣмъ пассивно относиться къ покушеніямъ стаи орлиной; разъ-два далъ себя клюнуть, да и сдѣлалъ жестъ такой, что стая не рѣшается нападать. За то дѣйствительно было отрадно посѣтить родныя мѣста, родную церковь, родныя могилы, — послѣ многолѣтняго промежутка и послѣ того, какъ угасла всякая надежда видѣть дорогое на родинѣ. Считаю это за особую, незаслуженную милость Божію, и какъ источникъ глубочайшаго духовнаго утѣшенія, и какъ средство благодатное къ оживленію вѣры, надежды и любви“.
До конца же жизни арх. Владимиръ былъ вѣренъ чувству дружбы. Онъ имѣлъ близкихъ друзей, съ которыми всю жизнь велъ самую откровенную и самую задушевную переписку. Онъ дорожилъ своими дружескими связями и сознавался, что ему „невыразимо горька была бы измѣна на худшее въ другѣ“. Онъ испытываетъ самое живое чувство радости, если убѣждается въ прежнихъ чувствахъ къ себѣ со стороны друзей и замѣчаетъ по этому поводу на своемъ характерномъ языкѣ: „кто недавнее, мимолетное, минутное помянетъ, тому глазъ вонъ, а кто стараго не помянетъ, у того сердце вонъ“* 2). Мы видѣли уже, какъ дорогъ былъ архіеп. Владимиру одинъ изъ его друзей, о. Вакхъ Гурьевъ, которому онъ писалъ однажды: „О, если бы не къ одному
М И. Ястребовъ, 382—333.
2) Том. еп. вѣд., 1897, № 20, 7: М. Лебедевь, Памяти высокопр. Владимира, архіеп. казанскаго.
о. Вакху дана была мнѣ убогому такая любовь, какая дана— къ о. Вакху!“
- - Выше сказано, какія добрыя отношенія существовали у арх. Владимира съ алтайскими миссіонерами, для которыхъ онъ былъ менѣе начальникъ, чѣмъ слуга и другъ, заботившійся до самопожертвованія объ улучшеніи ихъ матеріальнаго положенія, служебныхъ ихъ правъ и огражденіи ихъ чести. Принципъ взаимнаго довѣрія былъ съ самаго начала выставленъ имъ какъ руководящее начало дѣйствій. Вотъ что онъ говорилъ миссіонерамъ на съѣздѣ 1867 г.: „будемте вѣрить другъ-другу во всемъ; я первый ничего не хочу таить отъ васъ, братцы. Всѣ мы должны знать, что Господь посылаетъ намъ. Вотъ на этомъ письменномъ столѣ будутъ лежать всѣ бумаги и книги. Всякій имѣетъ право смотрѣть ихъ; кому угодно, всякій можетъ видѣть, въ какомъ состояніи находятся наши денежныя дѣла: удовлетворять нужды миссіи будемъ съ общаго согласія“ 4).
Будучи монахомъ, арх. Владимиръ не отдавалъ при этомъ предпочтенія монашествующимъ миссіонерамъ, — напротивъ о женатыхъ онъ едвали не болѣе заботился. Вспомнимъ его совѣтъ учителю Куйрукову по поводу его намѣренія жениться. А когда женился К. Соколовъ, послѣ учительства опредѣленный въ миссіонеры-священники, архим. Владимиръ писалъ свящ. Н. Д. Лаврову: „Не найдѳтѳ-ли вы благовременнымъ предложить, а Совѣтъ Православнаго миссіонерскаго общества сдѣлать какое-либо пособіе новобрачному и новопоставленному миссіонеру о. Константину? Самъ онъ не богатъ, а тесть его (діак. Чѳвалковъ) равенъ ему въ богатствѣ. А при новосельѣ семейномъ мало ли новыхъ нуждъ? 2). И послѣ, уже будучи епархіальнымъ архіереемъ, пр. Владимиръ „тяготѣлъ своими симпатіями преимущественно къ лицамъ миссіонѳрствующимъ. Послѣднимъ онъ отдавалъ предпочтеніе предъ обыкновенными священниками. Миссіонеръ всегда могъ разсчитывать на доступъ и на продолжительный разговоръ со владыкой, тогда какъ обыкновенному батюшкѣ приходилось ждать пріема, иногда
х) Прот. В. Постниковъ, „Мои воспоминанія о первыхъ дня$ъ служенія въ алтайской миссіи о. начальника ея архим. Владимира“ (Том. еп. вѣд.. 1899, № 4. id. Прав. Благовѣстникъ, 1899 г. См. также Том. еп. вѣд., 1899, №№ 6, 10).
2) Миссіонеръ, 1874, 89.
