CC BY
58
Вестник ПСТГУ.
Серия II: История. История Русской Православной Церкви.
2017. Вып. 76. С. 54-66
Табунщикова Людмила Викторовна, канд. ист. наук, доцент кафедры отечественной истории Института истории и международных отношений Южного федерального университета (Ростов-на-Дону), препод. Донской духовной семинарии, член Комиссии по канонизации святых Донской митрополии 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Большая Садовая, д. 105
puma19776@mail.ru
Антиколокольная кампания на Дону в 1920-1930-е гг.
Л. В. Табунщикова
Статья раскрывает содержание антиколокольной кампании, проводимой большевиками в борьбе с Церковью в 1923—1924 гг. и 1929—1930 гг. Автор, опираясь на широкий круг архивных источников (Государственный архив Российской Федерации, Государственный архив Ростовской области, Центр документации новейшей истории Ростовской области, Таганрогский филиал Государственного архива Ростовской области, Центр хранения архивной документации (г. Шахты), Архив Управления Федеральной службы безопасности по Ростовской области) и данных региональной периодической печати раскрывает особенности проведения данной политики в Донском регионе. Основное внимание автор уделяет особенностям каждого этапа и его результатам. В первом периоде снятие колоколов носило немассовый, эпизодический характер. Поводом для снятия колоколов послужила кампания помощи Воздухофло-ту. Во второй период (1929—1930 гг.) кампания по снятию колоколов приняла массовый характер. Антиколокольная кампания в Донской области, как и по всей стране, развернулась в 1930 г., совпав, так же как и в 1923 г., с кампанией по массовому закрытию церквей. Интерес государства в это время к колокольной меди был двоякий — политический и экономический. Именно в это время на Церковь обрушивается волна репрессий и начало массового закрытия храмов. С другой стороны, в условиях начавшейся индустриализации страна испытывала необходимость в скорейшем поступлении цветных металлов. Помимо колоколов с закрытых и закрываемых церквей снимались частично поврежденные колокола с действующих храмов. Обе кампании по снятию колоколов совпадают с кампаниями массового закрытия церквей в области. Массовые народные волнения, связанные с проведением антиколокольной кампании, на Дону не наблюдались.
В антиколокольной кампании советской власти на Дону отчетливо просматриваются два периода — 1923—1924 и 1929—1930 гг. Наибольшее количество архивных документов по данной теме сохранилось по Таганрогскому и Шахтинско-Донецкому округам. На них и будет сосредоточено основное внимание в исследовании. Историография поставленной в настоящей статье проблемы крайне скудна. Единственная работа, полностью посвященная донской антиколокольной кампании, основное внимание акцентирует только на первом этапе ее про-
ведения — 1923-1924 гг.1 В целом антиколокольные кампании на Дону 1920— 1930-х гг. до сегодняшнего дня не являлись объектом специального исследования, за исключением некоторых фрагментов, связанных с анализом кампании по закрытию храмов и молитвенных домов2.
Источниками при написании данной работы послужили материалы одного центрального (Государственный архив Российской федерации) и пяти региональных архивов (Архив управления Федеральной службы безопасности по Ростовской области; Центр Документации новейшей истории Ростовской области; Государственный архив Ростовской области; Таганрогский филиал Государственного архива Ростовской области; Центр хранения архивной документации), а также публикации донской периодической печати 1920-х гг. (газеты «Трудовой Дон», «Донской Пахарь», «Советский Юг»).
Кампания 1923—1924 гг.
В церковной истории Донского региона особенно выделяется 1923 год, ставший годом настоящей атаки на религию. Если до этого времени советская власть пыталась бороться с Русской Православной Церковью как с административной структурой, то с 1923 г. началась борьба с религией и религиозностью населения — комсомольские «рождество» и «пасха», антицерковные карнавалы, антирелигиозные диспуты, «красные крестины» и «коммунистические похороны». Особое место в действиях властей занимает антиколокольная кампания, проходившая параллельно с кампанией по закрытию храмов.
Ограничения колокольного звона коммунистической властью начались еще в 1918 г., когда постановлением Совнаркома от 30 июня «О набатном звоне» строжайше запрещался таковой. О служебном церковном звоне не говорилось ни слова. И только 19 сентября 1923 г. на основании постановления СНК приступили к снятию колоколов в отдельных закрытых церквях и монастырях3.
Начиная с 1922 г. в центральной прессе началась активная агитация за сдачу населением колоколов: «Никакого религиозного значения колокола не имеют. В древнехристианской церкви колоколов не было. В старину и у нас, в России, вместо колоколов существовали било», — писал еженедельник «Наука и религия»4. Далее шло упоминание царя Петра, перелившего на пушки колокола, и опыт Западной Европы, где «с многопудовыми колоколами также покончено». «Крестьяне на местах уже начинают понимать, что им выгоднее — бесполезно лежащую в колоколах медь пустить на электрификацию деревни и на нужды
1 См.: Табунщикова Л. В., Герасимова В. В. Антиколокольная кампания в Таганрогском и Шахтинско-Донецком округах в 1923—1924 гг. // Научное и образовательное пространство: перспективы развития: Материалы Междунар. науч.-практ. конф. (Чебоксары, 29 нояб. 2015 г.) / О. Н. Широков [и др.]., ред. Чебоксары: ЦНС «Интерактив плюс», 2015. С. 47—51.
