CC BY
204
С детства П. К. Услар обладал блестящими лингвистическими способностями. В сочетании с его серьезным отношением к научным изысканиям они привели кавказоведа к мысли о необходимости добросовестного исследования языков Северо-Кавказского региона. У П. К. Услара не было достоверных данных для научной истории Кавказа, и он решил начать с изучения языков, видя в нем надежнейший источник истории этноса, носителя языка. П. К. Услар считал, что именно язык можно называть зеркалом, в котором обязательно отражаются главные моменты не только материальной, но и духовной жизни народа: «проявление врожденной умственной индивидуальности народа должно, прежде всего, изучать в созданном им языке, как в самом первоначальном произведении его умственных сил, пока нет особого языка, нет и особого народа» [14, с. 12].
В конце 50-х - начале 60-х годов П, К. Услар по делам службы находился в западном Закавказье, поэтому его решение приняться за изучение западно-кавказских языков было продиктовано обстоятельствами. Он начинает изучать грузинский, сване гский, убыхский. черкесский, но «беглое ознакомление с кавказскими языками не могло удовлетворить Услара: для солидного ума нужны были солидные занятия» [2, с, ХЫ]. Самый значительный вывод, к которому приходит П. К. Услар, - это вывод о необходимости серьезного изучения кавказских языков, создания их азбук и обучения горцев. На Кавказе он начал заниматься и проблемами образования, развернул активную просветительскую деятельность среди горцев многонационального края.
14 декабря 1857 г. в Петербурге было учреждено «Общество для поддержания православия в Кавказских горах», а 9 июня 1860 г. императором Александром II был издан указ об организации «Общества восстановления православного христианства на Кавказе». Согласно уставу Общества, центром его стал город Тифлис, управление Общества принадлежало наместнику Кавказа, а практическое ведение дел - его совету. Сюда вызвали образованных абхазцев для составления азбуки и словаря абхазского языка. Под руководством «члена комитета генерал-майора И. А. Бартоломея составлена была особая комиссия, решению которой предстоял вопрос о приспособлении к означенным языкам русской азбуки» [3, с. 113]. С помощью абхазцев П. К. Услар в 1862 г. составил азбуку и обстоятельную грамматику абхазского языка. Летом 1862 г. П. К, Услар получил командировку в Грозный, где принялся за изучение чеченского языка, В июне 1862 г. во временной школе 25 молодых чеченцев были обучены новой чеченской грамоте, хотя школа существовала только около 7 недель. А уже «в 1863 г. литографированные монографии «Абхазский язык» и «Чеченский язык» были представлены в Академию наук академиком А. Шифнером и удостоены Демидовской премии» [4, с. 337].
В 1863 г. 11. К. Услар приехал в Темир-Хан-Шуру, где был расквартирован и штаб командующего войсками. Здесь он взялся за изучение дагестанских языков, начав с наиболее распространенного в Дагестане — аварского (про-
светитель оставался в Темир-Хан-Шуре почти до самой смерти). В декабре 1863 г. в письме к А. П. Берже П. К. Услар сообщает: «Теперь аварский язык с вариантами мною уже исследован. На шее у меня языки: Андийский, Кази-кумухский, Арчинский, Акушинский (Кайтакский), Табасаранский, Дидо и Инуко» [10, с. 32].
Образ научного мышления П. К. Услара был таков, что ему недостаточно было заниматься только составлением азбук и грамматик неисследованных языков горцев, он считал, что в лингвистические исследования следует включать песни, пословицы, поговорки, которые затем могут войти в учебные книги для горцев. В письме к А. П. Бержс 11. К. Услар отмечает, что мог бы набрать много аварских песен: «У меня этих песеи довольно, и, если желаете, то я доставлю Вам некоторые из них» [11, с. 33]. Разработка письменности была необходима для просвещения горских народов Северного Кавказа, гак как обучение, писал П. К. Услар, нельзя начинать «иначе, как посредством природных языков... Все это надо еще создать. Когда только народ вследствие пробуждения своего от умственной апатии почувствует действительную потребность в просвещении, то возможно с тем почувствует он и необходимость усвоения языка единственно просвещенного народа, с которым находится в тесном соприкосновении» [16, с. 4].
В 1864 г. исследование аварского языка было завершено. А немногим ранее, в октябре 1863 г., П. К. Услар в письме к академику А. Шифнеру сообщал: «Теперь приступаю к языку казыкумухскому, потом употреблю недели четыре на язык Арчи, Далее займусь языками Дария, из которых самый чистый есть ураклинский...». Вскоре грамматика была закончена, в мае 1864 г. ученый писал А. А. Шифнеру, что лакская грамматика «уже готова в размерах более обширных, чем абхазская» [13, с. 6]. Другие ученые, обращавшиеся к проблемам лакского языка после П. К. Услара (А. Шифнер,
А. Дирр), фактически следовали его материалам.
