CC BY
36
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2007. № 3
ФАКУЛЬТЕТ
В ноябре 2006 г. кафедра истории социально-политических учений философского факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова отмечала 35-летний юбилей. В честь этого события 14 декабря состоялось расширенное торжественное заседание кафедры, в котором приняли участие декан факультета проф. В.В. Миронов, заведующие кафедрами факультета. Кроме того, были приглашены преподаватели, которые начинали работу на кафедре 35 лет назад, а также сотрудничающие с кафедрой на протяжении многих лет преподаватели из вузов других городов России.
В рамках празднования юбилея была проведена научная конференция на тему "Актуальные проблемы истории политических учений в которой приняли участие аспиранты и докторанты кафедры ИСПУ. Тезисы докладов участников мы предлагаем вниманию наших читателей.
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ УЧЕНИЙ
М.А. Абдуселимов
ЖОЗЕФ ДЕ МЕСТР И СУДЬБЫ РУССКОГО
КОНСЕРВАТИЗМА
Жозеф де Местр (1753—1821) — один из отцов-основателей консервативно-традиционалистского направления в политической мысли. Чаще всего на него ссылаются как на крупнейшего идеолога ультрамонтанства* и монархизма. Наиболее известные его труды — "Рассуждения о Франции", "Санкт-Петербургские вечера", "О папе".
Идеи де Местра были хорошо известны в России и оказали определенное влияние на некоторых отечественных представителей консервативной мысли XIX в., хотя нельзя говорить о непосредственном и постоянном характере этого влияния. В первой половине XIX в. среди тех, кто воспринял идеи де Местра, были, в частности, С.С. Уваров и П.Я. Чаадаев.
* Ультрамонтанство (от лат. ultra montes — за горами, т.е. в Риме) — направление (с XV в.) в католицизме, отстаивающее идею неограниченной верховной власти Папы Римского, его право вмешиваться в светские дела любого государства. С XVI в. активные поборники ультрамонтанства — иезуиты (Советский энциклопедический словарь. M., 1990. С. 1396).
Так, в "Философических письмах" (1836) Чаадаев во многом по-деместровски писал о своем скептическом отношении к истории России и православной церкви, критиковал эпоху Реформации и философию Просвещения, выражал свой взгляд на организующую роль папства, объяснял отсталость и неподвижность русской жизни и недостатки русского характера влиянием "схизмы X века" (см.: Степанов М. Ж. де Местр в России // Литературное наследство. Т. 29—30. М., 1937. С. 618). По этой причине Чаадаева современники даже называли "московским Мейстером" (см.: Ермашов Д.В., ШиринянцАА. У истоков российского консерватизма: Н.М. Карамзин. М., 1999. С. 31).
Несет в себе отпечаток концепции "эквилибра" де Местра и содержание уваровской триады "Православие, Самодержавие, Народность". В концепции "эквилибра" триада де Местра выглядела как "Монархия, Папство, Нация", где первоначально главенствующая роль отводилась монарху, а роль церкви и народа сводилась к функциональной, т.е. оправдывающей принцип единовластия. Подобная иерархия ценностей идеально подходила для формулы, отражающей специфическое российское национально-политическое единство и реализованной Уваровым в своей знаменитой триаде.
В 50—60-е годы XIX в. в европейской научной среде и общественном мнении произошел переворот в оценке как самой личности де Местра, так и его политико-философского наследия, который не остался без внимания представителей русской общественной мысли. Русский консерватизм второй половины XIX в. испытал на себе непосредственное влияние философии политики де Местра. В большей степени его социально-политические идеи оказали влияние на политические взгляды М.Н. Каткова и Ф.И. Тютчева.
Взгляды Каткова на проблемы революции и идеологии политического радикализма во многом повторяют точку зрения де Местра по этим вопросам. Следует отметить принципиальное сходство методологических установок обоих авторов, требование историчности в подходе к решению проблемы политического прогресса. Наиболее заметно влияние политико-философских идей де Местра на разработанную Катковым идеологию русского национализма и теорию национально-авторитарного государства.
Преемственность традиций политической философии де Местра прослеживается в социально-политических идеях Тютчева. Так, он воспроизводит высказанные ранее де Местром идеи о приоритете исторического метода в политической теории и практике, взаимоотношениях политики и религии, антихристианском характере Французской революции 1789 г.
Таким образом, вдеи де Местра привлекали к себе внимание российских консерваторов на протяжении всего XIX столетия. Схожесть его взглядов с идеями некоторых представителей российского консерватизма XIX в. дает основание предположить, что их политико-философские концепции сформировались не без влияния французского традиционалиста.
И.А. Камынин
ФОРМИРОВАНИЕ НАРОДНИЧЕСКОГО ДИСКУРСА
В 60—70-е ГОДЫ XIX в.
Основная причина формирования народнического дискурса в 60— 70-х годах XIX в. — противостояние интеллигенции и властей Российской империи. Борьба конспиративных обществ с репрессивным и пропагандистским потенциалом государства привела к формированию устойчивого отрицательного образа человека, облаченного властью, и к противопоставлению ему "человека будущего". Распространение в наиболее социально мобильных кругах веры в революцию "как некоторый закон развития народов" способствовало появлению "профессионального революционера", укреплению тезиса о "фатальном" противостоянии государства и интеллигенции, созданию сильной антиэтатистской традиции.
