CC BY
33
обладателя получают обособленное обозначение, в результате чего определяемым в такой группе выступает название предмета принадлежности: Юлбарыс hеззец арттан бер сакрым самаЫг барган (К. ЙыЛаншин) "Тигр шел за вами около версты".
Подытоживая сказанное, можно отметить следующее: категория принадлежности -это словоизменительная категория, значение которой в башкирском языке заключается в сложном образе двух предметов, связанных отношением принадлежности. В то же время собранный фактический материал подтверждает мысль о том, что аффикс принадлежности лишь в ограниченном числе случаев выражает значение реальной принадлежности, т.е. отношение обладателя к обладаемому.
ЛИТЕРАТУРА
1. Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. 2-е изд. М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. 688 с.
2. Дмитриев Н.К. Категория принадлежности // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. Ч. 2. Морфология. М.: Изд-во АН СССР, 1956. С. 22-37.
3. Кейекбаев Ж.Э. Исемдэрзец эйэлек заты // Башкортостан укытыусыИы. 1961. № 11. 26-29 бб.
4. Эхтэмов М.Х. Исемдэрзец эйэлек менэн Yзгэрешенэ карата // Башкортостан укытыусыИы. 1979. № 1. 39-42 бб.
5. Гаджиахмедов Н.Э. Словоизменительные категории имени в кумыкском языке (сравнительно с другими тюркскими языками). Махачкала: Изд-во ДГУ, 1996. 110 с.
6. Грамматика современного башкирского литературного языка. М.: Наука, 1981. 495 с.
7. Гузев В.Г. Очерки по теории тюркского словоизменения: Имя (на материале староанатолийско-тюркского языка). Л.: Изд-во ЛГУ, 1987. 141 с.
8. Севортян Э.В. Категория принадлежности // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. Ч. 2. М.: Наука, 1956. С. 38-44.
9. Покровская Л.А. Формообразование и его отношение к словообразованию и словоизменению в тюркских языках // Советская тюркология. 1990. № 1. С. 12-16.
10. Иванов С.Н. К истолкованию категории принадлежности (на материале турецкого языка) // Советская тюркология. 1973. № 1. С. 26-37.
11. Зэйнуллин М.В. Хэзерге башкорт эзэби теле. Морфология. 9фе: БДУ, 2002. 387 б.
12. Бирюкович Р.М. К семантическому обоснованию категории принадлежности в тюркских языках (на материале чулымско -тюркского языка) // Вопросы языкознания. 1980. № 3. С. 95-106.
13. Сэйетбатталов F.F. Башкорт теле. Ябай hейлэм синтаксисы. 9фе: Китап, 1999. 351 б.
14. Тикеев Д.С. Исследования по синтаксису простого предложения современного башкирского языка. Уфа: Гилем, 1999. 183 с.
15. Щербак А.М. Грамматика староузбекского языка. М.-Л., 1962. 236 с.
3 июня 2008 г
ББК 81.2
АЛТАИСКИЕ АФФРИКАТЫ В СВЕТЕ ВОЛНОВОЙ ТЕОРИИ ИОГАННА ШМИДТА
История монгольских и, если брать шире, алтайских языков в части сравнительно-исторической фонетики до сих пор остается слабо изученной, хотя многими поколениями исследователей уже накоплено достаточно исторических и научных данных, которые должны быть осмыслены и приведены в систему. Аффрикаты, определяемые в авторитетном издании "Лингвистический энциклопедический словарь" как "смычные согласные, заканчивающиеся щелевой фазой" [1], неоднократно
Н.Б. Бадгаев
привлекали внимание монголоведов. Им посвящены соответствующие разделы трудов общего характера, а также статьи В.И. Рассадина, Н.Б. Бадгаева, Е.А. Кузьменкова [2] и др.
В настоящей статье на основе компа-ративистической интерпретации историко-лингвистических данных и обобщения имеющегося репрезентативного эмпирического материала рассматриваются проблемы становления и развития системы аффрикат в свете волновой теории И. Шмидта.
