CC BY
56
УДК 902
АРХЕОЛОГИЯ КАК СЛУЖЕНИЕ. СВЯТИТЕЛЬ ИННОКЕНТИЙ (БОРИСОВ)
Александр Владиленович Жук, к.и.н., доцент, Омский государственный университет имени Ф.М. Достоевского
Гражданам города-героя Одессы, не склонившимся под властью фашистов,
посвящается
Аннотация. Статья посвящена подвижнической деятельности выдающегося иерарха архиепископа Херсонского и Таврического Иннокентия (Борисова), направленной на восстановление обителей на местах средневековых памятников. В исследовании проанализированы мероприятия, проводившиеся духовенством во время восстановления объектов.
Ключевые слова: Иннокентий (Борисов), церковная археология, Херсоно-Таврическая епархия.
ARCHEOLOGY AS A MINISTRY. SAINT INNOCENT (BORISOV)
A.V.Zhuk, PhD in History, associate professor, Omsk State University named after F.M. Dostoevsky
Abstract. The article is devoted to the selfless labour of an outstanding hierarch, St. Innoncent archbishop of Cherson (Borisov), in restoration of monasteries on the sites of medieval monuments. The research analyses activities conducted by clergy during the process of various objects' reconstruction. Key words: Innocent (Borisov), church archeology, Cherson eparchy.
7
П есять лет назад в 20-х числах мая 2007 г. мы, сотрудники Омского государ-| ственного университета и Омского филиала Института археологии и этнографии Сибирского Отделения РАН, провели на базе Одесского национального' университета очередной, XV, Международный научный симпозиум «Интеграция археологических и этнографических исследований». В рамках этого симпозиума я представил тогда, среди прочего, доклад, посвященный трудам святителя Иннокентия (Борисова) как исследователя церковных древностей [8]. Доклад был тепло встречен местными коллегами, сотрудниками университета и Археологического музея, тем более, что они, археологи Одессы, по их собственным словам, почитают святителя Иннокентия за своего небесного покровителя.
С тех пор на одесской земле многое переменилось; да и в грядущем ее ждут суровые испытания. Но, как известно, что напишешь пером, то не вырубить топором. А потому пусть эта публикация навсегда останется свидетельством того, что наши сердца с нашими коллегами и всеми честными людьми страждущей Новороссии.
На протяжении XIX в. немало архиереев нашей Церкви оставили заметный след в истории археологической науки. Среди них такие замечательные исследователи древностей, как:
№ 1, 2017 (2)
■^служба и служение. долг и ответственность_
Жук Александр Владиленович «Археология как служение. Святитель Иннокентий (Борисов)»
- митрополит Киевский и Галицкий Евгений (Евфимий Алексеевич Болховити-нов, 1767-1837);
- архиепископ Тверской и Кашинский Гавриил (Василий Федорович Розанов, 1781-1858);
- митрополит С.-Петербургский и Новгородский Григорий (Григорий Петрович Постников, 1784-1860);
- митрополит Московский и Коломенский Иннокентий (Иван Евсеевич Попов-Вениаминов, 1797-1879);
- епископ Орловский и Севский Поликарп (Феодосий Иванович Радкевич, 17981867);
- митрополит Новгородский, С.-Петербургский и Финляндский Исидор (Иаков Сергеевич Никольский, 1799-1892);
- епископ Чигиринский Порфирий (Константин Александрович Успенский, 18041885);
- епископ Кавказский и Черноморский Игнатий (Димитрий Александрович Брянчанинов, 1807-1867);
- архиепископ Калужский и Боровский Григорий (Николай Васильевич Митке-вич, 1807-1881);
- архиепископ Донской и Новочеркасский Макарий (Николай Кириллович Ми-ролюбов, 1817-1894) и многие другие.
Достойное место в соборе древностелюбивых иерархов Русской Православной Церкви того времени занимает и архиепископ Херсонский и Таврический Иннокентий (Иван Алексеевич Борисов, 1800-1857).
Будущий Владыка Иннокентий родился в четверг 15 декабря 1800 г. (все даты здесь и далее приводятся по юлианскому календарю; употребление так называемого «нового», григорианского календарного стиля оговаривается особо) в семье Алексия Борисовича Борисова, настоятеля Введенского храма в Ельце, уездном городе Орловской губернии (т.е. надо понимать, что фамилия у святителя Иннокентия простейшая - по имени деда: отец Борисов, ну и сына записали, когда возникла надобность, Борисовым же). Девяти лет от роду начинаются его странствия по русской земле (для начала - по землям Верхнего Подонья, там, где реки Сосна и Воронеж): в январе 1810 г. отрока Ваню Борисова принимают сразу во второй класс Воронежского Епархиального Училища.
Здесь он показывает себя с самой лучшей стороны, ибо уже год спустя Ваню переводят в четвертый класс (в те времена скорость прохождения курса в учебных заведениях Российской империи зависела, как правило, от успеваемости школяра). С ноября 1811 г. осиротевший Иван (о. Алексий Борисов скончался 16 октября того же года) обучается в Севске, где располагалась в то время Орловская Духовная Семинария. Так что второе десятилетие жизни святителя Иннокентия проходит на Севской земле; а это уже совсем другие края, верховья бассейна Днепра. Здесь Иван Борисов обучается основательно, неспешно, классы, как в детстве, более не перескакивает.
В 1819 г. И.А. Борисов блестяще окончил Орловскую (Севскую) семинарию, а в 1823 г. - Киевскую Духовную Академию со степенью магистра и первым по списку. Сразу же по выходе из Академии 28 августа Ивана Алексеевича назначают инспектором и профессором церковной истории и греческого языка Санкт-Петербургской
Духовной Семинарии, а с ноября того же года - еще и ректором Александро-Невско-го Духовного Училища.
Молодость святителя Иннокентия оказалась крепко связанной с Санкт-Петербургом и, в особенности, с Александро-Невскою Лаврой. Наибольшим церковным начальником его в это время был митрополит Новгородский, Санкт-Петербургский, Эстляндский и Финляндский и священноархимандрит Александро-Невской Лавры Серафим (Стефан Васильевич Глаголевский, 1763-1821=1843). В среду 10 октября все того же 1823 г. инспектор, профессор и ректор Иван Алексеевич Борисов принимает в Лавре иноческий постриг с именем Иннокентий в честь святителя Иннокентия, епископа Иркутского (Иоанн Кульчицкий, 1680-1731; памяти - 26 ноября (за день до успения, ради праздника Богородицы «Знамение») и 9 февраля, на обретение мощей). В этот же день новопостриженный Иннокентий был рукоположен во иеродиакона, а 29 декабря, т.е. менее чем через три недели, во иеромонаха.
