CC BY
16
УДК 159.9:343.8
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ МЕТОДОЛОГИИ ПСИХОТЕРАПИИ ОСУЖДЕННЫХ
Для цитирования
Оботурова, Н. С., Актуальные проблемы методологии психотерапии осужденных / Н. С. Оботурова, А. М. Чирков // Прикладная юридическая психология. - 2018. - № 3 (44). -С. 28-36.
Аннотация. Статья посвящена теоретическому обоснованию необходимости создания методологии психотерапии осужденных, находящихся в местах лишения свободы. Принципы методологических основ психотерапии разрабатываются в рамках философских и других гуманитарных наук. Рассматриваются различные философские подходы к феномену духовности, а также значимость теоретических достижений современной философской мысли для пенитенциарной методологии. Наиболее значим в практическом отношении для пенитенциарных специалистов тот факт, что духовное развитие субъективной реальности осужденных является необходимым условием успешности их психокоррекции и социализации. Показано, что духовная дефицитар-ность, как обобщенная характеристика осужденных, выступает в качестве системообразующего фактора психической сферы человека и лимитизиру-ет развитие стресса, а бездуховность
© Оботурова Н. С., Чирков А. М., 2018
Н. С. Оботурова, А. М. Чирков
осужденных инициирует развитие у них психопатологии социопсихогенной природы. Раскрыта важность смены парадигм постнеклассической психологии в синтезе с традиционным анализом внутреннего мира субъекта. Представлены данные философских и естественно научных исследований в области духовного мира человека - его духовности и воззрений, раскрывающих сущность и связь духовности с проблемами познания, сознания и бессознательного. Предлагается объединить множество подходов к анализу духовности в два -экстерналистский и интерналистский. Рассмотрены возможности переосмысления феномена духовности и сознания на основе принятия и дальнейшего развития традиционных философских парадигм. Обосновывается важность создания методологической базы психотерапии осужденных и целесообразность трансформации необходимых испытаний (стресса) нахождения в неволе в процессы духовного становления для повышения жизнеспособности осужденных. Отмечается актуальность метатеоретического анализа категории духовности, который позволяет осуществить построение ме-тапсихологического методологического инструмента для анализа и регуляции базовых процессов жизнедеятельности человека. Раскрыта значимость учета
достижений и принципов современной философии, основанных на синтезе ее парадигм с другими областями науки и сближении с религиозными воззрениями на природу и целеполагание человека, что позволяет создать новый полипарадигмальный подход в науке и утверждает новые принципы свободного выдвижения гипотез.
Ключевые слова: осужденные, психопатология, психотерапия, ресо-циализация, методология, философия, психология, культура, метафилософ-ский анализ психологических теорий, парадигмы, постнеклассическая наука, субъективная реальность, психическая устойчивость, дух, душа, духовность, сознание, духовная дефицитарность, бездуховность, кризис культуры, попу-ляционный стресс, экзистенциальная философия и психология, метафизика, трансцендентность, принцип некаузальности, инкультурация.
Основной целью уголовно-исполнительной системы является ресоци-ализация осужденных. Первостепенная роль в решении задач принадлежит психотерапии, развитие которой определяется методологией. Теоретическое обоснование и принципы методологических основ психотерапии традиционно разрабатываются в корпусе философских и других гуманитарных наук. Пенитенциарная практика показала бесперспективность сведения роли исправления осужденных к психологическому сопровождению и утилитарным попыткам коррекции психических состояний, возникающих у человека в условиях неволи [29].
Эффективность психотерапии зависит от соответствия воздействия глубине и формам психических нарушений (адресатов или мишеней) [4, 38].
Их множественность у осужденных обусловливает поиск как основных психических факторов, инициирующих преступное поведение и развитие пограничных психических расстройств, так и способов их психотерапии, что повышает сложность создания адекватной методологической базы. Исследования показали, что обобщенной психологической характеристикой осужденных выступает их духовная дефи-цитарность [3, 4]. Если духовность, являясь системообразующим фактором (интегратором) психической сферы человека, лимитирует развитие стресса, то бездуховность снижает устойчивость к стрессу. Это отражает общую картину стрессовых нарушений психической сферы (психосоциогений) осужденных и непредсказуемость возникновения различных форм деструктивного и криминального поведения [38].