Ученые-языковеды середины XIX века также серьезно занимались изучением языков Кавказа, однако только П. К. Услару удалось рассмотреть во всей широте и глубине проблемы, связанные с рядом горских языков. Хотя он продолжил дело изучения кавказских языков, с его именем, считают современные кавказоведы, связано начало их подлинного научного исследования. За короткий период им были созданы и отлитографированы капитальные труды, которые и сегодня не потеряли своей научной ценности. На основе алфавитов вскоре были составлены буквари для школ, по которым началось обучение горцев родному и русскому языкам под руководством П. К. Услара. Этот замечательный просветитель и педагог справедливо считал, что школа влияет на весь народ, и поэтому горские школы должны состоять на 2/3 из учащихся местных национальностей и на 1/3 из русских учеников, оказывающих друг на друга положительное взаимное влияние.
В 1865-1867 гг. при содействии П. К. Услара в Хунзухе, Гунибе, Казикумухе и других местах Чечни и Дагестана были открыты новые школы, в которых преподавали его помощники, усвоившие грамотность на новом
основании. В 1865 г. в Хунзухе на средства военного ведомства открылась временная школа для обучения аварцев. Преподавателем в ней был информатор и ученик П. К. Услара Айдемир Чиркеевский. Во временной школе более 100 аварцев выучились грамоте за 3 месяца и успешно прошли испытания. В следующем, 1866 г., школа такого же типа была открыта в Кумухе (учителем в нее назначили ученика П. К. Услара Абдуллу Омар-оглы) и в Нальчике - кабардинская школа. За каждого обученного мальчика или взрослого уплачивалось в виде поощрительной премии и с целью более широкого распространения грамотности по пять рублей. На преподавателей Нальчикской школы была возложена также подготовка учителей для сельских школ. Вскоре и в других местах стали открываться начальные школы, в которых обучались молодые горцы как своему, так и русскому языкам, а также арифметике и правилам мусульманской веры.
В статье «О распространении грамотности между горцами» П. К. Услар размышлял о цивилизаторской миссии России в крае, о том, что «в покоренном народе тлеет, более или менее долго, искра привычки к историческому прошедшем» и естественно, что хотя бы даже «бессознательно возникает опасение за сохранение своей индивидуальности» [8, с. 2], которая выражается в особенностях языка. Поэтому, считал он, необходимо сохранять людям родные языки, создавать школы, обучая горцев первоначально на материнском, а затем и на русском языках. Педагогическая деятельность П. К. Услара способствовала утверждению среди горцев начал светского образования, целью которого была подготовка не одиноких деятелей, а всех кавказцев, приобщение их к достижениям европейской цивилизации. Это свидетельствует о том, что в организации школьного образования педагог ратовал за его всеобщность и доступность, выступал против сословного принципа образования, боролся за школы народные, связанные с жизнью конкретного народа, отражающие его индивидуальность. Она же, по справедливому мнению кавказоведа, может быть утрачена при недооценке народом роли своего языка в обучении.
В статье «Предположение об устройстве горских школ» П. К. Услар представил проект по устройству школ для народов Кавказа, основанный на его лингвопедагогических концепциях, изложил план создания светских школ для горцев и свои педагогические взгляды. Вышеназванная работа представляет собой часть «Заметки о распространении просвещения и устройстве школ среди горцев», находящейся в Научном архиве Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований [18]. Просветитель рекомендовал правительству проявлять гуманность к горцам, заботиться об их духовных запросах, сделать обучение всеобщим и доступным. По мнению П. К. Услара, четырехлетние учебные заведения, которые следует открывать в крае, должны быть общеобразовательными и элементарными: «Училища для горцев должны быть общеобразовательные, элементарные, а не специальные. Училища садоводов, агрономов, переводчиков и т. п. вовсе не будут соответствовать цели, тем более что уже теперь ввиду
аксиомы выработалось убеждение, что всякому специальному образованию должно предшествовать общее» [9, с. 30].
И далее ученый задается вопросом: должно ли на Кавказе образование быть энциклопедическим (если учащиеся приобрели о многом поверхностные понятия)? Это, считал П. К. Услар, «есть дело памяти и также легко приобретается, как и испаряется». Когда такой ученик вернется домой, изученный им материал постепенно забудется. Если же он будет ежедневно повторять выученное, то знания сохранятся. Но в обоих случаях, «учение не пойдет впрок, а только повредит, внушив учившемуся невежественное самодовольствие, - самое пагубное из всех родов невежества».