2 См.: Табунщикова Л. В., Шадрина А. В. К проблеме закрытия православных церквей на Дону в конце 1920-х — 30-х годах// Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2012. Вып. 6. С. 35—47; Табунщикова Л. В., Шадрина А. В. Закрытие церквей и молитвенных зданий Донской области в 1920—1930-е гг.: Сб. документов. Ростов н/Д., 2013.
3 Васильева О. Ю., Кнышевский П. Н. Красные конкистадоры. М., 1994. С. 225.
4 Колокола на электрификацию деревни // Наука и религия. 1922. 7 июля. С. 4.
сельского хозяйства»5. По приблизительному подсчету еженедельника изъятие колоколов должно было дать государству больше 1 млн пудов меди.
С начала 1923 г. агитационную эстафету подхватила и региональная донская печать. «Советский Юг», крупнейший печатный орган на Дону, 11 апреля на первой полосе поместил фельетон под названием «Колокола — на библиотеку», где были следующие строки:
Еще пока гнусит с амвона Козлиным басом пономарь, Зато не слышно больше звона, Замолкла медь, но не букварь6. <...>
Следующие репортажи «Советского Юга» запестрели бодрыми рапортами: «Жители хутора Подкущевского Ростовского округа в день 25-летия РКП сняли церковные колокола весом в 139 пудов и подарили их комячейке, а последняя командировала одного члена партии в Ростов для переговоров с Донторгом о покупке у них колоколов по 40 миллионов рублей за пуд»7; «Общим собранием хут. Верхне-Донского Морозовской волости постановлено передать в пользу инвалидов два церковных колокола. Один весом в 12 пудов, другой в 8 пудов»8. В хут. Верхне-Донском Морозовского округа один из хлеборобов даже предложил продать колокол, чтобы на вырученные деньги выписать газету. Однако «кулачье загалдело», и верхнедончане остались без газеты9.
Но самое раннее сообщение о снятии и последующей реализации церковного колокола на Дону датировано 15 марта 1923 г. Именно в этот день подкущев-ский сельсовет Степнянской волости Ростовского округа выдал доверенность члену правления подкущевского Райпо, тов. Петрову И. Я., продать три колокола весом 137 пудов 39 фунтов, «где ему представляется возможным»10.
Однако это были единичные случаи, массовая же кампания по снятию колоколов началась летом 1923 г. и связана с проводившейся кампанией в поддержку Воздухофлота11. В начале антиколокольной кампании база свободных колоколов была довольно ограничена, поскольку власти могли снимать их только с лик-визированных, то есть закрытых церквей12. Выход был найден в снятии и пожертвованиях гражданами колоколов не только с закрытых, но и с действующих церквей в пользу средств Воздухофлота. Проведенная в г. Ростове неделя помощи этой организации дала мизерные результаты: «Местный Рабис, посвятив по-
5 Колокола на электрификацию деревни... С. 4.
6 Колокола — на библиотеку // Советский Юг. 1923. 11 апр. С. 1.
7 Антирелигиозное движение среди донского крестьянства // Трудовой Дон. 1923. 8 апр.
С. 2.
8 Колокола — инвалидам // Трудовой Дон. 1923. 8 мая. С. 3.
9 Колокол или газета // Донской Пахарь. 1923. 5 мая. С. 2.
10 Крестьяне закрыли церковь // Трудовой Дон. 1923. 19 апр. С. 3.
11 Ростов, подтянись // Советский Юг. 1923. 29 июня. С. 2.
12 Козлов В. Ф. Гибель церковных колоколов в 1920—1930-е годы. URL: http://www. danilovbells.ru/bellsonrussia/articles/gibel_tserkovnyh_kolokolov_v_192.html (дата обращения: 12 вгуста 2015).
недельник Воздухофлоту, не собрал в этот день ни копейки! Широкие массы еще не втянуты в кампанию; не чувствуется общего коллективного порыва, подъема; наблюдается иногда даже наоборот — Что, на воздухофлот? Ах, как это скучно и надоело — все отчисления и отчисления!»13.
В результате по Донской области прокатилась волна собраний граждан с постановлениями о пожертвовании, как правило, им не принадлежащих колоколов. Одной из первых жертв стала рудничная Макариевская церковь г. Шахты. Рабочими рудника в пользу воздушного флота были отданы колокола из закрытой церкви14.
Граждане, стимулируемые мощной агитацией, активно рапортовали о пожертвовании ими церковных колоколов на усиление средств Воздухофлота: «Мы, крестьяне, зная важность, какое место занимает в СССР строительство мощного Красного Воздушного флота, жертвуем на благо великого дела и на страх врагам Советской республики 8 колоколов весом в 142 пуда и, в свою очередь, обращаемся к съезду, пусть наше пожертвование запечатлеет в умах и сердцах наших нам близких западных товарищей западных пролетариев, пусть не забывает, что мы в трудную минуту поможем им, чем можем, пусть дрожат все западные акулы, хищная мировая буржуазия, что они нам не страшны <...>.