Год спустя, 10 декабря 1824 г., о. Иннокентий становится бакалавром богословия Санкт-Петербургской Духовной Академии, а 2 сентября следующего 1825 г. - инспектором Академии. С 6 января 1826 г. о. Иннокентий - экстраординарный профессор богословия, 16 марта того же года его возводят в сан архимандрита. 3 сентября 1829 г. о. Иннокентий был удостоен вышей ученой степени - доктора богословия. Ведущими предметами, кои о. Иннокентий читал в Академии, стали обличительное и основное богословие.
Сверх того, о. Иннокентий много путешествует в это время по стране. Так, летом 1826 г. он ревизовал Тверскую и Новгородскую семинарии с подведомственными духовными училищами, летом 1828 г. - Смоленскую и Могилевскую семинарии, а летом 1830 г. - Архангельскую и Олонецкую семинарии с подведомственными духовными училищами. Таким образом, к исходу третьего десятка о. Иннокентий очень даже неплохо знал Россию вообще и Русскую Фиваиду в частности.
А вот четвертый десяток лет жизни святитель Иннокентий провел далеко на юге, в Киеве. 27 августа 1830 г. Святейший Правительствующий Синод определил ему быть ректором Киевской Духовной Академии (которую он окончил всего лишь семь лет назад) и одновременно настоятелем Киево-Братского Богоявленского Ставропи-гиального Училищного монастыря. Здесь, в Киеве, святителю Иннокентию довелось служить под началом таких замечательных людей нашей Церкви, как митрополиты Киевские и Галицкие Евгений (Евфимий Алексеевич Болховитинов, 1767-1822=1837) и Филарет (Феодор Георгиевич Амфитеатров, в схиме Феодосий, 1779-1837=1857).
Субботним днем 3 октября 1836 г. на память священномученика Дионисия Аре-опагита, епископа Афинского, в С.-Петербурге состоялась хиротония архимандрита Иннокентия во епископа Чигиринского, викария Киевской епархии (местопребывание тогдашний Владыка Чигиринский имел в Киеве). При этом он продолжал занимать посты ректора Киевской Духовной Академии и настоятеля Братско-Богоявлен-ского монастыря. Сверх того, Владыка Иннокентий делается священно-архимандри-том одного из старейших на Руси Киево-Михайловского монастыря, история которого восходит, согласно церковному преданию, к 989 г. (в обиходе местоположение этой обители именовали, по бурному языческому прошлому урочища, «чортовым беремищем»). Не удивительно, что преподавание в Киевской Духовной Академии Владыка Иннокентий при столь напряженной церковно-административной занятости вынужден был оставить - относительно чего он, кстати, очень серьезно пережи-
№ 1, 2017 (2)
На драматичные в истории нашей страны 1840-1850-е гг. приходится заключительный период жизни и трудов Владыки Иннокентия, теперь уже не связанный напрямую с духовными школами Российской империи. 1 марта 1840 г. ему определено быть епископом Вологодским, а 31 декабря того же 1840 г. - епископом Харьковским. 15 апреля 1845 г. Владыка Иннокентий возведен в сан архиепископа; наконец, с 24 февраля 1848 г. и вплоть до самой кончины он - архиепископ Херсонский и Таврический (второй по времени после архиепископа Гавриила (Розанова), бывшего на Херсонской кафедре с момента ее основания в 1837 г.). Местопребывание свое тогдашние архиепископы Херсонские имели в Одессе.
Духовный авторитет святителя Иннокентия среди современников был столь высок, что облик его оказался даже на памятнике «Тысячелетие России», который создавался с 1859 г. и был торжественно открыт в Новгороде субботним днем 8 сентября 1862 г. на праздник Рождества Богородицы. Здесь уместно подчеркнуть, что святитель Иннокентий на памятнике - в числе всего лишь 14 иерархов Русской Церкви за всю ее тысячелетнюю историю (вообще на этом памятнике воспроизведены 106 исторических лиц. Многих там, правда, нет. Нет, в частности, первого по времени помазанника Божия на русском престоле Иоанна Васильевича Грозного, хотя супруга его Анастасия как человек дома Романовых, на памятнике есть; нет и дочери царя Петра - императрицы Елизаветы). Более того, святитель Иннокентий - единственный на памятнике из епископов тогдашней эпохи, т.е. времени после Отечественной войны 1812 г.
Скончался Владыка Иннокентий в Одессе в 1857 г., в самый праздник Троицы, который пришелся тогда на 26 мая; погребен в кафедральном Преображенском соборе [6; 13; 18]. 13 декабря (по новому стилю) 1997 г. святитель Иннокентий прославлен в лике местночтимых угодников Одесской епархии; правда, память ему установлена почему-то днем, который предшествует успению - 25 мая (7 июня по новому стилю), на праздник третьего обретения главы Иоанна Предтечи. Причина переноса дня памяти святителя непонятна: никак нельзя сказать, что 26 мая в нашем календаре перегружено большими праздниками - этим днем вообще нет больших праздников. Так что молитвенное чествование святителя Иннокентия днем успения, т.е. 26 мая, которое не перемежалось бы в таком случае с чествованием Иоанна Крестителя, не только естественно, но и эортологически правильно.
В 2005 г. имя святителя Иннокентия внесено по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в месяцеслов нашей Церкви [16, 61]. В настоящее время во имя святителя Иннокентия освящен нижний храм воссозданного Преображенского собора Одессы; здесь же покоятся и мощи его.
Как выдающийся историк Православной Церкви, археолог и богослов, автор целого ряда замечательных трудов, Владыка Иннокентий был достаточно рано замечен в научном мире. 4 февраля 1836 г. его, в то время еще архимандрита, избирают в действительные члены Императорской Академии Наук, а в 1838 г. - в почетные члены Копенгагенского Королевского Общества Северных Антиквариев, одного из самых авторитетных археологических обществ той эпохи. С 14 марта 1840 г. Владыка Иннокентий - действительный член Одесского Общества Истории и Древностей. 20 мая 1851 г. он становится почетным членом Императорского Русского Географического Общества. И, наконец, с 21 декабря 1851 г. Владыка Иннокентий - почетный член Им-
,служба и служение. долг и ответственность
Жук Александр Владиленович «Археология как служение. Святитель Иннокентий (Борисов))
вал.