Он считал, что элементарное воспитание должно быть доступным для горцев, школы грамотности, одной лишь грамотности, оказываются бесполезными для народного развития...». По мысли ученого, обучение обязательно должно быть развивающим, а элементарное воспитание должно заключаться «в пробуждении умственных способностей учащегося, в приучении его к самостоятельной умственной деятельности: дело не в том, чтобы учащийся чему-либо выучился на всю жизнь свою, а чтобы, так сказать, выучился он учиться (выделено нами. - Т. Б.). При этом он требовал, чтобы учителя в своей работе не были формалистами и не заставляли учеников зазубривать тексты, как это было принято, например, в конфессиональных школах. Средствами «научить учащегося учиться» П. К. Услар считал языкознание и математику. Учёный составил примерное расписание уроков для горских школ, советовал выписывать книги и хотя бы один журнал, чтобы ученики могли следить «за ходом современной жизни». П. К. Услар справедливо считал, что образование в Северо-Кавказском регионе должно быть модернизировано, а целью развивающего обучения должно стать развитие мышления и памяти, умений и навыков у детей горцев.
Кавказ всегда был не только многонациональным, но и полирелигиозным краем. Во второй половине XIX в. усилилось влияние на горцев идей панисламизма в регионе через конфессиональные школы. В Дагестане в XIX столетий почти при каждой мечети были открыты мусульманские школы - мек-тебы и медресе, в которых детей учили чтению Корана на арабском языке, при этом за редким исключением никто не понимал прочитанного. Тем не менее, каждая семья считала своим долгом отдать мальчика в муталимы (так называли учеников школ, организованных при мечетях и обучаемых муллами. - Т. Б.). В медресе, которое было, по существу, средней конфессиональной школой, готовили служителей культа ислама, учителей, кадиев (судей), но и в этих школах, приравниваемых царским правительством по их образовательному цензу к духовным семинариям, уровень образования также не был достаточно высоким. «Сущность воспитания в медресе заключалась в систематическом и настойчивом (часто с помощью палки. - Т. Б.) приучении к внешней дисциплине, к тому, чтобы во всех случаях сообразовываться прежде всего с изученными и общепринятыми правилами так называемой благопристойной жизни» [6, с. 780]. Ученики должны были быть
вежливыми, молчаливыми, смиренными, считалось возможным говорить только то, что было приятно собеседнику, цитировать древних авторов; всё это заменяло живое общение между учащимися, естественное в молодом возрасте.
Причину того, что дети при такой схоластической системе образования не могли выучиться ничему, П. К. Услар видел не только в отсутствии развивающего обучения, но и в том, что ученики «в детском впечатлительном возрасте долго общались с мертвой буквой, облеченной в мистическую форму, что сделало их недоступными к внушениям здравого смысла, тупыми, ожесточенными фанатиками». И далее просветитель делает правильный вывод о том, что не Коран виноват в такой постановке обучения и в его плачевных результатах, а неправильные методы его изучения: «в этом вина не Корана, а методы изучения его». П. К. Услар, учёный и педагог, мечтал о том времени, когда будут созданы условия для того, чтобы могло произойти «полное» интеллектуальное развитие горцев. Он предложил обучать горцев в светских школах, начиная с понятного для ребенка родного языка, и только после этого переходить к русскому.
Следующим языком, за исследование которого взялся П. К. Услар, стал даргинский. П. Н. Черняев отмечает: «В 1866-1867 гг. Услар изучал хюркилинский язык, который представляет собою наречие даргинского языка». Грамматика даргинского языка была названа учёным «Хюркилинский язык» — по местному названию изученного им урахинского диалекта. В 1868 г. П. К. Услар, заслуги которого были признаны Академией наук, после смерти знаменитого филолога Шлейхера был избран членом-коррес-пондентом Академии по лингвистике [15, с. 15].