Решающую роль в распространении революционной идеологии сыграла активность русской эмиграции в Европе, подпитываемая революционными акциями в России. Идеологи народничества тяготели к "народу" как естественному антиподу "государства" и хранителю "общественной солидарности". Выделились два направления в отношении к народной политической культуре как основе будущего солидарного строя: "критическое" (Н.Г. Чернышевский) и "апологетическое" (А.И. Герцен). Несоответствие между теоретическими знаниями о народе и реальностью приводило к возникновению социального барьера. Знаковым выражением этого процесса стало появление личности "кающегося дворянина".
В вопросах определения способов осуществления насильственного переворота и границ допустимого насилия мнения идеологов социалистической революции разделялись. Спектр мнений включал в себя и утилитаризм П.Н. Ткачева, и этицизм П.Л. Лаврова. Попытки создать непротиворечивую дееспособную научную теорию привели, с одной стороны, к созданию "панлогической" социальной "теории факторов" Лаврова, а с другой — к отрицанию жесткого сциентизма в творчестве М.А. Бакунина и П.Н. Ткачева. Периодические попытки провести "революционный эксперимент" на практике ставили вопрос о включенности исследователя в социальные процессы. Этические проблемы, и в первую очередь проблема несовпадения общепринятой и "революционной" морали, были решены Лавровым в плане ответственности социалиста за цену перехода к солидарному обществу, в то время как Бакунин и Ткачев провозгласили принципы "оправдания целью" и "оправдания результатом".
Б.Н. Карипов
О НАЦИОНАЛЬНОЙ СПЕЦИФИКЕ КОНСЕРВАТИЗМА
(на примере Казахстана)
Важнейший признак власти — ее телеология, цель, позитивный проект, ради которого она существует. "Цель" подразумевает представление о здоровом, правильном, целостном. Через политически сформулированную, объявленную и реализуемую цель общество способно влиять на окружающую его реальность, созидать ее. Между целью и властью существует взаимосвязь. Цель невозможно реализовать вне власти как осевого элемента государства. В то же время сама власть как онтологический центр государства бессмысленна, если перед ней не стоит никаких целей.
Общезначимые цели, которым подчиняется деятельность людей, иерархия ценностей, проблема общего культурного поля и построения самобытной картины мира, отражаются в традиции. Традиция является важнейшим атрибутом национального сознания. Консерватизм — единственная философия, осознающая опасность упадка значения национального, выражающегося в ослаблении чувства национального самосознания, необходимого для полноценной жизни общества. Следовательно, приверженность национальному — критерий оценки политики со стороны консерваторов.
Казахстанский консерватизм как политическая идея — это сложное интеллектуальное образование, не только фиксирующее специфическое постижение политической реальности, но и ориентированное на сохранение традиций как атрибута нации, их обновление во времени, а также способов достижения этого через воспроизводство догм, стереотипов и ограничение теоретических установок, факторов изменения. Консервативная идея является основой, с одной стороны, казахстанской евразийской идеологии, включающей в себя совокупность представлений о целостной картине азийско-европейского мира с акцентированием внимания на месте и роли человека в этом мире, а с другой — характера политики.
Консерватизм в Казахстане как осознанный традиционализм обладает рядом черт, обусловленных национальной спецификой, в основе которой — национальная евразийская традиция, сложившаяся вокруг мыслителя и поэта Олжаса Сулейменова, обосновавшего ведущую роль тюркского мира в древней русской истории. Казахстанское неоевразийство стало официальной идеологией Президента Республики Казахстан H.A. Назарбаева более 10 лет назад.
В рамках казахстанского неоевразийства Казахстан стал рассматриваться как государство, способное под неоевразийскими лозунгами сплотить все тюркские народы бывшего СССР, т.е. решить пантюр-кистскую задачу. Такая постановка вопроса привлекла внимание национальных элит Турции, претендующих на роль объединяющего
центра тюркских народов. Однако геополитическая модель, которую предлагает Турция, для других государств означает интеграцию в ат-лантизм — альтернативный евразийству геополитический и социокультурный проект, в западный мир, атеистическую, индивидуалистическую, либерально-мондиалистскую цивилизацию.
В то же время евразийство по-казахстански имеет действительно евразийский характер, проявляющийся в разносторонних контактах с Россией и другими славянскими государствами на постсоветском пространстве.
Основная идея казахстанского евразийского консерватизма заключается в том, что приобщение к чужим ценностям не должно осуществляться ценой унижения традиционно-национального. Попытки переноса чуждых политических институтов на национальную почву всегда терпят крах или заканчиваются преображением их до неузнаваемости. Данная идея способна активизировать здоровые силы казахстанского общества в направлении выработки альтернатив евро-по- и американоцентризму, политического противодействия экспансии как европейского и американского Запада, так и азиатского и Арабского Востока, создания Евразийского союза Казахстана, России, Белоруссии, Украины и выдвижения Республики Казахстан в число пятидесяти наиболее развитых стран мира.