Бадгаев Николай Боктаевич - кандидат филологических наук, старший научный сотрудник отдела языкознания Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН, 358000, г. Элиста, ул. Илишкина, 8, e-mail: [email protected], т. 8(84722)35547.
Badgaev Nikolai - candidate of philology, senior researcher worker of the Linguistics Department of the Kalmyk Institute for Humanitarian Studies of the Russian Academy of Sciences, 8 Ilishkin Street, Elista, 358000, e-mail: [email protected], ph. (007 84722)35547.
Как известно, аффрикаты си 3 в монгольских, тунгусо-маньчжурских и тюркских языках исторически восходят не только к общеалтайским аффрикатам *с и 3. Вторичное появление звуков с и 3 в алтайских языках связано с палатализованными смычными согласными X, й в положении перед гласными переднего ряда 7, е.
В монгольских языках переднеязычные X, й перед гласным 7 дали сложные согласные си 3: *Хг > *Х7 > сг , *йг >*й7 > 31 . В тюркских языках, например, в чувашском, имело место превращение 1 перед гласными переднего ряда в с: ср. чув. чёл-хе "язык, речь" - тат. 1э1, тур. й71 "язык"; чув. чёрё "живой" - тат. 1эгэ и т.д. [3, с. 39].
В тунгусо-маньчжурских языках й перед гласными переднего ряда изменялись в аффрикаты си 3. Только в оркском языке не все формы X + 7, е, й + 7, е перешли в аффрикаты с 3. Ср., анлаут: орок. доло "камень" - уд., ороч., нег., сол., эвенк., ульч., нан. джоло; эвен. джол - ср. монг. чолоо "камень", калм. чолун "камень", письм. монг. сНауип "камень"; орок. дала "сустав" - уд., ороч., ульч., нан. джала, эвенк., эвен., нег. джалан - ср. монг. дал, калм. дал, письм. монг. йа1и "лопатка"; орок. дува "лето" - уд., ороч., ульч. джуа, нан. джоа, сол. джуга, эвенк., эвен. джууани - ср. монг. дзун "лето", калм. зун, письм. монг. 3ип. Инлаут: орок. итэ "видеть" - эвенк. ичэ, эвен. ичи, нег. ичэ, ороч. ичэ, ульч. ичэ, нан. ичэ - ср. монг. удзэ- "видеть", калм. уз-, письм. монг. и3е-.
Опираясь на эти языковые факты, некоторые исследователи пришли к мнению, что в орокском языке произошла спирантизация аффрикат: с > X, 3 > й [4, с. 210-211]. На наш взгляд, в орокском языке мы имеем дело с переднеязычными согласными X, й, не перешедшими в свое время в аффрикаты с и 3. Видимо, в тот период, когда в тунгусо-маньчжурских языках происходило развитие X + 7, е > с + 7 , е; й + 7, е > 3 + 7, е, в орокском языке согласные X й находились уже перед гласными другого ряда, что и не дало им развиться в аффрикаты.
Спирантизация аффрикаты с произошла в солонском языке. Аффриката с в солонском языке через промежуточную ступень - аффрикату с - перешла в спирант 5: с > с > 5. Например, анлаут: сол. сашки "туда, дальше" - эвенк. часки, эвен. часки, нег. часки, нан. часи "спиной", малк. часи "дальше", ороч. чаке "дальше" - ср. монг. цааш "дальше, подальше", письм. монг. йуа81; сол. цалба(н) //
салба(н) "береза" - эвенк., эвен., нег. чалбан, ороч. чалба, малк. чалфа "береста". Инлаут: сол. исэ "видеть" - эвенк. ичэ, нег., ороч., ульч., нан. ичэ - ср. монг. удзэ- "видеть", калм. уз-, письм. монг. й3е-. В данном случае мы действительно имеем дело со спирантиза-цией аффрикаты: с > с > 5.
Если аффрикаты си 3 представлены во всех алтайских языках (или имели место в истории этих языков, например, в казахском, ногайском, каракалпакском, бурятском), то аффрикаты с и з зафиксированы в системах консонантизма небольшого числа тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков.