И вновь, не давая себе отдыха, П. К. Услар берется за изучение бесписьменного лезгинского языка, занимается просветительско-педагогической деятельностью. В 1871 г. он закончил работу ло изучению лезгинского языка, который назвал кюринским. Как и в других грамматиках, в книге «Кюринский язык» учёный дал образцы лезгинской народной прозы, анекдоты, басни, пословицы и поговорки на языке оригинала в сопровождении русского перевода, предназначенных для чтения. Когда анализируешь лингвистические и просветительско-педагогические труды этого исследователя, создается впечатление, что он не позволял себе остаться без работы ни на минуту, несмотря на болезнь и наступающую старость, А его искреннее и благородное стремление к созданию письменности, а на ее основе букварей и школ для горцев способствовало выработке системы организации обучения в горских школах. П. К, Услар считал, что в основе предлагаемых им программ школьных курсов обучения должен лежать язык коренной национальности, что обучение следует начинать только с родного языка, а затем уже постепенно переходить к русскому. В статьях «О распространении грамотности между горцами» и «Предположение об устройстве горских школ» [9] им дается подробный план создания горских школ и рекомендации по процессу обучения, П. К. Услар добивался, чтобы горцы не только практи-
чески знали родной и русский языки, но и умели свободно читать и писать на них. а также поняли, что значит знание, наука и самообразование. Это было задачей всей его нелёгкой жизни.
К изучению табасаранского языка П. К. Услар приступил в 1870 г., это был последний язык, который успел исследовать замечательный кавказовед. Но издана грамматика была только в 1977 г., хотя в «Отчете о деятельности и состоянии Кавказского Отдела Императорского Русского Географического Общества в 1884 г.» говорилось: «Этот год мог бы быть отмечен как один из самых счастливых по отношению к лингвистике: в этом году должен быть издан очерк табасаранского языка, посмертный труд нашего незабвенного деятеля П. К. Услара, оставшийся совершенно неизвестным ученому миру» [5, с. 7]. По данным Л. П. Загурского, в бумагах П. К. Услара сохранились беглые заметки по многим другим языкам и наречиям Кавказа. В черновиках ученого находилось и начало его письма к Д. С. (Д. С. Старосельскому?), начальнику Горского управления, в котором он предполагал исследовать языки: сванетский, кабардинский, адыгский, а также те языки, по которым у него не было никаких сведений: «Инуко, Бурхакан, Хиналуг, Будуг, Хрыз и другие». «Вы сами согласитесь, что при исследовании языка труд совершенно одинаковый, — говорят ли на нем 300 человек или 30 миллионов» [12, с. 42], - читаем в том же письме. Учёный заложил основу для дальнейшей научной классификации кавказских языков и народов, составил алфавиты, в том числе Кавказский алфавит, общий для всех языков региона.
Биографы П. К. Услара отмечали, что «здоровье его, вследствие усиленных занятий, значительно расшаталось» [2, с. ЬХХХП]. Весной 1874 г. он переехал из Темир-Хан-Шуры в родную деревню Курово, но активно работать и отлитографировать книгу «Табасаранский язык» уже не смог. 8 июня 1875 г. замечательный кавказовед и просветитель горских народов Северного Кавказа скончался из-за тяжелой болезни печени в родовом имении Курово Тверской губернии, «не осуществив своей заветной мысли — вновь пересмотреть, переработать все произведенные им лингвистические исследования и составить по возможности одно целое» [1, с. IV]. Умирая, Петр Карлович вспоминал о главном, о том, чему была посвящена его жизнь: в бреду он разговаривал с горцами, при помощи которых изучил все упомянутые выше языки. 12 июня «гроб на руках отнесли бывшие его крестьяне за 12 верст в с, Осечное, где были похоронены его родители, жена и дочь» [2, с. ЬХХХП]. Духовный облик этого человека сложился под влиянием не только русского, но и горских народов, свободолюбие, уважительное отношение к старшим, гостеприимство, стремление к знаниям и другие качества которого П. К. Услар высоко ценил. Учёный первым предложил систему организации обучения детей северокавказских народов в общеобразовательных горских школах, а сформулированные им положения явились составной частью концепции общечеловеческого воспитания, выдвинутой знаменитыми классиками педагогической мысли Запада и России (Я. А. Коменский, Г. Песталоцци, А. Дистервег, К. Д. Ушинский,
Н. И. Пирогов). В своих статьях и очерках учёный-кавказовед высказал ряд ценных педагогических идей. За короткий период П. К. Усларом были созданы и отлитографированы капитальные труды, которые и сегодня не потеряли своей научной ценности. На основе алфавитов учёного были составлены буквари, которые содержали легенды, сказки и песни народов края, дидактические тексты классиков педагогической науки, по ним началось обучение горцев родному и русскому языкам под руководством этого просветителя.