М.З. Магомедбеков
СОЛИДАРИЗМ КАК СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ
ИДЕАЛ С.А. ЛЕВИЦКОГО
Солидаризм (франц. solidarisme, от solidaire — действующий заодно) — социально-политическое учение, получившее широкое распространение в конце XIX — начале XX в., провозглашающее первичным и основополагающим фактором жизни и деятельности любого общества солидарность его членов. Направленный против марксизма, солидаризм в то же время явился реакцией на крайний индивидуализм. Идея солидаризма легла в основу ряда социологических и государственно-правовых учений начала XX в.
Согласно С.А. Левицкому, отношение между личностью и обществом первично, и это есть отношение взаимодополнения. Если долгом личности является солидаризация с тем общественным целым, в котором он живет, то служение личности обществу оправдано лишь тогда, когда само общество служит цели более высокой, чем "коллек-тивно-эгоистическое самоудовлетворение". В нахождении гармонии между "я" и "мы" — задача истинно понятого приспособления личности к обществу. Гармоническому отношению между личностью и обществом учит, по мнению Левицкого, персоналистический солидаризм путем утверждения самоценности личности при "имцеративе солидаризации" ее с обществом через служение личности и общества
сверхличным и сверхсоциальным ценностям и через солидаризацию с такими сообществами. Наряду с творческим актом солидарность является одной из главных движущих сил развития. Связующая и объединяющая сила солидарности, по Левицкому, первичнее разъединяющей и отчуждающей силы борьбы. Борьба может существовать лишь там, где есть солидарность внутри борющихся групп (см.: Левицкий С. А. Свобода и ответственность: "Основы органического мировоззрения" и статьи о солидаризме. М., 2003. С. 155; Он же. Трагедия свободы. М., 1995).
Духовная родина российского солидаризма — культурное славянофильство с его идеей конкретной, органической целостности, что в плане религиозно-социальном означает "соборность", а в плане социально-политическом — "солидарность". Солидаризм Левицкого продолжает лучшие традиции общественной и философской мысли, вырастая органически из русской, а не из западной почвы, хотя во многом он обязан лучшим традициям западной мысли. Солидаризм предваряет высший вселенский идеал "соборности" общечеловеческой солидарностью.
Ю.А. Матвеева
РЕВОЛЮЦИОННАЯ ТЕОРИЯ М.А. БАКУНИНА
Политическое наследие М.А. Бакунина многогранно и во многом парадоксально. Знакомство с некоторыми программными работами мыслителя, которые недавно стали доступны для изучения, позволяет увидеть в нем не только главного идеолога русского анархизма, но и революционера мирового значения.
В середине 60-х годов XIX в. Бакунин инициировал масштабную идейно-теоретическую разработку, послужившую основой для создания тайной организации заговорщического типа, призванной координировать деятельность революционных активистов разных стран. Воплощением революционной теории стали "Интернациональное братство" (1864—1868) и "Тайный альянс" (1868—1872). Парадокс заключается в том, что, проповедуя антиэтатизм и отказ от каких бы то ни было проявлений политической и социальной несвободы, Бакунин в данном случае выступал идейным вдохновителем заговорщических организаций авторитарного характера, имевших жестко централизованную структуру, детальным образом регламентировавших жизнь своих членов и требовавших от них беспрекословного послушания.
Данное противоречие, на наш взгляд, имеет два уровня объяснения: психологический, связанный с особенностями личности мыслителя, и собственно теоретический.
Психологический аспект проявился в том, что Бакунин был в большей степени агитатором и трибуном, чем кабинетным ученым. Он не слишком дорожил наукой вообще и своей теорией в частности,
поэтому был готов пожертвовать некоторыми ее постулатами ради политической целесообразности.
С теоретической точки зрения противоречие объясняется тем, что Бакунин не придавал особого значения предыстории возникновения революционного взрыва. Он никогда не опасался того, что безликая и безымянная тайная организация способна после революции вызвать рецидив государственности. По мнению Бакунина, изначальная альтруистическая интенция революционеров (которую он сам активно подпитывал своими официальными теориями) не позволит им воспользоваться властью в своих целях, а после укрепления свободных общин безгосударственная структура общества станет необратимой. Если революционеры предадут свои идеалы и попытаются реализовать преимущества своей организованности, конвертировав их во власть, сформировавшееся свободное общество не допустит этого рецидива. Таким образом, у тайной организации, даже построенной по авторитарным принципам, не останется иного выбора, как самораспуститься после окончательной победы революции. Иначе организация будет уничтожена революционными массами так же, как и предшествовавшие государственные институты.