нѣсколько дней. Въ послужныхъ спискахъ духовенства онъ постоянно приказывалъ отмѣчать, знаетъ-ли извѣстное лицо
какой-либо инородческій языкъ и въ какой мѣрѣ, а также__
сколько обратило въ православіе раскольниковъ и сектантовъ“ *).
Свидѣтельство біографа арх. Владимира о томъ, что онъ заставлялъ иногда приходскаго священника по нѣскольку дней дожидаться пріема, можетъ относиться только къ Казанскому _щеріоду его яіизни и объясняться его хворью. О Ставропольскомъ имѣется свидѣтельство, что духовнымъ онъ былъ дома и днемъ и ночью 2). Вообще онъ смотрѣлъ на духовенство какъ на своихъ помощниковъ въ дѣлѣ управленія паствой и не склоненъ былъ уклоняться отъ ознакомленія и общенія съ нимъ. Объѣзжая епархію, пр. Владимиръ старался повидать возможно большее число священниковъ, „а чрезъ нихъ узнавать возможно подробнѣе состояніе церкви, принтовъ, школъ и приходовъ“. Но такъ какъ каждый годъ объѣзжалась только незначительная часть епархіи, то въ Ставрополѣ владыка распорядился, чтобы каждый священникъ, пріѣзжая въ городъ, являлъ свой отпускной видъ на случай могущаго быть приглашенія для личнаго представленія ему 3). Заботясь повсюду объ улучшеніи матеріальныхъ условій быта духовенства, между прочимъ устройствомъ свѣчныхъ заводовъ, которые бы давали возможность безплатно учить и содержать дѣтей духовенства, пр. Владимиръ обращалъ вниманіе на поднятіе нравственной стороны его жизни, на огражденіе его отъ произвола благочинныхъ и на правильную оцѣнку послѣдними его дѣятельности. Въ бытность въ Ставрополѣ, усмотрѣвъ изъ клировыхъ вѣдомостей о церквахъ и духовенствѣ Ставропольской епархіи, что благочинные нерѣдко дѣлаютъ неодобрительные отзывы о членахъ принтовъ безъ достаточныхъ объясненій этихъ отзывовъ, пр. Владимиръ распорядился, чтобы благочинные избѣгали этого и давали объясненіе какъ въ вѣдомостяхъ, такъ и въ особыхъ рапортахъ, почему ими сдѣлана та или другая отмѣтка, причемъ высказалъ принципіальный свой взглядъ на должность благочиннаго: ^Благочинный не долженъ чиновнически хладнокровно
*) И. Ястребовъ, 38. -) Церк. Вѣсти., 1890, № 1.
3) Ставроп. епарх. вѣд., 1888, 926, 927.
(хотя совѣстливый и добрый чиновникъ не успокоивается на одной формальной собственной исправности) относиться къ подчиненнымъ ему лицамъ, а какъ довѣренное лицо епископа въ дѣлѣ попеченія объ опредѣленномъ участкѣ епархіи, предъ Богомъ обязанное наблюдать за членами причта, прежде всего онъ обязанъ быть ихъ руководителемъ въ нужныхъ случаяхъ, примирителемъ въ неважныхъ столкновеніяхъ, вразумителемъ въ неважныхъ проступкахъ и неисправностяхъ, а въ случаяхъ большой важности, въ видахъ исправленія самихъ неисправныхъ членовъ причта и для устраненія какого либо вреда духовнаго въ приходѣ, благочинный долженъ немедленно доводить до свѣдѣнія епископа, а не ограничиваться общимъ донесеніемъ разъ въ годъ, въ такомъ важномъ документѣ, каковы послужные списки, краткою, не мотивированною, иногда крайне неодобрительною отмѣткою“ *).
Другимъ своимъ распоряженіемъ, изданнымъ въ Казани 2), архіеп. Владимиръ старался оградить правильность представленія благочинныхъ духовенства къ наградамъ, чтобы въ списки подлежащихъ награжденію благочинные не писали недостойныхъ, обходя достойныхъ. Тутъ же владыка указалъ и тѣ нравственныя качества, которыя онъ желалъ видѣть въ священникѣ: „Представлять къ наградамъ слѣдуетъ лишь лицъ, отличающихся совершенно трезвымъ и благочестивымъ образомъ жизни, не преданныхъ куренію табаку, исполняющихъ съ ревностью и усердіемъ свои пастырскія обязанности, съ благоговѣніемъ и умиленіемъ совершающихъ службу Божію, заботящихся о проповѣданіи слова Божія и просвѣщеніи своей паствы, о благолѣпіи храма и благоустроѳніи прихода, ревностно отправляющихъ въ воскресные и праздничные дни торжественныя вечерни съ акаѳистомъ и ведущихъ внѣбогослужѳбныя бесѣды“. Изъ недостатковъ, свойственныхъ духовенству, пр. Владимиръ вооружался особенно противъ кляузничества* * 8) и частаго перемѣщенія изъ прихода въ приходъ. Устанавливая въ 1884 г. пятилѣтній срокъ, ранѣе котораго никто изъ свя-
*) Ставр. ѳп. вѣд., 1889, 324, 325 (офф. части).