№ 1, 2017 (2)
ператорского Археологического Общества.
Круг научно-богословских интересов святителя Иннокентия был очень широк [4]; однако время от времени на первое место в его занятиях выходила именно археология. Так, повышенным интересом к церковным древностям отмечено краткое пребывание Иннокентия на Русском Севере. Вологодский край крепко полюбился ему своими историческими памятниками. В письмах того времени Иннокентий прямо говорит: «Это - обетованная страна церковной археологии во всех видах. Сколько там древнейшего: икон, сосудов, нот, книг, рукописей» [10, 739]. Здесь Владыка Иннокентий успел, в частности, составить богатую коллекцию древних антиминсов, а также попытался реализовать очень хорошую идею: подготовить из местных запасов представительные, структурно тождественные коллекции старопечатных книг и разослать эти подборки в подарок Духовным Академиям Российской Империи. К сожалению, времени на реализацию столь амбициозного замысла у него не оказалось.
Примечательно, что даже служебные разъезды по России Владыка Иннокентий старался употреблять с научно-богословскою пользой. Так, на пути из Вологды в Харьков он досконально познакомился с храмами Ярославля, Костромы, Суздаля, Владимира и других древнерусских городов. «Вместо прямого тракта на Москву я, воспользовавшись случаем, решился осмотреть ее (Кострому. - А.Ж.) и Владимир, как места, примечательные для Истории Русской Церкви, которая давно занимает меня. И подлинно, есть что посмотреть и в Костроме, и во Владимире с Суздалем <...> Владимир - город, воскресающий из развалин, прекрасное местоположение, напоминающее собою Киев, почему князь Боголюбский и выбрал его. Тут есть также и Золотые Ворота, и Лыбедь, и церковь Ирины, и храм Премудрости» [10, 738]. «Взор на Синодальную библиотеку (в Москве. - А.Ж.) опять пробудил во мне сильную грусть о том, что мы не бережем доселе разобрать сокровища, в ней наваленные кучей. Никто так не может чувствовать этого греха, как я со своим Догматическим Сборником» [10, 739].
Помышляет Владыка Иннокентий в это время и об учено-паломническом путешествии по Православному Востоку - во Святую Землю, на Синай, на Афон. Он говорит, в частности, о настоятельной необходимости учреждения в Палестине (собственно - в Иерусалиме) Русской Духовной Миссии. Причем начальником этой Миссии святитель Иннокентий полагает непременно епископа (а не архимандрита, как это в конце концов и, к сожалению, состоялось). Указывает Иннокентий и на вообще обширные перспективы деятельности Государства Российского на Переднем Востоке и даже с тайною надеждой предлагает во начальника Миссии собственную кандидатуру.
Следовало бы, пишет Владыка Иннокентий весной 1842 г., т.е. за пять лет до учреждения Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, «давно сделать то, что делают теперь дальновидные англичане с пруссаками, то есть учредить в Иерусалиме свой епископат. Нельзя надивиться близорукости нашей администрации - какое обширное поле на Востоке для нас! Все призывает нас туда, а мы бежим вспять. Стыд и горе! Если бы сочинилось что-либо подобное, я со всем усердием готов предложить свои услуги. Ибо потрудиться на Востоке для блага Церкви было бы для меня не трудом, а наслаждением душевным. Таким образом выполнилось бы давнее мое желание быть у Гроба Господня» [10, 740]. К сожалению, столь прекрасным надеждам не суждено было осуществиться.
^Л^бУ^Л^ 117 1(5
■^служба и служение. долг и ответственность_
Жук Александр Владиленович «Археология как служение. Святитель Иннокентий (Борисов)»
Примечательно, что 1848 год, когда Владыка Иннокентий заступает на кафедру Херсонскую и Таврическую - это и год начала исследовательской деятельности на юге России молодого (тогда - вдвое моложе Владыки Иннокентия) графа Алексея Сергеевича Уварова (1824-1884), впоследствии классика отечественной археологии. И первым обратил внимание на это замечательное сближение друг и ровесник Владыки Иннокентия, известный русский историк Михаил Петрович Погодин (18001875). Летом 1848 г. он, в частности, пишет Иннокентию: «Рекомендую Вам молодого графа Уварова. Он является на Черное море для исследований археологических. Поласкайте его и помогите ему» [15, 817].
Как уже сказано, на исходе 1851 г. Владыка Иннокентий становится членом Императорского Археологического Общества в С.-Петербурге, среди основателей которого был и молодой граф А.С. Уваров. Тогда, в пятничном заседании 21 декабря 1851 г., «по предложению г. помощника председателя (графа Д.Н. Блудова. - А.Ж.) и единогласно изъявленному желанию всех гг. членов, были избраны в почетные члены: Никанор, митрополит Новгородский, С.-Петербургский, Эстляндский и Финляндский, Григорий, архиепископ Казанский и Свияжский и Иннокентий, архиепископ Херсонский и Таврический» [9, 3].
Избрание Владыки Иннокентия в члены Императорского Археологического Общества дало ему повод сформулировать и публично изложить свое понимание смысла и значения науки о древностях. В благодарственном письме, зачитанном в заседании Общества 20 марта 1852 г., Иннокентий писал: «Хотя мне, по самому званию моему, издавна предлежит к занятию другого рода археология, начало коей скрывается у древа познания добра и зла - та священная археология, которая не отыскивает только следы первобытного образа Божия в человеке, а и старается благодатным действием Креста Христова восстановлять их в первую лепоту и совершенство; но и все прочие древности, к какому бы роду ни принадлежали оне, никогда не чужды для служителя Евангелия, уже по тому самому, что тем или другим образом, но всегда напоминают собою о том же самом, о чем нередко должен возвещать он, то есть, о нынешней бренности всего земного и о необходимости для всего пакибытия и обновления.
С сей точки зрения смотрел я всегда на изыскания археологические и с удовольствием предавался им, сколько позволяли время и обстоятельства. Настоящий край пребывания моего тем паче не мог ослабить во мне охоты к исследованию древностей, потому что сам весь покрыт всякого рода развалинами. Занятия делами новой, разнообразной и обширной епархии не позволили мне доселе предаться вполне отчетливому собеседованию с местною стариною; но неоднократные посещения всех классических в сем отношении мест ея уже довольно ознакомили меня с нею, так что с продолжением времени, если даст Господь здоровья и сил, я не отчаиваюсь представить почтенному Обществу хотя малые плоды моих изысканий, дабы не всуе носить имя его Почетного Сочлена» [9, 5-6].