Лингвисты давно уже обратили внимание на чередование звуков с = с = § = 5 = Н в алтайских языках. В алтаистике не раз высказывалось мнение, что явление цоканья было присуще древнетюркскому языку и что общетюркский звук с развился из более древнего с. Существует даже гипотеза, из которой следует, что в алтайской семье языков в ряде чередований с = с = § = 5 = Н "...звук Ц является изначальным" [4, с. 114]. Аргументы, приведенные в качестве доказательства автором данной гипотезы, с нашей точки зрения, неубедительны.
В известной монографии Б.Я. Владимир-цова [5] достаточно подробно и ясно освещено происхождение свистящих аффрикат с и з в монгольских языках. Материалы монгольских языков показывают, что здесь звуки с, з развились из шипящих согласных с и 3, а не наоборот. Общеизвестно, что в монгольских языках аффрикаты с и з развились из звуков с + V > с + V и 3 + V > з + V. Этот процесс в монгольских языках, точнее, в халха-монгольском, бурятском и ойратском, калмыцком произошел сравнительно недавно.
Аффрикаты с, 3 изменялись в с и з и в других языках, неродственных тюркским. Например, в марийском языке аффриката с перешла в с. В аромынском диалекте румынского языка аффриката с перед гласными е3 7 превратилась в с, а звук 3 перед этими же гласными перешел в з [6, с. 133-134]. Исследователи цоканья в русских говорах также приходят к выводу, что "первоначальной разновидностью неразличения аффрикат было, таким образом, чоканье" [7].
Как видно из примеров, типология звуковых изменений свидетельствует, что в разных языках звук с изменялся в с, но изменения с > с не происходило. В данном случае
интересно привести предположение Б.А. Серебренникова и Н.З. Гаджиевой о том, что "...в тюркском праязыке аффриката Ч была единственной аффрикатой" [3, с. 65].
Логичнее будет прийти к мнению, что в тюркских языках, как и в монгольских, аффриката с развилась из звука с, а аффриката з - из 3. Фонетическое изменение с > с встречается в мишарском диалекте татарского языка, в языке барабинцев, чулымских тюрков в Сибири, в галицко-луцком диалекте караимского языка, в малкарском диалекте карачаево-балкарского языка, в турецких говорах восточной Анатолии [8, с. 66].
Спорадические случаи перехода с > с зафиксированы в северных диалектах киргизского языка. Фонетический сдвиг с > с имеет место в айрумском, кедабекском говорах азербайджанского языка, расположенных географически по соседству с Арменией. В истории башкирского, хакасского и якутского языков некогда существовала аффриката с, которая явилась промежуточной ступенью звукоизменения с > s [6, с. 135].
Фонетические явления цоканья и сопутствующего ему дзеканья сгущаются на территории Кавказа. В верхнебалкарском говоре карачаево-балкарского языка зарегистрированы аффрикаты с и з. Например: верхнебалк. дзал "год" - ср. бакс.-чег. джыл; верхнебалк. дзыр "песня" - ср. бакс.-чег. джыр, верхнебалк. цоюн "чугун" - ср. бакс.-чег. чоюн, верхнебалк. кьойцу "пастух" - ср. бакс.-чег. кьойчу, верхнебалк. ац "открой" - ср. бакс.-чег. ач, верхнебалк. юц "три" - ср. бакс.-чег.
юч [8, с. 70].
В цокающих и дзекающих говорах карачаево-балкарского языка зарегистрированы случаи ослабления аффрикаты з > 2. Например: верхнебалк. заш "парень" - ср. бакс.-чег. джаш, малк. зол "дорога" - ср. бакс.-чег. джол, малк. зер "земля" - ср. бакс.-чег. джер. В хуламо-безенгийском диалекте карачаево-балкарского языка зарегистрирована вибрация звуков с = с. Ср. цана // чана "сани" - лит. карачаево-балк. чана, кеце // кече "ночь" - лит. карачаево-балк. кече, цецек / чечек "оспа" - лит. карачаево-балк. чечек, юц / юч "три" - лит. карачаево-балк. юч [8, с. 69-70].
