CC BY
72
УДК 81.25
АКТУАЛИЗАЦИЯ АНТИНОМИИ ГУМБОЛЬДТА В ОРИГИНАЛЕ И ПЕРЕВОДЕ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ТЕКСТОВ
© Е. А. Морозкина*, В. В. Воробьев
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450076 г. Уфа, ул. Коммунистическая, 19.
Тел./факс: +7 (347) 272 35 62.
*Email: lingvodidactica@mail. ru
Статья посвящена проблеме актуализации антиномий немецкого языковеда В. фон Гумбольдта, рассмотренной на примере сопоставительного анализа оригинальных художественных текстов американского писателя Н. Гортона и русскоязычных версий их переводов. Утверждается, что некоторые антиномии В. фон Гумбольдта необходимо учитывать при переводе, поскольку основные сюжетные линии и мотивы оригинала, как правило, «мотивированы» автором, субъективно окрашены и содержат многообразные оттенки смыслов, которые следует воспринять, декодировать переводчику и далее интерпретировать с помощью лексических и грамматических средств языка перевода. Выдвигается идея использования антиномий В. фон Гумбольдта, таких, к примеру, как антиномия о языке и речи, о речи и понимании, об объективном и субъективном в языке, о коллективном и индивидуальном, в качестве установки для переводчика с целью определения оттенков смыслов лексических единиц в процессе формирования версии интерпретации оригинала, что, безусловно, поможет сохранить «многосмыс-лие», заложенное автором в созданном им художественном тексте.
Ключевые слова: актуализация, перевод, художественный текст, оригинал, В. фон Гумбольдт, антиномия, язык, сопоставительная лингвистика, языковая система, мотивированность языковых знаков, разноструктурные языки.
Проблема актуализации антиномий выдающегося представителя немецкой лингвистической школы Вильгельма фон Гумбольдта (1767-1835), рассмотренная на материале оригинальных художественных текстов известного американского писателя Натаниэля Готорна (1804-1864) и русскоязычных версий их переводов, практически, не ставилась в современной лингвистике, что определяет актуальность темы исследования и обеспечивает научную новизну его результатов. Подтверждается, что некоторые антиномии Гумбольдта следует рассматривать в качестве установки для переводчика, имея в виду тот факт, что идеи и мотивы переводимого текста «мотивированы» его автором, субъективно окрашены, и, следовательно, содержит определенные оттенки смыслов, которые переводчику важно понять, интерпретировать и передать в тексте перевода с учетом собственных знаний и опыта.
Вильгельм фон Гумбольдт рассматривал язык не только как средство познавательной деятельности и инструмент коммуникации, но и считал необходимым изучать язык как особую самостоятельную сущность, как феномен, «лежащий между миром внешних явлений и внутренним миром человека» [1, с. 7]. Язык воспринимается им как «посредник между человеком и окружающим миром, между духом и природой» [2, с. 58]. Ученый ввел понятие знаковой системы языка, в которой слово воспринимается как знак «до той степени, до какой оно используется вместо вещи или понятия» [1, с. 304]. С помощью речевых и знаковых форм язык отражает объективный мир и, одновременно, внутреннюю духовность человека, развивая человеческий дух и возвышая личность в этом разви-
тии. Ученый поднимал вопрос о соотношении слова и знака, слова и понятия, размышлял о языковой интуиции, выдвигал идею интенсивного и экстенсивного развития языка.
Уже в простом предложении, по Гумбольдту, отражено завершенное единство лексической и грамматической форм языка, когда соединение простейших понятий побуждает к действию мышление, - где «положительное влечет за собой отрицательное, часть - целое, единичное - множество, следствие - причину, случайное - необходимое, относительное - абсолютное, где одно измерение пространства и времени требует другого, где одно ощущение находит себе отклик в другом, близлежащем ощущении - то, как только достигается ясность и определенность простейшего соединения мыслей, а также соответствующее обилие слов, ценность языка налицо. Каждое высказанное участвует в формировании еще невысказанного, или его подготавливает» [1, с. 308].
Знаменитые антиномии В. фон Гумбольдта, нашедшие отражение в структуре художественного текста, следует, как мы полагаем, учитывать при переводе, в процессе определения оттенков смыслов и формирования версий интерпретации оригинала. Следуя за Б. А. Ольховиковым, выделим антиномию, согласно которой язык в такой же мере деятельность, в какой произведение, антиномию устойчивости и движения в языке, антиномию неразрывного единства и внутренней противоречивости языка и мышления, а также антиномии языка и речи, речи и понимания, коллективного и индивидуального, свободы и необходимости, устойчивости и движения в языке, антиномию об объектив-
ном и субъективном в языке и антиномию произвольности и мотивированности знаков как элементов языковой системы [3, с. 339-342].
