CC BY
126
УДК 801.6 : 7.031; 316.77
ББК 82.3 (2 = Ады)
Е 60
Н.Х. Емыкова
Адыгский музыкальный фольклор в электронных СМИ: традиции, формы и
жанры
(Рецензирована)
Аннотация:
Проникновение радио в культуру и быт адыгов, а затем и развитие национального художественного радиовещания, оказали огромное влияние на традиционные формы бытования и функционирования музыкальной культуры адыгов, в особенности песенного фольклора. Этот процесс был сложным и не однозначным, и задача состоит в том, чтобы выявить характерные особенности приспособления песенной культуры к новому техническому средству.
Ключевые слова:
«Краснокалендарные» радиоконцерты, копирование московских радиоконцертов, хачещевое пространство, традиционный фольклор, адаптация народной песни, доминирование жанра.
С самого начала адыгейское радиовещание использовало фольклор, в особенности песенные жанры, в форме своеобразных клише. Аутентичные тексты песен вставлялись в программы передач в живом исполнении, без комментариев и необходимых в таких случаях художественных обрамлений авторов радиопередач. Предназначенные для слушания песни, подобные «Песне о Хатхе Кочасе», перенесенные в новое пространство -радио, адыгской аудиторией воспринималось с легкостью и естественным образом. Радио не разрушало традиционную установку на слуховое восприятие фольклора, напротив, оно поддерживало и развивало интерес к устному слову, а через него - и ко всему новому. Но такое приспособление адыгской песни к радио было сопряжено с определенными трудностями. Во-первых, по своему содержанию и манере исполнения они мало соответствовали тематике и настроению праздничных радиоконцертов, во вторых, вырванные из своего контекста, хачещевого пространства, и исполненные не по случаю, к которому они предназначались, лишенные пояснительного текста - истории песни и традиционных зачинов, эти народные песни теряли смысл и красоту. Наконец, на фоне европейской и русской классической музыки в сборных концертах они звучали «примитивно», архаично и плохо воспринимались на слух людьми неадыгской национальности.
Адаптация адыгской народной песни к звучанию по радио происходила с определенными трудностями и в несколько этапов. И если рассматривать все изменения, происходившие с фольклором адыгов в конце 20-х начале 30-х годов, с точки зрения участия в них и непосредственного влияния на них нового технического средства - радио, то многие стороны этого процесса проявляются более полно и выпукло. Так, рассуждая о судьбе народного песенного творчества в то переломное время, З.М. Налоев пишет, что адыги имели «много замечательных песен - обрядовых, трудовых, героических, бытовых, социальных. Были эпические, были героические. Но все они были о прошлом, а о современности песен не хватало. Новые песни, продолжая старые традиции, оплакивали погибших, сетовали на горестную судьбу, жаловались на любовные неудачи, высмеивали тунеядцев и жуликов... Они были нужны людям и были прекрасны. Однако новая действительность требовала песен о советских героях, о социалистических преобразованиях - словом, необходимы были песни с советским содержанием» [1: 240].
К созданию «советского» фольклора были привлечены старые опытные профессионалы, известные в Адыгее и Кабарде песнетворцы - джегуако, которые, отвечая
требованиям времени, создавали песни о новых героях революции и гражданской войны, коллективизации, вождях Коммунистической партии и т.д. Такими были песни о новой жизни Цуга Теучежа, Нешукая Уджуху и Ахмета Ашинова из аула Габукай, Амирзана Гиша из Кунчукохабля, величальные песни кабардинского джегуако Амирхана Хавпачева о Серго Орджоникидзе, о Бетале Калмыкове, о красном комиссаре Сагиде Уначеве, песни-плачи другого кабардинского песнетворца Кильчуко Сижажева о героях гражданской войны («Пщыук1хэ я гъыбзэ») и другие. Эти песни неоднократно передавались по радио в исполнении авторов, и это подтверждало их статус официального, «советского» фольклора. Но такое песнетворчество, народное по форме и социалистическое по содержанию, несмотря на многократное звучание по радио и официальную поддержку, оказалось непродуктивным и недолговечным. Как пишет Р.Б. Унарокова, «эти песни быстро ушли из живого фольклора, оставшись лишь книжными вариантами». [2: 147]. В одном только сборнике «Адыгский советский фольклор», составленном С.Ш. Аутлевой, опубликованы 104 песни и устно-поэтических произведения, принадлежащих народным сказителям и песнетворцам.
