CC BY
279
ФИЛОЛОГИЯ
УДК 811. 161
АКТИВНЫЕ ПРОЦЕССЫ В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЯЗЫКЕ И СОВРЕМЕННАЯ МАССОВАЯ ЛИТЕРАТУРА
мтш
ХиРШУЯоХ Чц1гУп 1 Я
шЕЖШ
«ФПРсР
В.Г.Дидковская
Гуманитарный институт НовГУ, [email protected]
В статье рассматриваются новые тенденции в функционировании русского языка на рубеже веков, ставшие объектом лингвистической рефлексии в современной беллетристике. Автор анализирует новые явления русской речи и основные приемы и цели их использования в текстах массовой литературы.
Ключевые слова: русский язык, массовая литература, языковая личность, культура речи
The paper is devoted to the new trends in the Russian language functioning at the turn of the century. The trends have become a subject of linguistic reflection in the modern fiction. The author analyzes new phenomena in Russian speech and basic methods and goals of their use in mass literature discourse.
Key words: the Russian language, mass literature, language individuality, culture of speech
Новые качества языка современной прозы обусловлены теми же основными факторами, которые в целом определяют функционирование русского языка нашего времени. В их числе можно выделить такие, как усиление личностного начала в речи; расширение сферы спонтанного общения; изменение важных параметров протекания устных форм массовой коммуникации; стремление выработать новые средства выражения, новые формы образности [1].
Изучение новых тенденций в функционировании русского языка на рубеже веков обратило внимание лингвистов на новый языковой феномен -«язык текущего момента» и его носителя - современную языковую личность. Ю.Н. Караулов пишет об этом: «Ставя сегодня вопрос о состоянии русского языка, о состоянии текущей языковой жизни общества, ... мы должны прежде всего думать и говорить ... о среднем носителе русского языка, который является средоточием всех его плюсов и минусов»
[2]. Именно языковые вкусы и ожидания усредненной языковой личности определяют состав и структуру текстов современной массовой литературы, рассчитанной на среднего же массового читателя. «Массовая литература, по определению, создается в соответствии с запросами массового читателя, нередко весьма далекого от магистральных направлений культуры. Однако ее активное присутствие в литературном процессе эпохи - знак социальных и культурных перемен, происходящих в обществе»
[3]. Ориентация на массовую аудиторию требует максимального приближения вербальной оболочки текстов к узусу массовой аудитории, «усреднения», «массовизации» речевого стандарта, «подбора общедоступных, общепонятных средств» [4], что сближает язык массовой литературы с языком медиа. Эта тенденция отражена в характеризующем определении «массовый», которое присутствует в составных номинациях «средства массовой инфор-
мации» и «массовая литература», указывая на их общую социально-коммуникативную ориентацию.
Жанром, «наиболее оперативно ответившим на вызов времени - попытку осмысления современной эпохи», с помощью которого «русская литература начала 1990-х нашла свой путь «к народу» [5], стал детектив. Как жанр массовой литературы он внутренне неоднороден: представлен историческими, политическими, ироническими, шпионскими детективами, детективами-мелодрамами, ретродетективами, боевиками и т.д. Однако все они имеют общие признаки построения текста: стандартизация языка, клиширо-ванность языковых приемов, тривиальность лексики, структурная прозрачность синтаксиса и др.
Еще одной объединяющей чертой, свойственной не только детективным романам, но и произведениям, представляющим разные современные литературные направления, является стремление их авторов погрузить читателя в стихию живой речи. Вероятно, этим можно объяснить активное использование в текстах массовой литературы фразеологических средств русского языка. Фразеологизмы со свойственной им специфической разговорностью, непринужденной образностью традиционно рассматриваются как одно из самых ярких стилистических средств речи, оживляющих ее, придающих ей эмоциональность, выразительность. Их качественно-количественный состав и приемы использования в отдельных жанрах и текстах можно считать своего рода лакмусовой бумажкой, выявляющей особенности авторского идиостиля и языка массовой литературы в целом.
