CC BY
22
УДК 124.5 (470) "1917"
В. И. Грачёв
Аксиология русской революции
В статье рассматривается соотношение ключевых понятий, связанных с революционными и постреволюционными событиями, происшедшими в России 1917 года, радикально изменившими социокультурное состояние российского общества. Автор анализирует культурные ценности и традиции, сложившиеся в национальных этносах и культурах России. Важно определить их структуру, сходство, различие. взаимозависимость и амбивалентность в постреволюционном «социокультурном хронотопе».
The article describes the ratio of key concepts related to the revolutionary and post-revolution events in Russia 1917, which radically altered the social and cultural condition of Russian society. The author analyzes cultural values and traditions in the national ethnic groups and cultures in Russia. It is important to determine their structure, similarity, difference, interdependence and ambivalence in the post-revolution "socio-cultural chronotope".
Ключевые слова: культура, революция, эволюция, ценность, традиция, коммуникация, общество, социокультурное пространство, система, синергетика, парадигма, хронотоп.
Key words: culture, revolution, evolution, value, tradition, communication, society, socio-cultural space, system, synergy, paradigm, chronotope.
Прежде чем размышлять о русских революциях ХХ в., важно понять, что любые революции, какими бы они ни были малыми или великими, - это всегда разрушение и обновление прежних ценностей, традиций, форм и содержания социального устройства и замена прежних - новыми, не всегда лучшими, но обязательно другими.
Революции всегда меняют мир, а значит и Русский мир, испытавший в XX столетии революцию 1905 г., Февральскую буржуазную революцию и Великую Октябрьскую социалистическую революцию 1917 г. Последнюю в этом ряду сегодня мы всё реже называем так же величаво, как прежде, чаще в ходу звучит снижающее ценностный пафос понятие «переворот». Но тема революции, на наш взгляд, не только не «остыла», а стала ещё «горячей» после довольно «вялого» столетнего юбилея. Попробуем разобраться с непростым вопросом об аксиологии русских революций.
© Грачёв В. И., 2018
Русские революции ХХ в. дали жизнь новому, советскому государству и новое имя патриархальной России и «великой» Российской империи - Советская Россия, в аббревиатуре - РСФСР. Впоследствии наша страна становится новой могучей империей - Союзом Советских Социалистических Республик. В результате всех этих трансформаций произошли не только радикальные социально-политические перемены. Произошла и своего рода «революция ценностей».
Считаем необходимым сформулировать культурфилософскую позицию автора относительно базовых аксиологических категорий. Ценности - это идеальные и материализованные, значимые отношения к предметам и процессам, происходящим в социокультурном «пространстве - времени» или «социокультурном хронотопе».
Культура же это не просто всё созданное человечеством, а отобранные временем и людьми, духовные, художественные и материальные ценности и традиции, которые обществу нужно умело хранить и приумножать. И как бы ни понимать культуру, исходным её началом остаются ценности, принятые конкретным обществом. Они и определяют саму культурную специфику сообщества, становясь «ядром культуры народа и общества». Потому культура каждого народа первична по отношению к экономике, политике, праву и морали этого народа, общества, государства, которые и есть её основные скрепы, что, на наш взгляд, весьма точно, ещё в 90-е гг. ХХ в., отметил известный аксиолог Г. П. Выжлецов [3].
Размышляя о ключевых, но кажущихся всем известными и привычными и чуть ли не тривиальными, понятиях, связанных с революционными событиями в России 1917 г., радикально изменившими социально-аксиогенное и культурное состояние российского общества, следует оценить его социальное и культурное «пространство -время», т. е. некий «хронотоп» в системе социокультурных коммуникаций как сферы культурных ценностей и традиций, сложившихся в национальных этносах и культурах России. Нужно разобраться в тех основаниях и «почве», на которой они возникали и могут, вероятно, повторяться.
Априорно можно утверждать, что «субстанциональным фундаментом», «почвой», являются социально-аксиогенные и культурные основания в обществе и отношения людей к ценностям и традициям в нем. Мир, в котором мы все живем, с позиции концепции «аксиологической коммуникологии» [5], - это коммуникативно-аксиогенное «пространство - время», в которое мы вольно или невольно создаём или порождаем ценности и традиции или безжалостно разрушаем их.
