CC BY
225
С.Р. Микаутадзе,
кандидат юридических наук
А.В. Оболонская
АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЙ РЕГЛАМЕНТАЦИИ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ, ОТЯГЧАЮЩИХ
НАКАЗАНИЕ
CURRENT ISSUES IN THE LEGAL REGULATION AGGRAVATING CIRCUMSTANCE
В статье анализируется состояние существующей в действующем УК РФ системы отягчающих наказание обстоятельств. Обосновывается мнение авторов о непоследовательности и противоречивости отдельных законодательных решений об использовании некоторых обстоятельств в качестве квалифицирующих признаков конкретных составов преступлений. Формулируется вывод о необходимости научной разработки критериев систематизации обстоятельств, отягчающих наказание.
This article analyzes the current state in the current Criminal Code of the aggravating circumstances. The opinion of the authors of inconsistencies and contradictions of certain legislative decisions on the use of certain circumstances as aggravating circumstances of specific offenses. Draw conclusions about the need to develop criteria of scientific systematization aggravating circumstance.
Одним из последних значительных изменений в Уголовном кодексе стало включение рецидива в качестве квалифицирующего признака отдельных составов преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности, в частности дополнение статьи 131 частью 5, 132 — ч.
5, 134 — ч. 6, 135 — ч. 5, где речь идет о совершении преступления «лицом, имеющим судимость за раннее совершенное преступление против половой неприкосновенности несовершеннолетнего» (Федеральный закон от 29.02.2012 г. № 14-ФЗ).
В свете существующей на данный момент законодательной регламентации квалифицирующих признаков уголовно-правовая оценка этих нововведений представляется спорной, т.к. Федеральным законом от 8 декабря 2003 года №162-ФЗ признаки неоднократности и рецидива, которые до этого выступали в роли квалифицирующих, были исключены из большинства составов преступлений.
Думается, одним из оснований отказа законодателя в 2003 году от использования признаков неоднократности и рецидива, в том числе рецидива при совершении однородных преступлений, в качестве квалифицирующих было дублирование последним понятия неоднократности, что на практике вызывало ряд противоречий и проблем, связанных с квалификацией преступлений. Однако принципиальной причиной данной позиции законодателя, как представляется, была двойственность уголовно-правовых последствий в случаях совершения умышленного преступления лицом, раннее судимым за тождественное умышленное деяние [1]. Такая ситуация противоречила закрепленному в ст. 6 УК РФ принципу справедливости, последова-
тельное проведение которого, по мнению ряда ученых, требует полного отказа от использования неоднократности и судимости в качестве квалифицирующих признаков. Так, Б.В. Волженкин отмечает, что «подход должен быть единым во всех случаях: преступник наказывается за содеянное, а характеризующие его личность обстоятельства, в том числе и судимость, учитываются в пределах относительно определенной санкции, предусмотренной законом за вменяемое лицу деяние» [2].
Данное законодательное решение стало зна -ковым для отечественной уголовно -правовой доктрины. Многие специалисты отмечают очевидность того, что наличие судимости, рассмат -риваемое в качестве квалифицирующего обстоятельства преступления, также влечет ответ -ственность ранее судимого лица, его совершив -шего, не только за содеянное в пределах санк-ции, установленной за деяние, но, по существу, еще раз за прошлое преступление, что противо -речит части 1 статьи 50 Конституции РФ, согласно которой никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление.
Кроме того, требованиям Конституции РФ корреспондируют также обязательства, принятые на себя Россией по международным договорам и являющиеся частью ее правовой системы (часть 4 статьи 15 Конституции РФ): никто не должен быть вторично судим или наказан за преступле -ние, за которое он уже был окончательно осужден или оправдан в соответствии с законом и уголовно-процессуальным правом каждой страны (пункт 7 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах); никто не должен быть повторно судим или наказан в уго -
ловном порядке в рамках юрисдикции одного и того же государства за преступление, за которое он уже был оправдан или осужден в соответст -вии с законом и уголовно-процессуальными нормами этого государства (статья 4 Протокола №7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод) [3].
Таким образом, использование признака рецидива при конструировании квалифицированных составов преступлений в процессе выбора меры уголовной ответственности создает условия для двойного учета тяжести как вновь совершаемого деяния, так и уже совершенного, т.е., по сути, для повторного возложения на виновное лицо уголовной ответственности за раннее содеянное, что усугубляет положение виновного и противоречит конституционному принципу справедливости и нормам международного права.
