CC BY
147
ОРИГИНАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Анализ нарушений пишевого повеления, депрессивных и тревожных расстройств у женщин с сахарным диабетом
Вербовой А.Ф., Шаронова Л.А.
ФГБОУ ВО «Самарский государственный медицинский университет» Минздрава России
В статье представлены данные анализа пищевого поведения, распространенности тревожных и депрессивных расстройств у женщин с сахарным диабетом. Для решения поставленной цели с помощью опросника DEBQ, интегративного теста тревожности, шкал Тейлора и Бека были протестированы 46 женщин с сахарным диабетом. Было выявлено, что четверть всех обследованных пациенток имеют клинически значимое депрессивное расстройство, около 9% необходимо медикаментозное лечение. Ведущим в структуре тревожных состояний является астенический компонент. Более чем у половины пациенток выявлен смешанный тип расстройств пищевого поведения. У женщин с сахарным диабетом типа 1 эмоциогенный и экстернальный типы пищевого поведения ассоциированы с тяжестью тревожного расстройства.
Ключевые слова:
сахарный диабет, пищевое поведение, тревога, депрессия
Эндокринология: новости, мнения, обучение. 2018. Т. 7, № 2. С. 60-66.
doi: 10.24411/2304-9529-2018-12006. Статья поступила в редакцию: 14.05.2018. Принята в печать: 06.06.2018.
An analysis of eating disorders, depressive and anxiety disorders in women with diabetes mellitus
Verbovoy A.F., Sharonova L.A. Samara State Medical University
The article presents the data of the analysis of eating behavior, prevalence of anxiety and depressive disorders in women with diabetes in the survey. 46 women with diabetes mellitus were tested to achieve this goal using DEBQ questionnaire, integrative anxiety test, Taylor and Beck scale. It was revealed that a quarter of all examined patients have clinically significant depressive disorder, about 9% need medical treatment. The leading component in the structure of anxiety states is an asthenic component. More than half of the patients showed mixed type of eating disorders. In women with diabetes mellitus type 1 emotiogenic and external types of eating behavior are associated with severity of anxiety disorders.
Keywords:
diabetes mellitus, eating behavior, anxiety, depression
Endocrinology: News, Opinions, Training. 2018; 7 (2): 60-6.
doi: 10.24411/2304-9529-2018-12006. Received: 14.05.2018. Accepted: 06.06.2018.
В
основе эффективного лечения сахарного диабета (СД) и его компенсации лежит модификация образа жизни, которая включает рациональное питание и
адекватное повышение физической нагрузки. Безусловно, питание является важной составляющей образа жизни и оказывает сильное влияние на ее качество. Пациенты
нуждаются в постепенном формировании стиля питания или пищевого поведения (ПП), отвечающего актуальным терапевтическим целям. ПП человека направлено на удовлетворение его биологических, физиологических, а также психологических и социальных потребностей. Под ПП понимается ценностное отношение к пище, к ее приему, стереотип питания в обыденных условиях и в стрессовой ситуации, поведение, ориентированное на образ собственного тела, и деятельность по формированию этого образа. Нарушения ПП при СД типа 2 (СД2) встречаются у 10-20% больных, ПП при СД типа 1 (СД1) изучено недостаточно и требует дальнейшего уточнения [15].
Отсутствие приверженности к лечению и самоконтролю у пациентов с СД определяется ранним развитием психогенных состояний разной выраженности. Наиболее частыми аффективными расстройствами у пациентов с СД являются тревога и депрессии. По разным данным, у пациентов с СД2 распространенность тревожных расстройств варьирует от 5,9 до 59% [19]. Наличие депрессии у пациентов способствует нарушению терапевтических рекомендаций: у них снижается физическая активность, они плохо соблюдают диету, меньше привержены к приему сахароснижающих, гипотензивных и гиполипидемических препаратов [14, 16, 17, 20, 21], имеют увеличенный риск гипогликемий [10]. В результате депрессия напрямую или косвенно может способствовать декомпенсации углеводного обмена, тем самым увеличивая риск развития микро- и макрососудистых осложнений СД [12]. По данным литературы, самый высокий уровень депрессий отмечается в 1-й год с момента установления диагноза СД, а также на момент выявления осложнений, в среднем спустя около 10 лет от постановки диагноза [18].
Цель исследования - проанализировать ПП у женщин с СД и оценить распространенность у них тревожных и депрессивных расстройств.