Причём надо понимать, что традиции должны меняться быстрее и чаще чем ценности. Так реально и происходит. Важно только отметить, что смена традиций - это сложный и глубинный процесс, протяжённый во «времени - пространстве». И всё же это не революционный, а поступательный и управляемый процесс установления и сохранения традиций.
Иное дело, смена ценностей - это социальный катаклизм, т. е. по сути социокультурная революция или социально-исторический слом. Это разрушительный или созидательный процесс в обществе, но в то же время не спонтанная смена социальной и культурной парадигм. Смене ценностей предшествует огромная идеологическая, политическая, культурная сатурация общества идеями, смыслами, символами и образами на основе тотального информационного обмена и функционирования коммуникационных систем самых разных классов и социальных групп. Слом ценностей в обществе - это очень болезненный для всех процесс, несущий с собой крушение идеалов и идолов, ценностей, наработанных годами культурных стереотипов, моделей поведения. Происходит редукция традиций на всех уровнях реформируемого общества. Именно это состояние постреволюционного общества в начале ХХ в., точно и образно назвали видные российские философы - «сменой вех» [2].
Важнейшими «вехами» стал целый вал революций и революционных событий, потрясших Европу и Россию в Х1Х-ХХ вв. Октябрьскую Социалистическую революцию видный большевистский идеолог, теоретик и энергичный участник, впоследствии первый нарком просвещения Анатолий Васильевич Луначарский охарактеризовал как «Великий Переворот». Именно так назвал он свою довольно нелицеприятную книжку, вышедшую уже в 1919 г., что называется по «горячим следам» русских революций ХХ века и незакончившейся ещё страшной братоубийственной Гражданской войны [10].
Россия была страной крестьянской и большевистские революционные лозунги о Земле, Мире, Равенстве, Свободе, Братстве были хотя и не очень понятны простому народу, но близки его измученной душе и сердцу. Для лучшего понимания предреволюционных и революционных процессов русских революций, начиная с 1905 г. по 1917 г., обратимся к свидетельствам и размышлениям непосредственного участника этих событий, «пролетарского» писателя М. Горького, «Буревестника Революции», как его называли в то предгрозовое время.
В своих знаменитых «Несвоевременных мыслях. Заметках о революции и культуре» о том сложнейшем времени он писал с позиции понимания революции и её влияния на народ весьма нелицеприятно,
но искренне и честно. Вначале М. Горький восторженно приветствует революцию и русский народ её совершивший: «Русский народ обвенчался со Свободой» [4, с. 77]. И вдруг горестно: «Светлые крылья юной нашей свободы обрызганы невинной кровью» [4, с. 82]. Странно читать эти гуманистические, но прекраснодушные до крайней наивности строки. Неужели русский «Буревестник Революции», столько сделавший для реального её свершения, так оторвался от жизни, что всерьёз думал о возможности делать революцию в «лайковых перчатках»? Но позже русский писатель гневно и недоуменно вопрошает о народе сделавшем революцию:
«Вот это и есть тот самый "свободный"» русский народ, который за час перед тем, как испугаться самого себя, "отрекался от старого мира" и "отрясал его прах с ног своих"... Этот народ должен много потрудиться для того, чтобы приобрести сознание своей личности, своего человеческого достоинства, этот народ должен быть прокалён и очищен от рабства, вскормленного в нём медленным огнём культуры». И далее Максим Горький вопросительно и иронично восклицает: «Опять культура? Да, снова культура. Я не знаю ничего такого, что может спасти нашу страну от гибели» [4, с. 92].
Да, несомненно, Горький был искренне и серьёзно озадачен смыслом революции и её возможностями в культурном строительстве и судьбой русского народа, не способного, по мнению писателя, к новой культурной жизни. Хотя жизни людей вне культуры быть не может. Но эта вера в «счастье народное» и надежды на новую, не похожую на прежнюю жизнь, быстро рассеялись под тяжестью страшной и мрачной революционной реальности и непроглядной темноты и безверия русского народа.