В. фон Гумбольдт, как известно, выдвинул идею о необходимости изучения языка не только в письменной форме, выделяя правила и языковые нормы и рассматривая его, преимущественно, как деятельность, но и в устной форме, постоянно изменяющейся и развивающейся, т. е. , как произведение. Ученый предлагал изучать язык не как «мертвый продукт», застывший и отраженный в грамматический структурах, а как «созидающий процесс» в его динамическом многообразии. Антиномию Гумбольдта о том, что язык в такой же мере деятельность, в какой и произведение, полагаем, необходимо учитывать при переводе художественных текстов, особенно при переводе архаизмов, историзмов, жаргонизмов. С антиномией языка как деятельности и как произведения связана антиномия устойчивости и движения в языке. «По своей сущности язык есть нечто постоянное и вместе с тем в каждый момент переходящее» [4, с. 68-69]. Язык у Гумбольдта «представляется то как нечто завершенное, оформленное, как результат деятельности, проявляя тем самым свою устойчивость, то как нечто длящееся, процесс постоянного развития, движения и деятельности» [5, с. 54].
Обращаясь к антиномии о языке и речи, отметим, что, по Гумбольдту, отдельные слова в языке получают оформленность только в речи, и человек, фактически, «творит язык в момент речи» [3, с. 339]. Из поколения в поколение люди сохраняют какие-либо звуки, обладающие значением, и, тем самым, формируют из них свой язык, свой диалект. Между говорящим и слушающим, полагал ученый, никогда не будет полного понимания, поскольку слово не может быть идентично понято и говорящим, и реципиентом. В таком случае понимание всегда одновременно является и непониманием, поскольку слово не может вызвать в мышлении реципиента те же мысли, представления и чувства, которые были в него заложены говорящим. Отметим, что «понимание в процессе устной или письменной коммуникации в рамках разнострук-турных языков существенно затруднено» [6, с. 356].
Весьма показательна антиномия Гумбольдта о речи и понимании, которую также необходимо учитывать при переводе. В своих трудах ученый исследовал вопросы наличия фаз понимания устной речи, акцентировал свое внимание на идее разграничения языка и речи, вследствие чего появились отдельные области науки о языке, связанные с изучением диалектов, живых и мертвых языков, историзмов и архаизмов. В качестве примера актуализации антиномий языка и речи, речи и понимания в художественном тексте оригинала и перевода, обратимся к роману Н. Готорна «Алая буква» («The Scarlet Letter» - 1850) в версии перевода, осуществленной Э. Л. Линецкой и Н. Емельянниковой в
1957 г., поскольку в нем важное значение приобретают монологи и диалоги персонажей, использованные писателем в качестве элементов живой речи представителей эпохи прошлого. Особенно показательными являются диалоги героев, в которых как раз и заключены смыслы, обнаруженные с опорой на антиномии о языке и речи и о речи и понимании. Теологический спор антагонистов связан с определением смыслов священного писания, которые врач-чернокнижник и священник, вполне естественно, понимают по-разному.
В процессе диалога Чиллингуорт, на лице у которого появляется «что-то уродливое, злобное...», а в лаборатории горит «адский огонь, питавшийся топливом преисподней» [7, с. 139], пытается выведать греховную тайну священника и тем самым как бы снять с него ореол святости. Далее беседа происходит на кладбище, мистическом пространстве, на котором, по Готорну, могут соединяться души живых и умерших. Речь Димсдейла противопоставлена речи Чиллингуорта. Священник пытается уйти от прямого ответа на вопросы своего собеседника и объясняет: «Нет в мире такой силы, которая могла бы раскрыть в словах, в символах или эмблемах тайну, погребенную в человеческом сердце. Сердца, хранящие грешные тайны, принуждены, пусть и нехотя, скрывать их до того дня, когда все тайное станет явным» [7, с. 141]. При переводе данных диалогов, важно учитывать оригинальный авторский прием, в основе которого и лежит гумбольдтовская антиномия о речи и понимании, а именно, священник и чернокнижник словно поменялись местами. Священник, который должен исповедовать людей, совершивших прегрешения, оказывается на месте грешника, а сатана - чернокнижник, алхимик - кровопийца будто бы обретает ореол святости, поскольку получает право исповедовать священника. Однако это ложный посыл, и переводчику необходимо понять истинный смысл диалогов антагонистов и донести в переводе противоположную идею, заложенную в данном диалоге о том, что, даже совершив греховный поступок, священник в душе раскаивается, смертью искупает свое грехопадение и, следовательно, остается священником. В то время как кровопийца - чернокнижник, обладавший сатанинской жаждой мести, мечтавший завладеть душой священника, несмотря на свои льстивые речи, сохраняющие ложный смысл, остается отрицательным персонажем и терпит поражение в речевом поединке со священником. Таким образом, переводчику необходимо учесть, что проанализированные диалоги, фактически, раскрывают не только смысл конкретной главы Х, но и всего произведения, смысл которого сводится к идее величия человеческого духа «и неспособности темных сил его победить» [2, с. 81].