Духовная дефицитарность и ее последствия у осужденных являются концентрированным «слепком» болезней общества в виде размывания мировоззренческих позиций, разрушения ценностно-смысловой сферы и утраты целостности человека. Негативные явления в сфере социально-психологического сознания отражают глубокий системный кризис культуры, охвативший в конце XX века Европу и другие постиндустриальные страны. Распад культуры подпитывается секу-ляристсткой идеологией философии постмодернизма с ее критикой разума, расширением трактовки принципов рациональности, нигилизмом, мульти-культурализмом и т. п. Духовному коллапсу (популяционному стрессу) соответствует утрата традиционных оснований бытия и цели жизни человека, что выражается в преобладании рационально-рассудочного компонента над
духовным миром и приводит к падению нравственности, эгоизму, жестокости, коррупции и т. д. Существующий кризис культуры и философии с позиции закона единства и борьбы противоположностей означает неизбежность его преодоления и перехода науки на более высокий уровень развития.
Отправной точкой выхода из кризиса можно считать возрождение научного интереса к поиску ответа на вопросы о природе и роли духовности человека. Так, в современной философской антропологии делаются попытки восстановления целостного образа человека, в котором во многом утрачена присущая ему сакральность [4, 6, 10, 13, 17, 19, 28]. Внушительные и опасные формы десакрализации в современном мире лишают культуру ее былой нуминозной мощи. Известно, что сакральная традиция философии и культуры обладает значительным арсеналом исследований духовности, связанной с раскрытием человеческой природы. Особую злободневность при этом получают попытки опереться на историко-философскую традицию и углубить философскую рефлексию, связанную с понятием «духовность».
В связи с этим важнейшими методологическими задачами пенитенциарной психотерапии выступают анализ значимости того потенциала, который содержит традиционный подход к духовности, и обоснование необходимости включения его в пенитенциарную практику. В этом ракурсе основной стратегией психотерапии становится оказание помощи осужденным в обретении смысла жизни и заполнении «экзистенциального вакуума» путем трансформации необходимых испытаний (стресса) нахождения в неволе в процессы духовного становления с
целью повышения их жизнеспособности [4, 38]. Это актуализирует создание методологических конструктов, направленных на реорганизацию и повышение эффективности психотерапии осужденных. Их разработка в русле современных научных подходов во многом зависит от ракурса постановки извечных вопросов философской антропологии, связанных с пониманием сущности духовности и бытия человека. Для понимания роли духовности в жизнедеятельности (бытии) человека и включения соответствующих конструктов в методологию пенитенциарной психотерапии следует остановиться на базовых парадигмах философской мысли и существующих сегодня подходах к ее трактовке.
Основное внимание исследователей сегодня смещается с рефлексии отдельных проявлений психики на самого человека как целостное духовное существо. Односторонние взгляды на сущность феномена духовности в виде набора ценностных ориентаций, морали и нравственности сменились анализом его корневых семантических дискурсов, отражающих принадлежность к понятию «дух» [17, 19]. Оно содержит смыслы: «Святой Дух», «сознание», «разум», «мудрость», «душа», «сущность», «гений», «мораль», «спектр» и т. д. Феномену духа уделяется все большее внимание, и в его рефлексии этическая трактовка уступает место философско-антропологической. Множество подходов к анализу духовности предлагается объединить в два - экс-терналистский и интерналистский [19].
Первый подход посвящен сущности и форме проявления объективного (общего) и объективированного (культура, наука) духа, а второй - изучению причины и субстанции, раскрывающих
природу духовности. При этом считают, что термины «сущность» и «спектр» составляют логический аспект в понимании духа, его места и роли в жизни внутреннего мира, а понятия «гений», «разум» и «мудрость» отражают синтез общего и индивидуального в духовном мире человека, его судьбы, цели и смысла жизни [19]. Дух рассматривается какуникальное сочетание высших элементов сознания и души. Так, духовность, наряду с устремлением к обретению смысла жизни, нравственностью, способностью человека к творчеству, включает в себя и поиск истины, осознание необходимости связи с трансцендентным началом [13, 15, 16, 19].