Значительную часть «советского» музыкального фольклора того времени составляли песни, которые благодаря новым текстам на актуальные темы получили второе рождение. В традиции песенного творчества адыгов имели место случаи, когда к полюбившимся старинным мелодиям сочинялись новые тексты, и народные певцы умело пользовались этим методом «новой редакции» давно известных песен. «Одним из объяснений этого явления в музыкальном творчестве народа, - по предположению А.М. Тлехуча, - может служить то, что народные певцы, чтобы немедленно отозваться на значительное событие, создавали текст, связанный с этим событием, на известную мелодию. Видимо, это ускоряло повсеместное, всенародное распространение новой вести. То есть средства массовой информации, которых у адыгов в прошлом не было, заменяла песня». [3: 399]. Таким образом, при появлении радио - мощного средства
распространения информации и музыки - именно эта форма песнетворчества оказалась наиболее востребованной и способной быстро утолить «огромную жажду ко всему новому». Но в использовании этого метода была одна особенность, впоследствии ставшая приметой времени, - авторами текстов чаще становились профессиональные поэты, литераторы, реже - народные песнетворцы-джегуако. Так родилась песня «Косынкэ плъыжь» (Красная косынка) на слова поэта Ахмеда Хаткова. Авторство текста другой популярной песни тех лет «Хым зэпырадзыжьыгъэхэм ятхьаусых» (Жалобы выброшенных за море) также приписывается Ахмеду Хаткову. Она исполнялась на мелодию известной народной песни «Си Аюб» (Мой Аюб) [4: 12].
Условия исполнения и расчет на массовую аудиторию требовали от песни простоты, четкости, общедоступности, выразительности и лаконизма. Всем этим критериям соответствовали упомянутые выше и многие другие песни, заложившие основу нового жанра адыгской советской массовой песни.
В создании советской песенной культуры участвовали и профессиональные русские композиторы, которые вместе с адыгскими поэтами создавали новые песни. «Товарищем Преображенским написано несколько музыкальных произведений, - писала газета «Колхозное знамя», - которые благодаря их близости к народной музыке, распеваются в каждом ауле. К числу таких произведений относится «Марш допризывников 1912 года», ставший любимой песней адыгской молодежи. Становится популярным и его марш «Комсомол рапортует». [5: 24 сент.].
Эти и другие песни неоднократно звучали по радио в исполнении хора и, благодаря такому массированному распространению, становились известными и популярными. Так, например, песни А.М. Авраамова на слова кабардинского поэта Али Шогенцукова, воспевавшие созидательный труд молодой республики: «Лина - трактористка», «Песни о колхозе», «Стахановская», «Накулен», «Хамид» и другие, звучавшие по кабардинскому радио, по словам В.К. Кодзокова, «были восприняты народом как родные». [6: 127].
В процессе создания адыгской советской массовой песни участвовали и народные песнетворцы. Они подхватили тон и настроение, заданное профессиональными поэтами.
В Кабарде, как пишет З.М. Налоев, «в 30-е годы, наряду с Кильчуко Сижажевым, Индрисом Кажаровым, Тутой Борукоевым, Али Шогенцуковым, Амирхан Хавпачев становится одним из создателей кабардинской советской песни, несущей в народ великие идеи новой эпохи. Его песни о колхозной жизни, о псыгансуовском парторге, запечатлевшие трудовой энтузиазм тех лет, пользовались огромной популярностью - их распевали на праздничных демонстрациях и митингах, на полевых станах и домашних вечеринках. Пели на миру, пели для себя». [1: 241].
Радио не только распространяло новую песню, не только передавало для слушания, оно еще учило и работало «песенным всеобучем». В адыгейской газете «Колхоз бракъ» («Колхозное знамя») мы нашли свидетельство этому утверждению. В ней печатались тексты детских и пионерских песен Шабана Кубова «Барабанау» («Барабанщик»), «Лъэрычъ» (Коньки), «Еджэным егугъу» (Будь прилежным учеником) [1: 10 фев.] и другие, чтобы учащиеся могли выучить слова, а мелодии этих песен передавались потом по радио, в заранее объявленное время.
Перед организаторами национального вещания по-прежнему стояла сложная задача - адаптировать традиционную народную песню, неразрывно связанную с душой и историей адыгов, к новому техническому средству, сделать ее соответствующей звучанию и настроению нового времени, а значит, доступной широким массам. По сути, мощный инокультурный фон, на котором теперь существовала песенная культура адыгов, диктовал свои условия, и насколько она (песенная культура) могла приспособиться, модифицироваться, чтобы найти свою нишу, зависела ее дальнейшая судьба. Этот процесс требовал привлечения огромных творческих сил, подготовки новых кадров, длительного времени и не был под силу только организаторам радиовещания на адыгских языках.