Смерть врагам!!!
Рабоче-крестьянского класса. Да здравствует Красный Воздушный Флот!!!
Крепко непоколебимая Советская Власть.
Коммунистическая партия.
Окружной съезд советов, берите пример с нас»15.
Согласно докладу президиума Исполкома 6-му Съезду советов Таганрогского округа в городе и на селе непосредственным результатом собраний стало закрытие ряда церквей и снятие с них колоколов на создание Воздухофлота16: «Не предпринятая центром, но возникшая на местах антирелигиозная кампания начала проявляться стихийно, то в том, то в другом районе, и сельские общества, перегоняя друг друга, начали спешить в окружной центр с пролетарскими подарками — колоколами, снятыми по постановлению общих собраний» 17.
По результатам антирелигиозной пропаганды наиболее отличился в Таганрогском округе Екатерининский район, а точнее, граждане сельсоветов: Анаста-сиевского, Мало-Кирсановского, Латоновского, Екатерининского, в начале декабря 1923 г. пожертвовавшие на усиление Воздушного флота шесть церковных колоколов весом в 102 пуда. Граждане колонии Мирской Цимлянского сельсовета Димитриевского района пожертвовали для той же цели два колокола весом 19 пудов.
13 Ростов, подтянись // Советский Юг. 1923. 29 июня. С. 2.
14 Центр Документации новейшей истории Ростовской области (ЦДНИРО). Ф. 118. Оп. 1. Д. 40. Л. 22.
15 Таганрогский филиал Государственного архива Ростовской области (ТФ ГАРО). Ф. Р-10. Оп. 1. Д. 167. Л. 9.
16 Там же. Д. 28. Л. 30.
17 Там же. Д. 169. Л. 9.
Окружной исполнительный комитет и Окружная ликвидационная комиссия соответствующими грамотами поддержали эту работу на антирелигиозном фронте. Взятая линия показалась для властей вполне правильной, так как и от других сельсоветов вскоре стали поступать колокола18. Так, от Анастасиевского сельсовета Екатерининского района был пожертвован Воздухофлоту один колокол, весом в 42 пуда; от Левинского сельсовета Федоровского района (молитвенные дома немецких колоний) — три колокола, соответственно 15, 19, 10 пудов; от Федоровского райисполкома — три колокола весом в 10, 5, 10 пудов; сняты с колокольни церкви св. Михаила в Таганроге шесть колоколов весом, соответственно, 440, 43, 12, 4, 1, 4 пудов19.
Любопытно, что снятие церковных колоколов и пожертвование их гражданами в пользу Воздухофлота расценивалось властью именно как антирелигиозный акт (несмотря на заявленные экономические причины): «Тагокриполком от лица трудящихся Округа выносит гражданам Мало-Кирсановского и Лато-новского сельсоветов Екатерининского района и колонии Мирской ПРОЛЕТАРСКУЮ БЛАГОДАРНОСТЬ И ВЫРАЖАЕТ УВЕРЕННОСТЬ, что граждане вышеуказанных сельсоветов пойдут рука об руку со своими органами власти и окажут на этом поприще такие успехи, какие они оказали на антирелигиозном фронте (курсив мой. — Л. Т.)20.
Согласно отчету о работе Таганрогского Ликвидкома, закрытых церквей на 1 сентября 1924 г. по Таганрогскому округу значилось 37. Снято колоколов с закрытых церквей — 21, весом 689 пудов. Снято гражданами с незакрытых церквей и пожертвовано в пользу Воздухофлота — 14, весом 148 пудов.
Итого, помощь Воздухофлоту по одному Таганрогскому округу составила 35 колоколов, весом 838 пудов21.
Случались и курьезы. Граждане слободы Анастасиевка Екатериновского района на волне активной пропаганды пожертвовали церковный колокол весом 42 пуда на усиление средств Воздушного флота22. Однако вскоре опомнились и заявили о необходимости возвращения им колокола из закрытого молитвенного дома для пожарных нужд. То же произошло с гражданами слободы Екатериновка, 19 декабря 1923 г. пожертвовавшими колокол, а уже 20 декабря постановившими: «Протокол заседания Екатериновского сельсовета утвердить, но изменение по вопросу о помощи Воздухофлота: жертвуем вместо большого колокола меньший, т. е. часовой весом 32 пуда с фунтами и один маленький весом в 15 пудов23».
Подобные же заявления с просьбой о возврате колоколов написали граждане колоний Мелентьевской и Оболонской Федоровского района Таганрогского округа24.
18 ТФ ГАРО. Ф. Р-10. Оп. 1. Д. 169. Л. 9.
19 Там же. Д. 167. Л. 4.
20 Табунщикова, Герасимова. Антиколокольная кампания в Таганрогском и Шахтинско-Донецком округах в 1923—1924 гг. С. 49.
