CC BY
194
АНТИФАШИСТСКАЯ ПУБЛИЦИСТИКА В ГЕРМАНИИ: 2
ЖАНРОВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ, ПРОБЛЕМАТИКА, АВТОРЫ I
1 1 00
© Л. С.Кауфман © Н. И. Платицына
Статья подготовлена в рамках реализации проекта «Вторая мировая война в литературно-художественном сознании России и Германии ХХ-ХХ1 вв.: нравственно-философский и поэтический контекст» (Грант Президента РФ, № МК-7193.2015.6)
Статья содержит обзорную характеристику историко-политической ситуации в Германии 1930-1950-х гг., преломившейся в литературно-художественном и литературно-публицистическом сознании немецкого народа. Проведён анализ проблематики и жанровой специфики записок, свидетельств, репортажа, эссе, берихта как наиболее знаковых явлений в антифашистском публицистическом дискурсе.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: немецкая литература, антифашизм, эссе, репортаж, берихт, традиция свидетельства и обвинения.
История XX века определила формирование в немецкой литературе антифашистской проблематики, генезис которой традиционно соотносят с романом Г. Манна (Heinrich Mann, 1871-1950)«Верноподданый» («Der Untertan», 1914; опубл. 19181), воссоздавшим эпоху кайзеровской Германии начала ХХ века и отразившим этапы нравственно-этической деградации главного героя Дидериха Геслинга.
В литературоведении (отечественном и зарубежном) прочно закрепились дефиниции «антифашистский роман», «антифашистская поэзия», «антифашистская драма», и их научная рефлексия стала важной задачей не одного поколения исследователей. Анализ специфики становления и развития немецкой литературы антифашистской проблематики позволил выделить три периода, каждый из которых определён границами исторического времени:
■ первый период, начавшийся в 1920-х годах и завершившийся временем захвата власти гитлеровцами;
■ второй период включает двенадцать лет нацистского режима;
■ третий период берёт начало в 1945 году.
1 В России роман был опубликован в год его создания (1914), в Германии — после окончания Первой мировой войны (1918).
КАУФМАН ЛИЯ СОЛОМОНОВНА
доктор филологических наук, профессор кафедры зарубежной филологии и лингвистики Тамбовского государственного университета имени Г. Р. Державина E-mail: [email protected]
ПЛАТИЦЫНА НАТАЛЬЯ ИГОРЕВНА
кандидат филологических наук, доцент кафедры русской филологии и журналистики Тамбовского государственного университета имени Г. Р. Державина
E-mail: [email protected]
UD
ип
un
сБ
ГЧ1
го
го
Ol
а
(К
го
Ol
о о
Если это деление традиционно и не вызывает споров и возражений, то всё, что касается процессов, происходивших внутри каждого периода, побуждает историков, литературоведов, философов (более того — политиков и юристов, причастных к прошлому и настоящему Германии) к серьёзной и обстоятельной дискуссии [Кауфман 1983: 2-3].
Изучение документальных материалов, периодических изданий 1933-1936 гг., литературных текстов, появившихся в указанное время, даёт основания констатировать, что у истоков немецкой литературы антифашистской направленности в этот период (в силу сложившейся исторической ситуации) находятся документальные жанры и публицистика, детерминировавшие содержание и художественное своеобразие многих произведений. Безусловно, немецкая публицистика становится неотъемлемой частью общей антифашистской традиции и до 1930-х гг., о чём свидетельствует, прежде всего, усиление влияния прессы на происходящие в стране события.
Пропагандируемый национал-социалистами культ фюрера, «крови и почвы», панегирическое воспевание войны, расизма и национализма приобрели в немецкой периодике беспрецедентный размах, что повлекло за собой почти немедленное реагирование других, отчуждающих себя от про-гитлеризма, средств массовой информации. Начало активного противостояния шовинизму было положено еженедельником «Die Weltbühne» и газетой «Arbeiter-Illustrirte Zeitung», позднее к идеологической оппозиции присоединились издания «Die Wochenpost», постоянным автором которого был Курт Тухольский (Kurt Tucholsky, 1890-1935) — известный журналист и писатель, «Das Tagebuch» и «Neue Rundschau».
