Американский экономический опыт: возможности и пределы использования Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

ДИСКУССИОННАЯ ТРИБУНА

Член-корр. РАН Р. И. Хасбулатов

АМЕРИКАНСКИЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ОПЫТ: ВОЗМОЖНОСТИ И ПРЕДЕЛЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ

Анализируются причины и результаты глобального влияния

США на мировое экономическое сообщество.

Роль американской экономики как локомотива мирового развития. Влияние американской экономики на мировое хозяйство в целом, хотя и колебалось по отдельным странам и регионам, было, как известно, значительным на протяжении всего послевоенного развития. США оказали решающее воздействие на становление трех региональных центров концентрации экономического могущества мировой капиталистической системы: США - Западной Европы - Японии («глобальная триада»).

И сегодня реальные масштабы американского экономического влияния на мировое развитие таковы, что обоснованное беспокойство экономистов вызывают внутренние проблемы США, такие, например, как огромный дефицит государственного бюджета и отрицательное сальдо торгового баланса. Исследователи считают, что эти два фактора риска могут иметь значительный негативный эффект в мировой экономике, если под их влиянием произойдет повышение мировых процентных ставок. А это может произойти либо вследствие недостаточно продуманной монетарной политики, либо в результате внезапно возникшей паники на мировых финансовых рынках. Помимо этого, довольно жесткая связь между бюджетным и внешнеторговым дефицитами и обменным курсом доллара (по отношению к другим валютам) усиливает прямой риск устойчивости американской и в целом мировой экономики.

Ситуация усугубляется растущим дефицитом по счету текущих операций, объем которого ныне составляет более 5% от ВВП США. На такой базе многие авторитетные аналитики приходят к заключению, что продолжительность экономической экспансии США непосредственно связана с готовностью остального мира продолжить осуществлять ссуд-ные операции, направляя в США ресурсы и накапливая у себя казначейские активы, в основном казначейские облигации.

Экономисты-теоретики считают, что такой характер взаимозависимости между США и остальным миром не может быть продолжи-

тельным и жизнеспособным. Однако этот вывод, при всей внешней его убедительности и привлекательности, не бесспорен. Один из его ключевых аргументов - готовность остального мира продолжать осуществлять ссудные операции, направляя в США ресурсы, - малоубедителен. Эти ресурсы «идут» в США, подчиняясь логике и законам действия мирового спроса и предложения, а не в силу того, что правительства и инвесторы других стран хотели бы «улучшить» (или «ухудшить») экономическую ситуацию в Америке.

Представляется неверным и утверждение целого ряда аналитиков в разных странах относительно того, что Китай постепенно заменяет США в роли локомотива мировой экономики. Скорее, эта роль могла бы перейти к Евросоюзу, тем более что неуклонно усиливаются позиции евро, в то время как позиции доллара слабеют. Но ни Китай, ни Евросоюз не могут заменить США в роли основного центра современной мировой экономики.

Необходимость учета американского опыта. Как всякое крупное и уникальное общественное явление, американский экономический опыт всегда привлекал внимание ученых и специалистов. Его тщательно изучали правительства разных стран, в том числе и социалистические правительства. Исследования проводились, как правило, в двух плоскостях: научно-познавательной и практического применения.

Конечно, в условиях социализма, когда отрицался сам принцип частной собственности, использовать позитивный опыт США, как и опыт передовых западных стран, было почти невозможно, за исключением отдельных аспектов управления предприятиями (фирмами), систем финансового контроля и др. Осуществляя переход с социалистической модели на модель капиталистической экономической системы, бывшие социалистические страны обратились к европейским и американским ученым, ибо именно они оказывают огромное влияние на экономическую мысль во всем мире.

В восточноевропейских странах, где у руководства в эти ответственные времена оказались компетентные лидеры и правительства (Польша, Венгрия, Чехия и Словакия), американский опыт имел бесспорно позитивное значение, сравнимое с опытом восстановления стран Западной Европы после Второй мировой войны в рамках плана Маршалла. При этом никакой «шоковой терапии» в этих странах не потребовалось, хотя в России много говорили и писали об этом, видимо, чтобы оправдать глупейшие действия, которые назывались «реформами».