Заметим попутно, что глава Х имеет в оригинале название «The Leech and his Patient» [8, с. 88], и оно было переведено на русский язык как «Врач
и больной». В результате, в переводе остался неучтенным смыслообразующий диалог двух антагонистов: священника Димсдейла и врача-чернокнижника Роджера Чиллингуорта. В данном случае переводчику следует опираться на антиномию Гумбольдта о произвольности и мотивированности языковых знаков. В англо-русском словаре Мюллера [9] слово «Leech» переводится как «пиявка, вымогатель, кровопийца». Значение «врач» приводится в словаре как архаизм. Полагаем, что автор не случайно выбрал слово «Leech», чтобы охарактеризовать своего героя как персонажа отрицательного и, таким образом, в русскоязычной версии значения «пиявка», «кровопийца» были бы более точными, поскольку передавали бы стремление этого персонажа разрушить душу несчастного священника и «высосать» все его жизненные силы.
В слове содержится сложное единство звука и понятия, что отражено в антиномии Гумбольдта о произвольности и мотивированности языковых знаков. Слово является элементом языковой системы и знаковым выражением как речевых звуков, так и образуемых в человеческом мышлении понятий. Именно слово, заключающее в себе знак, звук и понятие, позволяет создавать в мышлении человека идеи, образы и передавать их в речи при помощи звуков. Язык, действительно, представляет собой сложную в структурном, грамматическом и лексическом отношении систему, где «каждый уровень оказывается сложнее предыдущего», к примеру, «знаки проецируются в фонемы, фонемы в слова, слова в предложения, предложения в речь, речь в системы культур» [10, с. 970]. Слово становится важным компонентом актуализации антиномии о произвольности и мотивированности языковых знаков, опираясь на которую в процессе перевода, можно избежать целого ряда переводческих ошибок, неточностей и опущений. Переводчику нужно иметь в виду, что употребление конкретных слов в тексте оригинала обусловлено авторской мотивацией и имеет целью передать определенные оттенки смыслов, которые переводчик должен разгадать, раскодировать, интерпретировать и с помощью лексико-грамматических средств языка перевода перенести в создаваемую им переводческую версию. В то же время интерпретация переводчика неизбежно содержит элемент произвольности в трактовке авторских смыслов. В качестве примера можно привести авторское описание здания тюрьмы в романе «Алая буква», в котором использована следующая синонимическая парадигма: «prison», «prison - house», «jail», «edifice». В русскоязычной версии романа весь синонимический ряд оказался переведен с помощью единственного слова «тюрьма», хотя в русском языке существуют многочисленные синонимы - застенки, темница, место заключения, казематы и прочее. В результате, в переводе оказались утрачены некоторые оттенки значений существительных, использованных в оригина-
ле. Полагаем, что, осуществляя перевод, переводчику следовало учитывать антиномии Гумбольдта о произвольности и мотивированности языковых знаков с целью сохранить авторский выбор лексических единиц. Вполне закономерно, впрочем, что в тексте перевода может возникать элемент произвольности некоторых переводческих решений, особенно в случае работы переводчика с разнострук-турными языками.
При анализе художественного текста оригинала следует, на наш взгляд, принимать во внимание антиномии Гумбольдта о коллективном и индивидуальном и об объективном и субъективном. Гумбольдт рассматривал язык как коллективное творение народа, населяющего определенное пространство. Язык дан людям от рождения, и в нем сохраняются на протяжении веков определенные лексические значения и грамматические формы. При этом каждое поколение в целом и каждый индивид, в частности, привносит в язык какие-то новые оттенки смыслов, добавляя в него новые слова и понятия. В свою очередь, язык определяет образ мышления представителей каждой нации. Иными словами, противоречивое соотношение коллективного и индивидуального позволяет обеспечить языку определенную устойчивость и, одновременно, придать языковому произведению некоторую изменчивость в аспекте, преимущественно, наличия многообразия трактовок смысла и разноплановости интерпретаций, особенно, в рамках перевода.