21 ТФ ГАРО. Ф. Р-10. Оп. 1. Д. 169. Л. 7.
22 Там же. Д. 166. Л. 6.
23 Там же. Д. 167. Л. 8.
24 Там же. Д. 166. Л. 14 об.
Не обошлось и без попыток местными властями реализовать колокола для решения собственных нужд, как это произошло с начальником Каменского ДОПРа, попытавшимся продать колокол из закрытой церкви, находящейся при ДОПРе, а деньги обратить на улучшение самого ДОПРа25. Однако подобные попытки властями строго пресекались: «По имеющимся в Губликвидкоме сведениям, Исполкомы на местах при закрытии церквей практикуют продажу колоколов. Губликвидком разъясняет, что колокола являются государственным имуществом и согласно 28 ст. инструкции НКЮ от 10 ноября 1920 г. колокола с закрываемых церквей необходимо направлять для переливки в Местхозы. Продажа не допускается»26.
Кампания по снятию колоколов 1923 г. совпала с первой массовой кампанией по закрытию храмов в области по «просьбам трудящихся». Если в 1922 г. архивные документы фиксируют два закрытия в Донобласти храмов и молитвенных домов, то в 1923 г. подобных случаев было 3227.
Кампания 1929-1930 гг.
Если кампания 1923 г. была своеобразной «пробой пера» советской власти, «разовой» акцией по снятию колоколов, то «крестный час» колоколов, по мнению исследователя колокольной кампании В. Ф. Козлова, пришелся на 1928-1929 гг.28 Интерес государства в это время к колокольной меди был двоякий — политический и экономический. С одной стороны, именно в это время на Церковь обрушивается волна репрессий и начало массового закрытия храмов. С другой стороны, в условиях начавшейся индустриализации страна испытывала необходимость в скорейшем поступлении цветных металлов.
Как и в 1923 г., снятию колоколов предшествовала агитационная кампания в печати. Накануне антиколокольной кампании, в 1929 г., выходит, очевидно как соцзаказ, книга бывшего профессора богословия П. В. Гидулянова «Колокола на службе магии и царизма», под общим эпиграфом издательства «Атеист»: «Религия — дурман для народа». На богатом историческом материале автор подробно рассмотрел использование колоколов «для общественных целей». Книга представляет интерес и тем, что в ней автор провел единственный, насколько известно, подсчет (хотя и приблизительный) общего веса колоколов в стране на 1929 г., выразившийся цифрой примерно в 2 млн пудов, из которых на Донскую епархию приходилось 35, 8 млн пудов29.
Бессменный лидер Союза безбожников Емельян Ярославский заявлял: «Но нужно сказать, что уже теперь в разных местах Советской страны рабочие и крестьяне требуют прекращения колокольного звона и передачи колоколов для
25 Центр хранения архивной документации (ЦХАД). Ф.Р-278. Оп. 1. Д. 80. Л. 2.
26 ЦХАД. Ф. Р-227. Оп. 1. Д. 1. Л. 95.
27 Табунщикова. Шадрина. Закрытие церквей и молитвенных зданий Донской области в 1920-1930-е гг. С. 394-402.
28 Козлов. Гибель церковных колоколов в 1920—1930-е годы.
29 Гидулянов П. Церковные колокола на службе магии и царизма (фактические материалы). Атеист, 1929. С. 63.
нужд промышленности, а в ряде городов и сел колокольного звона уже нет»30. В вышедшей в 1930 г. брошюре Н. Орлеанского было заявлено: «Так называемый "колокольный звон", конечно, имеет и обрядовое значение, но это не значит, что местные, общественные и государственные организации не могут ограничить подобные обряды и религиозные обычаи до таких пределов, когда они не нарушают каких бы то ни было интересов трудящихся» 31.
Еще в апреле 1926 г. наркоматы юстиции и внутренних дел РСФСР разослали в областные центры инструкцию «О порядке пользования колокольнями». Согласно ей колокольный звон «нарушает нормальное отправление общественного правопорядка и особенно стеснительно отражается на жизни городских поселений», поэтому звон колоколов запрещался, если был связан не с ходом службы, а в силу установленного обычая. При ликвидации молитвенных зданий инструкция нацеливала на переустройство колоколен под противопожарные наблюдательные пункты, водонапорные башни и т. п.32
На заседании Антирелигиозной комиссии от 2 марта 1929 г. решено было кампанию по снятию колоколов отложить, занявшись ее подготовкой и разра-боткой33. Собственно эта кампания развернулась в 1930 г. Более определенно комиссия высказалась на заседании 4 ноября 1929 г., где было заявлено, что «колокольный звон, производимый на всю округу церковниками, резким образом противоречит принципу отделения церкви от государства, нарушает бытовые условия и права широких безрелигиозных трудящихся масс»34. Поэтому решено было в городах и крупных селах запретить трезвон, разрешить звон маленьких колоколов по просьбе религиозных организаций. «Лишние» колокола снимались и передавались государству для хозяйственных целей.
