CC BY
81
УДК 1(091) М.З. Квициния*
АРХАИЧЕСКИЕ СЛОВЕСНЫЕ ФОРМЫ РЕФЛЕКСИРОВАНИЯ АБХАЗОВ
В статье рассматривается роль народной мудрости в формировании философского самосознания абхазского народа. Архаические словесные формы рефлексирования абхазов изучаются автором в контексте социокультурных проблем современного абхазского этноса.
Ключевые слова: архаические высказывания, рефлексия, абхазский этнос, эт-ничность, философское самосознание
Archaic sayings of Abkhazians as a form of reflection. MZIANA B. KVITSINIYA (Abkhazian State University)
The article discusses the role of folk wisdom in the formation of the philosophical consciousness of the Abkhaz people. The author focuses on archaic sayings as a form of reflection of Abkhazians in the context of social and cultural problems of the modern Abkhazian ethnos.
Keywords: archaic sayings, reflection, Abkhazians, ethnicity, philosophical consciousness
Определите значение слов и вы избавите человечество от половины его заблуждений.
Р. Декарт
Социальная рефлексия этноса в своей первооснове опирается на его исторический опыт, а сохраняется и трансформируется из поколения в поколение в слове, в частности, посредством архаических словесных форм - пословиц, поговорок и афоризмов. Последние как отголосок прошедших событий становятся своего рода механизмами защиты этноса от негативных, нежелательных явлений. Обращение к ним в речах политиков разного ранга, представителей интеллигенции, старейшин общества является иногда предупреждением или поясняющим дополнением к обсуждаемой социальной проблеме. Суть этих высказываний наиболее понятна и близка национально-
му самосознанию, потому что этот глубинный пласт духовного опыта этноса включен в его ментальность. В этой связи философское осмысление пословиц и поговорок позволяет не только выявить истоки интеллектуальной культуры этноса, особенностей восприятия реальности, но и различить границы возможного и невозможного, допустимого и недопустимого в оценках самим народом социально-политических и экономических событий.
Замечу, что обращения к данной теме в контексте культуры и истории Абхазии открывает дополнительные исследовательские перспективы, обусловленные тем обстоятельством, что исторический путь абхазского этноса до 1892 г. (до создания абхазской письменности отцом абхазского литературного языка Д.И. Гулиа) осмысливался абхазами изустно. При этом обращение к пословицам и поговоркам для исследования интеллектуального и нравственного
* КВИЦИНИЯ Мзиана Багратовна, кандидат философских наук, доцент кафедры истории России и зарубежных стран Абхазского государственного университета. E-mail: mzia_k@mail.ru © Квициния М.Б., 2016
АРХЕОЛОГИЯ, АНТРОПОЛОГИЯ И ЭТНОЛОГИЯ В CIRCUM-PACIFIC
самосознания этноса выходит за рамки чисто филологического анализа на междисциплинарный уровень, где, как справедливо отмечает Н.С. Автономова, соотносятся филология и философия и где возможна «сопряженность языковых форм с реальностью, «смыкание форм и смыслов» [1, с. 30]. Как точно констатировал в свое время Ф. Буслаев: «Пословицы будем мы рассматривать как художественные произведения родного слова, выражающие быт народа, его здравый смысл и нравственные интересы» [6, с. 80].
Понятие «пословица» - «ажэапка» по-абхазски означает «слово отрезанное», поговорка же - «ажэапцэа» - «слово сломанное». Под «отрезанностью» подразумевается отграниченность от рассуждений, завершенность мысли, ее окончательная оформленность, в то время как «сло-манность» характеризует поговорку. Поговорка в народном понимании намек на что-то важное, акцентируемое, несущее в себе образ, притом высказанный выразительно, эмоционально, с тонким подчеркнутым смыслом. Поговорка - элемент суждения, оборот речи («Сказанное слово - выстрелянная пуля»).