Актуализация антиномии коллективного и индивидуального отражена в художественном тексте Н. Готорна «Дом о семи фронтонах» («The House of the Seven Gables» - 1851) [11], переведенном на русский язык Г. Шмаковым в 1975 г. [12]. В произведении четко очерчен конфликт коллективных семейных традиций представителей двух родов: Пинченов и Молов, с одной стороны, и индивидуального мышления отдельных представителей этих родов, с другой. Сюжет романа основывается на борьбе коллективного и индивидуального, когда постепенно, под влиянием отдельных индивидов, коллективное мышление Молов и Пинченов разрушается, видоизменяется, наполняется иными смыслами. Представители рода Пинченов забывают о своем аристократизме, высокомерии, смиряют свою гордыню и забывают о жажде стяжательства. Так, к примеру, Гефсиба Пинчен «пытаясь избавиться от «рудиментов» прежнего аристократизма, не вписывающихся в современную буржуазно-капиталистическую эпоху... открывает молочную лавку, некогда закрытую его предком, тем самым условно преодолевая пространственную границу разных социальных миров» [13, с. 1005]. У Молов, балансировавших на грани нищеты, озлобленных и посылающих проклятия представителям рода Пин-ченов за нанесенные ими обиды, также изменяется мировоззрение, они становятся добрее, терпимее, прощают прежние обиды. Не удивительно, что
младшие представители обоих родов приходят к примирению.
Относительно антиномии об объективном и субъективном, предложенной Гумбольдтом, следует отметить, что оригинальный текст, безусловно, является некой объективной областью, которую следует субъективно истолковать в процессе перевода. Кроме того, важно учитывать субъективные впечатления автора текста и субъективное мировоззрение переводчика, что, неизбежно должно найти отражение в переводе. По Гумбольдту, язык объективен и субъективен одновременно, поскольку содержит многовековые традиции, способствующие его объективации. Субъективность языку придает мировосприятие каждого отдельно взятого носителя языка. С одной стороны, «индивид воспринимает язык так, как он завещан традицией, а с другой стороны, индивид сам постоянно воссоздает язык» [14, с. 60]. Гумбольдт заключает, что язык «становится великим средством преобразования субъективного в объективное, переходя от всегда ограниченного индивидуального к всеобъемлющему бытию» [1, с. 318]. Как отмечалось, субъективность характерна, как правило, для носителей языка, в то время как язык по отношению к личности объективен.
Субъективность мышления и мировосприятия индивида позволяет языковым элементам принимать разнообразные формы и приобретать многообразные значения в устной и письменной речи. Противоречие субъективного и объективного, полагал Гумбольдт, не нуждается в примирении, а, напротив, должно сохраняться в языке, поскольку способствует его обогащению и непрерывному совершенствованию. Ученый убежден, что понятия существуют только в мышлении, а словесное выражение понятия обретают лишь с помощью языка. Вместе с тем слова как языковые знаки «оживают», только став частью человеческой речи. Осмысление языковых механизмов и правил достигается через проявление языка в человеческой речи. Автору и переводчику необходимо учитывать субъективность восприятия текста реципиентом, что предполагает внесение определенных языковых изменений, произошедших в языке в зависимости от времени создания текста и времени его восприятия переводчиком и читателем. Переводчик неизбежно пропускает текст через свое субъективное мышление в попытке вычленить его объективные доминантные смыслы. В случае, когда переводчик не может раскрыть объективные смыслы в художественном тексте, возможно наличие переводческих ошибок, вследствие которых текст может остаться непонятен для реципиента. Так, идея антиномии об объективном и субъективном осталась неучтенной переводчиками в романе «Алая буква» при переводе одной из глав, которая в оригинале называется «The recognition» [8, с. 41], а в переводе - «Встреча». И, хотя глава действительно посвящена встре-
че главных героев Эстер Прин и священника Динс-дейла, однако гораздо более важен доминантный смысл, в котором заложена трагедия «узнавания», именно так и переводится английское слово «recognition». Основная идея главы связана с тем обстоятельством, что, как только священник понял, что Эстер Прин узнала его в толпе, он «медленно, спокойно поднял палец и приложил его к губам жестом, призывающим к молчанию» [7, с. 91]. Именно благодаря этому эпизоду героиня сохраняет молчание и не выдает тайну священника на протяжении всего повествования.
