CC BY
918
АНТИБОЛЬШЕВИСТСКАЯ РОССИЯ
В.Ж. Цветюв
АГРАРНО-КРЕСТЬЯНСКАЯ ПОЛИТИКА БЕЛОГО ДВИЖЕНИЯ В РОССИИ (1917 - 1920 гг.)
Революционные события 1917 г., изменившие сложившийся уклад жизни ро ссийсюго общества, не могли не затронуть аграрных отношений. От позиции крестьянства, составлявшего большинство населения, во многом зависела устойчивость не только того или иного политического режима, но и всей российской государственности. Революционные перемены изменили и систему политико-правовых отношений, произвели переворот в правовом сознании, привели к господств принципов «политической целесообразно сти», «классовых интересов» и «позитивного права» над принципами правопреемственно сти и стабильности правовых норм. И в этой ситуации «жертвой» изменившихся правоотношений стало право собственности вообще и земельной в частно сти.
Недостатки правовой культуры, правового сознания российского крестьянства остро проявились в лол нгах «черного передела», транс формированного Временным правительством в принципы поэтапной «социализации» земли. По инициативе министра земледелия, лидера партии эсеров
В.М. Чернова 28 июня 1917 г. был принят закон о прекращении работ землеустроительных комиссий по реформе П. А. Столыпина,а 12 июля 1917 г.-закон о запрещении частных земельных сделок и передаче всех земельных правоотношений псд контроль создаваемых земельных комитетов. Принятые II Всероссийским съездом Советов «Декрет о земле» и «Основной закон о социализации земли» (27 января 1918 г.) провозгласили ликвидацию частной собственно сти на землю и ввели «черный передел» в рамки правового прецедента. Не отличался по содержанию от вышеназванных актов и «Проект основного закона о земле» принятый в первом чтении Всероссийским Учредительным собранием 6 января 1918 г. (так и не доработанный в предполагаемой земельной комиссии)1.
Летом 1917 г. выдвигались проекты, ставшие позднее основой аграр-но-кре стьянской программы российского Белого движния. Среди б лижай-шего политиче сю го окружения главно верха генерала Л.Г. Корнилова в ию ле
1917 г. разрабатывался проект аграрной программы. Его автор, профессор Московского университета А.И. Яковлев, считал необходимым «осуществить земельную реформу на основах платного отчуждения земель в целях создания, на началах собственности, мелкого крестьянского земледелия», посколь-
ку «национализация земли в стране, где не хватает учителей и около 75% безграмотного населения, невозможна». Проект предусматривал создание особого государственного фонда из «частновладельческих, монастырских, удельных и казенных земель» с последующим созданием на этой основе крестьянских владельческих отрубов2. На X съезце кадетской партии отмечалось, что «неотложной задачей является широкая организация агрономической, мелиоративной и вообще культурной помощи крестьянскому хозяйству, а равно создание для него благоприятной экономической обстановки, так как лишь при этом условии земельная реформа может послужить основой для нормального развития крестьянского хозяйства»3.
Таким образом, уже в 1917 г. обозначились основные позиции будущих законопроектов белых правительств: отчуждение части владельческих земель за выкуп, создание государственного земельного фонда и государственный контроль за землеустройством, бесплатное наделение землей воинских чинов, всемерное содействие экономическому подъему крестьянских хозяйств.
Однако начавшееся революционное правотворчество заменило сложный процесс эволюции земельных правоотношений и сельскохозяйственного производства радикально-примитивными действиями4. Теперь всем антибольшевистским движениям приходило сь считаться с произошедшими переменами. Известный русский экономист и фило соф П.Б. Струве считал: «Сейчас земельный вопро с сводится к тому, чтобы утвер дить крестьянскую собственность. Русская революция должна осуществить столыпинскую аграрную реформу... нужно лозунг социалистов-революционеров «в борьбе обретешь ты право свое» превратить в лозунг «в борьбе обретешь ты право собственности»5.
В этих условиях аграрно-крестьянская по литика Белого движения основывалась на трех основных принципах, четко обозначенных главкомом ВСЮР генералом А.И. Деникиным: «обеспечение сельскохозяйственного производства», «сохранение принципа собственности» и «по в очможно сти, меньшее нарушение сложившихся в деревне взаимоотношений»6. Таким образом, в ходе Гражданской войны можно было принимать лишь временные правоустанавливающие акты, не «предрешавшие» о снов будущего землеустройства. Но это не исключало необходимости разработки земельных законопроектов, осуществление которых могло бы начаться сразу же после «победы над большевизмом».