Материал и методы
На базе эндокринологических отделений ГБУЗ Самарской области «Самарская городская больница № 6» были обследованы 46 пациенток с СД, из них 11 женщин с СД1 (средний возраст - 37,1±4,89 года, длительность СД - 9,42±1,52 года) и 35 женщин с СД2 (средний возраст - 60,76±2,01 года, длительность СД - 8,86±2,78 года). Критериями исключения из исследования являлись острые воспалительные заболевания и обострения хронических воспалительных заболеваний на момент исследования, тяжелые соматические заболевания, препятствующие обследованию (острый инфаркт миокарда, острое нарушение мозгового кровообращения, злокачественные новообразования и т.п.), и формальное отсутствие диагностированных аффективных расстройств. Все были ознакомлены с целями и задачами исследования и добровольно подписали информированное согласие.
Всем больным проводили антропометрическое исследование, которое включало измерение роста, массы тела, окружности талии (ОТ), окружности бедер (ОБ), отношения ОТ/ОБ, расчет индекса массы тела (ИМТ). У пациенток с СД1 ИМТ (23,0±1,38 кг/м2) и ОТ/ОБ (0,8±0,02) соответствовали норме. При СД2 ИМТ (31,8±0,98 кг/м2) и ОТ/ОБ (0,9±0,02)
свидетельствовали о I степени ожирения по абдоминальному типу. При сборе анамнеза обращали внимание на наличие осложнений СД. Так, среди пациенток с СД1 диабетический гепатоз был выявлен у 11 человек, диабетическая ретинопатия - у 7, диабетическая полинейропатия - у 9; в анамнезе у 3 женщин была ишемическая болезнь сердца (ИБС), у 4 - хроническая болезнь почек (вследствие диабетической нефропатии у 1, хронического пиелонефрита у 3 пациенток). У пациенток в группе СД2 по сравнению с группой СД1 достоверно чаще выявляли патологию сердечно-сосудистой системы - ИБС была выявлена у 28 пациенток (х2=8,325; р=0,004), из них у 3 в анамнезе был перенесенный инфаркт миокарда. Количество других выявленных осложнений у пациенток с СД2 было сопоставимо по частоте с группой СД1. Так, диабетический гепатоз в группе СД2 был у 31 пациентки, диабетическая ретинопатия - у 24, диабетическая полинейропатия - у 33 (из них у 3 был выявлен синдром диабетической стопы), хроническая болезнь почек - у 14 (вследствие диабетической нефропатии у 3, хронического пиелонефрита - у 11 пациенток).
Для качественной и количественной оценки расстройств ПП использовали Голландский опросник пищевого поведения (Dutch Eating Behavior Questionnaire, DEBQ), который определяет типы ПП по 3 шкалам: ограничительный, эмоцио-генный и экстернальный. Нормальными значениями ограничительного, эмоциогенного и экстернального ПП для людей с нормальной массой тела являются 2,4; 1,8 и 2,7 балла соответственно.
Кроме того, пациентки были тестированы для определения уровня личностной и ситуационной тревожности [интегральный тест тревожности (ИТТ)], уровня тревоги (шкала тревоги Тейлора) и уровня депрессии (шкала Бека).
Результаты анкетирования по шкале тревоги Тейлора оценивали следующим образом: 40-50 баллов рассматривали как показатель очень высокого уровня тревоги; 20-40 баллов свидетельствовали о высоком уровне тревоги; 15-25 баллов - о среднем (с тенденцией к высокому); 5-15 баллов - о среднем (с тенденцией к низкому) и 0-5 баллов - о низком уровне тревоги [9].
Результаты ИТТ оценивали с использованием 4-балльной системы градаций отчетов, где 0 - отсутствие данного признака, 2 других связываются с наличием слабо и умеренно выраженных признаков (баллы 1 и 2) и последний - как чрезвычайная, с точки зрения испытуемого, степень выраженности - 3 балла. Оценивали общий показатель ситуационной тревоги (СТ-С), который предполагает самооценку тревоги в настоящий момент (сегодня, сейчас, вызванной ситуацией), и общий показатель личностной тревоги (СТЛ) - предполагает самооценку тревожности на протяжении относительно более длительного времени, например последнего года. Оценка по шкале общей тревоги ниже 4 станайнов соответствует низкому уровню тревожности, от 4 до 6 станайнов - среднему уровню, а оценка от 7 станайнов и выше - о высоком уровне тревожности, наличии дезадаптации в интер- или интраинди-видуальных отношениях и о дисгармонии со средой в целом. При повышении общей тревожности проводили анализ ее структуры и идентификацию компонента, за счет которого возникла девиация, по вспомогательным шкалам, а именно
«эмоциональный дискомфорт» - сниженное настроение, напряженность, ажитация, неудовлетворенность; «астенический компонент тревожности» - усталость, вялость, пассивность, утомляемость; «фобический компонент» - хронические страхи, неуверенность в себе; «тревожная оценка перспективы» - общая озабоченность будущим; «социальная защита» - социальная тревожность, неуверенность в социальных контактах.