В романе Готорна «Мраморный Фавн» («The Marble Faun» - 1860) [15] в переводе, осуществленном неизвестным переводчиком в 1861 г., в названии шестой главы также оказалась неучтенной антиномия соотношения объективного и субъективного. В оригинале эта глава носит название «The Virgin's Shrine» [16], а в версии перевода глава называется «Образ Мадонны» [15]. Существительное «shrine» переводится на русский язык как «гробница, усыпальница, церковь», что осталось неучтенным в переводе, в результате чего перевод оказался субъективно окрашенным, а сложное многосмыслие главы в переводе было утрачено. Обращая внимание на соотношение субъективного и объективного в тексте, переводчик «предостерегает себя от излишней субъективности в процессе перевода оригинала, которая может изменить важные смысловые решения автора» художественного текста [2, с. 98].
Таким образом, проведенное в статье исследование актуализации антиномий В. фон Гумбольдта в оригиналах художественного текста и в их переводах позволяет поставить вопрос о необходимости учитывать эти антиномии в процессе переводческого анализа. Это касается прежде всего антиномий о языке и речи, о речи и понимании, об объективном и субъективном в языке, о коллективном и индивидуальном, также антиномии, согласно которой язык в такой же мере деятельность, в какой произведение, и антиномии произвольности и мотивированности знаков как элементов языковой системы. Учитывая антиномии при переводе, переводчик сохраняет многосмыслие переводимых текстов или, по Гумбольдту, «смысла многообразие», заложенное в языке [17, с. 344] и, следовательно, отраженное в художественном тексте.
Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта №16-04-00042.
ЛИТЕРАТУРА
1. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс,1984. 400 с.
2. Морозкина Е. А., Камалов Р. И. Актуализация категории пространства в языковой структуре художественного текста. Уфа: РИЦ БашГУ, 2017. 164 с.
3. Амирова Т. А., Ольховиков Б. А., Рождественский Ю. В. Очерк по истории лингвистики. М.: Наука, 1975. 559 с.
4. Гумбольдт В. фон. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человека.
Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. 11.
С. 35-298.
5. Филиппова Ю. А. Моделирование перевода в свете 12. лингвистической концепции В. фон Гумбольдта (на мат-ле художественных текстов): дис. ... канд. филол. наук. Уфа, 2016. 13. 181 с.
6. Воробьев В. В., Морозкина Е. А., Фаткуллина Ф. Г. Триада язык-культура-личность как основа современной лингвокультурологии // Вестник Башкирского университета. 2016. Т. 21. №2. С. 355-359.
7. Готорн Н. Алая буква. М.: Эксмо, 2006. 542 с.
8. Hawthorne N. The Scarlet Letter. New York: Dover Publications, inc., 1994. 180 p.
9. Мюллер В. К. Новый англо-русский словарь. М.: Медиа, 2004. 946 с.
10. Морозкина Е. А., Сафина З. М. Фрактальная структура художественного текста (на мат-ле романа Френсиса Скотта Фицджеральда «Ночь нежна») // Вестник Башкирского университета. 2015. Т. 20 №3. С. 969-973.
Hawthorne N. The House of Seven Gables. URL: http://
www.gutenberg.org/files/77/77-h/77-h.htm.
Готорн Н. Дом о семи фронтонах. Л.: Художественная
литература, 1975. 504 с.
Морозкина Е. А., Камалов Р. И., Кожевников М. В. Моделирование пространства и художественных образов в творчестве Н. Готорна // Вестник Башкирского университета. 2014. Т. 19. №3. С. 1004-1007. Гумбольдт В. фон. О различии организмов человеческого языка и о влиянии этого различия на умственное развитие человеческого рода / пер. с нем. П. С. Билярского. Изд. 2-е, препр. М.: УРСС, 2013. 368 с.
Готорн Н. Мраморный Фавн. СПб.: типография Глазунова, 1860. 294 с.
Hawthorne N. The Marble Faun. URL: http:// www.eldritch-press.org/nh/mf.html
Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. 452 с.
Поступила в редакцию 31.08.2017 г.
ISSN 1998-4812
BeciHHK EamKHpcKoro yHHBepcHTeTa. 2017. T. 22. №3
749
ACTUALIZATION OF W. FON HUMBOLDT'S ANTINOMIES
IN THE ORIGINAL TEXTS OF FICTION AND ITS TRANSLATIONS
© E. A. Morozkina*, V. V. Vorobiev
Bashkir State University 19 Kommunisticheskaya Street, 450076 Ufa, Republic of Bashkortostan, Russia.