Цоканье наблюдается в айрумском, ке-дабекском говорах азербайджанского языка. Например: айрум., кедаб. цичэх "цветок" < чичэк; айрум., кедаб. цырпы "хворост, сушняк,
валежник" < чырпы; айрум., кедаб. парц // фарц < парч "ковш, чарка, глиняная или металлическая кружка с ручкой" [8, с. 70]. Дзеканье зарегистрировано в айрумском, ис-маильском, джабраильском, нахичеванском, ордубадском говорах азербайджанского языка. Например: дзораб "чулки" < чораб, кэлэдзэм "я приду"+ < кэлэчэм. Ср. ордубад. захдза // ззхдзз "название птицы, обитающей в этих районах" [8, с. 69].
На наш взгляд, сгущению изоглосс с и з в тюркских языках Кавказа способствуют географические условия, т.е. территориальная близость кавказских языков (звук с довольно широко распространен в грузинском, осетинском и др.). Например, из языков, окружающих карачаево-балкарский язык, цоканье спорадически встречается в языке триалетских урумов. Некоторые исследователи урумского языка связывают аффрикату ц с греческим сочетанием тс и называют ее в числе рудиментов греческой фонетики, одновременно связывая и с грузинским ц [9, с. 12].
Вышеприведенные примеры требуют анализа. Здесь уместно вспомнить о возможности волновой передачи языковых явлений. Основатель теории волн Иоганн Шмидт, пытаясь объяснить явление лингвистической непрерывности, исходил из предположения о возможности распространения инноваций из определенного центра. Инновации, распространяясь, затрагивают прежде всего географически близко расположенные языки. Удаляясь от центра распространения, эти инновации постепенно прекращаются, напоминая волны от брошенного в воду камня. Лингвистической непрерывностью, т.е. волновой передачей языковых явлений, можно объяснить наличие цоканья и сопутствующего ему дзеканья в тюркских языках Кавказа. Центр инноваций с и з в тюркских языках Кавказа следует искать в районах сосредоточения грузинского, осетинского и других цокающих кавказских языков.
Другой ареал сгущения изоглосс с и з расположен в Сибири. Цокают татары Западной Сибири: цанам вм. чанам "сани", ницэ вм. ничэ "сколько?". Зарегистрировано цоканье в говоре томских татар: цакмак вм. чакмак "огниво", ицкил вм. ичкил "пей".
Как мы уже писали, в истории якутского, башкирского и хакасского языков была некогда аффриката с. Согласный с имеется в системе консонантизма чулымских тюрок.
Центр инноваций с и з в монгольских языках также находится на территории Сибири, в районах распространения западных бурятских говоров. Здесь же сосредоточены цокающие тунгусо-маньчжурские языки и говоры.
Цокающим является солонский диалект эвенкийского языка. Например: сол. цалба(н) "береза", сол. ицэ // исэ "видеть". В удэйском языке звуки с и 3 варьируются ". по признаку аффрицированности от шипящих к свистящим" [4, с. 59].
Необходимо подчеркнуть, что основная масса тунгусо-маньчжурских языков заимствовала аффрикату с и щелевой звук г из русского языка.
В сергачском, чистопольском, дрожжаев-ском и байкибашевском говорах мишарского диалекта татарского языка зарегистрированы аффрикаты с и з. Аффриката з в этих говорах, утрачивая свой смычный элемент, может произноситься как палатализованный г: з'ийылыш "собрание", з'ый "собирать", з'ир "земля", з'ил "ветер", з'инел "легкий" и т.д. [10].
К фонетическому явлению цоканья и сопутствующего ему дзеканья в языках алтайской семьи небезынтересно подойти с точки зрения ареальной лингвистики, т.е. с привлечением пространственно-географического фактора. Свистящие аффрикаты с и з в языках алтайской семьи, как уже говорилось выше, сравнительно недавнего происхождения. Следует учесть, что свистящие аффрикаты с и з появились в фонетических системах тех языков алтайской семьи, которые сосредоточены в маргинальных ареалах. Маргинальные ареалы, как правило, имеют два центра притяжения.