Вместе с тем эти свойства духовности не раскрывают ее природы и соотношения внутренних чувств и их отражения в образах и смыслах сознания, а также соотношений понятий сознания и бессознательного. Так, сущность духа и духовности, несмотря на все попытки исследования этих категорий, как и феномена сознания, на протяжении всей истории существования философской мысли до сих пор не получили исчерпывающего определения. Исследование этих феноменов выходит за пределы человеческого опыта и обусловливает трактовку духа в качестве высоко-энергийной матрицы, находящейся в сфере анализа его трансцендентной сущности [19, 27].
Традиция основополагающей роли духовности человека в его бытии и познании восходит к эпохе античности. Уже в самых ранних источниках прослеживается связь эпифеномена духовности с сознанием, разумом, верой, творчеством, свободой и познанием. Так, Анаксагор, Сократ, Платон, Аристотель, Плотин показали неотделимость сущности человека от его ду-
ховности, имеющей надындивидуальные уровни и формы ценностного состояния сознания. Аристотель уделял внимание материальной стороне души (ощущениям), Платон - идеальной, то есть ее духовности [30]. В философии Р. Декарта, Б. Спинозы и других сознание занимает центральную позицию в понимании духовности [11, 31]. Выделение в единой духовной сфере человека Аристотелем и Спинозой качественных отличий чувств от мысли получило дальнейшее развитие в исследованиях И. Канта и Г Гегеля [8, 18]. Если Кант к неотъемлемым и взаимосвязанным ипостасям духа (разума и чувств) относил сущность веры, природу нравственности и эстетическую сферу, то И. Г. Фихте, Ф. В. Шеллинг и Г. В. Ф. Гегель, разграничивая душу и сознание в пространстве и времени, центральное место в развитии человеческого духа (движении) отводили его свойствам - сознанию, бессознательному, творчеству [8, 18, 34, 39].
Предпринятые Ф.Шеллингом,М.Ше-лером, Вл. Соловьевым и другими попытки синтеза души и сознания как элементов духовного мира человека продолжались на протяжении всего XX века в различных направлениях философии - экзистенциально-антропологическом, феноменологическом и т. д. (У. Джеймс, К. Ясперс, М. Хайдеггер, М. Марсель, А. Шопенгауэр, Э. Фромм и др.). В то же время А. Бергсоном, Б. Расселом, Э. Гуссерлем исследовались проблемы пространственно-временной организации внутреннего мира и роли сознания в трансцендентальной субъективности в связи с жизненным миром. Анализ духовности в религиозно-философском аспекте, а также роли и природы веры в ее составе духовности представлен в работах
С. Кьеркегора, С. Л. Франка, И. Ильина, У. Джеймса, М. Бубера, Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова И. А. Ильина, А. А. Ухтомского, С. С. Хоружего и др.
На важность признания духовности в качестве интегрального начала в субъективном мире человека и одновременно результата становления человека - «вочеловечивания» указывают не только философы, теологи и мыслители, но и классики мировой психологии - В. Франкл, К. Г Юнг, Р. Мэй и др. Отечественными философами и психологами подтверждаются открытия русских философов серебряного века, раскрывших связь сознания и творчества и их зависимость от духовности человека [5, 7, 15, 17, 20, 25, 27, 28, 35, 36]. Русские философы считали, что дух бесконечен и не укладывается в пределы разума, расценивая духовность как отличительную черту человека, его внутреннюю опытно-мистическую жизнь. Главной задачей человеческой жизни является «завоевание» духовности - высшей ценности человека [5]. Духовность -творческая сила, определяющая новое качество жизни, она не является достижением, но представляет собой путь и заключается в том, что Святой Дух действует в человеке [1], не требуя интеллектуального познания, стремится к непосредственному приобщению к Богу [20]. При этом абсолютно трансцендентное становится абсолютно имманентным: человек входит в живое общение с Богом и получает силы к изменению самого себя и познанию себя как духовного существа [20].