В 1918 г аграрная политика антибольшевистских правительств, находившихся в стадии становления, сюдилась, главным образом, к отмене советских законов и к ю сстановлению нарушенных прав собственно сти. При этом вопрос о последующем перераспределении земель не поднимался. Показательными примерами являются: постановления Временного Сибирского правительства от 4 июля 1918 г.7 «Об аннулировании декретов советской власти» и от 6 июля 1918 г. «О возвращении владельцам их имений»; приказ Донского атамана генерала П.Н. Краснова от 5 июня 1918 г. о не-
прикосновенности частновладельческих земель; грамоты гетмана Украины П.П. Скоропадского о во сстановлении права собственно сти на землю и имущество в полном объеме (май 1918 г.). Наконец, первая политическая программа южнорусского Белого движения («Конституция генерала Корнилова») указывала на недопустимость «всякого рода захватно-анархических действий граждан» в отношении земельной собственности8.
Тезис о «реакционном» содержании данных актов, о возврате к «дореволюционным порядкам» следует понимать исключительно в связи с созданием исходных условий для проведения будущих земельных реформ. Постановление Сибирского правительства восстанавливало собственность «как отдельных лиц», так и «товариществ, обществ и учреждений» (применительно к Сибири, не знавшей помещичьего землевладения, это означало защиту интересов кре стьян (старожилов и пере селенцев), хуторян и многочисленных кооперативных товариществ. Владельческие «имения» передавались «в заведывание прежних владельцев впредь до решения вопроса о земле Всесибирским (Даже не Всероссийским. - В.Ц.) Учредительным Собранием». «Конституция Корнилова» также подтверждала, что «сложный аграрный вопрос представляется на разрешение Учредительного Собрания». А в Украине уже в мае 1918 г. была создана земельная комиссия по подготовке земельной реформы псд председательством В.Г. Колокольцева, будущего управляющего земледелием и землеустройством Особого Совещания при главкоме В СЮР.
Восстановление дооктябрьского 1917 г. земельного status quo признавалось необходимым как для борьбы с советским законотворчеством, так и для восстановления «государственного порядка», основанного на «уважении права».
На практике провозглашение восстановления земельной собственности воспринималось неоднозначно. На это влияла, в частности, региональная специфика. Если немалая часть украинского крестьянства считала грамоты Гетмана возвратом к «паныцине», причем участие немецко-австрийс-ких войск в этих действиях способствовало росту антигетманского и антигерманского повстанческого движения, то в Сибири, где земельных конфликтов практически не было, восстановление прав собственности стало вполне органичным процессом и отнюдь не вызывало недовольства крестьянства. Однако к юнцу 1918 г. все более сказывался фактор «политической целесообразности». В аграрно-крестьянской политике Белого движения это означало сложный компромисс со свершившимися революционными переменами.
В разрабатывавшихся комиссией Колокольцева законопроектах заметны принципы будущих положений программ Белого движения. Предусматривалось посредничество государства между землевладельцами и крестьянами, частновладельческие земли переходили к крестьянам путем добровольных сделок (в течение 2-х лет) и после этого срока - путем принудительного выкупа под контролем Государственного земельного банка; устанавлива-
лись категории земель, не подлежащих отчуждению, и их максимумы (культурных имений - 200 дес., сахарных заводов - до 3 ООО дес.). В октябре
1918 г. новый состав комиссии под рукоюдством министра земледелия
С.Н. Гербеля расширил категории земель, подлежащих безусловному отчуждению (преяеде всего сдаваемые в аренду и «земли хозяйств низкой интенсивности»), сократил площадь неотчуждаемых земель (до 200 дес.), и сроки добровольных сделок (до 1 гсда). Однако этим проектам не суждено было реализоваться. В ноябре 1918 г гетманское правительство пало9.
Схожие принципы ликвидации советских декретов и передачи земли под контроль государственных структур проводились и на севере России. Верховное управление Северной области отменило все советские декреты, продекларировав при этом «действительное обеспечение прав трудящихся на землю» (6-й пункт воззвания Верховного управления «К гражданам Архангельска и Архангельской губернии» от 2 августа 1918 г). Созданным земельным отделом в составе Верховного управления руководил бывший предс едатель Вологодского губернского Совета крестьянских депутатов эсер
С.С. Маслов, объявивший о восстановлении губернского земельного комитета, губернской земельной управы (в должности ее председателя был восстановлен Н.Г. Иконников), а также уездных земельных комитетов и земельных управ. Эти структуры брали на себя полно мочия государственной власти в деле заведьгвания всем земельным фондом, лесами и недрами губернии. В течение августа эти структуры были повсеместно восстановлены10.
Однако деятельность земельных комитетов оказалась недолгой. Уже 14 сентября 1918 г последовало распоряжение об их ликвидации и передаче земельного фонда в распоряжение земельных отделов при губернских, уездных и волостных земствах. Эго подтвердил закон «О реорганизации управления земледелия и государственных имуществ» от 21 сентября 1918 г., дополнительно передав земствам «все земли, ле са и прочие угодия, находящиеся в пользовании местного населения, а равно ту часть казенных земель и лесов, которые будут выделены в фонд для удовлетворения потребно стей местного населения»11. Данное решение объяснялось необходимостью укрепить земскую вертикаль, придать ей статус реальной государственной власти. Опора на земство стала осноюй политического курса преемника Верховного управления - Временного правительства Северной области, образовавшегося после попытки военного переворота 6 сентября 1918 г. В новом кабинете должность начальника Отдела земледелия занял один из лидеров северной секции Союза возрождения России кадет П.Ю. Зубов.