A.B. Павлов
"ДВУЛИКИЙ ЯНУС": НАЦИОНАЛИЗМ
И ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМ АЛЕКСАНДРА ГЕРЦЕНА
Проблема национализма и интернационализма в творчестве А. И. Герцена представляется интересной и актуальной для отечественной аудитории. Исследователи характеризуют Герцена и как националиста, экзальтированного шовиниста {Malia M. Alexander Herzen and the Birth of Russian Socialism. N.Y., 1965; KoireA. Études sur l'historire de la pensée philosophique en Russie. Paris, 1950), и как космополита (Acton Е. Alexander Herzen and the role of intellectual revolutionary. L.; N.Y., 1979. P. 15; КеллиА. Республика под судом: Герцен и 1848 год // НЛО. 2002. № 53). Оригинальную метафору "двуликий Янус" впервые использовал сам Герцен. Таким изобразили его в своих работах А. Валицкий ( Walicki A. The Slavophile Controversy. History of a Conservative Utopia in Nineteenth-Century Russian Thought. Oxford, 1979), а вслед за ним и Р. Хестанов (См.: Хестанов Р.З. Александр Герцен: импровизация против доктрины. М., 2001).
Герцен балансировал на грани национализма и интернационализма, его патриотические выпады сочетались с готовностью интегрироваться в интернациональную революционно-демократическую среду. Национализм Герцена проявился в том, что он оставался лояльным человеком своей нации. В то же время он был и интернационалистом, так как всегда признавал права всех наций на достойное социа-
диетическое будущее. В этом балансе было его значение и как националиста-патриота, и как интернационалиста-революционера.
Революционный интернационализм имел много привлекательных форм, неприемлемых для Герцена. В среде интернациональной революционной демократии часто возникали конфликты на почве национализма. Так, А. Руге возражал против идей Герцена о социалистической будущности русской нации, считая, что "революция не может быть социалистической, не будучи денационализирована, и истинный коммунизм является общежитием не рабов, а свободных индивидуумов" (цит. по: Гершензон И.О. Герцен и Запад // Собр. соч.: В 4 т. М., 2000. Т. 3. С. 138).
Идея национальной миссии в XIX столетии имеда не меньшую власть над умами, чем идея социализма, "в частности для эмиграции она являлась незаменимой опорой: в ней национальная задача оправдывалась и освещалась общечеловеческим идеалом" {Герцен А. И. Полн. собр. соч.: В 22 т. / Под ред. М.К. Лемке. Пг., 1919—1925. Т. 9. С. 69). С одной стороны, Герцен стремился познакомить демократическую европейскую общественность с Россией. С другой — ему были чужды проявления космополитизма, он изобличал космопатри-отов, в частности немецкий "исключительный национализм, окруженный космополитическими фразами", и националистические "притязания Германии... на всемирно-историческое первенство" (там же. С. 70). Он считал, что истинный национализм, "истинные космо-патриоты узнаются по более или менее сильной степени ненависти к собственной нации" (Литературное наследство. М., 1953. Т. 63. С. 93).
"Двуликий Янус" Герцена проявился и в его отношении к революции. Разработав теоретический концепт революции, став зачинателем революционной традиции в России, он ненавидел конкретные проявления бунта, насилие и мятеж. Разочаровавшись в радикальных методах после 1848 г., стал писать о бедах и опасностях революции и на закате своей политической карьеры полностью отрекся от революционной борьбы.
Значение деятельности Герцена можно охарактеризовать следующим образом: "Действие его пропаганды и его личности исторически продолжает жить, распылившись в западной атмосфере и тысячью невесомых частиц насытив западную журналистику, вообще психику западного общества в его отношении к России" (.Гершензон М. О. Указ. соч. С. 146).
О.О. Пертель
ПОЛИТИКА КАК СФЕРА СВОБОДНОГО ДЕЙСТВИЯ
В КОНЦЕПЦИИ ХАННЫ АРЕНДТ
Концепция действия (поступка), понимаемого как событие политического значения, — основа политической философии Ханны Арендт. В книге "Истоки тоталитаризма" (см.: Арендт X. Истоки
тоталитаризма. M., 1996) понятие "действие" ("поступок") имеет имплицитный вид; позже оно концептуализируется в работах "Vita activa, или О деятельной жизни" (Арендт X. Vita active, или О деятельной жизни. СПб., 2000. С. 230) и "О революции" (ArendtК Über die Revolution. München; Zürich, 1994). В этих произведениях политика представлена как сфера подлинного действия, смыслом которого является свобода.
В понятии "vita activa" Арендт выделяет три основных вида человеческой деятельности: работу (труд), связанную с биологическим процессом; создание (изготовление), при котором процесс деятельности имеет начало и конец; действие (поступок), через которое человек может получить "второе рождение". В концепции действия Арендт человек — сознательный актор, деяния которого имеют совершенно неожиданные и непредвидимые последствия, а значение этого деяния может быть понято через нарративное представление в истории.
Действие (поступок) находится в неразрывной связи со свободой, которая дает возможность начаться новому деянию и одновременно не обеспечивает достоверность и предсказуемость его последствий. Здесь Арендт ставит под сомнение характерное для традиционной политической и философской мысли приравнивание свободы к суверенности. Свободу создает не суверенность, а то, что человек живет в окружении других людей.
Главное условие, при котором можно реализовать действие, — публичность. Публичность — это пространство, в котором встречаются свободные и равные граждане и в котором нет места силе, насилию и господству. Такую модель публичности можно назвать соревновательной, поскольку граждане состязаются за право остаться в памяти их общего мира. Публичность возникает между различными позициями и местоположениями, она может быть понята только через множество перспектив. В этом публичном пространстве разворачивается собственно политическая деятельность.