И Владыка Иннокентий сдержал обещание, данное весной 1852 г. товарищам по науке о древностях. В 1-й половине - середине 1850-х гг. он энергично занимается розысканиями в области христианской археологии Крыма, выявляет и восстанавливает древние разрушенные церкви и горные монастыри, пещерные и базиликаль-ные храмы. В своих архипастырских поездках по Херсонской епархии, которые он обязан был совершать по должности и каковую обязанность исполнял весьма усерд-
но, Владыка Иннокентий, как и на прежних служениях, много внимания уделял археологическим памятникам.
Полвека спустя тогдашний правитель дел Таврической Ученой Архивной Комиссии А.И. Маркевич напишет об этом так: «Со времени назначения своего в Одессу, архиепископ Иннокентий ежегодно посещал Тавриду и Крым, даже более, нередко в одно лето бывал в Крыму раза по два. Где можно было, в экипаже, где нельзя было -верхом, а то и пешком путешествовал неутомимый Владыка по всему свету новороссийскому (цитата из письма святителя Иннокентия от 1851 г. - А.Ж.), посещая самые дикие, неприступные места Крыма с остатками древних святынь христианских» [14, 40]. К началу ХХ в. были известны сохранившиеся в рукописях обстоятельные описания двух археологических путешествий святителя Иннокентия по Тавриде - в 1851 и 1853 гг. [9].
По существу, Крымские странствия Владыки Иннокентия были полноценными рекогносцировками, которые имели целью выявить для начала общую картину расположения местных древностей, и в первую очередь - древностей христианских. Но этого мало. Если предшественник Владыки Иннокентия на Херсонской кафедре архиепископ Гавриил (Розанов) заслуженно известен как по преимуществу книжный, кабинетный исследователь памятников христианской древности, то Владыка Иннокентий проявил себя, в первую очередь, как археолог-архипастырь - руководящая и направляющая сила, организатор археологических изысканий и памятнико-охрани-тельных мероприятий.
Начал же святитель Иннокентий с того, что усердно и настойчиво, с присущим ему ярким красноречием проповедника «приглашал местное православное население к восстановлению древних святынь» [14, 34]. И - о чудо! Труды Владыки по организации простых обывателей Крыма на дело охраны археологических памятников уже в первый год его пребывания на Херсонской кафедре увенчались-таки успехом!
«9-го августа 1849 года жители Симферополя, Бахчисарая, Алушты и прочих соседних городов и селений, "одушевленные ревностию ко славе Божией и православной вере", обратились с просьбой к новому своему Владыке Иннокентию, "в уверенности, что она будет ему по сердцу", принять меры к постепенному восстановлению древних христианских храмов в Крыму, хотя по главнейшим местам, "ознаменованным древнею святынею". Прежде всего они просили учредить скит в Бахчисарайской Успенской скале, а затем и в других местах небольшие киновии, в зависимости от Бахчисарайского монастыря, чтобы таким образом, "сообразно природному свойству здешних мест, похожему на известную во всем мире христианскую гору Афонскую, на горах Крымских мог составиться со временем наш русский Афон"» [9, 34].
К прошению был приложен перечень девяти памятников и урочищ, которые нуждались в первоочередном попечении. По существу, этот перечень представлял собой исходную базу будущей церковно-археологической карты Крыма. Научная обстоятельность, стиль прошения, ярко выраженный акцент на идее русского Афона -все это дает основание утверждать, что автором текста, обращенного к Владыке Иннокентию и подписанного древностелюбивыми обывателями Тавриды, был сам Владыка Иннокентий.
Кроме того, приступая к археологическим изысканиям в пределах Херсонской епархии, Иннокентий заручился поддержкой тогдашнего генерал-губернатора Но-вороссии графа (с 1852 г. - светлейшего князя) Михаила Семеновича Воронцова
№ 1, 2017 (2)
служба и служение. долг и ответственность
Жук Александр Владиленович «Археология как служение. Святитель Иннокентий (Борисов)»
(1782-1856), а также генерал-адмирала, шефа Императорского флота, председателя Императорского Русского Географического Общества Великого Князя Константина Николаевича (1827-1892). Прямым следствием согласованных действий этих трех замечательных людей нашей страны стал указ Святейшего Правительствующего Синода от 4 мая 1850 г. за № 4141, коим дозволялось приступить к «восстановлению древних памятников христианства» [14, 38] в Тавриде. Указ опирался на составленную святителем Иннокентием программу развертывания местных церковно-архео-логических изысканий - записку «О восстановлении древних святых мест по горам Крымским» [12, 741-748].
Тогда же, в 1850 году, началось и само восстановление. Дебютом стало открытие скита в развалинах монастыря Успения Пресвятой Богородицы под Бахчисараем. История этой обители восходит к VIII в., когда в Крыму искали прибежище иноки - защитники почитания святых икон. Какое-то время спустя здесь состоялось и чудесное явление иконы, получившей впоследствии имя Богородицы Бахчисарайской, она же -Богородица Мариупольская (память иконе - в изографическом соборе 15 августа, на Успение Пресвятой Богородицы). Возраст этой иконы определить сложно: Н.П. Кондаков датирует ее XIV веком, Д.В. Айналов - XI, а Н.В. Пивоварова - VIII. Сегодня перепроверить эти версии невозможно: в 1918 г. образ бесследно исчез... В конце XV в. Успенская обитель становится резиденцией митрополитов Готских и остается таковой вплоть до 1778 г., когда Готская кафедра была переведена в Мариуполь. Обитель эту у нас хорошо знали; от имени русских государей сюда как минимум с XVI в. посылалась милостыня.
В конце XVIII в. храм упраздненного монастыря функционировал некоторое время как приходской, но к 1800 г. и он был заброшен. Именно эту обитель, одну из древнейших в Тавриде, Владыка Иннокентий и определил как лавру, которая должна была стать начальной для будущих Крымских скитов.