Земское самоуправление в качестве структуры, контролирующей земельные правоотношения, утверждалось и законодательством Временного Сибирского правительства. Упоминавшимся выше постановлением от 6 июля 1918 г «культурные» частновладельческие имения передавались под контроль уездного и губернского земств. «Инструкция о порядке исполнения» постановления от 6 июля, разрабоганнаяуправляюгцим Министерством
земледелия и колонизации профессором Омского сельскохозяйственного института Н.И. Петровым, предусматривала создание при губернских и уездных земствах особых Комиссий на основе представительства от земств, земельных комитетов и министерства. Комиссии следили за состоянием имений и решали вопросы об их возврате собственникам. Применительно к поземельным правоотношениям «Инструкция» определяла «вознаграждение фактическим пользователям» («захватчикам») «за все произведенные затраты» по эксплуатации чужой собственности, но урожай (кроме покоса сена) и приплод скота возвращались прежнему владельцу.
25 июля 1918 г. принятием «Временного Положения об учреждениях, ведающих земельными делами в Сибири», правительство создало новую форму упорядочения поземельных правоотношений. В со ставе Министерства земледелия был образован специальный Земельный отдел «для подготовки земельной реформы и разрешения земельных вопросов впредь до окончательного установления новых земельных отношений Все сибирским Учредительным Собранием». Помимо этого сугубо административного органа при министерстве был организован, на основах представительства, совещательный Земельный совет. В него вошли как правительственные чиновники (от Министерств земледелия, юстиции, финансов и Государственного контроля), так и представители губернских земских собраний, национальных групп, сельскохозяйственных учебных заведений и экономических обществ.
На местах создавались губернские (областные) и уездные Советы по земельным делам, также основанные на принципах представительства от обще ственных организаций и ведомств. Возглавлял Сов ет предс едаге ль земской управы (а в его отсутствие - чиновник управления земледелия). В Советы входили представители городского самоуправления, Министерства финансов, Госконтроля и окружного суда, а также заведующие земельными отделами земств и переселенческими районами. Советы координировали работу земств и министерских чиновников по подготовке земельной реформы (сбор статистической информации, регистрация частновладельческих имений, контроль за их состоянием и т.д.), по сути повторяя задачи земельных комитетов 1917 г. В известном смысле данное решение соответствовало принципу муниципализации, отличавшему аграрную программу меньшевиков. Губернским и уездным земельным Советам передавались права Губернских крестьянских присутствий, переселенческих участков и позе-мельно-устроительных комиссий12.
В создании данных структур (пропорционально представительных от административного аппарата и местного самоуправления) отразилась характерная для Белой Сибири тенденция к сочетанию «власти» и «общественно сти» в разработке и проведении внутренней политики. Позднее, в 1919 г., это выразится в организации Государственного экономического совещания, многочисленных комитетов и комиссий при министерствах.
Временное Всероссийское правительство (Уфимская директория), следуя социал-демократизму, проюзгласило принцип сохранения земли «в
руках ее фактических пользователей», пообещав «принять меры к немедленному возобновлению работ по урегулированию землепользования на началах максимального увеличения культивируемых земель» и «расширить трудовое землепользование». Тем самым фактически отменялись основные принципы аграрного законодательства Сибирского правительства, провозглашавшего восстановление нарушенных прав землевладельцев13.
В 1919 г были всесторонне разработаны основные положения аграрной политики Белого движения. Несмотря на «свержение» Директории 18 ноября 1918 г., провозглашенный ею принцип сохранения земли в руках «захватчиков» о ставался и в по следующих декларациях белых правительств. Правда, 18 марта 1919 г. Российское (Омское) правительство распространило постановление Сибирского правительства от 6 июля 1918 г. «на местности Европейской России по мере освобождения их от советской вдас-ти»14. На практике это означало во сстановление права частной собственности на землю, принципиально приемлемое для зажиточного сибирского крестьянства, но вызывавшее недовольство среди крестьян Урала и Поволжья (не говоря уже о Центре России), не заинтересованных в «пересмотре результатов» «черного передела» и в санкциях за нарушения чужих прав. Так соображения права юшли в противоречие с соображениями политической конъюнктуры. Белая власть сделала выбор в польй последней.
Полномочия Российского правительства и Верховного правителя России адмирала A.B. Колчака предусматривали «общее руководство земельной политикой». Декларации правительства, грамоты Верховного правителя имели статус общероссийских. При посещении Екатеринбурга и Челябинска в февра ле 1919 г. Колчак заявил о невозможности «возврата к старому земельному строю» во всероссийском масштабе. «Государственный интерес» требовал «создания многочисленного крепкого крестьянского мелю го землевладения за счет крупного»15.