15 декабря постановлением Президиума ВЦИК было установлено, что право решения вопроса о снятии церковных колоколов предоставляется городским и районным исполкомам Советов с возможностью обжалования их действий в окружные исполкомы Советов35.
Фактическое поступление колокольного лома, по данным Рудметаллтор-га, за 1929/30 г. составило 11 тыс. т. Для обработки такого количества в стране не было производственных мощностей и соответствующей технологии36. Поэтому решено было пустить колокольную медь на чеканку мелкой разменной монеты, «не придавая этому политического значения и излишней огласки»37.
30 Ярославский Ем. О религии. М., 1958. С. 187.
31 Орлеанский Н. Закон о религиозных объединениях РСФСР. М., 1930. С. 125.
32 Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917-1941: Документы и фотоматериалы. М.: Изд-во Библейского богословского института св. апостола Андрея, 1996. С. 248.
33 Протоколы Комиссии по проведению отделения церкви от государства при ЦК РКП (б)-ВКП (б) (Антирелигиозной комиссии). М., 2014. С. 261.
34 Там же. С. 280.
35 Шершнева-Цитульская И. Правовой статус Русской Православной Церкви в Советском государстве (1917-1943 гг.). Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005. С. 149.
36 Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917-1941. С. 248.
37 Государственный архив Российской федерации (ГАРФ). Ф. 5236. Оп. 1. Д. 2. Л. 16.
Зачисляли стоимость снятых колоколов во Всесоюзный фонд тракториза-
ции38.
Наблюдался и редкий пример использования колоколов на службе социализма. В 1930-е гг. часозвон курантов Спасской башни Московского Кремля был переоборудован: вместо хорошо знакомых мелодий Преображенского марша (утром) и «Коль славен наш Господь в Сионе» (вечером) на новых колоколах начали вызванивать революционные песни —«Интернационал» (утром) и «Вы жертвою пали» (вечером)39.
Первое спустя продолжительное время снятие колоколов в Донобласти зафиксировано в архивных документах в январе 1929 г., когда в Таганроге на заседании Антирелигиозной комиссии посчитали возможным снять колокола Греческого монастыря, с последующей их продажей Металлторгу40.
Собственно антиколокольная кампания в Донской области, как и по всей стране, развернулась в 1930 г., совпав, так же как и в 1923 г., с кампанией по массовому закрытию церквей. Если в предыдущем 1929 г. закрытий церквей по «постановлению трудящихся» было 24 по всей области, то в 1930 г. таких фактов наблюдалось уже 4941. При закрытии церквей особое внимание уделялось снятию колоколов: «Адмотделение Мечетинского РИКа сообщает, что по ходатайству общегражданского собрания х[утора] Веселого Президиум Донисполкома постановил закрыть Успенскую церковь. С церкви снято 6 колоколов, из которых один большой колокол весом в 109 пудов продан Веселовским сельсоветом в утильторг, колокол весом в 64 пуда продан какой-то коммуне, остальные 4 колокола находятся в распоряжении (в документе неразборчиво. — Л. Т.)»42.
Донокрадмотдел предписал всем начальникам РАО, начальникам гормили-ции не позже 25 мая представить сведения о количестве снятых колоколов, весе и сколько предполагается снять с церквей, намеченных к закрытию. Любопытно, что к церквям, намеченным к закрытию, следовало отнести и те, на кого только имелся материал на стадии рассмотрения43.
Однако колоколов, снятых с закрываемых церквей, катастрофически не хватало. Поэтому власти Шахтинско-Донецкого округа избрали следующий повод для проведения кампании — снимать колокола не только с закрытых и закрываемых церквей, но и частично поврежденные колокола с действующих храмов как угрожающие жизни граждан. Началом данной кампании послужил вопрос, содержащийся в рапорте начальника Морозовского РАО в сентябре 1929 г. начальнику окрадмотдела Шахтинско-Донецкого округа: можно ли принудительно снимать с действующих церквей лопнувшие и просто частично поврежден-
38 Якунин В. Город Святого креста (церковная история города Ставрополя — Тольятти). Тольятти, 2007. С. 31.
39 Измаилова Л. Кампанология и судьбы колоколов в ХХ в. // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. 2007. № 1. С. 67.
40 ТФ ГАРО. Ф. Р-195. Оп. 1. Д. 4. Л. 262.
41 Табунщикова, Шадрина. Закрытие церквей и молитвенных зданий Донской области в 1920—1930-е годы. С. 405—418.
42 ТФ ГАРО. Ф.Р-10. Оп. 1. Д. 174. Л. 288.
43 Там же. Л. 294.
ные колокола? Ответ был однозначный: немедленно снимать как угрожающие жизни граждан44.
В декабре 1929 г., в дополнение к циркуляру от 15 ноября 1929 г. о регистрации религиозных объединений, начальник Шахтинско-Донецкого окрадмотде-ла всем начальниками РАО и отделений милиции предложил провести следующие мероприятия: «.произвести изъятие и передачу в госфонды имущества, находящегося в пользовании религиозных объединений, пришедшего в негодность (битые колокола, металлический лом и т.п.)»45. При изъятии пришедшего в негодность имущества и проведении перерегистрации циркуляр предписывал «осторожный подход к проводимым мероприятиям, ни в коем случае не допускать нарушения постановлений 1929 г. "О религиозных объединениях"»46.