Результаты опроса по шкале уровня депрессии Бека также оценивали по баллам: менее 9 баллов - отсутствие депрессии; 10-15 баллов - легкая депрессия; 16-19 баллов считаются уровнем умеренной депрессии; 20-29 - средняя, выраженная депрессия; 30 баллов и выше - тяжелая депрессия. Кроме этого, анализировали клиническую значимость депрессии и необходимость назначения антидепрессантов.
Обработку и статистический анализ полученных данных осуществляли при помощи пакета прикладных программ MicroStat. Определяли среднее арифметическое (М), ошибку средней арифметической (т). Статистическую значимость межгрупповых различий оценивали с помощью критериев: Стьюдента (£), х2, коэффициент корреляции Спирмена (г). Критический уровень значимости (р) при проверке статистических гипотез принимали равным 0,05.
Результаты и обсуждение
Будучи одним из проявлений стресса, тревога выполняет как защитную (мобилизующую), так и дестабилизирующую роль в случае, если ее интенсивность и длительность превышают индивидуальные компенсаторные возможности личности в процессе адаптации.
В результате анкетирования по шкале тревоги Тейлора у всех обследованных женщин с СД был выявлен средний
уровень тревожности с тенденцией к высокому: у пациенток с СД1 - 18,9±1,82 балла, с СД2 - 18,0±1,08 балла (табл. 1). При оценке показателей в зависимости от уровня тревожности выявлено, что пациентки как с СД1 (8 женщин, 72,7%), так и СД2 (32 женщины, 94,1 %) в основном имели средний уровень тревоги, чаще с тенденцией к высокому (р>0,05). У 5 пациенток были выявлены высокий и очень высокий уровни тревоги. Выявлена тенденция к более частой распространенности высокого уровня тревоги среди пациенток с СД1 - у 27,3% (х2=3,44; р=0,064) по сравнению с группой СД2 - у 2,95%. Очень высокий уровень тревоги был выявлен только у 1 женщины с СД2 (р>0,05).
В качестве вспомогательного инструмента для индивидуальных исследований уровня психической дезадаптации, а также для анализа основных факторов, влияющих на эмоциональное состояние испытуемого, может быть использована методика оценки тревоги и тревожности в виде ИТТ [3].
Результаты ИТТ женщин с СД представлены в табл. 1. Общий уровень показателей как ситуативной, так и личностной тревожности во всех группах соответствовал среднему уровню (р>0,05).
При идентификации компонента тревожности было отмечено, что ситуативная тревожность у всех пациенток с СД в основном связана с астеническим компонентом, а у женщин с СД1, помимо АСТ, еще и социальной тревожностью -неуверенностью в социальных контактах.
АСТ был основным и в повышении общей личностной тревожности у всех пациенток с СД, однако свой вклад вносила и тревожная оценка перспектив - общая озабоченность будущим, а у женщин с СД1 еще и эмоциональный дискомфорт (р>0,05).
Учитывая, что группы формировались без специальной выборки, можно предположить, что повышение уровня
Таблица 1. Результаты анкетирования женщин с сахарным диабетом с помощью интегрального теста тревожности, баллы
шкала Станайн
СД1+СД2 СД1 СД2 СД1+СД2 СД1 СД2
ст-с ст-с ст-с ст-л ст-л ст-л
Общий уровень 5,86±0,36 6,1±0,68 5,8±0,36 6,11±0,31 6,3±0,62 6,1±0,36
Эмоциональный дискомфорт 5,26±0,36 5,9±0,77 5,1±0,4 6,02±0,33 6,4±0,74 5,9±0,36
Астенический компонент 7,04±0,29 6,8±0,63 7,1±0,34 7,13±0,27 7,3±0,63 7,1±0,3
Фобический компонент 5,19±0,39 5,6±0,66 5,1±0,48 5,16±0,42 5,1±0,89 5,2±0,48
Тревожная оценка перспектив 5,83±0,38 5,8±0,86 5,8±0,42 6,36±0,34 6,5±0,73 6,3±0,39
Социальная защита 5,63±0,41 6,1±0,78 5,5±0,49 5,2±0,42 5,2±0,89 5,2±0,48
Примечание. Здесь и в табл. 2- 6: расшифровка аббревиатур дана в тексте.
Таблица 2. Результаты анкетирования женщин с сахарным диабетом по шкале Бека
показатель Группа исследования
СД1 СД2 СД1+СД2
(n=11) (n=33) (n=44)
M±m 12,6±2,98 12,5±1,48 12,5±1,33
>19 клинически значимое DR 3 (27,3%) 8 (24,2%) 11 (25%)
>24 необходимость 1 (9,1%) 3 (9,1%) 4 (9,1%)
назначения AND
* - р<0,05 - достоверность различий между группами СД1 и СД2.