Первый центр притяжения - центральный ареал, второй - адстратный, иноязычный ареал. Такова особенность пограничных районов. Центр инноваций с и з в монгольских языках находится в маргинальном ареале, в который входят крайне западные бурятские говоры. Отсюда данные инновации стали волнообразно распространяться в других бурятских говорах, в халха-монгольском языке и, затухая, - в части ойрато-монгольских говоров. Якутский, башкирский, хакасский языки, татарские говоры Западной Сибири расположены на окраине центрального массива тюркских языков.
То же самое следует сказать и о тюрко-язычных ареалах Кавказа, мишарском диалекте татарского языка. Центр инноваций с и з,
видимо, следует искать в среде неродственных языков, носители которых проживают (либо проживали когда-то) территориально смежно с носителями языков алтайской семьи. Относительно свистящих аффрикат с и з в тюркских языках Кавказа, центра инноваций с и з, мы уже ранее приводили свое мнение.
Влиянием адстратного иноязычного ареала следует объяснить присутствие свистящих аффрикат с и з в монгольских, тюркских и удэйском языке маньчжурской группы языков Сибири. Что касается солонского диалекта эвенкийского языка, то здесь дело обстоит несколько иначе. В монголистике существует гипотеза, что в монгольском, бурятском и ойратском языках свистящие аффрикаты сиз появились под влиянием тунгусо-маньчжурских языков еще в те далекие времена, когда эти три языка входили в единую общность "шивэй" на рубеже Х-Х1 вв. [11].
Следует учесть, что тунгусо-маньчжурским языкам несвойственны свистящие аффрикаты с и з. Только в удэйском языке звуки с и 3 варьируются по звучанию от шипящих к свистящим. Единственно солонский диалект эвенкийского языка имеет в своей фонетической системе аффрикату с, которая является вариантом переднеязычной глухой аффрикаты с. Исследователи отмечают, что в начале слова в солонском диалекте глухая переднеязычная аффриката обычно звучит как щелевой глухой звук 5 со слабым аф-фрикативным призвуком, например, (ц)сагдул "лес". Ученые констатируют, что в солон-ском диалекте вместо звонкой аффрикаты 3 иногда выступает щелевой г. Например: сол. жахурта(н) "безрукавка" - ср. даг. джаха-арт [4]. Спирантизация аффрикаты с > 5, о которой мы писали выше, повлекла за собой частичную спирантизацию аффрикаты
3 > г.
Из других фонетических особенностей солонского диалекта следует подчеркнуть, что в нем ".переднеязычный глухой щелевой С перед гласными И и Е реализуется как Ш" [4].
Следует принять во внимание, что зву-копереход 5 + 7, е > § + 7, е неизвестен ни одному из тунгусо-маньчжурских языков и говоров, кроме солонского диалекта. Например: эвенк. эси "теперь, сейчас"; нег. эси, орок. эси, ульч. эси, нан. эси, малк. эси, уд. эги - ср. сол. эши; эвенк. уси "ремень", эвен. уси, нег. уси, уд. уги, орок. усси "взнуздать" -ср. сол. уши "веревка"; эвенк. аси "женщина,
жена", эвен. аси; нег. аси; ороч. асини, орок. аси, ульч. аси, нан. аси - ср. сол. аши "женщина". Звукоизменение s + i > s + i имело место в древнемонгольском языке. Например: письм. монг. sime - монг. шим "сок, питательность"; калм. шим; письм. монг. sine -монг. шинэ "новый", калм. шин; письм. монг. sibayun = монг. шувуу(н) "птица", калм. шовун; письм. монг. siyuryan - монг. шуурга "метель, пурга, буран, буря"; письм. монг. sidün - монг. шуд(эн) "зуб, зубы".
Известный исследователь амурских народностей Л. Шренк считал, что солоны -тунгусское племя с сильной монгольской примесью. Очевидно, в какой-то период солоны на протяжении длительного времени контактировали с некоторыми из цокающих монгольских племен халха-монгольского происхождения.