В период кризиса традиционной педагогики XIX в. ученый-гуманист сделал все возможное для приобщения горцев посредством обучения их грамотности к культурным ценностям русского и европейских народов, их цивилизации. Он считал, что необходимо учитывать национальные чувства горцев, а Кавказ можно завоевать не силой оружия, а распространением грамотности среди населения. Для горцев, выучившихся чтению, П. К. Усларом и его помощниками были подготовлены сборники местных песен и сказок на родных языках, а с русского переводились брошюры для чтения, при этом в книгах, изданных П. К. Усларом для обучения горцев, имеются два шрифта - скорописный и печатный. Зная о стремлении северокавказских этносов к учению, П. К. Услар работал с горцами не только при составлении азбук и грамматик, но и позднее, когда создавались школы для обучения детей грамоте на новом основании, где преподавали «помощники» и информаторы учёного.
Около сорока лет (1837-1875 гг,) провел замечательный русский учёный на Кавказе, сделав своими лингвистическими и просветительско-педагогическими трудами крупный вклад в изучение языков северокавказских этносов, в развитие школы и просвещения горских народов края. Ученый-кавказовед П. К, Услар искал гуманные пути привлечения горцев к великой державе, сближения их с русской и европейской жизнью и культурой. Одним из таких путей, считал этот талантливый исследователь, является распространение грамотности и просвещения между северокавказскими горцами с учетом их национальных и психологических особенностей. Крупный кавказовед, просветитель, гуманистически настроенный учёный, П. К. Услар в своих статьях поддерживал и развивал передовые мысли известных русских педагогов К. Д. Ушинского, Н. И. Пирогова и других о родных языках, не забывая о национальных особенностях северокавказских этносов. В 20-х годах XX столетия были составлены новые алфавиты для горских языков с использованием латинской основы, однако опыт доказал, что это препятствует сближению народов Кавказа с русской культурой. Поэтому в 30-х годах для горских народов была создана новая письменность на русской, как у П. К. Услара, графической основе. Педагогическое наследие П, К. Услара необычайно ценно и многообразно, оно должно учитываться в условиях обновления системы образования в школах Северного Кавказа.
Библиографический список
1. Завадский, М. Р. Предисловие [Текст] / М. Р. Завадский // Услар Г1. К. Этнография Кавказа. Языкознание. I. Абхазский язык. Тифлис, 1887. - С. 1-5,
2. Загурский, JI. П. Петр Карлович Услар и его деятельность на Кавказе [Текст] / Л. П. Загурский // Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. X. Тифлис, 1881.-С. 1-С.
3. Из отчета о действиях главного управления наместника Кавказа по временному отделению для дел гражданского устройства края о переводе церковно-богослужебных книг на горские языки и прочем // Материалы по истории осетинского народа. Т. V. - С. 113-116.
4. Магометов, А. А. П. К. Услар - как крупнейший кавказовед и лингвист [Текст] / А. А. Магометов // Известия Академии Наук СССР Серия литературы и языка. 1966. Т. XXV. Вып. 5. - С. 377-385.
5. Отчет о деятельности и состоянии Кавказского Отдела Императорского Русского Географического Общества в 1884-1885 гг. // Известия Кавказского Отдела Императорского Русского Географического Общества Т. IX. - №1. Тифлис, 1886-1888. Т. IX. Отд. IV.-С. 1-41.
6. Паллас, П. С. Сравнительные словари всех языков и наречий, собранные десницей всевысочайшей особы. [Текст] / С. П. Паллас. Ч, I. - СПБ, 1787; Ч. И. -СПб, 1789.
7. Смирнов, Н. А. Политика России на Кавказе в XVI-XIX веках. [Текст] / Н. А. Смирнов. - М.: Изд-во соц.- экон. литературы, 1958. - 244 с.
8. Услар, П, К. О распространении грамотности между горцами [Текст] / П. К. Услар // Сборник сведений о кавказских горцах. Выпуск III. Тифлис, 1870. Отд. IV. - С. 1-30.
9. Услар, П. К. Предположение об устройстве горских школ [Текст] / П. К. Услар// Услар П. К. Этнография Кавказа. Языкознание. I. Абхазский язык. Тифлис, 1887. - С. 30-44.
10. Услар, П. К. Письмо к А. П. Берже от 2 декабря 1863 г. [Текст] / П. К. Услар//Услар П. К. Этнография Кавказа, II, Языкознание. II. Чеченский язык. Тифлис, 1888.-С. 31-32,
11. Услар, П. К. Письмо А. П. Берже от 23 декабря 1863 г. [Текст] / П. К. Услар // Услар П. К. Этнография Кавказа. II. Чеченский язык, Тифлис, 1888. Отд. I. -С. 32-34.
