CC BY
186
4. Кожинов S.S. Виды искусства / В.В. Кожинов. М.: Искусство, 1960.128 с.
5. Луценко P.C. Концепт «пейзаж» в структуре англоязычного прозаического текста: дис. ... канд. филол. наук/ P.C. Луценко. Саранск, 2007. 206 с.
6. Никольский В.А. Природа и человек в русской литературе XIX века (50-60-е годы) / В.А. Никольский. Калинин, 1973. 226 с.
7. Пигарев К.В. Русская литература и изобразительное искусство. Очерки о русском национальном пейзаже середины XIX в. /К.В. Пигарев. М.: Наука, 1972.122 с.
8. Рябова В.Н. Пейзажная единица текста: семантика, грамматическая форма, функция: на материале произведений А.П. Чехова: дис. ... канд. филол. наукIВ.Н. Рябова. Тамбов: Тамбовский гос. ун-т, 2002.196 с.
9. Тугаринов В. П. Природа, цивилизация, человек IB. П. Тугаринов. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1978.128 с.
10. Эпштейн М.Н. «Природа, мир, тайник вселенной...». Система пейзажных образов в русской поэзии / М.Н. Эпштейн. М.: Высш. шк., 1990. 303 с.
АНИСИМОВА ИРИНА НИКОЛАЕВНА - кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка как иностранного, Чувашский государственный университет, Россия, Чебоксары (anirin82@mail.ru).
ANISIMOVA IRINA NIKOLAEVNA - candidate of philological sciences, assistant professor of Chair of Russian as a foreign language, Chuvash State University, Russia, Cheboksary.
УДК 811.161.1+811.512.111
Ю.С. АФАНАСЬЕВА
АЛЕТИЧЕСКИЕ И ДЕОНТИЧЕСКИЕ МОДАЛЬНЫЕ ЗНАЧЕНИЯ В ЯЗЫКЕ РАЗНЫХ СТРУКТУР
Ключевые слова: модальные значения, алетическое значение, деонтическое значение, концепция модальности, диктум, модус, корреляция.
Раскрыты особенности концепции модальности. Рассмотрены типы корреляции модальных значений. Автор исходит из того, что между различными модальными значениями существуют как парадигматические, так и синтагматические связи.
Yu.S. AFANASYEVA
ALETHIC AND DEONTIC MODAL MEANINGS IN LANGUAGES OF DIFFERENT STRUCTURES
Keywords: modal meanings, alethic meaning, deontic meaning, dictum, mode, correlation.
There were shown the peculiarities of the modality. Types of the correlation among the model meanings were revbwed. The author points out that there exist both paradigmatic and syntagmatic connection between different modal meanings.
В современной лингвистике проблема модальности до сих пор не получила общепризнанного решения. Многоплановость и неоднозначность этой категории позволяет подходить к проблеме модальности с различных точек зрения и вести исследования в самых разных направлениях.
За последние десятилетия круг значений, которые обозначаются как модальные, значительно расширился. В западноевропейской лингвистике наибольшее распространение получила концепция модальности Ш. Балли. По его мнению, в любом высказывании можно выделить основное содержание (диктум) и его модальную часть (модус), в которой выражается интеллектуальное, эмоциональное или волевое суждение говорящего в отношении диктума. Модусы разделяются на эксплицитные и имплицитные; при этом основной формой выражения эксплицитного модуса является главное предложение в составе сложноподчиненного с придаточным дополнительным [1, с. 69-82]. В русистике широкое толкование категории модальности дал известный лингвист. В.В. Виноградов: «...если категория предикативности выражает общую соотнесенность содержания предложения с действительностью, то отношение сообщения, содержащегося в предложении, к действительности есть прежде всего модальное отношение» [2, с. 80].
В ходе лингвистических исследований границы употребления термина «модальность» утратили свою определенность. В частности, В.В. Бондарко выделяет шесть типов модальных значений: а) оценка говорящим содержания высказывания с точки зрения реальности/ирреальности, выражаемая при помощи форм наклоне-
ния и времени глагола, а также некоторых союзов, частиц и других элементов структуры предложения; б) выражаемая модальными глаголами и другими модальными словами оценка обозначаемой в высказывании ситуации с точки зрения ее возможности, необходимости или желательности; в) оценка говорящим степени его уверенности в достоверности сообщаемого, которая может выражаться модальными наречиями, вводными словами, а также сложноподчиненными предложениями с придаточным изъяснительным, где главное предложение содержит модальную оценку того, что выражено в придаточном; г) целевая установка говорящего или коммуникативная функция высказывания. По этому признаку все предложения подразделяются на повествовательные (выражающие сообщение), вопросительные (выражающие вопрос), побудительные (выражающие побуждение) и оптативные (выражающие желание). Средства выражения их значений различны: морфологические (наклонения глагола), синтаксические (конструкция предложений), просодические (интонация); д) значения утверждения/отрицания, отражающие наличие/отсутствие объективных связей между предметами, признаками, событиями, о которых идет речь в предложении. Первый член оппозиции (утверждение) не маркируется, второй маркируется грамматическими, словообразовательными и лексическими средствами выражения отрицания; е) эмоциональная и качественная оценка содержания высказывания, выражаемая лексически (словами со значением «плохо или хорошо»), просодически (восклицательными предложениями), а также с помощью междометий [3, с. 67-68]. З.Я. Тураева в поле модальности выделяет значения абсолютной и сравнительной оценки (аксиологические модусы), значения запретного и разрешенного (деонтические модусы), желательного и нежелательного (оптативные модусы), возможного и невозможного (алетические модусы), известного и неизвестного (эпистемические модусы) [4, с. 111-112].