Не менее поучителен и теоретический опыт Западной Европы. Американские и западноевропейские школы, с моей точки зрения, взаимно дополняют друг друга. Между ними часто трудно провести рез-

кую дифференциацию, примером чего может служить кейнсианство и неокейнсианство или монетарные разработки. Элементы теоретических разработок и практической экономической политики могут быть весьма полезными для государств, в которых институты рынка развиты слабо и нуждаются в улучшениях. Они успешно применялись (и применяются) правительствами многих стран. Разница часто - в нюансах, но они имеют иногда огромное значение.

Российские реформы - пример негативного воздействия американского опыта. Российский крупный капитал с самого зарождения формировался как незаконный, часто - откровенно криминальный и поэтому неспособный к рыночной, конкурентной борьбе. Он потребовал от власти создания для себя монопольных условий - ограждения от любых форм конкуренции, подавляющего мелких предпринимателей. В результате отечественные монополии сумели заменить известную классическую формулу первоначального накопления капитала Риккардо -Маркса «деньги - товар - деньги» на исключительно российскую: «деньги - власть - деньги». Нигде в мире, за пределами России, невозможно увидеть действие этой формулы как определившейся закономерности.

Беспрецедентный уровень коррупции утвердился во всех эшелонах власти и во всех хозяйствующих субъектах. Коррупция с самых первых минут появления нового российского предпринимательства стала органическим свойством его жизни. Поэтому ее преодоление или снижение до «нормы» - это сверхгигантская задача для действующей власти, поскольку коррупция буквально срослась с бизнесом и властью, став нормой и для первого, и для второй.

Искусственное формирование так называемых «олигархов» сверху, из Кремля, из состава избранных лиц, приводило к тому, что государство обращало основное внимание не на создание условий для развития бизнеса на базе универсальных законов, а на наделение отдельных (избранных) лиц факторами производства (заводами, капиталом, рабочей силой, землей, льготами). Несколько частных банков, к примеру, получили статус «уполномоченных» от правительства и Центрального банка и соответствующее право содержать на своих счетах крупные денежные массивы федеральных министерств и других государственных учреждений. Эти деньги использовались банками для скупки государственных предприятий в ходе реализации программ приватизации.

Таким образом, за счет государственных денег скупались и превращались в собственность банков (и стоящих за ним лиц) государственные предприятия. В то же время рабочие месяцами не получали свою заработную плату, кстати, жалкие гроши. Директора предприятий,

министерства которых держали деньги на счетах банков, ссылались на отсутствие средств. Нет необходимости доказывать, что такого рода действия имели мощный коррупционный мотив.

Иными словами, «реформы» не были даже в малейшей степени связаны с известной идеей Й. Шумпетера о «созидательном разрушении» системы, когда элементы разрушения одновременно формируют созидательный эффект на существующей материальной базе. «Реформаторы» последовательно взрывали саму эту базу, даже не пытаясь ее перестроить на рациональной и созидательной основе. При этом в формирующуюся капиталистическую систему стараниями бездарных «реформаторов» и при помощи весьма посредственных иностранных консультантов оказались внедрены самые отвратительные свойства капитализма ХУШ-Х1Х вв. - неуважение к работнику, обществу, пренебрежение к закону, использование методов идеологической борьбы с целью подавления оппонентов экономического курса. В результате жизненный уровень населения России до сегодняшнего дня намного ниже его уровня 1990 г.

Частно-бюрократическая модель капитализма и индекс Джини. Именно здесь таятся истоки появления в России в немыслимо короткие сроки миллионеров и миллиардеров, а не в их исключительных способностях, которые у них, к сожалению, не замечены. У нас не появился ни свой Форд, ни свой Морган, ни свой Гейтс. Наши крупные корпорации и их менеджмент не заинтересованы в создании полноценных конкурентных механизмов, т. е. настоящей рыночной экономики с действием законов спроса и предложения. Рыночные механизмы заменили тесные связи корпораций с государственной и местной бюрократией. Соответственно, нет заинтересованности в становлении нормальной капиталистической экономической системы даже со средним и мелким предпринимательством как платформой этой системы. Очевидно, эту модель, в противовес государственно-монополистической экономической системе, которая существовала до августа 1991 г., можно назвать частно-бюрократической капиталистической системой.