12. Услар, П. К. Письмо к Д. С. (Д. С. Старосельскому?) [Текст] / П. К. Услар // Услар П. К, Этнография Кавказа. Языкознание. II. Чеченский язык. Отдел первый,42 с.
13. Услар, П. К. Письмо к А. А. Шифнеру от 19 октября 1863 г. [Текст] / П. К. Услар // П. К. Услар, Языкознание. IV. Лакский язык. Тифлис, 1890. — С. 4-6.
14. Услар, П. К. Характеристические особенности кавказских языков. Из последних сочинений П. К. Услара [Текст] / П. К. Услар // Сборник сведений о кавказских горцах. ВыпЛХ. Тифлис, 1876. Отд. I. - С. 1-19,
15. Черняев, П. Н. Из истории кавказоведения. Язык и культура Кавказа в свете научных изысканий И, К. Услара [Текст] / П. Н. Черняев // Сборник статей по вопросам культуры. - Ростов-на-Дону, 1928. - С. 5-30.
16. ЦГА Республики Грузия. Фонд № 416. Кавказская археографическая комиссия (1864-1917 гг.). Оп. 4. Д. 21. Л. 1-9.
17. ЦГА Республики Г рузия. Фонд № 1087. Штаб Кавказского военного округа. Военно-исторический отдел. Оп. 4. Д. 667. Л. 1-3.
18. Научный архив Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований. Ф. 4. Этнография. Оп. 1. Д. 104 (2). 80 л.
19. Российский Государственный Военно-исторический архив. Ф. Военно-учёный архив (ВУА). Д. 19191. Л. 242 об. - 262 об.
20.Лубашов, В. А. Вопросы реформирования российского образования в материалах общепедагогической дискуссии конца 50-х годов XIX века [Текст] /
В. А. Лубашов // Сибирский педагогический журнал. - 2008. - № 3. - С. 228-235.
УДК 378
Беришвили Оксана Николаевна
Кандидат педагогических наук, доцент кафедры высшей математики, ФГОУ ВПО «Самарская государственная сельскохозяйственная академия», 0ksana20074@yandex.ru, Самара
ИСТОРИЧЕСКИЙ ЭКСКУРС В ПРОБЛЕМУ ИНЖЕНЕРНОГО ОБРАЗОВАНИЯ В РОССИИ
Berishvili Oksana Nikolaevna
Post-graduate student Samara state agricultural academy, 0ksana20074@yandex.ru, Samara
HISTORICAL DIGRESSION IN THE PROBLEM OF ENGINEERING EDUCATION IN RUSSIA
Анализ процесса возникновения и развития различных моделей отечественного высшего образования позволяет прогнозировать их функционирование в перспективе, использовать уроки прошлого в сегодняшних условиях. Большое значение для решения современных проблем высшего инженерного образования в России имеет изучение и научное осмысление исторического пути его формирования и развития, так как «в современности сконцентрировались все успехи и недостатки исторически сложившейся системы высшего образования в подготовке интеллектуального потенциала нашей страны» [6, с. 3].
Анализ литературных источников, специально проведенное изучение особенностей развития инженерного образования дали основание для выделения четырех этапов, признаки которых органично связаны с этапами развития Российского государства: I этап - XVIII век; II этап - первая половина
XIX века; III этап - вторая половина XIX века; IV этап - конец XIX - начало
XX века.
ИСТОРИЧЕСКИЙ ЭКСКУРС В ПРОБЛЕМУ
Реформы политической и экономической жизни России, начатые при Петре I, требовали большого количества людей, имеющих инженерную подготовку. Для решения поставленных задач царь приглашает зарубежных профессионалов и одновременно открывает первые светские школы для подготовки отечественных специалистов: школа математических и нави-гацких наук (1701 г.), инженерные школы в Москве (1701 г.) и Петербурге (1719 г.), артиллерийская (1712 г.) и чертежно-артиллерийская (1735 г.) школы в Петербурге, землемерная школа в Москве (1799 г.).
Согласуясь с потребностями военно-феодального режима России XVIII века, эти учебные заведения служили целям усиления военной и экономической мощи государства. Обучение в школах рассматривалась как служба: обучающийся получал жалованье, а за неисполнение своих обязанностей подвергался серьезным служебным взысканиям. Суть образовательно-профессиональной программы в этих вузах состояла в приобретении обучающимися сугубо профессиональных навыков; общеобразовательная составляющая в них присутствовала постольку, поскольку приобретение профессиональных умений требовало некоторых конкретных знаний в области точных наук (арифметики, фортификации, баллистики).