Духовность обеспечивает независимость внутреннего мира личности от природно-социальной действительности, и человек становится человеком только тогда, когда он как духовное
существо выходит за пределы своего телесного и душевного бытия [36]. Она подлинная и драгоценная реальность, ведущая творческая идея России и любовь к Родине [15, 16]. Если духовность -высшая форма бытия человеческого духа, порождающая возникновение чувства другого бытия, совершенство и возвышение человека над самим собой, то бездуховность - низшая форма бытия человеческого духа (бездушие, безумие) [23, 24]. Глубокая степень бездуховности и полное духовное опустошение человека представляет гибель души, что, по М. К. Мамардашви-ли, соответствует состоянию живого трупа [19, 23, 24]. Дефицит духовности порождает множество психических отклонений - от общего девиантного синдрома адаптации до делинквентного поведения [3, 4, 37, 38]. На разрушающие и катастрофические последствия бездуховности в виде социальной деградации, всевозможных катастроф и братоубийственных войн указывал еще И. А. Ильин [15].
Несмотря на колоссальный объем исследований, духовность остается трансцендентной тайной и проблема ее познания и обретения человеком в своей жизни, наряду с проблемой осмысления феномена сознания продолжает занимать центральное место в философии. Полагают также, что постижение духовности требует не столько ее истолкования посредством эмпирических исследований, сколько вживания, вчувствования, наития, интуитивного прозрения, инкультурации -практики жизни в виде богообщения [1, 7, 13, 15, 16, 36]. Стремление философской антропологии к раскрытию интегрального опыта человека в сфере духовности приближает пенитенциарную психологию к решению вопросов
методологии психотерапии, на которые невозможно ответить, не прибегая к понятию «дух», «духовность», «душа» и «сознание».
В трудах отечественных философов-антропологов, анализирующих проблемы антропогенеза, целостности человеческого существования, духовного преображения человека и модусов бытия, все чаще отмечается необходимость поиска трансцендентных основ бытия, духовности, раскрытия парадоксальных отношений между внутренними и внешними ипостасями человека, роли символа и мифа в антропогенезе [6, 10, 13, 17, 25, 30, 36]. А. Ф. Лосев также считал, что миф не является схемой или аллегорией, это символ [22]. О том, что символ служит посредником между реальностью и метафизическим бытием, указывал еще Н. А. Бердяев [23, 25]. Развивая это положение, М. К. Мамардашвили утверждал, что все происходящее в мире зависит от личных усилий и опыта человека. Думая о реальных известных ему событиях, ситуациях, человек постигает, что он не является ни индивидуальным, ни неиндивидуальным, но «другим» - мифологическим [23]. По Ю. М. Лотману, миф и все, во что он трансформируется, отражают мифическое состояние через опыт культуры [21]. Культура при этом представляет собой принцип абсолютного самоопределения человека в мире, абсолютного самодистанцирования его в природе и абсолютного движения как саморазвития, а сущностью культуры выступает сознание, дух [21].
Миф универсален, и в его границах существуют и соединяются два мира -«человек» и «мир». Сущностью мифического опыта является общение с Богом. Мифический опыт - это опыт
конкретного переживания бесконечности как бесконечного переживания саморазвития человека. Мифическое сознание при этом является критерием высокого культурного развития, определенной завершенности, оформлен-ности человеческих отношений. Метатеория с этой позиции - условие сохранения такой целостности. Это свидетельствует о том, что конкретность невыразимого вполне постижима только средствами мифа, и символический уровень метатеоретического исследования духовности, сознания и культуры занимает высшую ступень теоретического познания, которому предшествуют установочный и репрезентативный уровни [3, 4, 9, 20, 21].
Говоря о несводимости сознания ни к каким «когнитивным» системам и структурам (даже если они будут полностью описаны), В. П. Зинченко вслед за М. К. Мамардашвили подчеркивает, что психическое все равно окажется особым срезом, живущим в квазипредметном измерении бытия, и духовный слой сознания представляет собой его вертикальное измерение, вершиной которого является символ [14]. М. К. Мамардашвили, как и все русские философы, убежден в невозможности полного теоретического описания сознания, духовности и культуры [23, 24]. В подобной ситуации имеющиеся формы методологии не выполняют своих задач, поскольку смысл существования, сознания, духовности и культуры не охватывается интеллектом.