Размывание четкой границы между частной и общественной сферой в современном мире приводит к сокращению сферы публичности, а следовательно, и к ограничению возможности действовать (поступать). При этом имеется в виду не столько переход частных и общественных вопросов в политическое пространство, сколько инструмента-лизация публичности через бюрократизированные партийные аппараты и средства массовой информации. Таким образом, постепенно не только теряется исключительное значение политики, но и сводится на нет сам смысл гражданского участия.
Арендт выделяет два модуса межчеловеческой коммуникации, которые могут компенсировать нестабильность предпосылок действия
К примеру, тоталитаризм для Арендт не является политическим режимом, поскольку в его рамках упразднена (или сильно ограничена) политика как сфера открытого публичного пространства.
(поступка) и необратимость его последствий: обещание как мобилизационный ресурс для начала нового и прощение как механизм возмещения издержек, связанных с промахами, которые могут сопровождать деяние. Если прощение в политической науке никогда не воспринималось всерьез, что связано со специфическим контекстом его открытия (см.: Арендт X. Vita active, или О деятельной жизни. С. 316—323), то нацеленное на будущее обещание сыграло в политике исключительную роль — речь идет о значении договоров и соглашений в политической практике. Данные модусы коммуникации обеспечивают создание или расторжение обязательств, которые лежат в основе политических решений, а также способствуют осуществлению согласия, достижение которого и побуждает к действию, и достигается через него.
Б.А. Прокудин
ТРИ ЭТАПА РАЗВИТИЯ
РУССКОГО ПАНСЛАВИЗМА
Наибольший вклад в разработку идейного содержания возникшей в 40-е годы XIX в. теории панславизма, ядром которой является тезис о славянском единстве, внесли славянофилы и ученые-слависты. Первые выводили необходимость славянского единства из представлений о необратимом противостоянии между романо-германским и греко-славянским "мирами", вторые — на основе изучения культуры, языков, фольклора славянских народов.
Для выдвижения политической задачи достижения такого единства (решения славянского вопроса в той или иной форме), а также формулирования путей ее осуществления решающую роль сыграл процесс институционализации панславистского движения. Появившиеся в 1858 и 1868 гг. Московский и Петербургский славянские благотворительные комитеты стали центрами интеллектуальной и общественной деятельности, которые распространяли идеи славянского братства, формировали общественное мнение по так называемому "восточному вопросу".
Большинство теоретиков панславизма, как культурного, так и политического, во второй половине XIX в. группировались вокруг этих комитетов. Теории славянской взаимности развивались в рамках либерального (например, А.Н. Пыпин с его либеральным проектом в вопросе о панславизме), революционно-демократического (идея славянского федерализма у А.И. Герцена и М.А. Бакунина) направлений. Однако панславизм как концепция "ностальгическая", оспаривающая тезис об "общечеловеческой цивилизации", соответствовал в России главным образом императивам консервативного сознания.
Развитие теории панславизма тесно связано с событиями на Балканском полуострове во второй половине XIX в. и с политикой Рос-
сии в отношении славянских народов. Можно выделить той оснпины*
более что современная политическая элита России все больше ориентируется на национальные исторические корни, на самобытные многовековые традиции государственной и социальной жизни.
Р.И. Сафаров
ПАНИСЛАМИСТСКИЕ ИДЕИ АБД АР-РАХМАНА
АЛЬ-КАВАКИБИ
Конец XIX — начало XX в. — период упадка Османской империи и перехода подвластных ей территорий в Африке и Азии под контроль великих держав. Особую роль в политической мысли Ближнего Востока начинает играть идея политического панисламизма, направленная на объединение мусульманских народов и их противостояние западной колонизации.
Наряду с трудами основоположников политического панисламизма — Джемаль-ад-Дина аль-Афгани (1839—1898) и Мухаммеда Абдо (1849—1905) — особый интерес представляют работы сирийского мыслителя Абд ар-Рахмана аль-Кавакиби (1854—1902). Один из основных его трудов — "Мекка — мать городов" (1898). В нем обсуждаются актуальные для исламского мира проблемы, перспективы возрождения халифата (имеется в виду создание исламского халифата — единого государства мусульман, поскольку на момент написания книги халифом был турецкий султан). В работе "Природа деспотизма и гибельность порабощения" (1901) Абд ар-Рахман аль-Кавакиби рассматривает последствия деспотизма для самых разных областей — религии, науки, прогресса, нравов.
В основе общественно-политических взглядов аль-Кавакиби лежит концепция таухида — строгого единобожия. Исламская демократия предполагает, что отношения между людьми базируются на законах, перед которыми равны все классы общества (см.: Аль-Кавакиби Абд ар-Рахман. Природа деспотизма и гибельность порабощения. М., 1964. С. 95). Лучшая форма правления — это ограниченная монархия, но допустима и иная форма при условии контроля народа над правительством. Принципы идеального устройства общества — "принципы демократического правления, т.е. правления народа при наличии совета нотаблей" (там же. С. 18), принципы равенства заложены в Коране.