Значительным явлением эпохи, несомненно, стало регулярное сотрудничество немецких авторов с периодическими изданиями, в которых они ранее не публиковались. В этой связи особую популярность в немецкой прессе приобретает жанр эссе, любимый многими читателями ввиду полемичности его содержания и поэтологических потенций. Так, например, оживлённую полемику вызвало эссе Арнольда Цвейга (Arnold Zweig, 1887-1968)«Herkunft und Zukunft», в котором звучал призыв к идеализированию мифов истории, а также эссе «Sternstunden der Menschheit», в котором современные реалии противопоставлялись эпохе Просвещения. Соответствующий резонанс получили эссе Франка Тисса (Frank Tiss, 1890-1977)«Erziehung zur Freiheit», Генриха Манна «Sieben Jahre» и «Geist und Tat», содержащие тезис о необходимости противостоять антидемократическим настроениям.
Антифашистская проблематика определила и становление жанра репортажа, представ-
ленного в творчестве многих немецких авторов. Эрих Кёстнер (Erich Kästner, 1899-1974), Карл фон Оссецкий (Carl von Ossietzky, 1889-1938), Курт Тухольский и др. писатели отразили в своих репортажах ситуацию всё возрастающей агрессии национал-социалистов, а также события, связанные с акциями сопротивления коммунистов, политическими убийствами (в период с 1929 по 1933 гг. их было более трёхсот). Влияние эссе и репортажей на формирование сознания немецкого народа трудно переоценить.
В начале 1930-х годов в прессе антифашистской ориентации появляются так называемые свидетельства — рассказы очевидцев о тех или иных политических, социальных и иных событиях времени. Эти свидетельства, как правило, публиковались анонимно и воспроизводили ужасающие факты действительности: аресты, пытки, погромы, пожар в Рейхстаге... Как и эссе или репортажи, свидетельства принадлежали людям различного мировоззрения и, что вполне очевидно, различной степени литературного мастерства. Однако они объединены важным признаком (документальной достоверностью), включающим этот специфический жанр — свидетельство очевидца — в особую категорию. Нет сомнений в том, что репортажи о политических преследованиях, о нарастающем сопротивлении режиму, как и свидетельства участников этих событий, не имеют аналогов, демонстрируют складывание абсолютно нового литературно-публицистического дискурса. Ещё раз подчеркнём, что большая часть публикаций не была подписана авторами или содержала псевдоним (например, известный писатель-антифашист Пауль Кёрнер-Шрадер выступал в периодике под псевдонимами Г. Отто или Г. Георге). Вместе с тем под своими именами, открыто публикуются те немецкие авторы, которые покинули Германию: О. М. Граф (O. M. Graf, 1894-1967), А. Зегерс (A. Seghers, 1900-1983), Ф. К. Вайскопф (F. K. Weiskopf, 1900-1955), В. Бредель (W. Bredel, 1901-1964).
Под воздействием указанных жанров в немецком культурном пространстве формируется концепция «Wirklichkeitsnähe», получившая распространение как в литературоведении, так и в журналистике. Примечательно, что эта максимальная «близость реальности» («жизнеподо-бие»), сообщённая репортажу или свидетельству очевидцев, экстраполируется в художественный текст. Жанровая форма репортажа осваивается, например, восточногерманской писательницей Анной Зегерс (см. повесть «Восстание рыбаков в Санта-Барбаре», 1927), писателем и журналистом Клаусом Нойкрантцем (Klaus Neukrantz, 1897-1941) (см. роман «Баррикады Веддинга», 1929).
В 1930-1933 гг. публикация репортажей и свидетельств очевидцев осуществляется в периодических изданиях, функционирующих в самой Германии.
С 1933 по 1936 гг. начинается постепенное обоснование журналов и еженедельников за пределами страны. В Праге открывает свою деятельность еженедельник «Das bunte Blatt», учреждённый И. Р. Бехером (J. R. Becher, 1891-1958), Т. Рихтер (T. Richter, 1899-1989), Э. Э. Кишем (Е. Е. Kisch, 1885-1948). Здесь же издаётся ежемесячник «Neue Deutsche Blätter», а в Париже — «Das neue Tagebuch» и «Die Zeit».