К 1930 г., по мнению ведущих исследователей, «повальное соревнование по сдаче "лома" уже давно захлестнуло страну»47. Шахтинско-Донецкий Окружной административный отдел всем начальниками райадмотделений предложил дать сведения о всех негодных колоколах и закрываемых церквях к 1 ноября 1930 г.48 В итоге сведения по районам и сельсоветам округа составили общую сумму — 40 колоколов49.
Практически во всех поданных районными властями сведениях указывалось на то, что большинство снятых колоколов негодны к употреблению (в наличии трещины, выбоины). Однако жалоба прихожан Георгиевской церкви хутора Лихой Каменского района Шахтинско-Донецкого округа в Северо-Кавказский крайисполком проливает свет на истинное положение вещей: «.января сего года религиозное общество Георгиевской церкви при хут[оре] Лихом лишилось без всякой санкции вышестоящих органов власти всех колоколов, сданных ему по специальному договору. Часть из них была немедленно побита, один передан на станцию железной дороги "Лихая", и, наконец, последний, оставшийся целым, почему-то до сих пор валяется в мусоре в больничном дворе. Религиозное общество, прося возвратить ему этот находящийся при больнице колокол, встретило совершенно равнодушное отношение к своей просьбе со стороны сельского совета»50.
Очевидец снятия колоколов в ст. Есауловская так описывал происходящее: «В станице Есауловской с церкви Архистратига Михаила сняты все 12 колоколов и там же на площади кощунственно разбиты вдребезги. До боли тяжело было смотреть на этот позор, когда коммунисты молотками разбивали стародавнюю медь, которую наши предки, казаки-есауловцы, с таким старанием многими годами добывали на свои трудовые гроши»51.
44 ЦХАД. Ф.Р-156. Оп. 2. Д. 168. Л. 3.
45 Там же. Д. 4. Л. 67.
46 Там же.
47 Васильева, Кнышевский. Красные конкистадоры. С. 230.
48 ЦХАД. Ф.Р-156. Оп. 2. Д. 160. Л. 5.
49 Подсчитано по: Там же. Л. 6, 8, 11, 16, 18, 19, 27, 39.
50 ЦХАД. Ф.Р-156. Оп. 2. Д. 160. Л. 73.
51 Сидоров В. Крестная ноша: Трагедия казачества. Ростов н/Д, 1994. С. 230.
По сообщению адмотдела Донского Исполнительного комитета на 12 июня 1930 г. по Донскому округу изъято колоколов из закрытых церквей 15872 кг, а именно:
Новочеркасский район — 9073 кг
Азовский район — 4144 кг
Таганрогский район — 507 кг
Батайский район — 1965 кг
Матвеево-Курганский район — 183 кг52.
Позже показатели по районам увеличились. Так, в одном Новочеркасском районе в 1930 г. снято колоколов 21 шт., по секретному сообщению начальника РАО (в это число не входили колокола, снятые в церквях Скорбященской и Се-рафимовской — о них сведений у властей не было). Точный вес составил уже не 9073 кг, а 13 098 кг. Весь металл был передан Рудметаллторгу в Новочеркасске53.
Особое внимание обращалось на то, чтобы снятие колоколов происходило «по инициативе» самих хлеборобов54. Агитация священнослужителей против снятия колоколов рассматривалась как антисоветская пропаганда и агитация. Протоиерей Новочеркасского собора Артемьев Иван Яковлевич был привлечен к ответственности по ст. 58. п. 10 УК в числе прочего за то, что в декабре 1931 г. в беседах с верующими говорил: «Колокольный звон соввласть прекратила насильственно, преследование церкви всё с каждым годом углубляется и скоро будет время, что все церкви закроют»55. Летом 1933 г. Комиссия по делам культов при ВЦИКе направила на места циркуляр о полном запрещении колокольного звона и снятии колоколов56.
Несмотря на то что в 1930 г. райисполкомы в связи с массовыми запросами о порядке снятия колоколов рекомендовали специальным письмом председателям сельсоветов «крайне осторожно подходить к этому вопросу»57, колокола при закрытии церквей продолжали планово сниматься58. Более поздние сохранившиеся архивные документы деловито описывают снятие последних колоколов: «Петровский Сельсовет просит Вас перечислить на счет сельсовета сумму денег за сданные колокола в количестве 240 пудов на сумму 3144 руб. 80 коп. и за их съемку уплоченный суммы из местного бюджета сельсовета в сумме 160 руб., кроме того, за красную медь в количестве 1117 кг и за раскрытие купола церкви и охрану меди 275 р., уплоченные из местного бюджета сельсовета»59. Особое внимание обращалось на отсутствие (или наличие) волнений: «Каменоломенский сельсовет сообщает, на ваше отношение, от 10.06.33. о прекращении снятия колоколов. Колокола сняты 9.06. и уже отправлены в завод на переливку, в части снятия колоколов, от массы возмущения не наблюдалось, как при снятии, а так-
52 ТФ ГАРО. Ф.Р-10. Оп. 1. Д. 174. Л. 300, Л. 301.