Идеальная форма политического бытия — халифат — единая пан-исламская конфедерация мусульманских стран, основанная на демократических принципах равенства. В работе "Мекка — мать городов" аль-Кавакиби стремится доказать, что подлинное народовластие было реализовано праведными халифами, правильно понимавшими Священное Писание. В работе "Природа деспотизма и гибельность порабощения" он, развивая свои идеи, отмечает, что времена праведных халифов были периодом истинного равенства и единства, которое
сирийский мыслитель обозначает как "всеобщая ассоциация" (там же. С. 17, 44).
Работы аль-Кавакиби оказали существенное влияние на становление идей панисламизма и панарабизма в мусульманском мире, стали идеологической основой этих политических концепций.
М.В. Скачко
СОБСТВЕННОСТЬ КАК ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ:
ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ
Собственность как политический институт и политическая философия собственности имеют долгую историю. Существуют три основные проблемы в отношении собственности как политического института.
Первая проблема — это социально-политический анализ содержания собственности, который вскрывает сущность собственности, систему прав и правомочий, определяющих главного владельца и его политический интерес, а также определяет возможные типологии (классификации) собственности и их потенциал в том или ином политологическом следовании. С ним тесно связан вопрос "оправдания " собственности, т.е. убедительного обоснования того, почему она должна принадлежать именно этому субъекту, а не другому, а также то, что в собственности есть свое нравственное начало.
Вторая проблема — взаимосвязь собственности и свободы. Главными здесь являются вопросы: в какой степени наличие той или иной собственности определяет существование свободы и, наоборот, как свобода влияет на собственность, в частности, на эффективность ее использования? В какой мере свобода может способствовать более справедливому распределению собственности?
Третья проблема — соотношение собственности и справедливости, т.е. проблема справедливости в распределительных отношениях собственности. Эта проблема ставит задачу определения: во-первых, оптимальных политических условий, в которых возможно справедливое распределение собственности; во-вторых, роли государства и пределов его влияния на структуру экономических отношений.
Свой вклад в развитие политической философии собственности внесли такие выдающиеся мыслители, как Платон, Аристотель, Дж. Локк, Ж.-Ж. Руссо, И. Бентам, Дж. Ст. Милль, П.Ж. Прудон, Г.В.Ф. Гегель, К. Маркс, П. Лафарг, а также русские мыслители — Б.Н. Чичерин, H.H. Алексеев, И.А. Ильин, H.A. Бердяев, В.И. Ленин и др. Каждый из них предлагал свое видение собственности, по-своему рассматривал вопрос о взаимоотношении частной и общественной собственности, проблему поиска "совершенного" типа собственности для идеального общественного устройства. К концу XX в. политическая философия собственности предложила три основные модели собственности как политического института.
Либеральная модель собственности исходит из абсолютного приоритета "частного" в сфере собственности: частная собственность является гарантом свободы и независимости личности, она служит "краеугольным камнем" самой эффективной и самой справедливой модели экономики — рыночной. "Невидимая рука" рынка позволяет достигать таких политических и экономических результатов, которых не может достичь ни коммунистическая, ни смешанная экономика. Следовательно, любое ограничение частной собственности вредно и недопустимо.
Радикальная (революционная) модель предполагает прямо противоположный подход: частная собственность — абсолютное зло; искоренение частной собственности (полное или неполное) — необходимое условие движения к идеальному будущему обществу (коммунизму и т.п.); основой подобного движения является общественная собственность — главным образом в форме государственной собственности; возможен также вариант полного уничтожения собственности (в том числе и государственной) — анархизм.
Консервативная модель собственности, подобно либеральной, также защищает частную собственность, но видит в ней прежде всего духовное начало, объединяющее ту или иную нацию. Консерватизм может иметь различную природу и по-разному проявлять свою сущность. Например, главная черта русского консерватизма — его государственный и охранительный характер. Другие национальные варианты консерватизма почти всегда охранительны, но почти никогда не бывают государственными в такой степени, в какой был огосударствлен русский консерватизм. В целом консервативная модель собственности признает право на существование как частной, так и государственной собственности.
Каждая из моделей собственности была частично реализована в России. Все они по-прежнему находятся в центре дискуссий о путях политического развития нашей страны. Это делает историко-полито-логическое исследование проблем собственности как политического института чрезвычайно актуальным.
Ю.А. Степанова
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИДЕАЛ РОССИИ К.С. АКСАКОВА
И ПУТИ ЕГО ДОСТИЖЕНИЯ
В проекте политического идеала России* Константина Сергеевича Аксакова (1817—1860) отразилась древнерусская духовно-полити-
Наиболее полно свои политические взгляды на устройство государства Российского К.С. Аксаков изложил в "Записке по поводу внутреннего состояния России" и в дополнении к ней (см.: Бродский Н.Л. Ранние славянофилы. М., 1910. С. 69-96; 97-102).
ческая традиция. Однако существенное отличие его концепции государственного устройства России заключалось в том, что Аксаков не признавал Божественного происхождения государства и власти правителя.