«На Кавказе личностное, индивидуальное сознание больше соизмеряется с этническим, национальным самосознанием, космополитическое отношение к жизни отвергается. Это, конечно, не означает подавления собственного "Я" личности, наоборот, оно может еще больше сохраняться в таком сочетании. Человек не мыслит себя вне этноса, даже если эта связь открыто не проявляет себя» [3, с. 8]. И эта связь в лучшей степени выражается в преданиях, сказаниях, пословицах, поговорках, в национальной литературе посредством языка, так как «язык - один из главных способов проявления национального "Я" личности» [3, с. 9]. Первые записи абхазских пословиц были приложены в 1865 г. к «Абхазскому букварю» (1862 г.). Как верно отметил абхазский литературный критик, профессор В. Бигуаа, «абхазы всегда дорожили словом, с большим вниманием относились к культуре речи. Об этом говорят и такие народные пословицы, как: «Лошадь падет -поле останется, человек умрет - слово останется», «Одно и то же слово два раза повторишь, провоняет», «Язык человека - лекарство для человека», «Скотину за рога останавливают, а человека - словом», «И слово имеет границы», «Слово человека воспитывает и убивает», «Кто красноречив, тому не нужна каленая сабля» и др. [7, с. 70-71].
Философский анализ афоризмов и пословиц абхазов представляет интерес в увязке с текстами героических сказаний, в том числе Нартско-го эпоса. Некоторые исследователи считают, что ядро эпоса формировалось с неолитического времени, другие - с первых веков новой эры [2, с. 238], третьи выделяют период с XII в. - VI в. до н.э. по XIV в. новой эры [11, с. 110]. Следует заметить, что «ни одному другому произведению фольклора не уделяется самим народом такое серьезное внимание, как к Нартскому эпосу... В народе считается, что нартские сказания нельзя искажать, переделывать. Народ смотрит на нартские сказания как на историю.» [9, с. 206207]. И, добавлю я, смотрит на эти сказания как на исторический опыт, закрепляющий образцы поведения.
Нартские предания повествуют о жизни героев Нартов среди народов Кавказа: абхазов, адыгов, кабардинцев и осетин. Но как бы эти сказания не объединяли народы, каждый вариант эпоса выражает этнокультурные специфические особенности в разработке тем и сюжетов. И сегодня живы в сознании абхазов разных поколений рассказы о героях Нартах, а в абхазской речи используются поговорки и пословицы, встречающиеся в текстах эпоса: например, «героизм - порождение Нарта Сасрыкуа, а трусость - злых духов», в другом варианте данная поговорка гласит: «От нартов - мужество, от черта - трусость», или «хоть будь ты дэвом, но без ума не будет будущего у тебя» (пословица, в которой упоминается антропоморфное чудовище Дэв-Адау, один из героев эпоса. Необузданная грубая физическая сила Дэва - Адау, с которым приходится сражаться нарту Сасрыква в эпосе, ярко контрастирует с умственной ограниченностью великана.
В Нартском эпосе герои используют в своих речах немало поговорок и пословиц, в которых раскрывается их удаль, отвага, проявления милосердия, понимания ситуации, снисхождение к побежденным врагам, уважения к женщине умение и пр. Герой Алхуз, зять нартов, обращаясь к великану, похитившему его невесту Гунду Прекрасную, сестру нартов, приструнивая врага, говорит ему: «Хорошая собака и та не лает на женщину» [4, с. 111]. Сегодня данная поговорка часто употребляется в речах мужчин, когда представитель этого пола неблаговидно выражает свое отношение к женщине, которое должно быть сдержанным, умеренно-уважительным, особенно к матери и сестре.
В русской речи часто используют поговорку назидательного характера «Не в свои сани не са-
дись». Аналогичная поговорка есть и в абхазском языке, и, видимо, она имеет глубокие исторические корни, так как встречается в Нартском эпосе. Она гласит: «Не в свою миску не лезь». Интересно отметить в данном случае то, что в эпосе ее первоначально значение буквальное, лишь со временем она приобрела иной смысл. Ее использует в речи великан-аробщик, который спрятал нарта Сасрыкву с конем в миску, чтобы спасти его от чудо-пахаря.