В течение всего восемнадцатого столетия развивается горная промышленность, и Россия становится одной из ведущих стран по производству чугуна и стали. Для подготовки горных инженеров в 1773 г., во время царствования Екатерины Великой, было основано Горное училище, приравненное к академии и положившее начало инженерному образованию в России. Причиной основания Горного училища, как указывалось в докладе Сената, была просьба уральских заводчиков давать им образованных руководителей, “дабы промысел улучшить и горную экономию усовершенствовать” [3, с. 145]. По первоначальному замыслу в нем преподавались только специальные предметы и принимались только выпускники московского университета. Однако дальнейшее развитие горного дела требовало все большего числа инженеров и уже в 1776 г. в училище стали принимать лица, не получившие предварительного образования, для чего был введен гимназический курс. В училище изучались арифметика, алгебра, геометрия, маркшейдерское искусство, минералогия, металлургия, рисование, химия, физика, механика, французский, немецкий и латинский языки. Перечень дисциплин постепенно расширялся, что должно было обеспечить широкий профиль подготовки специалистов по меркам того времени [6].
В связи с усилением сословно-дворянской политики к середине XVIII века образование приобретает ярко выраженный сословный характер, создаются привилегированные учебные заведения - кадетские корпуса. В программу которых помимо военных дисциплин были включены основы точных, естественных и гуманитарных наук, что имело особое значение в связи с тем, что в России тех лет отсутствовало жесткое разделение на военную и гражданскую службу, часто военные переходили на гражданскую службу с сохранением и даже повышением ранга.
Таким образом, первый этап развития инженерного образования характеризуется усилением практического, прикладного, образования с учетом государственных потребностей, при этом преобладание религиозного содержания в обучении уступает место реальному - практическому. Теоретические знания, получаемые учащимися, отражали содержание будущей практической деятельности, а наряду с профессиональным техническим образованием развивается и общее, которое часто сочетается с первым. В учебных заведениях, созданных в XVIII веке, не существовало обязательных учебных планов и строго установленных сроков обучения. В ходе обучения стремились определить склонности и способности учеников к изучению наук и ремесел, чтобы затем направить их на государственную службу.
К концу XVIII века стала складываться система технического образования: навигационная, инженерная, артиллерийская школы - среднее техническое образование; горное училище - высшее техническое образование. Созданные школы несли в себе существенный элемент политехнической подготовки, однако незначительные потребности производства в технических кадрах не позволили развиться ценной идеи.
Данный этап характеризуется пересмотром общественного отношения к проблемам образования: сначала образование мыслилось как одна из служебных повинностей дворянского сословия, к концу века необходимость образования признавалась всеми слоями дворянства, за исключением самых консервативных, забота об улучшении образовательно-воспитательной системы становится общественным делом самого сословия. Этот этап занял почти сто лет, его роль трудно переоценить в экономическом, военно-политическом и социально-культурном становлении Российской империи. Благодаря созданию основ образовательной системы, особенно высшей, Россия получила интеллектуальную независимость от мировых держав.
Значительный прогресс в российском инженерном образовании был достигнут в начале девятнадцатого столетия, главным образом под влиянием опыта Франции. Во время Французской революции в Париже была открыта известная Политехническая Школа, при организации которой были внедрены некоторые новые идеи. Стало ясно, что удовлетворительное инженерное образование требует предварительной подготовки в таких фундаментальных предметах, как математика, механика, химия, вследствие чего в учебных программах на эти дисциплины отводилось много времени. Чтобы отобрать лучших молодых людей в качестве студентов, были введены конкурсные экзамены. Утверждалось, что целью школы является не только обеспечение преподавания различных предметов по программе, но и дальнейшее развитие инженерных наук с привлечением наиболее способных студентов в той или иной степени к этому развитию. Французские инженеры пользовались большим спросом, и другие страны начали организовывать инженерные школы по типу французских. После Тильзитского мира в 1807 г. русский император Александр I учредил план сотрудничества с Наполеоном: группа выдающихся французских инженеров (Лямэ,
ИСТОРИЧЕСКИЙ ЭКСКУРС В ПРОБЛЕМУ ...
Клапейрон, Базен, Потье) приехала в Санкт-Петербург, чтобы принять участие в организации новой инженерной школы—Института инженеров путей сообщения (1809 год), в деятельности которой отражается сущность высшего технического образования на этом этапе [5; 8].