Развитием этих тезисов стала «Грамота Верховного правителя о земле» (26 марта 1919 г.), определившая как принципы «текущей» аграрной политики, так и будущие ее направления в «освобожденной от большевизма России». Правительство провозгласило: «Все, в чьем пользовании земля сейчас находится, все, кто ее засеял и обработал, хотя бы он не был ни собственником, ни арендатором, имеют право собрать урожай». По поводу будущего землеустройства говорилось: «Правительство примет меры для обеспечения безземельных и малоземельных крестьян и на будущее время, воспользовавшись прежде всего частновладельческой и казенной землей, уже перешедшей в фактическое обладание крестьян». Категорически заявлялось о защите крестьянской земельной собственности: «Земли, которые обрабатывались ... силами семьи владельцев, - земли хуторян, отрубщиков, укреп-ленцев, - подлежат возвращению их законным владельцам». Идя на уступки «захватчикам» 1917 - 1918 гг. «Грамота о земле» предупреждала о незаконно сти новых земельных захватов: «Впредь никакие самовольные захваты ни казенных, ни обще ственных, ни частновладельческих земель допускать-
ся не будут». Перспектива аграрной политики представлялась так: «передача земель нетрудового пользования трудовому населению, широкое содействие развитию мелких трудовых хозяйств без различия того, будут ли они построены на началах личного или общественного землевладения». При этом правительство намеревалось содействовать «приобретению этих земель в полную собственность». Преимуще ства в наделении землей получали «военнослужащие Русской армии и флота» (постановление Совета министров от 14 марта 1919 г)16.
Таким образом, «Грамота о земле» существенно корректировала законы 1918 г. Начало весенних полевых работ в губерниях, занимаемых войсками Колчака, не должно было вызывать сомнений в «недемократично сти» белой власти. В развитие ее, для «удовлетворения неотложных земельных ну жд». были приняты законы, ставшие основой аграрной политики омского правительства в 1919 г. «Правила о порядке производства и сбора посевов на землях, не принадлежавших посевщикам» (8 апреля 1919 г.), передавали озимые и яровые посевы в «полную и неотъемлемую собственно сть тех лиц, трудами или средствами которых означенные посевы произведены». «Захватчики» переводились в категорию «арендаторов», что, однако, не об еспечивало им «в дальнейшем никаких прав на владение или пользование» чужой собственностью17.
13 апреля 1919 г. было принято «Положение об обращении во временно е заведывание правительственных органов земель, вышедших из фактического обладания их владельцев». «Захваченньте-арендованньте» земли частновладельческих имений регистрировались у ездными земельными Советами, за их использованием устанавливался контроль. Исключения составляли захваченные земли отдельных крестьянских хозяйств и сельских обществ, возвращавшиеся прежним владельцам. Деньге угодья переходили в ведение Лесного департамента Министерства земледелия18.
3 мая 1919 г. Министерство земледелия изменило «Инструкцию» о выполнении постановления 6 июля 1918 г. Арендная плата омским законодательством (в отличие от Белого Юга) не устанавливалась: это поручалось губернским земельным Советам. Оговаривалось только, что она «должна быть не ниже всех расходов, произведенных владельцем»19.
Наконец, 13 июня 1919 г. омский Совет министров принял «Временные правила о порядке разрешения сделок на землю». Они корректировали закон от 12 июля 1917 г., передавая контроль за сделками уездным и губернским Земельным советам, а также чиновникам ведомств земледелия и финансов. Земельный рынок предполагался в качестве «регулятора» перераспределения земельной собственности от помещиков к крестьянам посредством добровольных соглашений. Размер приобретаемых земельных участков (в совокупности с уже имеющимися надельными и купленными участками) ограничивался нормами Устава Государственного земельного банка 1882 г20.
Утверждение развернутой аграрной программы считалось в Омске преждевременным. Окончательное решение всех земельных проблем пред-
полагалось на Национальном Учредительном собрании. Эго не исключало, однако, разработку планов земельных преобразований. Но, в отличие от Белого Юга, в Омске не было составлено завершенного проекта земельной реформы. Сохранившиеся планы (проф. Н.П. Огановского, управляющего делами правительства Г.К. Гинс а, кн. A.A. Кропоткина и других) показывают до статочно большой разброс мнений. Огановский предо стерегал от преобладания малых крестьянских дворов, призывал поддерживать крупные кооперативные предприятия, объединявшие труд самостоятельных крестьянских хозяйств. Гинс, выступая против восстановления частного землевладения, за исключением хуторов, отрубов и «хозяйств промышленного значения», считал необходимым последовательно проводить принцип контроля за землеустройством со стороны «местных земельных органов с участием крестьян», а также передавать «в пользование трудового населения» частные земли за отсутствием их владельцев. Кропоткин отстаивал принципы сохранения крупных частновладельческих хозяйств, представляющих культурное, агрономическое значение, отмечал важность развития крестьянской земельной собственности21.