53 Там же. Л. 286.
54 Там же. Л. 287.
55 Архив управления Федеральной службы безопасности по Ростовской области (Архив УФСБ РО). П-17006. Дело по обвинению Артемьева И. Я.
56 Васильева, Кнышевский. Красные конкистадоры. С. 231.
57 Государственный архив Ростовской области (ГАРО). Р-1179. Оп. 2. Д. 91. Л. 87.
58 ГАРФ. Ф. Р-5263. Оп. 1. Д. 327. Л. 77 об.; Д. 328. Л. 6-6 об.
59 ТФ ГАРО. Ф.Р-195. Оп. 1. Д. 25. Л. 123.
же и в настоящее время»60. Действительно, выявленные на сегодняшний день архивные документы не зафиксировали фактов сопротивления донского населения снятию колоколов, как это имело место в других регионах61.
Таким образом, антиколокольная кампания являлась важнейшей составной частью политики советского государства в отношении Церкви. В «колокольной войне» на Дону отчетливо просматриваются два периода — 1923-1924 и 1929— нач. 1930 г. В первый период снятие колоколов не носило массового характера, снимались преимущественно колокола с закрытых церквей. Поводом для снятия колоколов с функционирующих храмов, в обход действующего законодательства, по инициативе местных властей, послужила кампания пожертвования колокольной меди в помощь Воздухофлоту. Во второй период кампания по снятию колоколов приняла массовый характер. Помимо колоколов с закрытых и закрываемых церквей снимались частично поврежденные колокола с действующих храмов. Обе кампании по снятию колоколов совпадают с кампаниями массового закрытия церквей в области. Случаев массового сопротивления населения антиколокольной кампании на Дону архивными документами на сегодняшний день не выявлено.
Ключевые слова: Русская Православная Церковь, колокола, антиколокольная кампания, антирелигиозная пропаганда, Донская область, церковно-государственные отношения, закрытие храмов.
Список литературы
Васильева О, Кнышевский П. Красные конкистадоры. М., 1994.
Гидулянов П. Церковные колокола на службе магии и царизма (фактические материалы).
Издательство «Атеист», 1929. Ершов А. Роль Комиссии по вопросам культов при Президиуме ВЦИК в регулировании взаимоотношений Русской Православной Церкви и местных властей во Владимирском крае в 1930-е гг. // Вестник СПбГУ. Серия 2. 2011. Вып. 4. С. 13-23. Измаилова Л. Кампанология и судьбы колоколов в ХХ в. // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. 2007. № 1. С. 67-72. Козлов В. Гибель церковных колоколов в 1920-1930-е годы. URL:http://www.danilovbells. га/Ье1копгш$1а/ай1с1е$^1ЬеизегкоупуЬ_ко1око1оу_у_192.Мт1 (дата обращения: 12 августа 2015).
Орлеанский Н. Закон о религиозных объединениях РСФСР. М.: Безбожник, 1930. Проскурина А. Антиколокольная кампания Советского государства во второй половине 1920-х — 30-е гг. (по материалам Псковского и Новгородского округов // Псков. 2004. № 21. С. 121-122.
Протоколы Комиссии по проведению отделения церкви от государства при ЦК РКП (б)-ВКП (б) (Антирелигиозной комиссии). М.: ПСТГУ. М., 2014.
60 ЦХАД. Ф. Р-33. Оп. 1. Д. 332. Л. 8.
61 См., например: Ершов А. Роль Комиссии по вопросам культов при Президиуме ВЦИК в регулировании взаимоотношений Русской Православной Церкви и местных властей во Владимирском крае в 1930-е гг. // Вестник СПбГУ. Серия 2. 2011. Вып. 4. С. 99; Проскурина А. В. Антиколокольная кампания Советского государства во второй половине 1920-х — 30-е гг. (по материалам Псковского и Новгородского округов // Псков. 2004. № 21. С. 121; Якунин В. Н. История Самарской епархии. Тольятти, 2011. С. 105.
Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917—1941: Документы и фотоматериалы. М.: Изд-во Библейского богословского института св. апостола Андрея, 1996.
Сидоров В. Крестная ноша: Трагедия казачества. Ростов на/Д: Гефест. 1994.
Табунщикова Л,, Герасимова В. Антиколокольная кампания в Таганрогском и Шахтинско-Донецком округах в 1923—1924 гг. // Научное и образовательное пространство: Перспективы развития: Материалы Междунар. науч.-практ. конф. (Чебоксары, 29 нояб. 2015 г.) / О. Н. Широков [и др.], ред. Чебоксары: ЦНС «Интерактив плюс», 2015. С. 47—51.
Табунщикова Л., Шадрина А. Закрытие церквей и молитвенных зданий Донской области в 1920—1930-е годы: Сб. документов. Ростов н/Д, 2013.