Обстановка военного времени (отечественная война 1812 г., русско-турецкая война 1828-1829 годов), необходимость укомплектования армии хорошо подготовленными офицерами наложили отпечаток на содержание и ход реформаторских процессов в высшем техническом образовании. В соответствии с положением 1823 г. Институт инженеров путей сообщения был преобразован в закрытое учебное заведение по типу кадетских корпусов с внесением в учебный план военных предметов. По-прежнему ориентируясь на лиц дворянского происхождения, институт пытался придать образованию элитарный характер, но не уровнем знаний, а расширением льгот по военной или гражданской службе и увеличением платы за обучение. Реформа была обусловлена стремлением «дать образование, более приличное военному положению и сходное с прочими учебными введениями военного ведомства» [5, с. 23].
В конце 20-х - начале 30-х годов XIX века отраслевые ведомства предприняли первые системные шаги в попытке придать образованию преемственный характер. Предлагалось создать общеобразовательную базу для дальнейшего получения специального технического образования, расширив для этого собственные возможности. Для решения этих задач в Петербургском институте корпуса инженеров путей сообщения предусматривалась в соответствии с положением 1829 г. шестилетняя подготовка инженеров путей сообщения в шести классах с пятнадцатилетнего возраста с последующим присвоением офицерского чина для службы по Корпусу инженеров путей сообщения. Имея по-прежнему статус закрытого военного учебного заведения, Петербургский институт корпуса инженеров путей сообщения ввел с 1843 г. прием слушателей из дворян с тринадцатилетнего возраста на восьмилетний курс обучения: четыре класса общего образования, три-специально теоретического, один- специально- практического. К вступительным экзаменам допускались только дети потомственных дворян «по соображении отличных дарований, особого математического развития». Образование воспитанников делилось на общее и специальное. Окончание специального курса, рассчитанного на три класса, давало возможность быть произведенным в поручики, подпоручики и прапорщики (без офицерского звания) корпуса инженеров путей сообщения или в чиновники X, XII и XIV классов ведомства путей сообщения [5; 7].
На близость либеральных перемен Петербургский институт корпуса инженеров путей сообщения отреагировал открытием в 1856 г. экстерната и разрешением сдавать экзамен лицам недворянского происхождения. Для допуска к экзаменам предоставлялся документ о происхождении, диплом или свидетельство из учебного заведения; образцы трудов по строительному искусству, а также архитектурной и практической механике, удостоверен-
ные преподавателем. Вместе с тем, необходимым условием участия в конкурсе для лица недворянского происхождения было окончание с отличием полного курса наук в учебном заведении I разряда. По сути, это решение было началом процесса предоставления техническим учебным заведением специального образования будущим инженерам путей сообщения, а не реализацией лишь воспитательных функций [5; 7].
В связи с тем, что организация Института инженеров путей сообщения имела большой успех, правительство использовало это учебное заведение как образец для дальнейшего развития инженерного образования в России. В 1828 г. был основан Петербургский практический технологический институт, а в 1830 г. - Московское ремесленное учебное заведение “для подготовки искусных мастеров с теоретическими сведениями” [6, с. 35]. Путем слияния архитектурного училища и училища гражданских инженеров в 1842 г. возник институт гражданских инженеров. Хотя эти учебные заведения только в 60-х годах XIX века были официально приравнены к высшим, уже в первые годы своего существования они готовили высококвалифицированных специалистов, имея значительную по тому времени учебно-ла-бораториую базу.
Замедленное становление технической образовательной системы в дореформенный период вызвано отсутствием заметной потребности транспорта, различных отраслей промышленности и фабрично-заводского производства в инженерах, что предопределило неспособность существовавших технических учебных заведений удовлетворить возросший спрос экономики в специалистах инженерной квалификации в 60-90 годы XIX века. Развитие образования требовало новых подходов к теоретической разработке его основ, в то же время проявлялось противоречие, когда правительство, стремясь обеспечить развитие промышленности, ограничивало возможность получения образования выходцам из рабочей среды.
Дореформенный период отличался отсутствием унифицированных форм учебной подготовки. В первых технических учебных заведениях продолжительность обучения зависела от потенциальных образовательных возможностей слушателей и практических потребностей отраслей народного хозяйства в специалистах. Вариативность целей образования сочетались с вариативностью форм его организации в виде различных типов и уровней учебных заведений. Вариативность содержания заключалась в направленности программ обучения, предметных курсах, объеме учебного материала, различных принципах и дидактических методах.
Первые два пореформенных десятилетия относятся к числу переходных, когда происходила ломка феодальных отношений в сфере сельского хозяйства, завершался процесс технического перевооружения промышленности, создавался механизированный транспорт, складывались новые, характерные для капиталистической страны социальные слои населения. Наряду с этим одним их главных требований времени являлась подготовка профес-