2) Изв. но Казан. епархіи, 1894, 667—669.
8) См. его распоряженіе противъ этого въ Изв. по Казан. епархіи, 1893, № 24 (id. И. Ястребовъ, 386—389),
9Ö
щѳннослужитѳлѳй не могъ просить о перемѣщеніи на другой приходъ (кромѣ исключительныхъ причинъ), ѳп. Владимиръ писалъ: „Имѣя въ виду, что пастыри существуютъ ради нуждъ прихода и церкви, а не приходы и церкви существуютъ для пастырей, необходимо признать, что приходъ имѣетъ право ждать къ себѣ пастыря добра, наставника, руководителя въ дѣлѣ вѣры. Матеріальный интересъ, матеріальныя выгоды должны у пастыря отойти на второй планъ; не ради^юбственнаго прибытка, не ради „кормленія“ назначаются священнослужители въ приходъ, а — ради нуждъ вѣрующихъ. Во имя этой святой цѣли требуется отъ пастыря, какъ наставника, узнать, изучить всю свою паству, сблизиться, уразумѣть слабыя и добрыя въ нравственномъ отношеніи стороны своихъ прихожанъ и приступить съ отеческою любовію, терпѣніемъ и снисходительностію къ воздѣйствію на прихожанъ, къ исправленію и усовѳршѳнію ихъ въ нравственной жизни. Трудъ тяжелый, трудъ медленный, но благотворный, трудъ спасительный, притомъ создающій репутацію не только самому пастырю, но и укрѣпляющій основы государственной и общественной жизни, возвышающій религію въ глазахъ массы и въ глазахъ враговъ церкви“... *).
О необходимости сближенія пастыря съ пасомыми пр. Владимиръ не разъ говорилъ. Когда однажды при немъ зашелъ разговоръ о средствахъ, съ помощью которыхъ можно заставить подчиненныхъ работать, онъ выразился: „казенныя отношенія самое лучшее живое дѣло могутъ убить. Надо жить съ подчиненными одною жизнію, надо какъ можно ближе ихъ привлечь къ себѣ и пріобрѣсть ихъ довѣріе“ 2). Тому же онъ училъ семинаристовъ, которыхъ онъ, по его собственному заявленію, очень любилъ, какъ будущихъ служителей принадлежавшаго ему дѣла. Въ Нижнемъ Новгородѣ онъ часто и неожиданно посѣщалъ семинарію, совершалъ въ семинарскомъ храмѣ служенія, заходилъ въ больницу, христосовался въ дни Пасхи со всѣми воспитанниками. Бесѣдуя съ послѣдними, особенно съ окончившими курсъ, владыка съ мастерствомъ художника развертывалъ картину за картиной ихъ будущей пастырской дѣятельности, давалъ
1) Томскія еларх. вѣд., 1884, JSS 11, 4—-5. -) Том. ѳп. вѣд., 1899, № 4, 26.
живые уроки учительства, пастырства, проповѣдничества и общественнаго служенія, говорилъ и о будущей подругѣ пастыря, на долю которой выпадаетъ нелегкій крестъ воспитанія дѣтей и нравственнаго вліянія на прихожанъ. Противъ скуки рекомендовалъ заниматься пчеловодствомъ, а чтобы заинтересовать имъ, приглашалъ семинаристовъ къ себѣ на пасѣку, гдѣ пчеловодъ-священникъ читалъ имъ лекціи о жизни пчелъ. Вообще онъ не скрывалъ отъ будущихъ пастырей и миссіонеровъ трудностей ихъ служенія и разсказами о своей дѣятельности на Алтаѣ и общихъ условіяхъ благовѣстничества какъ могъ воодушевить искренно настроенныхъ кандидатовъ, такъ и отвратить тѣхъ, кто такого призванія не чувствовалъ *).
Пр. Владимиръ вообще любилъ учащуюся молодежь и дѣтей, въ бесѣдѣ съ ними самъ обращался въ дитя и своей чисто дѣтской простотой и искренностію умѣлъ затрогивать ихъ и умилять. Въ отношеніи къ ученикамъ онъ рекомендовалъ ихъ начальству три правила: снисходительность, снисходительность и снисходительность 2).