Развитием данного системного подхода стало законодательное решение об отказе от понятия «особо опасного рецидивиста» и от использования в Особенной части УК квалифицирующего признака совершения преступления особо опасным рецидивистом, ввиду недопустимого переноса тяжести уголовной ответственности на свойства личности преступника [1], влияние опасности личности на дифференциацию ответственности, что противоречило общераспространенному принципу р ав енств а всех гр аждан перед законом.
Тем не менее в 2012 году законодатель вновь возвращается к использованию рецидива в качестве квалифицирующего признака конкретных составов преступлений, предусмотренных ч. 5 ст. ст. 131, 132, 135; ч. 6 ст. 134 Уголовного кодекса. Данное законодательное решение имеет определенное объяснение. Безусловно, следует согла-ситься с мнением экспертов Конституционного Суда РФ о том, что имеющаяся у лица непогашенная или неснятая судимость «указывается в качестве относящегося к субъекту преступления квалифицирующего признака состава преступления, антисоциальная природа которого определяется в значительной мере систематичностью преступного поведения лица» и «порождает... особые публично -правовые отношения его с государством, которые при совершении этим лицом новых преступлений служат основанием для оценки его личности и совершенных им преступлений как обладающих повышенной общественной опасностью» [3]. В этом смысле решение законодателя расширить границы меры наказания за совершение конкретных преступлений (ч. 5 ст. ст. 131, 132, 135; ч. 6 ст. 134 УК РФ) криминологически обоснованно. Данное решение объяснимо и с уголовно-правовой точки зрения. Конституционному запрету дискриминации и выраженным в Конституции Российской Федерации принципам справедливости и гуманизма противоречило бы законодательное установление уголовной ответ -ственности и наказания без учета личности виновного и иных обстоятельств, имеющих объективное и разумное обоснование и способствую -
щих адекватной оценке общественной опасности как самого преступного деяния, так и совершившего преступление лица, и применение одинаковых мер ответственности за различные по степени общественной опасности преступления без учета фактора интенсивности участия конкретного лица в преступлении, его поведения после совершения преступления и после отбытия наказания, если таковое уже назначалось ранее, иных характеризующих личность обстоятельств [3].
Однако при всем этом нововведение в УК РФ 2012 года выходит за рамки системного подхода, заложенного законодателем в 2003 году посредством установления принципа, в соответствии с которым нарушилась связь характеристики личности с возможностью дифференциации уголовной ответственности. Ведь решением остро стоящей проблемы адекватной уголовно-правовой оценки случаев совершения преступлений против половой свободы и половой неприкосновенности несовершеннолетних могли бы стать другие альтернативные способы усиления ответственности за повторное совершение преступлений данной категории, не вступающие в системное противоречие с указанным принципом. Например, в рамках статьи 68 Общей части Уголовного кодекса возможно было бы предусмотреть минимальный нижний предел размера наказания за совершение конкретных преступлений данной главы путем внесения соответствующих изменений в правила назначения наказания. Например, таким минимальным нижним пределом размера наказания мог бы быть срок 15 лет лишения свободы.
Следует согласиться с мнением ученых, которые, сравнивая случаи совершения одного и того же преступления лицом, не имеющим судимости , и рецидивистом, значительной разни -цы в перепаде степени общественной опасности данных деяний не усматривают [4. — С.70; 5. — С. 103], что позволяет вести речь об отсутствии возможности использования признака рецидива в качестве обстоятельства, позволяющего диф -ференцировать ответственность.
Мы придерживаемся той точки зрения, что обстоятельства, относящиеся к характеристике личности виновного, включая ее общественную опасность, и не проявляющиеся в деянии, не должны признаваться квалифицирующими. Поскольку квалифицирующими признаками могут быть лишь те обстоятельства, которые характеризуют содеянное либо одновременно преступление и личность виновного, иными словами — обстоятельства, проявившиеся в содеянном [6]. Обстоятельства, характеризующие общественную опасность личности, могут быть учтены в достаточной степени при индивидуализации наказания.
В целом идея формализации влияния рецидива на наказание должна заключаться в возникновении новых пределов избрания меры воздействия, а не в изменении рамок санкции. Поэтому признак рецидива, как обстоятельства, характеризующего общественную опасность преимущест-
венно личности, не должен рассматриваться в качестве квалифицирующего признака в конструкции состава преступного деяния, а соответст -венно, и дополнительного средства дифференциации ответственности, в основание которой заложено изменение квалификации содеянного.