Основными в концепции Аксакова являются понятия "земля" и "государство". "Земля", или народ, — это общность людей, объединенная верой, имеющая единую органическую волю — общественное мнение, которое может оказывать влияние на государственную власть. Основа построения общества и главная ценность для Аксакова — соборность, принцип, противоположный принципу индивидуализма. В свою очередь государство рассматривалось им как внешнее, механическое объединение людей с целью защиты от внешних врагов, которое является не самоцелью, а всего лишь средством, своеобразным компромиссом между внутренней и внешней правдой.
Отношения между "землей" и "государством" должны строиться на принципах, с одной стороны, взаимного согласия и доверия, с другой — обоюдного невмешательства. Государство защищает свой народ, всячески содействует его благосостоянию. "Всякое стремление народа к государственной власти отвлекает его от внутреннего нравственного пути и подрывает свободою политической, внешней, свободу духа, внутреннюю" (Аксаков К. С. Записка о внутреннем состоянии России // Бродский Н.Л. Указ. соч. С. 76). Правитель должен учитывать высказываемое на общественных собраниях мнение народа по вопросам управления страной, при этом право принятия окончательного решения принадлежит ничем не ограниченной воле государя. За народом оставалась полная свобода жизни и мысли, за государем — полная свобода действий в сфере политики*.
Правитель должен избираться народом, тогда он считается законным, а власть должна передаваться по наследству. Личность правителя должна соответствовать высокому идеалу православной личности, являться воплощением христианской добродетели, быть для народа примером кротости, немстительности, правдолюбия, правосудия. "Мудрость правителя состоит в том, чтобы способствовать всеми мерами стране, им управляемой, достигнуть своего назначения и совершить свое благое дело на земле; состоит в том, чтобы понять дух народный, который должен быть постоянным путеводителем правительства" (там же. С. 71).
Свое представление о наилучшей форме политической организации общества Аксаков связывал с идеалом "государства христианского, православного", которое рассматривалось как бесконечно более
В этом смысле, по мнению западника А.Д. Градовского, политическое учение славянофилов «есть теория юридически бесформенного государства, государства "по душе", государства построенного на одних нравственных началах» (Письмо А.Д. Градовского в редакцию "Голоса" N° 159, 1881 // Теория государства у славянофилов. Сборник статей И.С. и К.С. Аксаковых. СПб., 1898. С. 67).
7 ВМУ, политические науки, № 3
97
высокая ступень бытия в сравнении с конкретными политическими формами. Переход России к идеальному государству и идеальному обществу, с его точки зрения, обусловлен "логикой истории", но без сознательных усилий как со стороны народа, так и со стороны правительства политический идеал не будет достигнут. Идеальная форма власти, соответствующая особенностям исторического развития России и социально-психологическим особенностям русского народа, — абсолютная монархия.
Современное ему положение в России Аксаков характеризовал как "внутренний разлад, прикрываемый бессовестной ложью", "всеобщее развращение", "ослабление нравственных начал". Не признавая революцию, которую считал несвойственной русскому народу, мыслитель предлагал свой вариант преобразований, главной целью которых должно быть возвращение к исконно русским основам жизни, восстановление истинных взаимоотношений между "государством" и "землею". Для этого необходимо:
— уничтожить гнет правительства (т.е. крепостное право);
— созывать собрания различных сословий для решения насущных проблем с тем, чтобы приучить людей высказывать свое мнение;
— ограничить цензуру общественного мнения.
Представителям высших классов, подвергшимся влиянию европейской культуры, Аксаков рекомендовал вернуться к исконно русским началам. Для этого правящим кругам нужно совершить "великий труд и великий подвиг" самовоспитания.
А.Б. Томов
БЛАНКИЗМ В РУССКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ XIX в.
"Бланкизм" — термин, обычно обозначающий взгляды сторонников заговорщической тактики в революционной борьбе. "Русский бланкизм" представляет собой своеобразную доктрину политического действия, которая возникла как реакция на кризис просветительской философии и идеологии европейской буржуазной революции.
На русской почве осознание этого кризиса можно найти у А.Н. Радищева, который после кровавого опыта якобинского террора усомнился в готовности народа к общественному преобразованию. Для декабристов принципиальное значение имел переход от тактики просветительской конспирации и подготовки народа к изменениям политической системы к тактике "военной революции", на которую были ориентированы Северное и Южное тайные политические общества. Декабристы считали, что невозможно откладывать реализацию идеи народного благоденствия, которую предполагалось осуществить без народа ввиду неподготовленности последнего к политическому действию.
Проблема заговорщической организации стала первостепенной с приходом в революцию разночинцев. "Земля и воля" 60-х годов XIX в. — первое тайное политическое общество — отличалась ярко выраженными просветительскими установками. Реформа 1861 г. активизировала радикально настроенную разночинную интеллигенцию. "Молодая Россия" делала ставку на захват власти революционной партией и установление диктатуры. В то же время организация отказалась от идеи революции-заговора, свойственной бланкистской модели революции: хотя революция должна осуществиться по инициативе революционного меньшинства, она рассматривалась как всенародное дело.