Как показало аналитическое чтение так называемых женских детективов, фразеологическое пространство их текстов достаточно объемно: у отдельных авторов на одной странице может быть употреблено три и более фразеологических единицы, причем «плотность» их употребления в тексте высока -вплоть до соединения нескольких фразеологизмов в
одном предложении: Он совсем выпустил из виду вопрос, который пришел ему в голову одним из первых, - на какие деньги бабушка божий одуванчик жила пятьдесят лет после смерти мужа? (Т. Устинова, Хроника гнусных времен); Значит, она, во-первых, не такая уж важная шишка..., а во-вторых, бедная, но гордая. ... Такая, как Каменская, жаловаться и качать права не будет (А. Маринина, Игра на чужом поле); Какая-то маразматическая отговорка. Вместо того чтобы ей, красивой и моложавой женщине, воспользоваться наследством на всю катушку, она предпочла делать вид, что денег у них нет и тайком совершать набеги на дорогие бутики? (Т. Гармаш-Роффе, Черное кружево, алый закат).
Качественный же состав фразеологии в этом жанре массовой литературы связан с характерной чертой современной речевой ситуации - с отражением в ней полифункциональности современной культуры. Фразеологическое пространство анализируемых текстов в этом отношении разнообразно и поли-фонично: единицы, связанные с книжной культурой (аки тать в нощи, ничтоже сумняшеся, не от мира сего, гомерическое веселье, расставить точки над ^ дамоклов меч, возвращаться на круги своя, бальзаковский возраст, святая святых, казнь египетская) соседствуют в нем с новыми оборотами современной речи, пришедшими из разных социальных кодов-жаргонов, арго, профессиональной речи: пудрить мозги, держать удар, куда подальше, сто пудов, на счет раз, по полной программе, ясен пень, на понт брать, выше крыши, в клочки порвать, в одном флаконе, бабки отбивать, по полной отрываться, по барабану и др. В этом проявляется языковая сиюминутность и повседневность массовой литературы, ее читатель находит в ней привычные выражения, которые знают все, и идентифицирует себя с ее героями не только через предметный мир, но и через мир языка.
Одной из филологических аксиом является признание фразеологизмов преимущественно единицами персонажной сферы художественного текста, так как их основная стилистическая функция заключается в речевой характеристике героев. В анализируемых текстах такая четкая специализация фразеологизмов отсутствует, персонаж как «творец» текста и автор как его реальный создатель не разграничиваются в этом отношении ни качественно, ни количественно. Как представляется, это связано с тем, что самым распространенным типом текста по признаку «автор - персонаж» в современной массовой литературе является своего рода современный «сказ»: автор как бы отказывается от участия в создании текста, передоверяя функцию повествователя героям-рассказчикам и отождествляя себя с ними как языковая личность. Фразеологизмы при этом оказываются не «чужим словом», а характерной приметой современной раскованной речи: .а вот он им и без всякой гениальности покажет, где раки зимуют! ... Он всегда был умнее их в той науке, гранит которой они грызли вместе столько лет! .он почти сделал гениальное открытие! ...Вот теперь посмотрим, чья возьмет, - покрутитесь-ка, поюлите, поуговаривай-
те меня! Мне от ваших пятидесяти тысяч хорошо если штуку отстегнут, а я и без вашей штуки нынче полный кум королю и сват министру! (Т. Устинова, Гений пустого места); Пусть руководство кафедры решает свои проблемы как хочет... Дудеть в общую дудку и пропускать явную халтуру он не намерен. Пожалуйста, пусть эти работы посылают на конкурс, . он возражать не будет, но и делать вид, что они хорошие, не будет тоже (А. Маринина, За все надо платить); Но кто сказал, что наш преступник и есть такой больной? Это пока вилами на воде писано! С чего бы нам сбрасывать со счетов ритуал? (Т. Гармаш-Роффе, Черное кружево, алый закат).