Phone: +7 (347) 272 35 62.
*Email: lingvodidactica@mail. ru
The article devoted to the problem of actualization of German linguist W. fon Humboldt's antinomies considered taking into account the comparative analysis of the American writer N. Hawthorne's original texts of fiction and of its Russian translations. It is asserted that some of W. fon Humboldt's antinomies should be taken into consideration in the process of translation because main subject lines and motives of the original text are, as a rule, motivated by the author, subjectively colored, and contain various shades of meanings in the source language, which should be perceived, decoded, and interpreted by the translator with the help of lexical and grammatical means of the target language. The idea to use W. fon Humboldt's antinomies, such as the antinomy of language and speech, of speech and perception, of objective and subjective in the language, of collective and individual, as an installation for a translator in order to identify the shades of meanings of lexical units in the process of formation of the interpretation version of the original is put forward. This, undoubtedly, is useful for interpreter helping to keep the variety of meanings inserted in the text of fiction by the author.
Keywords: actualization, translation, fiction text, original, W. fon Humboldt, antinomies, language, comparative linguistics, language system, motivation of linguistic signs, languages with different structures.
Published in Russian. Do not hesitate to contact us at bulletin_bsu@mail.ru if you need translation of the article.
REFERENCES
1. Humboldt W. fon. Izbrannye trudy po yazykoznaniyu [Selected works on linguistics]. Moscow: Progress,1984.
2. Morozkina E. A., Kamalov R. I. Aktualizatsiya kategorii prostranstva v yazykovoi strukture khudozhestvennogo teksta [The actualization of category of space in the language structure of the artistic text]. Ufa: RITs BashGU, 2017.
3. Amirova T. A., Ol'khovikov B. A., Rozhdestvenskii Yu. V. Ocherk po istorii lingvistiki [Essay on the history of linguistics]. Moscow: Nauka, 1975.
4. Humboldt W. fon. O razlichii stroeniya chelovecheskikh yazykov i ego vliyanii na dukhovnoe razvitie cheloveka. Izbrannye trudy po yazykoznaniyu [On the diversity of human language construction and its influence on the mental development of the human species. Selected works on linguistics]. Moscow: Progress, 1984. Pp. 35-298.
5. Filippova Yu. A. Modelirovanie perevoda v svete lingvisticheskoi kontseptsii V. fon Humboldta (na mat-le khudozhestvennykh tekstov): dis. ... kand. filol. nauk. Ufa, 2016.
6. Vorob'ev V. V., Morozkina E. A., Fatkullina F. G. Vestnik Bashkirskogo universiteta. 2016. Vol. 21. No. 2. Pp. 355-359.
7. Hawthorne N. Alaya bukva [The scarlet letter]. Moscow: Eksmo, 2006.
8. Hawthorne N. The Scarlet Letter. New York: Dover Publications, inc., 1994.
9. Muller V. K. Novyi anglo-russkii slovar' [New English-Russian dictionary]. Moscow: Media, 2004.
10. Morozkina E. A., Safina Z. M. Vestnik Bashkirskogo universiteta. 2015. Vol. 20 No. 3. Pp. 969-973.
11. Hawthorne N. The House of Seven Gables. URL: http://www.gutenberg.org/files/77/77-h/77-h.htm.
12. Hawthorne N. Dom o semi frontonakh [The house of the seven gables]. Leningrad: Khudozhestvennaya literatura, 1975.
13. Morozkina E. A., Kamalov R. I., Kozhevnikov M. V. Vestnik Bashkirskogo universiteta. 2014. Vol. 19. No. 3. Pp. 1004-1007.
14. Humboldt W. fon. O razlichii organizmov chelovecheskogo yazyka i o vliyanii etogo razlichiya na umstvennoe razvitie chelovech-eskogo roda / per. s nem. P. S. Bilyarskogo. 2 ed. prepr. Moscow: URSS, 2013.
15. Hawthorne N. Mramornyi Favn [Marble Faun]. Saint Petersburg: tipografiya Glazunova, 1860.
16. Hawthorne N. The Marble Faun. URL: http:// www.eldritch-press.org/nh/mf.html
17. Humboldt W. fon. Yazyk i filosofiya kul'tury [Language and philosophy of culture]. Moscow: Progress, 1985.
Received 31.08.2017.