1936-1945 гг. — это период, в который публикация антифашистских материалов становится невозможной; свидетельства, записки, дневники продолжают появляться, но существуют в русле литературы «для ящиков письменного стола». Остаётся надежда на их издание в будущем. В условиях конспирации после 1933 года складывается новая жанровая форма — берихт, часто определяемая как рассказ участника (не свидетеля, а именно участника) об увиденном и пережитом. Уже сама дефиниция «берихт» (от нем. berichten — сообщать, докладывать, доносить, рапортовать, давать отчёт, рассказывать), используемая для обозначения жанровой принадлежности произведения, обязывает интерпретировать его, прежде всего, как документальное повествование о времени, о поколении, и о том историческом опыте, который получило это поколение [Пла-тицына 2011: 271]. Одним из первых образцов жанра можно назвать берихт актёра и режиссёра Вольфганга Лангхоффа (Wolfgang Langhoff, 1901-1966)«Болотные солдаты» («Die Moorsoldaten», 1935), сюжетную основу которого составляет история пребывания узников в концентрационном лагере Бёргермор (сам Ланг-хофф провёл в лагере 13 месяцев). Отметим, что автор берихта основывается на известной песне «Болотные солдаты»2, созданной в 1933 году заключёнными одноимённого концлагеря.
Ядром берихта становится факт, реже — несколько фактов-эпизодов, в которых присутствие автора строго обязательно. Берихт динамичен, не терпит замедленного темпа и обширных развёрнутых описаний, всегда определяется целевой задачей, поставленной автором. Присутствие в берихте автора-участника происходящего усиливает впечатление подлинности. Пафос рассказа основан на подтверждённой фактами и личным участием убеждённости. Поэт Эрих Вайнерт (E. Weinert, 1890-1953) заметил, что достоин-
ство берихта заключается не только в его эмоциональности и оперативности, но и в том, что присутствие в нём автора-участника действия «не оставляет сомнения в том, что поставленные... цели должны быть достигнуты в жизни» [цит. по: Кауфман 1983: 37].
Начало 1935 года — это время, когда в жанровой структуре немецкой публицистики происходят качественные изменения. Например, из традиционной структуры репортажа исчезает схематичность и возрастает оценочное значение факта, появляется динамичность в изложении событий. Анонимные репортажи о судебном процессе над писателем Людвигом Ренном (Ludwig Renn, 1889-1979), о последних днях жизни поэта и драматурга Эриха Мюзама (Erich Mühsam, 1978-1934) в концлагере Ораниенбург — прямое тому подтверждение. Вместе с тем — усложняется и структура берихта. Известный немецкий писатель Эрнст Вихерт (Ernst Wiechert, 1887-1950) в романе-берихте «Тотенвальд» («Totenwald», 1946) передоверяет право пережить и прочувствовать ад Бухенвальда вымышленному герою Иоганнесу, исключив, таким образом, саму возможность авторефлексии. Исполняя функции рассказчика, будто бы отстранённого от происходящих событий, писатель увеличивает пафос негодования и обличения.
Особый интерес представляет берихт Изы Вер-мерен (Isa Vermehren, 1918-2009) «Путешествие сквозь заключительный акт: Равенсбрюк, Бухен-вальд, Дахау. Записки женщины» («Reise durch den letzten Akt. Ravensbrück, Buchenwald, Dachau: eine Frau berichtet», 1946). Воспоминания Верме-рен были восприняты в послевоенной Германии неоднозначно, поскольку в книге речь шла о гуманном отношении надзирателей к заключённым, что спровоцировало известную обособленность «Путешествия.» в литературно-публицистическом пространстве страны. Упомянем и берихт немецкого журналиста Вальтера Поллера (Walter Poller, 1900-1975) «Помощник врача в Бухен-вальде» («Arztschreiber in Buchenwald — Bericht des Häftlings 996 aus Block», 1946), воспроизводящий детальное описание того, что происходило в застенках концентрационного лагеря (прежде всего, описание жестоких экспериментов над узниками).