Как следствие такого развития, велика степень социального расслоения российского общества. Концентрация богатства в руках узкого слоя известных и еще неизвестных дельцов, с одной стороны, и обнищание большей части населения - с другой, достигли предельной величины. Многозначительно, что показатель неравномерности концентрации доходов, или индекс Джини, находится в России фактически на уровне общего показателя для стран Латинской Америки. Это означает, что узкая группа крупнейших капиталистов и банкиров господствует в финансово-экономической жизни страны; среднее предпринимательство развито слабо; мелкое предпринимательство отчаянно борется за

существование - оно находится под мощным фискальным прессом со стороны государства, рэкета, милиции и криминалитета. Практически среднего класса не существует - слишком низки доходы тех социальных слоев, которые принято называть средним классом.

Уроки российских реформ для американской экономической теории и политики. США затратили огромные финансовые средства для поддержания экономических преобразований в России, получив при этом минимальный позитивный результат. В чем причины этого, по существу провального курса, который чрезмерно дорого обошелся народам России? Не думаю, что дело в некоем «заговоре» с целью дальнейшего ослабления страны, вплоть до ее расчленения, как часто приходится слышать и читать.

Причины, скорее, в том, что в руководящих кругах и России, и США доминировали достаточно упрощенные представления о возможности быстрого и эффективного перехода от социализма к капитализму: в обеих странах не было ни малейшего опыта такого размаха и масштаба. Руководство МВФ и иностранные специалисты-консультанты втянулись во внутреннюю идеологическую борьбу в стране и вместо того, чтобы содействовать поиску национального консенсуса в осуществлении реформ, стали на путь незаконного насильственного их навязывания обществу. Последствия такого реформирования экономической системы России хорошо иллюстрирует такой драматический пример, как «дело ЮКОСа», в основе которого - незаконная денационализация экономики.

Полученные уроки важно учесть не только в России, но и в США. Америке еще долго предстоит играть роль лидера в мировой политике, экономике и международных экономических отношениях. Скорее всего, США будут определяющим образом влиять и на политику таких важных международных организаций, как ВТО и МВФ. При огромной финансовой мощи и реализованных возможностях МВФ практически ни в одной стране не добился ощутимых устойчивых позитивных результатов. Видимо, сама философия (политика) фонда покоится на порочных или явно устаревших, не адекватных современности концепциях.

Как известно, руководство МВФ во всех странах мира исходило из универсальных условий-требований, которые включали:

- «уход» государства из экономики, даже при отсутствии частных корпораций, финансовых рынков, конкурентной среды и т. д.;

- сокращение дефицита в ускоренном режиме, невзирая на резкое снижение материального положения населения;

- повышение внутренних цен до уровня мировых цен, что приводило всегда к чуть ли не к мгновенному омертвлению сельского хозяйства и легкой промышленности;

- открытие рынков и т. д.

Эти требования разумны и обоснованны при условии, что созданы базовые институты рыночной экономики. Ничего подобного в России не было. Однако в стране искренне верили, что МВФ и американские специалисты могут давать только умные советы. На самом деле условия МВФ никогда не выполнялись в полном объеме и не могли быть выполнены. Что совсем непонятно - не изучались причины такого их невыполнения, не признавались также провалы политики фонда. В результате МВФ не может быть признан авторитетным международным консультантом, чьи советы могли бы иметь серьезное стабилизирующее значение.