В нартских эпических сказаниях заключены важнейшие представления о главных жизненных ценностях: Родине, семье, родителях, детях, труде, доблести воина, языке, слове, мудрости, уме, пороках людских и пр. В целом в пословицах и поговорках заключен весь познавательный опыт этноса, его образ жизни, в том числе его морально-этические, эстетические, художественные идеалы и ориентиры. Ценностное ядро пословиц и поговорок составляют архаичные стереотипы-представления. Это и есть суть «апсуара», того, что является сугубо абхазским, ментальным и отражено в культуре речи и поведенческой практике.
Пословицы и поговорки в художественной абхазской прозе используются писателями, чтобы передать «дух» абхазской ментальности, национальный колорит. Они не только сохраняют самобытность, но и раскрывают философичность народного интеллекта. В письменной культуре абхазов их стал широко использовать основоположник абхазской литературы Д.И. Гулиа. В 1921 г. он составил сборник «Абхазские пословицы, поговорки, скороговорки и загадки» на абхазском языке, а в 1939 г. -«Сборник абхазских пословиц, загадок, скороговорок, омонимов и омографов, народных примет о погоде, заговоров и наговоров» на абхазском и грузинском языках. При этом Д.И. Гулиа назидательно предупреждает соотечественников о необходимости избавляться от пороков, творить добро, познавать и пр.: «Человек парит умом и знанием держит мир» («Человек летит...»).
Рефлексирование абхазов в наилучшей степени выражено в тех часто используемых пословицах и поговорках, которые относятся к теме мудрости (абх. «акуш».), ума (абх. «ахшыю»), значения опыта. Такие пословицы, как «Мудрость - это ум, настоянный на Аламысе», «мудрый ссоры рассудит», «мудрый хочет много познать, а глупый других поучать» и др. указывают на это. Проследим этот тезис на примере творчества Д.И. Гулиа.
Литературовед В. Бигуаа считает, что в абхазском языке понятия «ум» и «интеллект» идентичны, хотя процесс их формирования в сознании связывает с опытом. Он пишет: «Умственно способный человек может обрести знания, но со знаниями не всегда приходит мудрость; интеллектуала не всегда можно отнести к интеллигентному (в этическом его понимании) человеку. Кроме того, при любом фанатизме о мудрости не приходится говорить» [4]. Безусловно, с этим утверждением нельзя не согласиться. Однако, на наш взгляд, необходимо помнить, что использование этих понятий в различных культурах выявляет их отличную друг от друга смысловую сущность. Д.И. Гулиа объединяет эти понятия словом «Ахшыэ» («Ум»), который в разных национальных языковых культурах соответствует терминам «ум», «разум», «интеллект», «мудрость». У него ум по значению приближен скорее к мудрости, нежели к интеллекту. Интеллект им осмысливается как способность учиться, познавать, адаптироваться к различным ситуациям, как сумма приобретенных знаний. Учеба увязывается с интеллектом, а ум - с мудростью. Мудрость и ум у поэта стоят выше интеллекта, учебы, так как определяют его полезность, возможность выражения на практике: «Ум и учеба, если объединены, то это полезно». Поэт считает, что «без ума большая сила губит человека». Понятия «мудрость», «ум» и «интеллект» у поэта сочетаются, придавая каждому понятию особый смысл: «Ум -фундамент, учеба - его подтверждение», «Ум -хозяин, учеба-гость» и др. Они указывают на то, что в традициях познания у абхазов интеллект и учеба (имеется в виду процесс познания - прим. авт. ) взаимозависимы и взаимообусловлены, хотя их следует различать.