Таким образом, в 2003 году в нормы Уголовного кодекса на законодательном уровне была заложена концепция регламентации системы квали -фицирующих признаков, основополагающим началом которой — ее фундаментальным принципом — стала тенденция намеренного отказа от признания квалифицирующими признаками тех обстоятельств, которые порождают двойственность уголовно -правовых последствий содеянного и дифференциацию ответственности на основе характеристики личности преступника. Несмотря на серьезную критику значительного упрощения института множественности преступлений, этой тенденции законодатель придерживался на протяжении последних лет, вплоть до 2012 года, когда ввел в статьи за совершение преступлений против половой свободы и половой неприкосновенности признак рецидива, изменив тем самым вектор законодательной политики.
Как отмечалось выше, оценка указанных нововведений представляется как минимум неоднозначной. С одной стороны, последние изменения уголовного закона являются результатом полити -ческой воли и выражают объективную необходи -мость государства максимально остро реагировать на вызывающие значительный обществен -ный резонанс проявления педофилии, столь распространенные в настоящее время. С другой стороны, это решение вступает в системное проти -воречие с концепцией, основы которой были за -ложены законодателем в 2003 году. Очевидно, что решение о включении признака рецидива за совершение однородных преступлений в квали -фицированные составы конкретных преступных деяний выбивается из определённой законодате -лем системы, в соответствии с принципами кото -рой связь личности преступника с его ответст -венностью за совершение нового преступления усматриваться не должна.
Думается, что решение законодателя 2012 года о введении рецидива в качестве квалифицирую -щего признака отдельных составов преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы малолетней личности, в силу изложенного, непоследовательно и спорно.
Отмеченная нами закономерность, положенная в основу системы использования законодателем обстоятельств, отягчающих наказание, проявляется и в других характерных примерах.
Так, уголовный закон в качестве обстоятельства, отягчающего наказание использует следую -щий признак — «совершение преступления с садизмом» (п. «и» ч. 1 ст. 63 УК РФ). Данный признак, как характеризующий преимущественно личность виновного, не используется законодателем в качестве квалифицирующего в статьях Осо-
бенной части УК. Однако тем же пунктом рассматриваемой статьи УК законодателем предусмотрен признак - «совершения преступления с особой жестокостью», выступающий конструктивным признаком квалифицированных составов преступлений, предусмотренных ст. ст. 105 (ч. 2 п. «д»), 111 (ч. 2 п. «б»), 112 (ч. 2 п. «в»), 131(ч. 2 п. «б»), 132 (ч. 2 п. «б») УК РФ.
Анализ социально-правовой сущности каждого из приведенных обстоятельств позволяет обнаружить следующую закономерность. В случаях совершения преступления с особой жестокостью виновный, как правило, использует особо болезненные способы физического насилия, причиняя потерпевшему множество не вызываемых необходимостью телесных повреждений, применяя пытки и т.д. Поэтому о существенном перепаде в степени общественной опасности следует вести речь с позиции способа совершения преступления, фактора, определяющего количественную характеристику опасности деяния [7]. В то же время садист, совершая фактически и механически те же деяния, что и при особой жестокости, стремится к удовлетворению своих садистских потребностей — удовольствию и наслаждению от физических страданий, причиняемых жертве, которые выступают целью и, возможно, даже мотивацией совершения преступления. Очевидно, что повышенная общественная опасность деяния, совершаемого с элементами садизма, в большей степени обусловлена опасностью самого преступника, крайне отрицательной характеристикой его личных качеств, нежели объективными характеристиками совершаемого деяния. Думается, именно по этой причине законодатель ограничился в использовании рассматриваемого обстоятельства в качестве средства индивидуализации наказания. В то же время схожий с садизмом признак особой жестокости, характеризующий не только личностные свойства преступника, но и явно выраженный в способе совершения преступления, предусмотрен как в ст. 63 Общей части УК РФ в качестве средства индивидуализации наказания, так и в статьях Особенной части (ст. ст. 105, 111, 112, 131, 132) в качестве средства дифференциации уголовной ответственности.
Также весьма непоследовательным представляется решение законодателя, касающееся другого признака, характеризующего преимущественно личность виновного, в частности совершение преступления «родителем, педагогом либо иным лицом, на которое законом возложены обязанности по воспитанию несовершеннолетнего». Данное обстоятельство, предусмотренное составами отдельных конкретных статей Особенной части УК РФ (ст. ст. 150, 151, 242.1), выполняло функцию квалифицирующего признака вплоть до 2012 года. Но в соответствии с последними изменениями уголовного законодательства, произошедшими в связи с принятием Федерального закона РФ от 29 февраля 2012 года № 14-ФЗ, этот признак был ис -ключен из конструкции состава одной из статей
Особенной части УК (ст. 242.1) и введен пунктом «п» в часть 1 ст. 63 Общей части УК.