На эту мысль наводит отсутствие в фонетической системе солонского диалекта спиранта h. В этом отношении солонский диалект входит в число сибилянтных тунгусо-маньчжурских говоров и диалектов. Сибилянтными являются все монгольские языки, за исключением бурятского, в котором исконный s во всех позициях слов перешел в фарингальный h: s > h. Возможно, что в результате длительного контакта с цокающими, сибилянтными монгольскими племенами в со-лонском диалекте появились вышеназванные фонетические особенности: s + i, e < s + i, e, а также аффриката с.
Позднее, под влиянием сакающих говоров эвенкийского языка, в солонском диалекте аффриката с начала терять свою смычку: с > s. Перед узким переднеязычным гласным i аффриката с в солонском диалекте смягчается и не переходит в аффрикату с. Изменение с в с в солонском диалекте идентично изменению с в с в монгольских языках. Нет сомнений, что изоглосса с в солонском языке является миграционной. Центр инновации с в солонском диалекте находится на территории цокающих сибилянтных халха-монгольских племен .
Аффрикаты удэйского языка сильно отличаются от аффрикат солонского диалекта эвенкийского языка. Судя по материалам В.И. Цинциус [4], фонемы с и 3 только в удэйском языке варьируются по признаку аффри-цированности от шипящих к свистящим. Видимо, именно удэйский язык оказал когда-то сильное влияние на дагурский язык, который входит в группу монгольских языков.
В алтаистике принято считать, что да-гурский язык имеет маньчжурские элементы. Удэйский язык входит в южную маньчжурскую группу тунгусо-маньчжурских языков. В дагурском языке аффрикаты сиз также, как и в удэйском, варьируются по звучанию от шипящих к свистящим. Неслучайно А.Ф. Ивановский [12], описывая дагурский язык, записал дагурское слово чики как цики - "ухо", "уши". В дагурском языке, как и в удэйском, свистящий вариант фонемы звучит и перед гласным звуком /, что не характерно для монгольских свистящих аффрикат, а также для аффрикаты солонского диалекта эвенкийского языка.
Из вышеизложенного становится ясно, что для большинства языков алтайской семьи свистящие аффрикаты с и з неизвестны. Инновации с и з появились в тех языках алтайской семьи, которые расположены в маргинальных ареалах. Инновации с и з в языках алтайской семьи сравнительно недавнего происхождения. Они развились из шипящих аффрикат с и з: с > с, з > з.
Данное предположение мы делаем, учитывая правило, что изменение фонетической системы языка есть прежде всего результат действия внутренних факторов. Влияние какого-то другого языка, центра инноваций с и з, послужило катализатором для тюркских и монгольских языков Сибири. В данном случае адстратный, иноязычный ареал явился вторым центром притяжения маргинальных ареалов, в которые входят рассматриваемые нами тюркские и монгольские языки. Инновации с и з волнообразно распространились в сопредельных тюркских и монгольских языках, не затронув территорию распространения тунгусо-маньчжурских языков, что, вероятно, можно объяснить более тесными контактами барабинцев, чулымских тюрков, якутов и бурят с центром инноваций с и з. Известно, что тюрки Сибири, а также отдельные тунгусо-маньчжурские племена вступали когда-то в контакты с самодийскими племенами, порой смешиваясь с ними. Однако языкам самоедов не присущи свистящие аффрикаты с и з. Очевидно, центр инноваций с и з следует искать не на территории распространения самодийских языков.
Таким образом, теория волн И. Шмидта дает возможность "пространственной" интерпретации языковых явлений. Согласно принципам лингвистической географии, каждое новое фонетическое явление (в нашем
случае - аффриката) распространяется из определенного центра, расходясь постепенно затухающими волнами, подобно камню, брошенному в воду.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бондарко Л.В. Согласные // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. 685 с. С. 477-479.