Сегодня считают, что рефлексия этих феноменов доступна на основе метатеоретического уровня познания, объединяющего не только формали-зированные дисциплины (математика и логика), но и различные разделы философского, а также религиозное
знание [32, 33]. В связи с этим наряду с научными метатеориями могут существовать, как минимум, еще два вида метатеорий - философские и теологические. Этим подходам в философской антропологии противостоит «новый натурализм» с его попытками упразднить крайне неудобную для эволюционистов метафизическую проблематику, заменив ее «научным» подходом. Упрощение многих тем философской рефлексии обеспечивает больший простор для разного рода техник и технологий (превращения человека в техноида, кибернавта, расче-ловеченную систему, животное и т. д.), связанных с элиминацией духовности и устранением духовной практики, имеющей глубинный антропологический смысл. В связи с этим методологии психологии следует избегать примитивизации образа и духовной сущности человека в области ее построения на основе выбора постнеклассических идеалов и принципов постмодернистской философии. Принимая многие постулаты и теоретические положения постнеклассической научной рациональности в картине мира (поли-парадигмальности, континуальности, синергетики, энтропии, диалогично-сти, некаузальности психики человека и т. д. [3, 2, 8, 11], следует отметить актуальность метатеории духовности, дающей основание для ее признания в качестве интегральной «величины» и константы (системообразующего начала) внутреннего мира человека. Данный уровень метатеоретического анализа, выделяющего основную и отличительную от других живых существ категорию - категорию духовности человека, указывает на реальную и вне-вербальную (по М. К. Мамардашвили) возможность признания и постижения
рациональности духовности и сознания [4, 26]. Это позволяет осуществить построение метапсихологического методологического инструмента для анализа и регуляции базовых процессов жизнедеятельности человека.
Наиболее значим в практическом отношении для пенитенциарных специалистов тот факт, что духовное развитие субъективной реальности осужденных является необходимым условием успешности их психокоррекции и социализации [3, 4]. Основанием создания метатеорий философской антропологии послужила кардинальная трансформация господствующей научной парадигмы сознания, что привело к переосмыслению философских постулатов и появлению новых концепций сознания в виде его интеграции в физическую картину природы [4, 9, 12, 14]. И. А. Герасимова указывает, что для понимания его природы необходимо иметь представление о совокупности научных исследований и гуманитарных знаниях. Изучение новой реальности (научной картины мира) ведется на основе космологии, квантовой механики, биофизики, эмбриологии, метафизики и других знаний, обращенных к проблемам психики, сознания и духовности.
Одним из новых современных направлений междисциплинарных исследований выступает в том числе концепция сети и сетевого подхода в качестве одного из эффективных методологических инструментов [2]. Сетевая парадигма предлагает тезис о сложностности, репрезентацией которой является образ множества узлов и связей между различными теориями, парадигмами и положениями науки. К ее принципам относятся эмерджент-ность, множественность, открытость, нелинейность, несводимость к частям
и целостности. Сложность включает в себя дополнительные личностные измерения (данные субъективного мира), которые могут быть эксплицированы посредством понятий интенциональ-ности, жизненного мира Гусселя и ум-вельта фон Икскюля [2]. Таким образом, современный полипарадигмаль-ный подход позволяет выйти за пределы чувственной макроскопической реальности, описывая виртуальный микромир через рефлексию состояний своего сознания, что утверждает новые принципы свободного выдвижения гипотез в развивающемся мире науки.
Библиографический список
1. Антоний митр. Сурожский. О самопознании // Вопросы психологии. 1994. № 5. С. 111-121.
2. Аршинов В. И., Буданов В. Г. Концепция сети в оптике парадигмы си-нергетической сложности // Вопросы философии. 2018. № 3. С. 49-58.
3. Бабурин С. В., Оботурова Н. С., Чирков А. М. Методология психологического стресса у сотрудников исправительных учреждений и осужденных // Вестник института: преступление, наказание, исправление. 2014. № 4(28). С. 55-66.
4. Бабурин С. В., Чирков А. М. Психолого-педагогические основы пенитенциарной стрессологии : учеб. пособие. Вологда : ВИПЭ ФСИН России, 2014. 576 с.
5. Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. Опыт оправдания человека. М. : Академический проект ; Екатеринбург : Деловая книга, 2015. 522 с.
6. Братусь Б. С. Христианская и светская психотерапия // Московский психотерапевтический журнал. 1997. № 4. С. 7-19.
7. Булгаков С. Н. Свет невечерний: созерцания и умозрения. М., 1994.