По-настоящему адаптация традиционной народной песни к звучанию на радио, ее музыкальная обработка и профессиональное исполнение стали возможны только после того, как с конца 20-х годов фольклор адыгов по инициативе научно-исследовательских институтов Адыгеи и Кабардино-Балкарии стал систематически собираться. На помощь местным силам были командированы московские и ростовские опытные музыковеды, композиторы, как В.Г. Мессман, М.Ф. Гнесин, А.М. Авраамов, А.Ф. Гребнев, А.П. Митрофанов и другие. Музыкально-этнографические экспедиции, в которых вместе с известными советскими композиторами работали адыгские поэты и писатели Ибрагим Цей, Тембот Керашев, Али Шогенцуков и другие, собрали и записали несколько тысяч адыгских песен и наигрышей. Часть из них была опубликована в 1941 году в книгах Т.М. Керашева «Адыгэ орэдыжъхэр» и А.Ф. Гребнева «Адыгские (черкесские) народные песни и мелодии». После знакомства с песенной культурой адыгов композитор М.Ф. Гнесин писал в журнале «Народное творчество»: «Музыкальное творчество черкесов очень многогранно и ярко. Оно производит впечатление уцелевших остатков довольно высокой музыкальной культуры, длительно находившейся в состоянии захирения и лишь теперь возрождающейся и обещающей вырасти в крупное художественное явление» [7: 30].
Композиторы из Москвы и Ростова не только собирали фольклор и переводили на ноты, они еще были призваны заложить основы профессиональной музыкальной культуры. Они обрабатывали для оркестра адыгские народные песни, а некоторые из них, как например А.М. Авраамов, делали обработки старинных народных песен для хора, а также для ансамбля песен и пляски (такие ансамбли были созданы в 1936-37гг. в Адыгее и Кабардино-Балкарии).
Обработки адыгских народных песен, сделанные московскими композиторами и многократно передававшиеся по радио, изменили их традиционное исполнение, выводя на первый план мелодию, музыкальное сопровождение, в ущерб содержанию текстов и их информационной насыщенности, как это изначально было заложено в традиции. Это обстоятельство позволяло редактировать тексты известных народных песен, сокращать
их, чтобы звучание не превышало трех минут, положенных для исполнения любой песни на радио, оно также давало возможность исполнителю демонстрировать свои голосовые данные, игнорируя четкость произношения слов, несущих большую смысловую нагрузку. Однако, несмотря на все издержки, этот путь адаптации адыгской старинной песни к звучанию на радио стал наиболее продуктивным, вероятно, за счет соответствия критериям, продиктованным иннокультурным фоном, на котором ей предстояло существовать. Впоследствии это направление получило продолжение в творчестве И.В. Святловской (Адыгея), Т.К. Шейблера (Кабарда). Параметр радийности народной песни по сей день является основой как профессиональной музыки, так и народной, исполняемой самодеятельными коллективами. Для примера, можно указать на репертуары современных ансамблей народной песни «Исламей» «Нарт», «Ащамэз».
Итак, исследование фактов и материалов, свидетельствующих о сложности первого этапа становления и развития адыгского музыкального радиовещания и анализ процесса соприкосновения нового технического средства распространения с традиционной песенной культурой адыгов, с музыкальным фольклором, позволили сделать вывод о том, что под влиянием радио основательно изменилось музыкальное пространство адыгов. Многие опыты адаптации песенной культуры к инокультурному фону посредством радио получили продолжение и стали основополагающими в последующие годы.
Примечания:
1. Налоев З.М. Песнетворец из пахарей // Этюды по истории культуры адыгов. Нальчик, 1985.
2. Унарокова Р.Б. Песенная культура адыгов. М., 2004.
3. Тлехуч А.М. Истоки и особенности развития адыгейской музыкальной культуры // Культура и быт адыгов. Майкоп, 1991.
4. Фонотека ЦА/АГУ. К. 164. Д.12. Звукозапись Р.Б. Унароковой в 1980 г. с голоса С.Т. Тлесток (а. Афипсип, 1920 г.р.).
5. Газета «Колхоз бракъ» (Колхозное знамя). 1934. 10 февраля; 1935. 24 сентября; 1936. 18 января.
6. Кодзоков ВК. По следам старой фотографии // Советская музыка. 1988.. N° 3.
Гнесин М.Ф. Черкесские песни // Народное творчество. 1937. № 12.