2. Poppe N. Phonology / Introduction to Mongolian Comparative Studies. Helsinki, 1955. 280 р. P. 24-171; Рассадин В.И. Развитие монгольских аффрикат в свете данных других монгольских языков // Финно-угорские народы и Восток: Тез. докл. Тарту: Тартуский ун-т, 1975. С. 65-69; Бадгаев Н.Б. Из истории развития монгольских аффрикат // Синхрония и диахрония в лингвистических исследованиях. М.: Наука, 1988. С. 20-36; Кузьменков Е.А. К реконструкции древнемонгольских аффрикат // Востоковедение. № 18. СПб.: Изд-во СПб ун-та, 1993. С. 85-91.
3. Серебренников Б.А., Гаджиева Н.З. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Баку: Изд-во "МААРИФ", 1979. 304 с.
4. Цинциус В.И. Сравнительная фонетика тунгусо-маньчжурских языков. Л.: Учпедгиз, 1949. 341 с.
5. Владимирцов Б.Я. Сравнительная грамматика монгольского письменного языка и халхаского наречия. Введение и фонетика. Л.: Изд-во Ленинградского Восточного ин-та, 1929. 436 с.
6. Серебренников Б.А. Вероятностные обоснования в компаративистике. М.: Наука, 1974. 352 с.
Статья подготовлена в рамках научно-00449а), финансируемого РГНФ.
7. Попов М.Б. К вопросу о происхождении цоканья // Вестник Санкт-Петербургского университета. 1997. Сер. 2. Вып. 3. № 16. С. 40.
8. Гаджиева Н.З. Тюркоязычные ареалы Кавказа. М.: Наука, 1979. 264 с.
9. Корелов И.А. Язык триалетских урумов и его специфические особенности: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Баку: Бакинский ун-т, 1970. 17 с. С. 12.
10. Рясянен М. Материалы по исторической фонетике тюркских языков. Пер. с нем. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1955. 222 с.
11. Рассадин В.И. Очерки по исторической фонетике бурятского языка. М.: Наука, 1982. 200 с.
12. Ивановский А.Ф. МаМ3ипка. Образцы со-лонского и дахурского языков. СПб., 1894. 102 с. С. 38.
СПИСОК УСЛОВНЫХ СОКРАЩЕНИЙ айрум. - айрумский говор азербайджанского языка, бакс.-чег. - баксано-чегемский, верхнебалк. - верхнебалкарский говор карачаево-балкарского языка, даг. - дагурский, калм. - калмыцкий, кедаб. - кедабекский говор азербайджанского языка, лит. карачаево-балк. - литературный карачаево-балкарский, малк. - малкарский, монг. - монгольский, нан. - нанайский, нег. - негидальский, орок. - орокский, ороч. - орочский, письм. монг. -письменный монгольский язык, сол. - солонский диалект эвенкийского языка, тат. - татарский, уд. - удэйский, ульч. - ульчский, чув. - чувашский, эвен. - эвенский, эвенк. - эвенкийский.
исследовательского проекта (грант № 08-0419 сентября 2008 г.
ББК 81.2 Рус-2
СТРУКТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПРОИЗВОДЯЩЕЙ БАЗЫ ЗАИМСТВОВАННЫХ ГЛАГОЛОВ (на основе анализа словаря Concise Oxford English Dictionary, 11th ed., 2004)
Е.В. Весёлая
Выявление этимологии, структуры и семантики производящей базы глаголов чрезвычайно важно для всестороннего и глубокого понимания структурно-семантической и этимологической характеристик исследуемых глаголов.
Производящая база является основой формирования производного слова и обусловливает семантику словообразовательного значения производного слова. Л.С. Бархударов определяет основу как такую часть слова, которая остается после вычета из него словоизме-
Весёлая Елена Викторовна - аспирант кафедры теории и практики английского языка Педагогического института Южного федерального университета, 344082, Ростов-на-Дону, ул. Большая Садовая, 33, e-mail: [email protected].
Veselaya Elena - postgraduate student of the Theory and Practice of the English Language Department of the Pedagogical Institute of the Southern Federal University, 33 Bolshaya Sadovaya Street, Rostov-on-Don, 344082, email: [email protected].