Эти «кванты человеческого сознания» (Дж. Андерсон, Дж. Лакофф и др.) представляются в разных национальных культурах по-разному. «Сопоставляя пословицы об уме, мы видим, что для русского, французского и английского языков является актуальным смысловой компонент.» [8, с. 63]. Ум и мудрость различаются тем, что ум осмысливается как бытовой опыт в русском языке: «Не зная броду, не лезь в воду», в английском - «Опыт - мать мудрости», в абхазском - «Без ума учеба слишком опасное дело». Последняя пословица указывает на то, что познание без мудрствования, то есть без способности рефлексирования опасно для общества. Данное рассуждение исторически ментально и требует от личности не простой
АРХЕОЛОГИЯ, Антропология И ЭТНОЛОГИЯ В СМСиМ-РАС^Ю
суммы знаний, а связи ее с логикой рассуждений. Мудрость воспринимается как «ум», данный природой, включающий и опыт, и знания, и умения постигать, анализировать суть явлений, процессов и событий. Ум понимается как мыслительная способность, лежащая в основе сознательной разумной деятельности, как опыт коллективного мудрствования, пронесенного через века представителями этноса. Следует указать на то, что в абхазском языке существует отдельное слово-понятие «мудрость» («акуга-ра» от абх. «акуш»), а понятие «ахшыэ» в смысловом значении приближен к понятию «ум». Наличие первого слово-понятия объясняется древней традицией абхазов - коллективного рефлексирования, то есть осознания тех острых ситуаций, которые должны были разрешаться коллективным решением, при этом эти решения окончательно утверждались мнением наиболее опытных, умудренных жизнью старейшин. Подобными примерами изобилует не только художественная культура абхазов, но и повседневная практика (сходы, съезды, советы и пр.).
Из архаичных словесных форм социальной рефлексии абхазов следует особо выделить ораторскую речь, отличавшуюся строгой логикой, практическим воображением, убедительностью, единством с мнением схода народа.
Наиболее ярко использование пословиц и поговорок в абхазской речи проявляется в выступлениях представителей фамилий в различных жизненных ситуациях, в особенности на собраниях, в прениях для дополнения основной речи выступавшего, в похоронных (перед прощанием с усопшим) и поминальных обрядах и других общественных событиях. Обычно выступающий начинает с пословицы: «Не сказав начало (речи), не скажешь и конца». Такое начало свидетельствует о глубокой рефлексии говорящего на ту или иную тему, с одной стороны, с другой же - придает структурную оформленность речи, которая дисциплинирует внимание слушающих. Д.И. Гулиа указывал на то, что речь оратора будет бедна, если через 20-30 слов он не вставит в нее пословицу, при том уместную, образную по содержанию [3, с. 192].
Следует заметить, что данная форма социальной рефлексии абхазов сегодня претерпела существенные изменения. За годы Советской власти в Абхазии (1921-1991 гг.) она приобрела типовые элементы выступлений партфунк-ционеров на партийных съездах, конференциях и пр., хотя при этом сохранялась этническая форма построения речи. Сегодня эти речи про-
износятся в большинстве случаев на собраниях однопартийцев, клановых союзов, на митингах сторонников или противников власти и «художественно» бедны, они разнородны и эмоционально мало окрашены по структуре и смысловой направленности, а также растянуты во времени. Исключение составляют поминальные речи, произносимые старшим в роду в день похорон усопшего.
Обращаясь к истокам устного народного творчества, Д.И. Гулиа в своих произведениях показывает, что народная мудрость есть социально-этнический феномен. В 1936 г. Д.И. Гулиа писал: «Сейчас я пишу роман «Камачич» о жизни абхазской женщины. Эта тема мне близка; меня привлекала жизнь народа, богатое устное народное творчество. Для меня важно было показать нелегкую судьбу абхазской женщины...» [3, с. 126]. И как тут не согласиться с характеристикой романа русского философа Г.Г. Шпета, который писал: «Роман как искусство может падать и возрождаться, быть лучше и хуже, но он всегда полнее и теплее отзовется на моральные волнения времени» [12, с. 265]. В этой связи произведения абхазских писателей-классиков Д.И. Гулиа, И. Папаскир, М. Лакрба, Б. Шинкуба, А. Гогуа, Ф. Искандера и др. представляют собой мощный слой народной мудрости, ориентированный как на историю, так и на прагматические интересы времени (советского и постсоветского). Такие «творческие индивидуальные вершины» (по Г.Г. Шпету) [12, с. 265], как Д.И. Гулиа, С.Я. Чанба, М. Лакрба, И. Когониа, творившие в эпоху «расцвета пролетарского творчества», вводя в произведения нотки современности, не отходили от характеристик традиционной социальной реальности абхазов, от ценностного ядра этнической культуры-апсуара. В особенности апсуара пронизано каждое произведение новеллиста М. Лакрба.