Нельзя сказать, что аграрная программа Российского правительства была лишена недостатков. Юрисконсульты Совета министров считали, что неопределенность статуса «захваченных» частновладелшеских земель не удовлетворит никого. Долгосрочная аренда могла во сприниматься крестьянами как временное состояние, отнюдь не исключающее последующий возврат земель помещикам. Бывшие владельцы-помещики предъявили бы тогда еще большие претензии: ведь государство произвольно меняло право собственности, ограничивая (чере з Земельные советы и земские комиссии) свободу впадения, распоряжения и пользования недвижимостью. Эксперты называли разрешение аграрных проблем в 1919 г. «временным», прогнозируя их новое обострение после войны22. Актуальным признавалось решение продовольственных вопро сов, и для снабжения фронта и тыла власть ограничивала права собственности.
Правительство Северной области в своей аграрной политике в 1919 г. во многом повторяло принципы законодательства Российского правительства. 22 ноября 1918 г. было создано Совещание по вопросам земледелия и землепользования, действовавшее, как и в Сибири, на основании представительства правительственных чиновников и «обще ственности» (от губернской земской управы). В течение января-апреля 1919 г. были приняты загоны, ставшие о сновой местной аграрной политики: «Постановление о расчистках (Вырубленные пед пашни лесные площади. -В.Ц.), освобожденных от леса в Архангельской гу бернии» (13 января 1919г.), «Положение о казенных и бывших удельных земельных оброчных статьях» (19 февраля 1919 г.) и «Постановление о передаче монастырских, архиерейских, церковно-причтовых земель в ведение Земства» (4 апреля 1919 г.). Законы предусматривали передачу данных категорий земель в ведение земства. Норма отдельного крестьянского хозяйства утверждалась в 11 дес. на двор, а «излишки»
подлежали передаче в земский «арендный фонд». Арендная плата устанавливалась земством и не могла превышать (для расчисток) средних арендных цен за три гсда23. Волостное земство контролировало земельный рынок, запрещая сделки по купле-продаже и разрешая только наследственное пользование «прежними владельцами и их законными правопреемниками»24.
После признания главенства Российского правительства правительством Северной области была начата работа по согласованию регионального земельного законодательства с общероссийским. В архангельских газетах были опубликованы законы Колчака, а в Омске Комиссией по выработке законопроекта о распространении законов Российского правительства на остальные территории Европейской России и в Северной области было принято решение о распространении действия на Севере всех постановлений, принятых в Омске25. Законы о расчистках, оброчных статьях, церковных и монастырских землях сохранялись «как имеющие местное значение» «впредь до издания Российским правительством общего закона». Вплоть до января 1920 г. в области разрабатывалась модель организации земельных советов по образцу сибирских.
На Белом Северо-Западе также не существовало принципиального отличия от аграрного законодательства Белой Сибири. Еще на стадии «военно-походного законодательства» приказом № 13 от 19 июня 1919 г. («О временном праве пользования землею») генерал А.П. Родзянко объявил о сохранении прав на урожай с «захваченных земель» за всеми «посевщиками», не исключая и тех «граждан, коим земли были переданы в пользование разными учреждениями и организациями большевистского режима». Но при этом усадебные постройки возвращались прежним владельцам, новые запашки на «захваченных» землях переводились в категорию арендованных и «впредь никакие самовольные захваты» не допускались. «Черный передел» не признавался лишь в отношении крестьянских наделов, которые «по снятии с них урожая в 1919 г» следовало «возвратить прежним их владельцам». Покосы (как и в сибирском законодательстве 1918 г.) возвращались прежним владельцам. Региональные особенности отражало разрешение права выхода на хутора (восстановление принципов столыпинской реформы) - «с согласия 2/3 действительных домохозяев селения» и при «взаимно м соглашении» с односельчанами относительно «места и площади ^тора». Процесс создания уторов и отрубов продолжался на территории, контролируемой Северо-Западной армей, вплоть до ноября 1919 г. Согласно принципу «не предрешения» приказ объявлял все данные меры «временными», декларируя, что «вековой земельный вопрос будет решен Российским Вс енародным Собранием»26.
Вскоре после создания Северо-Западного правительства в августе 1919 г министром земледелия, бывшим председателем Псковской уездной земской управы П. А. Богдановым, было провозглашено «сохранение земельных отношений, которые имели место к приходу белых войск», что защищало прежние земельные «захваты». Приказ № 2 по Министерству земледелия
Северо-Западной области от 18 октября 1919 г. передавал решение всех земельных споров в ведение уездных земств или Земельного отдела Министерства земледелия. Усадебные постройки и инвентарь также оставались в распоряжении «тех лиц, которые владели ими до последнего прихода белых войск». Земли коммун и совхозов переходили в ведение Министерства земледелия, волостных или уездных земств. Все леса (кроме надельных) поступали в особый лесной фонд, распоряжение которым осуществлял Лесной отдел министерства (приказ № 190 от 28 июня 1919 г.). Приказ предполагал создание местных Земельных отделов, на которые следовало возложить «регулирование земельных отношений и оказание содействия кре стьянско-му населению в деле землеустройства»27.