Любя дѣтей и взаимно пользуясь ихъ любовью 3), арх. Владимиръ былъ особенно жалостливъ къ сиротамъ, бездомнымъ, безпріютнымъ, престарѣлымъ какъ духовнаго вѣдомства, такъ и вообще. Памятниками этой жалостливости являются многочисленныя благотворительныя заведенія въ мѣстахъ его службы, имъ или по его мысли устроенныя и имъ облагодѣтельствованныя, и дипломы на званіе почетнаго члена многихъ филантропическихъ и просвѣтительныхъ упрежденій. Въ отношеніи къ школьному народному образованію онъ выражалъ желаніе, чтобы наряду съ увеличивавшимся числомъ школъ для мальчиковъ росло количество женскихъ школъ, при чемъ высказывалъ увѣренность, что грамотная мать семейства будетъ учить грамотѣ и своихъ дѣтей и такимъ образомъ будетъ содѣйствовать умноженію грамотныхъ людей въ нашемъ отечествѣ.
Народъ русскій арх. Владимиръ зналъ и умѣлъ съ нимъ говорить просто и отъ души. Зналъ онъ и душу инородца
См. его бесѣду съ слушателями миссіонерскихъ курсовъ въ 1896 г. (И. Ястребовъ, 391—396).
3) Прав. ;Собес., 1897. Ш, 371—372, — изъ надгробной рѣчи свяіц М. Нефедьева.
3) ІІрот. М. Путинцевъ, „Алтай“, <•
и относился къ нѳму съ уваженіемъ и любовію. Одинъ знакомый его, вспоминая въ 1874 г., какъ привѣтливо обращался онъ со всякимъ инородцемъ, называя каждаго именемъ и отчествомъ, примѣнилъ къ нему разсказъ Четьихъ Миней о блаж. царицѣ Ѳеофаніи (подъ 16 дек.): „Слуги своя и рабыни имѣяше яко братію и сестры, и не звашѳ никого же простымъ именемъ, но всѣхъ о Господѣ славяше званіемъ, почитая коѳгождо имя и санъ и служеніе“. Алтайскій миссіонеръ, прот. В. Постниковъ послѣ кончины арх. Владимира тоже свидѣтельствовалъ, что онъ „обладалъ особымъ даромъ всѣхъ привлекать къ себѣ. Онъ со всѣми былъ ласковъ, никому не льстилъ, былъ даже болѣе строгъ, чѣмъ снисходителенъ; но у него какъ-то такъ выходило, что самая строгость его никого не обижала. Я слыхалъ отъ ново-крещенныхъ такой отзывъ: „онъ тебя пожуритъ, и имъ же останешься доволенъ“. Неудивительно, что имя его было записано во всѣхъ помянникахъ, какъ у русскихъ, такъ и у инородцевъ, и что въ мыюшинскомъ, наир., отдѣленіи при первой панихидѣ народъ рыдалъ *). Арх. Владимиръ любилъ не только алтайцевъ,—онъ „имѣлъ слабость“ любить и другихъ инородцевъ, о чемъ и самъ заявлялъ и объяснялъ это свое чувство тѣмъ, что и родители болѣе любятъ дѣтей меньшихъ, слабѣйшихъ... Но онъ желалъ и надѣялся, что инородцы, просвѣщенные христіанской вѣрой и грамотой, не только пріобщатся къ русской культурѣ, но и совсѣмъ обрусѣютъ—и по языку и по духу.
Прекрасно рисуетъ отношеніе арх. Владимира къ алтайцамъ, особенно къ крещеннымъ имъ самимъ, большое письмо его къ одному изъ нихъ, Сергѣю Павловичу, отъ 3 марта 1888 г. изъ Ставрополя, полное воспоминаній о томъ, чѣмъ былъ онъ до крещенія и чѣмъ сталъ. Заканчивая его, преосвященный писалъ: „Видишь, чадо мое возлюбленное, какъ много написалъ я тебѣ. Старая рука моя водила перомъ по любви отеческой и по заботливости о тебѣ... Мои лѣта достигли возраста старости, да и дѣлъ по службѣ не мЬло. Поэтому не только такое длинное письмо, но и коротенькое едва ли когда соберусь написать тебѣ, если бы и еще пришлось мнѣ сколько-нибудь прошить на этомъ свѣтѣ. Поэтому сіи строчки прими, Сережа мой, какъ послѣднее прѳд-
*) Том. Еіі. Вѣд., 1898, № 6, 18.
смертное отеческое завѣщаніе и наставленіе на всю твою жизнь. По временамъ прочитывай его съ такою же любовію, съ какою писано. И до старости доживешь, вспоминай меня въ своихъ молитвахъ; не забывай, когда и умру,—что былъ вотъ на этомъ свѣтѣ человѣкъ, грѣшный архіерей, который ■Сергѣя Павловича любилъ какъ родного сына, и больше родного сына... Призываю на тебя, чадо мое, Божіе благословеніе: на твое тѣло и душу, на занятія и труды твои, на отдыхъ твой, на молитву твою, на доброе чтеніе п добрыя бесѣды твои, на мысли твои и добрыя намѣренія твои. Недостойный епископъ Владимиръ“... *).