В диалогической речи, воспроизводящей спонтанное общение, актуализируются разговорность и эмоционально-оценочная насыщенность фразеологизмов, которые вместе с единицами речевого субстандарта используются как средство воспроизведения новых форм устной коммуникации, принятых современными носителями русского языка: Дальше что было? - Ну, зарулил я сюда, а тут, под лавкой, мертвец, и ни живой души нет! Только девка эта с третьего или со второго этажа рядом с ним... Она мне говорит: телефон есть, давай в милицию звони! А я что, лох, что ли? Какая мне милиция, когда я на птичьих правах?! Я ей говорю - какие менты, дура?! . Да загребут они тебя, даже разбираться не станут, ты его замочила или не ты, блин! (Т. Устинова, Отель последней надежды).
Фразеология вплетается в общую интертекстуальность современного романа, которая превращает текст в нанизывание явных и скрытых цитат, современных речевых штампов, присловий и приговорок. Все это сопровождается, кроме того, использованием единиц современной персоносферы и упоминанием других примет «гламурного» быта, как, например, в романах Т. Устиновой: Подошла официанточка, наклонилась почтительно, и, не глядя в карту, он заказал Мике зеленый чай, йогуртовый тортик и морковный фреш с глотком сливок. Высший пилотаж. Теперь, следуя за Робертом Редфордом, нужно было бы вожжи поднатянуь (Закон обратного волшебства).
Яркой приметой современного текста становится языковая игра. В лингвистической литературе понятие языковая игра наполняется разным содержанием. В наиболее общем виде языковую игру определяют как «творческое (нестандартное) использование языковых средств, отступление от нормы, четко осознаваемое говорящим (пишущим) и намеренно допускаемое» [6]. В основе языковой игры лежат стремление достичь определенного стилистического эффекта, поиск новых средств выражения, новой образности. Кроме того, игровая природа языкотворчества проявляется в стремлении говорящего (пишущего) развлечь себя и собеседника (читателя), получить «удовольствие от текста» (Р. Барт). Сегодня процесс получения удовольствия от текста в большей степени связан именно с текстами массовой литературы, не требующей от читателя навыков медленного чтения, активной мыслительной работы, обширных культурных знаний [7]. Читатель современного детектива,
как пишет У. Эко, получает удовольствие, погружаясь в игру, фрагменты и правила которой ему хорошо знакомы.
Именно «образ наивного читателя», непривычного к текстам большой литературы, диктует авторам массовой литературы приемы и средства языковой игры, которые соответствовали бы его языковой, коммуникативной и культурной компетенции. В этом отношении фразеология предоставляет авторам массовой литературы обширный материал для языкотворчества, что вполне объяснимо как образной природой фразеологизмов, так и их принадлежностью к общенациональному языковому фонду, единицы которого усваиваются носителями русского языка естественным путем и используются ими в разных формах коммуникации. Поэтому преобразования фразеологизмов, связанные с формой, значением, коннота-тивными и культурными компонентами содержания, осознаются читателями и, как правило, достигают того эстетического эффекта, на который рассчитаны. Следует заметить, что у разных авторов даже сложились устойчиво предпочитаемые формы игрового использования фразеологических единиц
В детективных мелодрамах Т. Устиновой самой распространенной формой обыгрывания фразеологизмов является разделение их на компоненты с последующим развертыванием в текст. Этот прием основан на том, что компоненты фразеологизма или их сочетания функционируют самостоятельно, восстанавливается их свободное значение, оживляется и переосмысливается в соответствии с реалиями современной жизни внутренняя форма всей единицы: ...значит, мир устроен совсем по-другому. Не так, как это представлял себе Хохлов до того, как все случилось! Это значит, что все люди, даже самые близкие, на самом деле волки, и он просто не видит их оскаленных хищных пастей, прикрытых привычной овечьей шкуркой! Впрочем, у людей нет никакой овечьей шкурки, что за глупость! Они просто люди и, вполне возможно, их испортил квартирный вопрос... (Гений пустого места). Весь текст, в который развертывается библейский фразеологизм волк в овечьей шкуре, оказывается расшифровкой его внутренней формы, источник которой автор предлагает искать не в библейском тексте, а в «мире животных». Деконструкция фразеологической единицы дело пахнет керосином, включенной во внутреннюю речь героя романа «Олигарх с Большой Медведицы», благодаря семантической актуализация ее компонентов и неожиданной линии ассоциирования одного из них (керосин - смерть), придает новую эмоционально-экспрессивную окраску описанию «криминальной сцены»: Да. Дело плохо. Дело пахнет керосином. Впрочем, причем тут керосин? Дело пахнет снегом, бензином, морозом и порохом. Дмитрий Белоклю-чевский внезапно подумал, что именно так, должно
быть, пахнет смерть. Даже в тюрьме смертью не пахло. И после тюрьмы тоже, и запахло только сейчас.