Дифференцированный подход. Особую важность представляет необходимость более вдумчивого отношения к сферам частного предпринимательства. Не следует его идеализировать, пытаясь внедрить в те области социальной жизни общества, которые органически отторгают бизнес-отношения. Например, в России правительство пытается энергично передать в сферу предпринимательства системы здравоохранения, школы, высшие учебные заведения. При этом делаются непрерывные ссылки на якобы «американский опыт». В более широком аспекте пропаганда построена на противопоставлении бизнеса бюрократическому государству, когда утверждается, что «бизнес - это всегда хорошо, а государство - всегда плохо». Не принимается в расчет, что при отсутствии достаточных регулирующих механизмов, слабой защите прав работника, низкой оплате труда, «рыхлой» демократии бизнес становится намного более свирепым тираном-эксплуататором бедных страт (классов), чем государство и государственная бюрократия. Такая правительственная политика уже сегодня привела к плачевным результатам - неуклонно снижается качество лечения, оно уже почти недоступно для большинства населения. Стремительно ухудшается ситуация со средней и высшей школой.

Почему не ставится вопрос о передаче функций национальной обороны, милиции и безопасности частным компаниям? Почему в этом важном деле общество доверяет исключительно государству? И почему мы, экономисты, так легкомысленно относимся к образованию молодежи, здоровью народов, их культуре, пытаясь обосновать сомнительную идею, что частные компании с этим справятся лучше, чем государство? Возможно, в богатых странах, которые еще в ХУ11-ХУ111 вв. создали у себя качественные системы образования и здравоохранения, где существуют давние традиции частного лечения и образования, это эффек-

тивно. Но почему такая модель должна навязываться всем странам как якобы прогрессивная, в то время как она способствует, во всяком случае, в России и других государствах СНГ, деградации институтов здравоохранения, образования и культуры?

Универсальный подход к экономическим преобразованиям (реформированию) на базе однотипных требований невозможен. Всегда необходимо учитывать, что существует прямая связь между уровнем государственного вмешательства и уровнем технологического, экономического, политического, социального развития общества, качеством его институтов, территориально-пространственной протяженностью страны и др.

Ясно, что те рецепты, которые дали серьезный позитивный эффект, к примеру, в Чехии или Польше, не могли быть полезными ни в России, ни в республиках Центральной Азии. И разве не смешно требовать или ожидать осуществления однотипных мероприятий от стран Латинской Америки, Африки и стран СНГ, сравнивая их при этом с развитыми странами мира? Возможно, следовало бы изучить и разработать целый ряд адекватных для группы стран моделей реформирования (вместо единого «вашингтонского консенсуса»), используемых ими при решении крупных трансформационных задач в среднесрочном и перспективном разрезе.

Конкурентные экономические теории и модели экономической политики. В настоящее время в мире, по большому счету, действуют два крупных направления экономической мысли и, очевидно, две разновидности моделей экономической политики государств - американская и западноевропейская. Ни азиатской, ни японской или китайской, ни российской или африканской теорий просто не существует. Это объективное отражение реальностей экономической истории современного капитализма. Капитализм зародился в Западной Европе, частично его элементы были перенесены в США колонистами из Западной Европы. На этих двух континентах он получил свои завершенные классические формы. И нигде больше. В Азии или Африке, Латинской Америке, России или в Японии - во всех этих странах капитализм как экономическая система имел характер перенесенных, т. е. вторичных, отношений. Это, на мой взгляд, означает, что не существует каких-то кардинальных особенностей в развитии двух вышеуказанных типов капитализма. Речь может идти о нюансах, однако эти нюансы вместе с естественно-географическими, геополитическими и иными отличиями Америки и Евросоюза приобретают порой большое значение.

Конкуренция между американской и западноевропейской экономическими школами, безусловно, позитивна. Она способствует прогрессу теории. Идеи глобального монетаризма носят конструктивный

характер при длительном их применении в экономиках европейских стран, тем более в полном объеме. Для таких стран, как Россия, требуется разработка (на базе соединения традиционно российских, американских и европейских экономических школ) адекватной экономической политики, предполагающей некий синтез традиционно российских, кейнсианских и неоклассических монетарных подходов в воздействии на экономический рост и динамику цикла.