В шкале системы ценностей, выраженных в пословицах и поговорках, следует выделить отношение абхазов к Родине и народу. Еще в Нар-тском эпосе встречаются изречения о Родине, о любви к ней, готовности отдать свою жизнь за ее сохранение. Слово-понятие «Родина» (абх. «апсадгьыл») в рефлексии абхазов имеет несколько значений, но при этом восходит к одному корню «псы» («душа»). Родина - это душа, в которой живет и дышит этнос. Дыхание, дух (абх. «апсы», «адуха») - инструмент, объединяющий два начала: индивидуальную жизнь и народную. Дух живет во всем: в природе и в лю-
дях, но этот дух осознается как ядро души, охватывающей все пространство Родины. Потому в языке присутствуют слова «апсабара» (в значении «природа», но эта та природа, в которой нужно видеть душу (буквально это понятие переводится как «видеть душу» - «апсы абара»), это - в широком смысле слова, в узком же - заменяет естественную среду, природу; «апстазаа-ра» (абх. «жизнь», переводится как «обиталище души»). Последнее понятие немыслимо без Родины («апсадгьыл»), так как душа («апсы») может жить только в своем родном пространстве. «Душа» имеет так же значение сердца («в глубине сердца» - «агу ацан» или «от всей души» -«гук-псык ала»). Дух живет, дышит, переводит, желает и умирает. Во всех этих ситуациях дух един с душой, так как с ней составляет единое целое. В обрядовой культуре «душа» «присутствует» во всех этапах церемоний, потому что ведома высшей силой - Анцэа, верховным Богом абхазов. Он же и есть покровитель страны - «Апсны» (страны «души»). От этой семантической увязки продолжают раскрываться остальные производные понятия.
В речевой культуре абхазов сохранилось множество пословиц и поговорок, которые переплелись с традиционными, издавна укоренившимися изречениями, словесными формулами. Образы «семья», «Родина», используются для выражения отношения к социальным процессам, трудовой деятельности, побед, к коллективизму. Они несут в себе значения конкретных событий, память времен героического прошлого: «Мы памяти предков верны, не забудет нар-тов страна Апсны» [5, с. 51], «Всякий Родину любит, как Святое место», «Чем дворец чужой, своя пацха лучше», «Путь на Родину самый короткий», «Земля, где ты родился, - рай, и родники ее как мед», Эшера-место героев», «Теряя Родину, теряешь все» и др. Эти и другие пословицы наилучшим образом раскрывают рефлексию абхазов как единого этноса относительно Родины -Апсны. Она - Святое место, родной очаг, апацха, рай, место героев и пр. Эти суждения о родной земле актуальны и живучи сегодня, когда страна все еще находится под угрозами внешних «вызовов». Использование этих пословиц и поговорок как в бытовой речи, так и при изучении художественного наследия этноса прививает подрастающему поколению высокие идеалы - смелость, честность, любовь к Отчизне, патриотизм, формирует позитивный взгляд на жизнь и настраивает на активную социальную позицию.
В социальном рефлексировании абхазов концепту «Родина» противопоставляется понятие «чужбина», которое ассоциируется с «чужим небом», далекой страной, местом ссылки, землей изгнанника. Известны в истории этноса периоды махаджирства (изгнания из Родины абхазов царской администрацией в пределы Османской империи в XIX в.), повлиявшие на состояние и дальнейшее развитие абхазов. Как известно, 21 мая 1880 г. повелением Александра II абхазское население было признано «виновным» за то, что абхазы полностью (хотя были пять сотен, воевавших на стороне российских войск) не встали против турок, занявших край летом 1877 г. За этим последовало массовое изгнание абхазов на чужбину. Возвращению ма-хаджиров на родину всячески чинили препятствия царские чиновники. Если кто-нибудь мог тайным образом вернуться, то ему не разрешалось селиться на прибрежной части. Он не имел ни земли, ни дома, ему приходилось начинать жизнь сначала. Такая судьба была уготована отцу Дмитрия Гулиа - Иосифу Гулиа.