Классические теоретические конструкции русского бланкизма — это воззрения П.Н. Ткачева. Его политическую доктрину определяли три идеи: о революции как вооруженном восстании, совершаемом заговорщической организацией; о захвате политической власти; о невозможности немедленного осуществления идеала справедливости и равенства после победы революции и необходимости переходного периода революционной диктатуры, призванной разрушать старые порядки, "конфисковывать", "обобществлять", "контролировать" и т.п. Таким образом, в отличие от программ бакунистов и лавристов программа Ткачева исходила из формулы "Революция во имя народа, но без народа", демонстрировала "недемократический" радикализм, отказ от всякого рода просветительских конспираций в пользу тайного политического общества, создаваемого специально для инициации революции, а также захвата государственной власти и установления диктатуры узкого круга "интеллигентного меньшинства" с целью перестройки общества.
Ткачев представлял интересы тех, кто не хотел ждать. Он гиперболизировал роль сознательного меньшинства и умалял значение демократии. Эволюция русской поземельной общины по пути капитализма рассматривалась им как довод в пользу безотлагательной революции, которая сохранит и разовьет заложенные в общине социалистические возможности. Крестьянский социализм Ткачев из общесоциологической модели некапиталистического пути развития развернул в концепцию непосредственного революционного действия, в систему принципов политической стратегии и тактики. Отход от основополагающего для народничества принципа "Освобождение народа — дело самого народа" повлек за собой пересмотр вопроса о перспективах "русского" общинного социализма. Политический смысл революции, к которой призывал Ткачев, был ограничен идеей заговора, захвата политической власти в духе бланкизма. Главная роль отдавалась революционному меньшинству. Социальная революция, согласно Ткачеву, начинается только после захвата власти и происходит помимо народа.
В отечественной литературе характеристика политической культуры народничества часто исходила из установки последнего на "революционное якобинство" и "бланкизм" — политику заговоров, пресле-
дующую цель свержения правительства и захват власти. Однако доминанта "бланкистского начала" в революционном движении России 70-х годов XIX в. представляет собой один из мифов, который в 20—30-е годы XX в. создавался официальной историографией советской власти и был призван оправдать революционное насилие, террор, политическую экспроприацию как политическую тактику, единственно возможную и приемлемую для России.
А.Ф. Яковлева
КОНЦЕПЦИЯ ОТКРЫТОГО ЗАГОВОРА
В ПОЛИТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ Г.ДЖ. УЭЛЛСА
Г. Дж. Уэллс (1866—1946) ввел понятие "открытый заговор" в 1926 г. Подробно концепция открытого заговора была разработана в трактатах "Империализм и открытый заговор" (1928), "Что мы делаем с нашими жизнями?" (1931) (Wells H.G. Imperialism and Open Conspiracy. L., 1929; Idem. What are We Do with Our Lives? L., 1935).
По Уэллсу, изменения в экономике, науке и технике требуют соответствующих изменений в политике.
Открытый заговор — это объединение людей (не партия и не политический клуб), ведущих совместную деятельность для коллективной политической, социальной и воспитательной пропаганды, "новое человеческое сообщество", элита. Его цель на начальном этапе — прекращение внутригосударственных и международных конфликтов; на конечном — построение мирового федерального государства. "Весь наш современный империализм — это более или менее осознанные усилия отдельных национальных государств стать мировым" {Idem. Imperialism and the Open Conspiracy. P. 18).
Открытый заговор — тип мировой революции, который не подразумевает насильственных действий, разрушение старой системы и резкого перехода к новой. В традициях британской политической мысли единственный путь к новому строю Уэллс видел в постепенных изменениях, которые должны одновременно происходить в различных областях общественной жизни. Поступательный переход должен быть основан на осознании необходимости космополитизма и свободного мирового обмена в политике, экономике, финансах, научной мысли.
В основе концепции открытого заговора Уэллса лежит идея о том, что не может быть ни революции, ни выхода из мирового кризиса XX в. без массовой переориентации человеческого сознания. Изменения в сознании возможны для большинства людей "на данный момент без какой-либо насильственной дезорганизации их внутренней жизни и серьезных социальных и экономических изменений для них" {Idem. What are We Do with Our Lives? P. 73). Они могут стать гражданами мирового государства без серьезных помех для их настоящего (обычного, привычного) положения и безопасности.
Уэллс предложил свою трактовку проблемы элитизма. Его элита — "заговорщики", "функциональные" люди — ученые, инженеры, вышедшие из среднего класса, которые должны выполнять творческую и руководящую работу при новом мировом порядке. Позже Уэллс расширил круг профессий "функциональных" людей и включил в их состав кроме ученых и инженеров, управляющих в коммерции, промышленности и финансах, гражданских служащих, дизайнеров, учителей, врачей, т.е. людей, участвующих в формировании сознания народа.
Главное пропагандистское орудие в руках управляющих, отвечающее в новом обществе за перевоспитание, — это массмедиа и коммуникации, особенно пресса. Также, по мнению Уэллса, необходимы радикальные изменения в системе образования, в основном в школах, на которые он возлагал функцию внедрения современной научной точки зрения на мир.