Распространение революционных идей марксизма в царской России было не простым, тайным, запретным, но достаточно энергичным делом, благодаря целому легиону пропагандистов этого модного социального учения. Росли и ряды профессиональных революционеров, т. е. людей сознательно готовивших революцию, сделав её своей профессией и основным делом жизни. Мечта о «перманентной» мировой пролетарской революции позже овладела умами и видных европейских марксистов.
Многие историки, не без должного основания, считают Великую французскую революцию предтечей Великой русской революции (так стало принято называть сразу три российских революции), взявшие у французской революции многие её лозунги, девизы, формы власти и символы. Впрочем, революцию 1905 г. трудно назвать в полной мере именно революцией. Она, скорее, представляла собой локальные разрозненные, непонятно кем и как руководимые плохо вооружённые восстания в обеих столицах, поэтому быстро была подавлена и «погасла».
Революцию же, «случившуюся» в феврале 1917 г., после вынужденного царского самоотречения, в советской историографии было принято называть, по сути, лишь по «темпоральной» идентификации или, как мне представляется, в «культурном хронотопе» - Февральской буржуазно-демократической революцией. В современной России некоторые историки приходят к выводу, что Февраль тоже не был подлинной революцией, тем более - буржуазно-демократической. Потому что, какая же это буржуазная революция, которая стала началом ликвидации буржуазного строя, самой буржуазии и буржуазных свобод? Тем самым она вольно или невольно подготовила почву и необходимые условия для совершения в этом же 1917 г. новой - Октябрьской революции. Эти две революции по существу были не «революции», а перманентный «государственный переворот» [8]. Наконец, третья, Октябрьская революция 1917 г., которую сами её руководители нередко называли «Великим Переворотом», очевидно, не предполагая, что творят социальную революцию, не понимая толком, на какие социальные группы или народные массы им опираться.
Эти революции зрели давно, многие годы, если не столетия. Россия на протяжении долгих веков постоянно, что называется, была «беременна» революцией. Вспомним многочисленные народные бунты, волнения, восстания и даже «крестьянские войны» в России на протяжении всех предшествующих веков. Российские крестьяне ни разу не получили обещанную землю, ни во время Великой реформы 1861 г., ни во время Февральской революции, т. е. были дважды обмануты, и «разъярённые», но революционно «распропагандированные» пошли за большевиками, которые землю обещали, потом реально даже дали на время, но впоследствии «обобществили» в пользу советской власти, т. е. тоже вновь обманули. Но это будет позже и тоже приведёт к мощным социальным брожениям в российском крестьянстве, к «кулацким» восстаниям и казачьим волнениям. Во время же Октябрьской революции крестьяне помогли большевикам смести прежнюю власть и старый мир России, которая на короткое время даже стала буржуазной республикой.
С «лёгкой руки» современного российского руководства и верных ему сервильных историков сегодня все три революции объединены в одну, но Великую русскую революцию - то ли для удобства произношения, а может, для оправдания и презентации случившегося в России социального и культурного катаклизма (или, как считают более социально ответственные и честные исследователи, «национальной катастрофы»). Но была ли какая-то цельность у столпотворения квазиреволюционных масс в 1917 г.?
Петербург, переименованный во время войны с немцами в Петроград, жил в это революционное время привычной жизнью и попросту не замечал после принятой почти всеми слоями общества, и особенно интеллигенцией, Февральской буржуазной революции, как-то успокоившись, что назревает вторая, более грозная пролетарская революция. Удивительно ярко и доходчиво это показано в сцене с рабочим в фильме «Мечта», блистательно сыгранной замечательной актрисой Фаиной Раневской, где её героиня удивлённо возмущается, что в один год проходит по две революции. На что ей рабочий резонно возражает, что первая была «буржуйская», а вот вторая «пролетарская» и есть окончательная и настоящая. Но возмущённая обывательница считает что это «бестактность» и «распущенность» Вот таким беспечным было отношение обывателей к революции1. Впрочем, многие участники революционных событий были согласны с тем, что народная революция была «гигантской импровизацией», но сумевшей смести самодержавие и разрушить прежний Русский мир, во всех его ипостасях.