Освящение возрожденного Успенского скита было назначено, понятное дело, на 15 августа, т.е. Успение Пресвятой Богородицы (в 1850 году этот праздник пришелся на вторник). Однако еще в воскресенье «6-го августа Иннокентий прибыл в Симферополь, а на другой день отправился для обозрения достопримечательных мест Крыма, посетил источник свв. Космы и Дамиана, источник св. Анастасии на Каче, пещеры Инкермана и развалины Херсониса (так, через и, в тексте: раньше так писали и, надо понимать, говорили. - А.Ж.), 12-го к полуночи возвратился к источнику св. Анастасии, где на другой день освятил в тамошней церкви придел во имя страстной иконы Божией Матери; затем часов в 6 вечера отправился, с архимандритом Поликарпом и проводниками, пешком в Успенский скит, путем богомольцев, прямо через гору, и прибыл туда в 12 часов ночи» [14, 37].
Настоятелем Успенской лавры святитель Иннокентий определил одного из своих товарищей, сокурсника по Киевской Духовной Академии, только что помянутого архимандрита Поликарпа (Феодосий Иванович Радкевич, 1798-1867) [5, 15-17]. В 1843-1850 гг. о. Поликарп служил настоятелем храма при русском посольстве в Афинах и, соответственно, был хорошо знаком с греческими древностями античной и христианской эпох. Позднее, в 1853 г., святитель Иннокентий хиротонисал о. Поликарпа во епископа Одесского, викария Херсонской епархии (вообще-то Иннокентий требовал тогда от Синода выделить Тавриду в особую епархию; но ему вместо этого разрешили всего лишь завести себе в помощь одного викария [14, 43]). А 24
марта 1857 г., за два месяца до кончины святителя Иннокентия, Владыка Поликарп будет назначен начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, возобновлявшей свою деятельность по окончании Восточной войны. Что же касается Тавриды, то здесь, вслед за Успенским скитом, вскоре последовало воссоздание еще целого ряда древних обителей.
Однако наибольшее внимание Владыки Иннокентия как археолога привлекало, конечно же, предполагаемое место крещения равноапостольного князя Владимира. Относительно христианских памятников Херсонеса он писал, в частности: «Между этими развалинами доселе приметны основания 4 церквей, трех меньших и одной большей, которую не без причины признают за соборную, в коей крестился св. Владимир <...> Поелику основания древней церкви на развалинах Херсонеса целы доселе, <...> то новейшая архитектура в состоянии по сим данным восстановить ее в том древнем виде, как она была при Владимире, что и составит самый приличный памятник на месте его крещения» [12, 743-744].
19 марта 1852 г. последовало Высочайшее разрешение на передачу Херсонской епархии двух участков в окрестностях Севастополя - 36,5 десятины на территории городища Херсонеса и 20 десятин в Инкермане. В том же году на территории городища начал действовать монастырь св. Владимира (хотя, вообще-то, годом основания монастыря официально почитается 1850-й); на следующий год территорию городища обнесли стеной. Со временем Владыка Иннокентий предполагал обратить эту обитель в духовно-научный центр, иноки которого должны были сверх уставных обязанностей своего служения заниматься «собиранием исторических преданий и описанием древностей» [12, 747].
Важной частью дела организации археологических изысканий в Крыму Владыка Иннокентий почитал создание сети пусть небольших, но главное - многочисленных местных музеев. Так, в 1853 г. он излагает графу А.С. Уварову замысел, дабы имеющие быть найденными древние вещи не вывозились им в Санкт-Петербург, но «оставались на месте, ибо из всех подобных находок предположено устроить со временем в Херсонесе и Инкермане по небольшому хранилищу местных древностей» [20, 527]. Император Николай I выслушал молодого графа, одобрил эту идею и приказал оставлять в распоряжении Владыки Иннокентия тот ископаемый материал, который можно идентифицировать как христианские древности. К 1854 г. по крайней один такой церковно-археологический музей при Владимирском монастыре уже существовал.
В начале 1851 г. лейтенант Императорского флота Шемякин совершил так и не понятое им самим (впрочем, это часто бывает в науке) важное открытие - он обнаружил в ходе раскопок южную стену большого византийского храма, ставшего впоследствии известным под именем Уваровской базилики. И тогда же, в марте 1851 г., начальник лейтенанта Шемякина, капитан 1-го ранга (впоследствии генерал-лейтенант) Захарий Андреевич Аркас (1793-1866) впервые высказал предположение (опять-таки случайное, ничем напрямую не обоснованное - ну, разве что, соображениями практической топографии), что вновь открытый храм мог быть местом крещения князя Владимира.
Однако Владыка Иннокентий предпочитал держаться на этот счет другого мнения. Первым по времени эту версию (другое мнение) озвучил еще в эпоху императрицы Екатерины II естествоиспытатель и путешественник Карл-Людвиг Габлиц (1752-1821), ставший в 1783 г. вице-губернатором Крыма. На опубликованном им в
№ 1, 2017 (2)
■^служба и служение. долг и ответственность_
Жук Александр Владиленович «Археология как служение. Святитель Иннокентий (Борисов)»
1786 г. плане пока еще не раскопанный холм в центре Херсонесского городища означен как возможное место Владимирова крещения. Небольшое замечание в сторону: получается, таким образом, что русские моряки ориентировались в топографии древних городищ куда лучше, нежели немецкие естествоиспытатели.
Позднее, в 1827 г., главный командир портов Черного моря, военный губернатор Севастополя адмирал Алексей Самуилович Грейг (1775-1845) организовал в Хер-сонесе первые по времени археологические раскопки. Непосредственно этими работами руководил подпоручик Черноморского департамента Корпуса корабельных инженеров Карл Крузо, раскопавший тогда на городище одну малую и две большие церкви. И, в частности, под холмом, на который указал уже усопший к тому времени К.-Л. Габлиц, действительно был открыт византийский храм [7, 9-11; 20, 509-514]. Однако на следующий 1828 г. началась русско-турецкая война, а затем Севастополь был поражен эпидемией чумы; так что розыскания древностей на Херсонесском городище продолжения тогда не получили.
Летом 1852 г., после четвертьвекового перерыва, по распоряжению святителя Иннокентия игумен Владимирского монастыря о. Василий, окончивший курс в Императорском Московском университете, возобновил раскопки фундамента храма в центре Херсонеса. В этих работах приняли участие З.А. Аркас, а также специально приглашенный из Одессы Николай Никифорович Мурзакевич (1806-1883). Он-то, собственно, первым из археологов-профессионалов и допустил эту досадную оплошность - отождествил вскрытый фундамент некоего византийского храма с тем храмом Пресвятой Богородицы, где, согласно преподобному Нестору Летописцу, крестился и венчался в 988 г. князь Владимир. Кстати, впервые Н.Н. Мурзакевич допустил эту оплошность еще в 1837 г. во время путешествия по Крыму. Предположение молодого тогда археолога тем же годом было опубликовано в «Журнале Министерства Народного Просвещения» и стало, к сожалению, общим достоянием.