Таблица 4. Количество женщин с сахарным диабетом со значениями показателей расстройств пищевого поведения выше среднего по методике DEBQ
Таблица 3. Средние значения показателей расстройств пищевого поведения у женщин с сахарным диабетом по методике
DEBQ, баллы
Тип пищевого поведения Группа исследования
СД1 (n=11) СД2 (n=35) СД1+СД2 (n=46)
Ограничительное 2,67±0,36 2,49±0,11 2,54±0,12
Эмоциогенное 2,20±0,37 1,89±0,01 1,97 ±0,14
Экстернальное 3,19±0,15* 2,67±0,13 2,79±0,11
Тип пищевого поведения Группа исследования
СД1 (n=11) СД2 (n=35) СД1+СД2 (n=46)
Ограничительное 4 (36,4%) 20 (57,1%) 24 (52,2%)
Эмоциогенное 4 (36,4%) 16 (45,7%) 20 (43,5%)
Экстернальное 5 (45,5%) 19 (54,3%) 24 (52,2%)
депрессии, вероятно, отражает социальные характеристики окружающей среды пациенток, являясь результатом общего психологического напряжения, их неудовлетворенности в социальном плане, отсутствия ощущения стабильности, неуверенности в будущем. Преимущественно высокие показатели шкалы АСТ в структуре как СТ-Л, так и СТ-С, по-видимому, обусловлены снижением качества жизни больных СД.
По результатам анкетирования по шкале Бека в целом средние показатели (M±m) по всем группам соответствовали субдепрессии (табл. 2).
Мы проанализировали показатели в зависимости от уровня депрессии. Оказалось, что число пациенток без депрессии было достоверно больше среди женщин с СД1 -7 (63,6%, х2=10,39; р=0,001), чем при СД2 - 14 (42,4%). Субдепрессия была выявлена у 10 женщин - у 1 пациентки с СД1 (9,1%) и 9 с СД2 (27,3%), умеренный уровень депрессии только у 2 (6,06%) женщин с СД2. Средний уровень депрессии был выявлен у 2 (18,2%) женщин с СД1 и 7 (21,2%) с СД2. Как среди пациенток с СД1, так и в группе с СД2 было выявлено по 1 случаю тяжелой депрессии. Значимых различий в частоте выявленной субдепрессии, а также средней и тяжелой депрессии у пациенток с СД1 по сравнению с женщинами с СД2 не установлено (р>0,05).
Если рассматривать результаты анкетирования по шкале депрессии Бека с точки зрения клинической значимости, можно сказать, что около 1/4 пациенток как с СД1, так и с СД2 имеют клинически значимое депрессивное расстройство, а около 9% требуется лечение с назначением антидепрессантов.
Высокую степень коморбидности с другими психическими расстройствами в целом имеют расстройства ПП [5, 22]. В исследовании S.A. Swanson и соавт. (2011) [22] показано, что 56,2% пациентов с нарушениями ПП имеют признаки аффективных, тревожных расстройств, а также расстройств, связанных с употреблением психоактивных веществ. Наиболее часто нарушения ПП ассоциированы с аффективными расстройствами (22% случаев),
реже - с тревожными (13% случаев), что обусловливает эффективность антидепрессантов из группы селективных ингибиторов обратного захвата серотонина при лечении нарушений ПП [6].
Нормальными значениями ограничительного, эмоцио-генного и экстернального ПП для людей с нормальной массой тела являются 2,4; 1,8 и 2,7 балла соответственно. По данным опросника DEBQ, средние уровни показателей ПП у всех пациенток с СД были несколько выше нормативов (табл. 3). У пациенток как с СД1, так и с СД2 были выявлены высокие уровни ограничительного (2,67±0,36; 2,49±0,11 соответственно) и эмоциогенного (2,20±0,37; 1,89±0,01 соответственно) типов ПП, достоверно не различающиеся между собой (р>0,05). Если у женщин с СД2 уровень экстернального типа ПП не превышал нормативы, то у пациенток с СД1 он был наиболее высокий (3,19±0,15) и достоверно отличался от такового у больных с СД2 (р<0,05).
Среди обследованных женщин только у 17,4% (8 женщин), по данным опросника, уровни показателей ограничительного, эмоциогенного и экстернального ПП не превышали нормативы. В остальных случаях имело место повышение показателя выше среднего хотя бы по одной из шкал. При этом у большинства женщин значения выше среднего выявлены по двум или всем трем шкалам; таким образом, у преобладающего числа обследованных пациенток с СД выявлен смешанный тип расстройств ПП (табл. 4).
Анализируя распределение вариантов нарушения ПП, мы отметили, что только у пациенток с СД2 был выявлен изолированный вариант ограничительного типа ПП - 7 женщин (20%) (табл. 5).