Между различными модальными значениями (алетическое/деонтическое) существуют как парадигматические, так и синтагматические связи. Парадигматические связи некоторые из исследователей видят в том, что все многообразие модальных значений может быть сведено к одному значению, которое в этом случае рассматривается как элементарное, входящее составной частью в другие модальные значения, трактуемые как производные. В этой связи нужно отметить теорию семантических примитивов А. Вежбицкой. Она считает, что в основе модальных значений возможности, невозможности, необходимости, запрещения лежат модальные значения «хочу/не хочу», которые трактует как непроизводные. Отрицание в этой концепции также рассматривается как модальность, производная от значения «не хочу» [ 4, с. 69].
В поле алетической модальности выделяется класс глаголов со значением «возможности, осуществление которой сопряжено с преодолением сверхнормативных препятствий». Ясно, что любая возможность подразумевает наличие препятствий определенного рода, в противном случае сам разговор о возможности не является целесообразным. А анализ категории деонтической модальности и её модально-модусных значений определяется асимметрией между возможностью и необходимостью в языке в отношении преобладания и разветвлённости тех или иных видов соответствующих модальных значений, а именно: в сфере возможности преобладает и наиболее разветвлена система абсолютных значений и употреблений, в области необходимости доминируют и наиболее дифференцированы неабсолютные, особенно абсолютно-относительные значения.
Маркерами, репрезентирующими ситуацию алетической модальности, в частности, выступают вербальные компоненты мочь, уметь, сметь (осмелиться), знать, привыкнуть, справиться, выдержать, испытать, адъективные компоненты готов, способный, субстантивные умение, способность, сила, талант, дар, интеллект, разум и др. Например, вербальный компонент уметь - «обладать ка-кой-либо способностью, особенностью» - эксплицирует внутреннее значение воз-
можности «(не) иметь способность совершить действие», обусловленное наличием врожденных или приобретенных качеств. Как правило, модальные сочетания, содержащие указанный экспликатор, репрезентируют ситуации узуальной и преимущественно приобретенной возможности. Ср.: Не всякий и сумеет войти в избу к Онисиму; разве только что посетитель упросит ее стать к лесу задом, а к нему передом (Гончаров). Субстантивный компонент умение имеет те же значения, что и вербальный уметь, однако значительно уступает последнему по степени регулярности использования. Семантика адъективного компонента готов содержит результативность как компонент значения и функционирует в конструкциях типа «готов + Inf» или в сочетании с девербативом в форме дательного падежа, передавая несколько оттенков возможности. Более высокая регулярность отмечается при употреблении готов в значении «такой, который может что-нибудь предпринять или с которым может что-нибудь произойти» (Сл. Ожегова). Использование лексемы в указанном значении отмечается в конструкциях, актуализирующих частное модальное значение внутренней возможности «иметь способность совершить любое действие». Ср.: Куда оно ушло? Засухи, неурожай, недоимки да мужики ушли. Врет, все врет! Я слышал, что в наших местах, в Шумиловой вотчине, прошлогодним урожаем все долги уплатили, а у тебя вдруг засуха да неурожай. Шумиловское-то в пятидесяти верстах от тебя только: отчего ж там не сожгло хлеба? Выдумал еще недоимки! А он чего смотрел? Зачем запускал? Откуда это недоимки? Работы, что ли, или сбыта в нашей стороне нет? Ах он, разбойник! Да, да, я готов его... А мужики разошлись оттого, что сам же он, чай, содрал с них что-нибудь, да и распустил, а исправнику и не думал жаловаться.
Если в русском языке модальные глаголы со значением апетической модальности представляют собой однородный лексико-грамматический класс, то в тюркских языках поле предполагаемости представлено множеством конструкций, глагольных форм и грамматикализованных сочетаний. В чувашском языке для передачи установок с потенциальным значением возможности используются эквиваленты, в состав которых входят: а) инфинитив на -ма/-ме и вспомогательный глагол юрать (пулать) в форме 3 лица ед. ч. наст, вр., например: Можно бы мне тогда отсюда уехать (Ажаев).- QaeaH чухне вара манан кунтан кайма та юрать; Тогда можно было бы с ним разговаривать (Садай) -Ун чухне унпа каладма та пулатчё.
Ситуация деонтической модальности представлена доминирующим по регулярности актуализации семантическим оттенком «необходимость, обусловленная логическим развитием событий», значительно реже встречается оттенок «необходимость, обусловленная существующими правилами, законами, социальными нормами, должностными или «ролевыми» обязанностями и др.». Ср.: - Какие скверные чернила! - сказал Обломов. - В другой раз у меня держи ухо востро, Захар, и делай свое дело как следует (Гончаров).