На Белом Юге специфичность и острота земельных отношений требовала политических решений, в определенной степени отличающихся от подобных решений в других регионах. К юнцу 1918 г., после выхода Доб-роволшеской армии за пределы казачьих областей, где действовало собственное земельное законодательство, Особым Совещанием при главкоме ВСЮР принимались решения, претендовавшие на статус «общероссийских». Первым из них стало распоряжение «Об отмене ограничений на земельные сделки», введенное Временным правительством (29 декабря 1918 г.). Для многоземельных южных губерний подобный шаг считался достаточным для разрешения аграрных споров28.
В марте 1919 г. Деникин выступил с «Декларацией по аграрному вопросу», в которой говорилось об «обеспечении интересов крестьян» за счет «казенных и частновладельческих земель» и, одновременно, о «сохранении за собственниками их прав на земли». Сочетание этих двух, казалось бы взаимоисключающих, принципов предполагалось в «Декларации» в форме добровольных сделок купли-продажи между крестьянином и помещиком и принудительного отчуждения части частновладельческих земель, но обязательно за выкуп. При этом особо оговаривалось (это положение было главным в законопроектах Особого Совещания), что дополнительное наделение землей не разрешит земельной нужды, не увеличит производительность сельского хозяйства. Полное признание «черного передела» означало отказ от принципов «восстановления нарушенного правопорядка». Главной задачей становилась интенсификация хозяйств, обеспечение крестьян доступным кредитом, техникой, семенами, удобрениями29.
В 1919 г деникинское правительство ограничивалось изданием распоряжений о распределении урожая трав и зерновых, зас еянных крестьянами на частнов ладе льче ских полях в1919и1920гг.,об арендных ценах, о 5 -ти пудовом «военном сборе» с десятины. В этих законах такж проявилась тенденция уступок крестьянству за счет бывших владельцев. В отличие от других регионов, власть фиксировала размер арендной платы, приводя его в условиях падения курса рубля к натуральному эквиваленту. При этом если в «Правилах о сборе урожая в местностях, находящихся под управлением Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России», принятых
ре сов» стали о снованием для отставки В.Г. Колокольцева в июле 1919 г Главой Управления земледелия и землеустройства стал профессор Киевского университета, активный сторонник аграрной реформы Столыпина, А.Д. Билимович. Под руководством его и главы Управления юстиции известного правоведа В.Н. Челищева земельной комиссией к ноябрю 1919г. был подготовлен новый законопроект.
Он отличался от предшествующего детальной разработкой ряда положений, но принципиальные концепции остались прежние. Сокращались срок нача ла земельной реформы (с 3 лет до года) и срок пере хода частновладельческих земель крестьянам
26 июня 1919 г., предусматривалась передача крестьянам-«захватчикам» 2/3 урожая зерновых, а 1/3 («третий сноп») передавалась бывшему владельцу в качестве платы за пользование землей, то в октябре (согласно постановлению Особого Совещания от 13 сентября 1919 г) крестьянская доля в сборе озимых 1920 г. увеличивалась до 4/5. «Временные правила о сдаче в аренду полевых угодий» (21 сентября 1919г)вст. 7 предусматривали перевод «захваченных» частновладельческих земель в разряд арендованных, повторяя тем основные тезисы аграрной программы Колчака. Приказом № 167 (от 26 сентября 1919 г.) главкома ВСЮР арендная плата устанавливалась на уровне 200 руб. за десятину, что по ценам южнорусского рынка того времени было символической суммой. Для контроля за сбором посевов создавались «мировые комиссии» на основании паритета крестьян (представители избирались волостным сходом) и землевладельцев (по выборам Союза земельных собственников) под председательством мирового судьи30.
Особое Совещание работало и над проектами будущей земельной реформы. Первый из проектов, составленный комиссией В.Г. Колокольцева, мало чем отличался от законопроектов гетманского периода. Предусматривалась его реализация после 3 лет с момента окончания войны. Затем наступал двухгодичный срок «добровольных сделок» между помещиками и крестьянами, и по истечении этого срока допускалось «принудительное отчуждение частновладельческих земель». Культурные, высокопродуктивные хозяйства разделу не подлежали. Несмотря на отсутствие в проекте указаний о прево сходстве помещичьего хозяйства перед крестьянским, обвинения в «защите помещичьих инте-
В.Н. Челищев
(5 лет после начала реформы). Заведывание землями передавалось специально создаваемым губернским и уездным отделам Управления земледелия (в отличие от земств и Земельных советов в Сибири и на Севере). Сохранялся на первом этапе приоритет добровольных сделок крестьян и владельцев, после чего вводился принудительный порядок отчуждения. Предусматривало сь два варианта сохранения за владельцами неотчуждаемых минимумов: вариант «прогрессивных отрезков» (в зависимо сти от общей площади имения владельцам оставлялось не свыше 1 ООО дес.) и вариант твердых норм размеров неотчуждаемых участков. Все губернии и у езды разделялись на несколько категорий (в зависимости от плотности населения и обеспеченности землей), что дифференцировало процесс перераспределения земельной собственности. Не подлежали разделу высокотоварные частные хозяйства. Данный проект, исходивший из компромисса между крестьянами и их бывшими помещиками, в случае его реализации мог стать «грандиозной социальной рефор мой» (по определению Деникина), продолжавшей преобразования Столыпина31.