Для ограничительного типа нарушений ПП характерна патологическая озабоченность массой и формами собственного тела. Это приводит к усиленным попыткам их контролировать с развитием нервной анорексии или були-мии. Для ограничительного поведения характерно сознательное снижение массы ниже нормальной, вызываемое
Таблица 5. Распределение вариантов нарушения пищевого поведения у женщин с сахарным диабетом по методике DEBQ
тип пищевого поведения Группа исследования
СД1 (n=11) СД2 (n=35) СД1+СД2 (n=46)
Норма 2 (18,2%) 6 (17,1%) 8 (17,4%)
Ограничительное 0 7 (20%) 7 (15,2%)
Эмоциогенное 1 (9,1%) 2 (5,7%) 3 (6,5%)
Экстернальное 1 (9,1%) 2 (5,7%) 3 (6,5%)
Смешанные типы расстройств пищевого поведения
Ограничительное + эмоциогенное 0 4 (11,4%) 4 (8,8%)
Ограничительное + экстернальное 4 (36,3%) 3 (8,6%) 7 (15,2%)
Эмоциогенное + экстернальное 1 (9,1%) 5 (14,4%) 6 (13,0%)
Ограничительное + эмоциогенное + 2 (18,2%) 6 (17,1%) 8 (17,4%)
экстернальное
самим пациентом за счет избегания пищи, вызывающей прибавку массы тела, возможного вызывания у себя рвоты, приема слабительных, диуретиков, препаратов, подавляющих аппетит, сопровождающимся страхом перед набором массы [7].
Также, помимо ограничительного типа, у пациенток этой группы преобладали смешанные типы расстройств ПП -у 18 (51,5%) женщин, изолированные эмоциогенное и ограничительное ПП встречались с частотой по 5,7%.
При эмоциогенном ПП стимулом к приему пищи становится не голод, а эмоциональный дискомфорт: человек «заедает» свои неприятности и проблемы, рассчитывая в процессе еды и насыщения отвлечься и получить приятные ощущения. Эмоциогенное ПП может быть представлено пароксизмальной формой в виде компульсивного ПП либо перееданием с нарушением суточного приема пищи в виде синдрома ночного поглощения еды [7].
Экстернальное ПП сопровождается чрезмерной реакцией на внешние стимулы: накрытый стол, принимающий пищу человек, реклама пищевых продуктов и т.д. При этом главное значение имеет доступность продуктов. Лица с экстернальным типом ПП едят всегда, когда видят еду и она им доступна, и не останавливаются до тех пор, пока еда не иссякнет. Они имеют не только повышенный аппетит, но и замедленное формирование чувства насыщения.
В отличие от женщин с СД2 и общей группы, у пациенток с СД1 не выявлено ни одного изолированного случая ограничительного ПП, основную массу нарушений составили смешанные типы - у 7 (63,6%) человек, изолированные эмоциогенный и экстернальный типы в ходе анкетирования зарегистрированы у 2 пациенток (по 9,1%).
А.С. Кузнецова и соавт. (2016) в своей работе также показали, что пациенты с СД2 имели преимущественно (в 70% случаев) ограничительный тип ПП, а пациенты с СД1 в основном эмоциогенный и экстернальный тип ПП с частотой 31% в обоих случаях. Авторы отметили, что с повышением ИМТ у пациентов с любым типом СД начинает преобладать ограничительный тип ПП (r=0,352, р=0,04). Они предположили, что повышение распространенности ограничительного поведения у пациентов с СД2, вероятно, носит
вторичный и компенсаторный характер вследствие наличия избыточной массы тела. Данный тип ПП стоит рассматривать как маркер модификации образа жизни пациентов с СД2, требующий динамической оценки с целью определения его влияния на прогрессирование заболевания [8].
Я.О. Бурлачко и соавт. (2016) при обследовании пациентов с СД2 ограничительный и экстернальный типы ПП были выявлены с одинаковой частотой у 28% женщин, эмоциогенный тип преобладал и был определен у 33% обследованных. По мнению авторов, при выявлении эмо-циогенного компонента рекомендуется консультация психолога, при превалировании экстернального типа -коррекция образа жизни в целом, а при нарушении ПП по ограничительному типу требуется консультация врача-диетолога [4].
В другой работе при обследовании 128 пациентов с СД2 и 50 с СД1 отметили повышение нормативной оценки минимум по одной из шкал опросника DEBQ у 68% пациентов с СД1 и у 78,9% с СД2. У лиц с СД2 чаще выявлялось ограничительное ПП. По мнению авторов, пациенты с СД2 и ограничительным ПП были лучше информированы о заболевании, чаще проводили самостоятельное исследование уровня глюкозы в крови и оказались лучше компенсированы. Доля пациентов с экстернальным и эмоциогенным ПП между группами не различалась, последний тип регистрировался реже [11].