Авторитет ученого секретаря Одесского Общества Истории и Древностей с момента его основания, профессора, известного своими раскопками в Ольвии, оказался для Владыки Иннокентия в столь важном вопросе решающим. Несколько лет спустя Н.Н. Мурзакевич напишет, имея в виду себя и Владыку Иннокентия: «Мысль наша была при восстановлении храма во всех его древних пропорциях вместить в него все те капители, колонны, пьедесталы, карнизы и разные орнаменты, которые отысканы в Херсонесе и которые хранятся в музее Общества; недостающее же число других принадлежностей предполагалось воспроизвести по древним образцам, существующим в обломках» [20, 527]. Мысль трогательная, но, при всем уважении к Н.Н. Мурзакевичу, несерьезная даже для середины XIX в.
В 1853 г. о. Василий продолжил работы посреди Херсонеса. В своем отчете Владыке Иннокентию от 6 ноября 1853 г. он, в частности, писал: «При открытии места около развалин храма, который назначен к возобновлению в память крещения св. равноапостольного князя Владимира, с правой стороны их, ровно с стеною большого строения, открыты остатки трех мраморных колонн, на таких же пьедесталах» [20, 526].
Правда, уже тогда стало ясно, что на месте предполагаемого храма во всех его древних пропорциях к Х в. одновременно стоял не один (как полагал святитель Иннокентий и его предшественники), но, как минимум, три, причем очень даже небольших храма, ни один из которых никак не мог претендовать на звание соборно-
го храма Херсонеса. Их руины (с легендою руин одного храма), собственно, и были включены в состав ныне благополучно здравствующего Владимирского собора. Позднее, уже в 1860-е гг., будет даже выдумана купель, в которой будто бы крестился князь Владимир. Эту купель, ничтоже сумняшеся, соорудят из пары открывшихся при раскопках могил [2, 45].
Но, к счастью, не был забыт и открытый нашими моряками в 1851 г. базиликаль-ный храм. Исследование его принял на себя по согласованию с Владыкою Иннокентием прибывший из Санкт-Петербурга камер-юнкер граф А.С. Уваров, который привлек к работам первооткрывателя этого памятника лейтенанта Шемякина. На раскопках Уваровской базилики побывал тогда и игумен Владимирского монастыря о. Василий, сделавший по ходу работ интересные полевые наблюдения; записки о. Василия, дополняющие отчет графа А.С. Уварова, счастливо сохранились в рукописи до наших дней.
Изыскания на нескольких памятниках (в том числе в открытых графом А.С. Уваровым напротив Карантина раннехристианских склепах) велись тогда, в 1853 г., с октября по декабрь (климат Тавриды это позволяет), т.е. по ходу уже начавшейся Восточной войны. Понятно, что на следующий год раскопки под Севастополем не могли быть продолжены.
Ну а что касается проблемы - в котором из храмов Херсонеса совершилось Вла-димирово крещение - следует признать: и Н.Н. Мурзакевич, и Владыка Иннокентий на этот счет, конечно же, заблуждались. В их оправдание, однако, можно сказать, что история этого вопроса оказалась действительно сложной. В самом деле, пусть даже Уваровская базилика и есть кафедральный собор Херсонеса по состоянию на Х век. Но вот место крещения князя Владимира, т.е. баптистерий Уваровской базилики, было открыто только в 1876 г., когда возобновились после долгого перерыва, раскопки этого памятника. И еще позже, лишь в начале 1890-х гг., генерал-лейтенант инженерных войск Александр Львович Бертье-Делагард (1842-1920) первым из археологов-профессионалов не просто предположил в качестве версии, но доказательно идентифицировал Уваровскую базилику и крещальню при ней как кафедральный собор Херсонеса, т.е. как храм, в котором состоялось крещение князя Владимира [2].
В дальнейшем А.Л. Бертье-Делагард несколько раз возвращался к этой проблеме [3]. Но, в принципе, она разрешилась уже тогда, на исходе XIX в., и дискутировать здесь было решительно не о чем. Однако, как это часто бывает в подобных случаях, с А.Л. Бертье-Делагардом изволили согласиться далеко не все. Авторитет Н.Н. Мурзакевича в последующих поколениях исследователей оставался весом; к тому же кое-кому просто очень хотелось, чтобы Владимирский собор почитался за место крещения князя Владимира. Не удивительно поэтому, что споры продолжались - правда, со временем эти споры вполне естественно переместились в околонаучную, а затем и в совсем даже не научную среду.
Лишь на тысячелетие крещения Руси, к исходу 1980-х гг., сотрудник Сектора истории Византии Института всеобщей истории АН СССР Сергей Алексеевич Беляев (р. 1947), руководивший в 1972-1984 гг. Херсонесской экспедицией Института археологии АН СССР, окончательно закрыл этот давно уже ставший откровенно курьезным вопрос. И опять-таки только к середине 1980-х гг. стараниями все того же С.А. Беляева был, наконец, воссоздан в полном виде облик баптистерия, в котором святой благоверный князь Владимир принял крещение [1, 32-35].
№ 1, 2017 (2)
■^служба и служение. долг и ответственность_
Жук Александр Владиленович «Археология как служение. Святитель Иннокентий (Борисов)»
Тем временем на русскую землю пришла Восточная война. В сентябре 1854 г. территория Херсонеса была захвачена противником. Храм св. Ольги разрушили французы, на месте иноческих келий была возведена артиллерийская батарея с пороховыми погребами, а по городищу в разных направлениях прокопаны траншеи. Кроме того, англичане вели на городище раскопки и, наконец, покидая позиции под Севастополем, разграбили устроенный Владыкою Иннокентием церковно-археоло-гический музей при Владимирском монастыре.