По сей день в народе сохранились пословицы и поговорки, в которых отражены эти события: «И кости махаджиров по Родине плачут», «На чужбине огонь родной апацхи снится», «Что стоит твой очаг не знаешь, его лишь на чужбине познаешь», «Родина как мать, чужая земля - мачеха и др. Острое ощущение неразделимости этноса от родного очага, то есть от Абхазии, с древних времен сплачивало этнос в единое целое, в особенности в период военных угроз. Абхазы понимали, что «даже горсточка родной земли - большое богатство» (народная пословица). У абхазов под мужеством подразумевается доблесть, стойкость, выносливость, выдержка, сдержанность, толерантность, благородство. Как верно замечает этнопсихолог А.И. Бройдо, «Афырхацара - героизм, самопожертвование, величие духа, сохранение достоинства даже ценой жизни; единственная экзистенциальная из абхазских традиционных ценностей, характерная для пограничных ситуаций: «Когда жизнь одна, и Родина одна, и выбора нет, остаётся только совместить жизнь с судьбой Отечества и вместе с ним продлиться бесконечно. Высок и труден путь человека такой судьбы» [5, с. 20].
Абхазские пословицы и поговорки содержат тот ценностный потенциал, который помогает человеку устоять в различных жизненных ситуациях, как позитивных, так и негативных. Они вносят в реальность определенные оценоч-
АРХЕОЛОГИЯ, АНТРОПОЛОГИЯ И ЭТНОЛОГИЯ В CIRCUM-PACIFIC
но-этнические моменты. Этнос выражает в них свой идеал, желаемые результаты, нормативные правила. Они хранят историю движения народа по пути цивилизации, впитывают в себя все тонкости оценочного отношения к действительности.
Пословицы и поговорки кодируются в художественных произведениях, в словесной практике, ассоциативно соотносясь с теми или иными ситуациями в быту. Сегодня становится актуальным понимание того, что декодирование этих смыслов во многом зависит от уровня использования родного языка и глубины изучения литературы. В этой связи проблема распространения народных изречений в СМИ приобретает особое значение.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Автономова Н.С. Открытая структура: Якоб-сон-Бахтин-Лотман-Гаспаров. М.: РОССПЭН, 2009.
2. Бгажба Х. Об абхазском героическом эпосе // Труды Абхазского института языка, литературы и истории им. Д.И. Гулия. вып. XXVI. Сухуми, 1955.
3. Бигуаа В.А. Абхазский исторический роман. История. Типология. Поэтика. М.: ИМЛИ РАН, 2003.
4. Бигуаа В.А. Адыгагъэ (адыгская этика) как основа национального самосознания и единства адыгов (черкесов) [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.nirsi.ru/n133/bigyaa.pdf
5. Бройдо А.И. Проявления этнопсихологических особенностей абхазов в ходе Отечественной войны народа Абхазии 1992-1993 годов. М.: Изд-во РГТЭУ, 2008.
6. Буслаев Ф. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. Т. 1. СПб.: Общественная польза, 1861.
7. Гулия Д. Сборник абхазских пословиц, загадок, скороговорок, омонимов и омографов, народных примет о погоде, заговоров и наговоров. Сухуми: АбНИИ АН СССР, 1939.
8. Дзюба Е.В., Тарасенко Е.О. Концепты интеллектуальной сферы в русском, английском и французском языках (на материале пословиц и поговорок) // Лингвокультурология. 2009. Вып. 3. С. 62-67.
9. Зухба С.Л. Типология абхазской несказочной прозы. Майкоп: Меоты, 1995.
10. Приключения Нарта Сасрыквы и его девяноста девяти братьев. Абхазский народный эпос. Сухуми: Алашара, 1988.