Похожие результаты были отмечены в работе Л.Ф. Шариповой и Д.Ш. Авзалетдиновой (2017) [13]. Авторы при анкетировании 83 пациентов с СД2 выявили преимущественно сочетание 2 (18%) и 3 (74,6%) видов нарушений ПП.
Г.И. Ахмадуллина и соавт. (2016) [1] по результатам голландского опросника показали, что у пациентов с СД1 преобладало экстернальное (55,6%) и нормальное (27,8%) ПП, в отличие от пациентов с СД2, у которых чаще встречались сочетания 2-го (46,6%) и 3-го (26,7%) типов нарушения при отсутствии нормального. При этом у мужчин чаще выявлялось экстернальное (52,9%) пищевое поведение, а у женщин, как и в нашем случае, - сочетание (56,3%) 2-го и 3-го типов нарушений ПП.
В нашем исследовании в структуре смешанных расстройств у женщин с СД1 в 100% случаев, а у пациенток с СД2 в 77,8% выявлено сочетание экстернального типа с другими вариантами нарушений ПП.
Н.А. Белякова и соавт. (2014) [2], анализируя шкалу Бека, выявили более высокую частоту возникновения депрессии у пациентов с нарушениями ПП и алиментарно-конституциональным ожирением (59,6 против 42,6% в группе без нарушений ПП, х2=6,6; р<0,01). В структуре депрессии преобладала легкая депрессия (33,4%), а также чаще встречалась выраженная депрессия (11,3 против 2,1% случаев в группе без нарушений ПП, х2=6,7; р<0,01). Наиболее высокий балл депрессии был отмечен у пациентов со смешанным типом ПП (15,3±9,91; р<0,05).
Мы сравнили распространенность тревоги и депрессии у пациенток с СД в зависимости от наличия и типа нарушения ПП. При анализе по типам ПП были выявлены значимые положительные корреляции между выраженностью тревоги по шкале Тейлора с эмоциогенным (г=0,689; р<0,05) и экс-тернальным типом ПП (г=0,825; р<0,01) у женщин с СД1. Достоверных корреляций уровня депрессии с наличием
смешанного типа ПП мы не выявили (р>0,05). Видимо, эмоциогенный и экстернальный типы ПП у женщин с СД1 ассоциированы с выраженностью тревожного расстройства.
Выводы
1. Все пациентки с СД имеют средние уровни личностной и ситуативной тревожности, ведущим компонентом которых является астенический.
2. Около 1/4 пациенток с СД1 и СД2 имеют клинически значимое депрессивное расстройство, а около 9% нуждаются в лечении с назначением антидепрессантов.
3. Ограничительный тип ПП был выявлен только у пациенток с СД2, у 51,5% женщин с СД2 и у 63,6% с СД1 выявлены смешанные типы расстройств ПП, в структуре смешанных расстройств наиболее часто наблюдалось сочетание экстернального типа ПП с ограничительным и эмоциогенным.
4. Эмоциогенный и экстернальный типы ПП у женщин с СД1 ассоциированы с выраженностью тревожного расстройства.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Вербовой Андрей Феликсович - доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой эндокринологии ФГБОУ ВО «Самарский государственный медицинский университет» Минздрава России Е-таН: [email protected]
Шаронова Людмила Александровна - кандидат медицинских наук, доцент кафедры эндокринологии ФГБОУ ВО «Самарский государственный медицинский университет» Минздрава России Е-таН: [email protected]
ЛИТЕРАТУРА
1. Ахмадуллина Г.И., Курникова И.А., Маслова И.С., Мерзлякова О.Г. и др. Качество жизни и особенности пищевого поведения у пациентов с сахарным диабетом 1 и 2 типов // Здоровье, демография, экология финно-угорских народов. 2016. № 3. С. 21-25.
2. Белякова Н.А., Лясникова М.Б., Милая Н.О. Пищевое поведение, образ и качество жизни, а также психологический статус больных с алиментарно-конституциональным ожирением // Сибир. мед. журн. (Иркутск). 2014. Т. 125., № 2. С. 20-23.
3. Бизюк А.П., Вассерман Л.И., Иовлев Б.В. Применение интегра-тивного теста тревожности (ИТТ). СПб., 2005. 23 с.
4. Бурлачко Я.О., Дударева В.А., Дударева Л.А., Дядикова И.Г., Воробьев С.В. Анализ пищевого поведения у больных сахарным диабетом 2 типа // Вопр. питания. 2016. Т. 85, № S2. С. 70.
5. Гетманчук Е.И. Клинико-психопатологическая и медико-психологическая характеристика больных с психогенной гиперфагией // Арх1в псиетатргк 2012. Т. 3, № 70. С. 19-25.
6. Гладышев О.А. Гиперфагические реакции в рамках расстройств пищевого поведения. Клинические особенности и терапия // Рациональная фармакотер. в кардиологии. 2014. Т. 10, № 2. С. 190-194.