Однако законопроект не был утвержден. На отсрочку принятия проекта повлияла, в частности, телеграмма Верховного правителя от 23 октября
1919 г. В ней говорилось о недопустимости политики, «которая создаст у крестьянства представление помещичьего земле впадения». Колчак отмечал важность «охранить фактически создавшийся переход земли в руки крестьян»32 .
Аграрное законодательство казачьих войск было более демократичным. Примечательно, что Донской войсковой круг специальным обращением (июнь 1919 г.) предостерегал Особое Совещание от разрешения земельного вопро са «в форме простой реставрации дореволюционных земельных отношений». В земельном законе Всевеликого войска Донского, принятого Большим Войсковым кругом 7 сентября 1918 г, предусматривалась неприкосновенность земель станичных юртов, войсковых, надельных и купленных при содействии Крестьянского банка. В войсковой фонд безвозмездно возвращались помещичьи и «прочие» земли, ранее изъятые из войскового фонда. Отмечалось, что иногородние могут быть уравнены в правах с казачеством при условии их участия в «против обольшевисгской борьбе». Схожие положения развивал принятый Кубанской Законодательной радой 2 сентября 1919 г. «Закон о земле в Кубанском крае»33.
Поражения белых армий осенью 1919 - весной 1920 гг. вызвали отход от принципов «непредрешения» аграрной политики до «окончания междоусобной войны». «Радикальным актом» эволюции аграрной политики Белого движения стала земельная реформа, проводившаяся в Таврии в 1920 г. Правительство Юга России под руководством нового главкома ВСЮР генерал-лейтенанта П.Н. Врангеля и премьера A.B. Кривошеина (бывшего помощника Столыпина) окончательно утвердило передачу «захваченных» земель в «распоряжение обрабатывающих их хозяев» независимо от того, на каком праве оно основано. Посредником в отношениях помещиков и крес-
тьян стало го сударство. Выкупная (а по сути - бывшая арендная) плата сводилась к передаче государству, ежегодно в течение 25 лет, пятикратного среднего за последние 10 лет урожая зерновых данного района (приказом Врангеля от 26 июня 1920 г. размер платы приводился в соответствие с «пятикратным средним от урожая текущего года»). По-прежнему не отчужда лись хутора и отруба, а также земли «культурного, общественно-полезного значения». Размеры крестьянских участков и земель, оставляемых бывшему владельцу, устанавливались решениями волостных земельных советов.
Эти органы, несмотря на терминологическое сходство с сибирскими Земельными советами, составлялись на основании выборов на волостных сходах, в которых участвовали землевладельцы и крестьяне. Правительственный контроль, в форме губернских и уездных посредников по земельным делам, сохранялся, но они не имели права отменять решений советов (это право было только у губернаторов). Создание выборных земельных советов могло укрепить взаимодействие власти и крестьянства. После завершения реформы предполагалось преобразование земельных советов в органы земского самоуправления (волостного и уездного), вся полнота местной власти перешла бы к местному населению34.
Таким образом, основные положения аграрной программы Белого движения сводились к признанию права частной собственности на землю при его ограничении обстановкой совершившегося «черного передела», переводом «захваченных земель» в разряд «арендованных» и возмещением понесенного бывшими владельцами, помещиками, ущерба через уплату арендной платы. В перспективе предпо латалось решить земельный во про с посредством государственно-муниципального регулирования земельного рынка, создания земельного фонда для наделения малоземельных крестьян. В любом случае исключалась полная реституция прав собственности бывших землевладельцев (не крестьян) и наказания за их нарушения, что опровергает распространенный в отечественной историографии тезис о «помещичье-реставрагорской» политике белых правительств. Различия между законо дательными актами диктовались лишь региональными особенностями и положением на фронтах. Это можно считать подтверждением принципиального единства основ политического курса Белого движения в главно м его аспекте - аграрно-крестьянском. При этом очевидно, что стихия Гражданской войны исключала для белых правительств возможность о сно-вательной проработки и реализации аграрных программ.
Примечания
1 Учредительное собрание: Россия, 1918: Стенограмма и другие документы. М., 1991. С. 158-159.
2 Дрло генерала Л.Г. Корнилова. М., 2003. С. 224-225.
3 Взчь (Петроград). 1917. 17 окт.
4 ГА РФ. Ф. 7042. Он. 1. Д. 51. Л. 23-23об.
5 Великая Россия (Ростов-на-Дону). 1919. 21 нояб.