Крепко досталось в 1854-1855 гг. и храму, где крестился князь Владимир. Исчезли даже мраморные плиты, которыми были вымощены южный неф и экзонартекс Уваровской базилики. Счастливо уцелел лишь мозаичный пол южного нефа: граф А.С. Уваров открыл его в 1853 г., тогда же перевез в С.-Петербург и поместил в Императорский Эрмитаж [21, 156, рис. 122]. В церковно-археологическом отношении этот мозаичный пол очень важен: именно на него ступил, входя во храм, только что принявший крещение святой благоверный князь Владимир (баптистерий расположен к югу от Уваровской базилики; из крещальни через южные врата проходили непосредственно в собор).
В наше время результаты ученых изысканий просвещенных европейцев благополучно здравствуют. Как то ни покажется странным, но и по сей день сотрудники Британского музея искренне гордятся богатою коллекцией древностей, вывезенных тогда, в середине 1850-х гг., с временно оккупированных территорий Крыма (причем, не только Херсонеса). Замечательно, что уже в наши дни эта традиция собирания русских древностей получила развитие - осенью 2014 г. голландцы, вдохновленные примером англичан полуторовековой давности, похитили скифское золото из музеев Крыма, оказавшееся по стечению обстоятельств в сфере их, голландцев, досягаемости. В настоящее время похищенные археологические коллекции хранятся в музее Алларда Пирсона, который входит в структуру университета Амстердама. Так что я, пожалуй, чего-то не понимаю в своей науке, что понимают мои западные коллеги, и что-то очень важное в ней проходит мимо меня.
Вернемся, однако, к церковно-археологическим трудам святителя Иннокентия. Не будет преувеличением сказать, что именно ему принадлежит первенство в опыте системной организации археологического дела на юге России. Конечно, святитель Иннокентий сделал только самые первые шаги в этом направлении. Восточная война уничтожила многое из начатых им опытов и замыслов, а после войны практически все пришлось начинать сызнова. Однако столь суровый расклад нисколько не умаляет значение того, что было сделано в 1850-е гг. Владыкою Иннокентием.
Характер ученых трудов святителя Иннокентия и достижения его в области изучения древностей, масштаб содеянного им как церковным археологом - все это станет более понятным, ежели мы примем во внимание сформировавшееся у Владыки Иннокентия видение, понимание смысла и значения археологической науки. В частности, памятники церковной археологии Иннокентий трактует как органичный элемент духовной жизни людей Церкви, как ее, духовной жизни, непременную составляющую. Церковная древность и церковная современность для святителя Иннокентия - это неразрывные части полноценного молитвенного трудничества, Домостроительства спасения.
Соответственно, будучи органичною компонентой церковной жизни, археология имеет в глазах Владыки Иннокентия действенный, актуальный характер; архе-
№ 1, 2017 (2)
ология онтологична, она имеет значение здесь и сейчас. Так, например, несколько уникальных антиминсов из Вологодской коллекции были розданы им для единоверческих храмов, что сопровождалось красноречивым комментарием: «После сего я вижу, что мой труд над собранием древних антиминсов был весьма не напрасен; только бы употребили их по-настоящему» [10, 739].
А информируя Великого Князя Константина Николаевича о замысле Нового Афона, Владыка Иннокентий особо указывает «на передачу из морского в здешнее епархиальное ведомство священных развалин Херсонеса и Инкермана, окружающих собою с двух противуположных концов Севастополь, чтобы потом ознаменовать сии развалины устройством на них иноческих киновий - в Херсонесе во имя Равноапостольного Князя Владимира, яко приявшего там св. крещение; в Инкермане - во имя священномучеников Климента и Мартина, яко тамо в заточении подвизавшихся. В Инкермане для будущей киновии послужат два малых древних в скале храма, требующих небольшого только исправления, а в Херсонесе на древнем фундаменте предположено восстановить - в первобытном ея виде - ту самую церковь, в коей, по всей вероятности, совершилось крещение св. Владимира» [11, 191].
Характерно в этом отношении и создание в Одессе по инициативе Владыки Иннокентия Священного Музея - как он сам его называл. Священный Музей представлял собой собрание точных списков - как по внешнему облику, так и по размеру - с прославленных чудотворных икон; списки эти Иннокентий усердно приобретал не только в Европейской России и Сибири, но и на Православном Востоке. Уже летом 1849 г. Владыка Иннокентий в одном из писем упоминает «добровольное предложение одного гражданина в память сего дня (22 августа, этим днем, на Богородицу Грузинскую, праздновалось основание Одессы. - А. Ж.) устроить на берегу моря, в середине гаваней, часовню для помещения святых икон, полученных из разных мест России» [6, 688].
Смысл этого сюжета очевиден: то, что с собственно научной точки зрения может иметь лишь второстепенное, вспомогательное значение (как собрание копий важных памятников древности), с точки зрения церковной обретает самодостаточную ценность как органичный компонент духовного, молитвенного трудничества.
Не случайно исчисляя направления, по которым надлежит развивать деятельность задуманного им иноческого братства в Крыму, Владыка Иннокентий ставит на первое место именно изыскание древностей [10, 743]. Это естественно, ибо задача археологии, как понимает ее Иннокентий, - восстанавливать постоянно, естественным ходом действий и поступков людей Церкви, апостасийно распадающуюся связь времен. И вот как раз археология, возрождая из небытия вещественные памятники древности и включая их в повседневную жизнь, и подает нам действительные средства для органичного, полноценного вовлечения современности в единый, целостный поток церковно-исторического процесса.
Примечательно, что Владыка Иннокентий нисколько не смущался жестким противопоставлением предмета своих изысканий всем прочим разделам археологической науки. Противопоставление это очевидным образом имеет концептуальный, идеологический характер, а потому Владыка Иннокентий не только нарочито акцентировал, заострял различия в направлениях археологии, но и настоятельно рекомендовал своей пастве поступать таким же образом.
ЗМУА&УЗЛ^ 125 {С
■^служба и служение. долг и ответственность_
Жук Александр Владиленович «Археология как служение. Святитель Иннокентий (Борисов)»
В многочисленных проповедях святитель Иннокентий постоянно «внушал здешним жителям изучать свои древние святыни, не предпочитать им внимание к древностям языческим, иудейским и магометанским, - "ибо мы христиане". "Соблюдение сего правила нужно и везде, тем паче у вас, - говорил Владыка, - коих страна так богата всякого рода священными древностями, ибо в сей стране христианство возникло с первых времен его; здесь же потом, в Херсонесе, была самая колыбель русского православия. Есть что видеть христианину и чем заняться не только с любопытством, а и с благоговением"» [14, 50-51].