Глобальное императивное регулирование. Процессы интернационализации и глобализации финансовых и торговых рынков достигли предельных величин и необычайно динамично ускоряют транснационализацию национальных экономик. Это делает систему мировой экономики крайне уязвимой в отношении потрясений в любом из ее отраслевых и периферийных звеньев.

Совершенно новая в качественном отношении глобальная система мировой экономики, которая сформировалась к началу XXI столетия, требует адекватной универсальной системы управления с наднациональным (императивным) началом. Бреттон-Вудские институты, созданные для регулирования послевоенного экономического порядка, каким он мыслился после Второй мировой войны, не срабатывают в современных условиях. Не эффективна более и политика универсальной либерализации. Глобальный монетаризм, сыграв свою историческую роль, утратил в настоящее время свое значение основного индикативного инструмента регулирования мировых финансово-экономических процессов.

Мир изменчив, и каждая эпоха нуждается в своем новом экономическом порядке. Экономический порядок, который установился в мире в 90-х гг. XX в., сложился не в силу кропотливой подготовки лучшими умами человечества, а достаточно спонтанно и неожиданно. И вряд ли следует приписывать падение мирового социализма хитроумным комбинациям отдельных вождей и проискам тайных служб. Противоречия внутри социализма оказались разрушительными для самого строя. Сочетание различных объективных и субъективных обстоятельств, внутренних и международных факторов привело к абсолютному доминированию капиталистической экономической системы. Помимо вполне очевидных позитивных начал это уже привнесло достаточно сложные негативные последствия. Одно из них - это исчезновение конкурентных основ в мировой экономической системе. Межсистемная борьба и конкуренция заставляли мировой капитализм действовать более организованно и эффективно.

Что ныне заменяет эту глобальную конкуренцию - ВТО и МВФ? Не серьезно даже предполагать это. Экономические интересы отдельных стран - конечно, важный фактор, но он совершенно недостаточен.

Тем более что понятие «интересы стран» трактуется на деле в весьма ограниченной плоскости, в узкоэгоистических представлениях их лидеров, чего явно не хватает для достижения мировой экономической гармонии. Поэтому, как уже говорилось, необходимы новый качественный подход, иная парадигма политики, соответствующие реальному пониманию современной мировой экономической обстановки во всей ее сложности.

Политическая нестабильность. Устойчивость мировой экономики в немалой степени деформируется глобальной политической нестабильностью. Современные локальные войны, плавно перешедшие из конца XX в. в XXI столетие, необычайно усиливают нестабильность системы политических отношений. Эта нестабильность, в свою очередь, наносит мощные удары по устойчивости мировой экономики, деформирует протекание экономического цикла, нейтрализует меры по стабилизации мировой и региональной экономической ситуации.

Ни войны, ни продажа оружия, которое часто оказывается в сомнительных руках, не соответствуют логике мировой политики XXI столетия. От них как инструментов решения вопросов следует отказаться. Однако действующая система ООН с ее Советом безопасности не в состоянии влиять на проблемы войны и мира. Без могущественного института, способного решать именно эти вопросы, современный мир обречен. Вряд ли стоит полагаться на сомнительную мудрость лидеров отдельных стран. Эти вопросы приобрели в наше время такое значение, что международному научному экономическому сообществу невозможно далее их обходить и замалчивать.

В этой связи мне представляется, что экономистам следовало бы более интенсивно взяться и за исследование социальных корней растущего отчуждения между Западом и Востоком. Причины такого отчуждения - в сохраняющейся бедности огромных людских масс, растущем неравенстве, несправедливости мироустройства для большинства бедных народов и стран, нередко буквально «оккупированных» местными коррупционерами. В этом отчуждении и следует искать причины международного терроризма, не впадая в мифотворчество по поводу мусульманского, христианского или иудейского характера его происхождения. Неконструктивны и идеи «столкновения цивилизаций», которые, при всей своей внешней привлекательности, лишены серьезного позитивного содержания.

Полагаю, что мировому научному экономическому сообществу есть над чем размышлять. Пора предложить такие преобразования в системе международного сотрудничества, которые способствовали бы постепенному «растворению» проблем отчуждения Востока и Запада, Запада и Юга.