С одной стороны, законодатель, следуя известному принципу, заложенному в уголовное право в 2003 году, отказывается от использования в качестве квалифицирующего признака в статье 242.1 УК РФ обстоятельства, характеризующего преимущественно личность виновного. С другой
— указанный признак неизменно остается в конструкциях составов других статей Особенной части (ст. ст. 150, 151 УК), что позволяет дифференцировать ответственность на основе характеристики личности преступника и вступает в системное противоречие с принципом отказа от учета признаков, характеризующих личность виновного, при конструировании квалифицированных соста -вов преступлений.
В пользу выдвигаемой нами ранее альтернативы усиления ответственности, не вступающей в системное противоречие, свидельствует введение в 2012 году рассматриваемого признака в ст. 63 Общей части УК РФ в качестве отягчающего обстоятельства, учитываемого при индивидуализации наказания. Таким образом, следуя намеченному курсу систематизации квалифицирующих признаков, целесообразно будет исключить из конструкции составов ст. ст. 150, 151 УК РФ такое отягчающее обстоятельство, как совершение преступления «родителем, педагогом либо иным лицом, на которое законом возложены обязанности по воспитанию несовершеннолетнего», характеризующее личность виновного лица.
Таким образом, при проведении анализа обнаруживается отсутствие какой-либо объективной закономерности в системе распределения норм, регламентирующих обстоятельства, отягчающие наказания, в УК РФ. Порой трудно установить связь использования законодателем признаков, усиливающих степень общественной опасности, какое именно из обстоятельств свидетельствует о существенном перепаде в уровне качественной характеристики опасности деяния.
Состояние существующей на сегодняшний день системы отягчающих обстоятельств в УК РФ позволяет вести речь о том, что законода -тель сам, не исключая противоречивость при -нимаемых решений, определяет место тех или иных признаков в зависимости от того, на -сколько политически необходима реакция на вызывающие общественный резонанс негатив -ные явления объективной действительности. При этом, повторим, что некоторые законода -тельные решения представляются непоследова -тельными и в определенном смысле создают объективно не подтвержденные основания для дифференциации ответственности в рамках конкретных составов преступлений.
Однако законодательная система не терпит каких -либо отступлений, в том числе продиктованных политическими, социально-экономическими и другими факторами, она требует объективных закономерностей, обусловленных единством и согла-
сованностью ее элементов. Поэтому считаем необходимым систематизировать обстоятельства, отягчающие наказание, привести их к единым критериям отнесения в качестве признаков, определяющих дифференциацию уголовной ответственности, либо признаков, учитываемых законодателем исключительно при индивидуализации наказания.
ЛИТЕРАТУРА
1. Плотникова М.В. Неоднократность преступлений в уголовном праве России: дис. ... канд.
юрид. наук: 12.00.08. — Москва, 2003. — 176 с.
2. Волженкин Б.В. Неоднократность преступлений, их совокупность и рецидив по УК РФ 1996 г. // Проблемы борьбы с преступностью в условиях Северо-Кавказского региона: тезисы докладов и сообщений участников межвузовской научнопрактической конференции. — Ростов-на-Дону, 1997. — С.12—14.
3. Постановление Конституционного Суда РФ от 19.03.2003 №3-П «По делу о проверке конституционности положений Уголовного кодекса Российской Федерации, регламентирующих правовые последствия судимости лица, неоднократности и рецидива преступлений, а также пунктов 1 — 8 Постановления Г осударственной Думы от 26 мая 2000 года «Об объявлении амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов» в связи с запросом Останкинского межмуниципального (районного) суда города Москвы и жалобами ряда граждан» [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http: // base. consultant.ru/ (дата обращения: 06.12.12.).
4. Гришанин П.Ф. Ответственность преступников-рецидивистов по советскому уголовному праву. — М., 1974. — 149 с.
5. Кафаров Т.М. Проблемы рецидива в советском уголовном праве. — Баку, 1972. — 256 с.
6. Костарева Т. А. Дифференциация уголовной ответственности: дис. ... д -ра юрид. наук: 12.00.08.
— Москва, 1999. — 493 с.
7. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О некоторый вопросах судебной практики назначения и исполнения наказания» от 29 октября 2009 года №20. [Элек-тронныш ресурс]. — Режим доступа: http:// base.consultant.ru/ (дата обращения: 06.12.12.).