Архим. Андрей отмѣтилъ въ арх. Владимирѣ еще одну черту—простоту. „Величавая простота — и въ разговорѣ, и въ привычкѣ держать себя въ обществѣ, и въ его кроткихъ, карихъ, удивительно выразительныхъ, большихъ глазахъ, за которыми какъ будто не видно было всего лица. Думается, что это происходило у него потому, что во всѣхъ обстоятельствахъ жизни онъ былъ всегда одинъ и тотъ же, живущій своею собственною жизнію и очень мало думающій о томъ, что будутъ о немъ говорить люди“. Послѣднее подтверждаетъ одно письмо самого владыки. Сообщая архіеп. Леонтію о своихъ встрѣчахъ съ оберъ-прокуроромъ св. синода на кавказскихъ минеральныхъ водахъ тотчасъ по переѣздѣ изъ Сибири въ Ставрополь, преосвященный прибавилъ: „При семъ случаѣ, какъ я вездѣ и всегда, не старался казаться инымч>, лучшимъ своей дѣйствительности (да если бы и захотѣлъ, не смогъ бы). Не знаю, какое понятіе составилъ о моей особѣ Константинъ Петровичъ: по крайней мѣрѣ, увидѣлъ меня, кто азъ ѳсмь, и не будетъ имѣть представленія о мнѣ, на основаніи показанія посторонняго, преувеличивающаго или къ худшему или къ лучшему“.
Вообще арх. Владимира отличали прямота, прямолинейность, искренность, чистосердечіе, вѣра въ людей и, какъ результатъ всего этого, свѣтлое, благодушное настроеніе духа. Но жизненный опытъ нѣсколько отразился на послѣднихъ чертахъ характера арх. Владимира: „былъ и я оптимистомъ, да выворотили“, писалъ онъ какъ-то Ильинскому. Тѣмъ не менѣе до конца жизни онъ сохранилъ „удивительную отзывчивость на все доброе“. Тотъ же о. Андрей со-
1) Том. Еп. Вѣд. 1900, .V- 17.
общаѳтъ по поводу этой черты: „Іоаннъ Златоустъ гдѣ-то пишетъ: „Состраданіе человѣку свойственно; но сорадоваться можетъ лишь великая душа“. Вотъ эту великую душу и стяжалъ арх. Владимиръ. Это была какая-то сокровищница поощреній; онъ всякому благому дѣлу, всякому начинанію искренне радовался, усердно благодарилъ Бога за него, со слезами на глазахъ благодарилъ трудящихся и усердно всѣми средствами развивалъ добрыя начинанія. Наградъ какихъ-либо онъ не любилъ, но какъ-то такъ умѣлъ дѣлать, что однимъ словомъ^однимъ сочувствіемъ своимъ будилъ и иниціативу и поощрялъ самое дѣло, въ чьихъ бы рукахъ оно ни было“. До конца же жизни владыка сохранилъ способность къ шуткѣ, остротамъ. Въ немъ былъ большой запасъ юмора и въ смѣхѣ, особенно веселомъ, онъ видѣлъ источникъ отдыха от*ь трудовъ. Оттого въ его домѣ на январскихъ съѣздахъ миссіонеровъ было мѣсто „полному непринужденному веселью:— сыпались анекдоты, шутки, раскатистый добродушный смѣхъ“, и самъ хозяинъ обнаруживалъ „легкій юморъ, по подобію шампанскаго возбуждающій нервы“. Интересно, что въ 1867 г. онъ наряду съ аксаковской „Москвой“, „Педагогическимъ сборникомъ“, „Вѣстникомъ Европы“ хотѣлъ выписать для миссіи „Будильникъ“ по тому мотиву, что она имѣетъ „крѣпкую нужду въ возбудительныхъ средствахъ для возбужденія и поддержанія энергіи въ своихъ членахъ“.