Табунщикова Л., Шадрина А. К проблеме закрытия православных церквей на Дону в конце 1920-х — 30-х годах // Вестник ПСТГУ. Серия II: «История. История Русской Православной Церкви». 2012. Вып. 6 (49). С. 35—44.
Шершнева-Цитульская И. Правовой статус Русской Православной Церкви в Советском государстве (1917—1943 гг.). Дис. ... канд. юрид. наук. Специальность 12.00.01: Теория и история права государства; история учений о праве и государстве. М., 2005.
Якунин В. История Самарской епархии. Тольятти, 2011.
Якунин В. Город Святого креста: Церковная история города Ставрополя — Тольятти). Тольятти, 2007.
Ярославский Ем. О религии. М.: Государственное издательство политической литературы, 1958.
This article deals with the campaign against church bells that was led by Bolsheviks in 1923-1924 and 1929-1930. The study is based on a wide range of archival materials, namely on documents from the State Archive of the Russian Federation, the State Archive of Rostov Region, the Documentation Centre of the Contemporary History of Rostov Region, Taganrog branch of the State Archive of the Russian Federation, the Depository of Archival Documentation in Shakhty (Russ. Шахты), the Archive of the Federal Security Service of Russia as well as publications in local newspapers. The paper describes the course of this campaign in Don region and gives a detailed description of each stage of the campaign. In the first period, the removal of church bells had a sporadic character. The reason for the removal was to help Voszdukhoflot (Russ. Воздухофлот). In the second period (1929-1930), the campaign intensified dramatically. In 1930, it was spread all over the country. The government was interested
St. Tikhon's University Review.
Series II: History. Russian Church History.
2017. Vol. 76. P. 54-66
Tabunshchikova Liudmila, Candidate of Science in History South Federal Unidersity. 105 Bol'shaia Sadovaia ul., 344006 Rostov-na-Donu, Russian Federation puma19776@mail.ru
The Campaign Against Church Bells in Don Region (1920-1930)
L. Tabunshchikova
in bell copper for political and economical reasons. In 1930, the Russian Church faced the wave of repressions and mass closure of churches, but at the same time, the country needed nonferrous metals in the processes of industrialisation. The campaign also affected those churches that had already been closed, churches that were in the process of closing; sometimes defective bells from functioning churches were removed as well. This campaign did not lead to any public outcry in the Don region.
Keywords: Russian Orthodox Church, church bell, campaign against church bells, antireligious propaganda, Don region, church-state relationships, closure of churches.
References
Vasil'yeva O., Knyshevskiy P., Krasnye konkis-tadory, M., 1994.
Ershov A., "Rol' Komissii po voprosam kul'tov pri Prezidiume VTslK v regulirovanii vzaimootnosheniy Russkoy Pravoslavnoy Tserkvi i mestnykh vlastey vo Vladimirskom krae v 1930-e gg.", in: Vestnik SPbGU. Se-riya II, 2011, 4, 13-23.
Izmailova L., "Kampanologiya i sud'by kolokolov v KhKh v.", in: Vestnik Che-lyabinskoy gosudarstvennoy akademii kul'tury i iskusstv, 1, 2007, 67-72.
Kozlov V., Gibel' tserkovnykh kolokolov v 1920—1930-e godu, available at: http:// www.danilovbells.ru/bellsonrussia/articles/ gibel_tserkovnyh_kolokolov_v_192.html (12.08. 2015).
Proskurina A., "Antikolokol'naya kampaniya Sovetskogo gosudarstva vo vtoroy polovine 1920-kh - 30-e gg. (po materialam Pskov-skogo i Novgorodskogo okrugov", in: Pskov, 21, 2004, 121-122.
Sidorov V., Krestnaya nosha: Tragediya kaza-chestva, Rostov-na-Donu, 1994.
Tabunshchikova L., Gerasimova V., "Antikolokol'naya kampaniya v Tagan-rogskom i Shakhtinsko-Donetskom okru-gakh v 1923-1924 gg.", in: Nauchnoe i obrazovatel'noe prostranstvo: perspektivy razvitiya: materialy Mezhdunar. nauch.-prakt. konf. (Cheboksary, 29 noyab. 2015g.), Cheboksary, 2015, 47-51.
Tabunshchikova L., Shadrina A., Zakrytie tserkvey i molitvennykh zdaniy Donskoy oblasti v 1920—1930-e godu. Sbornik do-kumentov, Rostov-na-Donu, 2013.
Tabunshchikova L., Shadrina A., "K probleme zakrytiya pravoslavnykh tserkvey na Donu v kontse 1920-kh - 30-kh godakh", in: Vestnik Pravoslavnogo Svyato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriya I, 6 (49), 2012, 35-44.
Yakunin V., Istoriya Samarskoy eparkhii, Tol'yatti, 2011.
Yakunin V., Gorod Svyatogo kresta (tserkovna-ya istoriya goroda Stavropolya — Tol'yatti), Tol'yatti, 2007.