8. Гегель Г В. Ф. Наука логики : в 3 т. М., 1971. Т. 2. 248 с.
9. Герасимова И. А. Проблема сознания в контексте междисциплинарного диалога // Россия и Восток. Феномен сознания: интегральное видение : тр. Междунар. конф. (Астрахань, 9-12 сент.). Астрахань : Астраханский университет, 2004. С. 170-174.
10. Гуревич П. С. Философская антропология : учеб. пособие. 3-е изд. М.,
2012. 607 с.
11. Декарт Р. Страсти души // Избр. произвед. М., 1950. 711 с.
12. Журавлев А. Л., Юревич А. В. Теория и методология психологии: Пост-неклассическая перспектива / отв. ред. А. Л. Журавлев, А. В. Юревич. М., 2007. 528 с.
13. Зенько Ю. М. Основы христианской антропологии и психологии. СПб., 2007. 912 с.
14. Зинченко В. П. Сознание и творческий акт. М., 2010. 592 с.
15. Ильин И. А. Аксиомы религиозного опыта. М., 2006. 668 с.
16. Ильин И. А. Об основах духовного характера. М., 1999. 611 с.
17. Ильичева И. М. Введение в психологию духовности. М., 2006. 349 с.
18. Кант И. Критика чистого разума // Соч. : в 6 т. М., 1964. Т. 3. 799 с.
19. Катунина Н. С. Природа духовности человека : монография. Издательство: Palmarium Academic Publishing,
2013. 608 с.
20. Лосский В. Н. Боговидение. Минск, 2007. 495 с.
21. Лотман. Избр. ст. : в 3 т. Таллин, 1993. Т. 3. С. 304.
22. Лосев А. Ф. Знак. Символ. Миф. М., 1982. 480 с.
23. Мамардашвили М. К., Пятигорский А. М. Символ и сознание. (Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке). М., 2009.
24. Мераб Мамардашвили / под ред. Н. В. Мотрошиловой. М. : Российская политическая энциклопедия, 2009. 438 с.
25. Научные и богословские эпистемологические парадигмы:историческая динамика и универсальные основания / под ред. В. Поруса. М., 2009. 271 с.
26. Оботурова Н. С. Влияние информационной образовательной среды на формирование общекультурных компетенций обучающихся // Вестник института: преступление, наказание, исправление. 2016. № 4. С. 83-86.
27. Оботурова Н. С. Природа и познавательные функции бессознательного : монография. Вологда : ВИПЭ Минюста России, 2003. 104 с.
28. Оботурова Н. С. Философия идеи : монография. Вологда : ВИПЭ ФСИН России, 2009. 175 с.
29. Основные показатели деятельности уголовно-исполнительной системы январь - декабрь 2017 г. : ин-форм.-аналит. сб. Тверь : ФКУ НИИИТ ФСИН России, 2018. 358 с.
30. Платон. Соч. : в 3 т. М., 1972.
31. Сочивко Д. В., Литвишков В. М. Пенитенциарная антропогогика. Опыт систематизации психолого-педагогической теории и практики в местах лишения свободы. М., 2006. 320 с.
32. Спиноза Б. Избр. произв. : в 2 т. М., 1957. Т. 2. 727 с.
33. Уилбер К. Интегральная психология. Сознание, дух, психология, Терапия. М., 2004. 412 с.
34. Ухтомский А. А. Доминанта души: из гуманистического наследия. Рыбинск, 2000. 608 с.
35. Фихте И. Г. Антология мировой философии : в 4 т. М., 1971. Т. 3. 760 с.
36. Франк С. Л. Реальность и человек / сост. П. В. Алексеев. М., 1997. 375 с.
37. Хоружий С. С. О старом и новом. СПб., 2000. 477 с.
38. Чирков А. М. Полимодальная психотерапия ассоциации стрессовых и психических личностных расстройств // Вестник института: преступление, наказание, исправление. 2017. № 1(37). С. 67-71.
39. Чирков А. М. Системогенез стрессовой адаптации осужденных // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2018. № 1(72). С. 40-46.
40. Шеллинг Ф. В. И. Система трансцендентального идеализма // Соч. : в 2 т. М., 1967. Т. 1. 637 с.