Но въ послѣдніе годы жизни ясное, благодушное настроеніе духа подъ вліяніемъ болѣзни все чаще стало смѣняться раздражительнымъ, недовольнымъ. Прѳосв. Владимиръ вообще былъ человѣкъ вспыльчивый. Въ Казани жѳ онъ часто давалъ проявляться этому своему недостатку. Священникъ-очевидецъ разсказывалъ намъ, какъ однажды на пріемъ къ архіепископу явился одинъ батюшка (Я—въ), не пожелавшій »доложить секретарю, согласно принятому обыкновенію, зачѣмъ онъ прибылъ. Батюшка рѣшительно заявилъ, что онъ явился къ владыкѣ, а не къ его секретарю, и ему сообщитъ, что считаетъ нужнымъ. Секретарь послѣ долгаго препирательства сказалъ угрожающе: „а, хорошо“,
и ушелъ. Чрезъ нѣсколько минутъ ожидавшее пріема духовенство увидало, что отъ владыки бѣжитъ принятый имъ архимандритъ, а за нимъ и самъ онъ съ крикомъ: „а гдѣ здѣсь священникъ Я.? Подать сюда священника Я.!“ Публика, сколько ея тутъ было, кинулась съ лѣстницы вслѣдъ за
убѣгавшимъ архимандритомъ и едва ли нѳ впереди всѣхъ— храбрый виновникъ владычнаго гнѣва. Такъ неожиданно и быстро кончился архіерейскій пріемъ. Въ иныхъ случаяхъ вспышка гнѣва владыки разрѣшалась слезами — огорченія, досады, какъ это бывало не разъ изъ-за Подсѣки *). Но пр. Владимиръ былъ и отходчивъ и самъ же иногда извинялся предъ тѣми, на кого напылилъ, накричалъ. Однажды онъ сильно нашумѣлъ въ Казанскомъ женскомъ окружномъ училищѣ, когда одна воспитанница, подходя къ кресту, небрежно перекрестилась. А на другой день просйлъ начальницу передать всему училищу его извиненіе.
Нечего и говорить, что онъ не былъ мстителенъ, — онъ даже благодѣтельствовалъ людямъ, досаждавшимъ ему и вредившимъ миссіи. Будучи Томскимъ епископомъ, пр. Владимиръ далъ лучшій приходъ одному господину, который, кончивъ Томскую семинарію студентомъ, служилъ затѣмъ по полиціи и въ званіи помощника исправника нанесъ миссіи крупный матеріальный и моральный ущербъ, убѣдивши начальство отнять у миссіонеровъ право на казенныя подводы, которымъ они пользовались десятки лѣтъ 2). Когда по переѣздѣ пр. Владимира въ Казань въ 1892 г. скончался зилантовскій архимандритъ Сергій, онъ, нѳ попомнивъ ему томскаго его зла, самъ совершилъ отпѣваніе.
Отдыхъ отъ служебныхъ занятій арх. Владимиръ находилъ въ чтеніи книгъ. Онъ обладалъ порядочной библіотекой изъ книгъ по патрологіи, богословію, философіи, медицинѣ, архитектурѣ, сельскому хозяйству, этнографіи, филологіи. Всѣмъ этимъ онъ интересовался, и на книги не жалѣлъ своихъ скудныхъ средствъ. Насколько онъ былъ лю-бознателень и какъ въ частности занятъ былъ алтайскимъ языкомъ, видно изъ приведеннаго нами выше отрывка письма его къ Н. И. Ильминскому, къ которому отправленъ былъ для участія въ работѣ надъ алтайской грамматикой іером. Макарій. „Если бы время и обстоятельства дозволили, съ какою бы радостію я самъ поѣхалъ къ вамъ учиться! Завидую о. Макарію, и эту зависть отнюдь не считаю грѣхомъ“. Алтай-
*) Подсѣка — монастырская дача на окраинѣ Казани, избранная архіеп. Владимиромъ для постройки новаго зданія духовной семинаріи, изъ-за которой онъ столкнулся съ семинарской корпораціей, рѣшительно протестовавшей противъ нея.
2) Прот. В. П—въ—Ирав. Благов., 1900, III, № 21.
скимъ языкомъ арх. Владимира хорошо овладѣлъ... *) „Книги арх. Владимиръ читалъ съ жадностію или, какъ выражались миссіонеры, „читалъ запоемъ“. Бывало, какъ только наступитъ вечеръ и окончится дневная возня съ алтайцами, архимандритъ зажигаетъ огонь въ кабинетѣ, затворяется и читаетъ до зари, изрѣдка только вставая и прохаживаясь по комнатѣ 2).
Была также у пр. Владимира страсть къ строительству. Онъ строился вездѣ, гдѣ ни служилъ. Даже въ Н.-Новгородѣ, гдѣ ему пришлось провести только два года съ небольшимъ, онъ успѣлъ заново отремонтировать архіерейскій домъ и выстроить новую дачу въ с. Высоковѣ.
Біографъ арх. Владимира подсчиталъ, что имъ возведено 70 построекъ 3). Можетъ быть найдутъ, что этого слишкомъ много и что архитектурныя увлеченія арх. Владимира отвлекали его отъ просвѣтительной дѣятельности. Думалъ это иногда и самъ онъ. Въ 1876 г., сообщивши о. Вакху объ освященіи Улалинской церкви и о намѣреніи закончить устройство женской общины возведеніемъ больницы, онъ замѣтилъ: „Затѣмъ, затѣмъ... остается только моимъ преемникамъ поддерживать сдѣланное. Для моральнаго только мною сдѣлано ли что?...“ Но какъ видно изъ приведеннаго выше письма арх. Владимира къ архіеп. Леонтію изъ Ставрополя, онъ, даже воздвигая архіерейскіе дома, заботился не столько о себѣ, ибо онъ „научился довольствоваться и юрточными помѣщеніями“, сколько о своихъ преемникахъ. А затѣмъ огромное большинство его сооруженій имѣло непосредственное отношеніе къ просвѣтительнымъ задачамъ, каковы храмы, школы.