Отсюда же становится понятным и то, почему именно на Херсонской кафедре для Владыки Иннокентия из богатого спектра его научно-богословских изысканий на первый план выдвигается именно археология. Русский Юг и, прежде всего, Таврида -это место, где ранее всего в пределах нашего Отечества утверждается Православие. Более того, Таврида - это место, где состоялось крещение Руси.
В одном из писем своему другу, директору канцелярии обер-прокурора Святейшего Правительствующего Синода Константину Степановичу Сербиновичу (1797-1874) святитель Иннокентий подчеркивал: «Если Афон обилует священными памятниками и воспоминаниями, то и русский Афон - Таврида не уступит в этом Афону греческому. Тут св. следы стоп св. Андрея Первозванного; тут кровь свв. пап Климента и Мартина; тут подвиги Стефана Сурожского и первоапостолов славянских - Кирилла и Мефодия; тут память св. Владимира и его крещения; сколько примеров веры и добродетели!» [5, 14].
Таким образом, для святителя Иннокентия древности Тавриды имеют в общем контексте русской церковной жизни исключительное значение; по его глубокому убеждению, памятники такого рода требуют от русских исследователей первостепенного, преимущественного внимания. Здесь, в Крыму, русский археолог - это не просто ученый; здесь, в Крыму, русский археолог должен стать православным археологом par excellence.
Вот, пожалуй, определение и найдено. В истории нашей науки святитель Иннокентий предстает, прежде всего и более всего, как собственно православный, т.е. очень даже своеобразный тип археолога-исследователя. Это тип, непонятный и чуждый позитивистской инерции восприятия, характерной для значительной части как тогдашнего, так и нынешнего научного мира. И непонимание это вполне естественно: ибо позитивизм есть детище буржуазной идеологии; а буржуазная наука, буржуазная идеология (как и в целом мировосприятие, жизненная позиция буржуа) - все они безбожны по своей природе. И здесь очень даже уместно припомнить сентенцию Козьмы Пруткова: «Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы, но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий» [19, 112].
Нет сомнения, что для Владыки Иннокентия археология - это, конечно же, наука. Однако в качестве именно науки археология имеет значение для него, в лучшем случае, во вторую очередь. Археология для святителя Иннокентия, это, прежде всего и более всего - послушание, служение, инвариант духовного, молитвенного трудниче-ства; археология для Иннокентия - это один из аспектов его обязанностей как инока и церковного иерарха.
При этом, однако, святитель Иннокентий - предельно искренний, глубокий, проницательный человек отечественной церковной археологии именно как науки, успевший за очень короткий срок много сделать для ее организации и развития. Выражаясь языком публицистическим - сегодня нам, как никогда, нужны новые Иннокентии!
Библиографический список:
1. Беляев С.А. Находка в Херсонесе // Журнал Московской Патриархии - 1988. -№ 6. - С. 32-35.
2. Бертье-Делагард А.Л. Раскопки Херсонеса // Материалы по археологии России, издаваемые Императорскою Археологическою Комиссиею. № 12. Древности Южной России. - СПб., 1893. - 64 с. + VII табл.
3. Бертье-Делагард А.Л. О Херсонесе / /Известия Императорской Археологической Комиссии. - СПб., 1907. - 208 с.+ IX табл.
4. Богданова Т.А., Зеленина Я.Э., Литвинова Л.В., Лопухина Е.В. Иннокентий (Борисов Иван Алексеевич) //Православная Энциклопедия. - М., 2009. Т. XXII. С. 686-707.
5. Буткевич Т.И. Архиепископ Иннокентий Борисов (биографический очерк) // Вера и Разум. - 1886. - № 1. - С. 11-34.
6. Востоков Н.М. Иннокентий, архиепископ Херсонский и Таврический. 1800 -1857 // Русская Старина. - СПб., 1878-1879, Т. XXI-XXIV. С. 193-204, 547-572, 367-398, 651-708.
7. Гриневич К.Э. Сто лет Херсонесских раскопок (1827-1927). - Севастополь, 1927.
55 с.
8. Жук А.В. Святитель Иннокентий (Борисов) как археолог //Интеграция археологических и этнографических исследований. - Одесса-Омск, 2007. С. 13-17.
9. Записки Императорского Археологического Общества. Т. V. - СПб., 1853. Протоколы. Перечень заседаний за 1852 г. - 72 с.
10. Иннокентий, арх. Письма к Гавриилу, архиепископу Рязанскому, 1829-1857 // Записки Императорского Одесского Общества Истории и Древностей. Т. XIV. - Одесса, 1886. - С. 719-776.
11. Иннокентий, арх. - Великому Князю Константину Николаевичу. 27 февраля 1852 г. // Русская Старина. - СПб., 1879. Т. XXV. С.179-204.
12. Иннокентий, арх. О восстановлении древних святых мест по горам Крымским. // Иннокентий, арх. Сочинения. Единецко-Бричанская епархия, 2006. С. 741-748.
13. Мануил, митр. Русские Правосла вные Иерархи 992 - 1892 гг. - М., 2002. Т. I. С. 514-520.
14. Маркевич А.И. Несколько слов о деятельности в Тавриде Иннокентия, архиепископа Херсонского и Таврического // Известия Таврической Ученой Архивной Комиссии. - № 31. - Симферополь, 1901. С. 30-57.
15. Погодин М.П. Письма к Высокопреосвященному Иннокентию, архиепископу Херсонскому и Таврическому. 1847-1857 гг. // Записки Императорского Одесского Общества Истории и Древностей. - Одесса, 1889. Т. XV. С. 808-827.
16. Православный Церковный Календарь на 2007 год. - М., 2006. 200 с.
17. Русский Златоуст. Жизнеописание, слова и проповеди святителя Иннокентия, архиепископа Херсонского. Единецко-Бричанская епархия, 2005. 783 с.
18. Святитель Иннокентий, архиепископ Херсонский // Журнал Московской Патриархии. - 1990. - №№ 5-6. - С. 72-74, 69-73.
19. Сочинения Козьмы Пруткова. - Омск, 1988. - 400 с.
20. Тункина И.В. Русская наука о классических древностях юга России (XVIII - середина XIX в.). - СПб., 2002. - 675 с.
21. Якобсон А.Л. Раннесредневековый Херсонес. Очерки истории материальной культуры // Материалы и исследования по археологии СССР. - № 63. - М.-Л., 1959. - 364 с.
№ 1, 2017 (2)