Наиболее частотным конституентом соответствующего поля являются вербальные компоненты типа следует, которые преимущественно актуализируют значение долженствования, содержащее семантический оттенок обусловленного побуждения «имеет смысл, следует, надо» (Сл. Лопатина). Необходимость определяется детерминирующим фактором, который получает как эксплицитное, так и имплицитное выражение, «домысливаясь» в последнем случае на основе известного адресату сообщения контекста или ситуации речи. Ср.: По платью и по виду они очень могли принять его за нищего, за настоящего собирателя грошей на улице, а подаче целого двугривенного он, наверно, обязан был удару кнута, который их разжалобил (Ф. Дост.); По-моему, если бы Кеплеровы и Ньютоновы открытия вследствие каких-нибудь комбинаций никоим образом не могли бы стать известными людям иначе как с пожертвованием жизни одного, десяти, ста и так далее человек, мешавших бы этому открытию или ставших бы на пути как препятствие, то Ньютон имел бы право, и даже был бы обязан... (Ф. Дост.).
В тюркских языках, в том числе и в чувашском, деонтическое значение может быть представлена различными моделями. В частности, в состав соответствующих моделей в чувашском языке входят: 1) причастие долженствования на -малла (-мелле). Ваш дерзкий поступок я должна, я должна вам его простить, потому что позволила (Лермонтов). - Эсир ытла чарсар пулни-не манан кадармалла, мёншён тесен хамах ирёк патам-дке; 3) -ас (-ес) + пул: $аванпа Ванюшан тепёр кунне ирех Павана кай малла пулса тухрё те ёнтё (Ухли). Эпё йапартлаха ял Советне кёрсе тухам терём те, кашт чаранса тамалла пулчё унта (Ухли)] 4) -ас (-ес)/ -ассам (-ессём) + пур, дук: Эпё ана пурпёрех кётессём дук, мёншён тесен вал мана килёшмерё. - Я его все равно не должен ждать, потому что он мне не понравился.
Литература
1. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка / Ш. Балли. М.: Наука, 1955.
2. Грамматика русского языка. Синтаксис. М.: Изд-во АН СССР, 1960. Ч. 1.
3. Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность. М.: Наука, 1990.
4. Функциональные, типологические и лингводидактические аспекты исследования модальности: тез. докл. конф. / редкол.: Л.А. Бирюлин и др. Иркутск: Иркут, пед. ин-т иностр. яз.; Ленингр. отд-е Ин-та языкознания, 1990.
АФАНАСЬЕВА ЮЛИЯ СЕРГЕЕВНА - асситент кафедры теории перевода, Чувашский государственный университет, Россия, Чебоксары (julie-af@mail.ru).
AFANASYEVA YULIA SERGEEVNA - assistant lecturer of Theory and Practice Translation Chair, Chuvash State University, Russia, Cheboksary.
УДК 811.512
Г.А. БАКИРОВА
ВЕРБАЛИЗАЦИЯ СМЫСЛОВ КОНЦЕПТА «СЧАСТЬЕ»
В БЛАГОПОЖЕЛАНИЯХ НА ТАТАРСКОМ И АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКАХ
Ключевые слова: концепт, понятийная (ценностная, образная) составляющая концепта, носитель языка и культуры.
Представлены результаты исследования концепта «счастье» в татарской и англосаксонской лингво-культурах на примерах текстов из художественной литературы и текстов благопожеланий. Анализ понятийной составляющей концепта основывается на его словарных дефинициях. Ценностная составляющая концепта фиксируется ценностями (суперморальными, моральными и утилитарными), представленными в рассматриваемом концепте. Образная составляющая счастья ярко представлена в пожеланиях семейного благополучия, здоровья и успеха.
G.A. BAKIROVA
THE VERBALISATION OF THE MEANINGS OF THE CONCEPT «HAPPINESS»
IN THE SISTEM OF TATAR AND ENGLISH WELL - WISHING.
Keywords: concept, notional (the axioiogical, the figurative) constituent of the concept, language and culture beam.
The present article considers the findings of the study of the concept «happiness» In the Tatar and Anglosaxon language and culture. The findings are based both on the texts from the literature and on the texts of well - wishing.
The analysis of the notional constituent of the concept Is carried out according to its dictionary definitions. The axioiogical constituent is fixed by the values (supermoral, moral and practical) concluded In the concept. The figurative constituent of happiness is vividly represented in the wishes of family well - being, health and success.
На современном этапе развития языкознания многие исследования носят культурологическую направленность. Это заставляет обращаться к фактам взаимодействия языка и культуры, языка и человека как носителя определённой культуры. Одной из стратегий исследования данного взаимодействия является описание базовых концептов культурно-языкового сознания на конкретно избранном языковом материале. Целью нашей работы являются разностороннее описание и исследование концепта «счастье» на примерах художественных текстов (понятийная составляющая концепта) и текстов благопожеланий на татарском и английском языках (ценностная и образная состав-