При постройкѣ церквей пр. Владимиръ обнаруживалъ не только техническую опытность и хозяйственныя соображенія, но и художественное развитіе и эстетическій вкусъ. Объ этомъ свидѣтельствуютъ особенно томская архіерейская церковь и владимирскій храмъ въ Ставрополѣ. Объ этомъ же имѣется свидѣтельство и „отъ внѣшнихъ“. П. П. Гнѣдичъ, говоря въ своихъ воспоминаніяхъ объ образахъ Нестерова,
*) Прав. Благовѣстникъ, 1897, № 17, 4. Впрочемъ, послѣднее отрицается г. Евтроповымъ (о. с. 357, пр. 2). Въ дѣйствительности, пр. Владиміръ, не умѣя говорить по-алтайски, хорошо понималъ устную и письменную рѣчь и принималъ участіе въ редактированіи переводовъ.
а) И. Ястребовъ, 407—408. 3) И. Ястребовъ, 410.
какъ реакціи противъ „раздушенной, салонной“ италіанской живописи, пишетъ: „Я помню, какъ тонкій знатокъ православной живописи и зодчества, архіепископъ казанскій Владимиръ, говорилъ мнѣ послѣ осмотра Владимирскаго собора въ Кіевѣ: „Впервыѳ храмъ вижу, достойно писанный. И Нестеровъ много далъ теплаго и хорошаго. Одинъ грѣхъ: очень у него святые не умыты—замарашки: все же ключевая водица была у нихъ. Я думаю, это больше съ досады на нѣмца Неффа художники ихъ нигилистами рисуютъ: на-те, молъ, вамъ, вотъ они у насъ какіе“. Но что архіепископъ не былъ за условную красоту и приличіе, видно изъ того, что овъ упрекалъ нѣсколько за изображеніе св. Варвары: „Ужъ очень она красива: томная такая, интересная. И . ангелы, что несутъ ее, тоже такіе благовоспитанные, красивые. Даже какъ-то неловко, потому что всѣ неодѣтые“... *).
Были и еще у арх. Владимира увлеченія—пчеловодствомъ, садоводствомъ, огородничествомъ... „Послѣднимъ тремъ занятіямъ онъ посвящалъ всѣ свои лѣтніе досуги, предавался имъ съ какимъ-то пристрастіемъ, и это пристрастіе’ сохранилъ до самой смерти. На закатѣ дней своихъ, будучи уже архіепископомъ Казанскимъ, изнуряемый частыми болѣзнями, онъ разбилъ на архіерейской дачѣ фруктовый садъ и въ немъ развелъ пчельникъ на 200 ульевъ, усовершенствованной системы. На самой срединѣ пчельника виднѣлся висячій улей—мѳдомѣръ съ крайне простымъ механизмомъ, на которомъ стрѣлка показывала, сколько прибыло меду за день. Такъ какъ въ каждомъ ульѣ пчелы работаютъ почти
0 „Изъ прошлаго“. Истор. Вѣсти. 1905, Іюнь, 790—791. Объ упомянутомъ здѣсь Неффѣ г. Гнѣдичъ тутъ же сообщаетъ: „Мнѣ когда-то Неффъ говорилъ, что образъ долженъ быть „одухотвореннымъ“, и что плоть святого должна быть неземная, и что даже въ изображеніи евангельскихъ сюжетовъ, при изображеніи земныхъ существъ, ихъ слѣдуетъ писать какъ бы пріобщенными къ свѣту того явленія, что они созерцаютъ“—А вотъ другое свидѣтельство—К. Н. Евтропова: „Въ строительномъ искусствѣ пр. Владимиръ знаніями, вкусомъ, разсчетливостію и умѣлою распорядительностію превосходилъ многихъ ученыхъ техниковъ, спеціалистовъ. Не разъ приходилось намъ слышать отъ него отзывы о шаблонности проектовъ, чертежей того или другого техника, объ отсутствіи въ нихъ красоты, нужныхъ по характеру построекъ оригинальности, удобствъ, о недостаткѣ экономнаго расчета и т. п. Сами техники не безъ удивленія выслушивали иногда дѣльныя и мѣткія замѣчанія его на счетъ нѣкоторыхъ въ производимой постройкѣ и соглашались съ его указаніями“ (359).