Итак, мы имеем дело с перманентными незатухающими революционными событиями, превратившимися в неугасимый костёр революции, в котором сгорела, почти дотла, прежняя патриархальная Россия и зародился новый тип государственного устройства - советское государство, просуществовавшее в постреволюционном «социокультурном хронотопе» до 1991 г.
Нетрадиционность - это особая реакция на традиции. Нетрадиционность вторична по отношению к традиции. Если в культуре нетрадиционные начала начинают доминировать, - они разрушают
С V/ ТЛ С
национальный культурный генотип. В лоне современной культуры возникает непонимание опасности разрушения национальной культурной традиции, но тем самым возрастает ценность традиции, или традиция ценностей как таковых.
Об этих очень сложных и внутренне потаённых процессах прони-
1 1 ^ о ^ •• ^
занных философией всеединства и идей евразийства писал ещё русский религиозный мыслитель Лев Платонович Карсавин в книге «Восток, Запад и русская традиция» (1922), сформулировавший ключевую позицию, на основе которой и выросла историософия русского евразийства. В контексте данного положения, Л. П. Карсавиным формируется евразийская идея о ценности, самодостаточности и самобытности русской культуры, согласно которой Россия является «отдельным миром» и не вписывается целиком ни в западный, ни в восточный мир [7].
1 В «Александринке» 25 октября 1917 г. (по старому стилю), т. е. непосредственно в день вооружённого восстания, состоялась премьера наиболее яркого и новаторского спектакля «Маскарад» В. Э. Мейерхольда.
Автор данной статьи продолжает разрабатывать [6] современный научный парадигмально-аксиологический подход к культуре. Старейший российский философ и культуролог Ю. Б. Борев замечательно и созвучно, написал о культуре с позиций парадигмальной методологии. Он утверждает:
«Культура каждой эпохи выдвигает свою концепцию мира и личности, даёт формулу бытия человечества, парадигму, утверждающую идеалы, цели и
смыслы бытия, обозначающую путь - дао» [1, с. 459].
Культура как всякая сложная система многомерна, полиструктурна, следовательно, в ней множество субкультур самого разного уровня и «назначения». Культура полиэтнична, а значит, многоязычна. Культура как всякая биосоциальная система не монохромна, а многоцветна - в ней есть все краски, тона и оттенки природы и, как замечательно сказал русский философ К. Н. Леонтьев, - это «цветущая сложность» [9].
Отвечая на сложный и вновь актуальный вопрос об аксиологии русских революций ХХ в., поставленный в заглавии статьи, не хотелось бы предстать в виде самонадеянного носителя истины. Как, вероятно, и для многих исследователей, этот вопрос по-прежнему остаётся открытым, так как требует дальнейших исследований и осмысления революционных событий в контексте постреволюционного «социокультурного хронотопа» или социокультурного «времени - пространства», в которых мы живем или выживаем.
Список литературы
1. Борев Ю. Б. Социалистический реализм: взгляд современника и современный взгляд. - М.: Олимп, 2008.
2. Вехи; Интеллигенция в России: сб. ст. 1909-1910 г. / сост., коммент. Н. Казаковой. - М.: Мол. гвардия, 1991.
3. Выжлецов Г. П. Аксиология культуры. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та,
1996.
4. Горький М. Несвоевременные мысли: Заметки о революции и культуре. -М.: Советский писатель, 1990.
5. Грачев В. И. Коммуникации - Ценности - Культура (опыт информационно-аксиологического анализа). - СПб.: Астерион, 2006.
6. Грачев В. И. Современная художественная культура: парадигма или дискурс?! (Компаративно-аксиологический анализ). - СПб.: Астерион. 2016.
7. Карсавин Л. П. Восток, Запад и русская идея. - Пг.: Academia, 1922.
8. Лавров В. М. Православный взгляд на ленинский эксперимент над Россией. - М.: Отчий дом, 2018.
9. Леонтьев К. Н. Византизм и славянство. - М.: АСТ; Хранитель, 2007.
10. Луначарский А. В. Великий переворот (Октябрьская революция). Ч. 1. -Пг.: Изд-во З. И. Гржебина, 1919.
Статья поступила: 23.04.2018. Принята к печати: 29.06.2018