7. Емелин К.Э. Расстройства пищевого поведения, приводящие к избыточному весу и ожирению: классификация и дифференциальная диагностика // РМЖ. 2015. Т. 23, № 29. С. 12-15.
8. Кузнецова А.С., Коротнева Л.Е., Ханова И.В., Долгушина А.И. и др. Особенности пищевого поведения у пациентов с сахарным диабетом // Южно-Уральский мед. журн. 2016. № 3. С. 18-21.
9. Личностная шкала проявлений тревоги (Дж. Тейлор, адаптация Т.А. Немчина) // Диагностика эмоционально-нравственного развития / ред. и сост. И.Б. Дерманова. СПб., 2002. С. 126-128.
10. Мохорт Т.В., Навменова Я.Л. Метаболический контроль и депрессия при сахарном диабете 1 типа // Сахарный диабет. 2015. Т. 18, № 2. С. 47-53.
11. Сапожникова И.Е., Тарловская Е.И., Веденская Т.П. Особенности пищевого поведения пациентов с сахарным диабетом // Тер. арх. 2012. Т. 84, № 12. С. 71-75.
12. Смулевич А.Б. Депрессии в общей медицинской практике: руководство для врачей. М. : Медицинское информационное агентство, 2001. 256 с.
13. Шарипова Л.Ф., Авзалетдинова Д.Ш. Нарушения пищевого поведения при сахарном диабете 2 типа // Сахарный диабет-2017: от мониторинга к управлению : материалы II Российской мультидисциплинарной конференции с международным участием. Калуга, 2017. С. 152-155.
14. Egede L., Ellis C. The effects of depression on diabetes knowledge, diabetes self-management, and perceived control in indigent patients with type 2 diabetes // Diabetes Technol. Ther. 2008. Vol. 10, N 3. P. 213-219.
15. GastaLdi G., Ruiz J., Giusti V. Patient with type 2 diabetes: don't forget eating disorders // Rev. Med. Suisse. 2009. VoL. 5, N 196. P. 667-670.
16. Gonzalez J., Safren S., CagLiero E., WexLer D. Depression, seLf-care, and medication adherence in type 2 diabetes: reLationships across the fuLL range of symptom severity // Diabetes Care. 2007. VoL. 30, N 9. P. 22222227.
17. KaLsekar I., Madhaven S., Amonkar M. Depression in patients with type 2 diabetes: impact on adherence to oraL hypogLycemic agents // Ann. Pharmacother. 2006. VoL. 40. P. 605-611.
18. Katon W., Russo J., Lin E.H.B. et aL. Diabetes and poor disease controL: is comorbid depression associated with poor medication adherence or Lack of treatment intensification? // Psychosom. Med. 2009. VoL. 71, N 9. P. 965-972.
19. Li C., Ford E., Strine T., Mokdad A. PrevaLence of depression among U.S. aduLts with diabetes: findings from the 2006 behavioraL risk factor surveiLLance system // Diabetes Care. 2008. VoL. 31. P. 105-107.
20. Pouwer F., GeeLhoed-Duijvestijn P.H.L.M., Tack C.J. et aL. PrevaLence of comorbid depression is high in out-patients with type 1 or type 2 diabetes meLLitus. ResuLts from three out-patient cLinics in the NetherLands // Diabet. Med. 2010. VoL. 27, N 2. P. 217-224.
21. Sacco W.P., Bykowski C.A. Depression and hemogLobin A1c in type 1 and type 2 diabetes: the roLe of seLf-efficacy // Diabetes Res. CLin. Pract. 2010. VoL. 90, N 2. P. 141-146.
22. Swanson S.A., Crow S.J., Le Grange D., Swendsen J. et aL. PrevaLence and correLates of eating disorders in adoLescents: resuLts from the nationaL comorbidity survey repLication adoLescent suppLement // Arch. Gen. Psychiatry. 2011. VoL. 68, N 7. P. 714-723.