Э. Вихерт, И. Вермерен, В. Поллер, как и другие авторы берихтов, репортажей, свидетельств и записок, создавали «книги для завтрашнего дня» [Mann 1947: 225]. Симптоматично, что отдельные художественно-публицистические тексты
.о
О
CÛ
го го
го 2
Ol ^
чэ о
ГО
чэ
0
01
0 со
01
о со о
X
ГО £
го 2
ГО
чэ с
к го
1_|
э
го
го
X -D
ГО
го 2
га
Другие варианты названия -Бёргермор»).
«Börgermoorlied» («Песня Бёргермора»), «Lagerlied von Börgermoor» («Песня лагеря
2
UD
un
un о
гм
го
го
Ol
а
к го
ai
о о
рассматривались как неопровержимые улики, подлинные документы времени на Нюрнбергском процессе. «Раскрытие сущности человека в человеке борющемся — очень сложная задача. Возможность этого раскрытия была дана тому, кто сам боролся», — напишет в 1929 году Альфред Дёблин (Alfred Doblin, 1878-1957) [Doblin 1951: 97]. Это суждение, на наш взгляд, указывает на закрепление в мировой практике новой для художников слова проблемно-тематической парадигмы, включавшей события эпохи, осознание гражданской сопричастности, констатацию личной активности и личной же ответственности перед собой и своим народом. Публикации В. Бределя и А. Зегерс были направлены на поиск возможностей сопротивления режиму, отражали реальное, а не литературно утрированное поведение людей, мотивацию их поступков, проистекавшей из естественного желания противостоять нацизму.
Важно подчеркнуть, что в послевоенные годы начали издаваться фрагменты дневников и записки узников концентрационных лагерей, рукописи которых обнаруживали в тюремных и лагерных архивах во время ремонта тюремных помещений или в сохранившихся вещах заключённых. Так, например, в 2009 году был опубликован «Тюремный дневник» (1944) Ганса Фаллады (Hans Fallada, 1893-1947; наст. имя Rudolf Ditzen).
Принципиальным становится вопрос о специфике жанра берихта и его отличии от жанра записок. Это отличие, с нашей точки зрения, состоит в том, что берихт предусматривает последовательное изложение событий, детальное описание фактов, индивидуально-авторскую их интерпретацию. Учитывая содержание, специфику времени, авторскую манеру письма в границах антифашистской темы правомерно предложить следующую классификацию записок:
1. Записки-свидетельства (заметки). В них авторы день за днём отражают наиболее важные для них приметы времени, события, мысли, переживания для того, чтобы вернуться к этим запискам позднее или оставить, если суждено погибнуть, свидетельство о бесчинствах фашизма, свидетельство о себе. Примером могут служить записи Э. Вихерта, которые он вёл во время пребывания в Мюнхенской тюрьме, записи В. Бределя, Г. Вайзенборна.
2. Записки-свидетельства в художественной форме, раскрывающие приметы времени через судьбу личности. Так, журналист И. Моэм в рукописи, найденной через несколько десятилетий после гибели автора в дымоходе тюремной камеры, обращаясь к потомкам, рассказывает о своём пути к смерти. Автор знает, чем завершится его судьба. Называя основные факты — арест, пытки, приговор, — он
концентрирует внимание на характере времени, постигая суть фашистского режима и позволяя читателю осознать политическую и этическую подоплёку трагедии.
3. Записки, в которых на первый план выдвигается публицистическая задача. По художественной структуре они почти смыкаются с берих-том, но включают более широкое поле описания, обобщённый опыт, дополнительную информацию. Субъективный аспект в них сведен до минимума. В записках Г. Бернгарта (G. Bernhart)«Трагедия одного народа» («Tragödie eines Volkes») выявляется политическая позиция автора, который отбирает факты, наиболее полно характеризующие не его личную судьбу, а первые месяцы народной трагедии. Подобных записок в 1933-1937 годах было опубликовано сравнительно немного.
Все три вида записок объединены элементами сюжета: арестом, допросами, тюремным, лагерным заключением. Эти внешние факты диктуются действиями гестапо, лагерной администрации, всего аппарата насилия, характерным для записок становится их появление в экстремальный для автора жизненный момент, в условиях жесточайших жизненных испытаний [Кауфман 1983: 44-45].