6 Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 4. Берлин, 1925. С. 222-223.
7 Здесь и далее, за исключением Белого Юга, все даты приведены по Григорианскому календарю.
8 Сборник узаконений и распоряжений Временного Сибирского правительства. 1918. 18 июля. № 2. Сг. 11, 22; Сборник узаконений и распоряжений правительства Всевелишго Войска Донского. 1918. Вып. 2. С. 74; Б. Аграрный вопрос на юге России в 1918-20 гг. // Крестьянская Россия (Прага). 1922. Вып. 1. С. 95; Лембич М. Политическая программа генерала Л.Г Корнилова // Белый архив. Т. П-Ш. Париж, 1928. С. 179, 182.
9Могилянский Н. Трагедия Украйны // Архив русской революции. Т. XI. Берлин, 1923. С. 95-97; Киевская мысль (Киев). 1918. 21 окт., 12 яояб.; Савич Н.В. Воспоминания. СПб., 1993. С. 276.
10 ГА РФ. Ф. 5236. Оп. 1. Д. 47. Л. 102 об.; Вестник Верховного управления Северной области. 1918. 10 авг., 5 сент.
11 Собрание узаконений и распоряжений Верховного управления и Временного правительства С еверной области. № 1. Архангельск, 1918. С. 83, 121; Вестник Временного правительства С еверной области. 1918. 11 окт.
12 Собрание узаконений и распоряжений Временного Сибирского правительства. 1918.
2 авг. № 4. Ст. 40^12.
13 Уфимское Государственное Совещание // Русский исторический архив. Сб. 1. Прага, 1929. С. 250.
14 ГА РФ. Ф. 7042. Оп. 1. Д. 39. Л. 5-6.
15 Правительственный вестник (Омск). 1919. 22 февр., 14 сент.; ГА РФ. Ф. 5827. Оп. 1. Д. 142. Л. 8.
16 ГА РФ. Ф. 7042. Оп. 1. Д. 39. Л. 5-6; Бонч-Осмоловский А. Грамота Вержвного правителя о земле. Омск, 1919. С. 3-7; Известия Министерства земледелия (Омск). 1919. 15 апр. № 9-10. С. 5-6.
17 Правительственный вестник (Омск). 1919. 13 апр.; Известия Министерства земледелия (Омск). 1919. 15 апр. № 9-10. С. 2-8.
18 ГА РФ. Ф. 193. Оп. 1. Д. 23. Л. 10об.-15; Правительственный вестник (Омск). 1919. 1 июля.
19 Известия Министерства земледелия (Омск). 1919. 15 апр. № 9-10. С. 7-8.
20 Правительственный вестник (Омск). 1919. 17 июня.
21 Гипс Г.К. Сибирь, союзники и Колчак. Т. 2. Пекин, 1921. С. 157; Сибирский агроном (Омск). 1919. № 4; ГА РФ. Ф. 159. Оп. 1. Д. 54. Л. 128.
22 ГА РФ. Ф. 193. Оп. 1. Д. 23. Л. 52-52об.
23 Собрание узаконений и распоряжений Временного правительства Северной области. 1919. № 6. С. 2-4; № 9. С. 4-7; № 12. С. 3-5.
24 Собрание узаконений и распоряжений Временного правительства Северной области. 1919. № 6. Ст. 279; № 9. Ст. 361.
251А РФ. Ф. 3679. Оп. 1. Д. 1. Л. 15-21; Вестник Временного правительства Северной области. 1919. 18 июля. № 315.
26 Заря России (Псков). 1919. 24 июля.
27 ГА РФ. Ф. 6388. Оп. 1. Д. 2, 3; Свобода России (Ревель). 1919. 21 окт., 31 дек.
28 Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое Особым Совещанием при Главнокомандующем Вооруженными Силами на Юге России. 1919. 16 апр. № 2. Ст 11.
29 ГА РФ. Ф. 439. Оп. 1. Д. 51. Л. 23-23об.
30 ГА РФ. Ф. 439. Оп. 1. Д. 110. Л. 108об.-115; Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое Особым Совещанием при Главнокомандующем Вооруженными Силами на Юге России. 1919. 27 сент. № 27. Сг. 187; В Москву (Востов-на-Дону). 1919. 21 окт.
31 ГА РФ. Ф. 5827. Оп. 1. Д. 105. Л. 3, 11-15; Ф. 7042. Оп. 1. Д. 3. Л. 1-25.
32 ГА РФ. Ф. 5827. Оп. 1. Д. 105. Л. 23-24; Деникин А.И. Указ. соч. С. 223-224.
33 Земельный закон Всевелишго Войска Донского. Новочеркасск, 1919; Закон о земле в Кубанском крае. Екатеринодар, 1919.
34 Приказ Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России о земле от 25 мая 1920 г. // Врангель П.Н. Записки // Белое дело. Т. VI. Берлин, 1928. С. 243-245; Крестьянский путь (Симферополь). 1920. 10 окт.