REFERENCES
1. AkhmaduLLina G.I., Kurnikova I.A., MasLova I.S., MerzLyakova O.G., et aL. QuaLity of Life and eating behavior in patients with type 1 and type 2 diabetes meLLitus. Zdorov'e, demografiya, ekoLogiya finno-ugorskikh narodov [HeaLth, Demography, EcoLogy of Finno-Ugric PeopLe]. 2016; (3): 21-5. (in Russian)
2. BeLyakova N.A., Lyasnikova M.B., MiLaya N.O. Eating behavior, LifestyLe and quaLity of Life in patients with obesity. Sibirskiy meditsinskiy zhurnaL (Irkutsk) [Siberian JournaL of Medicine] (Irkutsk)]. 2014; 125 (2): 20-3. (in Russian)
3. Bizyuk A.P., Vasserman L.I., IovLev B.V. The use of integrative anxiety test (IAT). Saint Petersburg, 2005: 23 p. (in Russian)
4. BurLachko Ya.O., Dudareva V.A., Dudareva L.A., Dyadikova I.G., et aL. AnaLysis of eating behavior in patients with type 2 diabetes meLLitus. Voprosy pitaniia [ProbLems of Nutrition]. 2016; 85 (S2): 70. (in Russian)
5. Getmanchuk E.I. CLinico-psychopathoLogicaL and medico-psychoLogicaL characteristics of patients with psychogenic hyperphagia. Arkhivpsikhiatri'i [Archive of Psychiatry]. 2012; 3 (70): 19-25. (in Russian)
6. GLadyshev O.A. Hyperphagic reactions in the context of eating disorders. CLinicaL features and therapy. RatsionaL'naya farmakoterapiya v kardioLogii [RationaL Pharmacotherapy in CardioLogy]. 2014; 10 (2): 190-4. (in Russian)
7. EmeLin K.E. Eating disorders Leading to overweight and obesity: cLassification and differentiaL diagnosis. Russkiy meditsinskiy zhurnaL [Russian MedicaL JournaL]. 2015; 23 (29): 12-5. (in Russian)
8. Kuznetsova A.S., Korotneva L.E., Khanova I.V., DoLgushina A.I., et aL. Features of eating behavior in patients with diabetes meLLitus. Yuzhno-UraL'skiy meditsinskiy zhurnaL [South UraL MedicaL JournaL]. 2016; (3): 18-21. (in Russian)
9. PersonaL scaLe of manifestations of anxiety. Dzh. TeyLor, adapt. T.A. Nemchin. I.B. Dermanova (ed. and comp.). Diagnosis of emotionaL and moraL deveLopment. Saint Petersburg, 2002: 126-8. (in Russian)
10. Mokhort T.V., Navmenova Ya.L. MetaboLic controL and depression in type 1 diabetes meLLitus. Sakharniy diabet [Diabetes MeLLitus]. 2015; 18(2): 47-53. (in Russian)
11. Sapozhnikova I.E., TarLovskaya E.I., Vedenskaya T.P. Eating behavior in patients with diabetes meLLitus. Terapevticheskiy arkhiv [Therapeutic Archive]. 2012; 84 (12): 71-5. (in Russian)
12. Smulevich A.B. Depression in general medical practice: a guide for doctors. Moscow: Medical News Agency; 2001: 256 p. (in Russian)
13. Sharipova L.F., Avzaletdinova D.Sh. Eating disorders in type 2 diabetes mellitus. In: Diabetes mellitus - 2017: from monitoring to management. Materials of the II Russian multidisciplinary conference with international participation. Kaluga, 2017: 152-5. (in Russian)
14. Egede L., Ellis C. The effects of depression on diabetes knowledge, diabetes self-management, and perceived control in indigent patients with type 2 diabetes. Diabetes Technol Ther. 2008; 10 (3): 213-9.
15. Gastaldi G., Ruiz J., Giusti V. Patient with type 2 diabetes: don't forget eating disorders. Rev Med Suisse. 2009; 5 (196): 667-70.
16. Gonzalez J., Safren S., Cagliero E., Wexler D. Depression, self-care, and medication adherence in type 2 diabetes: relationships across the full range of symptom severity. Diabetes Care. 2007; 30 (9): 2222-7.
17. Kalsekar I., Madhaven S., Amonkar M. Depression in patients with type 2 diabetes: impact on adherence to oral hypoglycemic agents. Ann Pharmacother. 2006; 40: 605-11.
18. Katon W., Russo J., Lin E.H.B., et al. Diabetes and poor disease control: is comorbid depression associated with poor medication adherence or lack of treatment intensification? Psychosom Med. 2009; 71 (9): 96572.
19. Li C., Ford E., Strine T., Mokdad A. Prevalence of depression among U.S. adults with diabetes: findings from the 2006 behavioral risk factor surveillance system. Diabetes Care. 2008; 31: 105-7.
20. Pouwer F., Geelhoed-Duijvestijn P.H.L.M., Tack C.J., et al. Prevalence of comorbid depression is high in out-patients with type 1 or type 2 diabetes mellitus. Results from three out-patient clinics in the Netherlands. Diabet Med. 2010; 27 (2): 217-24.
21. Sacco W.P., Bykowski C.A. Depression and hemoglobin A1c in type 1 and type 2 diabetes: the role of self-efficacy. Diabetes Res Clin Pract. 2010; 90 (2): 141-6.
22. Swanson S.A., Crow S.J., Le Grange D., Swendsen J., et al. Prevalence and correlates of eating disorders in adolescents: results from the national comorbidity survey replication adolescent supplement. Arch Gen Psychiatry. 2011; 68 (7): 714-23.