Анализ содержания записок, свидетельств, бе-рихтов даёт основания для их дифференциации, базирующейся на осмыслении позиции повествователя. В этой связи можно говорить о тех текстах, в которых:
1) повествованию сообщается напряжённый характер, авторская рефлексия изображаемых событий предельно субъективна и эмоциональна («Одинокий человек» («Der Einsame Mensch») И. Моэма);
2) повествовательный стиль эволюционирует от подчёркнуто субъективного изложения событий, соотносимых со своей собственной судьбой, к более отстранённому, продиктованному необходимостью осмыслить судьбу целого поколения («Тотенвальд» Э. Вихерта);
3) движение от позиции наблюдателя к позиции человека активного действия («Болотные солдаты» В. Лангхоффа);
4) сознательное сопротивление нацизму, понимание треволнений времени («Это был долгий путь» («Es war ein langer Weg») Р. Гогуэла (R. Goguel, 1908-1976));
5) повествование, выстраивающееся как свидетельство идейного и нравственного крушения личности («Род и человек» («Die Gattung Mensch») Р. Антельме (R. Antelme, 1917-1990)).
Публикация записок, свидетельств, дневников и берихтов завершилась к середине 1950-х годов. Произошла смена идеологической и жанровой парадигмы, журналистику стали интересовать
иные темы. Но в художественной прозе проблема «человек и война» продолжала получать широкое освещение и теоретическое обоснование. Немецкая литература, преодолевшая «час ноль» («Stunde Null»), была представлена произведениями А. Андерша (A. Andersch, 1914-1980), Г. Бёлля (H. Boll, 1917-1985), В. Борхерта (W. Borchert, 1921-1947), З. Ленца (s. Lenz, 1926-2014), Г. В. Рихтера (H. W. Richter, 1908-1993), П. Шаллюка (P. Schallück, 1922-1976), В. Шнурре (W. Schnurre, 1920-1989) и др. То была уже не литература антифашистского сопротивления, но мощная традиция, объединившая начинающих авторов и опытных писателей, чьё творчество осознавалось как своеобразное эстетическое пространство для осмысления трагических событий Второй мировой войны.
ЛИТЕРАТУРА
Кауфман Л. С. Творчество писателей-антифашистов в Германии в годы нацизма. Проблематика. Поэтика: дис. ... д-ра филол. наук. М., 1983.
Платицына Н. И. «Между Богом и Ничто»: к проблеме обретения свободы в берихте А. Андерша «Вишни свободы» // Диалог культур — культура диалога: Мат-лы Х Междун. науч.-практ. конф. Кострома, Дармштадт, Минск, Могилёв, Познань, Ванадзор, 2011.
Döblin А. Der Bau des epischen Werks. Esse. München, 1951.
Mann H. Ein Zeitalter wird besichtigt. Berlin, 1947.
ФГБОУ ВПО «Тамбовский государственный университет имени Г. Р. Державина».
Поступила в редакцию 02.09.2015 г.
-О
О
CÛ
га rô
го 2
Ol ^
чэ о
UDC 821.112.2 ANTIFASCISTIC PuBLISHING IN GERMANY:
JENRE ORIGINAL, PROBLEMATICS, AuTHORS
L. S. Kaufman, N. I. Platitsyna
The article has review characteristics of historical and political situation in Germay in 1930-1950ss, which refracts in literature and artistic consiousness, also in artistic and literature consiousness of German people. Analysis of jenre specify and problematics of notes, evidences, reports, essays, Bericht as most sign phenomenon in antifascist discourse.
KEY WORDS: german literature, antifascism, essay, report, Bericht, tradition of evidence and accusation.
KAUFMAN LIYA S.
Doctor of Philology, Professor of Department of Foreign Philology and Linguistics of Tambov State University named after G. R. Derzhavin E-mail: [email protected]
ro
ЧЭ
0
01
0 со
01
о со о
X
ГО £
ГО 2
ГО
PLATITSYNA NATALYA i.
Candidate of Philology, Associate Professor of Department of Russian Philology and Journalistics of Tambov State University named after G. R. Derzhavin E-mail: [email protected]
to x
к
го ^
3
ro
ro
X -D
ГО
ro 2
ro