Таким образом, использование фразеологизмов в текстах женских детективов отражает общие и характерные черты современной коммуникации: их состав и приемы включения в текст обусловлены не нормами литературного языка, которые поддерживались и «пропагандировались» русской художественной литературой, а потребностями массовой коммуникации, в данном случае - потребностями «детективного дискурса». В этом случае на первый план выступает не правильность языка, а следование определенным «правилам игры», направленным, по замечанию Г. Хазагерова, на преображение правильной формы в некую новую, соответствующую языковой моде, в частности - стремлению к свободе выражения, к обновлению культурно-речевых образцов.
1. Русский язык конца ХХ столетия (1985-1995): [сб. науч. трудов / Институт русского языка РАН]. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 12-14.; Черняк В.Д. Языковые процессы в литературе конца столетия // Современная русская литература (1990-е гг. - начало XXI в.) / Науч. ред. С.И. Тимина. СПб.: Филологич. ф-т СПбГУ; М., 2005.
2. Караулов Ю.Н. О состоянии русского языка современности // Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики. М.,1991. С. 85.
3. Черняк М.А. Феномен массовой литературы. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2005. С. 170.
4. Нещименко Г.И. Динамика речевого стандарта современной публичной вербальной коммуникации: проблемы, тенденции развития // Вопросы языкознания. 2001. № 1. С. 100.
5. Черняк М.А. Указ. соч. С. 179.
6. Ляпидовская М.Е. Языковая игра в антропонимике Н.С Лескова // Слово. Словарь. Словесность: социокультурные координаты (к 100-летию со дня рождения Н.П. Гринковой). СПб.: Изд-во «САГА», 2006. С. 207.
7. Черняк М.А. Указ. соч. С. 133.
Bibliography (Transliterated)
1. Russkij jazyk konca HH stoletija (1985-1995): [sb. nauch. trudov / Institut russkogo jazyka RAN]. M.: Jazyki russkoj kul'tury, 2000. S. 12-14.; Chernjak V.D. Jazykovye processy v literature konca stoletija // Sovremennaja russkaja literatura (1990-e gg. - nachalo XXI v.) / Nauch. red. S.I. Timina. SPb.: Filologich. f-t SPbGU; M., 2005.
2. Karaulov Ju.N. O sostojanii russkogo jazyka sovremennosti // «Russkij jazyk i sovremennost'. Problemy i perspektivy raz-vitija rusistiki». M.,1991. S. 85.
3. Chernjak M.A. Fenomen massovoj literatury. SPb.: Izd-vo RGPU im. A.I. Gercena, 2005. S. 170.
4. Neshhimenko G.I. Dinamika rechevogo standarta sovremen-noj publichnoj verbal'noj kommunikacii: problemy, tendencii razvitija // Voprosy jazykoznanija. 2001. № 1. S. 100.
5. Chernjak M.A. Ukaz. soch. S. 179.
6. Ljapidovskaja M.E. Jazykovaja igra v antroponimike N.S Leskova // Slovo. Slovar'. Slovesnost': sociokul'turnye koor-dinaty (k 100-letiju so dnja rozhdenija N.P. Grinkovoj). SPb.: Izd-vo «SAGA», 2006. S. 207.
7. Chernjak M.A. Ukaz. soch. S. 133.