одинаково, то на основаніи мѳдомѣра легко было высчитать, сколько прибавлялось меду ежедневно во всѣхъ ульяхъ. Модель мѳдомѣра стояла у владыки въ залѣ, и онъ показывалъ и объяснялъ ее посѣтителямъ. Отъ модели онъ подводилъ посѣтителя къ одному изъ оконъ и тутъ показывалъ ему стеклянный улей со складными рамками, въ которомъ всякій могъ отчетливо во всѣхъ подробностяхъ наблюдать жизнь и работу^пуѳлъ, строеніе и расположеніе сотовъ, дѣятельность матки и пр. Пчелы этого улья были такъ выдрессированы, что лѣпили соты въ видѣ креста и митрыи *). Преосвященный был ь не только пчеловодъ практикъ, но и теоретикъ, слѣдившій по спеціальнымъ книгамъ и журналамъ за этимъ дѣломъ. И думается, онъ себя главнымъ образомъ имѣлъ въ виду, когда писалъ о заслугахъ алтайскихъ миссіонеровъ для развитія въ краѣ пчеловодства: „Если кто, такъ именно алтайскіе миссіонеры, собственно какъ пчеловоды, стоятъ на такой высотѣ современнаго раціональнаго веденія сего дѣла, что въ нихъ могли бы брать примѣръ не только “ инородцы, или рекомендуемые имъ въ учители здѣшніе и какіе бы то ни было русскіе крестьяне, но и богатые, цивилизованные русскіе помѣщики, хотя бы и пчеловоды. И надобно сказать, что отъ миссіонеровъ алтайскихъ здѣшніе и русскіе люди учатся улучшенному пчеловодству“ 2).
Занятія арх. Владиміра огородничествомъ и садоводствомъ не имѣли такого культурнаго вліянія, хотя все же заслуживаетъ упоминанія, что въ Бійскѣ онъ развелъ у себя въ усадьбѣ арбузы, яблоки, вишни, что въ Томскѣ завелъ цвѣтникъ и насадилъ вишенъ и ягодныхъ кустовъ, а въ Бійскѣ и Ставрополѣ—устроилъ живорыбные пруды. Самъ онъ и занимался своими кустами и деревьями. „Въ лѣтнее время, передаетъ его біографъ, онъ поднимался вмѣстѣ съ солнцемъ, бралъ садовый ножикъ и трость и отправлялся въ садъ. Прогуливаясь, подчищалъ деревья, срѣзывалъ лишнія вѣтки, а палкой снималъ насѣвшую паутину, обходилъ и осматривалъ пчельникъ“ 3). Не избѣгалъ иногда онъ и болѣе грубой работы. „Нѣкогда онъ, озабочиваясь осушкою въ Улалѣ одной изъ улицъ, на которой стояла всегда не-
*) И. Ястребовъ, 409. 2) Отчетъ объ алтайской миссіи, 1875, 47.
;і) И. Ястребовъ, 411.
проходимая грязь, началъ самъ, съ своимъ служителемъ, копать водосточную канаву и, благодаря его почину, канава устроилась, грязь осушилась“ *).
Въ заключеніе приведемъ нѣсколько строкъ изъ одного его письма къ архіеп. Леонтію (отъ 1886 г. изъ Ставрополя), которыя могутъ служить дополненіемъ къ разсказу его біографа объ его домашней жизни и его пищевомъ, такъ сказать, режимѣ 2) и вмѣстѣ съ тѣмъ являются выраженіемъ его нѣсколько пессимистическаго взгляда на жизнь. Сообщивъ, что докторъ на водахъ, въ виду разстройства у него кишечной системы, велѣлъ питаться говядиной или по крайней мѣрѣ птичьимъ мясомъ и иногда свѣжей рыбой и воспретилъ употребленіе мягкаго хлѣба, капусты, огурцовъ, всего соленаго и маринованнаго, что составляло его обычную пищу, пр. Владиміръ высказался: „Конечно и по мѣстнымъ условіямъ и по своему положенію—„да не соблазню“, я не могъ послѣдовать этому приказанію. И вотъ теперь мой желудокъ и проч. возвратился къ первобытному, т. ѳ. годами утвердившемуся худому состоянію. Самому пойти на мясо? Опасаюсь, говорю, соблазномъ быть для немощныхъ. Просить благословеніе у св. синода? обычно ли это? возможно ли просить и отвѣтъ прошенію соотвѣтствующій получить? Или ужъ „маяться“, а если и по сей причинѣ годы жизни укоротятся, то тоже вѣдь серія грѣховъ будетъ короче?“...
К. Харламповичъ.
х) Том. <?п. вѣд. 1898, № 7, 5.
*) И. Ястребовъ, 411—413.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