11. Чочиев А.Р. Нарты-арии и арийская идеология. Кн. 1. М.: АКАЛИС, 1996.
12. Щедрина Т.Г. Культурно-историческая эпистемология и социальная эпистемология: два пути к реальности // Культурно-историческая эпистемология: проблемы и перспективы. К 70-летию Бориса Исаевича Пружинина. М.: РОССПЭН, 2014. С. 262-272.
REFERENCES
1. Avtonomova, N.S., 2009. Otkrytaya struktura: Yakobson-Bakhtin-Lotman-Gasparov [Open structure: Jacobson-Bakhtin-Lotman-Gasparov]. M.: ROSSPEN. (in Russ.)
2. Bgazhba, Kh., 1955. Ob abkhazskom geroicheskom epose [On Abkhaz heroic epos]. In: Trudy Abkhazskogo instituía yazyka, literatury i istorii im. D.I. Guliya. Vol. XXVI. Sukhumi. (in Russ.)
3. Biguaa, V.A., 2003. Abkhazskiy istoricheskiy roman. Istoriya. Tipologiya. Poetika. [Abkhazian historical novel. History. Typology. Poetics]. Moskva: IMLI RAN. (in Russ.)
4. Biguaa, V.A. Adygage (adygskaya etika) kak osnova natsional'nogo samosoznaniya i edinstva adygov (cherkesov) [Adygage (Circassian ethics) as a basis of national identity and unity of the Circassians]. URL: http://www.nirsi.ru/n133/bigyaa. pdf (in Russ.)
5. Broydo, A.I., 2008. Proyavleniya etnopsikhologicheskikh osobennostey abkhazov v khode Otechestvennoy voyny naroda Abkhazii 1992-1993 godov [The manifestations of ethno-psychological features of Abkhazians during the War of the people of Abkhazia in 1992-1993.]. Moskva: Izd-vo RGTEU. (in Russ.)
6. Buslaev, F., 1861. Istoricheskie ocherki russkoy narodnoy slovesnosti i iskusstva [Historical Sketches of Russian folk literature and art.]. Vol. 1. Sankt-Peterburg: Obshchestvennaya pol'za. (in Russ.)
7. Guliya, D., 1939. Sbornik abkhazskikh poslovits, zagadok, skorogovorok, omonimov i omografov, narodnykh primet o pogode, zagovorov i nagovorov [Collection of Abkhaz proverbs, riddles, tongue twisters, homonyms and homographs, weather lore, charms and incantations]. Sukhumi: AbNII AN SSSR. (in Russ.)
8. Dzyuba, E.V. and Tarasenko E.O., 2009. Kontsepty intellektual'noy sfery v russkom, angliyskom i frantsuzskom yazykakh (na materiale poslovits i pogovorok) [Intellectual sphere concepts in Russian, English and French (based on proverbs and sayings)], Lingvokul'turologiya, no. 3, pp. 62-67. (in Russ.)
9. Zukhba, S.L., 1995. Tipologiya abkhazskoy neskazochnoy prozy [Typology of Abkhaz tale prose]. Maykop: Meoty. (in Russ.)
10. Priklyucheniya Narta Sasrykvy i ego devyanosta devyati brat'ev. Abkhazskiy narodnyy epos [Adventures of Nart Sasrykvy and his ninety-nine brothers. Abkhazian national epos]. Sukhumi: Alashara, 1988. (in Russ.)
11. Chochiev, A.R., 1996. Narty-arii i ariyskaya ideologiya [Narts-Aryans and Aryan ideology]. Book 1. Moskva: AKALIS. (in Russ.)
12. Shchedrina, T.G., 2014. Kul'turno-istoricheskaya epistemologiya i sotsial'naya epistemologiya: dva puti k real'nosti [Cultural and historical epistemology and social epistemology: two ways to reality]. In: Kul'turno-istoricheskaya epistemologiya: problemy i perspektivy. K 70-letiyu Borisa Isaevicha Pruzhinina. Moskva: ROSSPEN, pp. 262-272. (in Russ.)
